ЗАПРЕТНАЯ ГАВАНЬ.
Часть 4.
ПОЗНАВШИЙ ВСЁ.
Глава 9.
ЧЕТВЕРОЛАПОСТЬ.
Как же в то время, пока Таен и Петрик не были в состоянии передвигаться, обстояли дела в этом городке и вообще, у Муравия?
Часть его войска в ту же ночь выступила в недалёкий поход и подошла к стенам Фиквы. Затем туда подтянулись основные силы. В городе остались раненые и несколько военных врачей. Те горожане, что не покинули свои дома, потихоньку начали приводить улицы и дворы в порядок. Стало тихо и пусто.
В первый день, и ещё в следующий, в городе и окрестностях кого-то искали. Не представляю, кого пытался обнаружить Муравий. Нас, например, не нашли, хоть и заходили в типографию какие-то люди. Я не терял бдительности.
Мы попросили дедушку Филю узнать, что говорят обо всех этих событиях. Говорили, что ночной переполох организовал Познавший Всё. Так-то. Добрый дядюшка Моро Дрын гнул свою линию.
Теперь, как называет его Милло, офигительный Муравий, якобы сражается с главным злодеем этой замечательной страны. С его приспешниками, засевшими в Фикве. Главное дело жизни диктатора – очистить любимый континент от скверны. С такой теорией как-то не вязались чёрно-бордовые корабли, но это, кажется, никого не смущало и, вообще, никак не тревожило. Думаю, спроси кто-нибудь Моро, что за нелепое нападение неизвестного флота наблюдалось недавно – он и это объяснил бы происками Познавшего Всё. И даже, кажется, уже объяснил, потому что потерявшие головы заморыши в едином порыве нынче ломились в стены и ворота Фиквы. Именно там они мечтали добыть главного злодея страны. Добыть, растерзать, отомстить Познавшему Всё за прошлые и нынешние ужасные дела и преступления существ, подобных ему.
Мы узнали, что Орумо и Нодо, или пусть не они, и даже неважно кто, подняли коренных обитателей этой земли. Племя Отца Морей явилось воевать едва ли не в полном составе: старики, женщины и подростки, вооружившись кто чем, встали под знамёна армии Муравия. Орумо из опального отца малолетнего беглого преступника превратился в героя и защитника Отечества. Почему-то мне казалось, что бедолага попал в переплёт, и сам не рад этой чести. Со всех сторон к Фикве подходили женщины, пожилые и юные воины непризывного возраста. Муравия превозносили, как освободителя и защитника. Вот сейчас разделаются с Познавшим Всё, виновниками всех несчастий, всей неустроенной жизни заморышей – и станет хорошо.
- Уметь надо так повернуть дело и так замусорить всем мозги, - заметил наш королевич. Кстати, он не считал Моро плохим правителем. При нём исправно работали фабрики и засевались поля. Никто не сводил с лица континента священные леса, не разрушал памятники старины, разве что книги жгли. Муравий не зарился на территорию Покровителей и более-менее уважал местные обычаи и верования. Он, скорей всего, опасаясь всеобщего возмущения, оберегал чистоту рек, и Чудилка клялся, что видел собственное изобретение – очистительную бочку, которая была готова к установке. При Моро люди не бедствовали, не голодали, все в равной степени имели возможность учиться, а затем делать карьеру, и были обеспечены работой. Заслуга Муравия в том, что он не мешал специалистам грамотно управлять экономикой страны – так заумно высказался Чудилка. Если бы не злоба Моро, презрение к женщинам и странное помешательство: ненависть к детям и семейным узам, да эта придумка насчёт способа удержания власти, да такое обращение с Таеном…
- Будь Моро другим, он мог бы стать у нас знаменитым и уважаемым человеком. Он и здесь мог бы быть достойным правителем, он талантлив, - сокрушался Петрик.
Таен ничего такого не говорил. Он вообще был уже не здесь, а весь в будущем, которое считал настоящим. Ему казалось, что он уже совершенно свободен, а от родины, и всех любимых мест, и от воплощения всех планов, его отделяет даже не шаг – ведь он его уже сделал. Он не желал думать о Моро и его шайке, не желал возвращаться в дом на сваях даже на минуту, даже за дорогими сердцу вещами. Не хотел задерживаться на этом берегу дольше, чем того требует необходимость. Прошлое было отрезано. Началась та жизнь, к которой Таен стремился.
Я как-то застал его в каморке у дедушки Фили за чаем и обсуждением новости: говорили, что великий Муравий здорово пострадал в памятном бою. Весь он, бедный, перебинтован и заклеен пластырями в верхней части тела, особенно в области лица. Невозможно было не усмехнулся: здорово я его!
В общем, завтра, на пятый день нашего вынужденного бездействия, мы должны были отправиться в Фикву. Таен, конечно, всё ещё ходил с повязкой и держал левую руку на перевязи, и я считал, что Петрику ещё рановато носиться по рекам и сражаться. Но что поделаешь! И, собственно, почему я не могу отправиться на разведку?
Мои спутники уснули, а меня что-то вынесло на крыльцо. Почему бы, собственно, не найти лошадь? Я стал оглядываться, прикидывая, куда податься. Меня тревожила судьба Милло. Он сто раз может заявлять, что устроен прочнее людей, но если до сих пор не объявился, значит, с ним что-то стряслось. А как там Ната, Рики, Лёка и Аарн? И мои подопечные Эйсиль и Ная, оказавшиеся невольными противниками собственного отца? Да, те, кто в Фикве, в основном, волшебники, но четыре, даже пять дней в осаде, считая завтрашний – это вам не ерунда какая-нибудь. Близким мне людям противостоят сильные маги. Мы видели, как они сражаются. Говорят, чернокрылых осталось мало благодаря нашим же усилиям, а те, что остались, не настолько сильны и искусны, как те, что погибли, но их всё-таки больше, чем осаждённых. Всё это беспокоило меня чрезвычайно.
Хорошо быть таким, как Милло. Превратиться в шерстопёрого летуна – и вперёд. Или обладать умением быстро и невидимо перемещаться. Даже быть таким, как Аарн неплохо: знаете, как он бегает в облике большого чёрного волка?! А я однажды был белым пёсиком. Небольшим таким, но всё же собаки передвигаются быстрее людей. И лошадь им не нужна. И подозрений не вызывают. И можно вполне обернуться за ночь. Если бы я мог… опять… Но я не знаю, могу ли… И как это делается, тоже не знаю… Или попробовать? Но как и что конкретно попробовать? Я понятия не имею, что делает Аарн, когда желает стать четвероногим. С другой стороны, я легко справляюсь со всем незнакомым. Даже Таен так говорит. Может, достаточно просто сильно захотеть? Ну, предположим, я сильно хочу…
Земля со всеми её мелкими камушками и травинками ринулась мне навстречу. Я бы воткнулся в неё носом, если бы не успел подставить руки. Нет. Лапы! О! Здорово! У меня получилось! На радостях я попрыгал, погавкал и покрутился за собственным хвостом. Понюхал воздух. Вот почему мне нравится быть собакой – можно наслаждаться таким невероятным разнообразием запахов! Или не наслаждаться. Фу! За углом, кажется, кто-то сходил в туалет. Сунул морду в щель приоткрытой двери типографии и просочился внутрь.
- Иду-иду, - приговаривал дедушка Филя, спеша через холл. - Сейчас, собачка, сейчас. Несу обрезочков. Побросали вас всех, моих милых, а я корми.
Старичок подкармливал местных зверушек. Услышал лай у крыльца и собрался угостить мохнатого гостя. Я нырнул под лавку, дедушка Филя прошёл мимо. Я взлетел по лестнице, восторгаясь четверолапостью, скоростью и лёгкостью. И, кажется, малость ошалел от всего этого.
Пожалев будить наших больных, я задался целью как-то дать понять им, где я. Стать опять человеком и нормально написать записку почему-то не пришло мне в голову. Зато на глаза попался Чудилкин ботинок. Я старательно покусал его, будучи совершенно уверенным, что вид погрызенного ботинка наведёт всех на правильные мысли. А если останутся сомнения, то на этот случай я пожевал ещё кончик Петрикового ремня. Затем мне показалось разумным вытащить на лестничную площадку его носки. А брюки – вниз, на первую ступеньку лестницы. А второй ботинок – на середину холла. После чего мне всё-таки пришла в голову мысль о бумаге, и я разбросал по комнате листы со стола управляющего. Мне понравилось прыгать с пола на стул, а потом на стол и обратно, но я не стал тратить на это время, решив порезвиться потом. Дома. В Някке.
Для пущей убедительности, я раскусил и выплюнул ручку и два карандаша, дивясь крепости своих зубов. Сунул под голову Таена листок календаря с завтрашним числом. Подумал – и поставил ему на подушку весь календарь. А потом переместил из угла в центр кабинета картонный макет какой-то постройки. Макет был значительно выше меня, пришлось повозиться. Я запыхался и вознаградил себя за труды пирожком, оставленным Канеке на утро. Пирожок показался мне слишком большим, и кусочек я не доел. Сунул его Канеке в свесившуюся с раскладушки руку. Дверь в типографию была заперта, но я же волшебник. Я гавкнул на неё – она и открылась. В припадке любвеобильности, я притащил дедушке Филе в его комнатку кусок колбасы, оставленный им на крыльце, и положил его на прикроватный коврик.
Решив, что сделал всё, что мог для того, чтобы мои спутники обо мне не тревожились, я побежал, побежал, побежал… Эя, как здорово вот так бежать и бежать прохладной ночью при свете звёзд и планет – сестёр! Теряться в чёрных тенях и стремительно пересекать пятна голубоватого света! Взлаивать на сов и летучих мышей! Ощущать мягкость, шероховатость, колкость дороги, быстро улетающей назад! Запах гари мне не нравился, но было множество других запахов, которые открывались мне, как тайны, с каждым дуновением ветра!
В Текре на Навине меня угнетало и пугало это собачье состояние, я всё время попадал в переделки, жутко страдал от ожогов, побоев, усталости и неопределённости, плохо видел, и мне даже примотали к голове очки. Сейчас я видел нормально. В смысле, нормально для Миче Аги до встречи с ядовитыми светильниками. Всё прекрасно! Я нёсся по дороге, совершенно потеряв голову от восторга. И так я долетел до Фиквы в два счёта. И там приказал себе взяться за ум.
Это было сложно. Мысли кувыркались и прыгали у меня в голове, уши мотались, нос что-то вынюхивал, хвост вилял, потому что это замечательно – вилять хвостом. Я немного устал в пути, поэтому прилёг на кочку отдохнуть позади войска Муравия.
Войско Муравия мне не понравилось. Потому что в данный момент оно как раз со всех сторон нападало на этот высокий каменный город. Я бы покусал все эти ноги, но их было слишком много. К тому же, я по опыту знал, что кусание не всегда приятно и всегда небезопасно.
«Эй, Миче, - сказал я сам себе, - а в чём, собственно, проблема? Ты что, не можешь организовать всем этим ногам настоящего Познавшего Всё? Того же Муравия, наконец. Он прибегает к клевете, и ты… А ты…».
Ого!
Прямо перед моим носом, фыркнув, приземлился один такой огонёк, который чуть позже так может бабахнуть, что от меня и хвоста не останется. Это настоящая боевая магия. Вместо того, чтобы удирать, я обнюхал набирающий силу огонёк. Как не обнюхать, если он пахнет Рики? Мой маленький брат без меня сражается с этими ногами! Что скажет мама?! Одна и вторая! Меня заинтересовало, смогу ли я сунуть этот огонёк в карман Муравию. По всему выходило, что могу, если узнаю, где тот находится. Но Муравием здесь и не пахло. Зато было множество других отвратительных запахов. Я оставил огонёк, который уже плевался мелкими искрами, и начал красться к реке в обход ног, а они вдруг развернулись и побежали прямо на меня. Ну это же беспредел! Чтобы меня не затоптали, пришлось мчаться изо всех сил в обратном направлении. И при этом я ещё помнил об огоньке, который вот-вот так шарахнет…
Неприятно. Моему Рики четырнадцать лет, а он применяет боевую магию – и против кого? Против каких-то крестьян, вроде работников «Птичьей рощи», против, можно сказать, своих ровесников и их матерей из окрестных городков. Против лесников, рыбаков, типографских рабочих и прочих таких же, которых Муравий призвал на войну с Няккой, и тех, кто сам сюда явился сражаться против Познавших Всё. Я бы не хотел, чтобы так было. Когда придёт время, нам могут этого не простить. Чернокрылые волшебники – вот опасность настоящая, а все остальные нам не противники, и тем не менее…
Мои печальные размышления прервало что-то непонятное сзади. Те, кто нёсся прочь от стен Фиквы закричали и попадали на землю. Это убойный огненный шарик с жутким завыванием выпустил из себя искры и струи дыма или пара. Всё это разлетелось среди толпы, пугая и останавливая на бегу. Я засмеялся по-собачьи. Ведь это заклинание действует не так. После его применения от кучи народу остались бы одни ружья. Рики всё изменил. Он просто пугал заморышей и сбивал с толку.
Я взобрался на какую-то возвышенность и вскарабкался на поваленный обгорелый ствол, насколько мог. И увидел, что всюду происходит то же самое. Обычным людям достаточно простого пугания. Другое дело – волшебники. Все эти манипуляции отвлекают и лишают сил почём зря. Чернокрылые рассредоточились вокруг стен. С ними, конечно, справиться было трудно.
Я решил двигаться не к Наиве, а от неё. В сторону Молчайного озера. Мне необходимо было срочно научиться становиться человеком. Потому что я видел, где укрытие некоторой части чернокрылых. Это был небольшой овраг с извилистыми берегами. В этих извивах как раз и пряталась парочка волшебников. Белым пёсиком я, не таясь, подошёл к ним и потянул одного за штанину. Интересно, а если я прямо сейчас от большого желания превращусь в человека? Хорош я буду на четвереньках и с чужой штаниной в зубах! Волшебник повернулся ко мне и я увидел, что это женщина. Значит, дать в ухо, как я намеревался, не выйдет. Нельзя же бить женщин.
- Пшла вон, шавка, - зло сказала злая женщина и пнула меня по лапке. Я заметил, что стальные глаза у неё стали удивлёнными и где-то на уровне моего носа. О! Я снова человек! Я могу владеть руками! Пока волшебница не опомнилась, я применил к ней заклинание простой, но сильной трясучки номер один. После этого она колдовать, конечно, не смогла. Тихо подвывая, женщина что-то такое пыталась сделать руками и пальцами, но они её не слушались, только смешные искорки посверкивали и потрескивали на ладонях. Вот что значит внезапность и неожиданность!
Второй волшебник обернулся и увидел меня. И тут мне не поздоровилось. Он двинулся вперёд с таким напором, так ловко и мощно применяя все самые сильные заклинания, что я едва успевал уворачиваться и отбивать заклятие за заклятием. Я не вступал в бой: оно мне надо? Мне бы сберечь силы для того, чтобы как-то проникнуть в Фикву. Волшебник уже некоторое время сражался с защитниками заброшенного города, а тут ещё я. В общем, он стал слабеть и допустил ошибку. Мне показалось забавным применить к нему Получасовое Помешательство. Под его воздействием чернокрылый сделал то, что я ему приказал. А именно –сплясал местный весёлый танец. Долго забавляться мне было недосуг и я, сильно не размышляя, через минуту устроил и для него трясучку номер один. Какая, оказывается прекрасная и полезная вещь эта трясучка! Что бы я делал, если б не изобрёл её в своё время?
Теперь мне казалось легким и обыденным превращение в белого пёсика. Теперь я специально бежал туда, где среди невысоких пригорков к стенам Фиквы подбирался ещё один чернокрылый. О том, что он прячется где-то тут, знали, и мне потребовалась ловкость, чтобы не попасть под какое-нибудь заклятие своих же друзей. Я подкрался сзади и гавкнул. О! Парень даже не поворачиваясь, ударил прямо в то место, где я находился мгновение назад. Но я вовремя отпрыгнул, припал к земле, и удар прошёл левее и выше.
- Собака? – удивлённо спросил маг сам себя. А мне стало интересно, могу ли я в таком виде заколдовать что-нибудь, кроме дверного замка. Ну, или кого-нибудь.
- Гав, - парализующе сказал я. Парень малость остолбенел, но недостаточно. Что-то пытался ещё применить против меня. Пришлось срочно стать человеком и довести дело до конца. Поваляется без движения часа три. Ничего страшного. Не задерживаясь больше, я напрямик устремился к Фикве. Мне показалось странным, что на светлой стене там чётко выделяется чёрное пятно. Стремясь побыстрее узнать, что это такое, я оплошал. Наткнулся на защиту очень сильную, устроенную многими людьми. И очень болезненную. С воем я отскочил и рухнул в лужицу, полную взбаламученной грязи. Мне ещё повезло. Высунув нос из лужи, я заметил, что вдоль всей защиты лежат без сознания воины Муравия. Если они не волшебники, то им простительно. Но я-то почему так сглупил?
Вдоль защиты я заковылял дальше, к озеру. Но тут вдруг вспомнил, что возле него люди пропадают неведомо куда. Мне совсем не хотелось пропасть в такой момент. Я остановился, не зная, что делать дальше. В Фикву мне не попасть. Остаётся найти Муравия и искусать его. И тут я вдруг почувствовал, как недалеко от меня, чуть впереди, прекрасная защита Фиквы ослабла. Это могла быть брешь, пробитая врагами, а могла быть ловушка. Попробовать проникнуть на ту сторону?
- Миче! – услышал я голос Рики. Где-то он был там, с той стороны. Но стены отбрасывали длинную тень, а зрение у меня на самом деле не очень.
- Гав! – позвал я. – Гав, гав!
- Миче, ты где? Миче, сюда!
Я кинулся на зов, заметив моего Рики прямо напротив бреши. И проскочил в неё, потому что для меня её и устроили. Вот здорово! Я прыгнул прямо к младшему брату и прижал его к груди, удивляясь тому, что он почему-то выше меня.
- У! Грязная собака какая! Уйди, не лижись. Миче, ты где?
Оттолкнув меня, Рики полез в дыру в защите.
- Стой! – крикнул я и схватил его за шиворот. Теперь уже он, обернувшись, прижался ко мне, обняв двумя руками. Я за его спиной по-быстрому восстанавливал защиту.
- Бежим! – подняв ко мне чумазое лицо, крикнул Рики. – Бежим, Миче, за эти дни они шестнадцать раз прорывались и даже пытались взорвать стену и решётки на Молчайке и сделать подкоп. Только тут собака какая-то несчастная, грязная. Надо её взять.
- Какая собака, Рики? - смеясь и оглядывая моего совсем взрослого мальчика, спрашивал я. – Ты не узнал белого пёсика с Навины?
- Бедная, грязная собака, Миче. При чём тут Навина?
Не тратя время на пререкания, я быстро стал четвероногим. И почувствовал, как во всю морду улыбаюсь по-собачьи.
- О! – воскликнул Рики. И мы побежали к Молчайным воротам, где нас пропустили в калитку. И тут же я попал в руки Наты, Наи и Эйсиля. А Рики моментально убежал на стену – сражаться.
- О, Миче! – говорили мне. – Если бы не Рики, если бы он не почувствовал твоё присутствие, ты мог бы погибнуть! Что это за волшебники, Миче! Они прямо будь здоров! Мы уже замучились с ними! Они всё днём сражения устраивали, а теперь вот ночью решили! И всегда, постоянно, этих бедных обычных людей гоняют туда и сюда. Используют, как прикрытие. Обычным людям мы не хотим вреда причинить! Хоть они и считают нас всех Познавшими Всё, или укрывающими Познавшего Всё, и прямо разорвать нас хотят. Вот из-за того они и прорываются сквозь защиту. О, Миче! Наши волшебники уже валятся с ног. Это несколько мальчишек, да их наставник. Ещё – Злата и приёмные родители Таена, но его папа немного ранен. Рики да мальчик Рысик – он тоже рвётся на стены и учится на ходу. Очень способный и храбрый мальчик. И Аарн, конечно. Аарн и Боба. Ох, что бы мы делали без этих двоих?! У Бобы огромные запасы зимпуры пурпурной. И ещё – Аринар. Без неё бы мы умерли с голоду. Она может наколдовать не только еду, но ещё и разные нужные вещи. А волшебные штуковины, которые обожает Лёка, может нам выдать волшебная скатерть Милло. А мы, кто не волшебники, на подхвате. Еду там приготовить или перевязать. О, Миче! Муравий не даёт никакой возможности для переговоров.
- Ты представляешь, Миче, отец этих детей там, на той стороне, - чуть не плача, сказала Ната. – А я уже управляюсь с волшебной контрабандой не хуже Лёки. И это дело очень маме Таена понравилось. Она прямо всей душой полюбила взрывчатые штуковины и вонючие бомбочки.
- Надо с этим кончать, - соглашался я, имея в виду, конечно, сражение и осаду, а вовсе не любовь к волшебным прибамбасам.
- Ты, Миче, сейчас что-нибудь придумаешь, правда? Что-нибудь сделаешь, чтобы они прекратили? О, Миче, здесь всем очень нужен отдых. Город такой большой, а нас так ужасно мало! Твою лошадь уже загоняли совсем – больше никакого транспорта нет, кроме двухколёса Таена. Одна радость, что голод нам не грозит.
- А Милло? – спросил я. – Чувствую я, с ним что-то случилось.
- О, Миче, его немного того… повредили.
- Но не убили?
- Нет-нет. Но он временно не может ни в кого превращаться и никуда летать не может. Самое большее, на что он способен – это несильно дать кому-нибудь по башке. Когда кто-нибудь подкоп делает. Или, скажем, решётку под речными воротами уничтожает.
- Это плохо, - огорчился я. – Плохо, что он сейчас превращаться не может. Была одна задумка… Ладно. Где там эта знаменитая башня? Хочу с неё обозреть поле боя.
Меня повели на башню, по пути рассказывая подробности осады, расспрашивая о Петрике, Таене и Канеке. Башня эта какая-то бесконечная в смысле высоты. Мы еле вскарабкались по здоровенным ступенькам. Немудрено, что Таен и даже Аарн без подзорной трубы не видели никаких подробностей внизу и без особой нужды лишний раз не спускались. Попробуй вот так подниматься несколько раз в день! Сейчас в комнате наверху была подзорная труба, и даже не одна. Я заподозрил, что эти полезные приборы добыл из своей скатерти Милло. Взял самую сильную и принялся переходить от окна к окну.
- Ничего себе! – воскликнул я. – Да они захватили часть города на востоке!
- Мы находимся в крепости, в старой части, которая была построена первой, а потом город разросся в сторону земель Покровителей. Нам не по силам оборонять территорию, настолько огромную. Там нет стен. Мы отдали им новый город. Пусть пользуются.
- Интересно, - проговорил я, - если использовать Усиление Голоса, там, внизу, будет слышно?
Высота была будь здоров, но я решительно ответил сам себе:
- Будет, конечно.
Бесшабашное, весёлое, щенячье настроение не покидало меня с той минуты, как я задумался о превращении в белого пёсика.
- Где у нас обретается Муравий? – спросил я.
- Там, - Эйсиль уверенно показал на берег Наивы, в сторону городка, где остались Петрик, Таен и Канеке.
- Ну, так я буду говорить не с ним.
Повинуясь щенячьему настроению, я пробежался еще немного вверх по лестнице и оказался на самом верху башни – на смотровой площадке. У! Высота-то какая! Посередине площадки торчал купол из толстого и грязного стекла – вроде комнаты, куда выводила лестница. И в этой комнате собрались те, кто привёл меня в башню. Хорошо, что небо уже светлело, и меня было видно снизу. В том смысле, что было видно, что кто-то вообще стоит на площадке. Усиление Голоса должно быть невероятно мощным. Справлюсь ли?
- Миче! – окликнули меня из комнаты. Я увидел Рики, ещё более чумазого, чем недавно. Он полез в карман и, вынув оттуда, протянул мне ромашку – нашу домашнюю ромашку, подарок самой светлой, мудрой Эи мне в трудный час! Я сразу узнал её и принял трепетно, двумя руками, не спрашивая, откуда она у моего брата.
- Усиление Голоса? – улыбнулся Рики. – Оно будет, что надо.
Что ж… Щенячье настроение продолжало подталкивать меня на безумные поступки. На всякий случай я повёл ромашкой туда и сюда перед собой и заговорил, изобразив, будто очень разгневан.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2015/08/24/1496
Иллюстрация: картинка из инета.