Несмотря на вечную грусть внутри, она всегда была солнечным человечком. Никогда не выплескивала свое настроение при других. Всегда живая, эмоциональная, улыбчивая. Часто ей говорили , какая она симпатичная, красивая. Слово «красивая» ей не нравилось- оно было не объективным. К ее внешности подходило скорее «миленькая». Да, она была миленькая, вечно с детским лицом. « Хорошие гены»,- смеялась она. И действительно, в ее семье многие были вечно молодыми, и в 50 выглядящими на 40. Всегда с хорошей фигурой, она никогда не считала кого-то лучше себя, но это был ее не главный плюс. Самая главная ее самодостаточность исходила из ее интеллекта. Она всегда наверняка знала, что мозги не подведут и в сравнении с кем бы ни было из ее окружения она никогда не проиграет.
Когда вышла замуж и родила первенца, настолько утопала в любви и радости, что буквально дышать забывала от счастья. И настолько страшно ей было, что такое в жизни просто так не могло на нее свалиться, что ей все –время казалось , что так не может быть вечно, казалось почти грехом что ли, быть такое счастливой.
Буд то накликала, ребенку поставили диагноз « аутизм». Все стало в тот период жизни таким неинтересным, бессмысленным, что стало страшно жить дальше. Когда не спишь ночами от вопросов «что это», «откуда это», и «почему именно в твоей семье», чьи- то жалобы на недостаток денег на развлечения или совместную жизнь со свекровью просто раздражают и вызывают непонимание. Она забыла, что такое просыпаться и дышать легко. Всегда как-будто не хватало воздуха…Врачи, лечение, лекарства…Это потом она узнала, что аутизм не лечится, а на тот момент готова была поверить любому шаману, который сулил выздоровление. За одним диагнозом пришел диагноз « похоже на немоту». И снова врачи, какие-то реабилитационные центры, ежедневные истерики ребенка и невозможный страх и отчаяние. Спустя два года таких метаний и многих продвижений в здоровье ребенка, первые два диагноза не подтвердились, и им на смену пришла «алалия». На тот момент, ей уже было все-равно, как это называется, главное было то, что ее малыш практически немой, и не может ни говорить, ни выражать мысль, он может только смеяться и плакать, кричать и не понимать обращенных вопросов. Чужие, быстро развивающиеся дети, давно ушедшие вперед , вызывали острую боль. Она не хотела таких же детей, не завидовала, нет. Ей было до коликов в сердце больно, что у ее ребенка здоровье отняло право на обычное детство. Со своими несбывшимися амбициями отдать его в самую лучшую школу, читать ему самые интересные книги и гордиться его достижениями в самых разных областях, она справилась достаточно сложно. Но нашла в себе силы. Мобилизировалась. И снова никому она не показывала своих эмоций, и никто даже не подозревал масштаба ее трагедии.
Посещая эти реабилитационные центры, стоя в очередях к нервопатологам, сколько страшных диагнозов она услышала, сколько страдающих ими деток увидела. От увиденного становилось еще хуже, осознавание, что таких как они-много, только усугубляло моральное состояние.
Однажды случайная встреча привела ее к замечательному специалисту, который, день за днем, капля по капле стал реабилитировать ребенка.Появилась надежда. Все происходило долго и нудно, и каждая буква давалась тяжело, и каждому новому слогу она радовалась до истерических слез. Радоваться каждой новой букве алфавита ,и записывать в тетрадку каждый новый появившийся слог и переживать по поводу бессознательности всей этой вербальности и когнитивности , давалось периодическими нервными срывами.
Сознательное к себе обращение «мама» она услышала от него только в пять лет. Быть пять лет мамой, и не слышать этого – это тяжело! Это необъяснимо больно! И даже самоуспокаивание и напоминание себе, что есть дети, которые гораздо больнее, которые буквально физически борются за жизнь, и что им выпало не самое страшное испытание, притупляло ее страхи и боль совсем ненадолго. Внешне ее семейная жизнь была очень даже симпатичной: любящий, неплохо зарабатывающий супруг, частые поездки за границу, постоянные кафе-рестораны, машина, домработница, и всегда красиво одетый ребенок. В какой- то момент перестала оправдываться, объяснять, что они просто таким образом убегают ненадолго от своей маленькой трагедии в семье, и что эти выходы - ее единственная причина заставить себя сделать укладку и хоть как-то постараться выглядеть, как молодая симпатичная женщина, чтобы не давать забыть об этом как себе, так и мужу. Где-то в глубине себя она все еще любила жизнь, и считала не правильным всю жизнь прожить в трауре и окунать в эту жизнь и мужа, да и потом, чем бы ребенок не болел, ему нужны счастливые родители, он должен жить полной жизнью, и не думать, что он чем-то хуже других или что чем-то обременил родителей и сделал их несчастными. К слову, муж оказался самым лучшим папой, какого только можно пожелать такому ребенку, он поддерживал все ее метания по врачам, все траты и главное, был очень стоек духом и никогда не впадал в истерику, не ныл и не жаловался на жизнь. Рядом с таким папой она становилась еще сильнее, еще оптимистичнее, и никогда не теряла веру, что именно в их случае все получится.
И все стало получаться! Долгие месяцы реабилитаций, разных терапий, логопедов и дефектологов буквально научили ребенка говорить! Сначала это было подобие слов, потом просто ничего не значащие для него слова, потом появилось понимание, что каждую картинку можно как- то назвать, и только к шести годам появилась осмысленная речь. Один Бог знает, что происходило в ее душе в тот месяц, когда он стал сознательно говорить ей « мама, дай пить», или «спокойной ночи». Она плакала и смеялась, радовалась и снова плакала. То, что ребенок получил шанс, было для нее настоящим чудом, потому что никто не давал гарантии, что все получится. И пусть он страшно кавекрал слова, пусть у него не было присущему его возрасту умственного развития, она стала получать снова воздух в легкие! И хотя теперь уже зная не понаслышке, какие трудности впереди их ждут, осознавания масштаб нелегкости ситуации и того, что просто заговорить оказалось только половиной успеха, а проблем еще очень и очень много впереди, она поняла, что готова к этому. Слезы и страхи за его будущее еще мучили ее, но она научилась жить с этим, научилась снова выглядеть хорошо, не по праздниками, а каждый день, как в студенческие времена, и снова слышать , как хорошо она выглядит, и какая она милая и веселая. И это возвращало ее саму к самой себе, напоминало , что жизнь дается один раз, и что их семья заслуживает быть счастливой в любом физическом и душевном состоянии! Главное, уметь это! И хотя было все - равно страшно, и постоянно казалось, что идешь против ветра, она это умела. И за себя, и за всех в своей маленькой, стойкой и крепкой семье.