Она корчилась в агонии, топорщилась чёрной корочкой, скрывающей желтоватое "нутро", а в животе моём явно назревала революция. Мой организм не просил, он требовал, вопил.
Смешно, но это так. Порой мы слышим лишь себя. Прислушиваемся к внутреннему "Эго". "Там" что-то заурчало, забурчало. Ну, мало ли что "там" бурчит - урчит. Так нет же, паника! "Ему" необходимо, причём немедленно, сейчас. "Ему" плевать на то, что занят делом. Что ты не в состоянии, не в силах. И, наконец, ты гомо сапиенс, а значит, думающий, и потому не можешь просто проглотить то чудо, что в руках твоих парит желтеющим изломом, тем самым потакая сидящему внутри тебя дракону.
Пока извилины мои, пусть и с натугой, но трудились, рука, третируя сигналы мозга, лишь подчиняясь грубому инстинкту, вдруг потянула пышущее жаром "чудо" вверх, туда, где алчно раскрывался рот, давно не ведавший работы.
Я словно разделился на три части и в то же время оставался в оболочке, какой снабдил меня Господь при появлении на свет. Одно из моих "Я" жевало с наслаждением кусок лепёшки, жёлтой, как солнце на закате иль как желток домашнего куриного яйца, тем самым потакая "Эго", сидящему внутри меня. Другое моё "Я" - глаза, они работали в режиме "форс-мажора", иначе не сгорела бы лепёшка. А вот и третье "Я".
Как кончились уроки – помню. Как выскочил с другими пацанами на солнечный пустырь, как шел домой - не помню. Как шарил по углам и закоулкам, в надежде отыскать горбушку хлеба, – помню. Но вместо хлеба я нашёл кулёк с мукой. Для настоящего "мужчины" лепёшку замесить – простое дело. Мука, вода и соль.… Да, чуть не забыл про соду! Чего-чего, а этого добра хватало.
Пеклись лепёшки сами по себе. Всего их получилось… одна, две, три … четыре, не считая той, сгоревшей безвозвратно (той, что съел нечаянно, молчу).
И вот лепёшки на столе. Их аппетитный запах через распахнутую настежь дверь на улицу проник. Не замечая этого, собой довольный, я вышел на крыльцо с лепёшкою, естественно, в руке, чтоб насладиться ей на свежем воздухе спокойно. На миг меня сиянье солнца ослепило, и некоторое время я стоял с закрытыми глазами, руками ощущая теплоту и вкус её… как вдруг - волненье, неудобство – все эти чувства в одно мгновение нахлынули волной.
Сигнал опасности пробился через веки. То был сигнал на уровне звериного ин-стинкта. Я замер, словно зверь, почуявший опасность. Не разжимая кулака, с зажатой в ней лепёшкой, и не решаясь откусить, я медленно, чтоб не подумали, что трушу, с одновременным поворотом головы открыл глаза. И что я вижу? Внизу, у самого крыльца, три пары глаз. Три пацана соседских. Они смотрели молча на лепёшку, не на меня (я это сразу понял).
Не знаю, что делал мозг мой в это время, моя ж рука, непроизвольно, метнулась за спину. Три пары глаз - за ней. В какой-то миг - глаза в глаза.
Стоявшие внизу молчали – глаза кричали.
Я сделал маленький шажок… и протянул в их сторону лепёшку.