Даже готовит она странно. Не так. И не то чтобы не вкусно, а слишком необычно для тех мест где живет. Ее еда, приготовленная в бедном деревенском доме, столь сильно отличается от местной кухни,что редкие гости боятся даже пробовать ее. При этом она не пользуется рецептами. Она просто готовит свою инопланетную кухню.
Инопланетянкой ее метко прозвал Митька-запалошный, деревенский дурачок умеющий здорово придумывать прозвища.
Она одинока. Ее годовалый сынок, лежит на деревенском кладбище, недалеко от разрушенной часовни. В этом нет ничего странного. Он был маленький и больной.
Она одинока. В этом тоже нет ничего странного. Когда женщина убивает своего мужа топором, то потом ей трудно с поиском пары.
Между тем ей немного за сорок. Она худа, высока и не по русски красива. Ее волосы черны, карие глаза огромны, нос с небольшой горбинкой и всегда плотно сжатые губы, которые разжимаются, только для того чтобы выплюнуть несколько коротких фраз, необходимых для общения с окружающим миром.
Она действительно отличается от местных женщин и внешне и внутренне. И этому есть причины. Ее деда и бабку привезли сюда из Греции родители где-то в начале тридцатых годов. Сумасшедшая идея жизни в новом советском государстве окончилась для греков арестом, лагерем и смертью. А их сын был воспитан в детском доме, потом женился и уже в довольно зрелом возрасте. У него родилась дочка. Родилась она. Отец не помнил родителей. Ничего не знал о Греции, и ей ничего не сказал,
кроме того что он грек.
Он умер от пьянки. Мать умерла много позже, тихой старушкой. Умерла, пока ее дочка отбывала срок в женской колонии за убийство мужа.
Да, она убила мужа, зарубила топором.Долго терпела. И пьяные побои. И презрение. И издевательства над собственной внешностью. А измены стерпеть не смогла. Но в деревне все равно осуждают ее. Это она "инородка" зарубила их Сашеньку.
И вот теперь она осталась одна. Кроме меня к ней никто не заезжает, не заходит в гости. Местные мужики, ее ровесники либо спились и умерли, либо откровенно боятся ведьмы-инопланетянки. А я каждый раз приезжаю к ней. Ем странную ее еду. И, по уже сложившейся привычке, рассказываю ей все, что знаю из истории древней Греции. Я-профессиональный болтун, могу говорить без остановки. А сам наблюдаю за ней. И вижу в ее огромных глазах, отражение моих историй. Я вижу горы Греции. Стройных мужчин в блестящих латах, садящихся на корабли и уплывающих в дальние путешествия. И красивых женщин, так похожих на нее, провожающих своих мужей.
И когда моя история закончится, еще некоторое время в ее глазах будут отражаться волны бесконечного печального моря.
И когда она потащит ведра с водой из колонки, и когда будет колоть тяжелым топором дрова, и когда вечером сядет с чашкой растворимого кофе на порог своего дома.