Глава четырнадцатая
Был конец апреля 1941 года. Сербин медленно шел по набережной Москвы-реки, радуясь тем нескольким дням, которые ему доведется провести на Родине. Он шел прихрамывая, опираясь на трость черного дерева, – давала себя знать старая рана, полученная еще в гражданскую и едва не стоившая ему жизни. Работая в аналитическом отделе, систематизируя данные, получаемые со всех концов земли, он каждое утро начинал с прогулки по набережной.
Со стоящей на аллее скамьи поднялся невысокий, неприметный гражданин в гражданском платье, в образе которого было что-то знакомое.
- Не хотите ли присесть, отдохнуть, господин генерал? – предложил вдруг гражданин на немецком языке.
Сербин, конечно, узнал Канариса и был поражен его присутствием в Москве. Но виду не подал.
- Здравствуйте, адмирал! Каким ветром? – спросил он по-немецки, присаживаясь рядом с адмиралом.
- В плане контроля за ходом взаимных поставок, - улыбаясь, ответил адмирал. – Сталин заказал промышленное и военное оборудование на сумму более полутора миллиардов марок, и мы в Германии решили, что он хочет построить каждому русскому по заводу… В Москву направлено тридцать семь немецких специалистов в различных областях, чтобы определить, способны ли мы сами произвести требуемое количество станков и оборудования, или придется еще что-то закупать в Америке, чтобы продать Сталину по тройной цене…
- А вы, адмирал, видимо, числитесь в этой комиссии бухгалтером?
Канарис расхохотался.
- Не угадали, господин генерал! – сказал он, смеясь. – Я числюсь простым клерком для поручений. Но прибыл я, конечно, чтобы повидать вас… И сделать вам деловое предложение!
Сербин насторожился…
- Вы, конечно, помните, генерал, - продолжал гость незваный, - как мы с вами разыграли карту Испании, заставив каудильо Франко отказаться от планов захвата Гибралтара, разрушив планы Гитлера втянуть Испанию в войну за Северную Африку?
- Помню. Но разведка Гейдриха каким-то образом узнала о вашем разговоре с Франко и донесла о нём Гитлеру.
- Да. Но на мою удачу Гитлер поручил проверку этой информации ведомству Бормана а Борман, который ненавидит Гейдриха, благодаря тем документам, которые вы мне передали не него, занялся проверкой лично… Короче говоря, генерал, ваш компромат сработал.
- Конфликт между армейской разведкой и СС разгорается? Но что я могу еще сделать для того, чтобы углубить его? – Сербин не скрывал своего интереса.
- Объясню: фюрер недолюбливает Гиммлера, но ценит его собачью преданность, - сказал Канарис. - Гейдриху он обязан тем, что смог взять под контроль вермахт и стать главнокомандующим. Кроме того, Рейнгард Гейдрих исполняет для Гитлера все поручения, так сказать, пикантного характера. Так вот, сейчас этот человек замахнулся на армию, которая вот-вот попадет под грязный каблук политической полиции! Я располагаю очень важной для СССР информацией и хочу предложить вам обмен. Думаю, что даже Сталин не отказался бы от моего предложения!
- Так почему бы вам не обратиться лично к Сталину? – спросил генерал. – Помнится, вы мне предлагали как-то такой вариант по поводу моей информации…
- Вы издеваетесь надо мной, генерал? Да, появись я в приемной Сталина, об этом уже через час будет доложено Гитлеру, а на границе меня будет ожидать господин Гиммлер с наручниками. А вы – один из немногих, к кому Сталин прислушивается…
- И что вы хотите взамен вашей информации, адмирал?
- Устранения обергруппенфюрера Рейнгарда Гейдриха, начальника Управления имперской безопасности! Физического устранения!
- М-да… Задачка… Вы правы, я не могу выехать с командой в Германию, не согласовав свои действия со Сталиным!
- Никуда не нужно выезжать! Гейдрих сам прибудет к вам! План нападения на СССР готов, но теперь он называется не «Отто», а «Барбаросса». Так вот, в первых задачах наступления немецких войск на СССР стоит отнюдь не Москва, а Харьков! С этим не согласился фон Браухич, и тогда фюрер заявил: «После захвата Харькова не только Россия, но вся Европа и Америка будут лежать у наших ног!»
- Не слишком ли?
- Вначале я тоже так подумал! Но через несколько дней меня вызвал фюрер и дал задание начать активно искать агентурные подходы к конкретному объекту – Харьковскому физико-техническому институту Академии наук Украины. По информации, полученной им от Гейдриха, в этом институте работает лаборатория некоего Александра Лейпунского, которая с 1934 года занимается проблемой создания атомной бомбы и достигла реальных результатов. Фюрер потребовал, чтобы я уже сейчас начал готовить группу для заброски в Харьков с целью захвата лаборатории и ее руководителя. А до этого – мои люди не должны спускать глаз с Лейпунского и постараться завербовать его.
- Бред какой-то! Вы думаете этой байке можно верить?
- Гейдрих утверждает, что изобретение уже зарегистрировано в Москве!
- Ну, тогда это можно проверить!
- Вы должны немедленно доложить о планах Гитлера Сталину, генерал!
- Боюсь, адмирал, что мне не поздоровится после такого доклада. Сталин приказал все сообщения о войне с Германией рассматривать, как панические, а агентов, передавших таковые, считать провокаторами.
- Генерал! Вопрос о нападении на СССР решен! Гитлер решил внезапно, без объявления войны силами до 150 дивизий начать войну на вашей территории. И это произойдет очень скоро, поскольку Гитлер со дня на день ждет объявления Сталина о том, что СССР владеет атомной бомбой!
- Но насколько я знаю, вопрос об обладании атомной бомбой Сталиным даже не рассматривался!
- Значит, ему не доложили об этом. Кто-то из ваших высокопоставленных генералов скрывает эту информацию либо по злому умыслу, оплачиваемому Гейдрихом, либо по недомыслию, не разумея, какое страшное оружие создали харьковские ученые. А между тем, по Харьковской теме работают уже разведки нескольких стран, и если бы мне задача была поставлена раньше, мои люди уже бы работали по Харькову, и я бы уже мог говорить о конкретных результатах.
- Но вдруг разведка Гейдриха выдала «дезу», как тогда будет выглядеть мой визит к Сталину?
- Гейдрих по этой причине и едет на встречу с вашим начальником Генштаба, генерал. Он хочет прощупать, насколько далеко вы зашли в вопросе создания атомной бомбы и кто из высшего руководства страны курирует этот проект. Так что, время не ждет! Проверяйте! И давайте встретимся через пару дней!
- Хорошо, адмирал, через два дня в сквере МГУ в 13-00.
Сербин поспешил в свои пенаты. Через час ему доложили, что заявка на изобретение под названием «Об использовании урана как взрывчатого и ядовитого вещества» зарегистрирована группой ученых Лейпунским, Шпинелем и Масловым еще в 1940 году. Но кроме записи в журнале регистрации Комитета по патентам и изобретениям, в архивах не было ничего: ни чертежей, ни документации… Имелась только неразборчивая подпись какого-то начальника отдела наркомата обороны о получении копии заявки.
Созвонившись с Наркомом обороны маршалом Тимошенко, генерал отправился к нему. Нарком с трудом вспомнил, что, да, что-то такое было, вызвал помощника и приказал разыскать заявку. Через два часа ожидания генерал получил заявку с припиской, сделанной неизвестным экспертом: «Не подтверждается экспериментальными данными». Стало совершенно ясно: маршал Тимошенко не стал разбираться в сути дела, ему было некогда — он готовил Красную армию к победному походу в Западную Европу, заставляя пехоту на учебе проходить по 80 километров в сутки. Главное — пехота, зачем нам какая-то атомная бомба... И, конечно, ничего не доложил Сталину!
Сербин ушел в свой кабинет и принялся за чтение документа. И чем больше он углублялся в тему, тем яснее ему становилось, ч т о он держал сейчас в руках…
«Урановая бомба представляет собой сферу, разделенную внутри на пирамидальные сектора, вершинами для которых служит центр сферы и основаниями — ее поверхность. Эти сектора-камеры вмещают в себе количество урана, только немногим меньше критического. Стенки камер полые и содержат воду либо какое-нибудь другое водосодержащее вещество (например, парафин и т.д.). Поверхность стенок покрывается взрывчатым веществом, содержащим кадмий, ртуть или бор, т.е. элементы, сильно поглощающие замедленные водяным слоем нейтроны (например, ацетиленит кадмия). Наличие этих веществ даже в небольшом количестве вместе с водяным слоем сделает совершенно невозможным проникновение нейтронов из одних камер в другие и возникновение вследствие этого цепной реакции в сфере. В желаемый момент при помощи детонирующего механизма в центре сферы может быть произведен взрыв промежуточных слоев...»
Но снова, как и в архиве – ни чертежей ни пояснительной документации.
Генерал вызвал офицера для особых поручений.
- Срочно найдите мне всю, повторяю, всю информацию по группе Александра Лейпунского из Харьковского физико-технического института. Утром данные должны лежать у меня на столе.
В 8-00 следующего дня генерал открыл тонкую папку, лежавшую на зеленом сукне стола.
Скупые строки, вылившиеся в человеческую судьбу: «Александр Ильич Лейпунский, родился 24 ноября 1903, деревня Драгли, Сокальский уезд, Гродненская губерния, С 1929 года — заместитель директора, с 1935 года — директор УФТИ. С начала 30-х годов по его инициативе в институте начинаются исследования атомного ядра. В 1932 году под его руководством осуществлено расщепление ядра лития ускоренными протонами. С 1934 по 1935 годы он работал в Кавендишской лаборатории Кембриджского университета в лаборатории Резерфорда; здесь он сделал первое экспериментальное подтверждение гипотезе о существовании нейтрино. В 1938 исключен из рядов ВКП(б)и арестован по обвинению в шпионаже в пользу Польши, но через несколько месяцев выпущен. Но на должность директора его не возвратили — Лейпунский работает научным руководителем радиоактивной лаборатории УФТИ, руководит проектированием институтского циклотрона. С 1939 года возглавляет научную тему «Изучение деления урана». В 1940 году опубликовал книгу «Деление ядер», в 1941 году — «Деление урана». Его аспирант харьковчанин Виктор Маслов, который только что защитил кандидатскую, вместе с недавним выпускником Киевского университета Владимиром Шпинелем, который также работал в УФТИ, в 1940 году подали заявку на изобретение под названием «Об использовании урана как взрывчатого и ядовитого вещества».
- Где человек? – спросил Сербин стоявшего навытяжку офицера для особых поручений.
- Не установлено! – доложил офицер. - Вы дали слишком мало времени.
- Найти немедленно и доложить в любое время дня и ночи!
На следующий день генерал встретился с адмиралом в условленном месте.
- Изобретение действительно было зарегистрировано еще в 1940 году, - сказал Сербин. – Но чертежи и технические описания исчезли. Они отсутствуют и в Наркомате обороны, хотя в сопроводительном письме указаны.
- Значит, несмотря на все «чистки» и расстрелы так называемых «врагов народа», ваша страна все еще наводнена шпионами! Приходится признать, что здесь люди Гейдриха сработали четко! Что вы намерены предпринять, генерал?
- Думаю, что теперь у меня есть все основания для визита к Сталину!
- Я бы не стал этого делать, генерал! Время упущено! Эта бомба опасна как в руках Гитлера, так и в руках Сталина… Наоборот, теперь нужно приложить все силы к тому, чтобы похищенные чертежи никому не достались! Иначе, погибнет масса простого народа – русского или немецкого, а вожди спокойно отсидятся в своих подземных бункерах.
- А как же ваше предложение, адмирал?
- Оно автоматически снимается! Теперь все зависит от нас обоих в равной степени. Если мы сможем сделать так, чтобы чертежи и описания не были найдены, мир останется существовать в прежнем измерении, а если нет – мы все встретимся в аду!
- Но рано или поздно чертежи где-то всплывут, или ученые в какой-то третьей стране придут к изобретению атомной бомбы! Это может быть США или Англия, не важно, но это случится.
- Согласен, генерал! Да, рано или поздно, но это случится… А мы с вами будем гордиться тем, что дали миру хоть какую-то передышку!
Они попрощались кивком головы, чтобы никогда больше не увидеться на этой земле.
Много лет спустя люди Сербина раздобудут выкраденные документы… 7-го декабря 1946 года заявка Маслова и Шпинеля №6353с с грифом «совершенно секретно», так же, как и заявка на метод разделения изотопов урана при помощи газовой центрифуги, предложенный ими тогда же вместе с Фридрихом Ланге, будут с большими усилиями добыты советской разведкой... в Америке.
Но будет уже поздно: утром 6 августа 1945 года американский бомбардировщик B-29 «Enola Gay» под командованием полковника Пола Тиббетса сбросил на японский город Хиросима атомную бомбу «Little Boy» («Малыш») эквивалентом от 13 до 18 килотонн тротила. Три дня спустя, 9 августа 1945, атомная бомба «Fat Man» («Толстяк») была сброшена на город Нагасаки пилотом Чарльзом Суини, командиром бомбардировщика B-29 «Bockscar». Общее количество погибших составило от 90 до 166 тысяч человек в Хиросиме и от 60 до 80 тысяч человек — в Нагасаки.
Продолжение следует -