Молодой доктор за две минутки взметнул на четвёртый этаж пятиэтажного блочного дома.
- Красота!Отдельная квартира! Целых две комнаты. Вот как только Верочка с коляской будет подниматься, когда я на работе? Ну коляску внизу можно оставить, а малышей поднять на руках. В конце концов соседей попросим!
Молодой человек только что закончил мединститут и был назначен эндокринологом в один из санаториев Северного Кавказа. Молодому человеку было двадцать пять лет. Он был полон сил, энергии и радости от своей жизни. У него был диплом с отличием, жена, двое детей, влюблённость в свою будущую профессию и вот теперь квартира.
До санатория надо было ехать на автобусе километров пять, но это его не пугало.Самое главное: работа. Работа, о которой он мечтал с восьмого класса. Медицина занимала всё его время. И главное в ней - самоотверженность, и только самоотверженность.Доктор осмотрел небольшую квартирку:
- Ванна! Это прекрасно, что есть ванная.
Он вспомнил сколько надо было натаскать воды в частном доме, чтобы искупать малышей и помыться самим. Он вышел на площадку, и опять посмотрел на лестницу:
- Да вот только с коляской тяжело подниматься. Что же делать? Может быть внизу оставлять? Да что-нибудь придумаем!
Но придумывать ничего не надо было.Время промчалось быстро! И вот уже два трёхлетних карапуза сами поднимались на четвертый этаж. Дети были очень самостоятельными. Мама и папа с утра до вечера на работе. Только суббота и воскресение, были большими праздниками для братиков Гришеньки и Мишеньки.
По воскресеньям семья гуляла по посёлку. Вездесущие скамеечные тётки смотрели на дружную семью завистливо. Говорили одно и тоже. Как всегда говорят несчастливые люди о счастливых.
- Верка скоро одна останется! Манжоса-то увядуть...
- Да, Манжос красавец какой. Да ещё и доктор. Увядуть.
- А что такое Манжос?- спросила новенькая скамеечная.
- Фамилия такая у доктора.
- Еврей что ли?
- Нет, эстонец,- отвечала "всезнайка".
- Да Верочка и сама ничего себе,- пожала плечами новенькая старушка.
- Да что там? Ни кожи, ни рожи. И одета как-то не по-модьному!.
- Бабы, ну с чего ей одеваться? Какая у докторов зарплата? Шишковая, пять- копеешная. А подарков Манжос не берёт. Не говоря о деньгах. Моя знакомая, с щитовидкой к нему ходила, так он даже принесённую коробку конфет не взял.
- Во чудик! - Говорили остальные. В общем, вечные пересуды завистников.
А доктор действительно был красив. И действительно не брал подарков за свою работу. Он был просто порядочным человеком. Такое бывает. Он вообще был необычным. Везде всё успевал. На работе был организатором вечеров для детей в Новогодние каникулы, летом договаривался о детских пионерских лагерях, для сотрудников организовывал капустники, КВН, и везде был душой кампании! А вечерами что-то мастерил с детьми. Однажды ему дали профсоюзную путёвку в Ялту, для всей семьи. Вот радости было у детей! Никто и не подозревал, что это последняя их поездка. На отдыхе семья много плавала, ныряли, и однажды доктор упал на валун. Ударился он крепко, и видимо больно было очень, но он отшучивался:
- Мало ли синяков на теле настоящего мужчины! Живите так, как будто бы ничего не случилось!
- Как это? - Не понимая, спрашивали подросшие сыновья.
Доктор улыбался и отвечал:
- Не хнычьте и продолжайте жить при любой ситуации, как будто ничего не произошло.
Но произошло.Вернувшись из отпуска, Верочка попросила мужа сделать рентген, однако ничего не нашли. Никаких последствий удара. Потом была очень холодная зима, и Анатолий Петрович заболел гриппом. С температурой 38, в маске, он всё равно продолжал работать. Были удивлены все. Ему говорили:
- Что война что ли? Иди, отболей своё! Что ты выпендриваешься?!
Манжос отвечал:
- Больные приезжают на маленький срок, а заболевания эндокринки на всю жизнь. Эту болезнь нельзя упустить. Главное не упустить! Я же врач, а не бухгалтер,который отсиживает свои часы.
Но беспокоили доктора боли в спине и распухающие колени. И становились боли всё страшнее, особенно на рассвете. Тогда он брал в руки книгу своего любимого философа Сенека, и углублялся в чтение. Одну фразу он выучил наизусть, она помогала ему не сдаваться, так как Манжос угадал в себе начало страшной и неизлечимой болезни. Сенека писал: "Никакое благо не принесёт радости его обладателю, если в душе он не готов его утратить. Всего безболезненнее утратить то, о чём невозможно жалеть, утратив. Поэтому укрепляй мужеством и закаляй свой дух против того, что может произойти даже с самым могущественным. Не одно оружие в мире не заменит спокойствие духа и чистое сознание".
"Спокойствие духа и чистое сознание, вот главное в жизни," - повторял и повторял доктор.Однажды ночью, Верочка проснулась от хрипа мужа. Температура зашкаливала за сорок. Доктор бредил. И был без сознания. Его отвезли в больницу.
Врачи коллеги поставили диагноз: инфекционный полиартрит. Прокололи антибиотики, запретили вставать. Но даже, если бы ему и разрешили встать, он бы не смог этого сделать. Его тело было неподвижным. От макушки до пяток. Только руки поднимал он на несколько сантиметров. Правильный диагноз поставили ему позже.
Но доктор понял давно. У него болезнь Бехтерева, прогрессирующая с молниеносной скоростью, и "помог" этому перенесённый на ногах грипп. А толчок был сделан на море, при сильном ударе. Была ещё и наследственность по отцу.
"Значит недвижимость.Полная. Что же делать? Что же делать тебе, Манжос?"- спрашивал он себя. И ничего не мог ответить.Рядом лежал томик Сенеки. Он открыл наугад, и прочёл:
"Смерть настолько не страшна, что благодаря ей ничто для нас не страшно! Она легка, если я могу её вынести. И коротка, если не могу. Смерть или уничтожает нас или выпускает на волю. У отпущенных остаётся лучшее. У уничтоженных не остаётся ничего."
Но смерть для доктора была бы лучшим выходом. Он понимал и знал, что может прожить очень долго. Только калекой. И к этому надо было готовиться.
Через месяц его выписали из больницы и оформили инвалидность. Мальчики, по очереди, несли его на четвёртый этаж.
- А мне кажется, что вчера ещё я думал,Верочка, как тебе будет тяжело с мальчиками в коляске подниматься по ступенькам. И вот теперь мальчики поднимают меня. И без коляски.
Манжос уткнулся в грудь Гриши, и заплакал. Первый раз в жизни.
Верочка подбежала к нему, обняла:
- Толенька, только не плачь. Пой песни! Надо что-нибудь петь, – весело сказала она,- надо всегда петь, чтобы не заплакать.
Да какие тут песни? Доктору было так тяжело, что говорить не хотелось...Тяжело было особенно по утрам, когда вся семья расходилась на работу. Ему оставляли еду, питьё, книги. И одиночество. Верочка звонила часто, когда выбегала свободная минута, и мальчики не забывали позванивать. Однако, это не спасало от мрачных и злых мыслей. Спасали только мысли великого философа.
Однажды вечером, в дом к доктору зашла знакомая соседей, которой несколько лет назад, Анатолий Петрович помог вылечить базедку. Болезнь измучила её знакомую, и она снова пришла к Манжосу. Доктор выслушал её, и дал консультацию.
И вдруг,по цепочке, передавая друг другу, как дар, советы талантливого эндокринолога, больные стали приходить к нему. Но это было только вечерами. А до вечера надо было как-то дожить.
"Ничего, ничего,- говорил сам себе доктор,- это только начало! Я не собираюсь лежать мешком. И не беспокойтесь обо мне, товарищ Луций Анней Сенека. Ваши советы не пропали даром!"
Каждое утро, как только закрывалась дверь за сыновьями и женой, Анатолий Петрович сползал с кровати, и начинал двигаться по полу, как пятимесячный ребёнок. Руки были его спасением. Они двигались, и были сильными! Он опирался на локти, и подтягивал всё тело. Таким образом, он уже доползал до туалета и убирал свою "утку" сам. Таким образом, он даже мог сделать себе чай, так как научился подтягивать себя на стул. Через полгода он потребовал костыли.
Верочка купила ему костыли. И он начал передвигаться по квартире. Трудно было поднимать голову, так как позвоночник не двигался.
- Но и это не беда,- говорил он,- Разве обязательно смотреть на больных?! В крайнем случае, попрошу их присесть пониже.
Он хотел приносить людям пользу, и не сомневался уже в том, что будет работать. Однажды, во сне, он услышал очень чёткую фразу. Говорил мужчина. Голосом строгим и твёрдым: "Не сдавайся, Анатолий Петрович! Не сдавайся."
После этого сна доктор как будто получил в награду крылья, и более усиленно стал заниматься движением. И тело его откликнулось на силу духа!
Через полгода, он позвонил сокурснику Владимиру, главному врачу санатория "Эльбрус":
- Володя,- волнуясь, сказал доктор,- возьми меня на работу.
Сокурсник молчал долго. Потом спросил:
- Толя, - ты же в инвалидной коляске. Как я могу тебя взять на работу?
Анатолий Петрович так разволновался, что не смог сразу ответить. Собравшись с мыслями, он сказал:
- Не записывай меня в инвалиды. Я ещё пригожусь людям. И совсем я не в инвалидной коляске. Я на ногах, вернее на костылях.Мы с Верочкой всё обсудили. Я буду жить в санатории, в своём кабинете. Спать на кушетке. Всё равно мне на твёрдом надо. Весь день буду сидеть за столом. И принимать больных. Тебе что не нужен хороший эндокринолог? Ведь у нас их практически нет в городе. Все куда-то разъехались. Питание мне будут приносить мальчики, и они же будут отвозить меня в пятницу, вечером, на выходные.
Владимир Николаевич молчал. Анатолий Петрович тоже молчал. У него появилось желание положить трубку телефона, и не звонить больше никому, и вообще замолчать навеки."Спокойствие и терпение!" вдруг всплыла в голове доктора фраза философа.
- Надо согласовать с Райздравом,- неохотно заговорил коллега.
- Согласовывай, Володя. И прошу тебя, помоги мне. Не могу я дома, без дела сидеть.
Через два месяца, Анатолий Петрович начал трудится.Больных он принимал с утра до вечера, и всё равно, к нему всегда сидели люди. Приезжали из других городов, памятуя его помощь в прошлом, и передавая по цепочке адрес талантливого врача.Однажды в очереди появился высокий, пожилой грузин, с увесистым пакетом в руках. Он,не спрашивая никого, зашёл в кабинет врача, сразу же после того, как оттуда вышел пациент.
Манжос сидел, как обычно, на высоком кресле, которое поддерживало его со всех сторон, свободны были только руки. Голова низко опущена.
- Фамилия ваша,- чуть хриплым голосом спросил он у вошедшего.
- Киприане моя фамилия. Я,собственно, пришёл поблагодарить вас за жену. Помните? Киприане Нателла Георгиевна?
- Нет, не помню,- ответил Анатолий Петрович.- Если вы не на приём, выйдите. Пожалуйста. Меня больные ждут.
- Да ладно, доктор, подождут. Я хочу вас отблагодарить. Привёз вам грузинское вино. С собственного виноградника. Где вы ещё такое попьёте!
Грузин поставил коробку с вином, широко улыбнулся, и сказал:
- Мне сказала жена, что ты не берёшь подарки, но вино-то возьмёшь?! Это же от чистого сердца. Ты жену мою на ноги поставил. Возьми. Не обижай.
- Заберите вино, не мешайте работать, уходите,- раздражённо сказал доктор.
- Ну не обижай, генацвали! Возьми, прошу.
Доктор молчал. Грузин постоял две минуты, и обиженно сказал:
- Что ж ты даже головы своей не поднимешь? Брезгуешь?! Возьми.
Доктор молчал.
- А, понимаю! – ухмыляясь, сказал грузин.- Нам вино не нужно! Знаем что нужно, так бы сразу и намекнул.
Он достал из кармана перевязанную пачку денег. Чуть наклонился, пытаясь заглянуть в глаза доктора, положил перед ним деньги, и забрав вино, пошёл к двери. Не дойдя до неё, он почувствовал лёгкий удар в спину. Выпучив глаза, грузин медленно развернулся, и увидел, что сзади, у его ног, лежит пачка денег.
- Ах ты! Ты чего деньгами швыряешься?- прокричал грузин,- ты что себе возомнил? Что гордый очень? Ты меня зачем оскорбил?
Он быстро подошёл к Анатолию Петровичу, схватил его за грудки, и с силой поднял вверх.Но сила здесь и не нужна была вовсе. Лёгкое тело доктора, как мячик подскочило вверх. Киприане увидел маленькое тельце, и безжизненно болтающиеся конечности. Он посадил доктора опять в кресло и густо покраснел.
- Я прошу вас выйти из кабинета,- спокойно сказал Анатолий Петрович.- А если деньги некуда девать, пойдите в городскую больницу. Посмотрите, как там кормят больных, и в каких они условиях находятся. Там нужна ваша помощь. Ещё есть детские дома, приюты для бездомных. Поработайте мозгами, и уходите. Позовите следующего.
Низко опустив плечи, грузин поднял деньги, забрал вино, и пошёл на выход. Потом повернулся и спросил:
- А что никак нельзя тебя вылечить?
- Позовите следующего больного,- попросил строго Манжос.
Грузин низко поклонился, и прошептал:
- Прости, брат.Прости.
И вышел из кабинета. В дверь заглянула очередная пациентка.
- Можно, Анатолий Петрович?
- Заходите,- не поднимая головы, ответил доктор.
Рабочий день продолжался.