Пожилой мужчина в шляпе, которую он носил в течение всего года, дождался своей очереди и вошёл в кабинет.
Хозяйка этого помещения, на двери которого был укреплён пластиковый овал с цифрой 8, устало посмотрела сквозь посетителя. Он был последним на сегодня, и взгляд её уже был устремлён в домашний холодильник, где лежали ждущие разогрева паровые котлеты и отварная картошка с укропом.
Мужчина снял шляпу, вытер о порожек давно высохшие ботинки сорок первого размера и неуверенным голосом произнёс:
– Дико извиняюсь, мадам. Это у вас можно поинтересоваться за всяческие льготы?
– Не «за», а «о», – строго поправила женщина.
– О всяческие льготы? – поразился посетитель. – У меня по русскому было четыре с минусом и иногда даже три с плюсом, но это было лет шестьдесят тому назад. И в последнее время я не встречал грамотно говорящих людей, особенно в телевизоре. Приходится общаться только с котом и его приятелями. А мой кот в отношении русского языка очень консервативен. Наверное, мы с ним отстали от жизни.
– Короче, – оборвала его дама.
– Обычно просят наоборот, но это сейчас неважно, – грустно улыбнулся мужчина. – Можно, я присяду?
– Вы могли бы коротко изложить свой вопрос? – вздохнула женщина, показывая на стул.
– Дико извиняюсь, мадам, – наклонил голову посетитель. – У вас на двери две фамилии и, соответственно, две пары инициалов. Не знаю, как к вам обращаться.
– Анна Львовна, – ответила женщина, явно нервничая. – Изложите суть дела.
– Львовна? – обрадовался посетитель. – А я, с вашего разрешения, Лев Ильич. Как приятно в это непростое время встретить человека с таким благородным отчеством! Папа здоров?
– Мой отец, – процедила дама, – Лев Иванович, жив и здоров. Мама, Мария Петровна, тоже. Какая вам разница?
– Иванович? – поскучнел мужчина. – Оригинальное сочетание, впрочем, Яшина тоже так звали. С Лещенко не всё однозначно, тем более, что друг его – сын Натана Винокура.
– У меня заканчивается рабочий день, – напомнила Анна Львовна. – Через пять минут вам придётся покинуть кабинет. Хотите поговорить о моих или своих родственниках? Пожалуйста. Если вы ради этого отстояли двухчасовую очередь.
– Нет, конечно, – грустно улыбнулся Лев Ильич. – Я сегодня, как вы справедливо напомнили, два часа сидел в очереди и имел возможность пообщаться на самые разные темы. Вы знаете, даже встретил одну дальнюю родственницу по первой жене. Она присутствовала на нашей свадьбе и, как оказалось, первой предрекла наш развод. Я ей, конечно, вежливо намекнул, что могла бы сообщить своё мнение до бракосочетания, чтобы не тратиться на застолье и медовый месяц в постели.
– Осталось три минуты, – напомнила Анна Львовна.
– Это мне напоминает одно свидание с некой замужней дамой в её загородном доме, – засмеялся посетитель. – Мы таки успели тогда. Простите, а что вы делаете после работы? Две минуты у меня ещё есть, могу себе позволить личный вопрос.
– Я спешу домой, – ответила женщина. – И вас я надеюсь больше не встречать.
– Вот такой же категоричной была моя вторая жена, – нахмурился Лев Ильич. – «Уйди из моей жизни, исчезни навеки, пусть твои бабы стирают тебе носки, захвати мусор, чтобы до одиннадцати был дома!» Такая противоречивая женщина.
– Одна минута, – прервала его Анна Львовна.
– Как раз успею дойти до двери, – вздохнул Лев Ильич, вставая. – Но пока иду, я закончу своё выступление. Да, я отстоял эту дикую очередь, чтобы узнать, не полагаются ли мне какие-нибудь льготы. Но ещё в коридоре я понял, что не могу ни на что рассчитывать. Подумаешь, ветеран труда и двух межнациональных конфликтов. Нет, не воевал, но одна жена была украинкой, а вторая русской. И, тем не менее, я самостоятельно хожу, и ещё не под себя, готовлю пищу себе, коту и его уличным приятелям. На лекарства и коммуналку уходит половина пенсии, но остаётся другая половина! Солнце встаёт по утрам, в том числе и для меня! И заходит тоже! Так чего же ещё надо? О каких льготах можно вести речь? Что вы говорите, Анна Львовна? Зайти завтра и можно без очереди? Зачем? Просто поговорить? Непременно. Папе привет.