Перед вожделенным сном требовалось выполнить одну вещь. Крис включил компьютер и несколько секунд нетерпеливо шипел: «Ну давай же, тормоз, соображай», пока загружались программы. Затем щелкнул по закладке «Facebook» в ожидании сообщения от Люси. Но в социальной сети висела надпись, что любимая девушка Оримфаера, живущая в России, была онлайн три дня назад. Такое долгое отсутствие Люси несколько пугало.
– И ведь не позвонишь ей, блин!
Связываться по мобильному с русской мог только Браун и то при помощи сложной системы паролей и кодовых слов. А сержанту приходилось общаться с далекой подругой лишь в соцсети, не добавляясь друг другу в друзья, зато болтая обо всем, кроме их не вполне законной деятельности, что Криса устраивало на все сто процентов.
– Ладно. Если завтра Люси тут не появится, уговорю Рэдклиффа ее выудить.
На этом связь безумно умаявшегося Оримфаера с внешним миром прекратилась: полицейскому показалось, что он уснул, прежде чем опустил голову на подушку.
***
Сигналом к пробуждению стала не привычная песня ABBA, стоявшая на мелодии вызова и будильника, а дикие вопли за стенкой.
– Проклятый рокер… – простонал проснувшийся Крис в адрес Оззи, голосившего про сумасшедший поезд*. Этот вид транспорта уже засел в печенках, особенно, если учесть последствия пребывания в нем.
В соседней квартире обитала семья, а тяжелой музыкой увлекался сын-подросток. Парень был очень хитер: утром делал вид, что отправляется в школу, выжидал за углом дома, когда родители уедут на работу, и зашмыгивал домой как диверсант. Прогуливал юный ловкач не всегда, поэтому вопросов у учителей к матери и отцу не возникало. Оримфаер был в курсе насчет проныры, но не ябедничал принципиально: дело семейное, пусть сами и разбираются. Не хватало, чтобы сержанта привлекли к воспитательной беседе с любителем хэви-металл. Возня с детьми, по мнению Криса, была сродни броуновскому движению – никогда не знаешь, что будет в следующий момент в этом хаосе.
Если бы Осборн заорал в полдень или еще раньше, сержант непременно надрал бы уши соседу-прогульщику. А сейчас время перевалило за обеденное, посему Оримфаер простил парню его пристрастие к музыкальному стилю.
После принятого душа помилование получил и Джонс. Вода смыла сонную вялость и злость на начальника. Если обдумать случившее в метро убийство, учитывая ставшего свидетелем Криса, взвесить все «за» и «против», то сержант действительно является первым кандидатом на должность Палача. Окажись Оримфаер на месте шефа, он бы поступил так же со своим подчиненным. Не упек же Джонс его в следственный изолятор, а отпустил.
Не успев исчезнуть из мыслей, начальник обозначился на экране айфона.
– Привет! – бодро изрек Джонс.
– И вам того же.
– Выспался?
– Угу.
– Эмм… – завис шеф, а потом провозгласил, будто президент Линкольн, заявивший о свободе каждого человека: – В общем, ты нужен своей стране, Крис.
– Да что вы говорите? – Раздражения не было и в помине, но Оримфаеру безумно хотелось поерничать, по-мелкому и незлобно отомстив Джонсу. – На США напали евреи, и без меня армия не справится?
– А почему именно евреи? – немного оторопел начальник.
– Вдруг им приглянулся ваш велюровый диван. И они мечтают ворваться в Америку, поработить население, и все ради него – великого и неприкосновенного дивана.
– Вот ты шутник, а? Приплел черт знает что. Сержант, ты уж прости за те подозрения. Мы все выяснили: тебя узнали пассажиры из тех вагонов, которые ты прошел по пути к кабине машиниста, и того мужика в очках тоже описали. Вы же оба были на месте, когда поезд остановился. То есть никто из вас Палачом не является.
Джонс говорил что-то еще, а Крис досадливо поморщился. Для опознания личности полицейского копы совали всем под нос его фото, взятое, разумеется, из личного дела. А то, что скрывала в себе папка из отдела кадров, Оримфаер на дух не переносил.
Фотография вышла такая, словно Крис косплеил Гитлера, правда, без усов и брюнетистого цвета волос. Зато выражение лица точь-в-точь как у фюрера: сурового и серьезного, а также с маниакально-садистским блеском в глазах. В появлении косой челки и взгляда была виновата тетка, прибывшая с фотографом в роли помощницы и чересчур активно выполнявшая порученную миссию. Прямо перед тем, как щелкнул аппарат, тетка без спроса смахнула Крису прядь волос на лоб и сдвинула ее влево, сдуру ума решив, что так будет лучше. Тогдашний выпускник полицейской академии не стал ругаться матом, но громко и в протестной форме потребовал сделать новый снимок в уже нормальном виде. Тетка умильно заохала при гневном возгласе «симпатичного блондинчика», фотограф же рявкнул, что у него завал, надо еще много куда успеть, а тут кто-то чем-то недоволен.
«Бедные пассажиры, увидевшие мою рожу на фотке, – подумал Оримфаер. – Наверняка ужаснулись от двойника Гитлера. Мда…»
– Возьмешься за расследование? – с надеждой спросил Джонс. – Как-никак ты обнаружил труп.
– Не знаю, шеф, – нарочито лениво отозвался Крис тоном утомленного хлопотами миллиардера.
– Ведь придуряешься, сержант. Сегодня отдыхай, а завтра с утреца кумекайте со Стэном, куда поехать в первую очередь, кого допросить… Словом, не мне тебя учить преступников ловить. До встречи! И еще раз извини.
Начальник отключился, а Оримфаер довольно улыбнулся: нет ничего лучше снятия всех обвинений. Да и поломать мозг насчет личности Палача – весьма интересное занятие.
Добавлением к улучшению настроения стало повторный заход на Facebook. Люси была там буквально пятнадцать минут назад, что обрадовало Криса, уже запаниковавшего от пропажи девушки. Но сообщение, набранное, по всей видимости, впопыхах – с опечатками и без знаков препинания, заставило полицейского нахмуриться.
– «Ему плохо, поэтому не могу здесь быть часто», – прочитал сержант и хмыкнул. – Когда же закончится ее задание с этим русским типом?! Теперь Люси изображает сестру милосердия, черт… А что будет дальше? Замуж за него выйдет, и все ради Брауна и его мутных делишек? Знал бы я про него тогда, в Москве, мигом вытряс все, что нужно Рэдклиффу. Нет, блин, разводят с ним чайные церемонии.
Ворчание никоим образом не меняло отношение Оримфаера к Люси: ревность, конечно, присутствовала, но Крис чувствовал, что будет любить девушку всегда, не обращая внимание на ее российского «подопечного». В отличие от навязанной связи у него и Люси все по-настоящему – обман Крис распознал бы сразу. Странно, что русский пока не раскусил подельницу Брауна. Что ж, умные женщины и врут талантливо.
Вспомнив о вкладе, завещанном отцом, Оримфаер набрал номер Кимберли: сестра, слава богу, смирилась со смертью родителей, поэтому должна принять новость без лишних слез.
***
– Вот, держи, – и Стэнли, напарник Криса, передал ему папку с торчавшими из нее разноразмерными белыми уголками.
– Неужели трудно сложить бумаги в стопку? – Оримфаер, прежде чем прочесть то, что нарыли коллеги по делу Палача, аккуратно выровнял документы.
– Ну извини.
– Закрой на время говорилку, окей?
Нисколько не обидевшись, Стэн кивнул. Крис старше него по званию и по возрасту, поэтому вполне справедливо мог и наехать на напарника, и обругать, и вот так грубовато призвать к молчанию. Сержанту свое поведение тоже не казалось антиманерным: если сразу не пресекать любопытство напарника и его болтологию, то перегрузка мозга была гарантирована.
– «После проведенного обыска пассажиров режущего и иного оружия не обнаружено»… Хм, а я был уверен, что Палач убил машиниста и вернулся в вагон, затесавшись среди людей, – произнес Крис. – Ага, вот куда он делся! «Задвижка люка, ведущего на крышу поезда, была сбита предположительно тяжелым предметом». Вылез, скотина, и по рельсам утопал. Кстати, что на записях камер видеонаблюдения?
– «Белый шум»**, – ответил Стэнли, получив разрешение подать голос.
– Когда камеры вырубились?
– С ночи не работали. Видимо, и утром о поломке не сообщили. Или забыли…
– Вот тебе пример людской халатности. Из-за чьей-то лени поиски убийцы затянутся надолго.
– А если это сам Палач предусмотрительно отключил камеры?
– Тогда я ему поаплодирую стоя за находчивость, и тебе тоже – за догадливость.
– Что ты ухмыляешься? Может, я прав?
– Может. Но сначала докажи точную причину «белого шума». Отправляйся к системщикам подземки, допроси, запиши все от и до. Вероятно, кто-то из них, если брать во внимание твою версию, и есть Палач или его подельник.
Обозначенный объемный фронт работы Стэна не вдохновил, отчего он потоптался на месте и укоризненно посмотрел на сержанта, вновь углубившегося в изучение бумаг.
– Ты еще здесь?
– Уже иду, – вздохнул напарник.
– Думаешь, мне предстоит что-то более приятное? Я поеду к вдове машиниста, некой Миранде Дювенрайт.
– Ох, ты прав – нерадостно общаться с родственниками погибшего человека.
– Более того, Стэн. Это морально тяжело. Поэтому ноги в руки и дуй в метро.
– Пиццу на обратном пути купить?
– Давай. Мне любую, но главное, без морских гадов.
Сколько раз Оримфаер доказывал шефу, что Стэнли с его «мимишным» характером – боязнь крови и страхом стрелять в человека («Как же в живого-то?» – однажды брякнул напарник. На что Крис выхватил у нерешительного Стэна пистолет, так как в собственном закончились патроны, и отправил пулю в убегавшего от копов маньяка. Тот рухнул, а сержант вернул напарнику оружие: «Ну стреляй в мертвого»), не годится для выездов на место преступления. Но Джонс упрямо твердил, что парня надо приучать к нелегким полицейским будням. Как Оримфаер не бился, Стэн дрессуре не поддавался, чем вызывал досаду сержанта на начальника. Наверняка шеф пригрел чьего-то бестолкового родственника (а возможно, и своего), сбагрил его Крису и радуется: мол, этот коп справится с любым заданием – будь то поимка убийцы или воспитание малахольного парня.
Наконец-то Стэнли ушел, и сержант позвонил Брауну.
– Что-нибудь узнал?
– А где «здравствуйте» и «как ваше здоровье, мистер банкир»? – отозвался Рэдклифф.
– Да иди ты!
– Куда?
– Велика Америка, есть куда пойти. Палача не обнаружил?
– Кто из нас коп, приятель?
– А кто из нас еврей? Хватит отвечать вопросом на вопрос. У меня времени в обрез.
– Ни Палача, ни иных карателей не найдено, – четко отрапортовал Браун и хихикнул: – Вас удовлетворил мой доклад, сэр?
– О да. Более содержательного сообщения я никогда не слышал. Все, пока.
– Так точно, сэр!
«И когда он прекратит кривляться?» – подумал Крис и вдруг сам расхохотался. Уже второй раз Оримфаер зачем-то упоминает еврейский народ, причем абсолютно без злого умысла.
Похоже, дурачиться сержант научился у Рэдклиффа. Дурные примеры заразительны, зато от них становится весело.
От автора. Никоим образом не хотела обидеть евреев, я совершенно не антисемит. Это всего лишь шутка. Простите!
Примечания:
* Ozzy Osbourne – Crazy Train.
** Помехи по всему полю изображения.