В кармане Якименко зазвонил телефон. – Да, слушаю Вас, – ответил он.
– Олег Станиславович, это Панков. Я, очень срочно, хотел бы Вас видеть у себя. – Сказал голос в трубке.
– Хорошо Яков Аркадьевич сейчас подъеду. – Утвердительно ответил майор, и нажал сброс. Постояв несколько минут в раздумьях, набрал Живаева. – Витя ты где? – спросил он.
– Вот подъезжаю к кафе, хоть кофейку выпить. – Ответил Живаев.
– В задницу, кофе! Срочно подъезжай на Урбайлиса сорок девять, жду! – Сказал майор и, не дожидаясь утвердительного ответа, нажал сброс.
Спустя минут пять, шесть, перед, стоящим на тротуаре Якименком, тор-мознула сотая Ауди, с проблесковым маячком на крыше. – Что за пожар? – Спросил лейтенант, выглянув с машины.
– Срочно вызывает генерал. А судя по интонации голоса, то на ГОВД, мчит комете, а Панков не может выйти с кабинета. – Улыбнувшись, сказал майор, садясь на переднее сидение, рядом с водителем.
– Досадный случай, – сказал лейтенант и надавил на газ. Ауди рванула с места, и быстро набрав скорость, направилась к отделу.
Майор вошел в кабинет начальника ГОВД. – Можно?!
– Да, да Олег, заходи; разговор есть. Присаживайся. – Сказал генерал, указывая ладонью на ближайший стул у стола.
Майор присев на стул, пристально посмотрел на начальника. – Слушаю Вас, Яков Аркадьевич. – Судя по поведению генерала, произошло нечто неординарное.
– Слушай меня внимательно, майор. Произошедшее сегодня событие, по своей жестокости, можно даже сказать, беспрецедентности, переходит все разумные пределы, и рамки хоть какой - никакой, но гуманности. Человеколюбия, наконец! Несколько часов назад, сыну мера, некто, или можно даже сказать группа лиц. При этом, не особо церемонясь, раздавили яички; даже такое сравнение как раздавили, здесь можно сказать неуместно. Их, не вынимая с мошонки, растерли, словно миксером в стакане. Затем повредив член, путем перетяжки его капроновой стяжкой для кабелей. И последовавшим резким рывком на себя с прокручиванием. От чего произошло, необратимое отмирание тканей и орган довелось ампутировать. Исходя свыше сказанного, сын мера; уже как бы и не сын. Я имею в виду, как бы мужское начало, но, увы, и далеко ещё не дочь.
Поэтому следует провести поимку сотворивших данное кощунство лиц. И наказать их по всей строгости закона. Но делать это в полнейшей конфиденциальности. Разглашению эта информация, не подлежит. Поэтому в лечебном учреждении, куда был доставлен парень, освободили для него палату и организовали круглосуточное дежурство у двери. Так же провели разъяснительную работу с медперсоналом, который, тем, или иным способом, но владеет данной информацией, о её неразглашении. Так что бери Олег Станиславович своих подопечных, проведи надлежащий инструктаж и в бой. Найди мне этих сволочей майор, и чем скорее, тем лучше, пока информация по этому поводу, не разошлась по всему городу.
– Разрешите идти, пан генерал? – Спросил майор.
– Да, да Олег Станиславович, идите. – Сказал начальник, и с озадаченным лицом, откинулся на спинку кресла.
– «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели». – Подумал про себя Якименко, покидая кабинет начальника. Затем набрал номер Кузьминой, и вкратце объяснив ситуацию, поставил ей дополнительную задачу, навести справки, кто и где из восемнадцати известных пострадавших девушек, находился сегодня утром.
– Девятнадцати, – поправила майора Кузьмина.
– Возле девятнадцатой, мама сидит в больничной палате, – рыкнул майор и нажал сброс.
Вольво-S60, цвета темный металик, мирно, стоял на обочине, по улице Шевченко, и ожидал хозяина. Проходившая мимо молоденькая девочка, с силой толкнула машину в бок, которая тот час же, завыла, завизжала, моргая фарами; сама же девушка, быстрым шагом скрылась за ближайшим поворотом. В следующую минуту, из дома напротив, вышел молодой, светло русый блондин, с голубыми, как небо глазами, и довольно мило улыбающейся, физиономией. Если верить мнению, знающих его людей то этот никогда не унывающий, так называемый индивидуум, довольно коварный, прославившийся безмерной жестокостью шалопай. Ник- то, никогда не замечал в его поведении ни малейшего чувства страха и, наблюдая за ним, складывалось впечатления, что этот отморозок вообще не ведает что это такое. Парень, осмотревшись по сторонам, щелкнув брелком, вернулся в дом.
Женщина в темном тренировочном костюме, темных, легеньких кроссов-ках, солнце защитных очках на глазах, с одетым на голову капюшоном и рюкзачком на плече, появилась как бы с неоткуда. Приближаясь не спеша к припаркованной на обочине дороги машине, вынула с карманчика куртки, кодграббер с только что перехваченным им кодом электронного замка автомобиля, открыла салон, и села на заднее сидение, захлопнув за собой дверь. По удобней устроившись, закрыла машину и застыла в ожидании прихода хозяина. Ожидание казалось вечностью, не зря говорят, что нет ничего хуже, нежели ждать и догонять. Но как бы ожидание не казалось удручающим, всё одно раньше, или позже, но и оно заканчивается. Так произошло и в этом случае. Спустя, каких- то, полчаса! Из дома, вышел светло русый, можно даже сказать рыжеватый парень, и быстрым шагом направился к машине. Щелкнули замки, распахнулась дверь и на водительское сидения, мягко, плюхнулся хозяин. Выбросив окурок, он захлопнул дверь, и запустил мотор. Вдруг в это самое время парня настиг сильный электрический разряд электрошокера. Парень на какое- то мгновения застыл как парализованный, но этого времени, вполне хватило для того, что бы женщина плеснула на заранее приготовленный платочек хлороформ, и плотно прижала его к дыхательным путям, парня. Сладковатый запах и вкус, исходивший от удерживаемой на лице ткани, как бы накрыл сознание парня чем- то таинственно, необъяснимо легким, плавно переходящим в невесомое. Тот дернулся в попытке освободится с цепких рук напавшего, но в глазах помутнело, отяжелелые веки закрылись, тело обмякло, и парень, отключившись, уснул. Женщина, откинув спинку водительского кресла, перебралась с заднего сидения на переднее и крепко связав парня. Перетащила его на зад, где он благополучно и проспал всю дорогу, до подмеченного ранние женщиной места, находящегося, метрах в десяти от того дерева, где несколько часов назад, столь мило оттянулся Игорь. Прибыв на заветную полянку, женщина вытащила с машины ещё не пришедшего полностью в сознание парня, и отнесла его к выбранному дереву, завела руки парня назад и, обхватив ими ствол дерева, накинула на запястья стальные браслеты наручников.
– Ну вот, где- то примерно так…. – Сказала сама себе женщина и пошла к машине за рюкзаком.
Вернувшись обратно, она обнаружила, что её дружок, ехидно улыбаясь, осматривает место своего пленения. У - видя перед собой нечто, одетое во всё темное, да к тому же имеющее на голове шлем маску с прорезами только для глаз, которые скрывались за стеклами солнцезащитных очков. Поверх шлема, был надет капюшон куртки. Нечто, посмотрело внимательно на парня, нагнувшись, поставило рюкзак, открыв его, достало два отрезка примерно метров по пять веревок с петлями на одном из их концов и, положило рядом с деревом, у которого находился парень. Во время второго визита к рюкзаку, из него был изъят маленький раскладной штатив, камера и ноутбук. После чего, нечто в темном сказало.
– Я специально выбрала это дерево, из за того, что рядом с ним находится низкий пень, для чего он нужен, ты дружок, очень скоро узнаешь. – И после этих слов, женщина разложила штатив, установила на него камеру, подключила её к компьютеру и, проверив качество съёмки, подошла к своему пленнику.
– Ну, ты бля, чумовая девка! Впрямь козырная кобыла…. Я типа, согласен объездить тебя, прямиком на этом пне, – и парень постучал ногой по срезу.
– Значить ты Карнаух Виталий Петрович, сын генерального прокурора; я правильно понимаю? – Задала вопрос женщина.
– Ну, конечно же, я! А тебя кобылу, что сомнение гложет. – Ответил па-рень, и громко засмеялся.
– Да нет Виталик! Или может более приемлемо Карнаухий?.. Я ведь спрашиваю так, типа для проформы, не более.
– Да, мне лично по фигу. Давай скорей закончим это садомазохистское дерьмо, да и по коням. Дел у меня невпроворот. – Смеясь, заявил парень и сплюнул на сторону.
– Да без проблем, – сказала женщина и присев на корточках перед Виталием, стала расстегивать ему штаны.
Парень в предвкушении, шикарного миньета, расплылся в сладострастной ухмылке.
Женщина, расстегнув штаны и опустив их вместе с трусиками до колен, стала снимать с парня обувь. Сняв туфли, отложила их в сторонку, во след за обувью, туда же перекочевали и носки со штанишками, и миленькие трусики. Поднявшись с корточек и расстегнув рубаху, женщина связала её узлом на животе; после чего, из рюкзачка на свет Божий возник уже знакомый баллончик. Снова присев перед оголённым парнем, женщина обильно смочила промежность душистой влагой, и сменив баллончик на зажигалку, приподняв, оттянувши член, чиркнула. Взметнувшийся язык пламени, лизнувши мошонку, фееричным факелом, бросился вверх, и до смерти напугав парня, с гас. Стряхнув малярной косточкой пепел с промежности, женщина прошлась по ней влажной салфеткой, и подымаясь с корточек, бросила зажигалку обратно в карман курточки, глянула, на с бледневшее лицо испуганного парня, только что, мнившего с себя, офигенно, крутого перца. Дав парню перевести дыхание, и немного успокоится, незнакомка, надавив обеими руками на плечи парню, заставила его присесть. После чего, женщина снова присела перед Виталием и, взяв его правую ногу за лодыжку, потянула, нога выровнялась; ту же манипуляцию она провела и с левой ногой. Таким образом, парень был усажен голой попкой: на пожухлую, сухую, прошлогоднюю листву, как раз между стволом дерева и пнем. Затем она взяла приготовленные в самом начале веревки и их петли накинула на лодыжки, и плотно затянула на местах. Поднявшись, женщина достала со своего рюкзачка брезентовый ремень средней ширины и длинной примерно около полутора метра, и с его помощю, плотно притянула спину парня, в районе пояса к дереву. Затем взяла веревку правой ноги и, натянув, привязала её к близь растущему дереву, затем также привязала и левую, но к другому дереву. По окончанию этого действия, ноги парня были широко расставлены, а промежность плотно прижата к низенькому пню. Женщина присела у пня, вынула из своего рюкзачка медицинские латексные перчатки и одела их сверху на технические, тканевые. Нежным движением пальцев рук, она прикоснулась к половым органам парня и, поглаживая, аккуратно расположила их на плоскости пня.
– И что это будет? – Спросил Виталий, с удивлением глядя на женщину одетую в темные одежды.
– Нечто невероятное. Такого кайфа, в своей жизни, ты ещё не имел, да и вряд ли когда ещё будешь. – Ответила женщина и снова потянулась за рюкзачком. У парня, отвисла челюсть, когда он увидел, что достала баба со своей торбы. Это был, самый обыкновенный, хотя и довольно увесистый металлический молоток. Следующий извлеченный из торбы предмет, представлял собой шиферный гвоздь, примерно сто, сто двадцать пять миллиметров в длину. По телу парня, пробежала мелкая дрожь, и как бы даже стошнило, но спазм, накативший столь внезапно, так же и прошел. Когда парень увидел что женщина резкими, точными ударами, забила гвоздь с противоположной стороны пня. Вынув с рюкзачка небольшой пакетик, женщина вытряхнула с него два длинных капроновых шнурка, с петлями на одном из концов. Ласково взяв на ладошку мошонку с содержимым, женщина стала её ласкать слегка массируя, и оттягивая. После нескольких минут столь сладостного массажа, на расслабившуюся мошонку, была накинута одна из петель которая, скользнув по плоти, плотно зафиксировала в ней оба яичка; которые были предельно оттянуты и за фиксированы у основания гвоздя, столь мастерски вбитого в пень. За тем женщина взялась за возбудившийся и торчащий, словно кукурузный початок член….
– Ой, какой он у тебя прикольный уродец, а головёнка- то у него какая, как куриное яйцо, вот хохма…. – И захватив член Виталия петлей у самой головки, женщина с силой потянув его на себя, и так же, как до этого яички, зафиксировала за гвоздик.
От такой любезности, у парня брызнув, покатились слёзы из глаз, и он застонал от нестерпимо нарастающей боли. Ему показалось, что член вот, вот оторвётся, но Бог миловал.
Но женщина, не обращая на Виталлия, не малейшего со своей стороны внимания, продолжала незатейливую работу, в процессе которой, взяла довольно внушительную капроновую стяжку для кабелей, и ею, как можно туже, практически у самого основания перетянула мошонку. Парень взвыл от боли, но взяв себя в руки, стерпел и это. Женщина, взяла в руки чуть меньше стяжку, и, так же как и мошонку, изо всей силы, перетянула у основания член. Терпения парня урвалось, он забился в путах, но это ему ничего положительно не помогло, а только добавило боль, у, стянутых частях тела. Довольно скрупулёзно просмотрев свою работу, потрогав изрядно набухающие, мошонку и член, которые стали принимать фиолетовую окраску, женщина посмотрела в перекошенное лицо парня, похлопав его по щеке, сказала.
– Ну, вот, пожалуй, и всё, мой мальчик; подготовка к экзекуции завершена. – После чего достала из своего рюкзачка широкий скотч, и, отрезав ножницами сантиметров двадцать, заклеила парню рот. – Так будет лучше для нас обоих, – добавила она и достала с торбы, дополнительно ещё три огромных шиферных гвоздя продетых сквозь шайбы, сделанные из металлических монет, достоинством в одну гривну. – Так гораздо прикольней, да и надежнее. – Сделав паузу, сказала женщина, и поставив на срез пня гвозди; потянулась за лежащим чуть в сторонке молотком.
Виталий, наблюдая за действиями женщины, полными слез глазами, боялся даже и представить себе, что ждет его через каких- то несколько секунд. Взяв в левую руку гвоздь, женщина поднесла его примерно к центру левого яичка и придавила плоть остриём. Глаза парня расширились, он замычал сквозь заклеенный рот, как бы прося пощады, но взлетевший молоток, с неимоверной силой обрушившийся на шапочку гвоздя, который пробив яичко, вошел в мякоть древесины. Парень завизжал и попытался хоть как- то освободится из сковывающих его тело пут. Сталь наручников врезалась в тело запястья, но в это самое время второй гвоздь пройдя сквозь правое яичко, вонзился в поверхность пня. Тело Виталия от чрезмерного напряжения свела судорога, крик с заклеенного рта, перешел в клокочущие хрипы. Женщина, сделала паузу в несколько минут, как бы подождав пока пленник успокоится, смирившись со своей участью; продолжила начатое. Не спеша отвела пальцем в сторонку член, дабы не повредить, чего доброго раньше времени, и несколькими точными, но довольно сильными ударами подогнала головку гвоздя, с надетой на него шайбой плотно к яичку. Парень не кричал, поскольку в процессе выполнения данного действия, боли практически не было. Он, молча тяжело дыша, наблюдал за происходящим, и даже как бы чувствовал движение металла сквозь свою плоть при каждом ударе молотка по гвоздю. Подогнав первый гвоздь, женщина аналогичным способом подогнала и другой. Оторвавшись от своей, столь захватывающей работы женщина подняв голову, посмотрела на парня. После чего отведя его член влево, и прицелившись, со всей силы обрушила молоток, на подогнанный в плотную к яичку парня правый гвоздь. Тот вошел в пень примерно сантиметра на полтора, из под шайбы брызнула смешавшаяся со спермой кровь с раздавленного яичка и стала тонкой струйкой стекать на поверхность пня. Налитые кровью глаза парня от сильного перенапряжения и невыносимой боли чуть не вывалились с глазниц, вены на висках предельно набухли и сильно при этом пульсировали, багровое лицо перекосилось в гримасе ужаса. От попытки максимально раскрыть рот, в момент жуткого крика вырвавшегося из высоко подымающейся груди парня, даже растянулся и частично отклеился скотч. Парень захрипел и с силой ударился головой о ствол дерева, после чего, потеряв сознание, как бы повис на руках, прикованных к дереву. Голова Виталия упала на грудь. А из под отклеившегося на лице скотча. Струйкой, стекала смешавшаяся со слюной кровь, сочащаяся из покусанных губ. Женщина, подняв парню голову и оторвав с лица остатки скотча, смочила нашатырем платочек и поднесла к носу пленника. Его голова дернулась и поднялась с груди. Женщина, протерев парню лицо, от слюни и крови, дав пару минут на- то, чтобы тот смог перевести дух и успокоится, вернула новый лоскут скотча на его лицо. Не произнеся ни единого слова, присев, и взяв в руку молоток, она отвела член парня вправо, подняла высоко над головой молоток и с силой опустила его на шапочку левого гвоздя. Тот практически влетел в тело пня не оставив как говорится ни малейшего жизненного пространства, размозженной плоти парня. Яичко бедолаги в какой- то миг, как бы взорвалось, разметав брызги жидкости, обильно вырвавшейся из под зловещей шайбы. Тело парня вытянулось, насколько вообще ему могли позволить, врезавшиеся в тело веревки, и наручники. Страшное, душераздирающее мычания, визг, вырвались с заклеенного рта, слезы из красных от перенапряжения глаз, хлынувшие обильной рекой, побежали вниз по щекам, из носа заклокотали, пузырясь сопли, мешающие парню нормально дышать. В следующее мгновение, все тело парня содрогнулось, словно его пробил озноб, и скрючилось в неистовых конвульсиях. Голова юноши, заметалась со стороны в сторону, часто ударяясь о ствол дерева, при этом издавая непрекращающееся мычание, из заклеенного рта. Затем наступила, зловещая тишина. Голова скатилась на грудь и парень замер. Но уже спустя пару минут, очередная порция нашатыря, снова вернула героя, в реальность, где его с нетерпением ожидали масса увлекательнейших приключений, так бередящих дух, и вострящих воображение.
Женщина аккуратно отвязала от гвоздя, одну из оттяжек, а именно ту которая удерживала в щент размозженные в данный момент яички, и распустив петлю, выдернула шнурок с под мошонки.
Виталий, тяжело дыша, пытаясь изо всех сил совладать с невыносимо ноющей промежностью. Он, опустив голову на грудь, наблюдая, как женственный, но жестокий, словно Дьявол палач, снимает шнурок из его с каждой минутой все больше и больше распухающей, непонятного цвета сине бурой с розовыми переливистыми разводами мошонки. И вдруг он остановил свой замутненный от невыносимого напряжения, и страшно мучительной боли взгляд, на том, как женская рука потянулась в сторону третьего гвоздя. Он крепко закрыл глаза и, откинув на сколько позволяло дерево, свою голову на зад, напрягая все мышцы тела, приготовился встретить, очередное страшное испытание.
Женщина поднесла гвоздь к набухшему от переизбытка не имеющей воз-можности циркуляции крови, бутону, именуемому головкой члена, и, придавив острие гвоздя у наиболее чувствительного места, а именно венца головки, нанесла сильнейший удар по шапочке гвоздя, который тот час же пробив нежную плоть, плотно вошел в пень. Тело парня, задрожав, словно осиновый лист вытянулось в конвульсии, из надорванного от неистовых криков горла, вырвался стон. Стон полный страданий и безысходности. Но молоток в руке женщины продолжал наносить сокрушительные удары, и вот уже шайба вплотную, подошла к телу головки. Женщина, отложив молоток в сторону, развязала шнурок, удерживающий мужскую как бы гордость в оттянутом состоянии и, распустив петлю, вытащила верёвочку, спрятав её в пакетик. Туда где в это время уже находилась такая же, но снятая ранние с яичек. Посмотрев на вытянувшееся от перенесенных страданий, жуткой боли и страха, не виданного, ожидающего где- то впереди ужаса лицо Виталия. Женщина, взяв в руку молоток, поставила завершающую, можно даже сказать финальную точку в этом печальном сюжете. Медленно, с неописуемым наслаждением от только что содеянного, она поднесла молоток и с удвоенной силой, практически вложив в это действие всю массу своего тела, обрушила сильнейший удар по шапочке последнего гвоздя. Тот не вошел, он влетел в пень, превратив красавицу головку, размером с куриное яйцо, в сплошное месиво, лоп-нувшее в нескольких местах и обрызгавшее кровью не только пень, но также живот и ноги парня. Дрожащий, надсадный вой прокатился лесным простором, липкая лента оторвалась с испачканного кровью лица, изо рта брызнула обильным потоком слюна и, падая на живот, стекала: на изрядно покалеченные, до неузнаваемости распухшие, так безгранично любимые, ещё несколько часов назад, прибамбасы, парня.
Женщина, выключила компьютер, сложила, предварительно сняв камеру, штатив, тщательнейшим образом осмотрев место только что проведенной мессы, экзорцизма, а если более понятным языком, изгнания Беса. Отвязала веревки, растягивающие, удерживая в приемлемом положении ноги подопечного, и сняв с лодыжек петли, смотавши, уложила веревки в рюкзак. Следом туда же отправила и ремень, притягивавший талию парня к дереву. Сверху аккуратно упаковала компьютер с камерой и, отстегнув наручники, спрятала их в кармашек рюкзака. Осмотревшись в очередной раз и убедившись в том, что на месте данных событий не потеряна ни одна, даже, самая, какая ни какая, завалящая ниточка. Женщина достала из кармашка находящегося на борту рюкзака небольшой свёрток и извлекла из него не особо солидный, но, тем не менее, довольно длинный и острый, совершенно новый кухонный нож. Положив его на пень, рядом с растоптанными органами, спрятав в кармашек клочок ткани, в который, был, завёрнут нож, пристально посмотрела на изнемогающего от только что произошедшего с ним казуса, парня. Протянула руку и резким движением освободила рот парня от лоскута скотча. Аккуратно смотав его, сунула так же в кармашек рюкзака, после чего закрыла клапан, и тихо сказала.
– Ну вот, пожалуй, и всё….
– Будешь резать? – Протяжным хриплым голосом спросил парень.
– Нет! Это ты сделаешь сам…. – Ответила женщина.
– Как!? – С недопониманием, спросил парень. Превозмогая боль, невыносимо ноющего тела.
– Молча!.. Возьмёшь в руку нож, и, поджав коленки, заведешь под ногами нож, так чтобы его лезвие, коснулось члена как можно ближе к ручке и, сильно надавив, потянешь нож обратно. Чем сильнее надавишь, тем быстрее отрежешь и не заставишь себя, повторять, столь душещипательную, как бы на первый взгляд, процедуру оскопления. Ведь у кого из мужчин раздавлены ятра, и отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне. Но тебе, я так думаю, эти догмы, уже по фигу. Обратной дороги нет. Я чем дольше живу, тем больше убеждаюсь в одном из своих ранних умозаключений, а именно. Хоть мужчина и существо двуглавое, ума от этого у него не становится больше, поскольку в основном служит, только одна из двух головешек, и если первенство захватывает нижняя, то верхняя, уже не варит ни хрена. Так что, всякий контроль над происходящим, осмыслить, практически не чем, и не кому. Да и не встречался мне на жизненном пути мужчина, готовый оспорить мои догмы. Вот разве что, вот такой вот евнух, вроде тебя. По-скольку если взрослого мужчину кастрировав оставить целым член, то половой акт он все же сможет осуществлять. Оскопить мужчину, это значит лишить его символа власти и жизненного устоя. Ты же, можешь гордится в полной мере тем, что сделаешь себе собственноручное отсечение, данного тебе с выше грешного наследия. И очистишься, таким вот, хоть и не совсем традиционным образом, от той скверны, творимой тобой по отношению к женщинам. Но знай, что времени на всё, как и про всё, тебе отпущено, слишком мало, как не странно, но оно очень ограниченно, и если ты не освободишься вовремя от пня, и не появишься у врачей, кончина твоя, не заставит себя долго ждать. Резать же будешь так, чтобы не пересечь капроновых стяжек, иначе умрешь от потери крови, так и не добравшись до больницы. Ковырять этим ножом, перед отсечением пень, я не рекомендую. Богатство свое, ты всё одно уже не вернешь, а вот нож, таки явно затупишь.
Парень, опустив глаза, посмотрел на творящееся у него про между ног, и чуть в очередной раз не лишился чувств. Боли уже как таковой не было, только онемевшая плоть, сильно ныла и чтобы избавится от этого нытья, само подсознание парня, подстрекало его на- то, чтобы как можно быстрей, отрезать мешающую полть и бежать стрем глав от этого проклятого места.
Женщина, подобрав одежду парня, бросила её в салон машины, и, включив приёмник, на любимой волне, ушла прочь. Оставив одинокого, измученного парня, среди незнакомого ему леса. И заставить, всё же принять, едино правильное решение, и подарить себе жизнь. Отойдя метров двести, она сняла маску: перчатки, бахилы и, спрятав всё в рюкзак, ускорила шаг. Спустя, чуть больше полу – часа. Женщина в темном спортивном костюме, солнце защитных узеньких очках, с рюкзачком на плече, вышла на трассу и, остановив первую же, следующую в нужном направлении попутную машину, направилась, как не в чем, и не бывало, в город.
Выйдя из попутки на ближайшей остановке маршрутного такси, которая находилась почти у въезда в город. Села на лавочке и стала ожидать сто двенадцатый маршрут. Вынув из кармашка мобильный и включив его, набрала номер. – Где!?
– Сидит в Золотой рыбке, и пьёт какую- то гадость. – Сказал, прозвучавший в трубке женский голос.
– Понятно, отбой. – После нажатия сброса, телефон снова был выключен, и спрятан в кармашек куртки. Женщина, глянув на дорогу, увидела стремительно приближающееся такси, она подняла руку, машина, моргнув своим желтым глазком, скинув скорость, остановилась. Присев на заднее сидение; – к Золотой рыбке, – сказала она, захлопывая дверь. Машина, рушив с места, набрала скорость.
– Где- то здесь, если можно? – попросила женщина, метров триста не доехав к кафе. Машина остановилась и она, рассчитавшись, покинула салон.
Глядя вослед удаляющемуся такси, и продумывая следующий ход событий, женщина обратила внимание на- то, как из кафе наперерез такси бросилась какая- то девушка, махая рукой; машина, тормознув, подобрала пассажирку, и быстро умчалась.
– Ну, вот примерно, где- то так! – Сказала сама себе женщина, и добавила. – Давай подруга, шевели маслами, время не ждет…. При этом крутнувшись словно балерина вокруг своей оси, беззаботно направилась к стоянке авто у бара. Поравнявшись со стоянкой, остановилась и пристально всмотрелась в стоящий ряд машин.
Более чем скромная машинка, цвета чёрный металлик, Джип Чероке спорт, мирно скучала, примерно в средине ряда, ожидая своего хозяина. Женщина присев на лавочку находящуюся у остановки маршрутного такси, и искоса поглядывая на кафе, стала поджидать, владельца джипа. Тот появился минут через сорок; и, поигрывая на ладони ключами с брелком, не особо спеша, направился на стоянку. Это был коротко стриженый брюнет, с черными, как смоль волосами, зачесанными аккуратным ёжиком. Не высокого роста, но отлично сложенным телосложением, и по виду довольно крепким парнишкой. Женщина, поднявшись с лавочки и не особо привлекая внимание, двинулась следом за парнем. Тот небрежно взмахнул брелком, машина, моргнув фарами, и терликнув соловьём, щелкнула замками. Парень, усевшись на во-дительское сидение, включил музыку, и, мурлыча, себе под нос, стал подпевать любимому исполнителю, рука с ключом, потянулась к замку зажигания, запустился двигатель. Машина еле слышно заурчала, парень сладко зевнул, и в этот самый миг в салон сквозь распахнувшуюся переднюю пассажирскую дверь впорхнул темный силуэт. Водителя прошило нечто ужасное; вытянувшееся сведенное судорогой тело, забилось в неудержимых конвульсиях, сердце практически остановило свой бесконечный отсчет, дыхание сильно затруднял свернувшийся у горла ком, в глазах как- то внезапно потемнело. Но уже в следующий миг, парень вдохнул нечто сладостно приятное, музыка стала куда- то отдалятся, мир перед его глазами метнулся влево, и внезапно все исчезло.
Женщина, достав из рюкзачка бахилы, надела их на свою обувь, и взялась за пленника. Связав ему ноги довольно толстой и крепкой кабельной стяжкой, заклеила скотчем рот, после чего, опустила спинку водительского сидения, и перевернув парня на живот, завела его руки за спину, где на них запястьях и щёлкнули стальные браслеты наручников. По окончанию сей процедуры, перетащила пленника на заднее сидение. Затем, вернувши спинку в исходное положение заняла водительское место. Тихонечко вырулила со стоянки, и отправилась по направлению к расстилающемуся невдалеке, лесному массиву. Спустя минут десять, машина свернула влево и покатила по проселочной дороге, которая змеясь, терялась меж деревьев смешанного леса. Проехав несколько сот метров вглубь, машина свернула на застланную пожухлой листвой просеку, и мягко покатила по ней. Парень на заднем сидении зашевелился и что- то невнятно проворчал. Женщина остановив машину оглянулась и поняв что тот приходит в себя, вышла из машины, открыла заднюю дверь, и вытащила с салона туго соображающего пленника. Поставила его на связанные ноги осмотрелась, затем нагнувшись, толкнула парня в живот и взвалив на плечё, сложившегося в двое красавца, понесла к понравив-шемуся дереву. Подойдя к объекту, женщина вернула парня в исходное положение и освободила его руку от браслета. В тот же миг, пленник с силой толкнул женщину в грудь. Но та в последнюю секунду успев сгруппироваться, со всего маху, находясь в процессе падения, врезала его ногой в челюсть. Связанные ноги парня, оторвавшиеся от земли, высоко взметнулись вверх, парень, рухнув на спину, больно ударившись о рядом лежащую сухую ветку. Схватившаяся на ноги женщина, подхватила с земли ошалелого от столь стремительно разворачивающихся событий парня и, нанеся ему сокрушительный удар под дых, с молниеносным хуком в челюсь, мгновенно заломив его руки за спиной, зафиксировала их, обхватив довольно толстое дерево. И только после того как замок браслета наручников щелкнув плотно обжав запястье руки парня, женщина расправив плечи, и переведя дух, обошла дерево, встав перед своим пленником.
– Я и не таким баранам рога вправляла, а ты, сучий потрох, по сравнению с ними, абсолютный ноль; – злобно сказала женщина….
– Кто ты? – Спросил своим низко звучащим, приглушенным до полушепота голосом парень.
– Тебе- то какая разница? – ответила женщина вопросом на вопрос и приступила к дальнейшей работе.
– Я тебя не знаю, не могу припомнить, где вообще мог слышать твой голос? От тебя несет какой- то бедой, чем- то ужасным, ты страшная женщина, ты не такая как все, и поэтому, я тебя боюсь. Я не вижу твоего лица: глаз, рук, мимики, ты словно призрак, безликий ужасный, от твоего присутствия мне нехорошо…. – Бормотал своим низко звучащим баритоном до смерти напуганный парень.
– Я не безликая, во мне сплелись все те, кого ты: безвинно унизил, избил, жестоко насилуя. Боятся, нужно было раньше, до совершения своих гнусных, дьявольски, похотливых подвигов. – Медленно говорила женщина, устанавливая видео камеру на штатив, готовя её к съёмке.
– Да я, я, я не виноват! Это все они, эти уроды…. Не убивайте меня, я…. Я ведь ещё молодой и глупый, я ведь ещё поумнею и стану нормальным я…. – Лепетал, путаясь в мыслях парень.
– Да ты- то и смерти недостоин, её принять с честью нужно, как подобает мужчине, а не хлюпику, вроде тебя. Поэтому я подарю тебе жизнь, но взамен возьму нечто для себя на память. – Тихим таинственно протяжным голосом заявила женщина, и стала снимать с парня обувь.
Тот всхлипывая, наблюдал за тем, как женщина сняла с него: обувь, носки, джинсы и следом за штанишками, трусики. Сложив одежду ровненькой стопочкой, отнесла её в машину. Возвратившись обратно, достала с рюкзачка веревку и туго привязала ноги парню к дереву, затем подкатила к подмышкам футболку, и, взяв с рюкзака брезентовый ремень, плотно притянула им, парня к дереву, в районе пояса. Затем подведя ладошку под все- то чем так гордился парень, как бы взвесила содержимое.
– Вы, вы хотите меня изнасиловать? Да, да я не против, насилуйте, наси-луйте я всё вынесу. – Снова залепетал парень.
– Еще бы ты был против, кто же тебя спрашивать- то станет. Да и вообще, как звать- то тебя, сладкий…. – Протяжно, полу шепотом сказала женщина, нежно проведя ладошкой в технической перчатке по твердому как деревянный сучек, возбудившемуся члену парня.
– Коля, Коля меня зовут. – Сказал парнишка, не сводя испуганных глаз с женщины в тёмном.
– Значить Яценко Николай Николаевич. – Шепотом сказала женщина, доставая из рюкзачка ножницы и широкий скотч.
– Вы, вы, вы, что это удумали? Я, я, я не хочу этого! – Заныл дёргаючесь в путах Николай.
– Тебе понравится, а пока, помолчи. – И с этими словами, женщина плотно залепив парню рот; достала с рюкзачка баллончик. Вскрыв содержимым баллончика промежность парня, женщина, поднеся взятую с кармана куртки зажигалку, и щелкнула клапаном, сработавший пезо элемент, поджег газ. Мгновение и прическа на паховом лобку и яичках парня, превратилась в згарище, которое женщина тот час же убрала при помощи щетки и влажных салфеток.
Николай загудел в нос, испуганно следя за происходящим.
– Уйми пыл, придурок! – Злобно прошипела женщина, но в следующую секунду нежно катящимся голосом добавила. – Сударь! Спустя несколько минут, Ваш низко звучащий лирический баритон, как повиновению волшебной палочки, а точнее изящной бритвы, превратится в потрясающее колоратурное сопрано. С таким голосом, вас с удовольствием примут в любой церковный хор, где Вы с огромным удовлетворением сможете замолить грехи; до сели нажитые. Первый урок сольфеджио, мы с Вами проведем, прямо сейчас, так что уймите свой бурно разыгравшийся пыл, урезоньте, больное воображение, и, расслабившись, ловите божественно нахлынувшее чувство блаженства, которое координальнейшим образом, сменит всю Вашу дальнейшую жизнь. И отнеситесь к этому с достоинством, ведь я надеюсь, Вы понимаете, что месть, это такое блюдо, которое принято подавать холодным. Так что свой эмоциональный подогрев, оставьте для другого, более подходящего случая. – Закончив столь пламенную речь. Женщина, обильно смазав йодом, промежность Николая, и осмотрев свою работу. Спрятала флакончик с йодом и ватным тампон в пакетик, аккуратно положила их в рюкзак. А взамен достала небольшой свёрточек. Развернув полотенце, извлекла из него пластмассовую коробочку, и положила её на полотенце. Затем надела на тканевые перчатки, перчатки с латекса и открыв коробочку, взяла в руки скальпель со сменным лезвием.
Увидев режущий инструмент в руках у женщины, Николай от страху обильно описался, по его телу побежала мелкая дрожь, казалось, что его только что вынули из холодильника, и он, ещё не успел, полностью согреется. Невнятное мычание из заклеенного рта, нагнетало какую- то нездоровую обстановку.
– Или ты заткнешься и воспримешь данное хирургическое вмешательство как должное, или я, отложив скальпель, растопчу твои яички ногой к стволу дерева, после чего, то месиво, которое после этого останется в мошонке, стану крутить вокруг своей оси, пока не оторву. Какой вариант выбираешь!? А!!!! – Злобно рыкнула женщина, сорвав скотч со рта Николая.
– Р, р р р режте!... Да б б б быстрей!… – Плача взмолился парень и слезы ручьями полились из его глаз.
Ну, вот и ладненько. – Сказала женщина и, вытерев лицо парня сухой салфеткой, заклеила его рот, новым отрезком скотча. После чего, снова взяла скальпель и не обращая на парня не малейшего внимания. Оттянула правое яичко и сделала небольшой разрез на облегающей его мошонке точно параллельно её шовчику, даже задевая его. Одна, вторая, третья попытка рассекла кожу, влагалищную оболочку, и даже задела плоть самого яичка из которого засочилась кровь, но это было не столь важно. Женщина надавила пальцами на мошонку, и слегка потянула в низ; яичко, не особо сопротивляясь, выскользнуло наружу, где и попало, в цепкие, нежные женские пальчики. Взяв мизинным и безымянным пальцами, беззащитное яичко, предельно оттянула его вниз. Удерживая в натянутом состоянии, женщина положив скальпель, взяла кетгутовую нить, и, подтянув мошонку как можно выше, плотно перетянула семенной канатик, и, завязав концы нити, морским узелком, отсекла кончики кетгута. Но тут же взяв второй отрезок нити, повторила перевязку в пяти миллиметрах от первой. После чего, отсекла кончики нити, глянула на парня. Тот, молча, мотал головой, жилы на его висках сильно набухли и пульсировали, глаза, огромные, полные слез и отчаяния, глаза, практически не моргая, следили за каждым движением рук женщины. Та перевела взгляд на вынутое из мошонки яичко и аккуратно не особо спеша, отступив миллиметров пять от второй стяжки, короткими надрезами, отсекла его ножницами. Покрутив яичко в своих пальцах, перед глазами парня, она небрежно бросила его к растущим невдалеке кустикам. И вдруг, откуда не возьмись, появился рыжешерстый маленький собачка, и, не особо церемонясь, тут же стал жевать столь щедрый дар.
– Ой, ты глянь! Нет, нет, ты глянь! Какая прелесть. – Сказала женщина и в ту же секунду, взяв скальпель, приступила ко второму яичку.
Острие скальпеля, немного подрезав перемычку отделявшую левое яичко от правого вскрыло как бы второй отсек мошонки и стояло чуток надавить, как вожделенный шарик вывалился наружу. Взяв его, и так же слегка расправив, женщина краем ладони, а именно как и в первый раз, мизинцем и безымянным, обхватила освободившееся яичко и потянула его вниз. Взяв правой рукой кетгут, и максимально подняв пустующую плоть мошонки женские руки, чуть сильней оттянув яичко, пережали кетгутовой нитью, семявыносящий канатик, плотно завязавши нить морским узелком. Отсекши кончики нити ножницами, женщина тот час же не меняя позиции рук, перевязала и еще один раз, семявыносящий канатик, но чуть ниже, как бы для страховки. По окончанию осмотрев свою работу, и убедившись, что всё сделано правильно, женщина, обрезав кончики нитей на другой обвязке, тут же ножницами, аккуратно не особо торопясь, можно даже сказать что за несколько небольших надрезаний, удалила и само яичко. Парня бил озноб, он, безутешно мотая головой, истошно вопил, вопил плотно закрытым ртом, пытаясь, хоть как- то освободится, от стягивающих его тело пут. Женщина, молча, провела вторым яичком перед глазами Николая, и так же беззаботно бросила его, уже давно и с нетерпением поджидающему, виляя хвостом рыжему собачке. Тот, с не менее прежнего, разыгравшимся аппетитом, набросился на щедрое лакомство.
Женщина, не особо- то и мешкая, приступила к финалу. Поласкав несколько минут, болтающийся в гордом одиночестве член Николая, она оттянула его предельно на себя, и затянула на его основании тугую кабельную стяжку.
После чего глянула в полные ужаса глаза парня, и тот час же переведя взгляд на пах. В несколько легких движений руки. Медленно, но предельно осторожно, не обращая ни малейшего внимания на истерический визг, на корчащегося, в жутких конвульсия парня, при этом страшно мотавшего головой, отделила изящное, и довольно милое тельце члена, от общей массы тела. Поиграв, только что ампутированным отростком, любуясь чудной неповторимостью форм, великолепно сложенного пупсика, символизирующего мужское начало, силу и в каком- то смысле как бы и, сам скипетр, жезл власти, женщина, смявши тельце в пригоршне, небрежно, швырнула его собачке. Присев возле потерявшего чувства парня, промокнула салфеткой выделения из свежей раны и, доставши широкий бинт, сложила в десяток слоёв, приложив к его промежности, приклеила лейкопластырем. Затем, довольно скрупулезно осмотрелась на местности, собрав всё до мельчайшей подробности в пакетики и уложив в свой рюкзак. Отвязала ноги и живот парня от дерева, затем отстегнув с рук наручники, отнесла его в машину и, уложив на заднее сидение, вернулась к рюкзаку, что бы сложить туда оставшиеся веревки и наручники. Закрыв клапан рюкзака, и бросив его на переднее пассажирское сидение. Оглянулась посмотреть на вилявшего хвостиком собачку, съевшего, по всей видимости, красивый отросток, и теперь поджидающий щедрой добавки. Но, увы, резать больше, было нечего. Женщина села за руль, и машина медленно наращивая скорость, покатила по направлению, к шоссе.
Как не странно, но центральная дорога оказалась пустынной, по которой изредка проезжали одинокие странники, вряд ли обращающие особое внимание на такого же одинокого путника, следующего куда- то по обочине дороги. Сумерки уже заявившие о своих правах, постепенно набирали силы. Впереди, виднелись огни Золотой рыбки, звучавшая музыка доносилась легким отлунием, предвещающим ночное веселье. Женщина, взяв телефон Николая, вызвала скорую помощь, объяснив при этом, где находится пострадавший, и, отойдя от машины на метров десять, сняла с головы шлем, перчатки с рук, и бахилы, быстрым шагом отправилась в противоположную от города сторону. Пряча, на ходу в рюкзак, только что снятые вещи.
Продолжение следует....