На фото: Белозерский закат ; это восхитительные, вдохновенные переливы трех стихий: света, воздуха и воды.
Род Масловых. 1.Уроженцы села Мегра вспоминают... С.В.Магаева(начало)
На этой странице мной собрана информация из интернета об уроженцах Белозерского села Мегра, приводятся воспоминания о селе и известных земляках: учителей, поэтов, писателей, их родных и друзей.Познакомлю Вас с начинающими, как и я авторами, решившими собрать и оставить своим внукам правдивые факты из истории жизни их предков на берегах Белого озера, в устье одноимённой реки Мегра.
Набираю в поиске :
" Уроженцы села Мегра", уточнила,- "белозерского" так как села с одноименным названием встречены в Вытегорском районе и Архангельской области."
Открылась страница (http://rudocs.exdat.com/docs/index-13586.html)с напечатанной повестью "Оптимисты поневоле", здесь же я узнала, что её автор Светлана Магаева, моя землячка, ровесница моей мамы, в годы войны , пережившая блокаду в Ленинграде, на Васильевском острове.
Для меня особо ценен её рассказ о своей матери, уроженке села Мегра Белозерского уезда, землячки моей бабушки Лены и её родителей из рода Масловых. Мне одинаково интересны и важны и короткие воспоминания Павлы Дмитриевны Магаевой о своей маме( о бабушке Светланы), Евдокии Михайловне Магаевой (в девичестве Мишиной), и об их родном селе.
Прочитав предисловие нам становится понятным и название повести:
" В книге проводится анализ биологических основ оптимистического мировоззрения. Используя оригинальный жанр психологического портрета, автор отражает жизнь советской и российской интеллигенции, начиная с 30-х гг. ХХ века, по настоящее время. На основании собственного пятидесяти - пятилетнего опыта научной работы, автор обсуждает идейные преимущества советской и российской медицинской науки. Используя десятилетний опыт работы депутата Ленинградского Районного Совета Москвы, автор анализирует достоинства Советской власти и пороки работы её исполнительных органов. Серия очерков посвящена ленинградским блокадникам. Показана возможность сохранить человеческое достоинство в экстремальной ситуации. Книга интересна для психологов, биологов, историков и для широкого круга читателей, озабоченных загадками российского оптимизма."
Обращение автора к своим читателям, подкупает своей искренностью:
"На склоне лет мне хочется рассказать о своих друзьях и коллегах, с нежной признательностью, и тем самым снова испытать радость общения с ними...",
а желание автора( Светланы Магаевой),
"переселИть" их образы в души их внуков, продлить исчезающую память о дедушках и бабушках..."
близкО всем, кто рискнул оставить потомкам свои воспоминания.
"Название книги как будто бы противоречит нашему отнюдь не оптимистическому времени, но человек оптимистичен по своей биологической природе, а законы природы проявляются независимо от социальных условий, и часто вопреки социальным потрясениям. Таким образом, мы становимся оптимистами поневоле, в силу биологических закономерностей "
- утверждает Светлана Магаева, биолог по образованию и делится мотивами и особенностями своей памяти:
"У меня есть один-единственный, но весьма утешительный дар: умею видеть доброе и творческое начало в людях, умею любоваться ими. Я вижу эти достоинства, даже если они загнаны в тайники души и не заметны для моих друзей...
В памяти сохраняются не только события, но и эпизоды повседневной жизни, которые помогают видеть моих друзей так, как, может быть, они сами себя не видят. За грудой дел, забот и тревог им некогда увидеть свои достоинства, свою привлекательную индивидуальность. Забавно, что мои друзья, прочитавшие эти заметки, поначалу категорически отрицали правдивость очерка о себе. Они считают, что я изрядно преувеличиваю их достоинства и привлекательность. Почти каждый из них решительно возражал: "Это не я". И в то же время никто из них не может сказать, что именно в моем очерке неправда. И они смущенно признаются, что мои очерки правдивы."
Книга составлена из многочисленных очерков, у каждого "свой герой", в первом Светлана пишет о своей маме.
" Мама.
Павла Дмитриевна Магаева, педагог-биолог, преподавала естествознание в средних школах Васильевского острова Ленинграда, в 20-50 годы прошлого века.
Мой оптимизм происходит от мамы и ее друзей. В этом (2010) году маме исполнилось бы сто четырнадцать лет. Она умерла 24 года тому назад. Но её все еще помнят. Помнят постаревшие ученики, живущие в Санкт-Петербурге, помнят младшие коллеги, работавшие с ней в средней школе, помнят мои друзья (маминых друзей, увы, уже нет). Помнят врачи-геронтологи, которые помогали ей справляться со старческими недугами. Вспоминают соседи и просто случайные знакомые, да мало ли кто запомнил мою маму на всю свою жизнь... И не только потому, что память на доброе прочна и приятна. Просто не помнить маму нельзя, столь необычной была ее душевная щедрость. Это беспокойное свойство души предполагает жертвенность, и мама привычно жертвовала своим здоровьем и благополучием, порою рискуя жизнью. Ее жертвы были так естественны, что, боюсь, и не оценивались должным образом. И, тем не менее, мамина жертвенная доброта снискала ей редкое богатство: она была богата ... друзьями.
Доброта преобладала в мамином характере. Это была доброта сильного и волевого человека. Она отлично уживалась с мужеством. Источником маминой доброты, по-видимому, была моя бабушка, Евдокия Михайловна (в девичестве Мишина), которую я не застала в живых. Мама рассказывала о ней с трепетной нежностью, что само по себе было признанием бабушкиных достоинств.
Мамина смелость, выносливость и умение придти на выручку выросли на её родине, на северном берегу Белого озера. Я побывала там после маминой смерти и убедилась, что без этих свойств натуры там просто не выжить, особенно в бурю. Мамин отец, Дмитрий Михайлович, и старшие братья брали маму рыбачить как равную по смелости и сноровке...
И, наверно, мамина правдивость выплыла прямо из Белого озера. Мама органически не переносила ложь, считая её унизительной и опасной. Она часто повторяла старую легенду Белозерья о погибших рыбаках:
" ...они утонули в озере только потому, что их товарищ не просмолил днище лодки и умолчал, и они спокойно вышли рыбачить. Внезапно, как это часто бывает на Белом озере, поднялся шторм. Лодка наполнилась водой и затонула."
Эта легенда передавалась из поколения в поколение. Мама сумела внушить мне отвращение предков к любой неправде, и была убеждена, что я не смогу солгать...
Павла Дмитриевна нежно любила свою суровую малую Родину и даже перед смертью мечтала поклониться ей, хотя мамина родина умерла раньше мамы, во время нелепой реконструкции старой Мариинской системы."
Светлана поклонилась святыням своей мамы, выполняя ее завещание, и почувствовала радость приобщения к светлому Северу. Поклонилась Белому озеру, и церковным куполам, возвышающимся над его водами, затопленному селу Мегра, где родилась её мама в конце позапрошлого века, и Белозерску с его бывшей гимназией, где она училась.
Село Мегра раскинулось на берегу одноименной реки, у самого ее устья, на черноземной почве, занесенной в европейскую тайгу когда-то наступавшим ледником. Это было древнее и зажиточное поселение. В селе была церковь и церковно-приходская школа, были структуры самоуправления.
В краеведческом музее Белозерска хранятся документы, из которых следует, что издревле село было культурным, что означало грамотность большинства сельчан. Своих детей рыбаки обучали в гимназии и в реальном училище уездного города Белозерска.
Отбирал способных к учению отроков и отроковиц священник,отец Андрей.
Девочки удостаивались такой чести очень редко, и вынуждены были довольствоваться церковно-приходским образованием. Мама оказалась в числе избранных счастливиц, что огорчило ее отца. Ослушаться старшего брата-священника он не посмел, и вместо сына Степана послал учиться смышленую дочь Павлу. Так десятилетняя Павлочка, с ясными глазами цвета незабудки и крутым лобиком оказалась на другом берегу Белого озера, недоступном для родительской помощи большую часть года. Отец Андрей пристально следил за успехами крестницы и своим выбором был доволен.
Мама часто рассказывала Светлане об удивительных закатах на Белом озере. Преподавательница географии Белозерской гимназии уверяла своих учениц, что эти закаты можно сравнить только с заходом солнца на Босфоре, где ей довелось побывать как выпускнице петербургского престижного учебного заведения старой России.
Светлана удивлялась, что может быть общего у северного озера с южным проливом, и поражалась маминой доверчивости. Впрочем, это совсем неважно, есть ли какое-нибудь сходство у русского севера и неведомой Турции. Важно узнать, как это бывает на Белом озере. Впрочем, сходство есть, как утверждал поэт Сергей Орлов, родившийся в Белозерске, побывавший и на Босфоре.
Лишь однажды Светла видела закат на Белом озере, с крепостного вала старого города, и ей даже не хочется знать, каков он на Босфоре.
А, " ...белозерский закат это восхитительные, вдохновенные переливы трех стихий: света, воздуха и воды. Мгновенно меняется цвет, от розового, палевого и желтого до нежно зеленого и голубого. Неяркое солнце медленно погружается в тихую гладь озера, его краски отражаются в воде и мгновенно возвращаются в бледное небо мириадами воздушных капелек и снова падают на водную гладь, снова отражаются от её поверхности и ласкают воду...
Это продолжается всего лишь несколько минут. Затем воцаряется величавая Белая Ночь."
Павла Дмитриевна выросла на берегу Белого озера, и оно подарило ей не только жизнелюбие и выносливость, не только смелость и решительность, но и ... святое чувство прекрасного, в чем бы оно ни проявлялось.
При скудных средствах она никогда не скупилась на книги и старалась пристрастить дочь к театру и музеям.
Павла Дмитриевна преподавала биологию в средней школе и была, как говорили ее коллеги, педагогом милостью Божьей. Она была увлечена преподавательской деятельностью и научно-методическими разработками, которые изобиловали весьма ценными находками в педагогике того времени.
"В памяти сохранилась живая картинка маминого урока по ботанике, на картофельной делянке Ботанического сада. Мне было года четыре. Волей – неволей маме приходилось приобщать меня к биологии с раннего детства: просто меня не с кем было оставить дома, поэтому и приходилось брать с собой на университетские лекции и даже на уроки...
...помнится серый осенний день, пожухлые стебли на грядке. Я сижу на плече длинного школяра, и мне хорошо видно, как мама выкапывает из мокрой земли поникший кустик с беловатыми веселыми картошинками, очищает их от комковатой земли и обнажает старую, сморщенную картофелину. Она говорит, что это, "картофелина – мама" и её "дети - картошинки". "Мама" отдала им все свои силы. "Дети" выросли, а мамина жизнь истощилась...
Такова жизнь. И, вдруг, делает неожиданный, явно не ботанический вывод, о том, как надо беречь свою маму и помогать ей во всем, чтобы она раньше времени не превратилась в такую погибающую картофелину.
... не знаю, поняли ли маму ее ученики, но я замерла от ужаса. Я смотрела на свою маму и искала признаки стареющей картошины. И долгое время после маминого урока, просыпаясь по утрам, я тревожно рассматривала маму, выясняя, не превратилась ли она в погибающую картофелину. Мама не ведала о моих тревогах и ничем не могла помочь. Со временем, трагический образ "картофелины-мамы" ушел в глубины памяти, но не исчез, так как запечатлелся в раннем детстве, в так называемый период "впечатывания", когда эмоционально окрашенные картинки жизни запоминаются навечно.
Едва научившись что-то понимать, я приобрела твердое убеждение, что вокруг меня – друзья, а если кто-то еще не успел со мной познакомиться, то рано или поздно и он станет моим другом. Думаю, что этим забавным убеждением я обязана маминым друзьям и их заботам обо мне."
Уверена, что Вас заинтересовал этот отрывок из повести "Оптимисты поневоле", он помог и мне представить село Мегра, с 60-ых годов двадцатого века навсегда скрытое под водами Белого озера. А кто захочет полностью прочитать повесть, то ищите в интернете по ссылке:
( http://rudocs.exdat.com/docs/index-13586.html)
продолжение http://www.proza.ru/2015/08/19/1533