"И лишь тот сможет в полный взмах
Птицей вольной по небу плыть,
Кто прошел сквозь огонь и страх,
Умирал, но остался жить!"
(группа "Белый орел")
- Дерек!
Рация молчала.
- Дерек, ты меня слышишь?
В режиме приема слышались суетливая возня и тяжелое дыхание.
- У тебя галлюцинации на почве кислородного голодания, - кричал в рацию экспедиционный врач. – Надень кислородную маску и жди рассвета. Если ситуация не нормализуется, я вышлю к тебе спасателей. Не смей никуда выходить в темноте, слышишь?!
Вызываемый молчал еще пару минут, потом выдохнул в ответ:
- Я видел его.
Бледный альпинист перестал метаться, наскоро собирая рюкзак. Передатчик дрожал в трясущихся руках, глаза остекленело глядели на застегнутый вход в палатку.
- Для начала успокойся!
- Я не могу ждать.
- Ты не дойдешь в темноте!
- Он идет за мной…
- Дерек, нет… Дерек?
За стенами палатки царило настоящее ночное горное безмолвие, лишь меж скал тоскливо выл ветер. Затем к вою ветра примешался скрип снега под чьими-то неровными шагами.
Орущая рация упала на нейлоновый пол палатки. На стену лег зыбкий силуэт. Собачка молнии на входном клапане дрогнула и медленно поползла вниз. Застежка раздалась сантиметров на 20 и заела. Раньше этот недостаток замка дико бесил Дерека, теперь же он готов был на него молиться.
Свет электрического фонаря стал тускнеть, словно стремительно садилась батарейка. А затем, вместе с морозной стужей, в образовавшееся отверстие стало проникать нечто иссиня-черное и кривое, в чем пару страшных секунд спустя альпинист узнал человеческую пятерню в изодранной перчатке. Изломанные и почерневшие скорлупки ногтей вцепились в полиэстровую ткань…
В это время раздался тихий хлопок. Тень на тенте палатки покачнулась и пятерня исчезла.
- Gehen Sie hier!
Симпатичная, смугленькая немка Ханнелоре подняла еще один ком снега и запустила им в Черного.
- Здесь виновных в твоей смерти нет, - она уверенно шагнула Неприкаянному навстречу. Тот медленно и со скрипом повернул к ней голову. С полу истлевшего лица глядели два белесых мертвых глаза. – Давно пора проститься со своей обидой, да и со своим телом тоже! Гляди-ка, истлел уже весь… Иди! Иди отсюда!
Неприкаянный угрожающе зашипел, отступая от палатки… и вдруг вспыхнул, как факел. Невольно попятившись, Ханнелоре успела разглядеть отваливающуюся в крике челюсть и вырывающиеся из глазниц язычки пламени. Неприкаянный сгорел, как бумажный человечек, не оставив на снегу даже легкого налета пепла.
* * *
Пестрая россыпь палаток Южного Базового лагеря в это утро блаженствовала под лучами гималайского солнца. Сэнди и Цеванг расположились рядом с завтракающим на расстеленной газете молоденьким альпинистом из русской экспедиции. Издалека это выглядело, как полная идиллия – прямо таки «охотники на привале» или что-то не менее живописное… Но неторопливо подошедший к троице Джордж сразу заметил что-то неладное.
Юный альпинист был бледен и заметно нервничал. Стоило ему отвлечься от трапезы, как Сэнди взял и опрокинул ему в кружку чая стоявшую рядом солонку, а индус насыпал на бутерброд полную горсть песка.
- Джентльмены… - начал было Джордж, но, увидев проделки коллег, уже без официоза, хотя и довольно мягко спросил. – Вы чего творите?
Было похоже, что он не знал возмущаться ему или смеяться при виде того, как жертва приколов не глядя надкусила бутерброд, поперхнулась, схватилась за подсоленный чай и секунду спустя выплюнула его фонтаном.
- Давно с ним так развлекаемся, - ничуть не смущаясь, доложил Сэнди.
- Этот, - Цеванг ткнул в сторону сконфуженного и напуганного парня указательным пальцем. – Этот нехороший человек вчера перепраздновал свое первое прибытие в Гималаи и на русском памятном камне перманентным маркером написал: «здесь был Жорик». Вот, учим его почтению к своим землякам.
- А вдруг у него нервы сдадут, и он потом где-нибудь сорвется? – Джордж поглядел на шутников с легким укором.
- Так он никуда не полезет, - успокоил своего добросердечного напарника Рыжик. – Зелен еще, кто его возьмет? Так, помогать в лагере приехал, на связи сидеть и учится. Мы слышали.
Лидер Проводников поднял брови с выражением «ах вот оно что», и деликатно спрятал улыбку, решив, не упоминать о том, что последнее восхождение Сэнди было одновременно его первым восхождением.
- Много он поймет из ваших поучений, - тихо фыркнул Джордж. – Вы лучше угадайте, что сегодня произошло с Хани.
- Еще один Неприкаянный сгорел? – сразу оживился Рыжик.
Джордж кивнул.
- Идите. Она сейчас рассказывает об этом в третий раз. Я подозреваю, что придется рассказывать в четвертый.
Цеванг и Сэнди испарились, умчавшись, словно любопытные мальчишки на пожар. Джордж некоторое время смотрел им вслед, потом встал над нервно закуривающим Жориком и негромко произнес:
- Ну что, тезка, ты собственноручно приписал свое имя к списку мертвых и теперь они от тебя не отстанут. Живо марш стирать свое художество, иначе я сам явлюсь за тобой и насыплю тебе перца в штаны.
Лидер Проводников уже собрался уходить, но потом не утерпел и щелчком потушил сигарету зубах разнесчастного Жорика.
* * *
- Тара-ра-ра-ра-ра-там! – голубоглазый и золотоволосый Винсент Блумхарт отбарабанил ладонями по крышке термоса мелодию «Ghoustbusters». – Тара-рара-рара-там!
Жизнерадостный блондин некоторое время молча наблюдал за тем, как его мрачный напарник собирает рюкзак, и все же не удержался, чтобы не высказаться.
- Слушай, Кент, приятель. Может, хватит быть таким унылым? В конце концов, признай, что это лучшее приключение, которое когда-либо выпадало на нашу долю, - разглагольствовал блондин, не замечая, что движения невольного собеседника стали жестче от раздражения. – Я чувствую себя этаким... суперборцом с нежитью. Мы, конечно, еще не знаем, как действует на призраков то, что мы избавляемся от трупов. Но вот это… - тут Винс откинул длинную челку и ткнул в ярко-оранжевое, похожее на каплю, пятно на лбу. – Это ведь реально действует! Сначала я, разумеется, подумал, что этот мелкий монашек чокнутый, когда тот начал нести всякую чушь об избранности и благословении. Но против фактов не попрешь! Никогда еще на высоте я не чувствовал себя так легко. Как на равнине, ей-богу! Ни холод, ни усталость меня не берут, а на горбу я могу тащить побольше любого шерпы. Это же настоящие сверх способности, приятель! Мы с тобой – натуральные супергерои. Уловил? Признай, все мальчишки об этом когда-нибудь мечтали. Это же здорово!
Тут Винс с размаху хлопнул по плечу подавшегося к выходу напарника, и сразу же пожалел об этом.
Кент – темноволосый, не старый еще мужчина, но с пробивающейся на висках сединой – терпел своего говорливого спутника лишь потому, что тот, сынок магната, оплачивал большую часть расходов на их восхождения. Взамен Кент предоставлял свой опыт и честно возился с новичком, но фамильярности не терпел. Особенно сейчас, когда, наконец, нашел-таки возможность расквитаться с тем, кого много лет искал в горах.
- Когда мне было 22, как тебе сейчас, - оборвал он Блюмхарта, перехватив его за руку. – Я видел Черного своими глазами. Парящего над скалой, с которой сорвался мой отец. Если ты думаешь, что я об этом когда-либо мечтал, или считаешь, что это здорово, ты сильно ошибаешься. И, уж поверь, сжигать чьи-то разложившиеся останки мне не доставляет никакого удовольствия. Но если этот монах, кто бы он ни был, дал мне шанс очистить эту гору от падали – я сделаю это. В память об отце. А потом забуду, как бредовый сон.
* * *
- Пока я разбиралась с Неприкаянным, - заканчивала Ханнелоре свой рассказ. – Альпинист в палатке потерял сознание. Я надела на него кислородную маску и дождалась спасателей, - как истинная немка, она была сдержанна в эмоциях, точна в подробностях и явно гордилась своей исполнительностью. – Он в безопасности и теперь уверен, что все случившееся ему приснилось.
Проводники слушали Хани в задумчивом молчании. Это был уже не первый случай «возгорания» духов за последнее время.
- И тех Неприкаянных, - наконец нарушил молчание проводник по имени Скотт, мужчина с собранными в хвост русыми волосами и серьгой в одном ухе. – Больше на горе никто не видел. Что бы это ни было – оно уничтожило их.
- Интересно, каким образом? – подал голос чернобородый проводник Роб. – Что может уничтожить призрака? Магия?
- Магии не существует, - вдруг заявил Сэнди, и все собравшиеся вокруг призрачные провожатые уставились на него так, как ученые британского географического общества воззрились бы на студента, ляпнувшего, что земля плоская и держится на трех слонах. Неверящее в мистику привидение – явление, от которого начинают трещать шаблоны.
Но Рыжик ничуть не смутился.
- Мистика и магия – это всего лишь то, что еще не успело стать наукой, - с уверенностью уроженца эпохи романтизма произнес Сэнди. – Если взять за основу теорию о том, что призрак – это своего рода «поле памяти», излучаемое останками даже после завершения биологических процессов… - вытянувшиеся лица слушателей явно доставляли блондинчику удовольствие. – То остается предположить, что уничтожение этих останков уничтожит и призрака.
- А по мне, так туда им и дорога, - буркнул Морис, на все всегда имеющий свою точку зрения. В отличие от Сэнди он-то всегда был сторонником веры в сверхъестественное. – На горе без этой нечисти будет только спокойнее.
Поднялся заметный ропот. Больше половины проводников в свое время побывали в шкуре Неприкаянных.
- А сейчас я, по-твоему, нечисть или нет? – пряча за шуткой легкую обиду, спросил Дэвид.
- Не возмущайся, Дэйв, - Цеванг водрузил руку на плечо друга. – Ты же знаешь, что все учителя математики – это порождения зла. Спроси любого студента.
Дэвид невольно рассмеялся, а Морис, не подумавший о такой стороне дела, слегка сконфузился. Но извиняться или брать свои слова обратно не входило в привычки упрямого пилота.
- Мы все здесь, если уж на то пошло, богомерзкая нечисть! – заворчал Морис. – Не лучше ли разом упокоить душу, отправив ее на небеса, чем оставлять бессмысленно болтаться между жизнью и смертью?
- Откуда ты знаешь? – не без вызова произнесла Френсис. Напряжение среди мужчин Цевангу удалось разрядить шуткой, но обида женщины так просто не выветривалась. – Откуда ты знаешь, что упокоенная таким образом душа обязательно попадет на небо? Может, в нашем существовании здесь как раз есть смысл? Может мы, помогая людям, должны искупить свой грех за то, что причинили столько горя родным и близким? А вдруг, если вырвать нас отсюда до срока, отрабатывать эти грешки придется в аду?
Сразу стало понятно, что большинство собравшихся были на стороне Фрэнсис. Морис поморщился. Он уже и сам понял свою неправоту, но признаваться в этом ужасно не хотелось. Повисло неприятное молчание.
Сквозь группу призраков пробежал запыхавшийся юный альпинист Жорик с поролоновой губкой и бутылкой моющего средства в руках, и выражением озарения на лице…
На счастье Мориса, Джордж, до сих пор молча слушавший мнения коллег, заметил, что диспут готов перерасти в ссору, и решил вмешаться.
- Фрэнсис права, - тихо сказал он, как-то сразу обратив на себя общее внимание. – Мы должны вмешаться в это дело. Во-первых, потому что со временем любой Неприкаянный может стать одним из нас. А во-вторых, потому что тот, кто уничтожает тела на горе, в итоге доберется и до Проводников.
* * *
Он лежал под скальной стеной на спине, устремив вверх взгляд невидящих глаз и нелепо раскинув руки. Половина его лица была еще совсем узнаваемо-человеческая, а вот другая, подставленная свирепым гималайским ветрам, основательно облезла и белела оголенными костями черепа.
Кент плеснул на бренные останки альпиниста бензина из большой фляги и в это время услышал за спиной испуганно-сдавленный голос Блюмхарта:
- Ке-ент! Они… Они…
Найти их было трудно. Проводников на Горе насчитывалось около трех десятков, что не шло в сравнение с более чем тысячным населением базового лагеря. Интересующихся покойниками первым обнаружил Цеванг и успел позвать кое-кого из своих.
- Не надо так делать, - привычно встав за плечом держащего зажигалку Блюмхарта, начал внушение индус. – Нехорошо, да и официального разрешения у тебя нет, узнают люди, за вандализм сочтут. У меня на родине, конечно, так и хоронят – в огне, но на самом деле… Ой, оборони меня Кришна!
Когда дрожащий с головы до ног Винс медленно обернулся и уставился на шепчущего у него за спиной, Цеванг от изумления отскочил и спрятался за Джорджем.
- Да они нас видят!
- И слышат, - прохрипел Кент, разворачиваясь к Проводникам.
Монах, конечно, предупреждал, что они с Винсом «смогут зрить невидимые сущности», но охотника на нежить поразило то, как эти самые сущности разговаривали. Он видел их – полупрозрачные человеческие фигуры, различал черты лиц, но никогда бы не подумал, что призрак, вместо того, чтобы обрушивать на него высокопарные проклятия, будет вот так, будничным тоном упрекать его за «отсутствие официального разрешения».
Для Проводников разоблачение оказалось не менее шокирующим фактом.
- А… - растерянно протянул Цеванг, присматриваясь к новоявленным медиумам. – А вы знаете, что это пятно на лбу в Индии означает, что вы оба – замужние женщины?
- А вот и нет! – рявкнул Блюмхарт. Спрятавшись за плечом, Кента он стал немного смелее. – Это знак благословения святого тибетского монаха, благодаря которому мы способны…
- Монаха, значит? – елейным голосом проворковал Рыжик, появляясь сбоку от охотников, и Винс поперхнулся от неприятного ощущения, что их окружают.
Клубок интриг оказался не так уж плотно спутан.
– Вам вовсе не обязательно уничтожать Неприкаянных, - спокойно сказал Джордж. Настолько спокойно, что мнительному Кенту показалось, что он их гипнотизирует. – Они относительно неопасны, и мы их контролируем.
- Контролируете?! – взревел Кент.
Чем больше он вглядывался в полупрозрачные черты говорившего, тем более знакомыми они ему казались. Память выдавала информации неуклюжими отрывками.
Книга с пожелтевшими страницами в руках отца. Типичное «походное» фото – члены экспедиции в два ряда. Передние присели, задние стоят. Мужчина с темными, растрепанными на ветру волосами поставил ногу на плечо сидящему впереди товарищу, видимо, перед самой вспышкой фотокамеры, и пленка запечатлела его довольно улыбающимся своей хулиганской шутке.
«Но ведь это сколько же лет назад»… - думал Кент.
«Призрак тем могущественнее, чем дольше существует», - вещало большинство из проштудированных им оккультных книжонок.
В воспоминаниях всплыло лицо отца, вдохновенно цитировавшего:
- «За камнем с вершины для геологов, за знанием пределов выносливости для врачей, но главное – для того, чтобы дух романтики и приключений никогда не покидал сердца людей»! Идеалист… Истинный идеалист! Вот и мы с тобой скоро свершим свою самую невероятную мечту, ведь так, Кенни?
«Он тебя героем считал!» - с горечью произнес разбуженный воспоминаниями голос внутри. Но вслух заговорил уже взрослый, посуровевший и почерствевший с тех пор Кент.
- Контролируете… - ядовито повторил он. – Скажи об этом моему отцу. Двенадцать лет с тех пор я искал то, что убило его на этой горе. Двенадцать лет слыл сумасшедшим, искал сведения, знания, очевидцев… А теперь ты говоришь мне «не обязательно»?! Не твое дело?! Да будь ты хоть сам Сатана! Шел бы ты на хрен!
Блюмхарт за спиной испуганно охнул. Глаза Джорджа слегка сузились, но голос не повысился ни на полтона.
- Неприкаянные – часть Горы. Часть риска, который ты принимаешь на себя, бросая ей вызов.
- К риску такого рода нас никто не готовил! – все же решил поддержать напарника Блюмхарт.
Сэнди презрительно хмыкнул, но Джордж жестом попросил его воздержаться от слов.
- Они приходят в себя, - чуть проникновеннее прежнего заговорил лидер Проводников. – Изначально они агрессивные духи, да. Но после они очистятся, они будут спасать людей. Я не знаю, от чего и почему это происходит, но знаю, что так надо. Им нельзя позволить уйти в ненависти. Подумай. Возможно, твоего отца постигла участь тех, кого ты уничтожаешь.
На секунду Кента словно ослепила вспышка – раньше ему еще никогда не приходило в голову, что его отец тоже мог оказаться среди тех, кому он объявил войну. Только пару мгновений спустя, он понял, что эта вспышка на самом деле была надеждой. Кенту показалось, что из-за спины Джорджа сейчас действительно может выйти его отец – такой же нереально прозрачный, но улыбающийся. И Кент не знал, желает он этого или боится.
Страх победил. Страх перед всем потусторонним, а значит пугающим и неправильным, вызывающим отторжение.
- Это значит, - прохрипел Кент, еле ворочая языком во внезапно пересохшем рту. – Что я сожгу и его труп тоже.
Он выхватил из рук Винса зажигалку. Но Джордж просто поднял руку ладонью вперед – поток ветра, как из аэродвигателя, швырнул охотников наземь, протащил на спине по накатанному склону и бросил с перегиба вниз.
Рыжик потрясенно вытаращился на напарника. На его памяти тот еще никогда целенаправленно не обращал своих сил против человека.
- Ты… - констатировал не менее ошарашенный Цеванг. – Убил Кенни…
- Они не разбились, - буркнул Джордж, прижимая ладонь к левой стороне лица, будто у него неожиданно заболела голова. – Но на этом они не успокоятся, и глаз с них спускать нельзя. Думаю, по очереди придется следить за этими двоими и, если вынудят, применять силу. Только поспокойнее, - под озабоченными взглядами Цеванга и Рыжика он нехотя отнял руку от лица, с которого медленно исчезали проявившиеся там страшные следы разложения. – Гнев нас явно не красит.
* * *
Охотники на духов вернулись в лагерь уже затемно, не сразу выбравшись из забитой снегом ледовой трещины, которая приняла их падение и спасла им жизнь.
- Ты определенно рехнулся, приятель! – ныл Винс, потирая ушибленную половинку сидячего места. – К чему было их так злить? Чудо ведь, что в живых остались!
- Ты, вроде как, любишь чудеса? – огрызнулся Кент, забираясь в тамбур палатки и сбрасывая «кошки». – Они все равно нас с миром не отпустили бы. А так мы хотя бы узнали, на что они способны. И еще кое-что.
Блюмхарт вопросительно поднял бровь и тогда Кент назвал ему фамилию.
- Да, тот самый, - заранее отрезал он, услышав изумленный и недоверчивый голос Винса. – Монах говорил нам о Главном. Древнейшем, который контролирует и держит возле себя прочие души. Мы видели его сегодня. Я узнал его. И теперь мы знаем, где его могила.
Кент глядел на напарника, ожидая привычного взрыва щенячьего энтузиазма, но Блюмхарт сидел, потупившись и задумчиво теребя застежку на своем гортексе.
«Струсит, - мимоходом подумал Кент. – Придавать огню чьи-то неупокоенные останки – совсем не то, что решиться осквернить могилу национального героя»…
- Я думал, - нерешительно пробормотал Винс, избегая встречаться взглядом с презрительно сощурившимся напарником. – Ну… что он… вроде бы… был не плохим человеком, нет?
Уголок рта у Кента нервно дернулся. Внутри что-то запротестовало, и потому ответ прозвучал чуть жестче, чем ему хотелось бы.
- Он уже не человек. Все, что от него осталось - это груда костей да комок негативных эмоций! Призрак, привлеченный незавершенным делом. Классика жанра. Меня волнует другое. Как мы закончим дело, если призраки повсюду и следят за нами?
- Проводники далеко не вездесущи, - произнес третий мужской голос. Он был вкрадчив и тих, но от его звука охотники вскинулись, как от выстрела.
Палатка была рассчитана на двоих человек и третий пробраться в нее, оставаясь незамеченным, ну никак не мог. И тем не менее он там был.
- И далеко не всевидящи, - сладенько улыбнулся наряженный в ало-оранжевую тогу маленький человечек. – Ваше дело уничтожить Главного, и я вас к нему приведу. Но по дороге… придется сделать небольшой крюк.
* * *
- «К такому риску нас не готовили!» - состроив чопорную мордашку, передразнил Сэнди. – Как будто риск подают в пабах отмеренными порциями. «Мне, пожалуйста, стакан риска с содовой! Нет, нет, этот для меня слишком крепок»! Надо было просто слать их к чертям, сэр. Не убить, конечно, нет… Но покалечить так, чтобы больше не вздумали соваться не в свои дела.
- Ты видел, что со мной произошло, только от того, что я их толкнул, - Джордж задумчиво наблюдал за возней очередной экспедиции, сворачивающей штурмовой лагерь. Они возвращались, погода благоприятствовала. – Видимо, существование Проводников четко связанно с их целью. Причиняя вред людям, мы рискуем потерять свое я.
- Обратиться в Неприкаянных… - Сэнди поежился и тихо вскипел. – Этим Монах и пользуется! А вы не думали, что это… - Рыжик помолчал, то ли собираясь с духом, то ли подбирая слова. – Что это только у вас так получается? Гипертрофированное чувство вины и все такое…
- Напомни, когда это я назначал тебя своим личным психологом? – Джордж иронично покосился на блондинчика.
- Сам себя назначил, - буркнул Рыжик, который тоже за словом в карман не лез. – А как на это смотрит Она? Если бы она хотела уничтожить Неприкаянных – их бы не стало в тот самый момент, когда Она это решила. Если Гьюто использует людей, значит, делает он это без Ее ведома, так?
- Так. А если Она узнает, то двумя трупами на Горе станет больше.
Сэнди только было возвел глаза к небу для очередной возмущенной тирады, но…
- Заставь дурака молиться!!!
- Морис опять чем-то недоволен, - флегматично протянул Джордж, прислушиваясь к раздающемуся издалека воплю.
Они спустились к горячо спорящим пилоту и Цевангу в самый разгар ссоры.
- Ты… ты думаешь, я это специально? – заикаясь от обиды, оправдывался редко бывавший таким серьезным индус. – Да мой обожаемый труп тут первая достопримечательность, если они куда и возьмут курс, то прямиком на зеленый цвет моих изящно торчащих из снега ног!
На душе у Джорджа что-то неприятно заскребло – точно кошки по вековому льду. Он уже без объяснений понял, что произошло. Гнев Мориса привычно переметнулся на него.
- Полюбуйся, лидер, на свою сверх ответственную команду!
- К твоему сожалению, Морис, - осадил Джордж пилота. – Ты сейчас тоже один из моей сверх ответственной команды. И если в деле замешан Гьюто, сомневаюсь, что ты смотрел бы зорче Цеванга.
Голос индуса дрогнул от благодарности, когда тот покаянным тоном признался в самом худшем:
- Я отдежурил возле лагеря почти всю свою смену. Если Монах помог им проскочить у меня под носом в самом начале… Я не знаю, сколько уже часов эти вандалы бродят по горе без присмотра. И… что теперь будем делать?
- Придется, - вздохнул Джордж после минутного раздумья. – Разойтись по местам своего упокоения, джентльмены. Так мы обезопасим Проводников. О Неприкаянных мы, увы, думать пока не можем. Рано или поздно охотнички себя проявят.
- А по-моему, - завел свою извечную песенку Морис. – Нас должна интересовать только одна могила. Твоя, - пилот ткнул пальцем в лидера Проводников и тот с трудом подавил вздох раздражения.
- Морис, слушай…
- Сначала ты дослушай меня! Уж нам-то с Рыжиком незачем сторожить свой прах. Весь мир ломает голову над тем, где сейчас его тело, а мое надежно сторожит ледник.
Джордж начал понимать, куда тот клонит.
- Думаешь, я не справлюсь с двумя смертными?
- Я думаю, ты не справишься с Гьюто, - как всегда прямолинейно объявил Морис. – Я тебе еще вот что скажу. Изначально эта интрижка строилась из-за тебя. Я предупреждал, что, спасая малышку Нуаро, ты взбесил Монаха, а эта злопамятная тварь обид не прощает. Он нацелился на тебя, и нам тоже метить надо не в тех двоих, а в него, понимаешь?
Сэнди переводил взгляд с одного спорщика на другого и обратно. В данный момент он был полностью согласен с пилотом, но все же, за столько лет лучше всех изучивший Джорджа, Рыжик понимал, что спорить бесполезно. Джордж плохо скрывал нетерпение: небрежно засунутые в карманы руки явно были стиснуты в кулаки, и смотрел он куда угодно, только не в лица друзей. Верный признак того, что решение уже принято – теперь тараном с пути не собьешь. И то, что этим решением он не желает поделиться с коллегами, очень настораживало.
Видимо, тоже заметив такую нервозность, Морис окончательно пришел в ярость.
- Да пойми же ты! Все, что ты делаешь – это полумеры! Мы можем вечно стеречь этих охотников, гоняя их туда-сюда по Горе, можем убить их – Гьюто найдет новых. Дело решать надо с Монахом. Поставить засранца на место! Или ты боишься его?
От последних слов Джордж дернулся, будто его хлестнули плетью, и только теперь взглянул на говорившего, зло сузив глаза.
- Мы толком не знаем, кто он такой, Морис! Все, что выйдет из этой затеи – так это то, что он окрысится и на вас с Рыжиком тоже, и на всех, кто станет ему поперек. А уж Монах-то знает, как добраться до каждого из нас, будь уверен!
- Перестань опекать нас, как слепых кутят! – взревел пилот, и Рыжику очень захотелось поддакнуть, но он промолчал. С тех пор, как спор пошел на повышенных тонах, язык у Сэнди словно отмерз и он как никогда остро почувствовал себя самым младшим в этой компании.
– Каждый из нас здесь имеет такое же право рисковать собой, как и ты! – меж тем продолжал Морис и вдруг запнулся. А затем произнес уже тише: - Меня, конечно, жутко бесит то, что ты пытаешься тут корчить из себя главного… - круглое лицо пилота напряглось, будто слова, которые он хотел произнести, потребовали от него значительного труда. – Но я… понимаю. Что без тебя. Все будет. Куда хуже.
Джордж заранее приготовился ответить что-то резкое, но замер на полу вздохе и изумленно уставился на Мориса.
- Да! – буркнул пилот, будто признаваясь в позорном и тяжком преступлении. – Да, я так считаю. Так что ты… это… завязывай со своей жертвенностью.
- Но я… - растерянно и слегка пристыжено пробормотал Джордж. – Вовсе не собирался ни… Морис!
Увидев отблески огня в застывших от ужаса глазах друзей, Морис опустил взгляд на свои ноги, но призрачные язычки пламени уже распространялись по всему телу, истончая его, как брошенный в камин лист бумаги.
- Чертово глобальное потепление,- горько произнес пилот, прежде чем без следа рассеяться в морозном горном воздухе.
Отступивший ледник не сохранил доверенной ему могилы.
* * *
Сэнди больше любил сопровождать альпинистов на Северном маршруте - классическом, британском, куда более пологом, но и более трудном, опасном, с его буйными тибетскими ветрами и грозной Второй Ступенью. Правда, сейчас, когда Рыжик был сильно не в духе, эти места будили в нем не самые приятные воспоминания.
О том, как он брел и брел по этим склонам в белой круговерти снежного бурана, окончательно потеряв направление, замерзший и полуживой. Каждая клеточка тела молила о тепле и отдыхе, и в итоге он сдался перед неизбежным. Он забился в вертикальную трещину в нависающем склоне, сулившую хоть какое-то спасение от пронизывающего ветра, сжался в дрожащий комочек.
Ему было 22 и умирать было страшно. Смаргивая льдинками стынущие в глазах слезы, он спрятал на груди фотокамеру – единственную свидетельницу их с Джорджем последнего триумфа.
- Когда-нибудь они найдут… - сам себе шептал Рыжик. – Когда-нибудь непременно узнают…
А вой ветра становился все тише и тише. Сэнди даже показалось, что он согрелся. Его медленно, но верно одолевала дрема. И Рыжик уснул. Ему снилась далекая Англия и улыбки Кэтти, Мод и Лизбет, каждая из которых имела основания считать себя его будущей невестой, но ни одна из них не знала, что он уже никогда, никого не поведет под венец…
Сэнди мотнул головой, отгоняя видения из прошлой жизни. Потеря Мориса тяжким бременем лежала на сердце, но еще сильнее давила неизвестность. Неясная тревога, которая все никак не хотела оформиться в осознанную проблему, и от того мучила еще сильней.
Он не мог не сделать последней попытки уговорить Джорджа взять его с собой, но получил настораживающе мягкий ответ:
- Нет, Сэнди. Мне будет спокойнее, если ты позаботишься о себе.
И Рыжик, подхлестнутый недавними воспоминаниями, вдруг понял, что же ему напоминает этот преувеличенно спокойный тон. Точно такое же «нет» он слышал, когда после долгих метаний в ту роковую метель нашел, наконец, своего напарника, лежавшего ничком в снегу, и попытался помочь ему подняться.
- Нет, Сэнди… Со мной все в порядке. Я немного отдохну и догоню тебя. А ты иди. Спускайся вниз.
И в обоих случаях это была гнусная ложь. Тогда Рыжик понял это сразу, но все равно ушел. А теперь – в горле застрял комок полынной горечи – теперь он на 9 десятков лет старше и не позволит себя прогнать.
«Ну, уж нет, сэр! – Рыжик решительно сжал кулаки и метнулся прочь от своей могилы. – Не в этот раз!»
* * *
Джорджу казалось, что когда он скроется от посторонних глаз, ему станет легче. Но не стало. Мысль о том, что Морис погиб из-за него, или даже вместо него, сидела в сознании раскаленной булавкой. Вопрос о том, может ли погибнуть давно умерший человек, даже на ум не шел. Он был. А теперь его нет.
Хотелось рвать и метать, но Джордж знал, что сейчас, чтобы завершить начатое, надо быть предельно спокойным. Проводник выдохнул, выпрямился и посмотрел в пустоту.
- Кто ты такой, Гьюто, и что тебе от меня надо?
- Ты пришел, - Монах появился за спиной британца и медленно начал обходить его по дуге, оглядывая изучающее и хищно. – Я знал, что так и будет. Командир, ценящий себя меньше своих солдат, обречен на поражение.
Джордж напрягся, но не обернулся на голос, дожидаясь, пока Гьюто сам войдет в поле зрения.
- Было время, - меж тем продолжал Монах. – Когда я и мне подобные властвовали на склонах горы. Не Смотрящие, нет. Иные. Намного более иные, чем ты можешь понять. Нас боялись. Мы могли щадить и миловать по своей воле. Мы были истинным детищем Горы и она благоволила нам. А потом появился ты.
Перед мысленным взором Джорджа в этот момент ярко встала картина, которую тибетские монахи преподнесли его экспедиции. Это было странное пожелание доброго пути. Картина изображала злобных существ, вырывавших сердце иноземцу, посягнувшему на Божественную Вершину.
- Так вот оно что, - почти без голоса шепнул Джордж. – Нечисть, ряженная под святого?
- Нечистью, - уязвлено парировал Гьюто. – Вы, люди, зовете те силы, что оказались не угодны догматам вашей веры. Но она сама – чиста ли? Даже свиньи не гадят в колодец, из которого будут пить их дети… Из-за тебя Гора стала слишком лояльна к людям. Но когда ты уйдешь…
Лидер Проводников слушал внимательно, не отводя взгляда от черных глаз-буравчиков Монаха, которые сейчас так сузились, что белков было невидно – сплошная чернота.
- Это так ты собираешься остановить прогресс, Гьюто? Бесполезно. Это – эра людей, оглянись. Конечно, без Проводников жертв на Горе станет больше. Но люди не отступят. Всегда найдутся идущие вверх. И ты вовсе не спасаешь положение. Ты просто мстишь, Гьюто. Месть еще никому пользы не приносила.
- Вот только не надо меня уговаривать!..
- А я тебя не уговариваю, - эти слова Джордж произнес с особым наслаждением, наблюдая, как торжествующая ухмылочка сползает с лица Монаха. – Я пришел, чтобы объявить тебе свои правила игры. Тебе кажется, что ты ловко сплел для меня петлю, но я не собираюсь добровольно в совать нее голову. Ради своих людей, Гьюто, я не только умереть готов, я ради них даже выжить сумею. Ты ошибся. Я не собираюсь уходить. И уж тем более не собираюсь оставлять Проводников наедине с твоим произволом.
- Ты готов обречь на смерть двух живых людей? – процедил Монах, раздувая ноздри, словно вынюхивал блеф в словах врага. – Не похоже на тебя, …
Он назвал его по фамилии, чего обычно на Горе не делали. Джордж улыбнулся и покачал головой.
- Не так ты рассчитывал, да? Но я не думаю, что они умрут. И я не собираюсь убивать их сам, рискуя обратиться в Неприкаянного. Тут ты тоже просчитался. Я просто намерен ждать и гнать твоих духоловов от могил моих людей, пока Гора не вмешается в это сама.
- Она убьет их.
- Нет. Знаешь, почему? Потому что раньше этого ты сам лишишь их благословения и прогонишь с Горы. Ведь если Божественная Джомо займется этим лично, у Нее может возникнуть слишком много вопросов о твоем участие в этой интрижке. Поэтому, я настоятельно советую тебе поступить по-моему. И ты этим советом воспользуешься, Гьюто. Потому что ты трус.
В наступившей за этими словами звенящей тишине взгляды двух мужчин скрестились как шпаги. Это молчаливое противостояние можно было назвать дуэлью – поединком выдержки, силы воли, разума и духа.
- Не будь ты трусом, - продолжил Джордж. – Ты отомстил бы мне сам, не вмешивая сюда посторонних людей и не прячась за их спиной от ответственности за свои поступки.
Невыразительную физиономию Монаха на миг перекосила гримаса ненависти. Он знал, что если отступит на этот раз – авторитет его разлетится вдребезги.
- Полагаю, мы друг друга поняли, - принимая молчание врага за победу, изрек Джордж. – Разговор окончен.
Гьюто, может быть, внял бы еще голосу благоразумия, проглотив обиду, если бы британец сохранил свой невозмутимый тон до конца. Но в последней фразе Джордж явно переборщил с самодовольством, и злость, боровшаяся в Монахе с трусостью, одержала вдруг победу, переплавляясь в бешеную ненависть.
Едва Проводник отвернулся, что-то с невероятной силой ударило его в спину. Будь он существом из материального мира – улетел бы от такого тычка на неизвестное расстояние, но сейчас произошло нечто иное. Удар прошел как пуля – навылет. Джордж почувствовал это так, будто сквозь него протянули добрых десять метров колючей проволоки. Он не вскрикнул скорее от шока, чем от выдержки, но ноги альпиниста подкосились и он упал на одно колено.
Мир вокруг стремительно менялся и выцветал, как будто кто-то плеснул растворителя на свеже написанную картину. А вместе с миром менялся и тот, кто, скорее всего, был виновником этих перемен.
- Забыли уже, что такое физическая боль, мистер лайми*?
Обернувшись через плечо, Джордж успел заметить, как фигура Монаха, превратившаяся в черный силуэт, раздается ввысь и вширь, постепенно теряя сходство с человеческой. Теперь у него было четыре ноги, торчащие из туловища под углом, будто паучьи лапы, длинные, достающие до земли долгопалые руки, и, кажется, даже хвост. Этим хвостом существо подсекло противника, едва тот попытался выпрямиться и повернуться лицом к врагу.
Джордж толком не понимал, что с ним произошло – то ли затянуло в астрал, то ли поймало в какую-то изощренную иллюзию. Чувствовал он себя отвратительно беспомощным. Проводник перевернулся на спину, чтобы пнуть прыгнувшую на него тварь, но та была слишком велика. Голова монстра дернулась от удара, но затем чудище набросилось на Джорджа с удвоенной яростью. Длинные пальцы обхватили запястья альпиниста и прижали его руки к земле. Шея монстра вытянулась, и безносое лицо вплотную приблизилось к Джорджу.
- В одном ты прав, в одном, - прошелестел глухой голос. – Давно надо было сожрать твою заблудшую душонку, выпить до донышка… Карма, лайми, карма! Каждая капля твоей вины – это гвоздь в твое распятие!
Проводник попытался отвернуться, но не смог. Между его глазами и мутно светящимися бельмами твари словно образовались невидимые каналы, через которые в сознание стали вливаться полузнакомые картины и образы…
Гром артиллерии вперемешку с человеческими криками разорвал тишину и в воздух взлетели клочья земли, розовой пены, обрывки одежды. Алые воды Соммы взметнулись стеклянным столбом и рухнули, река уносила кровь миллионов солдат в океан.
Затем видение затопило кипенно-белой стеной снежной лавины, которая летела со скоростью курьерского поезда, унося в своих страшных объятиях семерых отчаянно барахтающихся шерпов.
Последней в череде картин возникла лежащая на смертном одре, изнуренная борьбой со смертельной болезнью женщина. Джордж слышал ее стихающий шепот: «С тех пор не было дня, чтобы я, глядя на дорогу от нашего дома, не представляла, как он идет ко мне навстречу».
Он знал, что это уже не воспоминание. Он не мог, не успел видеть ее такой. Его не было рядом, когда она уходила. Внезапно лицо женщины изменилось, приобретая другие – очень похожие, но другие – не менее родные черты лица…
Сознание поплыло по наклонной вниз, будто по волоконцу рвалась веревка, держащая его над пропастью небытия.
- Это не все, еще не все, - шипел Гьюто. Последний демон Эвереста торжествовал. – Я хочу, чтобы под конец ты увидел еще кое-что…
* * *
Никогда еще Сэнди не ощущал такого могущества. От злости ему казалось, что он даже двигаться может быстрее обычного. Но все же подоспел Рыжик в самую последнюю минуту. К его великому негодованию, Джорджа возле места его упокоения не было. Зато охотнички оказались тут как тут.
Оглядев разбросанные камни и оскверненную могилу, Сэнди почувствовал, как воздух смерзается вокруг него, словно сам холод отдавал ему свою убийственную силу. В каком-то уголке сознания он, наверно, понимал, что суть этой силы – ненависть. Но копаться в закоулках разума сейчас было недосуг.
На такой высоте обычный альпинист и дышал-то с трудом, а охотникам хоть бы что – благодаря монаховым уловкам, они уже почти закончили свое дело и в воздухе, не смотря на ветер, ощущался тяжелый запах бензина.
- Убирайтесь отсюда! – прошипел Рыжик.
Блюмхарт, уже достававший зажигалку, даже вопреки защите Благословения, почувствовал, как холод ледяными пальцами берет за горло.
- Черта с два! – прохрипел рядом голос Кента. – Со временем я и до тебя доберусь! Не скидывать вам больше людей в пропасть и не мстить им за свои неудачи!
Это всегда было больной темой Рыжика.
- Мы были там, придурок! – звонко выкрикнул он.
И на всех троих внезапно обрушилась звенящая тишина.
Многие исследователи и историки первых гималайских восхождений дорого дали бы за то, чтобы услышать эти слова. Но охотники замерли не от неожиданного откровения, а от того, что оно существенно подрывало логику измышленных ими мотивов. В правдивости брошенных с нескрываемой обидой слов не усомнился даже Кент. Но и упрямство его никуда не делось.
- Блюмхарт. Жги.
Ответного движения не последовало. Винс смотрел на напарника, и лишь когда тот, начиная свирепеть, обернулся к нему, робко опустил взгляд.
- Но если они… если им не за что мстить…
Договорить он не успел, потому что в следующую же секунду полетел на землю от мощной затрещины Кента. А мгновением позже Сэнди вытянул руку вперед и сжал пальцы. Кровь в сердце Кента заледенела и он рухнул на колени.
- Нет! Не надо! Не трогай его! – Блюмхарт бросился к напарнику, но Рыжик его не слышал.
Они не причинят вреда сэру Джорджу. Их надо остановить.
«Остановить, остановить, остановить», - стучало в висках, а потом вдруг чей-то глухой голос шепнул: - «Убить».
И Сэнди покрепче сжал пальцы, не замечая, как краски жизни медленно сползают с его лица.
* * *
Джордж отлично видел все, оставаясь невидимым. Как Винс трясет за плечи скорчившегося Кента, как темные пятна появляются вокруг глаз Рыжика и чернеют, превращаясь в уродливые провалы.
Видения вспышками взрывались в сознании. Джордж закрыл глаза и затих. Последняя ниточка связи с реальностью натянулась и зазвенела струной.
- Убить, убить, убить… - суфлерски нашептывал Монах. Чувствуя отсутствие сопротивления, одна его рука перестала сжимать запястье Проводника и медленно потянулась к его горлу.
Последняя картина была не просто видением, созданным чтобы сломить дух и высосать энергию жертвы. Оно не зря было послано под конец. Оно отличалось, и для Джорджа это отличие оказалось спасительной соломинкой. Все, что он видел раньше, было прошлым, изменить которое нельзя. А происходящее еще не свершилось.
- ЭТО КАРМА! – последние слова почти потонули в могучем свистящем вдохе монстра.
Монах просчитался.
Освободившейся рукой Джордж со всех обретенных сил двинул твари в ухо. Что-то полыхнуло, и мир в мгновение ока стал прежним.
- А это – английский бокс, ублюдок.
Вместо многолапого чудища на спину завалился мелкий монашек, схватившийся за звенящую голову. Демон готовился всосать переполненную негативными эмоциями душу, а вместо этого едва не захлебнулся хлынувшим на него упорством, сопротивлением, вызовом, непокорностью и надеждой. Теперь он давился ими, как шакал отравленной приманкой.
Но Джордж на него уже не смотрел. Он вскочил на ноги, хоть его и основательно качнуло, рванулся к Сэнди, обхватил его за пояс и бросил в снег.
Но эта секунда вместила в себя сразу несколько событий.
Отчаявшийся помочь умирающему товарищу Блюмхарт чиркнул зажигалкой и швырнул ее в развороченную могилу.
Джордж ощутил, как теплое дыхание пламени почти ласково охватывает его с ног до головы и мир в этот миг окончательно сошел с ума.
Земля под ногами вздрогнула, будто сраженное пулей животное и забилась в жестокой агонии. Небо упало на вершину Горы, и гряда кучевых облаков с непередаваемым грохотом понеслась вниз. Казалось, что гнев Джомолунгмы взорвался с силой многоатомной бомбы, и теперь карающая десница из камней, снега и льда в страшном ударе обрушилась на ранее голый склон. Невиданная ранее лавина прошла сквозь бесплотных Проводников, развеяв их, как ветер туман, а на двух людей налетела со всей грозной силой, закружила, низвергла и погребла.
Когда буйство природы стихло, место недавней драмы превратилось в девственно-белое полотно. Гора снова похоронила своего героя под мрамором тяжелых снегов.
* * *
Сознание возвращалось, но Кент был этому вовсе не рад. Ледяная боль в сердце прошла, но теперь горела вся грудь, легкие боролись за каждый глоток убывающего воздуха. Снежная могила была темна и холодна, снег лез в глотку, снег словно цементом сковал руки и ноги, чудовищным прессом сдавил тело – того и гляди кровь от раздавленных внутренностей хлынет горлом…
Благословение, видимо, спасло Кента от мгновенной смерти, но тем самым обратилось в проклятие – умирать ему теперь предстояло долго и мучительно. Кент заорал, забился, отчаянно, до потемнения в глазах, чувствуя, как начинают трещать ребра, а сухой, как пенопласт снег лезет в горло по самые гланды.
Дышать стало больше нечем, темнота перед глазами окрасилась алым.
«Вот мы и встретимся, папа…»
Потом откуда-то плеснуло светом и неведомая сила повлекла наверх. Кент лежал на боку и судорожно глотал воздух.
Винс…
Он с трудом открыл глаза, но Блюмхарт лежал шагах в десяти и совершенно без сознания. А вот тот, кто вытащил Кента из снежной могилы, стоял над ним. Тень от него была куда бледнее тени самого охотника. Будто через его спасителя, как через мутное стекло, просачивалась какая-то часть солнечного света.
Кент зажмурился и стиснул зубы. Не от страха, а от чувства куда более сильного, на мгновение вытеснившего даже физическую боль.
Он лежал, не шевелясь, скованный этим чувством и, не имея возможности заткнуть еще и уши, вслушивался в тихие голоса.
- Как там второй?
- Жить, к сожалению, будет, - буркнул Сэнди, судя по звуку, ногой переворачивая Винса на спину. – Что это вообще было, сэр? Здесь никогда не сходили лавины.
Джордж только пожал плечами.
На дворе стоял 2015 год. По незыблемой ранее гряде Гималаев и Каракорума прошлись разрушительные волны непальского землетрясения.
Оцепенением Проводников обмануть не удалось. Кент почувствовал какое-то прохладное касание. Его тряхнули за плечо и, волей-неволей, пришлось открыть глаза.
- Бери своего напарника и иди вниз, - коротко сказал Джордж. – Вы и так еле живы. Когда Монах опомнится и снимет Благословение, высота вас убьет.
Кенту казалось, что голос у него пропал раз и навсегда. Если бы его обвинили, пристыдили, ударили – он, пожалуй, нашел бы в себе силы заговорить. Но Главный и не ждал ответа. Он встал – наверное, чуть резче, чем спокойно – и молча зашагал прочь. Кенту оставалось только смотреть Проводнику вслед, зачем-то беззвучно шепча его фамилию.
* * *
- Your bunny wrote! – горестно взвыл юный альпинист Жорик, выгребая из-под снега изломанную базу для радиосвязи.
Сэнди остался в глубоком недоумении: причем тут «пишущие кролики»?
- По-русски это значит: «я очень расстроен», - смущенно пояснила Фрэнсис. – Но ты так лучше не говори.
Американка утерла лоб рукавом. По привычке, разумеется. Но денек выдался нелегким.
Северный лагерь практически не пострадал, зато в Южном царил хаос. Большинство Проводников переметнулось сюда. Вертолеты не могли приземлиться, пришлось разворачивать госпиталь в полевых условиях. Были жертвы.
Заметив, как проходящие рядом спасатели с трудом волокут раненного, Жорик бросился на помощь.
- Человек, совершивший плохой поступок – еще не обязательно плохой человек, верно? – провожая взглядом жертву недавних розыгрышей, сказал Джордж.
Рыжик насупился.
- А я все равно не согласен с тем, чтобы отпустить охотников безнаказанными.
- Как бы там ни было, - слабо улыбнулся лидер Проводников. – Мстить нам сейчас некогда и незачем.
Откуда-то из-за кучи развороченных палаток вынырнул Цеванг.
- Джи, приятель, ты должен на это взглянуть! К нам гости!
Смотрящие спускались по склону Горы едва ли не в полном составе. Увидев, что Джордж идет им навстречу, многие Проводники последовали за ним, готовые, в случае чего, защищать своего лидера, невзирая на численное превосходство другой стороны.
- Отчего у меня такое чувство, - шептал стиснувший плечо Сэнди Цеванг. – Что нас сейчас будут бить и, возможно, даже ногами?
- Не будут, - преувеличенно небрежно успокоил Джордж, жестом останавливая своих сподвижников и выходя вперед.
«Не то чтобы я критиковал сэра Джорджа, - иронично приподнимая бровь, думал Сэнди. - Но после победы над Монахом самолюбования у него слегка прибавилось».
Напряжение заметно спало, когда выяснилось, что шествие Смотрящих возглавляют Ньима и Кумба Норбу, известные тем, что находились в наиболее теплых отношениях с Проводниками.
- Когда с вершины Божественной сошли снега, сагиб Джордж, - начал Ньима с какой-то непонятной улыбкой. – Мы спросили Гьюто, не стоит ли нам вмешаться.
Джордж скрестил руки на груди с выражением – Ну и…?
- Ну и он не запретил, - улыбка Ньимы стала шире.
- Что?! – Рыжика даже передернуло от возмущения, пока он с расстояния наблюдал, как его напарник пожимает руки представителям Смотрящих и раздает указания, где и чем они могут помочь. – Да этот трус, эта лысая макака Гьюто теперь подлизывается! Он думает, что сход лавины – это гнев божественной Джомо, и боится, как бы мы не донесли Ей о его роли во всей этой интрижке!
- А вдруг все так и было? – улыбнулась романтичная Фрэнсис. – Вдруг это действительно Она спасла Джорджа от… охотников?
- Это было зем-ле-тря-сение! – грубовато отрезал Рыжик, опасаясь, что и Джордж может поверить в такую версию и уйти в депрессию при мысли о том, скольких человеческих жертв стоило его спасение. – Между прочим, эпицентр был вообще далеко от нас. Где-то между Манаслу и Аннапурной.
К облегчению Сэнди, его напарник, возвращаясь к своим, услышал только последнее предложение.
- Я, кстати, подумываю о том, чтобы послать группу ребят на подмогу Толе. Аннапурну тряхнуло больше нашего, а людей у него там меньше. Пожалуй, Скотт не будет против навестить друга?
- С удовольствием, - блеснул голливудской улыбкой Проводник с серьгой в ухе. – Прихвачу с собой Роба, еще пару ребят и выдвигаюсь.
- Хорошо. Хани, Фрэн, Сергей, Ясуко и Дэвид. Вы, господа, займитесь новичками. Их надо найти, успокоить, пояснить, просветить. И постарайтесь, чтобы никто не оказался в Неприкаянных. Остальные – берем себе по паре Смотрящих под начало и помогаем спасателям…
Чем больше Сэнди наблюдал, как его напарник распоряжается привычными для Проводников спас-работами, тем больше тот казался ему каким-то уставшим, искусственно-бодрым, бесцветным. И Рыжик, конечно, догадывался, в чем причина. Поэтому, когда Джордж решил подняться на ближайшую возвышенность, чтобы оглядеть общий фронт работы в разрушенном лагере, Сэнди не раздумывая, поплелся за ним.
* * *
Тем временем, в Северном лагере, в палатке охотников Кент торопливо и даже угрюмее обычного собирал свои вещи в рюкзак. Печальный Винс с рукой на перевязи и хорошим фонарем во всю щеку уныло за ним наблюдал.
- Держи, - Кент не глядя протянул Блюмхарту слегка помятый листок с парой строчек, написанных скорым, косым почерком. – Передашь своему папаше.
Но Винс листка не принял.
- Не поспешно ли рвешь когти, приятель? Куда ты теперь?
Кент некоторое время глядел в пол. Если бы он знал. Всю жизнь Кент был профессиональным альпинистом, однако одержимость мистикой и тяжелый характер обретению репутации не способствовали. Редко какая компания захотела бы видеть у себя угрюмого и нелюдимого гида, вечно толкующего о горных призраках и способного бросить клиентов на склоне, погнавшись за мимолетной тенью. Винсент Блюмхарт, обладавший неистребимым оптимизмом, казалось, был счастливым исключением. Он не только сумел сработаться со своим ершистым наставником, но еще и умудрился проникнуться его идеями.
Однако глупо было рассчитывать на то, что тебя оставят личным тренером при сыночке магната, после того, как ты заехал мальчишке по физиономии. К тому же, теперь, наверное, даже Цветочное Сердечко Винс презирает Кента…
Кенту было страшно в этом убедиться и он старался распроститься как можно быстрее.
- Не твое дело. Справлюсь.
- А я нет.
Кент все же поглядел в глаза напарника, одновременно зло и робко, пытаясь уловить издевку, но ее не было.
- Серьезно, приятель, - Блюмхарт сконфуженно улыбнулся и развел руками. Вернее – рукой, вторая у него была в гипсе. – Я, конечно, тебя не держу, но чтоб ты знал: я не хочу, чтобы ты уходил.
Кент опустил руку. Не потому что передумал, а затем, чтобы Винс не заметил, как лист бумаги в его пальцах слегка задрожал.
Блюмхарт меж тем продолжил.
- В этот раз мы с тобой многое повидали, верно? Такого, что никому и не снилось… Да! А знаешь… надоели эти Гималаи. Ты слышал, приятель, про гору Отортен, в России? Чует моя задница, там-то уж точно обитает настоящее зло! Организуем туда вылазку, как думаешь, собрат охотник?
Винс улыбнулся и протянул напарнику приглашающее раскрытую ладонь.
* * *
Больше всего Сэнди беспокоил тот факт, что с самого исчезновения Мориса Джордж ни разу не заговорил о пилоте, даже не произносил его имени. А если другие Проводники заводили эту тему, то старался побыстрее уйти.
Рыжик прекрасно знал одно: занозу безопаснее вынуть сразу, чем позволять ей гнить изнутри. Пока он стоял за спиной Джорджа, изобретая деликатное начало разговора, тот заговорил сам:
- Ну, док, начнем выяснять, что со мной не так?
Сэнди фыркнул и отбросил предисловия:
- Сэр, я понимаю, что Мориса жаль, но…
- Нет.
Рыжик удивился, а напарник его продолжил тихо и очень серьезно.
- Ни капельки. Я знаю, в его время над Морисом потешалась вся Британия. Ему чинили преграды, его называли дилетантом, фанатиком, сумасшедшим. Но ни один, ни один из этих досужих критиков не взял бы и тысячи метров высоты из тех семи, что удалось взять ему.
Сэнди подошел поближе, Джордж не шевельнулся, неотрывно глядя в темнеющее вечернее небо, по которому уже никогда не летать фантому маленького храброго самолетика с надписью «Ever-wrest» на ободранном зеленом боку…
Конечно, призраки не плачут, и это просто огни Южного лагеря слишком ярко отражались в темно-серых глазах лидера Проводников.
- Поэтому жалость – это худшее из чувств, которыми мы можем помянуть его, Сэнди. Но мне… очень жаль, что он не с нами, - Джордж, кажется, попытался усмехнуться. – У него лучше всех получалось наставить меня на путь истинный хорошей затрещиной. Разумеется, не в буквальном смысле.
- Ну, если не в буквальном, - с привычной деловитостью предложил Сэнди. – То этим теперь вполне могу заниматься я.
Джордж тихо рассмеялся и мотнул головой.
- Обойдусь. К тому же сейчас… не самое подходящее время для скорби. Ты можешь отрицать, Сэнди, но в смерти Мориса виноват я и только я. Это останется на моей совести, на моей… карме, если хочешь. Но знаешь, что я сегодня понял? Определять твое существование должны не те ошибки, которые ты когда-то совершил, а те, что ты можешь еще исправить. И пока мы имеем шанс повлиять на что-то и хотим его использовать – мы существуем.
- И поэтому мы должны собраться, - несколько пародийно подхватил заданный тон Сэнди. - И попытаться спасти всех, кого еще можно спасти, вместо того чтобы стоять здесь и мотать сопли на кулак.
Джордж прищурился, испытывая одновременное желание и обнять Рыжика, и влепить ему хорошего пинка. Но выбрал все же третий вариант:
- Схватываешь на лету, - он хлопнул блондинчика по плечу. – Теперь – за новыми подвигами, так?
Джордж улыбнулся еще не весело, но уже чуток искреннее и, не дожидаясь напарника, зашагал вниз, к лагерю. Что-то подсказывало Сэнди, что догонять его сейчас не надо, и Рыжик остался стоять на возвышении, глядя, как над Эверестом зажигаются серебряные искорки первых звезд.
Кто никогда не стоял на краю,
Тот не поймет.
Кто никогда не стоял на краю,
Тот не живет.
Как чистой душу оставить свою?
Живым остаться с судьбою в бою?
Кто никогда не стоял на краю,
Тот не поймет.
(группа "Белый орел" - "На краю")