Роман Андрея Константинова «Журналист», послуживший основой многосерийного фильма «Русский перевод», повествует о буднях военных переводчиков-арабистов, служивших на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Автор – сам в прошлом военный переводчик, майор запаса. Причем он был выпускником Ленинградского государственного университета, сугубо штатским человеком. Таких, как он, в 1970-1980-е гг. было много среди молодых специалистов – выпускников языковых вузов всего СCCР, особенно тех, кто изучал арабский, испанский или португальский языки. Советские военные миссии находились во многих странах, и естественно, что для работы с подсоветной стороной необходимы были переводчики. Одним из таких «бермудских треугольников» был небольшая и очень жаркая, в прямом и переносном смысле, страна на юге Африки – Ангола.
Добры дзень, радзiмая, добры дзень, каханая!
Зноў паштоўку шлю табе, можа як дайдзе…
Толькi не хвалюйся там – нават не паранен я,
Мы ўсе тут вучымся на чужой бядзе!
Ой-ёй-ёй, ой, Божа ж мой!
Ой-ёй-ёй, што ж гэта са мной?
А ў Анголе ўсё не так… у марах Беларусь мая!
Веру, што ўсё скончыцца, я звярнусь дамоў.
Моцна абдыму цябе, пацалую горача…
I пасля на чарачку запрашу сяброў.
Ой-ёй-ёй, ой, Божа ж мой!
Ой-ёй-ёй, што ж гэта са мной?
Вось i ўсё, каханая, выбачай, что коратка.
Чую вой – заходзяць зноў з поўдня «Мiражы»…
Дасылаю нiтачку з абгарэлай вопраткi,
Калi што i здарыцца – маме не кажы!
Эти стихи написал один из таких «гражданских военных переводчиков» - Сергей Ерошов, выпускник Минского государственного института иностранных языков, служивший в Анголе в 1986 – 1988 гг. Его имя стоит в одном ряду с его коллегами: Олегом Грицуком, Сергеем Демидчиком, Александром Штукиным, Сергеем Баягиным, Евгением Ревиным, Александром Хованским, Игорем Ковалевичем и многими-многими другими выпускниками МГПИИЯ 1970-1980-х годов, имена которых еще должны быть найдены и названы. Они изучали в вузе испанский язык, и по линии Министерства Обороны были направлены в качестве военных переводчиков в Анголу – где государственным языком был португальский. Объяснение было простое: языки похожие – значит, разберутся сами, на месте. Разбирались: окунались в языковую среду, изучали язык самостоятельно, с помощью более опытных коллег, если удавалось, перед отъездом покупали словари. Так они становились лейтенантами Советской Армии, и на два года попадали не просто на военную службу, а на самую настоящую войну.
Война в Анголе была, как вспоминают ее участники, «странной войной». Эта война продолжалась очень долго – в общей сложности сорок лет, превратившись из национально-освободительной (1961 – 1975 гг.) в гражданскую (1975 – 2002 гг.). В этой войне было три противоборствующие стороны – позднее осталось только две, МПЛА и УНИТА . В этой войне не было линии фронта – просто отдельные провинции контролировали правительственные войска МПЛА, которым оказывали помощь Советский Союз и Куба, а другие – отряды УНИТА, на стороне которых воевали подразделения регулярной армии ЮАР и многочисленные отряды наемников. В этой войне сложно было отличить «своих» от «чужих»: советские специалисты могли погибнуть как от рук оппозиционеров, так и своих подсоветных, переметнувшихся на другую сторону. Ведь в Африке, по словам очевидцев, цена человеческой жизни – даже не ноль, а минус пять. Были территории, где продолжалась относительно мирная жизнь, и районы, где шла полномасштабная война, о которой некоторые офицеры, успевшие послужить в разных «горячих точках холодной войны», говорили примерно следующее: «Такого, как тут, в Анголе, в Афгане мы не видели. Когда начала бить юаровская артиллерия, я подумал, что это самое страшное. Однако потом налетела юаровская авиация, и нам на земле не осталось места ». Так и судьбы на этой войне у переводчиков, которые еще вчера были гражданскими, и вся военная подготовка которых ограничивалась военной кафедрой института, складывались по-разному.
Помощь МПЛА вместе с СССР оказывала Республика Куба: в Анголе в 1975–1988 гг. воевали регулярные кубинские войска. Отношения с кубинцами у наших военнослужащих были братскими: кубинцы горой стояли за советских, и в бою, и в мирные будни, помогали продуктами, формой, трофейным оружием. Кубинцы и советские вместе проводили свободное время, устраивали совместные праздники. При общении с кубинцами переводчикам-испанистам пригождался и испанский язык. Случалось работать и с тремя языками сразу, на совместных встречах советских, кубинских и ангольских военных: переводить с испанского на русский, с русского на португальский, и с португальского на испанский.
Переводчики становились связующим звеном между советскими советниками и ангольцами. От них зависела точность передачи информации. И именно они оказывались виноваты, если возникала ситуация «моя твоя не понимай». Переводчик мог установить контакт с местным населением – и именно переводчик пользовался, как правило, наибольшим авторитетом, потому что понимал местных граждан и мог с ними разговаривать. Именно переводчику надлежало, по возможности, сглаживать все возможные конфликты между советующей и подсоветной сторонами, и именно с него был спрос, если конфликт все же возникал.
В этой войне было много трагических событий – как в любой другой. Для кого-то командировка окончилась благополучно, обошлась без единого ранения и даже без тяжелых заболеваний (избежать чего было практически невозможно), а для кого-то стала последним событием в жизни. Александр Хованский, служивший все два года командировки (1985-1987) в военном училище в г. Уамбо, вернулся домой, всего один раз переболев в легкой форме малярией. Олег Грицук, чья служба в Анголе (1986-1988) пришлась на период тяжелых боев ангольских правительственных войск (ФАПЛА) с отрядами УНИТА и регулярными войсками ЮАР за город Куито-Куанавале, названный впоследствии «ангольским Сталинградом», все два года провел в воюющей пехотной бригаде, принимал участие в боевых действиях, был награжден боевой медалью «За оборону Куито-Куанавале» Республики Куба. Командировка в Анголу Сергея Баягина пришлась на 1980-1982 гг.: период, когда произошло наступление юаровских войск в районе г. Онджива, практически на границе с Намибией. Наступление шло на юге, однако беспорядки начались по всей стране. На советской базе в г. Сауримо, на северо-западе Анголы, где служил С. Баягин, вывели из строя радиостанцию, а в самой провинции, которая до этого считалась относительно спокойной, начались беспорядки. В стычке с пятью унитовцами С. Баягин получил черепно-мозговую травму. Возможности оказать ему квалифицированную медицинскую помощь в тот момент не представилось, а последствия той травмы привели к тому, что в 1996 году он был признан инвалидом II группы .
Из переводчиков, особенно из гражданских, практически никто не имеет советских наград за службу в Анголе. Причины тому в большинстве своем субъективные. Во-первых, для предоставления к награде необходимо описать «подвиг, совершенный товарищем, а какой подвиг совершил переводчик? » Во-вторых, имели место отдельные предубеждения в отношениях «советник-переводчик», которые на высшем уровне выражались в том, что именно переводчиков чаще прочих военнослужащих обходили при награждении. В-третьих, что выглядит не совсем корректно, однако отмечается многими очевидцами, многие представления на награды для офицеров, находившихся в зоне боевых действий, так и не были подтверждены, и в особенности это коснулось опять же переводчиков. Например, Олег Грицук был награжден кубинской медалью, которую кубинское командование учредило специально для награждения всех, кто действительно участвовал в боях за Куито-Куанавале – и подпал под неофициальную директиву советского командования: никому, у кого есть кубинская медаль, советских наград не давать .
Это – всего лишь несколько примеров: исследование участия наших соотечественников в войне в Анголе только начинается, и потребует долгой работы. Самое в ней сложное – поиск сведений о ветеранах этой войны, поскольку военкоматы не располагают подробной информацией. В настоящее время установлено около ста человек (переводчиков, военных советников и специалистов), однако этот список не полон.