День рождения
Рассказ
Дом сверкал чистотой. На свежевымытом, еще чуть сыроватом полу лежали светлые половики. На столе, покрытом голубоватой скатертью, светились матовой белизной тарелки, чашки, блюдца из сервиза, подаренного Нине и Николаю в день свадьбы. На печи, вчера побеленной Николаем, шевелилось пятно солнечного зайчика. Вкусно пахло печеным.
Нина бесцельно бродила по комнате, стряхивая невидимые пылинки с подушек, передвигая стулья, поправляя расставленную на столе посуду. Она нервничала, поглядывала на стенные массивные часы, прислушивалась к голосам, доносившимся со двора через открытое окно.
Шло время. Смеркалось на улице, а долгожданного стука в дверь не было. Обида, досада перехватили горло, на глаза навернулись слезы:
- День рождения забыли…Нечего сказать, хороши…забыли, - шептала она, стараясь не разреветься в голос, по-бабьи.
…Какой теплой, пахучей была в прошлом году весна. Цвела черемуха, далеко окрест разносился горьковато-пряный аромат ее, к нему примешивался запах промытой дождем травы, топорщились матовато-зеленые листочки тополей, растущих вдоль проселочной дороги.
Нина, спрыгнувшая с автобусной подножки в пыльную траву у столба с табличкой «Зайково», жмурилась от яркого солнца и размахивала легким чемоданчиком. И ничто не волновало ее в эти минуты, все виделось определенным и вполне ясным. Восторженные мысли о будущей светлой жизни переполняли ее. Она уже видела себя входящей в просторный класс, обращенные к ней любопытно-настороженные курносые ребячьи лица… В эту минуту она вдруг ощутимо почувствовала, что любит избранную профессию, беспокойную профессию учителя, что ей дороги эти вихрастые сельские ребятишки. Она и сама еще в чем-то была такой, как они: худая, тонконогая – девчонка девчонкой. А за спиною – школа, педучилище.
… «Тик-так, тик-так», - стучали часы. Из окна потянуло прохладой. Нина тронула рукой занавеску, поглядела в темень, почему-то подумала:
- А в тот день также прохладно было…
Была пора сенокоса. Двенадцать баб и дед Терентий тряслись в кузове полуторки, ехали на покос. Бабы сели поближе друг к дружке, потихоньку незлобиво сплетничали. Дед Терентий, обхватив руками потертый, видавший виды саквояж, задремал, постепенно клонясь на тетку Агафью, худую, подвижную, языкастую бабенку.
- Ах ты, окаянная твоя душа! – вдруг визгливо крикнула Агафья, отодвигаясь от деда, - старый-старый, а туда же…
- Куда? – не понял со сна дед Терентий, - Куда, язви ття, чего ругаешься?
- А то, что постыдился бы людей, охальник эдакий!
- Агафья, господь с тобой, - испугался дед Терентий, - я и в мыслях ничего такого не держал…
Веселые, крикливые, вышли бабы на покос. Подвезли волокуши, и пошла работа. К обеду выглянуло солнышко.
Нина сидела в стороне, блаженно вытянув ноги, кусала травинку. Неясные девичьи мечты туманили голову. Рядом вкусно жевали свежее запашистое сено лошади, зудливо жужжали оводы. Вдруг чей-то мужской голос совсем рядом окликнул:
- Эй, бабоньки, перекур с дремотой?
- Колька! – метнулась от костра Агафья, - Колька пришел с армии, ой, счастье-то какое!
Веселый, ладный парень стоял перед бабами навытяжку, усмехался:
- Небось не ждали меня к этому времени, забыли, небось…
Дед Терентий, молчавший до этого момента после недавнего конфуза в машине, бойко за всех ответил:
- Ну, как не помнить такого орла! Уж на что я бывал зол за твое озорство, а и то скучал. А девки без тебя совсем зачахли.
Засмеялись все, а Агафья только головой покачала.
И снова заскользили по лугу волокуши, снова зашуршало, захрустело поддеваемое вилами сено. Нина украдкой нет-нет да взглядывала на Николая. Сильный, плечистый, он легко и свободно вскидывал вилы и с размаху кидал сено на самую верхушку зарода. Сено сыпалось ему на лицо, за шиворот, он улыбался и кричал, задрав голову:
- Принимай!
Нина ловила его лукавый взгляд, смущалась.
Как-то незаметно хлынул дождь. Все побежали к бригадному домику. Николай побежал, и Нина побежала, и он что-то кричал ей весело.
Потом сидели вместе под навесом и молчали. Смотрели, как лопаются в лужах пузыри и искрятся каплями дальние лужайки.
- Ты давно здесь живешь? – тихо спросил он.
- Два месяца.
- А откуда сама-то будешь?
- Из этого же района. Новгородовская я.
- А-а. Соседка, стало быть. А я там два раза был, на танцы ходил. Тебя не встречал…
- Я редко в клубе бывала.
- Завклубом у вас молодец мужик. Толковый гармонист.
- Петр Егорович училище музыкальное закончил.
- И вообще мне все там понравилось: и ребята, и клуб, и сама деревня…
- У вас тоже хорошо…
Дождь прошел. Стало прохладно и свежо. Захлопала дверь бригадного домика. Зазвенели голоса.
…Через месяц Нина и Николай поженились. Сам председатель Иван Романович был тамадой на свадьбе. Когда за столом расселись гости, он, строго посмотрев на притихших молодоженов, вдруг лукаво улыбнулся:
- Так уж повелось на Руси, в осеннюю пору играть веселые свадьбы. Страда закончена, урожай убран, почему бы теперь от души не повеселиться? Но не только потому свадьбы для нас радостное и большое событие. По любви и по согласию соединяются двое для совместной жизни – что может быть прекраснее! Нину и Николая мы все хорошо знаем. И семья у них, верим, должна быть крепкой и счастливой…
Все говорили хорошие, задушевные слова, кричали: «Горько!».
..."Тик-так, тик-так", - стучали часы. Вдруг за окном послышались голоса. Нина, забыв про обиду, подбежала к двери, распахнула ее настежь. Тяжело ступая, вошли свекор Александр Яковлевич и свекровь Агафья Васильевна – дорогие гостеньки. За ними вошел Николай. Осторожно притворил за собою дверь и неловко протянул Нине огромный, пахнущий лесом букет цветов:
- Это тебе…
Нина взяла и, ни слова не говоря, уткнулась в распахнутый ворот мужниного полушубка. Лишь отдельные фразы негромкого рассказа свекрови долетали до ее сознания:
- Ехали в город… в яму заехали… трактором вытащили… подарочки потом. Чайку бы горяченького, доченька…
1976 г.