Каблуки настенных часов издали очередное чоканье и пустились плясать кабаре. Как общаться с вами? Как вселить доверие?
У меня так много чайных сервизов, подвергающихся тщательной обработке. Ежедневно. Ежесекундно.
Тряпка скрипит при повороте. В надежде, что в хриплую, дверь маленькой коммунальной квартирки постучат. Пусть неуверенно, или, напротив, раздраженно.
Вы присаживайтесь. Покажу крошечный аквариум. Такой крошечный, что голова проживающего кита всегда сухая.
Однажды еле отхаркивающую дверь брюзгливо опечатали, а меня, не заметив, прогрунтовали ужасной водной акриловой депрессией. Свободно дышащие стены осквернили цветной картинкой, оставили кисти, многоожидающе посмотрели и ушли. В будущее, скорее всего. Вы могли принять их за Тимура с командой или коммунистическую партию. Подслушали разговор чашек с нетронутым чаем? Они же простые балаболки!
Кораблик заварки утонул в крепких водах с улыбкой лимона, и был похож на меня, плюхнувшуюся на дверной коврик. Единственный источник освещения – небольшая бра над дверью, искренне расплакался струями света, одарив холодным теплом. Мы все: сестры чашки, пакетик с водным взглядом на жизнь, бра, подкащивающаяся дверь с трясущимися ногами, кит…все набровившись уткнули взгляд на обои. В окружении растеклась дымка странного чувства, заражающая воздушно-капельным путём.
Вы – стоите в Эрмитаже. И смотрите на Мону Лизу. Многие восхищаются Леонардом. Иногда и его работами. Но чужих детей мало кто полюбит, как своих. Вы потратили какое-то время на изучение полотна. Налюбовались. Одарили себя размышлениями. Довольны и собираетесь идти дальше, но в нос упирается крайне неприятно растянувший углы губ, как при штиле волнами поднимает лодку, плохо освещённый профиль экскурсовода, подмигивающий в направлении картины. Попытка перевести глаза увенчивается новой аварией в тыкающих пальцами-поездами, молниеносно сбивающих ваш взгляд и уволакивающих перспективу в ту же точку. Поникший и обреченный вы, так и быть, тратите ещё какое-то время, но процедура боли повторяется. Рефлексы работают моментально, адаптация трётся шестерёнками. Вы добровольно садитесь на поезд и разбиваетесь о Лизу. Вы не просто часть этой картины – вы внутри неё: выглядываете из-за волос, скользите по улыбке. Осталось полностью раствориться – подбрасываете нарубленной энергии, сжигаете страх «неполучки», и вот, ваша дрожащая рука протягивает наличные с временем, как монитор гаснет, а процессор фыркает и гасит мотор. Вам подсунули Скуку, нечто иное…
Хотите стать таким же худым, объёмным, красивым, гладким, хорошим, плохим, остроумным? И вы топите свои поезда и мчитесь. Вправо, влево. Разбиваетесь о тупики, пробиваете тупики…и зовёте других. Предлагая уже им гнаться за вами. Распластанная марионетка, которой только что перерезали нити. Лежите себе под солнцем,…только оно бывает и мертвоё, как и море. Забег – оставляет приятное чувство. Участия. Эстафета даёт единство. Но марафоном управляет свисток.
Слышите?
Не стоит отчаиваться. Просто заходите ко мне. На арбуз. Очищающий.
Ну всё. Хватит сидеть под дверью. Устремляю свой вектор вперёд, как дверь направляет руки к месту, выше пупка и пронзается тупым звуком. Замираю. Мгновенье. Разворот хватка за руку…только не падай, родная! Она смотрит на меня виновато и кашляет. Открываю дверь!...Бабушки- сектантки. «А вы верите в Бога? Хотите обрести путь Правды?» Возможно, именно с него вы только что меня и сбили. Моль от бра стала биться об локоть. Это раздражало, и правая рука пыталась отогнать её. Предлагаю им поговорить за чаем и просмотром Кита, но они переглядываясь уходят в коридорный туман. Хоть бы лампочку вкрутили…хотя, на то это и коммуналка.
Была одна гостья…