«Совместное проживание вдвоём – это противоестественный способ существования»
Гай Браунинг
«У меня очень маленький XXXl, мне завидует только снегирь»
Гарик Харламов
Вечером ко мне подошёл сын. Подошёл и набычился. Большой головой. Его что-то терзало.
Не знаю, кто как, но я душевно отношусь к своим сыновьям. Я готов выслушать своих сыновей. Чужих сыновей я бы и слушать не стал, вот увольте.
Но к этому обернулся.
-- Папа, а я тоже татарин?
Он это как-то выплеснул мне в лицо. Со страху и с болью. От мелкой и детской души. Они так умеют.
Вопрос пришёлся весьма поперёк и не во время. Я устанавливал десятую винду. Я был занят.
-- Кто тебе это сказал, сынок? -- спросил я, полный недобрых и тусклых чувств, -- Мама?
Он удручённо кивнул, наливаясь дурными слезами.
Я бездумно нажал куда-то совсем не туда, и притянул к себе малолетнего чурку. Поцеловал в маковку, потрепал по спине.
Следует признать, что смирение у нас в крови, Иль Алла иль рахим, иншалла. Он сопливо ткнулся мне в щёку, и побрёл в своё никуда, как апостол.
Я люблю свою жену. Крутожопую тлю, и в общем то, стерву. Она родила мне прекрасного толстого сына. Это, конечно, не повод любить. Но, однако.
Жопа и сын. Сын и жопа.
По утрам она ест мой мозг. Строгает, как запретный хамон, и жрёт его, щурясь.
Сам я ем диетическое говно, хотя весьма хочу мяса. Хочу яиц. Но насчёт яиц у нас слишком грубые шутки.
Сосед сверху похоже обезумел. Он дробит. Лично я его понимаю. Братан сверлит как может, и вкладывает в алмазный бур всю свою узкую душу. Да, он высушил нам весь мозг долотом. Это верно. Но имеет право, что уж там, по кодексам и кадастрам. Он имеет это право уже второй год, и достал вусмерть.
Жена кормит меня пориджем. Она так называет это невнятное говно. Поридж.
Когда у нас был нормальный поридж, думаю я, и не нахожу ответа. Вяло жру, и слушаю беспредельно тоскливую сагу.
По её мнению я должен был бы сходить и сказать. Или даже. Если. Вдруг. Мало ли.
Да иди ты сама, думаю я, или не иди никуда вцелом. Всё это я выражаю в более мягкой форме. Ибо кушаю поридж.
Она уходит, гордая, как крейсер Варяг. Или атомоход Ленин.
Я тоже ухожу, посмотрев на татарина-сына. Он пускает пузыри. Сына счастлив. В окружении плюшевых верных друзей он спокойно спит не ведая неурядиц.
А им быть, думаю я, им реально быть.
Неурядицы начались сразу вот. С голубого по жизни клиента. Если клиент не того – жди беды, закон Ома. Замкнутая цепь, в которой дерьмо крутится по орбите.
Этот муфлон сразу был весьма подозрителен. Бабло из него валилось, как сквозь битое сито. Но виртуальное бабло. От его обещаний сладко ныло нутро. Зато неприятно морщились яйца. Это был какой-то фашист по натуре. Взгляд, будто из под стола. Как у Паулюса.
Хуже всего было, что под росписные хоромы пришлось набрать бригаду. Я привык работать один. Чужаки мне претили. Но тут было два гектара реальной венецианки, Я сдался.
Пока я горбатил лоджии Рафаэля, эта шелупень лила бетон, штробила ламинат, выносило срань, пила, и что-то крала. Всегда есть что украсть русскому человеку. Это не я, это Карамзин подытожил. Ко всему прочему я не русский человек, а татарин.
Я думал про своё кочевое происхождение в маршрутке. Она была забита всяким разным в упор. В основном русским разным, хотя пытливый взор и выхватил бы пару калмыков.Про нас, татар, сочинили крайне неприятную поговорку. Мол, лучше без нас в гостях. Или хуже. Но поговорочка та ещё, вроде гонения на евреев. Евреи, однако, живут как люди на своих ста гектарах у Мёртвого моря, и в ус не дуют. А мы, татарва, раскиданы на все стороны света, как британский флаг. Но что характерно – сплошь по России. Вы знаете реальных тотаренов в штате Мичиган? Или Айдахо? Хрен там. Вы их даже в Индонезии не найдёте. Мы живём на шестой части глубоко неприятного света, миримся с русскими, теми, что похуже саранчи, и…
Кстати!
Саранча ввалилась к нам хуже того татарина, что в обидной русской пословице. Пожрала всё. Всё пожрала. Всё. Так нам сказал депутат с исключительно сомьей харей.
Короче, ситуация складывалась очень неважно. Моя бригада, Гном, Баргузин и Лепила, начали требовать денег, Честно говоря, вертел бы я всех троих, но Баргузин был размером с депутата Валуева. Его вертеть я бы не рискнул. Я же чоткий татарин.
Я ждал денег от голубца, и думал о вечном. Временами поплёвывая в окно. Я даже поссал в это окно ненароком.,
Боже, да я бы в страшном сне не поверил, что у этого чорта есть жена. Да ещё с такими ногами. Но когда ноги зашли, дробя лабутенами, я понял, что жена эта есть. У этого неприличного гражданина такая вот очень приличная жена.
Да, конечно она посмотрела на меня, как на говно и тотарена. Был такой взгляд.
Но, с другой стороны, она сразу спросила, сколько мне нужно. Я удвоил сумму, ибо тотарен, а не говно русак, что утроит.
Пока она копалась в Биркине, брезгливо выбирая зелёную срань, я зачарованно смотрел на то, откуда срань вылезает. Мне нравился этот обтянутый шолком объект. Он меня зачаровывал.
Давайте я пропущу наш депешмод. Наше «Кино». Поверьте просто, что я так вдул этой суке, что подстольный прощелыга выплатил втрое. Он троично оплатил все услуги. За Гнома, Лепилу и Баргузина, Ну и я поучаствовал, что там.
Верите, или нет, что домой я летел окрылённым?
Да, я окрылённым домой улетел.
Мне конечно было грустно сознавать, что мой сын татарин. Это неприятно сознавать. Сын всё-таки.
НО!
Когда я увидел того самого с перфоратором, Да прямо дома. У себя. И русскую жену с сисями. Я как-то обиделся. Резко и вдруг. Особенно, когда она намекнула, что я совсем не электрик. А он, Вячеслав, реально электрик. Он нам делает. Он нам делает, понимаешь. Я выбил стремянку из под ног Вячеслава. Потом я ногой выбил Вячеславу зубы. Затем окончательно отметелил Вячеслава ногами. Отдышавшись, дал по уху жене. И только после всего пошёл и поцеловал сына.
А в итоге я сел перед ноутом, понял, что я реальный тотарен, когда десятка сообщила мне: «Откатить нельзя, вы использовали языковой пакет, и откат невозможен»
Да идите вы нахрен, со своим Биллом Гейтсом, подумал я, и ещё раз поцеловал татарского сына.