Женщины в моей жизни. Рассказ 1

 
                Рассказ № 1.Женщины в моей жизни.

   Многие просто не задумываются о том какую роль выполняет женщина в жизни каждого человека.  Всем и так понятно, кто она такая, какие функции возложены на неё Богом, природой или нами мужчинами. Женщины всегда стоят вторыми за мужчинами. И раньше, да и теперь, когда их права вроде сравнялись директивно  с мужскими, а последние зачастую не знают какими чувствами живёт женщина.
     Не задумывался над этим и я, до тех пор, пока однажды жизнь не преподнесла мне нравственный урок. Но об этом ниже.
      Женщин в моей жизни было много: и блондинки, и брюнетки, и седые.   Среди них были молодые, когда я и сам был ещё молод, были и средних и преклонных лет, когда седина украсила мои вески, а затем всю голову.
    Струны моего сердца и отцовскую любовь тронула и грудная девочка, когда приходилось носить её завёрнутую в пеленки на руках. Эта моя дочь Наташа, которая выросла и превратилась в прекрасную девушку, закончившую школу с «Золотой медалью», а затем МГУ имени Ломоносова.  Признаюсь, я люблю всех женщин, но могу огорчить тех, кто подумает, что меня можно назвать «бабником».
     Мой брак был единственным в жизни  с моей женой Розалией, и про-жили мы с ней 59 лет в любви и согласии.
      Самая большая моя любовь была к  женщине,  носившей меня девять месяцев в своей утробе,  родившей, давшей счастье челове-ческой жизни, вскормившей молоком своей груди. Это моя мать ¬– Носова Анна Васильевна.  К сожалению, она попала под жернова по-литических репрессий 1937 года, была вырвана с корнем из семьи, где остались двое малолетних детей, и провела 18 лет своей жизни в лагерях Казахстана.
   Специально для таких женщин, жён арестованных и расстрелянных мужей, был создан лагерь – Акмолинский лагерь жён «изменников родины» (АЛЖИР).
    Судьба миловала её: она вернулась к своим детям, которые вы-росли без материнской ласки и заботы, но вскоре ушла из жизни и похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище.
     Но не только я любил женщин: многие из них были неравнодушны ко мне.
   Женские незабываемые взгляды весёлых, шаловливых, иногда и грустных глаз, или ласковое прикосновение нежных рук с маникюром ногтей, или с шершавой поверхностью рабочих ладоней, выдавали отношение влюбленных в меня женщин, мысленно шепчущих: «Мой любимый!...»
    Чувство счастья возникает от прикосновения женских губ, оста-вивших на твоей щеке отпечаток от губной помады, и ты знаешь – если тебя целуют, значит, любят.
   Ты не можешь не оглянуться на женщину с запахом знакомых тебе духов и долго находишься под их впечатлением, даже если это не та женщина, которая тебя любит, но тебе кажется, что эта тебя  тоже любит.
    Женщины приносят нам счастье, рожая детей, продолжая челове-ческую жизнь на земле.  Не только счастье, но смелость и гордость. Ради женщины мы готовы пожертвовать жизнью, защищая её от врага.
     Женщина является объектом культурного воплощения в литературе,  живописи, музыке, сценическом искусстве.   
     Мне хочется поделиться рассказом о женщине, которую я знал,  уважал, а может и любил, и которая любила меня всю свою жизнь.
    
    В дверь комнаты комитета народного контроля авиационного за-вода «Знамя труда», где я после основной своей работы выполнял общественные обязанности, будучи избранным председателем этого комитета, постучали.
–  Заходите и присаживайтесь, – пригласил я посетителя, не глядя на него, потому что просматривал заявления работников завода, посту-пившие в комитет.
   Дочитав одно из них, и отложив непрочитанные в сторону, я поднял голову и увидел сидящую напротив  женщину, лицо которой мне по-казалось знакомым.
– Где-то мне она встречалась, – подумал я, – но разве всех запомнишь, когда работающих заводчан насчитывается несколько тысяч.
– Здравствуйте, товарищ председатель! – слишком фамильярно, как мне показалось, произнесла пришедшая. К вам, Марат Иванович, по-пасть на приём просто невозможно: то вы заняты своей конструк-торской работой, то уехали в министерство. Только здесь в комитете народного контроля я смогла тебя поймать, – перешла вдруг на «Ты» моя собеседница, улыбаясь и поглядывая вопросительным взглядом на меня, как будто спрашивала: « Неужели ты не узнал меня?»
    Конечно, теперь я узнал её – Людмилу Пахомову, восьмилетнюю девочку из Подмосковья,  судьба которой была похожа на мою: по-терей родителей по причине политических репрессий 1937 года.
   Мы вместе воспитывались в детском доме на Волге. Одновременно   с1942 года подростками работали на военном заводе № 45, на котором изготавливали гвардейские 120 мм миномёты. Помню, как Люси, так ласково мы звали Пахомову, напросилась включить её в группу ребят, отправляемых на Урал в Нижний Тагил на завод № 183, изго-тавливающий танки Т-34.
   Главной причиной этому было то, что в этой группе состоял  я.
          Она влюбилась в меня ещё в детдоме,  признавшись в своей любви в новогоднюю ночь 1941 года, когда мы убежали с празднич-ной ёлки во двор, где сыпал с неба мягкий снежок, она сказала: « Я люблю тебя и буду любить всегда!» Я запомнил это на все прошедшие с той поры годы, а их было почти четверть века. 
   Сейчас  мы сидели, смотрели друг на друга и какое-то время мол-чали.
Наконец, мне стало неудобно играть в «молчанку» и я сказал:
– Я узнал вас, Людмила Пахомова, и очень рад нашей встречи. Какой у вас ко мне вопрос, и в каком цехе вы работаете? Если вопрос серь-ёзный, то лучше оставитьте письменное заявление.
– Мой бедный Марат, – вместе с выдохом произнесла Люси, – какой казёнщиной от тебя пахнет, а ведь ты знаешь, что я пообещала любить тебя всегда и своё обещание сохраняю, хотя вышла замуж и имею троих детей. Кстати, мой младший трехлетний сынишка носит твоё имя.
– Прости, Люси, я  не хотел тебя обидеть,– понимая, что говорю не то, что хотел сказать, – у меня тоже есть жена и дочь.
   Людмила встала, и я увидел, как она сдерживает свои слёзы.
–  Прощайте, дорогой мой Марат! Сегодня я уронила из своего женского сердца кусочек сохраняемой  мной любви. Поднять её невоз-можно, – тихо проговорила она и вышла из комнаты.
    Когда дверь за ней захлопнулась, я понял, что в моей жизни тоже  случилось что-то  непоправимое: мной неосторожно растоптано свя-тое чувство женщины ¬– любовь.
    Смогу ли простить себя когда-нибудь за это?