Страницы разбросанного романа.
Нашел я эти листочки случайно, полез на чердак в дедушкином доме в глухой в середине 20 –го века (а теперь и вообще, '' таежной''!) тверской деревушке; искал насос для подачи воды из колодца, ... и там, среди разного хламья (старые сапоги, ботинки, деревянные колодки для валяния валенок, елочные игрушки, санки, сковородки, кастрюли... и т.д. и т.п.) вытащил свернутый в рулон и обвязанный бечевкой рулон листов серой бумаги с какими – то каракулями. На чердаке было довольно темно и разобрать, что там написано, я не смог, сунул этот свиток за пазуху и продолжил поиски насоса, шланга к нему. Нашел то, что искал и спустился вниз, в избу.
Набрав воды в бочки для поливки грядок с капустой, морковью, помидорами, репой, огурцами и кабачками, и оставив её нагреваться для того, чтобы полить вечером мою зеленую, еще не плодоносящую растительность, я в такой жаркий июньский денек хотел погрузиться в чтение моей '' чердачной'' находки, но написано было очень неразборчиво, какими-то сиренево- черными чернилами на очень плохой, грязно – серой бумаге, и повторюсь было очень жарко,.. солнце близилось к полуденной черте, ...обливаясь потом, я отложил листы в сторону, ...прихватил с собой полотенце и пошел на речку купаться.
Буду краток. Я, мужчина, зовут меня Алексеем,без работы и без семьи, за 40 лет от роду, ... ... ... сбежал из Москвы, как говорится на '' землицу отчую'', совершенно обалдев от всех и всяческих пертурбаций, которым подвергли страну, Горби, Ельцин и другие '' горе – реформаторы''. Здесь, в деревне, где когда –то пахали поля и сеяли рожь, ячмень, овес и лён, а также сажали картофель и разводили скот, и крупный рогатый и мелкий,...здесь жили люди и стояли их дома с хозяйственными постройками, ... теперь здесь ... тайга, теперь, здесь никто не живет, ... не курится дымок из печной трубы, не слышно петушиного пения, визга поросят, всхрапывания лошади, ... оставшиеся дома полуразрушены, крыши у многих из них обвалились, а заулки зарастают крапивой, дикой малиной, ... и совсем близко к самим деревенским домам подступили кусты, деревья. Я думаю, что ещё десятка два – три лет, и от деревушки уже не останется ничего. Как не осталось ничего от хуторов, возникших при Столыпине, в начале 20 –го века, только названия в годы моего детства и юности, проводимых здесь в деревне деда: Красное, Поместное, Красная горка, Плешки...
Речка в нашей местности маленькая, извилистая, вода в ней холодная, ключевая; раков в ней, зато водится тьма, очень интересно их ловить в норах под корягами, под камнями, а потом жарить на веточках до красноты и хрустеть спинками раков, их клешнями, глядя на воду омута или быстрое течение протоки. Людей в деревне не осталось, остатки мельницы и плотины развались окончательно, рыбу никто не ловит, и раков стало ещё больше, чем было тогда в детские сладкие и одновременно грустные годы.
Дошел до места купания, все время, вспоминая то одно то другое ( '' Вот здесь была ферма для колхозных телок, а тут лежало деревенское стадо, в жару спасалось в тени лип, ... и пчелы летели к речке, сидели на цветках, на траве, ... наступишь босой ногой и ... ужалит больно, вытаскиваешь жало из пятки или носка. ... а на глаза набегают слезы, от боли,... а нога распухает, толщеет от пчелиного укуса,...бывает и не одного...''), ... дошел: '' Вот он, омуток, у лав, где мы, пацаны и девчонки, всегда собирались, купались, болтали, играли в карты... Как он зарос тиной! Как обмелел! ''
Разделся, нырнул в воду, ... охладила родниковая вода, в голову проникла ясность, на сердце воцарился покой. Домой пришел другим человеком, хотелось дышать этим чудным летним деревенским воздухом. Хотелось петь, мечтать,... ... действовать... На глаза попался рулон, что нашел сегодня на чердаке, рулон каких –то бумаг. Что там написано? Что?
Стал Алексей разбираться в каракулях и не мог оторваться, ... сумерки, ночь... Зажег керосиновую лампу, ... посвежело. Накрылся каким-то старым платком ... И продолжал читать взахлеб, не отрываясь, ... не переводя дыхания, не отвлекаясь на еду и прочие естественные надобности...
Читатель, друг мой любезный, последуй и ты за мной, прости, если что, –то в повести жизни моего деда окажется не по нутру тебе, ... прости...
Я не знаю своего отца, ни имени его, ни происхождения. В трудные годы революции и гражданской войны мать моя пришла в эти скудные, но бескровные, тихие края со мной, карапузом и ... умерла, когда мне не исполнилось и пяти лет. Кормила и поднимала меня баба Олёна, одинокая женщина, неопределенных лет, в деревне её боялись, так как считали колдуньей...Домик её был маленький, стоял у подножия горы( она так и называлась – Олёнкиной горой ), вдалеке от деревни, почти у самого леса. Кормились мы с огорода да леса, иногда рыбкой да раками с реки. Белый хлеб, мясо, сахар я впервые попробовал в армии...
Постоянное пребывание в лесу, на реке, травы и наговоры на Оленку сделали меня нежелательным сотоварищем для деревенской детворы. Друзей я нашел в ветре, в лесных и полевых птичках и зверушках; мог часами слушать, как шумят вековые ели в заказнике или наблюдать за веселой стайкой пескарей и ершей на речных отмелях – перекатах. Но больше всего я полюбил одно место в лесу, до которого добраться было, ой, как нелегко. От окраины нашего леса нужно было идти до Багова угла, а там не закружиться ,не потерять ориентацию и выйти через заказник к болотцам, из которых и берет начало река Селница... Пройдешь эти топи и попадаешь - ... в рай.
Светлые березы, немного прозрачных осин и дальше – сосны. Сосны, сосны... И как они здесь сохранились, - чудо ! Светло –нежная кожура их тел, воздух напоен тишиной, лаской, умиротворением...
А ведь чуть не погиб на пути в сосновый рай .Только вышел из еловой чащи заказника и – сразу же ухнул в болотце; ноги увязли в ненасытной трясине, уже по пояс – в неё – утонул – уж и руки - и плечи утопают- ... казалось, всё конец, ... а мне то всего двенадцать годков( пошел за грибами и – пропал! )... Наклонилась ко мне ветвь ивы, крепкая. Гибкая. Как лиана. Схватился ... из последних сил... выполз на островок крепкой почвы среди трясин. Трясин.
В этот момент чтения Алексей задумался, ... вспомнил свою жизнь, как пусть и не очень уж хорошо жили при Советской власти, но под ногами было твердо (работа была, цены невысокие, стабильные...), и уж если и провалиться было в трясину. В хлябь. Так это только в самого себя, в свои комплексы. В свои грехи и недостатки. И, наверное, это самая опасная и непредсказуемая трясина. Пострашней социальной неустроенности и политической нестабильности. Там более это внешнее, и рано или поздно всё наладится... Здесь же приходится тащить самого себя, как барон Мюнхгаузен, в буквальном и переносном смыслах, за волосы. За волосы – самого себя – из трясины собственных увлечений – доминант – прегрешений.
Стояла июньская ночь. Теплая. Светлая. И короткая, как человеческая юность – жизнь – мечтание. Казалось, что всё хорошо: все близкие, родные живы, сейчас разместятся с тобой рядом, за накрытым столом – и зазвучат их голоса, прольются любимые песни; и будет сладко питься вино и вкушаться пища...Казалось... Алексей долго бродил вокруг родного дома. Почти пепелища. '' Нужно будет собаку завести, не так будет одиноко. И кота. И кур пестреньких с ярко- красным петухом. А здорово бы корову. Козу. Овец. ...лошадку... Пойду в дом дальше читать чердачную рукопись.''
В тот момент, когда крепко схватившись за ветку ивы, боролся я за жизнь свою младую, показалось мне, что мелькнуло – и пропало- какое-то светлое, чистое, прекрасное лицо... и вот я спасен. Сижу на травке почвы крепкой. Вокруг топи, ... и как выбираться отсюда !?.Как!?
Долго сидел, страшно пробовать через трясины непролазные идти... Вечерело. И увидел я огоньки на болотах, как бы пунктиром, змейкой извилистой, от одного островка тверди до другого, ... так и выбрался я поздней ночью из этих гиблых топей.
Зимой следующего года пришел сам в эти места, дай, думаю, попробую по морозу, по льду, что опояшет водные места болот, пройду дальше, в ту сторону, откуда было мне видение лика прекрасного. Сначала и всё так и получилось, но потом – глядь, а не замерзли дальше топи. Провалился, вылез по колени мокрый; снова провалился, теперь уже по пояс, еле-еле выполз, схватившись за сук какого-то куста, на твердое пространство среди прожорливых трясин. Понял, что нет мне пути дальше.
... прошла зима студеная, попугала людей, птиц и зверей морозами да метелями, ... растаяли огромные пласты сугробов,... весна, травка зелененькая, свежая, юная, цветочки,... лето, зной, слепни, мухи, комары.
И настала осенняя пора. Послала меня Олёнка в лес за корнями трав разных, особенно просила валерьяны побольше принести. Сама-то она совсем плоха стала. Почти ослепла. Плохо слышит. И еле ходит. Очень она за меня, подростка, переживала: '' Умру вот я скоро, ... на кого ты, горемыка, сирота останешься!?? К какому человеку прибьёт тебя судьбинушка? К хорошему!? Иль к худому, озлобленному?...и как будешь жить ты дальше, птенчик мой ненаглядный ?''
В этот момент, что – то стукнуло по крыше дома, пробежало по ней и зашуршало на чердаке; Алексей отбросил рукопись и бросился в сельник, а оттуда по лестнице поднялся на чердак; там, в полутьме он заметил, что что-то шевелится и шипит. Подходить было страшно, Алексей отпрянул назад, к лестнице, но существо взметнулось и ... отшвырнуло лестницу с края чердака; ...''путь назад отрезан, что делать? что оно хочет от меня? '' - промелькнуло в голове ошарашенного человека; в это время чердак озарился яркими, фиолетово- сиреневыми вспышками, как от разряда молний, только мягкими и успокаивающими; в душе Алексея воцарился мир, в сердце вошла тишина, страх исчез, испарился, как смрадный и противный дым при лучах восходящего солнца.
На чердаке против Алексея стояла чудесная, со светлыми, почти белыми волосами, таким длинными, что они укрывали всю её; на чердаке, старом и пыльном находилась женщина, вся голая, укрытая только своими распущенными косами ... Стояла незнакомая женщина, смотрела на мужчину дивными, большими глазами, с пленочками на веках; стояла и ... протягивала к нему руки. Алексей пошел к ней на призыв,... и дальше он ничего не помнил: что – то удивительное, как детская мечта, сладкое, как сон в летнюю ночь, нежное, как прикосновение рук матери, охватило его всего целиком… и он очнулся …
Он очнулся не на чердаке, и вообще не в своем доме, он очнулся в каком-то странном тихом и светлом месте… Именно, месте, потому что назвать это - домом, хижиной, баней,- нельзя было…Представьте ясное небо- потолком, светлые и белые березы – стенами, а коврами, такими мягкими чудесными будут вам мхи да лишайники… Это было то заповедное место, о котором прочитал Алексей в найденной им рукописи…И он был здесь не один , напротив него сидела прелестное создание – невысокая девушка с русой длинной косой и такими удивительными больщущими глазами, что казалось и небо и березки и мхи и всё- всё сейчас утонут в них безвозвратно…(произведение незаконченно)