Урус-шайтан

Исторический портрет
 легендарного кошевого атамана Ивана Сирко.

Вступление.

Пусть блеснут перед очами
Берега Чертомлыка,
И пусть станет перед нами
Образ славного Сирка.

Д. И. Яворницкий


Наш казачий край – Днепропетровщина – славен многими известными героями. Героями,  которые отстояли в ожесточённой многовековой борьбе честь и независимость нашей Отчизны.
И среди них особое, почётное место принадлежит легендарному кошевому «рыцарей чубатых» – Ивану Дмитриевичу Сирко.
Нынешний 2015-й год – это год 410-летия со дня рождения и 335-летия со дня смерти этого истинного патриота, беспредельно и свято любившего свою Родину, героя из героев, настоящего рыцаря свободы.

«Иван Сирко представлял собой колоссальную личность среди всех низовых казаков, и во всё время исторического существования Запорожья», -
 так писал о нём «энциклопедист казачества» Дмитрий Иванович Яворницкий.

Это одно из наиболее ярких фигур запорожского казачества. За всё время существования Сечи ни один кошевой атаман не знал такой любви и такого уважения среди сечевого товарищества. Запорожцы 15 раз избирали его кошевым атаманом!  Причем 8 раз подряд!

В 60 - 70-х годах XVII века не было на Украине – Левобережной, Правобережной, Слободской - человека, который мог бы сравниться по популярности с Иваном Сирко.

Загудів степ запорізький,
Як чорнеє море,-
Понеслися запорожці
Облавою  в поле...
Ой не вітер в полі грає,
Не орел літає-
Ото ж Сірко з товариством
По степу гуляє!
               
Так поётся в украинской исторической народной песне о запорожском витязе. О человеке, который просто не имеет какого-то точного определения как личности.
В народном представлении он среди других воинов – сильнейший из самых сильных, и храбрейший из самых храбрых.
 Среди полководцев он – мудрейший из самых мудрых.
В определении верности – он один из самых верных и преданных людей на белом свете.

Целых четверть века возглавлял этот необыкновенный человек на Чертомлыкской Сечи запорожцев в их смертельной борьбе против врагов Украины. Против войск Османской империи, Крымского ханства, Ногайской Орды и Речи Посполитой.
За это время Сирко провёл около 100 больших и малых походов и боёв. И, что удивительно, он практически ни разу не потерпел поражения. И всегда выходил победителем.
Иван Сирко умел с десятками казаков разбивать сотни врагов, а с сотнями молодцов побеждать тысячи неприятелей. Имя его было окружено ореолом непобедимого воина. И потому враги боялись его пуще огня, пуще бури, пуще язвы моровой. Часто показывали запорожцам спины, не вступая даже в бой, если только  узнавали, что перед ними сам Иван Сирко.
Басурманы, напуганные Сирковой храбростью, прозвали его «Урус-шайтаном». То есть,  Русским чёртом, Русским дьяволом.  А так же Семиглавым драконом.

Татарские матери, по словам польского хрониста Веспасиана Каховского:
 «…Даже своих детей, когда они плакали и их не могли успокоить, пугали его именем, говоря: «Сирко идёт»;  после этих слов плач сразу стихал».

А турецкий султан даже издал специальный фирман (указ). И в нём распорядился молиться Аллаху во всех турецких и татарских мечетях о погибели «Урус-шайтана».

          Земляки же  называли его Ганнибалом и Грозой крымчаков-людоловов.

 И, правда, сотни и тысячи пленников из  Украины, Московской Руси, Польши освобождал со своими  казаками Сирко, перехватывая в степи перегруженные добычей хищные конные отряды татар.
А сколько улусов, городков и крепостей сжёг и разрушил кошевой в Крыму, в Ногайской и Буджакской ордах! И сделал он это в отместку за грабительские набеги на Украину.
Не раз, и не два на легкокрылых чайках  вырывался атаман на просторы Чёрного моря. И там громил турецкие галеры и сандалы, освобождая невольников!
Потому-то его имя и наводило на врагов панический ужас, а земляками прославлялось и воспевалось в думах, сказаниях и песнях.

Да и как такой человек не мог не волновать сердца украинцев?! 

«Та одна згадка про кошового отамана  Івана Сірка козаків робила орлами, погоничів волів ніби кидала на бойових скакунів, кашоварів ставила до гармат, а козачки по паланках  і зимівниках хапалися за рогачі, от що значить імя кошового Сірка! От як воно впливало на населення, яке синів своїх називало іменем Івана, яке хотіло бачити у своїх дітях риси характеру,  ознаки волі, очікування бажаної сили, цілеспрямованність, натхнення і… щиросердність, доброту і ніжність».
(Дмитро Федоренко).

       И мы – жители Днепропетровщины – можем гордиться тем, что имя этого славного витязя земли Украинской тесно связано с историей нашего родного края.
Ведь более четверти века своей жизни Иван Сирко провёл в Чертомлыкской Сечи. Сечи, которая находилась возле современного села Капуловка Никопольского района.
 А на территории нашего города -  Марганца - находилась небольшая пасека Ивана Сирко.
Это была чудная местность: полноводные Речище, Ревун, Бугай с притоками и озёрками, плавнями и лугами…
 И как раз тут, после  походов дальних,  сражений победных, ранений тяжких, отдыхал и набирался сил самоотверженный герой далёких казацких времен  Иван Дмитриевич Сирко.
       И именно здесь, на территории нашего родного Марганца окончил свой жизненный путь славный кошевой атаман…

• Кто же он, этот человек-легенда?
• Каким был Иван Сирко в жизни?
• Каким человеком остался он в памяти народной?

Чтобы ответить на эти вопросы, попробуем совершить воображаемое путешествие по закоулкам народной памяти и по страницам исторических источников.
Итак, начинаем наше странствие…


Глава I.
 Иван Сирко: человек и личность.


Если мы начнём изучать биографию легендарного кошевого, то увидим, что первая половина его жизни – практически сплошное «белое пятно».
 Не зря украинский историк Ю. Мыцик шутливо сравнивает его жизнеописание с легендарным Ильёй Муромцем. Сравнивает с тем русским богатырём, который, прежде чем совершать ратные подвиги, 30 лет провёл на печи.

I. Происхождение.

…Хто він і звідки взявся,
В кого такий удався –
Про це народ багато
Вам зможе розказати
І де б ви не бували,
І в кого б не питали, -
Вам скажуть: «Наш він, правда!»
Штук п’ять історій, радо,
Розкаже старий дід –
І про батьків його, і рід,
Покаже місце, де бував,
Де хутір був, де зимував,
Де рани гоїв він свої
Після походів і боїв…
Вадим Бабич.

Год и место рождения Ивана Дмитриевича Сирко доподлинно неизвестны.

По-разному учёные определяют место рождения и раннего детства Ивана Сирко.
 
• Большинство исследователей называют родиной Сирко слободу Мерефа на Слобожанщине (нынешняя Харьковская область).
-  У известного исследователя запорожского казачества и первого биографа кошевого атамана Дмитрия Ивановича Яворницкого читаем:
 «Он был родом из Мерефы, казацкой слободы Слободской Украины, недалеко от Харькова».

-  Такого же мнения придерживается и Андриан Кащенко, которого называют «певцом казачества».

• Другие исследователи полагают, что Сирко родился на Подолье (нынешняя Винницкая область).

-   К примеру, Алёна Михайловна Апанович утверждает:
 «Родился Иван Сирко на Подолье, происходил из семьи мелкой православной украинской шляхты. Время его рождения относится, наверное, на начало XVII века».

-   Украинские историки Юрий Мыцик и Владимир Борисенко считают, что место рождения кошевого -  сотенное местечко Мурафа Брацлавского полка (ныне село Жданов в Винницкой области).

Точная дата рождения Ивана Дмитриевича Сирко также неизвестна.
О ней можем судить лишь приблизительно. Вероятно, он родился в начале XVII века - где-то в 1605 году (по другим данным в 1610 году).

• Кто-то уверен, что происходил Сирко из казацкого рода. Мол, родился в семье казака по фамилии Половец.
И семья эта была не из бедных. Владела и домами и мельницей и многочисленным имуществом. И всё это добыто было нелёгким трудом. И не только мирным, но и ратным – военным.

• А кто-то считает его сыном мелкого православного шляхтича Дмитра Сирко.
Имени матери мы тоже не знаем.

Никакой другой достоверной информации о ранних годах и семье Сирко нет.

Биографические пробелы были заполнены, зато, живописными легендами.

Вот что, к примеру, гласит легенда о рождении будущего славного запорожского кошевого атамана.

А гласит она о том, что родился Иван с зубами. Когда младенец появился на свет, повитухи ойкнули от страха, заголосили. А мать – лишилась чувств, потеряла сознание. Дьяк, которого пригласили окрестить новорожденного, отказался даже брать его на руки. Осенил крестным знамением издали, да и убежал прочь. А тот, кто всех так страшно напугал,  даже не заплакал.
В ту ночь баба-повитуха обмывала, вытирала еще безымянного будущего кошевого. И было бабе как-то и муторошно, и радостно одновременно.  Ибо не кричал зубастый младенец, не издавал ни звука, не трепыхался, не извивался.  А дышал ровно, полной грудью. И смотрел на бабу широко открытыми глазами. Смотрел внимательно, как на игрушку какую-то.
- Гляди-ка, Дмитро, - говорила баба, - какой красавец-казак у тебя родился. Не перевередничает, не скулит – знает, что купанье на пользу, на здоровье. Ой, какой же он крепенький, какой тяжёленький! А смотрит на меня, словно чёрт на икону! Да подай-ка, Митька, что-нибудь пожевать мне – пирожка, что ли.  А то, ей-богу, проголодалась!
Принёс быстренько Дмитро пирожки с печёнкой, подаёт бабе. И только поднесла баба пирожок ко рту, как вдруг протянул ручку младенец – аж отшатнулась баба! Да и выхватил у неё из руки пирожок.  Да вонзил в него мелкие и острые свои зубки.
Ахнули все, кто был в хате, вытаращились своими глазами на такое чудо. И все были перепуганы до смерти.
А новорождённый, знай себе, на глазах у изумлённых присутствующих, уминает пирожок. Да так уминает, что, аж, за ушами трещит. Не успели все и глазом моргнуть, как умял он пирожок до крошки.  И снова ручку протягивает.  Требует ещё.  И, главное, всё молчком.
- Ой, Боже ж  ты мой! –  вспомнила Бога старая. – Вот это явление! Дитя с зубами родился и уже пирожки ест. Что же с него будет дальше?
А будущий кошевой держит ручку ладонью вверх: мол, бабка, не болтай там, а гони ещё пирожок. Ибо некогда лясы-то точить, казаку спать пора. И подал голос от нетерпенья.
Причём не запищал младенец, не завизжал, а такой басюрой гукнул, что подались все назад на шаг.
Когда пришли в себя старые люди, то обрадовались и сказали: «О, этот хороший будет казак, будет грызть врагов, как волк».
 Отсюда и фамилия его происходит…

При крещении младенца нарекли именем Иван в честь святого Иоанна Крестителя. В переводе имя Иван означает «Божий дар».

По поверью появление зубастого младенца обозначало, что родился будущий убийца. По селу поползли слухи, что ребёнок – чёртов сын. Поэтому напуганные селяне настоятельно  советовали родителям избавиться от ребёнка.
 Чтобы угомонить напуганную толпу, отец мальчика вынес его к ней и заверил:
«Этими зубами мой сын Иван будет грызть врагов!»
Но это мало успокоило селян. К ребёнку относились с опаской. Никто в селе не хотел, чтобы дети играли с Иваном. Поэтому мальчик рос в одиночестве.
Односельчане замечали за ним удивительные способности. Он мог передвигать предметы одним только взглядом и читать чужие мысли. Люди называли его колдуном.
Сам же Иван был хилым и болезненным. И хотел, чтобы к нему относились, как к обычному ребёнку...

О детских и юношеских годах будущего кошевого нам практически ничего не известно…

Предание же говорит, будто бы мальчишкой пропал Иван на 3 дня из дома.

Случилось это ночью на Ивана Купала. Иван захотел пойти в лес.
Позже он будет рассказывать своим сыновьям, что и сам не знал, чего его туда потянуло. Словно какая-то неизвестная сила позвала. Он брёл тёмным лесом в густом тумане. Иван почувствовал себя вдруг добычей. А когда оглянулся, то увидел большую волчицу, которая набросилась на него. Барахтаясь в болоте, он пытался спастись, чувствуя нестерпимую боль от укусов зверя и истекая кровью. Вдруг в голове промелькнуля ясная мысль: я не погибну. Собравшись, он уцепился волчице в горло. Не контролируя себя, Иван сдавил горло зверя. Иван осознал, что приобрёл удивительную силу. К тому же он перестал чувствовать боль. Вдруг услышал жалобное скуление. Это был маленький волчонок. Иван забрал его себе.
3 дня не было Ивана. А когда он вернулся, то односельчане увидели, что в руках 12-летнего мальчишки был волчонок. Люди не хотели жить рядом с волком. Но Иван поклялся, что не бросит зверя. Волк стал его самым верным другом. Люди рассказывали, что видели, как парень разговаривает с волком, а тот – отвечает ему. Односельчане стали думать, что парнишка научился языку зверя. Тогда же Иван взял себе второе имя – Сирко.

Так его звали и на Сечи, куда Иван попал в 13-14 лет.

 И опять-таки об этом мы узнаём только благодаря преданию.
 Вот что оно гласит.

Как-то по селу проходили запорожцы. Парнишка слышал об их удивительной силе и знал, что только на Сечи сможет себя найти. Но казаки отказались брать его с собой. Поскольку тот, мол, был слишком мал для военного дела. Покидая село, они, шутя, сказали Сирко:
«Если сможешь пройти все тринадцать порогов и добраться до Хортицы целым, то примем тебя».
Когда казаки вернулись на Хортицу, то увидели, что на берегу у костра сидит тот же парнишка, а рядом с ним лежит волк. Казаки поняли, что парню судилось большое будущее. Они привели его к потомкам волхвов – запорожским казакам-характерникам, которые тайное своё знание черпали из древнейшей веры. Из сотни прибывших на Сечь, только один мог стать характерником. Именно тем одним из сотни и оказался Сирко.
После того началась изнурительная учёба. Парень упрямо тренировался, чтобы никто больше не смог его обидеть. Первое испытание для будущего характерника стало самым опасным. Ему завязали глаза и руки и приказали бежать. Он покорился приказу и изо всех сил помчался вслепую. А когда почувствовал, что падает в бездну, то понял, как можно останавливать время. Казаки застелили землю сеном, поэтому парень не разбился. Но научился – отделять душу от тела. Это умение он потом бует использовать в бою, насылая на вражеские войска мор, когда те в страхе будут уничтожать друг друга.
Вторым его заданием было научиться защищаться, когда ты истощён, голоден, без всякого оружия – только голыми руками. Этого юношу привязали к дереву посреди леса. Несколько дней подряд его не кормили и не давали ему воду. Единственное, что позволяли – обливать его прохладной водой, спасая от знойного солнца. Иван угасал. Это была непосильная мука, стоять несколько дней одному посреди леса, не понимая ночь на дворе или день. Через несколько дней парню развязали руки. Обессиленный он упал. А когда снял с глаз повязку, то понял, что его атакуют. В это мгновение он почувствовал, как в нём просыпается зверь. Сирко, раздражённый усталостью и жаждой, разбросал нападающих. За несколько секунд пятеро воинов лежали неподвижно у ног Ивана. Так он понял, что может пробуждать в себе зверя по своему желанию.
Последнее испытание было самым жестоким. Его отправили в пески Херсонщины, чтобы найти секрет бессмертия. Километры сплошного песка и никакого шанса на жизнь. Сирко должен был сам найти в тех песках секрет характерников. Он должен был сам узнать тайну знания волхвов, пробыв там 3 месяца без воды и еды. От голода, усталоси и упадка сил, у Сирко начались галлюцинации и бред. Он увидел красивую девушку, которая манила его к себе. Когда же Сирко очнулся, то почувствовал, что в его руке что-то есть. Это были зёрнышки какого то растения. Сирко съел их и почувствовал, как к нему возвращается силы. Это растение – «любка двулистая». Фитотерапевты заверяют, что она действительно обладает удивительной способностью восстанавливать силы. Одно зёрнышко способно восстановить водный баланс человека и утолить голод, два зёрнышка, - способны утолить голод коня. Позже казаки будут носить это растение, как амулет на шее. Враги будкут удивляться тому, что казачьи отряды не берут в поход запасы воды и еды и легко маневрируют, не обременённые лишним провиантом. Даже под действием страшных пыток казаки не рассказывали секрет этого растения, зёрнышки которого всегда были при них.
Сирко возвратился из пустыни победителем. В этот момент он осознал, что обладает бессмертием и способен управлять временем. Но судьба подарила ему ещё одно испытание – любовь, которая стала для него фатальной.
Старые характерники предостерегали Сирко от брака. Но тот не послушался. Он встретил женщину, которая стала настоящей отрадой для кошевого атамана. Враги знали его, как оборотня. Но жена и дети знали его, как любящего мужа и заботливого отца. Тело его было воином, а душа атамана – раздвоилась: в семье – один, а в бою – другой.

Вот такое вот народное предание…


II. Характеристика.

Та вмів не  тільки він рубати –
Людей вмів організувати:
Де табором потрібно стати,
Де – треба ще й зманеврувати,
Як можна ворога дурити;
А де і шанці треба рити;
Вітрила ставити на «чайці»,
А де і зникнути уранці,
З’явившись за ворожим станом.
За це і звавсь «Урус-шайтаном»…
Вадим Бабич.

Иван Сирко был высокий, худощавый, но жилистый казак с мужественным, скуластым, обожжённым степными ветрами лицом.
У него были рыжеватые волосы. Ему так подходили густые, длинные усы, подковой охватившие чисто выбритый крутой подбородок. У него был прямой нос с горбинкой, изогнутые косматые брови, большие, слегка навыкате, проницательные, внимательные карие глаза. Глаза,  источавшие пронизывающий, гипнотизирующий взгляд.
На нижней губе с правой стороны было врождённое родимое пятно красного цвета.  Его современники считали «Божьим знаком», «Божьей отметиной». Однако, по-видимому, не той, которой Бог «шельму метит».
 А скорее знаком, данным Богом на то, чтобы отличать Сирко от обыкновенных людей:

Тож подав з милосердя, із Божої ласки, і сприяння
Козака їм одного, поклавши свій знак – карбування:
З боку правого знак на губі, як червоний плат, сяє,
Тож Сірком і назвали, як сторожа-пса, що усяк зневажає.
Отак Бог його вибрав…
 
Сирко был необычайно сильный и выносливый.
Пружинистой походкой напоминал молодого барса.
От всей ладно скроенной и крепко сбитой фигуры Ивана веяло неукротимой жизненной силой, внутренним пылом и необычайной решимостью.

• Оценивая фигуру кошевого в украинской истории, известный знаток казачества, академик Дмитрий Яворницкий так написал о нём:
«И по натуре, и по своим действиям Сирко представлял собой тип настоящего запорожца. Он был  храбр, отважен,  страстный, не всегда верен своим союзникам, он любил иногда погулять и хорошенько выпить и подрюмкой показать своё казацкое упорство, он склонен был  молниеносно увлечься новой мыслью, новым делом, а потом отказаться от них и прийти к совершенно  противоположному решению. Он был то на стороне московского царя, то на стороне  польского короля, он то поддерживал Дорошенко, то переходил на сторону его врагов, Суховея и  Ханенко, то выступал против двух последних и снова защищал Дорошенко, то помогал русскому царю против турецкого султана и крымского хана, то шёл против царя заодно с султаном и крымским ханом».

Политическим кредо атамана была народная мудрость:
 «Нужда закон меняет».
 И потому, как отмечают современники и историки, он часто действовал согласно своей любимой присказке.

И свои, и чужие, и друзья, и враги – все одинаково отзывались о Сирко как человеке выдающегося военного таланта.
«Сирко – от Бога полководец», - говорили о нём казаки и недруги.
Сирко владел удивительной силой стратегического предвидения и в совершенстве владел искусством маневрирования в бою. Он не раз командовал крупными войсковыми соединениями. Поражал современников изобретательной стратегией и тактикой.
Сирко был прекрасным стрелком из лука и самопала. И даже на «полном скаку коня метко бил птиц в небе, а зверя в поле, и редко, когда они спасались от него».

• Польский король Ян III Собесский писал о нём:

«Сирко – воин славный и в ратном деле большой промышленник».
 «Сирко мужчина очень тихий, уступчивый, рыцарский и, кажется, очень благожелательный, имеет большое доверие в казацком войске».

• Украинские летописцы Самовидец, Грабянка, Величко называют его сильным, то есть великим ватагом, славным кошевым атаманом.

•   Польский хронист Веспасиан Каховский писал, что судьба дала Сирко «счастье и ум, и мужественное сердце, и оружие, и славу».
 
В своей «Хронике» он дал такую характеристику Ивану Сирко:

«Страшен он был орде, ибо был опытным в военных делах и отважным кавалером…
А в Крыму его имя наводило такой страх, что орда ежедневно бдела и была готова к бою, будто Сирко уже напал. Татары вполне серьёзно считали его шайтаном…
Сирко был мужчиной пригожим, боевого нрава, не боялся ни слякоти, ни мороза, ни солнечной жары. Он был чутким, осторожным, терпеливо переносил голод, был решительным в военных опасностях и всегда трезвым».


• Историк казацких времён Георгий Канский:
«Сирко храбрый, предприимчивый, удачно воевал, возглавляя малое войско, считал битву за игрушку и, пренеьрегая корысть, отдавал добычу запорожцам и частично делился даже с врагами своими».

На войне Иван был бесстрашным, самоотверженным и чрезвычайно находчивым.
Проводя всю свою жизнь на войне, он вместе с тем отличался великодушием и редким бескорыстием. Никогда не преследовал слабого врага. А после боя никогда не брал себе военной добычи и не занимался разбоем.
 Ни современники, ни народные сказания не винят Сирко в жестокости ради жестокости:

Не чинив він нічого для слави й пожитку
свойого –
Все для Бога та віри, для бранця і все для
Хреста пресвятого!

Этот суровый воин был великодушным и отзывчивым человеком. К пленным относился гуманно. Он отпускал всех пленных-немусульман без выкупа. Требовал доброго отношения к пленным-мусульманам и евреям.
А за обиду, нанесённую кем-либо из запорожцев пленным басурманским женщинам и детям, даже приговаривал казака-виновника к смертной казни.
Согласно другому свидетельству, Сирко помог одной бедной многодетной татарке. Когда запорожцы угнали из её аула скот, она явилась к Сирку с маленькими детьми. И пожаловалась, что у неё забрали единственную и к тому же отсуженную за большие деньги корову.
«Чем же мне кормить своих детей?» - обратилась она к атаману.
Сирко тут же возвратил весь угнанный табун и приказал всему аулу помогать бедной женщине. Да ещё дал на одежду детям денег с приказом, чтобы они, как вырастут, не воевали с казаками.
 А бывало и так, что предоставлял помощь татарам в стойбищах, где лютовала бубонная чума. Он выделил им вольные, то есть не занятые запорожцами земли и воды.
А всем, кто обвинял его в дружбе с врагами, лаконично отвечал:
«Будем людьми».
Однажды в Крыму наступила сокрушительная жара. Засохли все пастбища, гибли люди и скот. Крымский хан обратился к Сирко с просьбой – пустить многочисленные стада овец и людей на земли юга Украины, чтобы спасти от гибели свой народ. Сирко, не колеблясь, позволил и всячески способствовал этому.

Иван Дмитриевич отличался высокими моральными качествами, чувством собственного достоинства.
Это был человек честный.
 Человек, не запятнавший себя ни корыстолюбием, ни алчностью, ни продажностью. Много раз в руки атамана попадали огромные сокровища, захваченные в походах. Но никогда ничего не прилипало к его рукам.
Был бессребреником, даже аскетом.
Знаменитейший казацкий предводитель был глубоко верующим, религиозным человеком. Сирко часто вносил пожертвования на храмы и монастыри.
Вёл трезвый образ жизни, редко потреблял крепкие напитки.
 Любил пасечниковать.
Сирко – человек рассудительный и мудрый.
Человек,  чуждый всякого чванства и надменности.
Скромный в быту, простой и доступный в обиходе, неприхотливый.
Сирко никогда не отрывался от казацких масс. На Сечи жил в курени. Вместе с казаками ел из одного казана. Носил, как и все, простую одежду.
 Своими спартанскими привычками он напоминал киевского князя Святослава Храброго.

Сирко был заботливым отцом сечевикам. Запорожцы безгранично верили своему вожаку и искренне любили его. Каждый из них, не раздумывая, пошёл бы за ним хоть к чёрту в самое пекло!
Он был суров, но, вместе с тем, и справедлив.

В то же время Сирко терпеть не мог боягузов, грабителей, лентяев. И, особенно, изменников и предателей. К ним он был жесток и беспощаден.

Запорожцы говорили, что равного Сирко в целом мире не было, - сам Бог открыл ему это:
«Сирко не только побеждал людей, но побеждал нечистых чертей».

• Вот что гласит предание по этому поводу:

          «Бывалые казаки рассказывали, что когда атаман ещё был молодым и вместе с товарищами искал место для новой Сечи, то заплыл однажды из Днепра в какую-то неведомую речку. В речку с тёмными глубокими ямами, крутыми берегами и густыми зарослями кувшинок. Понравилось ему это место. Велел причалить к берегу.
 Сошёл Сирко на берег, чтобы присмотреть, где крепость ставить. И вдруг как выскочил из камышей огромный страшенный рогатый чёрт, да и попёр прямо на него. Клыками клацает и рога наставляет – хочет растоптать казака. Ну, или хотя бы напугать, чтобы дёру, значит, дал. Да не на того напал! Не испугался Сирко, и не растерялся. А мгновенно выхватил из-за пояса пистоль, да как бабахнет – чёрта как ветром сдуло. Только млыкнул (мелькнул) вверх ногами и в воду! Забулькал он и на дно пошёл, только круги по воде побежали.
А Сирко привёл казаков и построил Сечь как раз на том месте, где впадает в Днепр та безымянная речка. Ну а речку ту в  память о победе над чёртом с тех пор и прозвали Чертомлыком, а Сечь - Чертомлыкской…»

Его считали «великим характерником» - чародеем.

Характерник – это воин, обладающий удивительным нравом, особенным характером, стойким и несокрушимым духом. Он не просто имел стойкую волю, но и был бесстрашным, а поэтому в глазах врага – бессмертным.
Характерник - человек, который, следуя зову сердца и полагаясь на большой опыт предшественников, сформировал свою стержневую духовную основу и имеет собственную (а не навязанную кем-либо) систему понятий и ценностей.
Характерники - люди-воины, закалённые специальными военными ритуалами, в ходе которых укрепляется физическая сила человека и сила его духа (и это в первую очередь).
 Неудивительно, что до чина характерничества дорастали единичные избранники из отборных удальцов. Пройти основные испытания школы характерников удавалось мизерной части смельчаков, способных в дальнейшем обладать уникальными особенностями ведения боя.
Характерники – особенная каста воинов, которые несокрушимым духом и верой творили великие и славные подвиги, защищая родную землю от врагов.
Характерники - великие чародеи и колдуны.
 Характерники воспитывали в себе большие знания, найдя тайнопись прошлого в великой науке волхвов, которых христианская церковь также называла гадателями.
Характерники - целители, имели свои рецепты лечения больных и раненых.
          Характерники - люди удивительно харизматичные, волевые и способные вдохновлять других. По сути своей это отборные и чрезвычайно авторитетные лидеры.
Известно, что Иван Сирко, не будучи атаманом, в один миг мог сплотить казацкое войско для очередного похода.
 Характерники - люди, которые умели корректировать собственное состояние тела согласно зову души.

Как отмечает историк Д. И. Яворницкий, характерников не брали ни вода, ни сабля, ни огонь, только серебряная пуля.
Сегодня специалисты утверждают, что это были люди, которые обладали экстрасенсорными способностями, гипнозом, ясновиденьем, телепатией.

       О Сирко говорили самые невероятные вещи.
Например, что он наделён сверхъестественной чудодейственной силой.
Рассказывали, что Сирко мог рукой поймать на лету пулю и отводить удар сабли. Мог превращаться в пса либо птицу и тайком пробираться во вражеский стан. Мог проходить сквозь стены, сливаться с камнями, деревьями и т. д.
Что его не берут ни вражьи пули, ни меч, ни хитрости вражьи, ни сила вражья, ни даже сама смерть!
Утверждали, что Сирко по силам сражаться даже с нечистой силой.

Казаки рассказывали, что:
 Как-то вечером, стоя на берегу Хортицы, Иван Сирко встретился с чёртом. Тот соблазнял его славой, золотом и властью. Предлагал ему гетманскую булаву и пожизненный почёт побратимов. На все эти искушения нечистого Сирко только рассмеялся и выстрелил в чёрта из пистоля. С того времени казаки начали говорить:
«Сирко сам чёрт не страшен!»

Верили, что он может подчинить себе окружение и умеет даже заговаривать раны. Ибо Сирко и в самом деле выходил живым и невредимым из таких ситуаций, в которых другие могли только погибнуть.
Рассказывали, что когда он подставлял руку под удар сабли, на ней оставался лишь синий цвет.
Говорили, что Сирко – оборотень, который может превращаться в волка. «Кошевой Сирко был превиликий колдун…»
Рассказывали, что Сирко умел наводить на врагов сон, часто при этом оборачиваясь белым хортом (старославянское название волка). Мол, Сирко, с наступлением сумерек, превращался в волка и проникал во враждебный лагерь. Он узнавал, где что стоит, как располагаются защитники, и на утро возвращался к казакам, детально рисуя всё, что видел. Казаки начинали наступление и всегда побеждали.
Напуганные враги рассказывали, что Сирко в разгар боя мог взлететь в воздух и вызывать ненастье.
 У страха, конечно же, глаза велики. И каждый видел то, что хотел. Но когда вражеские войска слышали, что на них идёт кошевой Сирко, то знали – они обречены на поражение.
 Казаки были твёрдо убеждены в том, что пока с ними Сирко, то войско будет непобедимым. Именно поэтому на призывы атамана идти в бой, они, обычно, отвечали: «Веди нас, мы с тобой до конца!»
Запорожцы были уверены, что он владел тайными знаниями, мог находить клады, заговаривать раны.
И что уж совсем невероятно, атаман мог «мёртвых на ноги ставить, ядра полами кафтанов ловить на лету, и в мгновение ока переноситься из одного края степи в другой!»

       Анонимный автор «Стихотворной хроники» посвятил целую поэму-панегерик легендарному кошевому, воспевая его многочисленные достоинства:

«Земля - его (Сирка) кровать,
зеленая трава - матрас,
 седло - мягкая подушка,
опонча - перина,
попона - белая простыня,
 стрелы правят ему за гребень,
блестящая сабля - за зеркало,
 панцирь - за плащ,
плетеный шлем - за шапку,
тетива - за пояс..,
пригоршня - за рюмку,
 родниковая и речная вода - за аликанте и вино;
болотная вода - чтобы усы хорошо росли,
 роса - чтобы сердце охлаждать,
сухарь - за пряник,
 толокно - за торт,
дикая груша, водные орехи и полевая вода - за десерт».
 

Дальше речь идёт о том, что он был замечательный стрелок, бил птицу в небе, а зверя в поле и редко когда они спасались от него. Сирко чудесно ориентировался в безграничных степях и когда пускал наугад стрелу во время похода, то легко мог найти её, когда возвращал назад.

Судьба дала ему, по словам автора «Стихотворной хроники», и «счастье, и ум, и мужественное сердце, и оружие, и славу».

В отличие от гетмана Мазепы, кошевой атаман Иван Сирко не прославился любовными похождениями. В народную память вошёл как верный муж, хороший семьянин, заботливый отец и рачительный хозяин.
Его жену звали Софья. Она была младше мужа и родила ему двоих сыновей – Петра и Романа и двух дочек, когда ему было уже за сорок.
Судьба Сирковой жены была такая же нелёгкая, как и судьба жены гоголевского Тараса Бульбы.
Не случайно в украинской народной думе «Вдова Ивана Сирка и Сирченки» говорится:

«В огороде Мерефе жила жона,
Старенькая вдова,
Сирчиха-иваниха,
Она семь лет пребывала,
Сирка Ивана в глаза не видывала».

        Здесь очень точно подмечена тяжёлая судьба жён степных рыцарей, которые, подхваченные военным вихрем, по нескольку лет были оторваны от дома.

Один из Ивановых сыновей, вероятно, Пётр был женат на дочери молдавского хозяина (правителя) Хинкула.
Очевидно, именно он погиб во время вообще-то удачного похода запорожцев на Крым в июле 1673 года.
Согласно народной думе, Пётр Сирко полег в бою против турок через измену джуры Голубя Волошина, т.е. молдаванина. Погиб где-то за рекой Тор (Северский Донец) возле «трёх зелёных байраков».

       Второй сын - Роман, по данным немецкоязычной швейцарской газеты от 30 июня 1680 года, изданной в Цюрихе («Ordіnarі Wochen- Zeіtung»), был женат на дочке покойного гетмана Левобережной Украины (1663-1668 годы) Ивана Брюховецкого.
Эта свадьба состоялась приблизительно во второй половине 1679 года. Казаки предлагали тогда Ивану Сирку снять Самойловича и взять гетманское правление в свои руки, но кошевой атаман отказался. И сказал при этом, что он уже попробовал однажды Сибири и вторично не хочет.
 Роман Сирко был довольно опытным казаком, о чем свидетельствует даже песня («Ой Лимане, Лимане...»).

       На склоне жизни Иван Сирко послал Романа с сотней казаков на службу к королю Речи Посполитой Яну ІІІ Собескому. Это была довольно распространённая практика.
После смерти Ивана Сирка этот король даже взял его сына Романа под свою опеку. В инструкции короля, данной его послу на Сечь брацлавскому протопопу Зарембе 24 июля 1682 года, этот последний должен был убедить казаков, что «шкатулка» королевского сердца всегда открыта для них и как доказательство напомнить, что король «Сиркового сына приблизил к себе благодаря памяти и заслугам его отца».
В специальном письме к запорожцам, датированным приблизительно тем самым временами, король в частности писал:
«Уродзоний Сирко, которого как сына, такого великого мужа и отважного предводителя за целость христианства мы прижали к себе и взяли под собственную опеку, лишь бы показать миру, как мы признательны рыцарской работе его отца», т.е. Ивана Сирка.
 Из упомянутой уже думы узнаём, что второй сын Сирка, очевидно, этот - таки Роман умер в Мерефе на глазах матери.

 О дочерях Сирка почти ничего не известно. Одна из них вышла замуж за мерефянського казака Ивана Сербина. Вторая дочь - за Ивана Артёменко (Артёмова), казака Харьковского полка. Оба зятя длительное время жили в Мерефе с семьями. Бывший хутор Ивана Сирка Артемовка находится у реки Мерефа на северной оконечности г. Мерефы.

       Имел Иван Сирко и родного брата, который погиб в бою против польских войск в Капустяной Долине на Черкащине. Вероятно, в апреле 1663 года.

 Были у кошевого атамана какие-то другие родственники. По крайней мере, в 1678 году он просил царя отпустить на Сечь белгородского мурзу Махмета, чтобы выменять его на своих родственников, которые находились в крымской неволе.

За деятельностью Сирка внимательно следили иностранные правительства. О нём рассказывали читателям газеты Польши, Германии, Швейцарии и других стран. А сам он состоял в переписке и был лично знаком с царями, королями, ханами, султанами, гетманами, полководцами.

Искренне испытывал удивление анонимный автор польскоязычной «Стихотворной хроники», созданной приблизительно в 80-х годах XVІІ столетия:
Почему простой казак с неблагозвучной фамилией имеет славу знаменитых мальтийских рыцарей, которые героически противодействовали турецкому нашествию, почему такой славы не нажил какой-либо король или князь?
Сам автор и нашёл ответ на свой вопрос, считая Сирка исполнителем Божьего провидения. Даже его фамилию, которой обычно зовут псов, автор расшифровал как Богом данное. Сирко, по его словам, был поставлен Богом как пёс на стороже христианских овечек, чтобы выдирать их из волчьей пасти басурманов.

При кошевом Сирко с силой и мощью Запорожского войска вынуждены были считаться властители самых могущественных держав XVII века. А многочисленные претенденты на гетманскую булаву, при первой возможности, не упускали случая нейтрализовать народного героя, видя в нём опасного конкурента.
Иван Сирко никогда не считал себя подданным какого-либо монарха, гетьмана или правителя. Всегда и при любых обстоятельствах упорно и последовательно отстаивал суверенные права Запорожской Сечи.

За свою бурную жизнь Сирко успел повоевать и с поляками, и с Крымом, и с турками, и с Москвой. Поддерживал то одного претендента на гетманскую булаву, то другого. Но он никогда не шёл на компромиссы со своей совестью и честью, и всегда оставался защитником простого народа.
Без преувеличения можно сказать, что именно Иван Сирко на долгие годы стал олицетворением свободолюбивого духа Запорожской Сечи и запорожского казачества.


Глава II.
Дела и поступки славного атамана.


Знаменитого кошевого атамана как будто создал сам XVII век – «бунташный век», воинственный и кровопролитный.
То была эпоха, когда все беспрерывно воевали со всеми. Христиане – с мусульманами, католики – с протестанатами, повстанцы – с правительствами, а великие державы – между собой.


I. Первая половина жизни и деятельности
Ивана Сирко.

…А тих боїв було чимало
І воював, нівроку, вдало:
Там – Дюнкерк брати довелось;
Там – штурмувать Азов прийшлось;
Із Криму бранців виручати; -
Скрізь рідну землю захищати.
Його земля – то ж рідна мати!
Вадим Бабич.
К сожалению, почти совсем нет данных о первой половине жизни Сирка. Да и вторая, искренне говоря, пестреет «белыми пятнами».

А очень хотелось бы знать, скажем, что делал он во времена, предшествующие «Руине».

Хотелось бы знать ответы на вопросы:

• Что делал он во время казацко-крестьянских восстаний, возглавляемых Марком Жмайлом (1625 год), Тарасом Трясилом (1630 год), Иваном Сулимою (1635 год)?

• Что он делал во время  знаменитых черноморских и азовских походов запорожцев против Османской империи, Крымского ханства и ногайских орд?

• Участвовал ли он в Русско-польской (Смоленской) войне 1632- 1634 годов и т.п.?

• Где же приобретал военный опыт будущий казацкий предводитель? Где получил он боевое крещение?

Не мог же он, как мифический Илья Муромец, сидеть до 33 лет на печи.
 И не мог же он появиться перед казаками уже готовым полководцем, словно Афина из головы Зевса.

Итак, становление Ивана Сирко окутано тайной. 1-я половина его жизни – terra incognita для исследователей.


1. Первые шаги в ратном деле.
 


         Единственное, что мы можем однозначно утверждать, это то, что казаковать Иван начал ещё с юности. И уже в молодые годы ходил против турок и татар в морские походы.
 
К примеру. В конце 20-х годов XVII века вместе с Богданом Хмельницким Сирко принимал участие в морском походе запорожских казаков против турецкой крепости Трапезунда. Как один из молодых, но уже заслуживших уважение своим мужеством и воинским умением сотников.
Об этом он вспоминает уже на склоне лет в своём письме к русскому царю Алексею Михайловичу.
 Однако знаем мы об этом раннем периоде, к сожалению, очень мало.

          Иван Сирко принимал участие в казацком восстании 1637 – 1638 годов, которое возглавили Павло Бут (Павлюк), Дмитро Гуня и Яков Остряница.
Именно во время ожесточённых боёв под Жовнином, потеряв всякую надежду на успех, Я. Остряница с несколькими сотнями повстанцев переправился через реку Сулу в пределы Московского государства.
 Так Иван Сирко и оказался на Слобожанщине.
Там он занимался на протяжении нескольких лет осадничеством – основанием новых казацких слобод. Он командовал местным казацким гарнизоном, постоянно отбивая татарские нападения.

Снова мы встречаемся с Иваном Сирко уже в сентябре 1644 года.
Это было во время переговоров в Варшаве казацкой старшины с послом Франции графом де Брежи. Именно граф посоветовал кардиналу Джулио Мазарини взять украинских казаков на службу.
А в 1645 году к нему пришла и европейская слава…


2. «Французский поход».


Один из ярких эпизодов жизни Ивана Сирко - взятие им крепости Дюнкерк, занятой испанцами во время Тридцатилетней войны (1618-1648 годы).

       Как же будущий легендарный кошевой атаман стал участником этой кампании?

         Шла кровавая Тридцатилетняя война (1618-1648 годы)…
 Испанцы захватили французскую крепость Дюнкерк, расположенную всего лишь несколькими льё восточнее Кале.
После этого, Дюнкерк справедливо считался проклятием здешних мест. Это был негасимый очаг войны, неприступный плацдарм.
 Обосновавшийся там пятитысячный испанский гарнизон в течение нескольких лет творил неслыханный произвол на суше и на море. Испанцы совершали отсюда свои опустошительные набеги на города и деревни всего северо-востока Франции. Они буквально терроризировали местность, разбойничая на берегу, нападая на жителей ближайших селений. И, кроме всего прочего, грабили торговые суда в проливе Ла-Манш, занимаясь морским разбоем.
А союзнички – французы, англичане и голландцы - ничего не могли поделать с этим. Доблестные мушкетёры и гвардейцы под командованием одного из опытнейших полководцев Европы принца де Конде (Луи Бурбон), прозванного за ряд блистательных побед «Великим», не раз пытались овладеть крепостью.
Но, всё никак!  Сколько раз они штурмовали, и столько же раз откатывались от стен Дюнкерка. Они уже потеряли всякую надежду войти в него…

И вот тогда, в конце 1644 года, Франция, истощённая продолжительными сражениями, обратилась за помощью к Речи Посполитой. Потому что супруга польского короля Владислава Четвертого, Мария-Людовика Гонзага, происходила из французского рода Бурбонов.

       Однако просителям посоветовали привлечь для такого серьёзного дела не поляков, а украинских казаков. Ведь они в то время считались одними из лучших воинов в Европе. И славились большой выносливостью в полевых условиях. 

Посол Франции в Варшаве граф де Брежи начал переговоры с королём Владиславом IV о вербовке казаков. Идея обратиться к запорожцам пришла в голову военному инженеру Гийому Левассару де Боплану.
Он а период религиозных войн покинул Францию и служил Польше. Когда в 1643 году престол Франции занял 5-летний Людовик XIV, был обнародован эдикт об амнистии гугенотам-эминрантам. И тогда Боплан возвратился на родину.
Богатый нормандский аристократ, он был на короткой ноге с самим кардиналом Мазарини. Того самого, который после смерти в 1642 году кардинала Ришелье сменил его. Причём, не только на духовном поприще, но и как главу французского правительства. Хорошо знаком был Боплан и с графом де Брежи. С ним они частенько вспоминали проведённые в Польше годы.
Боплан был не только инженером, но и профессиональным военным. При подавлении восстания атаманов Якова Острянина и Дмитрия Гуни он даже командовал польским отрядом
Де Брежи в силу своего служебного положения тоже общался с запорожской старшиной.
Уже в первых своих сообщениях о запорожцах он пишет:
«Очень смелые воины, неплохие всадники, совершенные пехотинцы, особенно они способны к защите крепостей».
А в депеше кардиналу Мазарини от 21 сентября 1644 года сообщает:
«У запорожцев есть ныне очень способный полководец Хмельницкий, его здесь при дворе уважают». 

Граф де Брежи порекомендовал кардиналу Мазарини обсудить вопрос привлечения казаков на французскую службу с Богданом Хмельницким.
В октябре 1644 года де Брежи, с согласия Мазарини, дважды встречается с Богданом Хмельницким. Граф обращается к нему с просьбой. Просьбой о помощи Франции в войне с Испанией.

         В марте 1645 года Б. Хмельницкий со старшинами Иваном Сирко и Солтенко, по приглашению кардинала Мазарини, через порт Гданьск (Данциг) отправились во Францию.
      От порта Кале, на своих конях (их тоже повезли с собой, чтобы увидеть, как украинский конь выдерживает чужое море) добрались до Парижа.
В начале апреля они были приняты самим Мазарини.
Из кардинальского дворца казаков повезли затем в Фонтенбло – в загородную резиденцию французских королей. Там они получили аудиенцию у Людовика XIV (по другим источникам – у королевы-матери Анны Австрийской). 
       Затем они были представлены там командующему французской армией. Их принял сам великий принц Конде. Он очень удивился бритым головам и оселедцам казаков. А те в свою очередь - парику принца.
         Глядя на огромный парик принца, Сирко не утерпел и спросил, не оттого  ли принца величают «Великим», что у него такой большой парик?  На такую дерзость французский полководец не обиделся. А вдоволь посмеялся и ответил, что с удовольствием будет видеть в своей армии подобных острословов.
       Конде хотел узнать о казаках, как можно, больше. Он выпытывал Хмельницкого с любопытной осторожностью: имеют ли казаки что-то общее с немецкими наёмниками, или больше похожи на турецких янычар.
       На что Хмельницкий спокойно отвечал, что казаки отличаются от всех. Так как нет у них ничего ни от немецкого военного упорства, ни от дикой янычарской жестокости, ни от ордынской крикливости. Это и  воины, и хлеборобы, и рыбаки, любящие земные радости, весёлые и певучие, хорошие ораторы и заводилы, впечатлительные, но и добродушные...

     Более же всего казаки не любят осторожничанья, потому в жизни своей, в особенности в  военных поступках, каждый старается быть впереди всех. А потому, с полным правом их можно называть войском героев. И тут у них нет никакой разницы, все одинаковы - от гетмана и до самого младшего казака.
В тот день, 19 апреля 1645 года, между Конде и Хмельницким была достигнута договорённость.
 И был подписан договор о военной помощи.
Согласно этому договору на французскую службу поступали 1800 пеших и  800 конных запорожцев.  Запорожскому отряду под общим командованием Ивана Сирко предписывалось прибыть во французский порт Кале.
В архивах сохранился документ, согласно которому «заказчик» обязывался заплатить по 12 талеров в месяц каждому рядовому казаку и по 120 талеров полковникам и сотникам. Кроме этого, каждый получал «сукна тонкого французского цветного по 12 аршин». В соглашении оговаривалось, что казачий корпус является самостоятельной единицей французской армии и подчиняется лично принцу Конде. Причём к стратегии и тактике запорожцев французы не должны были вмешиваться. Важным объектом штурма была определена крепость Дюнкерк.

• В предисловии к книге «История войны казаков против Польши» французский историк Пьер Шевалье поставит в заслугу графу де Брежи следующее:

«Вы завербовали немало тех искателей приключений для службы в королевской пехоте, которых подобрали в Польше и повели во Фландрию, где их оружие часто уничтожало много врагов; французским же войскам не приходилось вдохновлять их своей воинственностью, потому что им хватало собственной смелости».
После возвращения из Франции Хмельницкий отправился на Запорожье. Там со своими товарищами полковниками Иваном Сирко и Солтенко, старшинами Чарнотой, Ганжой, Нечаем и Кривоносом занялся сбором экспедиционного отряда.

В сентябре 1645 года 2400 запорожцев под командованием Ивана Сирко  походным порядком выступили к Балтийскому морю. И в октябре прибыли в Гданьск. Там их уже ждали французские корабли. Выгружались казаки на берегу пролива Па-де-Кале в окрестностях Дюнкерка.
         По другим же данным запорожцы добрались до французского порта Кале на своих чайках.

Соединившись с армией Конде, запорожцев участвовали во взятии нескольких вражеских крепостей на севере Франции. И проявили при этом воинское мастерство и редкую отвагу.
Конде во всеуслышание заявил, что казачья пехота одна из лучших в мире. И постоянно ставил её в пример своим войскам.
 Он приказал казачьему корпусу захватить город-крепость Дюнкерк на берегу пролива Ла-Манш. Это во Фландрии. Крепость имела важное стратегическое значение — её называли «ключом от Ла-Манша».
В крепости находился пятитысячный испанский гарнизон, прикрываемый с моря военной эскадрой.

Отказавшись от обоза, взяв с собой во вьюках лишь боезапас и минимум продовольствия, с главными силами своего корпуса атаман Сирко оторвался от армии Конде. И ускоренным маршем двигался к Дюнкерку.
Часть казаков передвигалась верхом. Другие, держась за стремя всадника, бежали рядом. Так, чередуясь, отряд запорожцев намного опередил армию Конде и очутился у стен Дюнкерка…

Случилось так, что Сирко со своими запорожцами за трое суток сделали то, что союзникам (30 - тысячной армии!) не удалось сделать за годы.

         Как же это случилось?

         Атаман хорошо знал, что система оборонных сооружений крепости делали её неприступной со стороны суши. Но он рассчитывал на иное. Иван Дмитриевич прекрасно знал, что по правилам ведения войны, которые были установлены в Европе ещё со времен Александра Македонского, испанцы будут ждать нападения именно со стороны своих защитных сооружений, со стороны ворот. Сирко же  распорядился иначе.
Он предложил, вопреки всем законам европейской военной науки (опыт взятия Кафы, Трапезунда, Синопа пригодился!) необычный план. Ночью, когда будет совсем темно, подплыть к Дюнкерку со стороны моря и ворваться в центральные форты крепости.

         Казаки прибыли под крепостные стены ещё засветло. Расположились лагерем. Для испанцев ничего неожиданного в этом не было.
 «Ещё одна попытка захватить крепость?» 
«Пусть попробуют!» - так рассуждали испанские военачальники и солдаты, рассматривая с крепостных стен пёстрое казачье войско.
         Атаман велел нескольким запорожцам, которые выглядели посолидней, подъехать поближе к крепости. И там разъезжать на конях вдоль стен. Разъезжать, делая вид, что будто бы изучают систему укреплений и обсуждают план штурма. Это для того,  чтобы испанцы поверили, что казаки готовятся к атаке.
         До самой ночи испанцы наблюдали за действиями неожиданно объявившегося противника. И убедились, что у этого войска нет ни штурмовых лестниц, ни тяжёлых пушек, ни других осадных приспособлений. Да и само войско очень малочисленно. Поэтому они совсем успокоились и разошлись. Лишь на стенах оставили слегка усиленную охрану.
         Но только вот  напрасно успокоились защитники крепости. Ох, напрасно… Ночь лишила их возможности увидеть, что там как раз и началась основная подготовка к штурму…

После того как казаки осмотрели стены крепости, Сирко предложил свой план…
Были построены деревянные башни на деревянных колёсах высотой с крепостные стены. На Руси такие башни называли «Гуляй-город». Башни выкрасили в чёрный цвет, а колёса смазали салом, чтобы не скрипели. На каждой башне был «экипаж» из нескольких молодых и сильных казаков, вооружённых саблями, кинжалами и катапультой…
Наступила тёмная ночь…
Сирко разделил свой корпус на две части. Большая часть казаков оставалась перед крепостью. Оставшиеся запорожцы ждали своего часа.
А тысяча запорожцев под командованием атамана и имевших огромный опыт морских боёв старшин Ганжи и Чарноты,  когда совсем стемнело, в обход крепостных стен пошли к морю, к бухте с молом. Они были посажены на французские корабли. Вот они-то и должны были атаковать Дюнкерк с моря…
Когда корабли с казачьим десантом ночью приблизились к Дюнкерку, испанские патрульные корабли обнаружили их.  Сечевики были окружены испанской эскадрой.
 По числу кораблей неприятель превосходил французскую флотилию вдвое. По огневой мощи имел подавляющее превосходство. Ведь значительную часть французской флотилии составляли обычные транспортники, загруженные людьми и лошадьми.
Испанцы дали залп, повредив многие французские корабли.
Часть французских офицеров предлагала сдаться. Тогда Сирко взял командование на себя. Он применил военную хитрость: приказал поднять белые флаги на всех судах, а казакам затаиться в трюмах и готовиться к абордажному бою. А французским артиллеристам готовиться открыть огонь.
 Обескураженные испанцы прекратили пальбу, и подошли к кораблям с казачьим десантом. Пришвартовавшись к ним, они высадились на безлюдные палубы.
        Запорожцы, по сигналу атамана, стремительно атаковали их. Храбрые испанские идальго потеряли дар речи, когда прямо перед ними внезапно, как черти с табакерки, появились сущие призраки. В тусклом свете луны нападающие, и впрямь, походили на привидения: из одежды на них были лишь диковинные широкие шаровары, а с гладко выбритых голов свисали оселедцы. Казаки смело ринулись в рукопашную. И вскоре, как говорится, без шума и пыли завладели кораблями противника.
         По счастливой случайности среди пленных оказался комендант испанского форта Мардик. Этот форт своими грозными береговыми пушками прикрывал подходы к Дюнкерку. Сирко поставил перед комендантом ультиматум – или смерть, или быть лоцманом у французской флотилии. Тот выбрал второе.
С небольшой группой запорожцев Сирко остался на флагманском корабле неприятеля. Испанских матросов запорожцы выстроили на палубе, а коменданта форта «пригласили» подняться на капитанский мостик. Рядом затаились казаки с пистолями. И Мардик – деваться некуда - провёл флотилию. Провёл мимо вооружённой орудиями лоцманской башни, которая прикрывала вход в канал, ведущий из открытого моря в Дюнкерский порт. А затем и по самому каналу.
Миновав рейд без единого выстрела, подчинённые Сирко благополучно добрались до берега и молниеносно атаковали Дюнкерк.
Когда со стороны крепостной гавани донеслись звуки боя, вдруг загрохотали пушки. Это открыли стрельбу те, кто остался у стен крепости. Они старались создать как можно больше шума.
 Одновременно, как факелы, запылали сразу все окрестные ветряные мельницы.
В это же время башни - «Гуляй-города» - были подведены к крепостным стенам на расстояние 10-15 метров. Из катапульты казаки выстреливались наверх крепостной стены. Они убирали часовых, спускались вниз и открывали ворота, в которые врывались остальные казаки.
А по освещённым заревом горевших ветряных мельниц узеньким улочкам крепости, вымощенным каменными брусками, уже громко цокали подковы. Странные иностранцы в широких красных, синих, зелёных шароварах и жупанах мелькали и тут, и там, размахивая саблями. Убивали и брали в плен только испанских солдат, не трогая при этом  жителей города.

         Вот так, в результате молниеносного, словно прыжок рыси, ночного штурма с моря казаки оседлали стены Дюнкерка. И в эту октябрьскую ночь была захвачена до сих пор неприступная твердыня!

Взяв её, казаки ещё несколько дней вели бои с испанцами в окрестностях крепости. Там,  где много лет подряд, грабя, насилуя и убивая, испанцы издевались над людьми.
В итоге, разбойничье гнездо было ликвидировано.

Случилось так, что Иван Дмитриевич Сирко со своими запорожцами за трое суток сделали то, что союзники безуспешно пытались делать многие годы! И они, по сути, вручили французам столь желанный «ключ».

Когда об этом узнал первый министр Франции кардинал Джулио Мазарини, то он был сильно поражён. И направил в Дюнкерк одного из лучших художников и скульпторов Франции того времени Калло. Тот сделал два бюста Сирко. Один из них был отвезён в Париж и установлен в Лувре. А второй установили на центральной площади Дюнкерка – бюст на двухметровом пьедестале: худощавое лицо, оселедец и вислые усы.
Вот так неожиданно наш Иван Сирко примкнул к военной славы Франции.

К слову. Во время падения Дюнкерка французская армия находилась далеко от крепости: подтягивалась к месту боевых действий в изнурительном марше. В авангарде войска принца де Конде шли славные воины. Среди них был и Шарль де Бац (по титулу матери — граф д’Артаньян), которого через 100 лет после реальных событий увековечил в мировой литературе Александр Дюма. Вступив в Дюнкерк, мушкетеры приветствовали запорожцев возгласами «Виват!» и в знак признания их выдающейся виктории опустили шпаги.

       Еще почти два года воевали казаки Ивана Сирко на стороне французской армии.

• О том, какую они снискали славу, свидетельствовал офицер, историк Пьер Шевалье:
«Французским военным никогда не приходилось призывать их к бою, потому что отвага была у запорожцев врождённая».

В этот период у Сирко появился близкий друг-француз – лейтенант мушкетеров 34-летний Шарль дю Бас де Фезензак сьер де Кастельмор, которого приятели звали по титулу матери - граф д’Артаньян. О боевых делах и любовных похождениях двух друзей – казачьего полковника и лейтенанта мушкетеров – существует множество воспоминаний современников.

К слову. Уже в советские времена, в конце июня 1966 года, в Киев пожаловал сам президент Франции Шарль де Голль. Президент Франции был в чёрном костюме, высокий, стройный, держался без напряжения, с отличной военной выправкой. Под стать ему была и его жена, в белом костюме и такая же стройная.
Вечером того же дня де Голль поблагодарил украинских руководителей Шелеста и Щербицкого за гостеприимство. И неожиданно обратился к руководителям республики:
- Я хотел бы побывать на могиле Ивана Сирко, национального героя Франции.
Сохраняя хладнокровие, оба руководителя  Украины - первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест и Председатель Совета Министров УССР Владимир Щербицкий -  ответили, что желание такого гостя для них закон.
После того как высокие гости - Шарль де Голль со своей женой Ивонной - отправились в отведённую для них резиденцию, было созвано срочное совещание.  Шелест и Щербицкий вызвали к себе историков из Академии Наук и командование Киевского военного округа. Историки доложили, что, действительно, на Днепропетровщине, в селе Капуловка, сохранилась могила кошевого атамана Запорожской Сечи Ивана Дмитриевича Сирко.
Тогда высокопоставленные руководители республики приняли решение:
- Немедленно военным лететь в Капуловку и навести там марафет.

Получив от учёных соответствующую консультацию, военные снарядили в Капуловку транспортный самолёт с сапёрами и специалистами по парковому хозяйству с надлежащим инвентарём. Те в поте лица всю ночь трудились.
До утра вокруг могилы Сирко был создан небольшой, но хорошо спланированный парк, засаженный деревьями и декоративным кустарником.
Когда прилетел из Киева Шарль де Голль, он остановил машину в километре от могилы. И шёл вместе с женой величественно и торжественно, чтобы возложить цветы к могиле героя Украины и Франции. А вокруг замер местный партаппарат, удивляясь, с какой это стати занесло в их пенаты таких высоких гостей.
Когда после окончания своего визита в Киеве, Шарль де Голль улетал, то он лично поблагодарил Шелеста и Щербицкого за то, что те помогли ему побывать на могиле героя.
 Покидая Украину, де Голль и его супруга остались очень довольными посещением столь дорогого для них места.


3. Участие в Национально-освободительной войне
1648 – 1654 годов.


Вернувшись из-под Дюнкерка на Слобожанщину, Иван Дмитириевич Сирко  продолжает пребывать на царской службе, занимаясь осадничеством.

Политическая и военная карьера Ивана Сирко выпала на бурные годы Хмельнитчины.
Он участвовал в Национально-освободительной войне украинского народа против шляхетской Польши (1648 – 1654 годы).
И прошёл всю войну под знамёнами гетмана Богдана Хмельницкого, командуя полком сечевиков. Правда имя Сирко в то время не прибрело такой популярности, как, к примеру,  имена полковников Максима Кривоноса и Ивана Богуна.

• Отличился Сирко в битве под  Жванцем 1653 года.

Тогда, в конце 1653 года, крымский хан Ислам-Гирей предал украинских повстанцев. Он дал возможность польской армии выскользнуть из кольца. После этого ордынцы занялись грабежом подольских городов и сёл, угоняя в неволю мирных жителей. И тут вступился за своих земляков полковник Иван Сирко.
Он громит ордынцев, которые взяли ясырь на Подолье и возвращались в Крым. Отбивает «ясырь» у крымчаков.
С тех пор борьба против турок и татар стала делом его жизни.

Именно после Жванца и не без помощи полковника Сирко альянс казаков и татар окончательно развалился. На первое место среди союзников Украины выступило Московское царство, до тех пор державшееся в тени.

• На Переяславской Раде (8 января 1654 года) Ивана Сирко не было.
Он не принял тогда идею о единении Украины с Россией, не поддержал политический выбор «Батька Хмеля». Отказался от присяги московскому царю Алексею Михайловичу. Стал на сторону антимосковской оппозиции (полковников Ивана Богуна, Иосифа Глуха, Григория Гуляницкого, Григория Лисницкого).

Гетман Богдан Хмельницкий вызвал его на суд за подстрекательство черни вместе с полковником Иваном Богуном. Но оба они сбежали. После этого пути-дорожки Ивана Сирко и Богдана Хмельницкого расходятся.
Иван Дмитриевич пошёл за Днепровские пороги, на Сечь. Там и остался.

Очевидно, конфликт кошевого с гетманом Богданом сказался на его дальнейшей карьере. И потому снова на политической арене он появляется только после смерти Богдана Хмельницкого…
 

II. Во времена Руины.


Деятельность Ивана Сирко (о которой нам известно из источников) совпала с самым тяжёлым для Украины временем.

• Временем, когда она, как писал Дмитрий  Яворницкий:
«Отторгнувшись от Польши и не успев ещё слиться с Россией, находилась в «шатании», не зная, куда ей «прихилить» свою голову, т. е. оставаться ли ей за русским царём, сойтись ли снова с польским королём, или же идти к турецкому султану, неверному царю».

Это был трагический период в истории Украины, прозванный самим народом Руиной.
Руина – это время смуты, старшинских междоусобиц, жесточайших социальных конфликтов, иностранной интервенции, фактически гражданской войны, опустошения и разорения земель (1657 - 1687 годы).
Руина – это постоянная борьба казацкой верхушки за гетманскую булаву и многочисленные ошибки и измены её лидеров.
Руина – это усиление социального противостояния в обществе.
Руина – это утрата украинской державой поддержки народа.
Руина – это агрессивное вмешательство со стороны соседних государств.
Руина – это фатальный раскол Украины на Правобережную и Левобережную.

• Как писал Дмитрий Иванович Яворницкий:
 «…Настали в это время такие разборы, смуты и междоусобия, вследствие которых Украину того времени можно назвать «ярмаркой самолюбий», а властных лиц её «самопожирающими драконами…»

 Это было время, когда мощные встречные ветры дули со всех сторон на просторах Украины. Когда подпёртые чужеземными полками, всякие авантюрные атаманы и атаманцы вели вооружённые ватаги против собственных же братьев. А настоящие рыцари, верные народу и Украине, были поставлены в такие условия, при которых сделать что-либо существенное для родной земли не могли...
Сколько тех чёрных вихрей пронеслось в то время над нашей землёй?!
 И сколько крови пролилось в её ковыли, на её пашни?!
Иван Выговский, Яков Сомко, Иван Брюховецкий, Юрий Хмельницкий, Павло Тетеря, Пётр Суховей, Михайло Ханенко, Демко Многогрешный, Пётр Дорошенко, Иван Самойлович и много других достойных и не достойных мужей втягивались в украинские дела. Но ни один из них не завершил свои намерения.
Со многими из них вступал Иван Сирко в дружественные отношения. Дружил он и с гетманами русской Гетманщины (Левобережной Украины), и с гетманами польского Заднепровья (Правобережной Украины), и с большинством атаманов «вольного казачества».
Ну а когда узнавал, что бывший приятель либо продался чужеземцам, либо отстаивает лишь собственные шкурные интересы, вставал против него.
Он порвал отношения с гетманами Иваном Выговским и Юрием Хмельницким, добивавшимися возврата Гетманщины в состав Польши.
Содействовал победе промосковски настроенного Ивана Брюховецкого в борьбе за гетманскую булаву, а потом оставил ряды его сторонников.
Воевал с войсками Правобережного гетмана Павла Тетери и его польскими союзниками.
Враждовал с гетманом Правобережной Украины Петром Дорошенко, который вступил в союз с Турцией и Крымским ханством.
Сирко порвал отношения и с гетманом Левобережной Украины Иваном Самойловичем, который стремился сократить земельные владения Запорожья и даже однажды устроил ему продовольственную «блокаду». Но принял меры, чтобы это противостояние не вылилось в вооружённое столкновение.

Разыгрывая «антимосковскую карту», он принял на Сечи самозваного «царевича Симеона». Но не переступил опасной черты и по требованию Москвы выдал того царскому правительству.

Атаману приходилось преодолевать гетманскую вражду, старшинские интриги, раздоры.
Приходилось  останавливать грабёж ими казацких низов и всего народа.
Приходилось с оружием  в руках отбивать нападения внешних врагов разных мастей и силы.
 
Когда после смерти Богдана Хмельницкого между старшиной вспыхнула жестокая борьба за гетманскую булаву, Иван Сирко тяжело переживал страдания Украины, которые возникли в результате этих междоусобиц.
Он прекрасно понимал, что этих гетманов судьба Украины и её народа абсолютно не волновала. Понимал, что в основе их  борьбы за власть лежали только их амбиции, честолюбие, эгоизм, корыстолюбие.

• Так, на совещании куренных атаманов в 1674 году Сирко сказал:
 «Теперь у нас четыре гетмана: Самойлович, Суховей, Ханенко, Дорошенко, да не от кого ниего хорошего нет, дома сидят и тоько между собой христианскую кровь проливают за гетманство, за имения, за мельницы».

• Алёна Михайловна Апанович пишет:
«Кошовий отаман І. Сірко рішуче виступав проти тих гетьманів, які йшли на угоду з іноземними зайдами заради утверждення своєї особистості, запрошували на рідну землю татарські і турецькі війська, що несли спустошення й неволю».


1. Против Выговского.


Иван Выговский стал одним из главных «героев» Руины. Стал человеком, который, по сути, и открыл эту страницу нашей истории.

Став гетманом, Выговский принёс присягу на верность московскому царю.
Он внешне проявлял к Москве полную лояльность. На самом же деле исподволь начал готовиться к осуществлению своих подлинных намерений. Эти намерения состояли в  отрыве от Москвы и создании вассальной по отношению к Польше Украины с польскими социальными порядками.
Желая иметь надёжные, подчинённые только ему части, Выговский усиленно формировал отряды наёмных войск (немцев, сербов). А, кроме того, вступил в тайные переговоры с татарами и Польшей.
Однако подобная переориентация не учитывала интересов других казацких группировок. Интересов не желавших возвращаться в «польское ярмо». Или  интересов тех, кто успел обогатиться за счёт московских подачек.
 Низы запорожцев, были крайне недовольны ориентацией И. Выговского исключительно на интересы старшин. Ведь он щедро раздавал им земельные владения и предоставлял различные льготы. Это привело к увеличению поборов и эксплуатации рядового казачества и крестьянства. Поэтому сечевики вообще не признавали его полномочий. Они нападали на соседние с Сечью полки, грабили старшин и зажиточных казаков.

Против курса Выговского на компромисс с Речью Посполитой выступили:

• кошевой атаман Запорожской Сечи Яков Барабаш,
• полтавский полковник Мартын Пушкарь,
• миргородский Степан Довгаль.

Иван Сирко, как и всё запорожское казачество,  также был недоволен пропольской политикой Ивана Выговского. Иван Дмитриевич считал, что союз гетмана с королём снова затянет Украину в польское ярмо. Иван Сирко не называл гетмана иначе как «собакой».
Вот почему вместе с Иваном Богуном Иван Сирко выступил с оружием в руках против Ивана Выговского. Против того, кто заключил в 1658 году позорное соглашение с Польшей в городе Гадяче. Атаман считал, что Выговский снова продал Украину ляхам.

К тому времени в Украине уже во всю бушевала гражданская война. И Сирко в этой войне поддерживал противников Выговского.
Именно с их с Богуном переходом к оппозиции дело Выговского стало безнадёжным. Хотя ему ещё и удалось выиграть Конотопскую битву…

• А. М. Апанович пишет об этом так:
«…Разом з легендарнім полковником Іваном Богуном він виступив на чолі козацько-селянського повстання проти Івана Виговського, який 8 вересня 1658 року уклав у Гадячі ганебну угоду з польскими панами. Не маючи підримки серед народу, Виговський покликав на допомогу ординців.
Іван Сірко тоді ж спрямував козаків проти спільників Виговського. Здійснюючи походи у Крим і Ногайські улуси, змушував хана пришвидшувати повернення його військ з україни до Криму, або виділяти частину орди для боротьби з козаками і дробити таким чином власни сили».

И первое, что Сирко сделал, это разгромил большой отряд крымских татар, что шли на помощь гетману. Случилось это где-то вблизи Умани.
Но он не ограничился расправой с этими татарами. А вдобавок ещё  разгромил и несколько отрядов «выговцев».
      
После поражения повстанцев под Полтавой и смерти Пушкаря запорожское войско под предводительством Ивана Сирко вышло из Сечи и присоединилось к российскому войску князя Ромодановского. Присоединилось для того, чтобы помочь ему подчинить левобережные украинские города.
 Разгромив  Ромны, Пирятин, Чернухи, Горошин и другие города, которые поддерживали Выговского, запорожцы вернулись в Сечь.

После Конотопской битвы запорожцы во главе с Иваном Сирко не дали Выговскому закрепить успех. Они осуществили серию вторжений в Крым и Ногайские кочевья. И этим кошевой Сирко окончательно погубил победоносную, но чрезвычайно шаткую антимосковскую - татарско-польско-украинскую - коалицию.

В августе 1659 года, Сирко с большим войском вышел из Сечи и на чайках проплыл из Запорожья вверх по Южному Бугу. Против Умани выбрался на сушу и разгромил там татарские улусы.
Затем снова сел на чайки, спустился к устью Южного Буга и разместился на большом острове Андриевском. Оттуда нападал на выговцев и татар.

Запорожцы, с Иваном Сирко во главе, ходили под турецкую крепость Аккерман (современный Белград-Днестровский).
 Ходили также  в ногайские улусы, которые кочевали вблизи Самарников.
Там атаман много люду уничтожил, немало невольников освободил, двух мурз и множество татар в плен взял.

Этот рейд парализовал действия хана Мухаммеда-Гирея IV, позванного гетманом Выговским и разорявшего украинские и русские земли. Татары вынуждены были покинуть Выговского и вернуться в свои кочевья.

• Послы Ивана Беспалого докладывали в Москве, что:
«…в Запорожье полковник Серко, собрался с Запорожаны, ходил воевать около Белаго города, и Ногайские улусы, которые кочевали близко Самаринки… и повоевав улусы, пошёл было к Киеву на помочь к боярину и воеводам к Василию Борисовичу Шереметеву; и Выговский де. Послышав то, послал было для перейму, чтоб Серка к Киеву не допустить, полковника своего Тимоша с войском…, а Серко того Тимоша со всем войском побил, и ушёл Тимош к Выговскому только сам третей».

Сирко, действительно, двинулся к Киеву на помощь боярину Василию Шереметеву.
А гетман Выговский выслал наперерез ему своего полковника Тимоша Носача и приказал не допустить Сирко в Киев. Гетман стремился не допустить объединения сил кальницкого полковника Сирко с армией московского воеводы В. Шереметева.
 Кошевой, узнав об этом, неожиданно напал на Тимоша со всем своим войском. И нанёс ему такое поражение, что тот едва успел с тремя соратниками убежать к Выговскому.

Тем временем началось восстание и на Правобережной Украине. Там его возглавил Иван Богун.
Иван Сирко с запорожцами двинулся на Правобережье и поддержал там движение против Выговского.
Гетман приказал казнить бунтовщиков - полковников Сирко и Богуна. Но его приказ не был выполнен…

 Именно возглавленный Иваном Сирко поход запорожских отрядов на Чигирин – гетманскую столицу – и привёл к окончательному падению Выговского (в сентябре 1659 года). 

«…А кошовому отаману приніс ще більшу славу борця за загальнонародну справу – Україна належить народові!»
(Дмитро Федоренко).

Сирко отобрал у Выговского все гетманские клейноды, захватив город Чигирин, а потом подался на Запорожье…

 
2. За Ю. Хмельницкого.


 Иван Сирко со своими казаками не только принудил Выговского отречься булавы, но и сделал всё возможное, чтобы она попала Юрию Хмельницкому.
Именно Сирко и Богун были главной силой, которая привела к власти следующего гетмана - Юрия Хмельницкого.
После смещения И. Выговского от гетманской власти на казацкой раде в Белой Церкви Юрия Хмельниченко снова провозгласили гетманом Украины. Среди главных советников новоизбранного гетмана был и кальницкий полковник И. Сирко.
Сирко присутствовал на Переяславской раде (9 октября 1659 года). Он на этот раз был среди сторонников заключения нового союза с Москвой – Переяславского договора.

Кстати, интересная деталь. Когда на казацком совете новоизбранный гетман подписался под присягой на верность царю, такие же подписи должны были поставить и казацкие старшины. Но хронисты свидетелствуют, что кальницкий полковник Сирко расписаться не смог, ибо не знал грамоты. За него это сделал сам Ю. Хмельницкий. В то время это было в порядке вещей. И многие подписывались или не своей рукой или под чужим именем. С точки зрения православия такая подпись была незаконной. И, таким образом, обличённые властьюдержавные мужи спасали свои души от ответственности.
Однако современные историки считают, что таким макаром полковник пытался уклониться от возможных обязательств перед московским правительством и оставить для себя возможности для свободы манёвра. Непосредственно об этом может свидетельствовать подпись Сирко на договоре с Польшей 1671 года, а также, наличие большого количества писем самого Сирко.

Московское же правительство, стремясь иметь союзника в лице популярного и влиятельного кальницкого полковника, отметил его царской наградой за верную службу. Царь «одарил» Сирко соболями на 300 рублей и пожаловал 200 рублей золотом.

В течение осени 1659-го и зимы 1660 года Сирко вместе с наказным гетманом М. Ханенко продолжил борьбу против Выговского. Принял участие в осаде Барского замка.

Весной 1660 года Сирко по приказу гетмана Ю. Хмельницкого вёл успешную борьбу с ордынцами – союзниками Выговского. Осуществил ряд походов на крымские и турецкие владения.
Запорожцы во главе с ним ходили морскими походами на турецкую крепость Очаков и Крым.
Сирко, по свидетельству игумена Трахтемировского монастыря Иосафа, «в Очакове посад высек и полон… взял».
У крепости Арслан казаки также захватили большой плен.
После чего запорожцы благополучно вернулись на Сечь. Ну а пленных татар продавали затем в украинских городах.


3. Против Ю. Хмельницкого и Я. Сомко.


Во время Чудновской кампании (сентябрь - октябрь 1660 года) Сирко узнал об измене Ю. Хмельницкого русскому царю. Гетман тогда заключил новый союз с Польшей – Слободищенский трактат.
 И Иван Дмитриевич порвал с гетманом вяческие отношения и оставил его.
После Слободищенского договора власть Юрия Хмельницкого отказался признавать и его дядя, наказной гетман Аким Сомко. Он контролировал тогда почти всю территорию Левобережной Украины. Сомко и дальше действовал согласно Переяславскому договору 1659 года.

        В сложившейся ситуации Иван Сирко отказался поддерживать и одного, и второго. Плюнул на обоих гетманов и ушёл на Чертомлыкскую Сечь.
Оттуда и дальше нападал на Речь Посполитую и её союзника - Крымское ханство.
Причина этого поступка Сирко заключается в том, что он не мог, и не хотел  воспринять их социальную политику. Политику, направленную на укрепление позиций старшины. И никак не мог примириться с усилением зависимости Украины от Польши и России. Тем более, с расколом Украины на две части по Днепру.

Что до запорожцев, то они во главе с И. Брюховецким и И. Сирко переходят в активную оппозицию к гетману Ю. Хмельницкому. Она проявилась, прежде всего, в боевых действиях против татар.
В течение 1661 года Иван Дмитриевич успешно оказывает сопротивление ордынцам.

В начале 1661 года Сирко напал на крымские улусы. В ходе одной стычки ему даже удалось захватить 16 000 ханских коней.

Интересно, что эту новость польскому королю сообщил 7 марта 1661 года покоевый короля Иван Мазепа - будущий гетман Украины…

 С осени 1661 года запорожцы отаборились кошем ниже Сечи. И оттуда делали постоянные вылазки против врага.

Крымский хан, обращаясь к королю Яну Казимиру 28 марта 1662 года, жаловался на Сирко. Мол, тот прибыл на Правобережье с несколькими сотнями верховых и принялся «бунтовать» простонародье, которое «к нему сильно льнёт».

      Эти действия «казацкого батько» ослабили позицию Ю. Хмельницкого в Правобережной Украине.

В условиях борьбы за власть, Сирко не выявился сторонником и нового претендента на гетманство – наказного гетмана Левобережной Украины Якима Сомко. Он обвинял последнего, как  и его племянника Юрася Хмельниченко, в развязывании ими усобиц.
 Об остроте конфликта свидетельствует тот факт, что наказной гетман даже издал универсал, обрекая Сирко мало не на смертную казнь. 
Казацкий полковник, в свою очередь,  тоже не остался в долгу.

• Как сообщает летописец С. Величко, в своих письмах к зачинателям гражданской войны (март 1662 года) Сирко угрожал смещением с гетманства:
«Господь допоможе війську об єднатися, і повстане чорна рада військова», «можемо взяти тебе й… викинути з гетьманства, як непотрібну п’явку з верші».

И, надо сказать, эта угроза была небезосновательная. Именно в это время на Сечи активизировал свои действия Иван Брюховецкий, который стал кошевым атаманом. Он выступил как противник старшины. Умело играл на запорожском честолюбии, доказывая первенство Сечи перед Чигирином - столицей Гетманщины и т.п.
Такие расположения духа приобрели большое распространение и на Сечи, и в Левобережной Украине. Планы Брюховецкого были близки Сирко.
И он поддержал в борьбе за власть на Левобережной Украине 1663 года домогательство Ивана Брюховецкого на гетманскую булаву.
Именно поддержка признанного и авторитетного казацкого вожака сыграла большую роль в утверждении Ивана Брюховецкого как гетмана.

Некоторые современные историки обвиняют Сирко за этот поступок. Говорят об «отсутствии стратегического мышления, склонности к резким политическим поворотам, даже в политической наивности».
С высоты XXI века легко, конечно, судить…

В итоге, на Чёрной раде в Нежине в июне 1663 года Брюховецкий был провозглашен гетманом Левобережной Украины.
Однако в отличие от Сирко, который был искренен в своих демократических убеждениях, Брюховецький оказался политическим демагогом.
Именно он первым в Украине получил «из царской ласки» боярский титул и положил начало переходу части казацкой старшины в дворян Русского государства. Вместо отстаивания от захватнических намерений русского правительства хотя бы той автономии, которая была установлена в 1659 году, не говоря уже о статусе Украины на основе договора 1654 года, он стал, в сущности, торговать независимостью Украины.

        Настоящую свою суть Брюховецкий впервые показал только в 1665 году. Тогда он посетил Москву. Это был первый в истории Украины гетманский визит в столицу Российского государства. И подписал, так называемые, Московские статьи - новый неравноправный российско-украинский договор. Перед этим Брюховецкий ещё имел доверие части населения Украины. В частности и Сирка…

 Можно вспомнить, к примеру, как казацкий предводитель оказал этому гетману помощь в тяжёлое для того время. Тогда, когда Речь Посполитая сделала последнюю значительную попытку возобновить свое господство на Левобережной Украине.

Было это в 1663-1664 годах.

Это было очень сложное и противоречивое время. Время обострения борьбы между гетманами за власть в Украине. Время постоянных опустошительных вторжений на её земли польских и татарских правителей. При таких обстоятельствах от кошевого атамана требовались талант политического деятеля, принципиальность, опыт, глубокое понимание военно-стратегической ситуации, способность делать сответствующий выбор.
 
Как отмечают современные исследователи, политическими приоритетами Ивана Сирко в данных условиях стают:

• Во-первых, противостояние турецко-татарской экспанции на украинские земли.
• Во-вторых, сохранение нерушимости вольностей Запорожья.


4. Против П. Тетери, поляков и татар.


На Правобережье в январе 1663 года новым гетманом стал ориентированный на Польшу лицемерный честолюбец Павло Тетеря.
Избрание Брюховецкого гетманом Левобережной Украины подтолкнуло польского короля Яна Казимира начать активные действия.
Он сам лично возглавил поход объединённой 100-тысячной польско-украинской армии на Левобережную Украину (осень 1663 – зима 1664 годов).
Сам король двинулся на Сиверщину, а правобережный гетман Тетеря – на Полтавщину.
В походе этом принимали участие и ордынцы.

 Именно тогда Сирко собрал войско. И в конце сентября  1663 года объединился с отрядом русских служилых людей (драгуны и донские казаки) во главе с Григорием Косаговым. Они совместно осуществили успешный поход против татар в Приднестровье.
Как сказано в донесении в Москву, «выжгли они ханские сёла, много в них побили армян и волохов».
 После этого запорожцы вернулись в Чертомлык.

2 октября Иван Сирко вместе с отрядом Косагова двинулся на Перекоп.
Через 9 дней они достигли его. Разделив войско на два отряда, атаман с пешими казаками и русскими драгунами сам бросился на Перекоп с крымской. А Косагову велел подойти к нему с российской стороны. Расчёт атамана оправдался лишь наполовину. Удачно действовали лишь казаки, которые захватили крепость – «большой каменный город». Драгуны же не сумели взять цитадели – «малого города» и потеряли 9 человек убитыми. Затем и те и другие, объединившись, подожгли большой город, захватили в плен несколько татар с жёнами и детьми. Правда, во время пира по случаю победы казаки выпили лишнего и всех пленных перебили, не пощадив никого.
 После этого, отбиваясь от Нуреддин-султана, Сирко 16 октября 1663 года благополучно вернулся на Сечь.

6 декабря 1663 года Сирко вместе с Косаговым с небольшим отрядом (90 запорожцев, 30 донцов и 60 калмыков) снова подался на Перекоп.
 Дойдя до берегов Чёрного моря, Сирко начал жечь татарские сёла и освобождать христианских невольников. Но тут на казаков напала перекопская орда - тысяча всадников Карач-бея. И они отступили к речке Колончак. Там запорожцы снова вступили в бой с татарами и вдребезги их разбили. Оставшихся в живых татар погнали к Перекопу. Вырубив около тысячи мусульман, в их числе был и Карач-бей, и освободив многих невольников-христиан из плена, Сирко с Косаговым вернулись на Сечь.

 В начале января 1664 года Сирко пошёл на Буг и Днестр. Пошёл для того, чтобы не дать татарам прийти на помощь полякам.
Выше Тягина Сирко разрушил несколько турецких поселений, побил много басурман и взял большую добычу.

        В походах на Крым 1663—1664 гг. Сирко освободил из неволи десятки тысяч христианских пленников, чем завоевал большой авторитет среди сечевиков.

        Стоит отметить, что Сирко был первым казацким атаманом, который привлёк к общей борьбе против Османской империи некрещёных калмыков - вассалов московского царя.
Ещё в 1661 году он вместе с ними ходил на Крым и взял Перекоп. До царя доходили вести, что калмыки с охотой воевали под началом «запорожского гетмана». И они очень высоко ценили его полководческий талант.
Показательны слова калмыков о том, что они «служить с Сирко рады, а с иными полковниками ни с кем служить не хотят».

• О последствиях этих походов А. М. Апанович пишет:
«Це паралізувало головні орди кримського хана і унеможливило його вихід з півострова та обєднання з польским військом».

И, действительно, такие действия Ивана Сирко помешали крымскому хану оказать помощь польскому войску, которое вторглось на Левобережье. Польский король напрасно весь декабрь ожидал помощи татар…

 Ян Казимир прилагал все усилия для того, чтобы привлечь на свою сторону авторитетного казацкого ватажка, популярность которого всё более росла. Ивана Сирко даже начали серьёзно рассматривать как претендента на гетманскую булаву. Король послал ему из Шаргорода 300 золотых червонцев и золотую цепь. Но отважный казацкий рыцарь, естественно, отказался от этого знака королевского внимания.

Однако татары татарами, а на Украине в ту пору не на шутку разгорелась бойня за гетманскую булаву между Брюховецким и Тетерей.

Ивану Сирко не нравилось, что Тетеря в своей политике ориентировался на Польшу.  Поэтому, когда претендент на булаву прислал к нему гонцов с письмом, кошевой посадил их в холодную. А письмо передал Брюховецкому, державшемуся русского царя.

С февраля 1664 года на Правобережье разгорелось народное восстание против господства Речи Посполитой и её прислужника и ставленника – Павла Тетери.

• О его масштабах писал сам Павло Тетеря:
 «Ніде ми не зустрічаємо ворога в чистому полі, але він розсіяний помістечках і містах, і настільки уперто тримається… що нам доводиться хібащо приступом брати кожне з них…»

Сирко пошёл вдоль Буга на украинские города – охваченное восстанием Правобережье.

«Сірко з кількома сотнями кінних свавільників, вийшовши з Дніпра, увійшов до україни, бунтуючи поспільство, до котрого маса людей горнеться», - так описывал события крымский хан Мухаммед-Гирей IV.

Польский военачальник С. Маховский в письме от 26 февраля 1664 года писал, что Сирко уже несколько раз воевал под Перекопом и Очаковом, с тревогой упоминал о народном восстании против господ - «державцев» на Брацлавщине и его связи с Сирковыми действиями.

 Жители Брацлава, Кальника, Могилёва, Рашкова и Умани, узнав о приближении Сирко, начали бить ляхов и жидов. Они открыто заявили о своей поддержке атамана и московского царя.
Из всех заднепровских городов не поддались Сирко лишь Чигирин и Белая Церковь.

«Основна бойова сила цього повстання – селянство, козаки, міське населення. А його душею став Іван Сірко, чиї відозви до народу також зробили свою справу. Козаки і селяни до приходу запорожців самі створювали загони і нищили шляхту. Одне за одним повставали українські міста і села, відмовлялися визнавати владу польської шляхти. До запорозьких загонів Івана Сірка, що билися під Тягином, то на Брацлавщині й Уманщині, вливалися нові сили, на які мусили зважати не тільки Польща, а й Туреччина і Крим. Вже 1 березня 1664 року на території від Дністра до Дніпра владу Речи Посполитої було ліквідовано. Поход королівських військ на Лівобережну Україну закінчівся цілковитим провалом».
 (А. М. Апанович).

Сирко со своим низовым рыцарством в тылу поляков громил польские обозы и гарнизоны, верные гетману Тетере.
Обо всём этом он впоследствии доложил лично царю. Письмом. А докладывать действительно было о чём.

•   Вот, к примеру, что он писал царю Алексею Михайловичу в мае 1664 году:
«Исполняя с Войском Запорожским службу вашему царскому пресветлому величеству, я, Иван Серко, месяца января 8 числа, пошёл на две реки, Буг и Днестр, где Божиею милостью и предстательством Пресвятой Богородицы и вашего великого государя счастьем, напав на турецкие селения выше Тягина города, побил много бусурман и великую добычу взял. Оборотясь же из-под турецкого города Тягина, пошёл под черкасские города. Услыша же о моём, Ивана Сирка, приходе, горожане сами начали сечь и рубить жидов и поляков, а все полки и посполитые, претерпевшие столько бед, неволю и мучения, начали сдаваться. Чрез нас, Ивана Серка, обращена вновь к вашему царскому величеству вся Малая Россия, города над Бугом и за Бугом, а именно: Брацлавский и Кальницкий полки, Могилёв, Рашков, Уманский повет, до самого Днепра и Днестра; безвинные люди обещались своими душами держаться под крепкою рукою вашего царского пресветлого величества до тех пор, пока души их будут в телах…»

В апреле 1664 года у городка Крылова Сирко соединился с Косаговым и наказным кошевым Сашкой Туровцем. И они общими усилиями начали истреблять сторонников Польши и Тетери.

 7 апреля у Бужина Сирко столкнулся с 2-тысячным отрядом всадников польского полковника Стефана Чарнецкого.
Это был самый жестокий каратель украинского народа. Это он раскопал Богдана Хмельницкого и его сына могилы, сжёг кости, а пепел пустил по ветру. А также - захватил хутор Субботов. Его, за то, что он одевался в тигровую или леопардовую шкуру, казаки с ненавистью называли «рябою собакою».
Произошёл ожесточённый бой. В результате поляки недосчитались многих своих воинов.
После этого Сирко поднялся  выше по Днепру и вошёл в город Черкассы. Вслед за ним сюда подошёл Чарнецкий.
С 7 по 13 апреля он осаждал город, после чего вынужден был отступить.
А Сирко выйдя из Черкасс направился на Смилу. Тут на него напали Чарнецкий вместе с Тетерей и татарами.
 В Капустиной долине произошёл бой, который завершился победой Сирко. Поляки и татары понесли большие потери. Но радость разгрома самого лютого врага казачества была омрачена: в битве погиб родной брат атамана.
Из Смилы Сирко с Касоговым повернули назад к Каменке.

Позже, в июне под Городищем (в 25 вёрстах от Корсуни) Сирко напал на татар, которые ехали от Чарнецкого. И разгромил их в пух и прах.

После этого он свернул на Медведевку и прибыл в Чигирин. Там забрал обоз с кладом Тетери - тот пытался забрать сокровища с собой в Польшу. А оттуда вместе с Касоговым подался на Умань. Там встретил татар и разбил их.
В Брацлаве Сирко также захватил деньги и серебро Тетери.
Потом соединился с надднестрянскими полковниками, которые объявили себя подданными московского царя, и повернул назад на Корсунь. Там стоял Чарнецкий. Но до битвы дело не дошло. Потому как Чарнецкий, не отваживаясь схватиться с Сирко, отступил к Брацлаву.

Летом 1664 года на Правобережье вспыхнуло новое восстание, которое возглавил Сулимка. Оно было направлено против Польши и её союзника Павла Тетери. Руководитель восстания послал своего казака Фёдора с Балабановки к Сирко, прося помощи и называя кошевого атамана «братом», но тот якобы отказал.
 Здесь следует отметить, что Сулимка обратился слишком поздно, и вдобавок не согласовал предварительно, когда начинать восстание.
Из-за этого кошевой атаман не смог своевременно подойти к Торговице и ограничил свои действия районом Городища и Умани.

Свидетельство гетмана Петра Дорошенко, который правил в 1665- 1676 годах, указывает на то, что Сирко принимал наиактивнейшее участие в антипольском восстании 1664 года. И что вместе с Сулимкою они «страшную войну начали в Украине».

 Пишет об участии Сирко в этом восстании и мемуарист Ефим Ерлич.

Сирко спустился в Торговицю.
Дальше вместе с калмыками пошёл в Белгородчину на Буджак, разгромил там несколько татарских поселений и повернулся назад. Под городом  Гараджином на него напал польский полковник Маховский. После боя с ним Сирко пошёл на Запорожье.
И тогда же, из-за возникших у него разногласий с Левобережным гетманом Брюховецким, Иван Сирко вынужден вернуться на Слобожанщину, где в 1665 году избирается харьковским полковником.
Здесь он основывает хутор Сиркивку (сегодня он находится в районе города Мерефы) и слободу Артёмовку. По разным сведениям известно, что в Мерефе у Ивана Сирко были: жена - Софья, двое сыновей, две дочери, дом, своя мельница, большое количество скота и коней.

Лишь в начале августа 1665 года Сирко вернулся на Сечь. И оттуда снова  ходил на татар.
В течение 1665 – 1666 годов Сирко время от времени тревожил своими наскоками крымских татар.
Так, источники сообщают о том, что харьковский полковник Сирко разгромил татар под Балаклеей и освободил пленных, осуществив совместный с калмыками поход.
Ходил походами на Перекоп и Очаков.


5. Протв П. Дорошенко и татар.


В январе 1667 года Сирко побывал во Львове.
Там он заявил, что не признаёт Петра  Дорошенко гетманом. И что готов со своими казаками совершить диверсию против Крыма, чтобы сдержать Дорошенковых сообщников - татар.
Было это в октябре 1667 года, во время Подгаецкой кампании.
Тогда польского короля Яна Собесского у Подгайцев обложили казаки Дорошенко, татары Калги-султана Керим-Гирея и янычары. Полковник Сирко собрал большой отряд казаков и повёл его на Крым.
Тогда татары, по словам летописца, как собаки, что съели объедки, поспешно заключили перемирие с Яном Собесским и бросились на Крым.

• Мотивы своего похода кошевой, по свидетельствам современников, объяснял так:
«Я ляхів не бороню, цих тяжких нам панив і гнобителів наших вольностей, одначе з двох лих я вибираю одне, менше, і за головного ворога вважаю того, хто забирає наше життя і кров, а не того, хто упоминається у нас про дивність і доходи. Орда вогнем і мечем воює, вона наповняє свої пустині нашими жінками і дітьми, і подивіться, скільки татари знищили або запродали з козацького народу на галери! З ними треба воювати, Сам Бог каже наступати на тих ворогів Христового імені, щоб помститись за кривди, за потоптане імя Христове, за спалені або спрофановані церкви Божі. Ідіть за мною, я поведу вас. Тепер саме час, коли нема кому боронити Крим, можете за все помститися!»

Сирко ударил на Перекоп. Здесь, под Перекопом Сирко в битве, которая длилась три дня и три ночи, наголову разгромил хана.
Как писал летописец Самовидец:
«Казаки орду сломали, и вынужден был хан уступить».
И, потому, ни одна сила в Крыму, остановить его уже не могла.
Взяв Перекопскую крепость, запорожцы двинулись вглубь Крыма. Поход был настолько удачным, что казаки прошли через весь полуостров. И дошли вплоть до Кафы (Феодосии). Они вызвали такую панику, что сам хан бежал из Крыма за море.
Захватив большое количество пленных, и освободив около двух тысяч татарских пленников – украинцев, русских, белорусов,  запорожцы под предводительством Сирко с большой добычей вернулись домой.

 Рассказывали, что после того, как «Сирко напав на Татарську землю, вчинив значну шкоду, набив, набрав, натовк, струснув ними, причесав чуприну круку», в Крыму остались только «пси та коти».

«Похазяйнувавши в Криму, як хотіли, визволивши з неволі кілька тисяч земляків та захопивши здобич, запорожці щасливо вернулися на Січ»
 (А. Кащенко).

За этот крымский поход Сирко получил от царя похвальную грамоту.

После походов 1667 года Сирко двинулся на Слобожанщину, где провёл зиму с семьёй в слободе Артёмовке. Тут жила его жена Софья с сыновьями Петром и Романом и двумя дочками.


6. Участие в восстании крестьян и казаков на Слобожанщине.


В 1667 году, как известно, было заключено соглашение между Россией и Польшей -  Андрусовский мир.
Вследствие его формально закреплялось разделение Украины между ними ради борьбы с Османской империей.
После этого  внутриполитическая ситуация на Украине значительно обострилась.
Сознавая это, Брюховецкий налаживает связи с Дорошенко, надеясь в случае восстания сохранить гетманскую булаву.
В начале 1668 года это гетман Иван  Брюховецкий выступил против русского царя и начал убивать представителей России на территории Гетманщины – стрельцов, воевод, послов.
Вспыхнуло антимосковское восстание на Левобережной Украине.
 Часть гетманских людей вторглось на территорию Слободского края.
Сам Брюховецкий 24 февраля 1668 года прислал из Гадяча призывные универсалы и на Слобожанщину, в частности в Мерефу.

Сирко, следует отметить, не имел никакой благосклонности и не испытывал никакой симпатии к Брюховецкому. По мере того, как левобережный гетман становился, по словам Тараса Шевченко, «грязью Москвы», Сирко всё больше отдалялся от него. И фактически разорвал отношения с ним ещё в 1664 году.
Уже то, что по возвращении из похода 1664 года Сирко осел не на Левобережной Украине, в тогдашней Гетманщине, находившейся под контролем Брюховецкого, а на Слобожанщине, красноречиво свидетельствует об этом.
Тем не менее, когда и сюда поступили призывные универсалы Брюховецкого, Сирко поднял на Слобожанщине восстание.
Во время этих событий он заручился поддержкой донских казаков. А со Степаном Тимофеевичем  Разиным вёл переписку и поддерживал Крестьянскую войну под его руководством.

Драматические события 1668 года в Харьковском слободском полку начались 4 марта. Тогда часть казаков полка, по своему легкомыслию, поддавшись наговорам и соблазнительным обещаниям, присоединились к антирусскому восстанию. Винить их в этом тем более трудно, что во главе изменивших царю харьковских казаков стала такая известная личность, как Иван Сирко.
 В нём все видели героя, заклятого врага поляков и татар, громившего неоднократно даже самый Крым.
К тому же личность эта занимала такой видный пост, как кошевого атамана сечевиков, которых остальные казаки ставили себе обыкновенно в идеал и всегда подражали им.
Сирко притом был до этого времени постоянно верен царю. А в 1664 году даже остерегал его, говоря, что он Брюховецкому не верит, что с ним соединиться, поэтому, не хочет.
И к тому же безупречно вёл себя он и во время смут гетманов Выговского и Тетери.
 Можно ли после этого винить казаков, которые увлеклись такой личностью!
Восставшие казаки начали с того, что поубивали воевод и русских служилых людей.

Однако на сторону Сирко пристали лишь казаки  Змиева, Валок и Цареборисова. Казаки Красного Кута, Ольшан и Маяков поддержали бунт только поначалу. Но увидев, что Брюховецкий и Сирко привели в их землю разгулявшуюся чернь и татарские банды, попросили повинную. И сразу же получили её у царя.
В это время захватчики с Украины (надо называть вещи своими именами) начинают разорять земли Слобожанщины.
Они опустошили Бабаи «всё без остатку» и Недригайловский храм. Были разорены сёла Васищево и Шубино.
 В уездах Чугуевском и Харьковском бунтовшики эти произвели большие опустошения, жгли сёла, деревни и хлеб. Жителей же, которые отказывались приставать к ним, убивали или брали в плен, уподобляясь татарам.
Сам же Сирко вместе с казаками двинулся из Змиева на Харьков.   Он хотел поднять тамошних жителей против московских бояр и воевод.  11 марта он подошёл к стенам города. Но харьковцы отказались действовать заодно с Сирко. Тогда он силой решил заставить их это сделать. Только у него ничего не вышло. В ответ храбрые защитники города открыли огонь из крепостной артиллерии. Огонь вёлся настоько активно, что от перегрева даже разорвало одну пушку. Заполучить Харьков Ивану Дмитриевичу так и не удалось.
После этого, ничего не сумев добиться, Сирко был вынужден оставить Харьков. Он повернул на юг, перешёл с войском реку Уды и ушёл с территороии Слобожанщины.

Хотел бы отметить, что пребывание повстанцев в Слобожанщине было отнюдь не миролюбивым. Татары и украинские казаки быстро начали грабить и разорять подконтрольные им города.
Сам Сирко вместе с казаками в апреле месяце опустошил село Борове, в мае разграбил слободы Колонтаев и Мартову.
Змиев был сожжён Иваном Сирко. Сгорел храм Покрова Богородицы. А харьковский сотник Григорий Захаржевский, известный как Донец-Захаржевский, сумел вывезти лишь артиллерию из разрушенной крепости Змиева, наведя хоть какой-то порядок в разорённом городке.
 Присланные на помощь сторонникам Москвы Сумской и Острогожский полки слободских казаков помогли навести порядок в Цареборисове.
После этого Сирко немедленно подался за Днепр к Петру Дорошенко. Он провозгласил себя сторонником Дорошенко и противником русского царя.
От Дорошенко Сирко вернулся на Сечь. Собрал там войско и ходил вместе с ним против воевод и бояр.
Сирко повезло. Он добыл несколько побед над царскими войсками под Ахтыркой, Харьковом, а в дальнейшем и под Полтавой.

«Приходив же він і обєднувався з містами, в яких живуть козаки, для того, щоб воєводи над нашими (українськими) людьми не були, а замість них, за старим українським звичаєм, поставлені були полковники, сотники та війти».

Тем временем в Опошне объединились войска Дорошенко и Брюховецкого.
 Затем казаки сняли Брюховецкого с гетманского правления, а потом убили. Так что тот дорого поплатился за свою измену Москве.
Ну а Дорошенко становится единоличным гетманом всей «единой Украины».  А Сирко поддерживает его действия.
 Гетман Дорошенко, будучи турецким ставленником, направляет на Слобожанщину татарские орды с целью привести край к покорности.

В конце июня татарские и полтавские казаки по приказу Дорошенко явились в земли слободских казаков. Они, разоряя и сжигая всё на своём пути, дошли до Чугуева. Здесь 30 июня 1668 года произошла битва. Битва между дорошенковцами и союзными войсками русских поселенцев белгородского воеводы и харьковских слободских казаков под командованием полковника Фёдора Репко. В этом сражении дорошенковцы были разбиты. И харьковчане освободили свою землю от врага. Правда, полтавские казаки под началом Кульбицкого в отместку разорили и опустошили  Мерефу, Васищево и чугуевские сёла, чему Репко не успел помешать.

16 октября 1668 года предатели решили нанести удар в сердце Слобожанщины. В тот день группа заговорщиков зверски убили в собственном доме верного царю харьковского полковника Репка и сотника Константина Фёдорова.
Однако провокация не удалась – население не поддержало восстание. А ситуацию в городе быстро взял под контроль сотник Донец-Захаржевский, подавивший заговор.

В благодарность за верность русский царь Алексей Михайлович отменил введённые в 1665 году налоги для слободских полков и простил все долги казакам. Русский воевода Ромодановский похлопотал о приобретении церковной утвари для разграбленных украинскими захватчиками храмов.

 Этот эпизод истории Харькова вы не прочитаете ни в одном справочнике, ни в одной монографии, написанной современными украинскими историками.
Ещё бы. Ведь эти события разрывают по швам теорию единства украинских земель.
Ведь ещё 350 лет назад жители Приднепровья подымали бессмысленные бунты, начинали братоубийственные войны, склонны были к хаосу и беспределу.
 Жители же Слобожанщины всегда были законопослушными людьми. Они  тянулись к России, служили русскому царю и поддерживали с русским народом мирные, братские отношения.

И 350 лет назад это тоже было причиной непримиримых конфликтов с Украиной. Точно так же бесстыдно разорявшей земли своих соплеменников, как это делают сегодня на Донбассе (ДНР и ЛНР) украинские власти и их вооружённые силы...
История повторяется, история циклична. И, самое главное. История никого и ничему не учит...

Вернёмся к нашему герою.
Хорошо поразмышляв над своим положением, Сирко отказался от славы повстанческого вожака и опять очутился на Сечи.

 И с того времени борьба против Османской империи, Крымского ханства, Ногайских орд целиком поглощает его и приносит ему бессмертную славу.

Осенью 1668 года Сирко с калмыками, донскими и запорожскими казаками четырежды ходил на Крым.
 Во время второго похода в октябре он дошёл аж до Кафы (Феодосии) - наибольшего турецкого порта в Северном Причерноморье. А его сподвижник - кошевой атаман Иван Рог - к Арабата - татарской крепости на юге Арабатской стрелки. Сирко от Кафы зашёл на Ширимбеевские улусы. Там опустошил несколько сёл, побил много татар и освободил 2 тысячи русских невольников.
Во время третьего похода уничтожил около 3 тысяч татар и почти 500 в плен взял.
Во время 4-го похода ходил на Бахчисарай.


7.  Против Суховея.


А на Сечи к этому времени уже избрали своего гетмана. Сделано это было по подсказке крымского хана. Тот желал иметь на Сечи своего союзника. Такого союзника, вместе с которым мог бы выступать против гетманов Левобережной и Правобережной Украины, и в то же время, против россиян.
Этим гетманом, ориентировавшимся на Крым,  стал Пётр Суховей (Суховеенко).
 Этот крымский ставленник считал, что только он является настоящим, законным гетманом. Другие же должны сложить свои обязанности и отдать ему свои булавы.
Однако ни Дорошенко, ни Многогрешного такое положение вещей, ясное дело, не устраивало.
Была нужна сила, которая бы преодолела Суховея. И она нашлась. В лице полковника Ивана Сирко.
Дорошенко нашёл общий язык с конкурентом Суховея за лидерство на Запорожье Иваном Сирко. Поблизости от Кодака «казацкий батько» встретился с Петром Дорошенко и вёл с ним переговоры об совместных действиях. Они завершились образованием их союза.
Вместе они уничтожали население Правобережья.
К концу лета Петру Дорошенко с помощью Ивана Сирко, удалось разбить отряды Суховея и союзных ему татар.
Всю осень и часть зимы 1668 года Суховей водил предоставленные ему крымским ханом войска на украинские земли. Но вместе с Сирко Дорошенко наконец разгромил их. Суховей сбежал с татарами в Крым.
В битве под Вильхивцем (Ольховцем) неподалёку от Канева 26 января 1669 года Сирко наголову разгромил войска и гетмана его «ханского величества» Суховея, и крымского хана Батирчи.
Сам претендент на булаву чуть не попал в плен. И еле спасся вместе с несколькими своими товарищами. На поле боя осталось 4 тысячи ордынцев. Почти все казаки-запорожцы оставили Суховея и перешли на сторону Сирко.


8. Против Дорошенко.


Но миновало совсем немного времени, и мы уже видим Сирко в составе войска, обновлённого, ясное дело, Петра Суховея!
 Теперь Сирко уже его признаёт за гетмана. И берёт в осаду Чигирин, чтобы отобрать булаву от Дорошенко. Потому как тот в марте 1669 года в Корсуне «турецькому султану присягу вчинив».

Союз Дорошенко с Турцией часть населения Украины не восприняла. И вскоре в Умани был провозглашён полковник Михаил Ханенко новым гетманом Правобережной Украины. Он заявил об ориентации на Польшу.
Не воспринял этого союза с Портой и Сирко. Он решил воспользоваться, по крайней мере, одним, в самом деле, положительным моментом Андрусовского перемирия. То есть, возможностью объединить силы христианских государств в борьбе против агрессии Османской империи.

       Поскольку, Сечь с 1667 года находилась под формальным протекторатом русского и польского монархов, то Сирко умело сыграл на двух струнах, добиваясь материальной и финансовой помощи для Сечи от обоих государств.
       Сирко проявил себя замечательным дипломатом, возобновив за короткое время связи с Речью Посполитой, которая и дальше удерживала под своей властью значительную часть Правобережной Украины.
Так что, из двух бед приходилось выбирать меньшую...
В своих связях с Речью Посполитой он опирался не так на короля Михаила Вишневецкого (1669-1674 гг.), как  на великого коронного гетмана Яна Собеского.  Тот высоко ценил борьбу казаков с Османской империей.
 Из тактических соображений Сирко поддерживал результаты Острожской комиссии, на которой были выработаны условия относительно статуса Правобережной Украины в составе Речи Посполитой.
Конечно, речь шла о той части казаков, которая выдвинула в гетманы Михаила Ханенко. Чтобы закрепить союз, король Михаил Вишневецкий передал Ханенковым представителям клейноды, в частности булаву и флаг.
Не только гетман, а и сам Сирко от лица низовцев посылал в Варшаву послов…

Весной 1669 года татары совершили нападение на украинские земли. Тогда  им отомстили казаки во главе с Сирко и полковниками О. Гоголем и Г. Щербиной. Они ходили в успешный поход на Очаков. Сожгли город и взяли в плен множество басурман и большую добычу.


9. За Дорошенко.


Осенью 1669 года состоялась битва под Стеблевым между Дорошенко с одной стороны и Ханенко, Юрием Хмельницким, Петром Суховеем и крымскими татарами с другой.
В критический для Дорошенко момент к нему на помощь пришёл И. Сирко со своими запорожцами и белгородской ордой.
Удар Сирко был такой мощный и нагнал на татар такой страх, что те бросились врассыпную. А за ними побежали Суховей и Ханенко со своими сторонниками. Это  дало возможность Дорошенко одержать блестящую победу.



10.  С Ханенко против Дорошенко и татар.


Чтобы как-то отвлечься от междоусобной борьбы гетманов и чваров претендентов на булаву, Сирко снова обращает свой взор на татар и турок.
И вот, в июне 1670 года полковник Сирко собрал казацкий корпус и отправился в поход на Очаков.
Почему именно туда?
 Да потому что надоело смотреть, как там до сих пор хозяйничают турки с татарами, а к ним ещё впридачу и отряд валахов, союзников Стамбула, присоединился.
Самой крепости, то есть цитадели Очакова, Сирко не штурмовал. Но сам город захватил. Разорил, сжёг. Ну а всех, кто пытался помешать этому - турков, татар и валахов, - перебил или пленил. Успех был полным. Сирко напомнил Стамбулу с Бахчисараем, что даже когда украинцы «бьют свой своего, чтоб чужой духу боялся», это ещё не означает, что турки и татары могут чувствовать себя спокойно на извечных украинских землях.

       Следует отметить чрезвычайно большуя роль Сирко в распространении власти Ханенко на значительной территории Правобережья.

• В письме от 1 октября 1671 года один шляхтич писал:
«Теперь так тянутся к Сирку, как было за Хмельницкого, когда все к нему тянулись. Одновременно кошевой атаман громил ногайские орды под Белгородом. В своем письме от 23 декабря 1671 года король Михаил Вишневецкий благодарил Сирка за это и выражал надежду, что он и дальше будет воевать против басурманов, «чтобы Украина, золотой край, цвела в полном мире».

        Уверенно контролируя Побужье, Сирко с Ханенком осуществили ряд важных походов против ордынцев.

В декабре 1770 года Сирко вместе с Ханенко успешно воевал против крымчаков.
После этого Сирко подступил к Тростянцям, где уже неделю польско-украинский гарнизон во главе с сотником Королем оборонялся от дорошенковцев. Приход Сирко помог осаждённым.
Дорошенко под покровом ночи пытался тайком отступить. Но на рассвете это было замечено, и Сирко кинулся вдогонку и нанёс беглецам потери.
В январе 1671 года турки вместе с казаками гетмана Дорошенко готовились к новому походу против поляков.
Казацкие полки во главе с гетманом Ханенко и Сирко подготовили 3 тысячи чаек для морского похода, чем сорвали планы турок.

Весной 1671 года Сирко напал на ордынские становища, добыв над ними блестящую победу. Этим он сорвал планы татар, которые должны были поддержать Дорошенко.

В сентябре 1671 года Сирко вместе с Ханенко пошёл на Бендеры. Они вместе захватили Белгород, Тягину и около десяток сёл, нанеся очень большой вред ногайским улусам в Буджаке.
 И тогда же Сирко с Ханенко напали на переправах на орду крымского хана, который спешил на помощь Дорошенко. После трёхдневной битвы, они добились того, чтобы хан пошёл воевать против Дорошенко.

20 октября призошла битва под Кальником. С одной стороны выступили Дорошенко и ордынцы. С другой Ханенко и Сирко с поляками. После победы, Сирко по решению коронного гетмана Яна Собесского пошёл к Ладыжину, «до своїх квартир».

В декабре 1671 года Сирко осуществил успешный поход против белгородской орды.
Помог он Ханенко в бою у Тростянецкого замка одержать победу над Дорошенко и ордынцами.

В 1671 году Сирко возглавил антифеодальное и освободительное движение на Правобережной Украине. И тогда  к нему массами шли простые люди. Очевидец тех событий писал:
«Тепер так тягнуться до Сірка, як було за Хмельницького, коли всі до нього тягнулися, і міста піддаються йому».
Лишь турецкое нашествие не дало возможности ему освободить Правобережную Украину от господства шляхты.


11. Поход в Молдавию.


В начале 1672 года Иван Дмитриевич женил своего сына на дочери молдавского боярина Хинкула.
А потом вместе со сватом осуществил антитурецкий поход в Молдавию.
Он ударил по Молдавии, которая тогда была вассалом турецкого султана, и овладел её столицей - городом Яссы. Скинул молдавского господаря Георгия и Дуки.

Тогда же Хинкул передал ему молдавский престол:
 «Хинкул Сирка, как свата своего, так как дочь свою отдал за сына Сирка, посадил на молдавском хозяйстве, как слышать».

Этими действиями Сирко напоминал Б. Хмельницкого, который после успешного похода на Молдавию добился брака своего сына Тимоша с дочкой молдавского хозяина, чтобы со временем он стал правителем Молдавии.

Но, учитывая уважительные причины, Сирко оставил молдавский престол. Посадил вместо себя на престол своего свата Хинкула. После этого кошевой двинулся на Левобережную Украину.


12. Ссылка в Сибирь.


В 1672 году Левобережный гетман Демьян Многогрешный был безосновательно обвинён в измене царю и сослан в Сибирь. Возник вопрос о новом гетмане Левобережной Украины. На этот раз Сирко решил добиваться булавы, надеясь на широкую поддержку жителей левобережных полков. За его спиной стояло Запорожье. Сирка хорошо помнили и на Слобожанщине, где тогда жила его семья. Добрая слава шла о нем и на Правобережье.

 Итак, без сомнения, такому человеку было возможно объединить всю Украину под единоличной гетманской властью.

Но как раз этого и не хотела Москва, которая последовательно осуществляла относительно Украины политику «разделяй и властвуй». Ей нужен был на гетманском престоле послушный исполнитель указаний «его царской пресветлой величественности». И вдобавок человек, неспособный, даже в помыслах, возглавить антифеодальное движение в Украине.
Для такой роли идеально подходил, за Шевченковским точным определением, «глупый Самойлович». Он имел такие отрицательные черты, как корыстолюбие, завистливость, склонность к интриганству. Воспользовавшись этим, русскому правительству легко было предрасположить на свою сторону Самойловича и устроить вместе с его единомышленниками ловушку на Сирко.
       Сначала князь Григорий Григорьевич  Ромодановский пригласил в Курск Сирко, чтобы тот лично передал ему важного белгородского мурзу Тенмамбета, взятого в плен 3 месяца назад на Куяльнике.
В рамках этой миссии Сирко, получив уверение в безопасном проезде, отправился в дорогу с Сосницы. Причём,  без войска, с небольшой охраной - в сопровождении зятя Ивана Сербина и ещё нескольких доверенных людей.
На пути из Новых Санжар, воспользовавшись ситуацией, его вероломно, коварно схватил сторонник Самойловича, полтавский полковник Фёдор Жученко. Случилось это 19 (29) апреля 1672 года.
 Этот подлюка заковал атамана в кандалы и отправил его в Батурин, чтобы выдать царским властям. При этом вместе с несколькими генеральными старшинами выдвинул лживые обвинения против прославленного запорожского полководца.
Мотив этого вероломства известен – борьба старшинских группировок за власть. Фёдор Жученко и его единомышленники, сместив с гетманства Демьяна Многогрешного, желали видеть на его месте Ивана Самойловича. Поэтому они не желали допустить на избирательную Раду ни широкие массы казачества, ни тем более запорожцев, возглавленных Сирко. Тем паче, что кошевой имел огромный авторитет и славу среди казаков. А те запросто могли повлиять на ход Рады в нежелательном для этой старшины направлении. То бишь, могли избрать гетманом Ивана Сирко.
Через несколько дней гетман Иван Самойлович со своими соучастниками посылает донос царю. В нём, искажая факты, утверждает, что Сирко подбивал народ на Левобережье к бунту против царя. И обвиняет его во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Там этому доносу охотно поверили.
Во-первых, совсем недавно Сирко действительно бунтовал против царских воевод на Слободской Украине.
 Во-вторых, царю выгодно было избавиться таким макаром от претендента на гетманскую булаву. Сильного, опасного, нежелательного претендента. Москва не желала иметь в Малороссии гетманом такого энергичного, беспокойного, популярного, предприимчивого человека.
  «Тишайший» Алексей Михайлович велел Ромодановскому привезти арестанта в Москву, так как стало известно, что «генеральная старшина и все Войско Запорожское и голытьба стремятся избрать на гетмана Ивана Сирка».
И вскоре атамана, в кандалах,  повезли в Москву. А дальше, без суда и следствия, следуя царскому указу, отправили «государственного преступника» в ссылку в Сибирь - Тобольск. 
 Итак, «Сибирь неисходимая» пополнилась ещё одним украинским узником.
Сечь сразу же начала хлопотать перед царём о возвращении своего прославленного атамана. Ведь сечевики без Сирка были, как пчёлы без матки. Специальное посольство отбыло в Москву.
«Полевой наш вождь добрый и правитель, бусурмана страшный воин должен быть отпущен, - писали в своей челобитной запорожцы, - для того, что у нас второго такого полевого воина и бусурмана гонителя нет».
Запорожцы сообщали: когда в Крыму узнали, что «страшного у Крыму промышленника и счастливого победителя, который их всех поражал и побивал и христиан из неволи освобождал» знаменитого Сирко забрали из Украины, то татарские мурзы все чаще стали нападать на Сечь.

В этот период времени агрессия турецко-татарских войск, и в самом деле, усиливается.
 Ещё весной 1672 года Османская империя развернула наступление на Украину, надеясь через неё ударить по Польше и России.
Турки захватили Каменец-Подольский. Они овладели значительной частью Правобережья. И заставили Польшу подписать невыгодный мир.
 Дальше целью нового турецкого похода стал Киев...
Это вызвало тревогу и беспокойство нескольких европейских государств, которые начали второпях формировать антитурецкую коалицию. А без Запорожской Сечи полноценной она не могла быть.
       Первым это поняло правительство Речи Посполитой, которая уже попробовала на себе силу турецкого оружия, и вскоре польские дипломаты начали настойчиво добиваться, чтобы царь освободил кошевого атамана из ссылки.
 Польский король М. Вишневецкий обратился к московскому царю с просьбой, чтобы из ссылки вернуть И. Сирко.
Вмешался в это дело и польский коронный гетман Ян III Собесский. Он настаивал на скорейшем освобождении Ивана Cирко в связи с растущей угрозой наступления Турции и Крымского ханства на владения Московии и Польши.
Хотела или не хотела этого Москва, но нельзя было не признать мудрость Варшавы в данном случае.
Царь Алексей Михайлович долго медлил. Но всё же внял голосу разума. И
приказал освободить Ивана Сирко из ссылки и доставить его в столицу.
Случилось это в начале 1673 года, перед угрозой турецкого нашествия на Московию. Самойлович же всячески добивался, чтобы опального атамана как можно дольше задержали в Москве.
20 марта 1673 года царь приказал привести Сирко в палаты. Тут в присутствии бояр, в частности князя Юрия Долгорукого и боярина Артамона Матвеева, а также патриарха всея Руси Питирима, нежинского протопопа Симсона Адамовича и других лиц, был устроен, по словам последнего, «страшний суд» над Сирко.
Ивана Дмитриевича  заставили принести личную присягу на верность царю.  Причём патриарх угрожал анафемой в случае нарушения кошевым своего слова.
Но и после этого старый «лис» Сирко не перестал плутовать. И до самой смерти вёл сложные политические игры…

В начале апреля 1673 года «козацького гетьмана» Сирко отпустили на Запорожье с разрешением набрать войско из левобережных казаков на войну против Турции и Крыма. При этом  ему на помощь дали 15-тысячное московское войско во главе с князем Юрием Барятинским.
Алексей Михайлович в письме к польскому королю от 21 мая 1673 года писал об освобождении Сирка, которому сразу же был дан приказ нанести удар по Крыму.
В июне 1673 года Сирко уже опять в Сечи.
 Его появление сразу почувствовали все – от Стамбула до Москвы и Варшавы. Не говоря уже о Бахчисарае…


12.  Против татар.


Первое, что он сделал, это собрал запорожцев, что закручинились были за прежней славой.
 И взял в августе 1673 года штурмом Ислам-Кермен, Измаил и Очаков, «пошарпал» Тягиню, околицы Сорок и Крым. Многих ордынцев взял в плен.

В конце сентября 1673 года кошевой узнал от пленных татар о намерениях крымчаков ударить на города Гетманщины. Он ходил на Муравский шлях, выследил там татарский отряд, который шёл на Полтаву, и разгромил его. При этом захватил многих татар в плен.
Когда после этой победы над врагами Сирко возвращался на Сечь, 8-тысячная орда напала в степи на него. И три дня степняки пытались захватить казацкий лагерь. Но безуспешно. В конце концов, отважный кошевой разгромил басурман.
25 сентября запорожцы спустились чайками на низ Днепра и ударили на Тавань (теперь Каховка). Вблизи у турецкой крепости разгорелся бой.
В итоге, казаки взяли вверх и захватили в плен командующего турецкого отряда Вели-агу. Тот предоставил ценную информацию о намерениях султана Мухаммеда IV идти на Киев и о турецких войсках в Хотине и Каменец-Подольском.

Осенью 1673 года Сирко продолжал борьбу против басурман, опустошая околицы Азова. В результате кровавой битвы ему удалось отбиться от Юзуф-паши.


14. Эпизод с Мазепой.


В 1674 году судьба сводит Ивана Сирко с Иваном Мазепой.
Тот находился тогда на службе у гетмана Дорошенко. Мазепа был послан в составе посольства к крымскому хану и турецкому султану. Он отправился с небольшим сопровождением -  отрядом из татар - степями через Ингул и Южный Буг, направляясь к Очакову.
Мазепа двинулся в путь не с пустыми руками. Чтобы задобрить султана, Дорошенко направил ему «презент»: 15 запорожцев, которых захватили на левом берегу Днепра.
По дороге в Крым, в степи, возле речки Ингул, дорошенкова посла перехватили запорожцы во главе с кошевым и захватил в плен.
 Случилось это  21 июня 1674 года.
Татар запорожцы перерезали, невольников освободили. А услышав, кто и куда их отправил, атаман, считавший выдачу христиан в руки басурманов самым страшным грехом, приговорил незадачливого главу посольства к смерти.
И тут...
Дальнейшее кажется почти чудом.
Сирко вдруг изменил собственное решение. И Мазепе – посланцу своего заклятого врага Дорошенко, только что вместе с турками проделавшего опустошительную кампанию по Украине - не отрубили голову на месте.
 Известно только, что атаман сказал:
«Панове -братья, просим вас, не убивайте этого человека... Может, когда-нибудь он ещё много добра сделает для нашей Отчизны».
Мазепу тогда спасла изворотливость характера и некий запас конфеденциальной информации, представлявший интерес для врагов правобережного гетмана. По правде говоря, Иван Степанович просто-напросто «сдал» Дорошенко.
Мазепа провёл в степи с Сирко целых 5 недель. После чего кошевой отправил Мазепу к левобережному гетману Самойловичу.


15.  Лжецаревич Симеон на Сечи.


С событиями 1674 года связана история о самозванном «царевиче Симеоне».
Самозванец Симеон, якобы сын царя Алексея Михайловича, был на самом деле казаком из Лохвиц по имени Семён (по другим данным - кашевар Матвей с Дона).
После разгрома Крестьянского восстания под предводительством Степана Разина Симеон прибыл на Сечь.
Случилось это в декабре 1673 года.
 Он рассказал, что его по приказу отца схватили и сослали в Соловецкий монастырь. А пострадал он, мол, за то, что ударил своего деда по матери – Милославского. Поэтому, говорил он, спасаясь от неволи, и сбежал из монастыря на Сечь, надеясь, что казаки дадут ему прибежище.
И Сирко дал прибежище на Сечи самозванцу, что выдавал себя за сына царя Алексея Михайловича - царевича Симеона Алексеевича.
Можно не сомневаться в том, что Сирко понимал: перед ним ещё один «лжец», которых в те времена гуляло по всей Европе немало. Но разоблачать его кошевой не торопился. Зачем? Ведь, дав пристанище претенденту на российский трон, которого, кстати, поддерживала и Варшава, можно незаурядно запугать и хорошо держать в руках российского царя, а многих его бояр и воевод элементарно шантажировать.
Сирко делал вид, что поверил в искренность слов пришельца. Как считает Ю. Мыцик, сделал кошевой атаман это потому, что надеялся при помощи самозванца  «поднять бурю в Московском государстве». Как это случалось ранее, во времена Лжедмитрия.
Кошевой атаман всячески поддерживал самозванца. И по более поздним свидетельствам псевдоцаревича будто бы был намерен идти с ним войной на Москву бить бояр.
Появление дежурного самозванца на Сечи вызвало переполох в столице Московского государства. Там хорошо помнили Лжедимитрия І. А тот ведь вышел именно из Сечи. Помнили и о том, что ядро его войска составляли 20 000 запорожцев и выходцев из Украины. Помнили и о других самозванцах Смутной поры, о походах Сагайдачного на Москву, Калугу и т.п.
 Поход нового самозванца, возможно, и был бы авантюрой. Но ясно было, что им воспользуются и борцы против московского господства в Украине, и бывшие разинцы и, в конце концов, соседи Московщины, прежде всего Турция и Крым.

       В 1674 году к Сирко прибыло царское посольство Чадуева и Щёголева с требованием выдать самозванца. Но кошевой атаман отказался. В связи с настойчивыми требованиями о выдаче «царевича Симеона» Иван Дмитриевич говорил сечевикам: «Как одного его выдадим, тогда и всех нас Москва по одному растащит».
Больше того, он послал в Чигирин свое посольство во главе с военным судьей Стефаном Белым. Послал для того, чтобы возобновить союз с гетманом Правобережной Украины Петром Дорошенко. Он старался привлечь к этому союзу и гетмана Самойловича. Однако тот не только не поддержал Сирко, а и донёс о его намерениях в Москву. Не было твёрдого ответа и от Дорошенко.
Это были сложные времена. Времена, когда начинался новый поход Османской империи в Украину. Времена, когда царь написал кошевому атаману острое письмо по поводу Лжесимеона. Времена, когда нависла угроза конфискации домов и всего хозяйства Сирко в районе Мерефы, арест жены, зятьев. Всё это вместе взятое и «убедило» кошевого в «ненастоящести» пришельца.

 В этих условиях Сирко должен был согласиться на выдачу самозванца Москве.

Именно тогда, когда и запорожцы уже поверили, что среди них действительно живёт царевич, Сирко, по требованию того же таки царя, выдал его Москве.
Лжецаревича казнили на Красной площади. А Сирко заплатили деньгами и натурой – эге же, не чем другим, как соболями. Сирко этого показалось мало, и он выпросил для себя городок Келеберду, которое должно было  стать его родовым городом. И царь якобы согласился.
Но гетман Самойлович сделал всё возможное, чтоб Келеберда Сирко не досталась. Ты ба, чего захотел: городка на собственность!
И пока кошевой атаман громил турков и татар, гетман Самойлович строчил на него доносы. И заверял царя – уже не Алексея Михайловича, а его сына Фёдора, - злее врага, чем Сирко тот не имел, и не будет иметь.
 Как говорится:
 «Пиши свой на своего доносы, чтоб Москва имела кого к Сибири засылать».
Впрочем, на Сирко всё это особенного впечатления не производило. Ему достаточно хлопоты с турками и татарами.


16. Против Дорошенко, турок и татар.


       1674 год вошёл в историю Украины как один из наикровавейших.
       Тогда султан Мухаммед (Мехмед) IV с огромным войском вторгся на Подолье.
Захватил и вырезал население Ладыжина и Умани. 
Сирко, как мог, помогал правобережцам, но сил для успешного противостояния огромной армаде он не имел.
Кошевой атаман очень надеялся на Самойловича. Тот бы мог повести в бой и левобережные полки, и русские войска. Однако Самойлович отказался выступить совместно с Сирком. И снарядил к Умани лишь 6 тысяч казаков во главе с полковником Мурашкой, обрекши их на гибель.
Этого Сирко не простил Самойловичу до конца жизни. Об этом свидетельствуют, скажем, его письма к Яну Собескому (от 18 марта 1675 года) и к Самойловичу (от 5 октября 1678 г.).

• В этом последнем, в частности, говорится:
«Ведь вы, предусмотрительно повернув от Лисянки назад от тогдашнего военного похода и обещанной ладижинцам и уманцам обороны, вместо своей искренности запихнули дырку одним нашим братом, добрым и отважным рыцарем Мурашкой, который за доброе здоровье отчизны и Ладижина и жизнь свою там положил, а вы сам, стоя будто журавль на купене, издали просматривался к Ладижинам и Умани, что там будет твориться, хорошо огородившись для защиты своего здоровья палатками, чтобы не залетела оттуда от ветра какая-нибудь пуля и ему в роскошных перинах, как павлину в краснопестрых перьях, не повредила».

 В начале июля 1674 года атаман перешёл Ингул и остановился в Чечельнике. А потом в Умани. Он хотел ударить на турок вблизи Оргиева в Молдавии. Но, осознав огромный перевес вражеских сил, был вынужден отступить с добычей к Умани и Капустяной Долине. Оттуда продолжал совершать нападения на ордынцев.

Как писал польский хронист, действия атамана не были напрасными. Татары тогда не могли оказать туркам надлежащую помощь. Ибо узнали о «запорожском казаке» Сирко, который «згромадив чималу ватагу людей, вдарив на Крим, на ногайців, на Перекоп і там вчинив значну шкоду. Тоді вони відпросилися у свого турецького паши боронити (себе) і невдовзі після взяття Умані відступили від турків». Калга-султан попытался было перехватить Сирко, но неудачно.

Тем временем Дорошенко с ордой дошёл до берегов Днепра и уже намеревался перейти на левый берег.
 Но этот план сорвал Сирко. Он возглавил 8-тысячное войско, в том числе 2 тысячи запорожцев, 2 тысячи донцов под командованием Пимченка, 4 тысячи калмыков, и ударил по Крыму. Этим была очень встревожена орда, которая действовала тогда в Украине. И теперь должна была поворачиваться назад.

• Вот небольшой рассказ Андриана Кащенко об этом:
«У серпні 1674 року турки прийшли допомагати Дорошенкові й опанували Поділля і Брацлавщину, а кримський хан рушив Муравським шляхом на Лівобережну Україну. Самойлович та Ромодановський, дізнавшись про те, зараз же відступили на східний бік Дніпра, і Дорошенко знову почав переманювати до себе правобережні полки.
Сірко, хоч і був душею з Дорошенком, та одвічні традиції Війська Запорозького не дозволяли йому допомагати бусурманському голдівникові. Він скористався з того, що татари перебували на півночі, й, напавши на залишений Крим, завдав йому такої шкоди, що хан зараз же повернувся з України назад. Покинув Дорошенка й Калга-Салтан, що був при ньому, і, захопивши на Правобережжі багатий ясир, погнав невольників до Криму. Сподіваючись на зустріч, Сірко засів із запорожцями біля Таванського перевозу, й коли татари почали перебиратися, він упень разгромив їх, визволив бранців, захопив увесь татарський табір і послав Самойловичу як доказ цієї перемоги намет самого Калга-Салтана у дарунок».

Вернувшись из-под Тавани, Иван Сирко пошёл на Буг. Там он разбил немалую татарскую орду и освободил 1000 невольников, которых татары гнали в Очаков.
В сентябре Сирко снова напал на Перекоп и, пробившись в Крым, спалил много татарских улусов и освободил невольников-христиан.


       В ноябре 1675 года по просьбе короля Яна Собесского Сирко осуществил поход на Крым. Но от предложения принять королевское подданство отказался.

Хотя такое предложение короля, по мнению историка Д. Дорошенко, и придала кошевому смелости в отношениях с Самойловичем, но «в даних обставинах вийти з орбіти підлеглості Москві виявлялося для Сірка надто трудним ділом».




17. Сближение с Дорошенко.


Не прекращал в это время атаман своих отношений с Дорошенко. Тот видел в поддержке Ивана Сирко свой последний шанс остаться при власти.
Дорошенко послал на Сечь солонину, горилку и тютюн, а также 3 тысячи золотых. Продовольственная и материальная поддержка со стороны правобережного гетмана способствовала ликвидации экономической блокады Сечи, какую устроил Самойлович.

В 1675 году Дорошенко, убедившись в том, что его союз с Турцией не оправдал его надежд, ищет новых союзников.
Поскольку в Батурине сидел его заклятый враг Самойлович, то правобережный гетман обратился к Сирко.
Кошевой атаман видел здесь новую возможность объединить силы Правобережной и Левобережной Украины, Запорожской Сечи. И, в конце концов, ликвидировать опасность со стороны Османской империи, опираясь на помощь Московщины, Речи Посполитой и некоторых других государств.

Вот почему он охотно идёт на новое сближение с Дорошенко, забыв о недавней вражде. Во главе отряда казаков кошевой атаман прибывает к Чигирину 20 октября 1675 года. Его сопровождают также донцы Фрола Минаєва и калмыки Есинея.
После торжественной встречи Сирко Дорошенко объявил о своем переходе «под царскую руку». И присягнул в этом кошевому атаману 22 октября. Он передал также Сирко булаву, флаг и другие клейноды, но тот оставил их правобережному гетману.
Тогда же Сирко и Дорошенко известили об этом событии Самойловича, прислав ему свои письма.
25 октября Сирко покинул Чигирин...
Действуя так, кошевой атаман натыкался на значительную опасность. Ведь он входил в союз без царского указа.  И даже без ведома Самойловича.
 Царь и гетман Левобережной Украины все меньше учитывали права и вольности Запорожской Сечи. А Сирко как раз пылко отстаивал их. И старался вести максимально независимую политику.
К сожалению, он не всегда находил понимание даже у ближайшего окружения. Вот и на этот раз казакам не понравился дальновидный шаг своего предводителя, направленный на сближение с Дорошенко. Они не во всем восприняли проявления уважения кошевого атамана к ослабевшему правобережному гетману. На обратном пути в отряде возникло какое-то волнение, так что Сирко должен был покинуть их и сам добираться в Сечь.

Чигиринское событие вызвало злость Самойловича. И он поспешил подать в Москву очередные доносы на Сирко. «Попович», как презрительно называли казаки Самойловича, был напуган тем, что с ним поступят так же, как с Брюховецким в 1668 году.
 Отозвалось, в конце концов, и русское правительство, которое не признало присяги Дорошенко Сирко. Оно требовало составления новой присяги в присутствии Ромодановского и Самойловича, передачи этому последнему гетманских клейнодов. А самого Сирко недвусмысленно предупреждали о недопустимости в дальнейшем таких действий.

       Однако казацкий предводитель не потерял равновесия. Прибыв на Сечь, он быстро возобновил своё влияние. И совсем не думал отказываться от Дорошенко в трудное для того время. Наоборот, он ходатайствовал о дальнейшей судьбе правобережного гетмана. Деятельность Сирко была направлена в определённой мере к тому, чтобы царь не заслал Дорошенко в Сибирь, а разрешил проживать ему в Соснице.
Правда, царское правительство вскоре не сдержало свое слово. И уже в 1677 году Дорошенко был отправлен в Москву. После этого он оказался в положении почетного ссыльного в Вятке.


18. Отношения с Польшей.


Не думал Сирко прекращать и своих отношений с Варшавой. Причём, несмотря на неоднократные предупреждения из Москвы и Батурина. Он возлагает определённые надежды на нового короля Польши Яна III Собеского, которого знал лично.
Ян Собеский, в свою очередь,  придавал большое значение Сечи в своих планах войны с Османской империей. И со своей стороны не раз посылал на Сечь своих представителей, помогал казакам материально и финансово.
Интересно письмо короля к Сирко, в котором он просит послать запорожское посольство на заседание сейма и на свою коронацию, которая должна была состояться в Кракове 2 февраля 1676 года.

В начале 1676 года татары по приказу султана напали на Подолье и Волынь. Узнав об этом, Сирко перешёл с несколькими полками запорожцев за Буг, разгромил много татарских отрядов, а невольников освободил.
В то время польский король обращался к Сирко с предложением, чтобы тот согласился быть гетманом Правобережья под его рукой. Но атаман отказался.

В ноябре 1676 года Сирко двинулся против татар, которые возвращались из Польши в Крым. Он стремился нанести татарским войскам как можно больше ущерба и освободить христианских невольников.


19. Во время Чигиринских походов и после.


Иван Сирко участвовал в организации отпора врагам во время Чигиринских походов (1677 год, 1678 год).

Османская империя в 1677 году перешла в наступление в Приднепровье, стараясь добраться до Киева. Турецкое правительство планировало также уничтожить Сечь. Султан хотел поставить вдоль Днепра свои крепости, аж по Кодак.

О возможных последствиях этого с боязнью говорилось в царской грамоте:
 Турки «там конечно огород делать мыслят, в чем вон (Кодак) оберегает, сохрани Бог, как то место они неприятели осядут, то уж ни единого в Запорогов казака не пропустят, и уже на них будет невозможно наступать и водой и землю их ходит, что и на море уж не пропустят казацких челнов; только на то место из городов малороссийских ход на море, а инуды никуды нельзя... А как в Кодаке будет городок татарской, то, сохрани Бог, весно пропадет Запорожье, но уже из малороссийских городов полем и водой всегда на обед и на вечер приходить станут, потому что Кодак близко малороссийских городов».

        Чтобы усилить свои позиции в Украине, турецкое правительство выпустило из тюрьмы Юрия Хмельницкого и провозгласило его правителем Украины.
 Хмельниченко созывал под свои флаги казаков, неудовлетворённых польским и русским господством, социальной политикой гетмана Самойловича. Он слал своих посланцев и на Сечь к Сирко, стараясь перетянуть его на свою сторону. Интересно, что среди посланцев Юрия Хмельницкого был и его племянник Иван (не сын ли Тимоша Хмельницкого?).

       На Сечи тогда создалась чрезвычайная ситуация. Наступление Российского государства на неё продолжалось. Не хватало продовольствия, боеприпасов, а царь и гетман не спешили с помощью. В случае опасности они могли совершить с Сечью так, как в свое время с Ладижином и Уманью, оставив эти два города на «потраву» турецким войскам…

 Всё же запорожцы провели в начале 1677 года несколько удачных акций против Османской империи. Они даже захватили в понизовье Днепра турецкого посла в Крыму.
Но! В той ситуации было ясно, что едва ли выдержит Сечь удар всего войска Османской империи, Крымского ханства и ногайских орд.
Не следует забывать, что наилучшие времена Сечи всё-таки были уже в прошлом. После Освободительной войны основная часть казаков перешла на «волость» на земле Гетманщины.
 В этих чрезвычайно сложных условиях Сирко проявил себя как настоящий дипломат.
 Он начал переговоры с турецким и крымским правительствами, с Юрием Хмельницким. Даже пошёл на некоторые уступки, всячески стараясь выиграть время.
Через своих посланцев Сирко убеждал правительства Московщины, Речи Посполитой, Левобережной Украины, что Сечи крайне нужно увеличить помощь.
 Вскоре до Москвы и Батурина дошли слухи о том, что Сирко заключил с султаном перемирие к весне 1678 года. А также пообещал дать Ю. Хмельницкому запорожцев на помощь.
Учитывая эти тревожные сообщения, новый царь Фёдор Алексеевич послал на Сечь посольства В. Перхурова, а потом и О. Казандеева. Они привезли запорожцам деньги и пообещали помощь.
 Из других источников узнаем, что царь и гетман Самойлович в самом деле приняли определённые меры для укрепления Надпорожья, увеличили помощь Сечи.
Дипломатическая игра Сирко завершилась полным успехом.

 Войско Османской империи тем временем отправилось на Чигирин. Вследствие этого отпала потребность идти на крайние меры. Ведь Сирко, перед этим планировал уничтожить своими руками Сечь. А запорожцев запрятать на островах Великого Луга.
Тем паче, что Запорожская Сечь усилила свои позиции благодаря снабжению оружия, боеприпасов и продовольствия из Московщины и Гетманщины.
 
       В конце лета 1677 года Османская империя потерпела поражения под Чигирином. Хотя формально Сечь соблюдала условий перемирия с султаном и ханом, однако есть данные о действиях запорожских лодок на Днепре близ Чигирина.

Точно известно, что во время 1-го Чигиринского похода, Сирко послал казаков на помощь осаждённым чигиринцам.
 Именно эти воины, приплыв на чайках, приняли участие в боях против турок под Чигирином.

По словам летописца Самийла Величко, когда турки отступали из-под Чигирина кошевой с несколькими тысячами запорожцев опередил врага и уничтожил мост через Буг. Вследствие этого туркам был нанесён большой урон, ибо «багато поранених, знужденілих і голодних жовнірів тоді пропало».

Сам Сирко не дал Ю.Хмельницкому не то что 500 козаков, а ни одного. Тем не менее, ему удалось продлить перемирие и на следующий год.

В 1678 году Сирко предупредил боярина Григория Григорьевича Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича о том, что турки снова идут, чтобы овладеть Чигирином. Сделал он это через своего гонца.

Тот передал тайную просьбу кошевого:
«…Кошевой опасается, что гетман заставит запорожцев идти под Чигирин… А это дало бы возможность татарам и туркам завладеть Сечью, а потом и всем югом нашего края. Сирко полагает, что мы в Понизовье принесём больше пользы, чем под Чигирином. Улучив время, запорожцы нападут на Крым или на Буджакскую орду и заставят хана отступить из-под Чигирина. Мы не пропустимпо Днепру турецкие челны с припасами. Сечевая крепость в тылу врага, имея несколько тысяч запорожцев, будет острой занозой в глазу у Кара-Мустфы. Мы будем знать все намерения турок, передвижение и численность их войск, будем стеречь шлях на Москву…
…Наконец Ромодановский поднял на него глаза:
- Я напишу кошевому. Завтра тебе передадут моё письмо – отвезёшь на Сечь. Но на всякий случай запомни: запорожцам – оставаться на Сечи и частью своих сил совершать набеги на тылы врага, пересекать дороги на Аккерман, в Крым, охранять Муравский шлях! Другой частью – напасть на Кызы-Кермен. Хорошо бы захватить крепость. Нужно крепко напугать татар, чтобы новый их хан Мюрад-Гирей почувствовал себя под Чигирином – как карась в бредне!.. Ты понял меня?
-   Понял, светлейший князь.
-   Тогда иди! С богом!»
Владимир Малик. «Тайный посол».

В 1678 году к Чигирину пришло 200 тысяч турецких и татарских войск. Враги взяли кроепость в осаду. Они планировали после завоевания этого города сделать его плацдармом для захвата Правобережной, а затем и всей остальной  Украины.
Им противостояли 70-тысячная царская армия и 50 тысяч украинских казаков.

Ромодановский и Самойлович бездействовали. А российско-украинские войска, которые обороняли город и замок, не выдержали очень сильного нажима вражеских войск. И те заняли, а затем разрушили бывшую столицу гетмана Богдана Хмельницкого и его преемников.
 
Но, в итоге, и этот - второй Чигиринский поход 1678 года - оказался бесплодным для турецко-татарских войск.

 И в этом немалая заслуга кошевого Сирко. Он со своими  запорожцами не стал ждать продвижения врагов к Киеву и усилил свои действия в тылу турецко-татарских войск.
 Ещё в то время, когда турки штурмовали Чигирин, Сирко спустился с казаками в понизовье Днепра.
На военном совете решили уничтожить большой турецкий морской транспорт с продовольствием, который был отправлен с Константинополя . В Очакове  хлебные запасы из-за мелководья Днепра были перегружены с 15 каторг и 7 кораблей на 130 мелких судов.
Оттуда паша двинулся к Кизи-Кермен, который турецкое командование пыталось использовать как продовольственную базу для снабжения своих войск.
Запорожцы пропустили турецкие корабли в Днепр. А затем с тыла ударили по ним. Бой был короткий. Казаки уничтожили турок, а гребцов каторг - пленных - освободили.

«Теперь уже и Товкач заметил турецкую флотилию.
На широком, в солнечных бликах, плёсе Буга появлялись из-за поворота корабли. Один, два, три… пять… десять… двадцать… восемьдесят… Товкач сбился со счёта.
- Это они! Не будем мешкать! Бежим скорее к кошевому! – приказал Секач, быстро спускаясь вниз.
Выслушав дозорных, Сирко надел на саблю шапку и поднял её, подавая условный знак. И тут же десятки чаек вынырнули из камышей, из-за кустов чернотала и устремились наперхват турецким кораблям. Как быстрокрылые птицы, летели они по спокойным водам Корабельной, со всех сторон окружая вражескую флотилию.
- С богом, братья-молодцы! – гремел голос Сирко. – Бейте из пушек и из гаковниц! Стреляйте из мушкетов! На приступ! Готовьте абордажные крюки! На приступ!
Над рекой раздались пушечные выстрелы. Запорожские пушки, укреплённые на носах кораблей, ударили картечью. Турки ответили ядрами. Пороховой дым заклубился над кораблями, над зелёными поймами.
Две подбитые чайки пошли на дно. Уцелевшие запорожцы барахтались в воде, сбрасывали с себя одежду и, фыркая, поворачивали к берегу.
Сирко стоял на своей чайке, окидывая взглядом всё устье Корабельной, где завязался бой. Вражеские корабли остановились, нарушили строй. На них заметались, закричали янычары, усиливая пушечный огонь.
- Швыряйте огненные трубки! Ошарашьте ими басурман! – закричал Сирко, видя, что ещё одна чайка перевернулась от попавшего в неё ядра и пошла ко дну.
На каждой чайке было по две наполненные порохом трубки, изготовленные в мастерских Сечи. Это было великолепное изобретение запорожцев. С одной стороны трубку нагдухо заклёпывали, а с другой оставляли открытой. Сюда засыпали порох, вставляли пропитанный селитрой фитиль. Трубку заряжали в пушку вместо ядра. Небольшой заряд пороха выталкивал трубку из ствола пушки и одновременно поджигал фитиль. От фитиля загорался порох в самой трубке, мчал её к цели, где она разрывалась со страшным грохотом, поджигая всё, что могло гореть.
Услышав приказ кошевого, Арсен вставил трубку в жерло пушки, насыпал на полку немного пороху и поднёс факел. Огненная трубка прочертила в сизом дыму сражения яркий след и взорвалась в снастях вражеского корабля. Сноп огня ослепил глаза… Турки дико закричали и бросились тушить пожар.
Чайка скользнула боком о борт корабля.
- Кидай крюки! – послышался голос атамана.
Вверх полетели тяжёлые железные крючья с острыми лапами, увлекая за собой верёвочные лестницы. Над бортом блеснули кривые турецкие сабли. Некоторые из них успели перерубить две-три лестницы, но с чайки прогремел залп казацких мушкетов, и несколько янычаров с криками бултыхнулись в воду.
- На приступ! На приступ!
Арсен ухватился за перекладину, подёргал: крепко ли зацепился крюк за деревянную обшивку корабля? Крепко! Теперь – саблю в зубы, пистолет в правую руку – и быстро наверх! Перекинул ногу через борт…  На него налетел янычар, занёс саблю над головой. Арсен выстрелил в упор, и тот без крика свалился навзничь. Арсен перешагнул через него и саблей отбил нападение приземистого толстого турка.
А за ним уже взбирались Метелица, Спыхальский, Секач, Пивень. На палубе завязался короткий, но жестокий бой. Замолкли пистолеты и мушкеты. Рубились саблями и ятаганами.
- Бейте их, иродов, хлопцы! – гремел Метелица, перекрывая своим могучим голосом шум и крики. – Не щадите проклятых! Они нашего брата не милуют!
Его сабля разила без промаха. Вместе с Секачом и Товкачом он теснил янычаров к корме и там сбрасывал в воду. Возле него вертелся Шевчик, жаля, как шершень, тех, кто увёртывался от ударов Метелицы.
Арсен дрался молча. Зато Спыхальский, идя рядом, не умолкал.
- А, холера ясная, получай от меня гостинец, басурман! – приговаривал он, опуская на голову янычара длинную саблю. – Сгинь до дзябла!
Его зычный голос, как и голос Метелицы, наводил ужас на врагов.
- Налетай, проше пана! – гремел он на всю палубу. – Попотчую полной чаркой!
- Пан Мартын, глянь, что за птица перед нами! – указал Арсен. – Сам капудан-паша! Да ещё наш знакомый – Семестаф! Ишь, выслужился! Живым надо взять!
В толпе янычаров, отбивавшихся от казаков, белел шёлковый тюрбан капудан-паши.
- Гром на его голову! – загудел Спыхальский. – Вот так встреча, проше пана! – И гаркнул через головы турок: - Эй, паша, сдавайся!..
…Перед вечером огромная флотилия, состоявшая из двух сотен казацких чаек и почти сотни турецких сандалов и фелюг, нагруженных хлебом, порохом, ядрами и другими припасами, медленно тронулась из устья Корабельной и поплыла вниз по Бугу к Днепру…»
Владимир Малик. «Тайный посол».
 
• В письме к Самойловичу  Иван Сирко писал:

«12 июля числа против Краснякова на устье Карабельном, ударил на те все суда, овладели есми ими, только одно судно парусами и многими гребцами ушло».

Было взято 500 пленных. А также захвачено 7 орудий, 20 знамён и всё продовольствие. Для турецкого войска, и  так терпевшего от недостатка продовольствия и фуража, это была большая потеря.
Кошевой оставил часть войск с ясырем и запасами продовольствия в Кардишини. И отправил пленных к украинскому гетману, а турецкого начальника - в Москву.
После этого он пошёл к Бугу. Там разбил турецкую заставу, сжёг мост через реку, освободил многих плененных. Захватил много подвод с различными запасами (провиантом, фуражом, оружием и боеприпасами), которые направлялись в Чигирин.
Действия запорожцев становились всё более активными…

 И это было одной из причин того, что Османская империя, в конце концов, оставила мысль о значительных завоеваниях на территории Украины.

После 2-го Чигиринского похода в 1678 году, поражённый опустошением родного края, Сирко, по словам Самойло Величко, обвинил Самойловича в трагедии Родины:
«Через тебе, Самойленка-гетьмана, цьогобічна Україна зовсім спорожніла, за що відповідатимеш сам перед всевидящим Богом».

1679 год Сирко начал успешными походами на поднепровские вражеские крепости Кази-Кермен и Тавань.
Он разогнал татарские отряды и разгромил 6 полков янычар, которые защищали города. Захватил при этом в плен и самого Мустафу-агу, который руководил турецким строительством. Сирко опустошил те укрепления.

Это сильно разозлило султана. Он не смог простить это нападение и весной 1679 года послал Днепром новое войско. Турки двинулись на Сечь чтобы разрушить её.
 Узнав о приближении воинства Кара-Мухаммед-паши, кошевой вышел из Сечи и укрылся с войском на острове Лебедиха.
И уже оттуда вышел навстречу туркам к Базавлуку.  Турецкий военачальник увидев запорожское войско, не отважился со своим войском переходить речку, и повернул назад – на юг.

Узнав о наступлении вражеских войск, царь Фёдор Алексеевич отрядил на Сечь войско. Для защиты южных рубежей царь послал большую конную и пешую рать под руководством Корецкого. Это для того, чтобы Сирко объединёнными силами мог оказывать сопротивление туркам и татарам.

Враг, узнав об этом, «вжахнувся і немов якась змія наполохана, сховав свою гордовиту голову». Всё это заставило турок отказаться от новых попыток нападения на казацкую вольницу…



III. Борьба против бусурман.

Скрізь поспівав і всюди
Заради простого люду
І християнської віри.
Готовий був на все, без міри –
За волю, закони прадавні
Вступати у битви неравні…
Вадим Бабич.

Уважение, всеобщее признание и безграничную благодарность современников получила возглавляемая Иваном Сирко героическая борьба казачества против турецко-татарских агрессоров.

• Ю. Мыцик:
«Сирко главную задачу видел тогда в борьбе против Османской империи и Крымского ханства. Это былакульминация его военной и политической карьеры… Достаточно сказать, что провёл свыше 60 успешных походов и проиграл лишь одиночные бои!»
• Сам Сирко, по словам польского хрониста Каховского, выразительно сказал о цели своих походов:

«Я ляхов не защищаю, этих тяжких нам панов и угнетателей наших вольностей, однако из двух зол я выбираю одно, меньшее, и главным врагом считаю того, кто забирает нашу жизнь и кровь, а не того, кто упоминается у нас о живности и доходах. Орда огнем и мечом воюет, она наполняет свои пустыни нашими женщинами и детьми, и посмотрите, сколько татары уничтожили или продали казацкого народа на галеры! С ними нужно воевать. Сам Бог говорит наступать на тех врагов Христова имени за сожженные или профанированные церкви Божьи. Идите за мной, я поведу вас».

Он считал главной целью каждого похода спасение пленников, освобождение невольников, которые изнывали в тяжёлом рабстве в султанской Турции и Крымском ханстве. В этом состоял гуманный характер деятельности запорожского рыцаря.
 
• Самуил Величко в своей летописи о нём писал:
«…С молодых лет и до старости своей, пробавляясь военными промыслами, не только удачно Крым воевал и пожёг в нём многие города, и не только в диких полях, по разным местам, татарские загоны громил и христианских полоняников отбивал. Но, выплывая в Чёрное море лодками, в разных местах немалые шкоды и разорения бусурманам чинил. А по самому морю корабли и каторги, плывшие из Константинополя в Крым, Азов и другие места разбивал и с великой добычей счастливо с запорожским войском  до Коша возвращался.
Все войско его любило и за отца своего почитало…»

• По словам польского хрониста  Веспасиана Каховского, Сирко был поставлен Богом, как пёс на страже христианских овечек, чтобы защищать их от волчьих зубов татар и турок.
Под предводительством Сирко запорожцы проводили постоянную разведку в степях и низовьях Днепра.
Его мобильные конные отряды, словно на крыльях, летали по Украине. Они очень быстро узнавали о появлении чужеземцев. Неожиданно на них нападали, выходя победителями. Не зря в народе говорили, что Сирко всегда был на страже Украины.

А засады!
 Сирко устраивал засады против врагов около переправ и вдоль дорог. Засады на речках Волчьей и Самаре, Орели и Томаковке, Саксагане и Ингульце, Речище и Ревуне и других. Ибо он не оставлял клочка родной земли, которая не горела бы под ногами захватчиков.

• Вот что пишет Дмитро Федоренко об этих засадах:
«Вороги України довго не могли второпати, як Сірко дізнається про їх наміри? Наприклад, здумає кримська татарва напасти на північні села Словяно-Сербії (нині частина Донецькой і Дніпропетровської областей), тільки знарядять загони, як вони уже натикаються на засідки козаків Івана Сірка».

• Он приводит народное сказание-легенду. Её записал в 1959 году от известной народной поэтессы Фросини Андриевны Карпенко:
«Ось стоїмо ми біля моєї хати, а вона ніби-то й на якійсь кручі. Ні, це колишній берег легендарної ріки Бистровиці. Он де була трясовина і страшні болота. А ось тут проходив битий шлях чумацький. Та не лише чумаки по ньому їздили, часто і ординці топтали його, і кримські завойовники кіньми гарцювали, а пізніше – і польські жовніри лазили.
І вирішив славетний Іван Сірко із своїм кошем засідку зробити, та таку, щоб нихто не здогадався, де чатують ворога наші буйнокрилі козаченьки. А ви ж бачите – степ як блюдце! І тоді, в ті давні роки, таке ж було, лише Бистровиця обрамляла те степове блюдце.
І наказав Іван Сірко вирити в цих кручах схованку, так щоб і на конях можна сховатися. Так і зробили, і входи замаскували, а дозорці у вигляди чабанців пасли якусь пару корів чи кіз. І лишень зявляються вороги, дозорці-пастухи знаки якісь подавали, і вилітали прудкокрилі козаченьки, і нищили незваних зайд, і здобували якусь там здобич: коней, вози, провізію, то все те переганяли у плавні, до козацьких стоянок, а ворожі загони мов у воду канули!
Отаким кмітливим був Іван Сірко, так землю боронів, що ворогам не давав ногою ступити на українські степи, поля, села і міста».

• Ещё один рассказ о казацких засадах для неожиданной встречи вражьих разведок и захватнических экспедиций записал Федоренко в 1979 году от проректора Криворожского пединститута Тимофея Андреевича Клевцова:
«…Ще й нині збереглися входи до тих саморобних печер на кручах, що тепер перед радгоспом «Червоний шахтар». У печерах переховувалися, як нам здається, чергові дозорні. А козацька кіннота (загін) перебувала у схованці між двома пагорбами, місцем, що колись мало штучне перекриття, замасковане під ландшафт. Ми із студентами педінституту обстежили ті місця і дивувалися, як вдало обрано місце під схованку, як вміло використовано місцеві особливості. Звідси простежувалися усі шляхи-дороги, і жоден ворожий розїзд не лишався непоміченим. А розбити будь-який ворожий загін для чубатих лицарів Сірка уже не становило проблеми».

Также  Сирко разработал систему дозоров при больших шляхах-дорогах.
Они несли караул на «морских разливах». Громили орды, возвращавшиеся в Крым с пленными и добычей.

Иван Сирко провёл около 100 больших и малых походов в Крым, на ханские владения и ногайские улусы. Давал отпор ордынцам, врывающимся на территорию Украины, старался помешать грабительским нападениям.
Это были походы в разных направлениях: в Крым, Очаков, Аккерман, Бендеры, во владения Буджацких Орд, на Чёрную и Кучманскую дорогу.
Ходили запорожцы вместе с Сирко на лодках по Днепру, на чайках – по морю, на лошадях – степью.
Не буду пересказывать обо всех битвах и боях с турками и татарами, в которых принимал участие Иван Сирко. О некоторых из них уже упоминалось выше.
 Приведу только 4 эпизода.


1. Битва с татарами в Присамарье (1660 год).

Осенью 1660 года 20-тысячная крымская Орда, опустошив Правобережную Украину, возвращалась домой. Возвращалась, отягочённая ясырем (около 20 тысяч невольников) и награбленным добром.
В районе Старой Игрени, татары начали переправляться через Днепр возле устья Самары. Там находился тогда длинный узкий остров, густо заросший лесом, кустарником и камышом (ныне он почти затоплен водами Днепра). Именовался он по-разному: Усть-Самарский, Самарский, Старуха, Конский.
Вот тут-то и устроил сечевой батько Иван Сирко со своими 2000 казаками засаду. Отсюда следили они за всеми передвижениями врагов. Следили, затаившись в зарослях очерета, в  густых кустах.
Серебристый Днепр почернел от множества плотов и байдаков. 5 тысяч татар переправились в  1-й день и стали лагерем недалеко от берега, на песчаных кучугурах Игрени.
На следующий день на плоты сажали уже закованных в цепи или связанных верёвками измождённых, в тяжком горе оцепеневших девчат и парубков – «золотой товар» на рынках Кафы и Стамбула. К вечеру было перевезено их тоже тысяч пять. А Сирко всё ждал.
На третий день на кучугуры переехало еще 5 тысяч орды.
 А на четвёртый – столько же невольников.
На 5-й день татары перевезли еще 5 тысяч невольников.
Наступила ночь. И вот тогда, наконец-то, взмахнул саблей, кликнул боевой клич атаман Сирко. Стрелой понеслись чайки к песчаному берегу возле устья Самары. Туда, где находился лагерь высаженных ордынцев. Как вихрь налетели Сирко с сечевиками на спящий татарский лагерь. Налетели, неся татарам смерть, а невольникам свободу. Внезапный удар вызвал панику. Татары кинулись кто куда.  Кто-то к коням, которые паслись табуном в стороне. Кто-то к Днепру, чтоб сесть на байдаки. А кто-то метался между невольниками… И очень немного было таких, что успели вооружиться и начали биться.
Сирко заранее всё предвидел, что будет. Поэтому табун татарский уже был загнан запорожцами на Конский остров. И все татары, которые побежали было к табуну, наскочили тут на казацкую засаду и полегли трупом. Да и к Днепру татары бежали тоже зря. Ибо байдаки на ночь переплыли уже на другой берег.
Долго гремела жестокая сеча. Звенела сталь, хлопали мушкеты, катились бритые татарские головы, снесённые могучим запорожским сабельным ударом наотмашь…
Дорого обошёлся крымчакам этот бой. Полегло тут десять тысяч татарских воинов, глубоко смочив жёлтый песок своей кровью. По преданию кровь на этой прибрежной земле возле старой Игрени запеклась, чуть ли не на аршин. А 15 тысяч украинцев славили тут милосердного господа и кланялись славному Сирко за то, что избавил их от лютой неволи…

• После этого, как пишет Андриан Кащенко:
«…запорожці самі напали на татарські землі. Половина Запорозького Війська, під проводом Брюховецького, здобула Аслам-город, який турки поновили за останні роки, й поруйнувала; друга ж половина із Сірком ходила під Очаків і, пошарпавши його околиці, взяла чимало бранців».


2. «Рождественское побоище» в Сечи.


Турецкий султан Мухаммед (Мехмед) IV не мог простить Сирко и его запорожцам поражений, от них неоднократно испытываемых. Да плюс ещё письмо запорожцев к нему.
Он:
 «Просто обезумел от неслыханной наглости, по его мнению, каких-то бродяг, голодранцев, которые посмели так зло высмеять его, самого наместника аллаха на земле. Драгомана из бывших полонённых казаков, который прочитал и перевёл письмо, велел немедленно казнить, а свиток желтоватой плотной бумаги бросил под ноги, в ярости топтал его, а потом сжёг над свечкой.
-  Я уничтожу Запорожье!.. – кричал в исступлении.
Истошный крик разнёсся по всем уголкам огромного султанского дворца. Испугалась дворцовая стража. Побледнели паши и чуаши, упали ниц все, кто был в тронном зале, ожидая выхода своего повелителя.
-  Сровнять с землёй эту гнусную Сечь! – ещё громче визжал султан, оглядыая мутными от гнева глазами согнутые спины подданных.
Визирь, паши, великий муфтий, учёные муллы, чауши эхом откликнулись:
-  Воля падишаха – воля аллаха!»
Владимир Малик. «Тайный посол».

И осенью 1674 года в Крым морем прибыло большое турецкое войско из янычар. А надо заметить, что янычары, которых набирали среди мальчиков из подвластных Порте христианских земель и насильно обращали в ислам, были элитным отборным войском. С ними могли конкурировать разве что немецкие наёмники и, конечно же, запорожцы.
Командир этого султанского войска привёз приказ для хана.
Он гласил: присоединить к войску свою орду и зимой, когда замёрзнет Днепр, напасть на Сечь. Напасть, и, перебив казаков всех до одного, разрушить Сечь.
То есть султан решил, что настало время пролистать последнюю страницу Запорожской Сечи. Он задумал окончательно урегулировать вопрос постоянной опасности со стороны «чубатого войска» - уничтожить в корне «разбойничье гнездо» - Запорожскую Сечь.
Время для нападения было выбрано удачно – как раз на Рождественские праздники. «Воины ислама» рассчитывали на присущую запорожцам безудержность в гулянии с употреблением «зелья».

В конце декабря 1674 года 15 тысяч отборных янычар во главе с Аслан-пашей и 40-тысячная орда крымского хана Мурат-Гирея были готовы выполнить приказ султана Мехмеда IV.
Они тайными дорогами, известными только опытнейшим проводникам, подходили к Сечи. Хан и начальник янычарского корпуса решили застичь запорожцев внезапно, когда они не ждут нападения. А потому надумали напасть в ночь на второй день рождества. Они рассчитывали, что запорожцы перепьются в праздник, будут беззаботно спать как убитые. Поэтому их легко будет перерезать, как куропаток.


Огромное «войско дугой охватило все подходы к казацкой столице и получило приказ не пропускать на Сечь и не выпускать из неё ни одного человека. В полной тишине продвигалась громадная «подкова» к Сечи, и только снег  скрипел под копытами, а затем, разбитый тысячами копыт, превращался в бесшумнуб серую рассыпчатую массу…
Ещё один приказ получили татарские воины: брать в плен первых попавшихся казаков и немедленно докладывать об этом самому хану. От пленников хан намеревался узнать пути подхода к Сечи и возможности проникновения на её территорию.
Не поверили тогда Гамалию казаки из охраны не приняли дополнительных мер предосторожности. И не сумели отбиться от врага. На каждого полусонного казака приходилось не менее десятка татар. Повязанные, лежали они в своей небольшой сторожевой хате…
А к хану уже скакали посланцы с сообщением о взятии в плен девяти казаков. Обрадованный хан вместе со свитой прискакал к месту, где казаки ожидали своей участи.
Некогда было хану разговаривать с каждым из них, и он приказал переводчику:
-  Скажи им, что тот, кто проведёт нас на Сечь, не только останется жив, но и получит большую награду.
Толмач перевёл обещание хана, но ни один из казаков не изъявил желания сохранить себе жизнь и разбогатеть за счёт предательства.
Только старший охраны, побитый, весь в крови, простонал:
-  Сказал пан: кожух дам – да слово его тёплое!
Хан не понял иронии, скрытой в народной поговорке, и поспешил подтвердить:
-  Скажи ему, что на деньги, которые он получит, можно будет купить не только овечий тулуп, но и сотни шуб из куниц и соболей. Пусть только немедленно рассказывает, как попасть на Сечь.
Молчали казаки. О чём они думали?
Все пленные казаки, кроме одного, были уже в годах, закалённые в боях с врагами украинской земли, в походах в Крым и Турцию. Много видели в жизни и многое сохранила память. Знали они и натуру татарскую: обман, жестокость и вероломство…
Молчали казаки! Честь свою не могли они продать за золото. Молчали, мысленно простившись с жизнью…
Хан не мог долго ждать. Внимательно рассматривал он этих упрямых и непонятных ему людей. Тяжёдый взгляд остановился на молодом безусом казаке.
-  Итак, я жду! – напомнил он. -  Вот ты, - он ткнул нагайкой в сторону старшего, - говори! – Подождал всего несколько секунд, и только шевельнул пальцем, как голова казака покатиласьпо глияному полу сторожки.
-  Ты! – Хан указал нагайкой второго.
И тот не дал согласия провести врагов в Сечь. Упала и его голова, глухо ударившись о землю.
Понял хан, что так ничего не добьётся, и что-то быстро приказал своим подчинённым. Татары набросились на оставшихся казаков, сорвали с них одежду и вытолкали на мороз.
-  Ты поведёшь? – спросил хан очередного казака.
-  Не дождёшься! – плюнул тот в сторону хана.
Этому не стали рубить голову, а привязали к рукам и ногам четыре аркана из конского волоса. Рванувшиеся в разные стороны кони разорвали казака на четыре части, забрызгав алой кровью белый снег. А татары уже привязывали верёвки к очередной жертве. Но и тот предпочёл умереть, чем предать своих товарищей…
Самого молодого оставили напоследок. И вот, когда к его ногам и рукам привязали колючие жёсткие верёвки, не выдержал парень. Сдался. Оценил одну свою жизнь дороже тысяч жизней своих товарищей. Согласился показать единственный открытый ночью перелаз и рассказал, что запорожцы перепились и спят в своих куренях.
На молодого казака, а теперь уже и не казака вовсе, тут же надели тёплую татарскую одежду, и он повёл врагов против тех, кого ещё час назад охранял и считал своими товарищами».
В. А. Калинин. «Казак Гамалий и его ватага».

 Молодой сечевик повёл врагов к  лазейке – небольшой тайной калитке, через которую запорожцы воду носят с Днепра. Она не запирается.
К Сечи враги подошли ночью, незаметно. А орда окружила крепость со всех сторон так, чтобы даже  и мышь из неё не проскользнула.
К полуночи, пройдя через замёрзший Днепр и разыскав в крепостной стене замаскированную калитку, янычары через неё проникли на территорию Сечи. Безшелесно, ничем не брязкнувши и не бухнув, янычары окружили все курени. И так тесно, что стояли впритык друг к другу.
 Зловещая тишина нависла над Сечью…
 Не было слышно даже дыхания многих тысяч янычар. Они стояли молча и нерушимо. Ждали только сигнала к началу боя, чтоб начать резанину.
Но вмешался Его Величество - случай. 
Как говорится:
«Человек предполагает, а Бог располагает».
Все вражеские замыслы пошли прахом из-за одного казака. Этот казак – Иван Шевчик – проснулся, захотелось ему выйти по нужде. Перед выходом во двор, он выглянул в окошко, на освещённую слабым светом луны площадь. И не поверил глазам своим: все улицы Сечи были забиты турками. И ужаснулся казак, увидев тьму-тьмущую басурман. Бросился к кошевому:
«Янычары в Сечи!» - выдохнул испуганно.
Через минуту весь курень уже был на ногах.
«К оружию!» - приказал Сирко.- «Ставайте  по десятеро к окнам, а остальные заряжайте рушницы! Огонь вести без перерыва! Ну-ка, живее, братья!»
Казаки быстро заняли свои места. Одни заряжали мушкеты, другие передавали их стрелкам, а те уже были наготове, ждали команды.
«Открывайте окна! - крикнул кошевой, - Приветайте непрошенных гостей!»
Казаки дружно ударили из ружей. Прогремел залп. За ним – второй, третий. Снаружи донёсся жуткий вой. Янычары подались назад, оставив на снегу десятки убитых и раненых. Но бежать-то им было некуда. Сзади колыхалась сплошная живая стена.
Казакам даже не нужно было особо целиться. Ведь враги стояли так плотно, что каждый выстрел косил сразу несколько янычар. Им некуда было спрятаться, укрыться. И они стояли перед сечевиками, как на ладони.
Проснулись тем временем от выстрелов и в других куренях. Курени ощетинились стволами мушкетов. И пошла пальба по всей Сечи. Не переставая гремели залпы. С башен ударили пушки и гаковницы. Частый дождь пуль и ядер хлестал по сечевой площади, где скопились враги, и косил их десятками и сотнями.
Обезумев от ужаса, янычары забегали, заметались по Сечи, как звери в западне. Все кричат, ругаются, угрожают, проклинают.
Хрипение умирающих, стоны раненых, беспрерывный треск выстрелов – всё слилось в дикий, невообразимый гул.
Прошло не так уж и много времени. А широкий майдан, узкие сечевые проулки между куренями были уже завалены трупами и ранеными. Снег почернел от крови. Мало кто из бусурман смог спастись и оставить это гиблое место. Словно перепуганные ягнята, бегают неверные, ища, как бы выскочить в степь. Однако ворота замкнуты. А калитка, через которую вошли янычары в Сечь, завалена уже горой трупов.
А запорожцы стреляли и стреляли, пока врагов осталось только третья часть. Тогда по приказу Сирко сечевики прекратили стрельбу, и пошли в рукопашную. Через распахнутые настежь двери и разбитые окна из куреней повалили казаки с саблями, ятаганами, келепами в руках. С боевым кличем ринулись они на врагов, объятых ужасом, мечущихся в предрассветной морозной дымке. До утра весь островок покрылся трупами.
Пока рассвело, в Сечи полегло 13 500 янычар.
Такого ещё в истории войн не случалось, чтобы десятки тысяч вооружённых воинов ночью, тайком, заскочили к лагерю спящего врага и почти все пошли на тот свет…
Да еще прибавьте сюда до 20 тысяч татар, кинувшихся в Сечь на подмогу янычарам по днепровскому льду, в котором казаки загодя приготовили полыньи-ловушки…
После этого страшного побоища хан крикнул:
 «Сирко – шайтан, а не человек! И не возможно его победить!».
С этими словами хан первый повернул коня в сторону Крыма. И во весь дух помчался подальше от этого жуткого места, оглядываясь, не гонятся ли за ним казаки. За ханом, избивая ударами конских копыт мёрзлую землю, двинулась объятая смертельным страхом крымская орда…
Хотя запорожцы и сумели быстренько снарядить двухтысячный конный отряд в погоню, но татары уходили так быстро, что догнать их не удалось… Зато подобрали после них множество трофеев. Драпавшее без оглядки войско бросило весь свой транспорт с запасами продуктов и военного добра, лишь бы спасти свои шкуры. Как говорится: пошли по шерсть, да вернулись стриженными!..
Ну а когда казаки спросили Сирко:
- Що ж, батьку,  нам робити з трупами яничарів: закопувати їх у землю, чи як?
Тот ответил:
- Ні, в нашу святу землю бусурменів не треба ховати. Прорубайте побільше ополонок і – в Дніпро їх: звідкіль прийшли, нехай туди й пливуть!
Два дня запорожці кидали трупы янычар в проруби на Днепре.  Потом стали очищать Сечь от вражеской крови, выскабливая стены куреней, обмывая гарматы, чистя улицы и обрызгивая их святой водицей. Похоронили погибщих в ночном бою запорожцев (их полегло 50 человек, а раненых было 80).

Кстати. Существует и другая точка зрения по поводу случайного обнаружения Шевчиком турецкого войска.
 К примеру, Владимир Соломаха не согласен в этом вопросе с летописцем Самуилом Величко и акакдемиком Дмитрием Яворницким.
Он утверждает, что Сирко знал о «визите» султана в Сечь и ждал его во всеоружии. Вернее, даже так: он попросту заманил турка к себе «в логово», где с ним и расправился!
 По мнению Соломахи, у Сирко была одна из лучших на то время контрразведок. Иван Дмитриевич имел множество знакомых купцов, которые путешествовали в Стамбул, в Крым и в другие края. А уж получить за деньги любой разведывательный материал можно было во все времена!
Из рассказа Владимира Ивановича получается, что наивными в той операции 1675 года можно назвать скорее турецко-татарских предводителей, а не «беспечно уснувших» запорожцев.
Представьте, янычар не удивило, как легко они захватили на башнях казацкие пушки, подле которых не было ни одного (!) часового. Позже окажется ещё, что орудия были испорчены.
Не насторожило турок и то, что за четыре с лишним часа, покуда 15 тысяч воинов входили и строились в боевые порядки на сечевом майдане, ни один (!) казак не вышел из куреня. В туалет или ещё по какой-то надобности.
Также не показалось янычарам подозрительным, что на Сечи в те напряжённые часы не залаяла ни одна сторожевая собака!
Кроме того, Владимир Иванович пересказывает слова своего отца (а тому их передал дед, прадед и т. д.):
«О нападении басурман в Рождество Ивана Сирко предупреждала и его знакомая - слепая ясновидица Марфа».
Эта украинская Сивилла жила неподалеку от Сечи на существующих и поныне Перевозских хуторах (переправа через реку Базавлук).
- Именно Марфа в свое время и научила атамана гипнозу, а также умению предсказывать будущее, - уверен Владимир Иванович. - А что, были же Мишель Нострадамус, Вольф Мессинг… Почему такими же способностями не мог обладать Сирко? Неспроста же он не знал ни единого поражения!
Обычно на Покров (14 октября) после службы в сечевой церкви Сирко ехал к Марфе, вез гостинцы - мёд со своей пасеки, ткани и т. п. А она ему ведала: выходила под звездное небо, «всматривалась» в него своими незрячими глазами и начинала рассказывать, что ожидает атамана, Запорожье, всю Украину…
В роду Соломах утверждают: именно Марфа первой (за полгода до нападения!) предупредила Сирко о надвигающейся угрозе. Атаман же, понимая, что отменить приход «гостей» не в его силах, решил дать бой прямо в Сечи, где превосходящий числом неприятель будет лишён маневра. Что и было блестяще сделано!

Вот таким позорным поражением закончилось намерение бусурман уничтожить Сечь и погубить запорожцев. Не помогли им ни численное превосходство, ни внезапность, на которую они так рассчитывали. «Урус шайтан» хитроумно разгромил турка в «своем гнезде»…


3. Поход на Крым.


После известного рождественского поражения в Сечи турки долго не осмеливались затевать походы против запорожцев. Зато Сирко не остался в долгу.
Уже после Рождества 1675 года Сирко осуществил первую наступательную операцию. Он послал к Очакову отряд под командованием Мыська и Волошина.
28 апреля сам отправился в большой поход. Разбил орду на Кучманском шляхе и освободил из неволи около тысячи христиан.
Поворачиваясь назад, кошевой атаман встретил новую орду возле Ингула и снова победил.
Сирковы успехи могли бы быть большими, но его не поддержал Самойлович.

Наступило лето 1675 года.
Сирко решил, что теперь настало время  отдать «визит учтивости» крымчакам и их хану.
В конце июля он созвал совет запорожского общества. На нём было решено отомстить хану за дерзкое разбойное нападение на Сечь, за тревогу и ущерб, причиненный низовом обществу. Пусть знает басурман проклятый, что запорожцы не стерпят несправедливости и пренебрежения.
Кошевой атаман приказал войску подготовиться в поход, запастись продовольствием и военным снаряжением на три недели. Он отобрал 15 000 храбрых запорожцев.
К ним присоединились:
-   200 донцов во главе с атаманом Фролом Минаевым,
-  2000 русских стрельцов, коими командовал царский окольничий Иван Леонтьев, и
-  отряд калмыков под предводительством мурзы Мазана.
 Сирко перешёл Днепр и быстрым маршем повёл своё 20-тысячное войско на Крым. А чтоб не заметили его враги, он выбрал тайный маршрут. И двинулся не прямо на Перекоп, а взял влево. И направился в обходную – степью, крадучись. Так что хану никто даже знаку не подал, что казаки уже гуляют степями Крыма.
В августе 1675 года, дойдя до Сиваша, запорожцы быстро переправились по броду через это Гнилое море.
Сам атаман с 4-тысячами сечевиков остался караулить вблизи Сиваша. Остальную часть войска он разделил на 5 отрядов. Под руководством опытных вожаков они поскакали дорогами Крыма в пяти направлениях: к городам Ак-Мечеть (Симферополь), Бахчисарай, Козлов (Евпаторию), Карасу-Базар (Белогорск), Кафа (Феодосия). Все они получили приказ - на 5-й день всем вернуться к броду.
За это время казаки всколыхнули, всполошили весь Крым. Вихрем налетали запорожцы на города и сёла, предавая их огню и мечу. И нигде не задерживаясь, продолжали свой стремительный, как полёт стрелы рейд. Крым был потрясён. Сам хан Эльхадж-Селим-Гирей едва успел сбежать со своего дворца и вместе с агами и мурзами скрыться в горах. Туда же удирали и его подданные, спасаясь от казаков.
Придя в себя от неожиданности, крымский хан собрал 50-тысячное войско и ринулся к Сивашской переправе. Чтобы замкнуть казаков.
Какой хитрый хан, а Сирко хитрее. Кошевой предвидел действия врага ещё тогда, когда посылал казаков в Крым. Поэтому и засел у брода.
Вот там хана с войском и караулил отряд во главе с Сирко. Благодаря разведке, атаман знал, что в горах хан действительно сформирует армию и ринется к перешейку. Ринется в надежде перехватить там уставшее, поредевшее в боях и обременённое добычей войско, что выгнало его из Бахчисарая.
Каким же было изумление мудрого  повелителя татар, когда он увидел, что там уже караулят его самого. Караулят казаки. Под командованием Ивана Сирко. Хан так и не понял, что произошло:
• Неужели казаки успели вернуться из южной части Крыма раньше за него?
• Неужели подвела разведка, и все её донесения из мест, где гарцевали казацкие отряды, были неправдивыми?
Рассмотрев, что запорожцев не так уж и много, татары кинулись на казацкий табор, словно бешеные. Но сечевики не испугались. А подпустили их как можно ближе и встретили пальбой из рушниц. И тогда ордынцы, поливая окопы своей кровью, отхлынули назад.
Так бросались татары на окопы несколько раз. Но казаки каждый раз отражали эти атаки.
И тут подошли отряды тех самых запорожцев, которые возвращались из набега. Причём под ордынскими флагами и бунчуками. Подошли будто бы на помощь хану, под видом большого отряда татар.
И враз ударили с тыла по татарскому войску. Оказавшись меж двух огней, вояки хана почувствовали: здесь им и конец пришёл. Предчувствие не обмануло. Сирко со своими молодцами перемолотили их, разгромив огромное бусурманское войско.

После этой блестящей победы, переправившись через Сиваш, Сирко направился прямо в центр татарских кочевий в причерноморских степях. Погулял с саблей по татарским улусам. Разгромил кочевья в районе Чёрной долины и Кочкар. Полностью разбил несколько организованных татарских отрядов. Захватил немало ордынцев в плен и освободил около семи тысяч пленников-христиан. С большой добычей (только захваченного скота было 18 тысяч!) с 7-тысячами захваченных в плен татар, он двинулся на Сечь…
Погони не боялись, поэтому особо и не торопились. Да и освобождённые пленники, среди которых было немало женщин, детей, стариков, не могли идти быстро. Но с каждой верстой, которая приближала их к родной стороны, всё боле хмурым становился Сирко. Не спрятался от зоркого глаза атамана невесёлое настроение многих освобождённых.
Дело в том, что татары были воинами, землю обрабатывать не умели, да и не хотели. Для этого молодым сильным пленникам предлагали дом, семью, землю, волю. А от них требовали отречься от своей веры и стать мусульманами. Большинство невольников, конечно, выбирали каторгу на галерах.  Но были и такие, которые соблазнялись и приставали на татарские условия, отрекаясь не только веры, но и языка, родных, Родины.
Немало и женщин становились жёнами татар, рожали им детей и сами постепенно бусурманилися. Поэтому для них это было не освобождение, а новая неволя.

Когда остались за спиной Колончак и Чёрная долина, кошевой атаман Запорожской Сечи Иван Сирко приказал остановиться всему войску с ясырем на короткий отдых.
Казаки расположились в Зелёной долине – местности со множеством источников, озерцом, дичью, травами. Запылали костры: сечевые повара варили обед с расчётом на пленных и освобождённых.
Среди толпы атамановы дознаватели обнаружили нескольких разбойников-злодияк, которые вместе с татарами создавали интернациональные отряды из турок, валахов, татар и украинцев, чтобы похищать для продажи в рабство детей, молодых девушек и парней. По приказу Сирко их порубили прямо на глазах казаков и освобождённых, останки тел разбрасали в поле.
«Собакам – собачья смерть!» – строго сказал кошевой.
 Затем распорядился разослать в степь кругом лагеря казацкие разъезды для охраны, хоть погони со стороны татар и не боялся. Турки далеко. А крымский хан как раз в горах с остатками своего войска зализывает раны. Больше на Сирко напасть никто не посмеет. Ведь при нём множество казаков и освобождённых из плена около пяти тысяч бывших воинов, которые с удовольствием примут сабли в руки на случай внезапного нападения врага.
После обеда и отдыха атаман планировал снова в путь, в родной дом.
 Вдруг его внимание привлекла группа женщин, которая приближалась к его палатке. Казацкий предводитель подошёл к группе, который отделился от других. В основном это были бывшие украинские женщины с детьми, которые стали жёнами мурз, беев, купцов. Одетые в драгоценную одежду, они утверждали, что казаки захватили их силой. И что не имеют желания возвращаться в Украину. Они попросили отпустить их обратно в Крым. И были, оказывается, не одиноки в просьбе. Захотели снова в Крым и некоторые мужчины, которые стали там купцами и приняли ислам.
Оказывается, не все освобождённые земляки атамана радуются избавлению от татарской неволи. 
Оказывается, не все из освобожденцев  возвращаются домой охотно.
Оказывается, было немало и таких, кто уже имел детей от иноверцев, «побусурманились». И скучали за Крымом. При этом кляли запорожцев за то, что те ведут их назад в Украину.
Сирко это поразило. Он был просто шокирован:
 Как такое может быть?
Неужели они не рады видеть родной земли?
Как дальше жить, если украинцы так легко забывают родину и становятся не только ляхами и московцами, но и врагами Христа - бусурманами?

Чтоб выяснить, что здесь к чему, Иван Дмитриевич велел всем освобождённым поделиться на 2 группы. На тех, кто хочет идти в Украину. И на тех, кто желал бы вернуться в Крым. 

• Сирко обратился ко всем освобождённым из плена христианам:
«Земляки-украинцы! Войско запорожское спасло вас с бусурманского плена. Более пяти тысяч рыцарей навечно остались лежать в чужой земле. А вы вместо благодарности Богоматери и казакам решили вернуться на вражескую землю, чтобы множиться там на благо врагам нашим и на горе неньки-Украины! Одумайтесь! Не гневите Бога нашего и нас, славных воинов. Но напоследок скажу вам так: кто ещё стремится вернуться на враждебную нам землю – возвращайтесь».

Сирко объявил, что никого насильно в Украину возвращать не будет. И каждый волен сам решать свою судьбу. Пообещал: тех, кто выскажется за Крым, силой держать не будут.
Каким же было изумление Сирко, который всю свою жизнь защищал народ Украины от татар, когда почти три тысячи мужчин и женщин вдруг решили возвращаться к тем-таки татарам! Им, видишь ли, там хорошо живётся. Они уже себе хозяйства позаводили, успели обзавестись семьями, и нашли свою новую родину…
Ошарашенный таким открытием, Сирко отпустил этих отступников на волю.  А сам взошёл на пригорок и смотрел за тем, как они радостно шагают к своим хозяевам.
Зачем же тогда столько крови пролито?
Зачем столько голов казацких положено, даже в вчерашнем бою?
 Бились же за их волю! А она, видите, им ни к чему – им чтобы сытое корыто…

…Вродливі сестроньки в кайданах,
Ясир чужинського крила,
Щоб збить вогонь на ваших ранах
Прийшли ми з щирого Дніпра…
Та що це: ви не раді волі?
Чому чоло таке сумне
У жінки з відчаєм тополі,
Поділ чий… турченятко мне…
Юрій Кириченко

«Трагедія українських бранців, які багато років перебували у турецькій неволі, які зазнали-отуречення, гірше того, обзавелися дітьми, багато разів зафіксована в біографічних легендах про Івана Сірка, усе єство якого клекотало: українець, українка (читай: козак і козачка) за будь-яких умов мусять залишатися гідним сином і зореликою дочкою України. За будь-яких обставин!
І справді, за будь-яких обставин більшість українців залишалися героями-патріотами: і у фашистських катівнях, і на каторзі.
Але люди є люди. За тих же нестерпних умов знаходились слабкі духом чи просто такі, яким невідомі почуття витримки, сорому, честі, і вони обусурманювалися, виходили заміж за місцевих бюргерів, таких же бранців інших народів… Нашого цвіту стало по всьому світу: і в Аргентині, і в Мексиці, і в Канаді, і в Австралії, і в Штатах, і в Німеччині, і в Голландії, і у Франції, і в багатьох інших країнах Європи, Азії, різних континентів. З далеко неоднакових причин залишилися українці, утворили свої землячества (діаспору) і живуть собі… А інші й нині залишають свою обшарпану іншими неньку і галамсають за кордон. То справа кожного…
Але кошовий лицарів чубатих отаман Іван Сірко не терпів такого. Краще смерть, - вважав він, - аніж ганьба зради навіть на сімейно-родинному рівні. Навіть смерть…»
Дмитро Федоренко. «Кошовий лицарів чубатих».

Невже це ти, озвись, Маріє,
Невже це ти, Палажко, ти?..
Зітха сльоза, лице марніє,
Напившись з горя німоти…
«…Спасибі, пане отамане,
Спасибі, братику, спаси…
А тільки шлях домів з османів
Наш сором у сльозі згасив…»
Аж вклчк Сірко, вуста крижинні
Потьмарить усмішка крива.
І конотопських піль туркині
З лице летить гнівне «овва»!
Юрій Кириченко

А что же встало перед очами Ивана Сирко, который войска свои провёл по украинским степям на освобождение сынов и дочек украинского народа от вековечного врага – турок и татар?
Что же заспевали освобождённые?

… І впали сестри на коліна,
І знебулися увічу.
«А як же, як же… Україна?»
«Поставить хай по нас свічу –
Наш шлях назад заріс травою,
Якій імя – Невороття…
У наших чад над головою
Стяг яничарського шиття.
Юрій Кириченко

Ну как пережить такое?
Да ещё человеку, который на крыльях свободы бурей носился по вражеским заставам, засадам и отрядам, как это делал Иван Сирко?
Что же то за рыцари такие, чьи дети, сёстры, матери ведут себя так?
Что же то за потомки рыцарей, которые поменяли веру отцов своих?  Которые так быстро забыли любимых родных своих, свои утренние рассветы и солнечные дни, соловьиные вечера и ночи?
Как можно было всё это забыть?


        Тем, кто вознамерился ехать обратно в Крым, Сирко приказал дать повозки, лошадей, пищу.
И только они отбыли, возле палатки атамана собралась толпа казаков и старшины. Они начали упрекать его за то, что отпустил предателей.
Иван Дмитриевич, молча выслушал обвинение, потом встал, и тихо сказал:
«Все на совет …»
 Рада была короткой. Большинство настаивало догнать обоз и всех уничтожить. Но Сирко колебался. Потому что там были дети. Конечно, он понимал, что именно они через несколько лет превратятся в воинов, таких же безжалостных, как их родители. И будут продолжать уничтожать Украину, как это много лет делали деды и прадеды…
 Сомнение атамана развеялось, когда на совете привели уволенных с галеры молодых невольников-казаков. Некоторые из них были слепые: им выкололи глаза после неудачного побега. А некоторые были с отрубленными на ногах пальцами
 «А вот, пан атаман, глянь и на этих парней, – сказал старший казак и показал на толпу красавцев, которые стояли, низко опустив головы. – У них, отец, не будет собственных детей, их татары сделали евнухами!»
Сердце Сирко сжалось от боли.
 
Закипела кровь горячая, ударила в виски,
                Вновь Серко острая сабля обожгла ладони –
                Это же вырастут для Украины новые янычары,
                И упадут на родную землю войны и пожары …

Вскипел кошевой. Призвал к себе несколько сотен молодых казаков, которым ещё нужно было приобретать сноровку в сабельных сечах. Велел им седлать коней. И послал догонку, приказав догнать «оборотней» и вырубать всех к чёрту – «уничтожить всех до единого человека», чтоб они не «плодили врагов».
Иван Дмитриевич решил, чтобы молодые казаки прошли, таким образом, испытание кровью.
Обращаясь к ним, кошевой взял на себя этот грех, убедив, что сам ответит перед Богом.
И отряд ускакал.   Обоз догнали в Чёрной долине.  Как вихрь, налетел отряд казаков на безоружных женщин и детей. Не помогали никакие просьбы о спасении –  запорожцы рубили без сожаления. Через полчаса все было кончено…
 
Хоч ми не винні – стопровинні, -
Цвіт України вже – не нам…
Хоч ми рабині, так – рабині,
То доля буде їм – синам…
Півмісяцю – вкраїнські чари,
І вроду, мальву з рідних рук…»
…І грянув грім: «Ви – яничари…»
І впав на полиски шаблюк…
Юрій Кириченко

А чуть позже «Урус-шайтан» неспешно тронулся следом и сам, чтобы убедиться, как выполнен молодёжью его приказ.
Когда он подъехал к Чёрной долине, та уже вся была завалена изрубленными телами.
Сирко прибыл на место свирепой казни.
И, склонив голову, обратился к павшим:
«Простите мне, братья мои! Но лучше вам спать здесь до Страшного Суда. Только Господь теперь скажет, чья здесь была правда. Но плодить новых ордынцев на христианские наши молодецкие головы вам не придётся. Не вырастут ваши дети между басурманами на свою вечную – без святого креста – погибель».

Потом он поклонился выполнившим его приказ казакам. И попросил прощения за то, что обагрил их души кровью. Сказал, что вина за это перед Богом на нём одном. А им нужно жить и воспитывать детей, которые должны помнить, какой страшной ценой платила Украина за свободу…
На ночь у погибших Сирко приказал выставить охрану, чтобы волки и другие хищники не растерзали их тела. А на следующий день избитых похоронили в Чёрной долине. Похоронили по христианскому обряду, хотя большинство из них были мусульманами.
        До конца жизни в памяти Сера представали картины трагедии в Чёрной долине. Всё спрашивал он себя, имел ли право потерять столько беззащитных душ? Журба терзала атаманское сердце. Печаль и острая душевная боль. Эта незажившая рана осталась до конца жизни, до самого смертного одра. Наверное, эта рана и покончила жизнь атаману…
Позже рассказывали, что Чёрная долина наводила ужас и уныние на проезжих. Её с опаской обходили и караваны купцов, и чумаки, которые отправлялись за солью. Они в один голос заявляли, что слышали там стон, крики, плач женщин и детей. Неизвестно, по каким причинам в этой местности не существовало источников с питьевой водой, чтобы напоить лошадей, даже трава не росла. А рядом, километрах в десяти от нее, Зелёная долина щедро делилась с людьми влагой, растительностью, дичью…

То, что сделал Сирко – при всей ужасности своей, - стало достаточно строгой наукой и его казакам, и тем, кто готов был променять Отчизну на хозяйство в татарской неволе. Наукой и предупреждением. Так было…

 Имел ли право Иван Сирко на такой гнев несусветный, и был ли тот гнев праведным?

Как говорится: «Не судите, да не судимы будете…»

• Вот как описал этот трагический эпизод Валерий Гитин в своей книге «Кавалерия любви, или Запорожцы во Франции»:
«…Сирко хмурился и беззвучно шевелил губами. Ему вдруг вспомнилась приазовская степь, когда казацкое войско возвращалось из похода на Кафу…
Тяжело гружённые возы с военной добычей, пленные татары и освобождённые из татарского плена украинцы – восемь тысяч мужчин, женщин, детей…
Он, тогда наказной атаман, ехал с передовым отрядом, далеко обогнал медленно ползущий обоз. И вот, во время ночного привала, когда Сирко с несколькими сотниками пил горилку у костра, а сивый кобзарь славил песней их подвиги, подлетел на взмыленном коне Василь Дзеня, командовавший обозом, и выпалил, оборвав песню кобзаря:
-  Измена, атаман!
Все разом вскочили, хватаясь за оружие.
-  Кто? – спросил Сирко. – Да говори же, сто чертей тебе в душу! Кто?!
-  Освобождённые, - ответил Дзеня, спрыгивая с коня, - не желают возвращаться на родину!
-  Христиане?
-  Эге ж.
Казаки возмущённо загомонили.
-  Чего же они желают?
-  Вернуться назад, в Крым. Говорят, что там их дома, добро, скот…
-  И сколько же их… таких? – внезапно охрипшим голосом спросил Сирко.
-  Да почти половина. Тысячи три, не меньше.
Сирко потряс головой, разгоняя хмельной дурман.
-  Три тысячи… - растерянно проговорил он. – Три тысячи…
Чтобы свободные люди добровольно стремились вновь стать бесправными рабами… нет, это трудно, невозможно постичь разумом…
А вокруг – горящие гневом глаза, вскинутые к ночному небу клинки и яростные выкрики:
-  Так за кого же мы кровь проливали, братие?
-  Измена!
-  Твари неблагодарные!
-  Сколько казаков полегло за их свободу, а они…
Возмущение сотников передалось и ему.
Сирко, ослеплённый, подавленный, видел перед собой изрубленные тела своих товарищей, коней без всадников, ошалело метавшихся по выжженной степи, языки пламени… И ради чего? Ради этой чёрной неблагодарности кровных единоверцев, променявших…
-  Щербак! – крикнул он. – Сотню по коням! Скачите туда и всех отступников… саблями… как бурьян! Слышишь? Как бурьян!!!
Сотник Щербак, высокий, жилистый, с глубоким сабельным шрамом через всю правую щеку, пристально посмотрел на атамана и пожал широкими плечами.
-  Ты что, не понял приказа, Щербак?
-  Понял, - хмуро бросил тот. – Вот только неясно, понял ли ты его, Иван.
Сотник круто развернулся и вышел из круга света, отбрасываемого костром, оборонив на ходу:
-  Ладно. Бог тебе судья.
Через минуту сотня всадников ускакала в ночную степь.
-  А ты что не едешь с ними, Дзеня? – спросил Сирко.
-  Догоню, - ответил обозный. – Я вот что хотел сказать, атаман… Зря ты добро переводишь.
-  Какое такое добро?
-  Да этих… Их ведь продать можно. Тем же татарам.
-  Как… продать? – задохнулся Сирко.
-  Да так, за дукаты. Три тысячи, как-никак. За мужиков можно по десять взять, ну, за баб, понятно, меньше, да и за детишек…
К Сирко вдруг вернулась ясность мышления, вытеснив из разгорячённой головы хмель и ярость. Эти отступники, которым он только что вынес смертный приговор, сразу перестали быть отвлечённым понятием, обретя плоть – мужскую, женскую, детскую…
-  Со знанием дела молвишь, Дзеня, - проговорил Сирко, глядя в его лоснящееся лицо, напоминавшее спелую грушу. – Небось, доводилось уже…
-  И не раз! – хохотнул тот. – Им-то какая разница? И татары довольны, и я не в обиде. Что так смотришь, атаман?
-  Не атаман, а пан атаман, быдло! – рявкнул Сирко. – Я с тобой свиней не пас и людьми не торговал!
-  Всё ещё впереди, хлопче, - снисходительно бросил Дзеня. – Молод ты ещё… Что ж, если охота добро на распыл пускать, твоя воля, пане атаман. А мы ещё своё возьмём…
-  Не успеешь, мразюка! – дико выкрикнул Сирко, рванув из-за пояса пистолет.
Дзеня, злобно сверкнув глазами, шагнул в сторону, вскидывая пистолетное дуло.
Два выстрела прогремели одновременно.
-  Прямо в лоб, - заметил один из сотников, склонившись над лежащим Дзеней. – Добрый выстрел… пан атаман.
Остальные молчали, опустив глаза.
-  Коня! – крикнул Сирко.
Джура подвёл коня. Атаман, не касаяст стремян, взлетел в седло и исчез во тьме.
Сирко задыхался, судорожно глотая плотный, будто суконный воздух, и нещадно хлестал плетью летящего бешеным аллюром коня.
Он догнал казаков уже неподалёку от обоза, спрыгнул наземь перед лошадью сотника и прохрипел:
-  Прости меня, Щербак…»

Сирко возвратился на Сечь не только с освобождёнными христианами. Было ещё шесть тысяч пленных татар. Кошевой часть ясыря отослал гетману Самойловичу, а остальных оставил на выкуп.
Когда отгремели победные салюты на Сечи, атаман написал крымскому хану глумливое письмо (2 сентября 1675 года).
 В нём Сирко уведомляя бахчисарайского повелителя, что набег казаков на Крым был вызван самими же татарами, их коварным зимним нападением на Сечь. Атаман объяснял, что его нападение – это лишь ответ на «нерыцарское» ночное нападение на Сечь.
И хотя это послание не получило такой известности, как письмо турецкому султану, но написано оно было с неменьшим остроумием и едким юмором…



4.  Последний бой кошевого Сирко.


1679 год Сирко начал успешными походами на поднепровские вражеские крепости Кази-Кермен и Тавань.
Он разогнал татарские отряды и разгромил 6 полков янычар, которые защищали города. Захватил при этом в плен и самого Мустафу-агу, который руководил турецким строительством. Сирко опустошил те укрепления.
Это сильно разозлило султана. Он не смог простить это нападение.
 И весной 1679 года послал Днепром новое войско. Турки двинулись на Сечь чтобы разрушить её.
 Узнав о приближении воинства Кара-Мухаммед-паши, кошевой вышел из Сечи и укрылся с войском на острове Лебедиха.
И уже оттуда вышел навстречу туркам к Базавлуку.  Турецкий военачальник увидев запорожское войско, не отважился со своим войском переходить речку, и повернул назад – на юг.
Узнав о наступлении вражеских войск, царь Фёдор Алексеевич отрядил на Сечь войско. Для защиты южных рубежей царь послал большую конную и пешую рать под руководством Корецкого. Это для того, чтобы Сирко объединёнными силами мог оказывать сопротивление туркам и татарам.
Враг, узнав об этом, «вжахнувся і немов якась змія наполохана, сховав свою гордовиту голову».
Всё это заставило турок отказаться от новых попыток нападения на казацкую вольницу.

А вскорости было последнее сражение кошевого атамана…

О последнем бое славного полководца рассказал житель села Капуловки В. И. Соломаха (этот рассказ в их семье передавался из поколения в поколение).
Вот как было дело.
Летом 1680 года перекопский мурза Ширин-бей узнал, что в Сечи заболел и отошёл от дел непобедимый «Урус-шайтан» - Сирко. Надумал татарин утереть нос султану – собственноручно уничтожить ненавистную им Сечь…

25-тысяч крымских татар, вырезав крайние заставы между Бугом и Днестром, рассыпались по украинской земле – на Подолье и Волыни, словно волчьи стаи. И вот уже, отягчённые огромным ясырем (30 тысяч человек), ползут ордынцы к бродам через Днепр.
И по пути домой в Крым, хан решил «заглянуть» и на Сечь. Там в это время оставалось всего тысяча казаков. Остальные ушли с наказным кошевым атаманом Стягайлом под Киев рыть оборонные рвы.
Узнав о приближении татар, к больному Сирко, который находился на своей пасеке в Грушевке (возле современного города Марганца), прискакала делегация казаков. Запорожцы доложили, из набега возвращается орда, и что хан обещает разрушить Сечь и знает, что кошевой тяжело болен.
«А он бы ничего не захотел съесть?! Может ерша ему?!» - глаза Ивана Дмитриевича загорелись решимостью.

Узнав о набеге татарской орды он  поспешил на Сечь.
«А ну, быстро посылайте верховых по ближайшим зимовникам!» - скомандовал он.
 За счёт тамошних рыбаков, охотников и пастухов его армия выросла до 2,5 тысяч человек.
 Когда казацкая разведка донесла, что татарва намеревается переправляться ниже Хмельницких плавней (район нынешней Лепетихи), атаман разработал свой план. Он решил заблокировать главную татарскую переправу – Таваньскую (район теперешней Каховки).
С этой целью отправил туда две сотни конных казаков. Те уничтожили находившийся там специальный отряд Ширин-Бея и заготовленные татарами плавсредства (лодки, плоты). После чего организовали патрулирование казацких разъездов. Уцелевшие бусурманы дали знать орде, что Таваньская переправа блокирована казаками, а лодки и плоты потоплены.
В то же время Сирко приказал снять охрану переправы возле Лепетихи, но оставить лодки. Атаман был уверен, что татары обязательно повернут к этой переправе. Так и случилось. Ордынцы переправились на левый берег Днепра. И там сделали привал на огромной песчаной косе рядом с плавнями (где Конка впадала в Днепр), где много зелёной травы. И это предвидел славный полководец.
Ширин-бей приказал варить здесь сытный обед, хорошо накормить невольников, запастись водой. И подождать несколько дней, покуда он с 10-тысячным отрядом сделает налёт на Сечь…

По плану Сирко небольшой отряд казаков, знавших татарский язык, переодевшись в одежду врага, переправляется на левый берег. И в тот момент, когда татары ринутся к плавням за дровами, казаки должны смешаться  с невольниками (а их было где-то 20-25 тысяч). Их задача -  развязать руки пленным мужчинам и вооружить их.
Первыми боевые действия должны были начать гармаши с флотилии из 12-15 чаек, сделав несколько залпов по татарскому лагерю, чтобы посеять панику. Потом на косу со стороны Хмельницких плавней высадится десант пехоты численностью 500 человек. Когда всё внимание татарвы будет приковано к флотилии и десанту, с западной стороны косы вихрем вылетает ударный отряд хорошо вооружённых молодцов. А 500 человек во главе с Палием - на конях. Они должны пробиться к центру вражеского лагеря. Там вооружить хотя бы часть невольников и вместе с ними пробиться назад. Для того, чтобы замкнуть кольцо вокруг лагеря, оставив открытым лишь берег Днепра.
Задача остальных запорожцев: разделиться на небольшие отряды и атаковать татар. Всё было разыграно как по нотам. Всё случилось именно так, как мудро рассчитал и предвидел Сирко. Когда ордынцы, пообедав и напившись бузы, начали насиловать полонянок, казаки внезапно ударили по лагерю.
Как только прогремел первый залп запорожцев, невольники мужчины, освободившись от пут, схватили брошенное татарами оружие (те как раз пошли насиловать украинок). Внутри лагеря завязалась сеча…
Сразу же после первого залпа с запада по татарам ударили сотни Палия. А с юга – ещё один отряд казаков! В это время по реке к лагерю приблизились чайки. Татары бросились по мелководью навстречу этой небольшой эскадре.
И тут Сирко дал команду тем, что на чайках, - прыгать в воду и делать вид, что казаки собираются сойтись с татарами врукопашную. Но как только татары кинулись навстречу, с чаек пришла команда: «Ныряйте!»
Казаки-«десантники» нырнули. А в это время с судов прогремел пушечный залп. Картечь скосила сотни татар! Нырнули и во второй раз казаки – ещё один залп, ещё сотни убитых врагов. А потом прозвучала команда «десанту» возвращаться на чайки.
Вернувшиеся из воды сечевики тоже приложились к своим мушкетам…
Татары не могли быстро выбраться из воды. В спину им вели огонь с чаек, а на берегу уже поджидали казаки Палия, выскочившие из засады.
Шла жестокая рубка и в самом лагере.
Сделав своё дело, Семён Палий со своими воинами пробивается на юг, где бьются разрозненные отряды запорожцев.

Затем пришёл приказ от Сирко: в лагере остаться только отряду Палия, остальным же окружить место боя и не выпустить живым ни одного татарина. У тех оставался один путь к отступлению – через Днепр на правый берег. Но там их поджидала ещё одна засада – флотилия чаек во главе с Сирко.
Среди татар паника. Они в беспорядке бегут кто куда. Единственный свободный путь для отступления – правый берег Днепра. Но тут – флотилия чаек во главе с Сирко. Вода в Днепре кипит – татарва лезет на правый берег. Их встречает отряд, который возвратился из-под Таваньской переправы. Татар, которых не смогли достать стрелки из чаек, доставали стрелки с правого берега. Под вечер - до заката солнца - всё было закончено.
Это был последний бой легендарного атамана…


Глава IV. Посмертная «одиссея» атамана.


… Так, Сіркова безсмертна правиця
Не підводила в герці ще нас.
Славний дух отамана, мов птиця,
Пролітає крізь простір і час.

Ми з тобою Иваночку-батьку,
Де б і як не крутила судьба.
Ти у вічність проклав свою кладку,
Стереже твою славу верба…
«Пісня про Івана Сірка»



I. Смерть кошевого.

Жизнь каждого человека имеет свой конец.
И как пел Владимир  Высоцкий:
«В гости к Богу не бывает опозданий…»
Пришло смертное время и к Ивану Сирко. И прославленный в легендах и любовно воспетый в народных песнях и сказаниях кошевой атаман мужественно встретил его.
Предчувствуя близкий конец, приказал Иван Дмитриевич сделать гроб, «в который он потом ложился и говорил, что бывшего здоровья у него уже нет».
Свой последний земной день атаман провёл в собственном зимовнике на пасеке в селе Грушевка.
Это на территории нашего города Марганца - недалеко от Жёлтых круч в урочище Сирковка. Сейчас, к сожалению, это место покрыто водами Каховского водохранилища и находится на расстоянии около 200 метров от берега.

По одной из легенд, прославленный казак-характерник точно знал свой день ухода.
Он сам себе приготовил дубовый гроб, лёг в него и преставился.
 А казакам-побратимам оставил такую записку-завещание:
«Кто семь лет подряд перед Пасхой будет носить на мою могилу землю – получит мою силу».

Окончил свой жизненный путь кошевой атаман 1 (11) августа 1680 года, на своей пасеке в Грушевке, Там он обрёл вечный покой.

• В «Летописи Самовидца», автор которого был современником тех событий, то что произошло, зафиксировано так:
«А на Запорожье кошовий Иван Сирко, ватаг сильний, помер 1 серпня 1680 року».

Боевые соратники положили покойника на казацкий парусник и водным путём по речкам Бугай, Ревун, Речище, Днепр доставили на Чертомлыкскую Сечь.
Там на старом кладбище – казацкой усыпальнице – с воинскими почестями и похоронили.

• Вот как засвидетельствовал смерть кошевого атамана летописец казацкой вольности Самуил Величко:
 «Того же лета (1680) августа первого числа, преставился от жизни сей, через некоторое время после болезни, в Грушевке, в пасеке своей, славный кошевой атаман Иван Сирко. Перепровождённый водой до Запорожской Сечи, он погребён был честно всем войском Низовым Запорожским в поле за Сечью, напротив Московского окопа, где погребалось и другое запорожское товариство.
 Хоронили его знаменито, августа 2 дня, с пребольшой пушечной и мушкетной стрельбою и с великою от всего Низового войска скорбью…
Похоронив же его, как выше сказано, с жалостию великою, знатную над ним насыпали могилу. И на ней каменный крест поставили с надлежащей  надписью его имени и деяний…»

По одной легенде похоронили Ивана Сирко, как кошевого атамана, по особому казацкому обычаю, со всеми почестями близ военного городка на казацком кладбище. Поставили дубовый гроб просто на сырую землю, а казаки сечевики шапками вручную насыпали над ним холм - высокий курган…
 Так гласил древний обряд почитания великого воина. На вершине рукотворного кургана поставили каменный крест с надлежащим именем и с надписью его деяний.

По другой легенде, настоящее место захоронения атамана-характерника, так и осталось неизвестным. Побратимы хорошо позаботились о том, чтобы тайна их кошевого осталась недоступной для врагов. Место его захоронения знали лишь избранные.

По третьей легенде, казаки так верили в силу своего атамана, что после его смерти свыше 5-ти лет гроб с телом Сирко хранился на Сечи. Его  даже возили с собой в военные походы  и суходолом, и водой. Потому что были твёрдо убеждены в том, что Сирко и мёртвый наводит страх на врагов. И что с ним, даже мёртвым, можно побеждать басурман.
И враги, только услышав об атамане Сирко, сдавались без боя.
 Потом гроб зарыли в землю. Но перед этим исполнили завещание атамана: «Когда придут тяжёлые времена, откройте гроб, возьмите мою правую руку и идите с ней в бой». И отрезали его правую руку. Многие годы казаки ходили в походы с рукою мёртвого атамана. Ибо верили, что даже отдельные части тела казацкого предводителя имели «чудодейственную силу» и приносили удачу в бою.
В бою сечевики выставляли руку Сирко на копьё и кричали:
«Стойте,бусурманы, с нами рука и душа Сирко!»
И на те слова враги, будто зайцы, убегали прочь от казаков…
Только со временем, когда и самая Сечь уже была снесена и все Запорожье разрушенно, казаки похоронили руку Сирка.

На территории нашего города Марганца находится памятный знак Ивану Сирко. Это бетонный прямоугольник. Он стоит на левом берегу бывшей реки Грушевки, возле дороги в село Ильинку за 5 километров от острова Томаковка, где когда-то располагалась Буцко-Томаковская Сечь, на месте его смерти. В правом верхнем углу памятника – рельефный казацкий крест, левее – макет казацкой сабли поперёк брили. А перпендикулярно земли – гетманская булава из нержавеющей стали. Рукоять сабли касается доски-стеллы.
 На ней  высечено:
«Тут, на річці Грушівці, на своєму зимовнику, 1 серпня 1680 р. помер кошвий отаман Іван Дмитрович Сірко».
Немного ниже прописною вязью приведены слова из известной народной песни об Иване Сирко:

Ой не вітер в полі грає
Не орел літає,
Ото ж Сірко з козаками
По степу гуляє!


II. Жизнь атамана в памяти народной.

Когда сердце всеобщего любимца казацкого остановилось, весть печальная о том сразу же чайкой днепровской облетела всю Украину, вызвав «Великую жалость».
Горе безмерное и тоска-печаль охватили праведный люд.
 А старые казарлюги вспомнили свои встречи с Иваном Дмитриевичем, которого называли просто: «Кошевой-батько».

И полились по всей Украине песни разные - героические и печальные, лирические и чарующе-неповторимые - о Сирко Иване по батюшке Дмитриевичу.
Кобзари, лирники, скрипачи, бандуристы, слепые певцы ходили от села  к селу, от города к городу. И всюду рассказывали в своих песнях и думах о жизни, о подвигах и о смерти украинского витязя, непобедимого Сирко.
 В этих песнях и думах народ называет своего любимого героя солнышком, месяцем, сизым орлом.

Кроме дум и исторических песен о Сирко-мудром и храбром полководце – народ украинский сложил множество преданий и легенд, которые передавались из поколения в поколение.
 И понеслись эти предания и легенды по всей Украине. Понеслись они от села до села, от Грушевки до Капуловки, от Днепра на запад до Прута и на восток до Дона…

• Так, например, одна из легенд рассказывает, будто:
 
Жил легендарный кошевой 210 лет. Трижды заглядывала к Сирко смерть в глаза. И трижды его спасала живая вода. А когда наступила пора прощаться казакам с их любимым предводителем, то, воздавая последние почести, землю на Сиркову могилу насыпали шапками, каждый раз, низко кланяясь, кошевому атаману. Десницу же Сиркову ещё семь лет после его смерти брали в походы, оберегая себя от поражения. Ибо верили, что хорошо помнят турки и татары руку Ивана Сирко.

• Жива и невероятная легенда о том, что рука Ивана Сирко помогла победить французов в Отечественной войне 1812 года.
Предание гласит, что:
 В последние годы жизни Иван Сирко предсказал для России «нашествие неприятеля, который через сто лет дойдёт до Москвы». И ещё добавил Сирко: «Возьмёте тогда мою правую руку, трижды обнесёте её вокруг Москвы - и побежит враг».
Как мы знаем из истории, 14 сентября 1812 года (то есть почти через полтора столетия) Москва действительно была захвачена войсками Наполена.
Согласно народному преданию, по прихоти истории завещание Сирко относительно судьбы Москвы довелось исполнять Михайлу Нелипе (внуку того Нелипы, что был джурой у Сирко). В своё время он был на Сечи командиром пластунов, то есть боевых разведчиков. И в 70-е годы XVIII века в одном из боёв русско-турецкой войны - на Перевальном - он спас от неминуемого турецкого плена раненного в голову молодого полковника Кутузова. После чего Михаил Кутузов и Михайло Нелипа стали побратимами. И бывший запорожец рассказал россиянину о пророчестве Сирко. Кутузов, естественно, тогда лишь посмеялся…



Снова встретились они после Бородинского сражения (немолодой уже Нелипа воевал в полку черноморских казаков). Михаил Илларионович пригласил побратима к себе в шатёр. Главнокомандующий раскрыл свои планы: для сохранения войск он решил отступить, а позже - 15 октября - дать Наполеону ещё один генеральный бой. Перед тем главнокомандующий российскими войсками надумал провести вокруг Москвы крёстный ход.
 Михайло Нелипа напомнил Кутузову о словах Сирко. И ещё раз рассказал фельдмаршалу о правой руке Сирко.
- Да, я думал об этом! - признался тот. - Значит, так: раз надо правую руку его - вези!
Срочно была снаряжена экспедиция в Капуловку за рукой Сирко. Но дед Нелипы, старый хранитель останков запорожского атамана, ни за что не соглашался отдать руку! Долго упрашивали его казаки. И, наконец,  после долгих увещеваний и взываний к патриотизму, тот выдал под личные гарантии Михаила Илларионовича правую руку покойного.
Кутузов поставил казаков с привезённой реликвией в процессию - сразу за святой Богородицей. После крёстного хода казаки за ночь на конях трижды объехали с драгоценным футляром (там находилась рука кошевого) вокруг Белокаменной, занятой Наполеоном. После этого судьба французов в России была предрешена.
И через день резко поменялась погода! Подули северные ветры, пошёл снег с дождём. Потом ударили морозы, закрутилась вьюга. Дороги замело, замело и бедных французиков в рейтузиках! И не выдержал Наполеон - стал отступать! Так Иван Сирко помог русской армии победить французов…
• Один из вариантов этой легенды записал краевед и собиратель народного фольклора Яков Новицкий со слов 78-летнего жителя города Никополя Дмитрия Быковского 11 июля 1894 года:
Перед смертью кошевой атаман завещал запорожцам:
 «А если возникнет большая угроза белому царю, то пусть, хотя бы руку мою откопают и понесут впереди войска: враг сам себя изрубит».
У 1812 году француз завоевал Москву. Сколько наше войсько не палило из пушек – ничто не помогало.
Тогда один черноморец и говорит:
«Стойте, братцы! Не будет дела, пока не достанем руку Сірка!».
Поехали в Капуловку, откопали руку и айда назад. Как только руку вокруг Москвы обнесли, так французское войсько и направилось оттуда. Тогда французы так быстро бежали, что даже сапоги свои потеряли…

Кстати.
Есть мнение, что поджечь мосты в Москве при отступлении надоумил Кутузова именно опытный пластун Михайло Нелипа. Якобы обнос руки Сирко вокруг Москвы - это было лишь прикрытие: на самом же деле казаки Нелипы параллельно с мистической частью своего мероприятия выполнили и это, чисто диверсионное задание.

Глас народа приписывает Сирко не только чудодейство, богатырскую силу, но и настоящий  казацкий юмор.
Даже авторство славно известного письма бесстрашных чубатых рыцарей свободы турецкому султану, народ с уверенностью связывает с его именем.
Процесс сочинения запорожцев султану изображён в знаменитой картине И. Е.  Репина.
История написания этого письма такова.
Согласно народным преданиям,  турецкий султан Магомет (Мехмед) Четвёртый по прозвищу Охотник, хотел переманить запорожцев к себе по доброй воле.
И как будто бы послал на Сечь такое письмо-обращение:
 
«Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Ибрагима I Магомет IV, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, повелитель царств – Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властителями, непревзойдённый рыцарь, никем не побеждённый воин, владетель древа жизни, неотступный защитник гроба Иисуса Христа, любимец самого Бога, надежда и утешение всех мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, - повелеваю вам запорожские казаки: по доброй воле сдаться мне без малейшего сопротивления и своими набегами мне больше не досаждать. Султан турецкий Магомет Четвёртый».

Иван Сирко, получив это письмо, созвал запорожцев на раду. Писарь по приказу атамана прочитал это письмо на майдане перед сечевиками.

«Гробовая тишина, царившая, пока писарь читал письмо, продлилась на какую-то минуту и после этого. Потом майдан взорвался, как вулкан. Словно треснуло, раскололось небо, сверкнула молния и раскатился гром!
Что стряслось в Сечи!
Толпа – казаки вмиг нарушили строй – забурлила, заклокотала. Поднялся неимоверный гвалт. Гневные выкрики, оскорбительная брань, угрозы неслись со всех сторон. Никто никого не слушал. Каждый старался крикнуть так, будто его непременно должны услышать на берегах Босфора.
Но постепенно негодование начинало перерастать в удивление, а удивление – в громовой, задиристый хохот.
Первым громко рассмеялся старый Метелица.
-  Ха-ха-ха! – заколыхался он, хватаясь за тучный живот. – Ну и насмешил, клятый нехристь! Ну и отколол, свиное ухо!.. Ха-ха-ха!..
Дед Шевчик, согнулся до земли:
-  Хи-хи-и-и!.. Ой, братцы, дайте ковш горилки, бо не выдержу – смехом изойду!.. Хи-хи-и-и!..
-  Го-го-го! – забубнил, как в бочку, Товкач.
Раскатисто заливался весёлый Секач.
Вокруг ревело, клокотало, бурлило, плескалось человеческое море.
Но вскоре неудежимый смех снова начал сменяться злобными выкриками. Арсен стукнул кулаком по рукояти сабли, воскликнул сурово:
-  Ишь куда загнул, шайтан турецкий, проклятого чёрта брат и товариш и самого Люцифера секретарь! Сдаться!..
-  А дулю с маком не хочешь? – поддержал его Секач.
-  Вавилонский ты кухарь, ерусалимский броварник, александрийский козолуп, а не рыцарь! – потрясал громадным кулачищем Метелица.
-  Каменецкий кат!
-  Подолийский ворюга!
-  Самого аспида внук и всего света шут!
-  Свиное рыло!
-  Кровожадный пёс!
Со всех сторон неслись выкрики, смех, ругань. Каждый старался побольнее досадить далёкому, но такому ненавистному султану. Сирко, весело сверкая глазами, крикнул писарю:
-  Пиши! Записывай быстрей! Это же такой ответ, что султану от него тошно станет! Ха-ха-ха!.. Ишь, а мы думали-гадали, как ответить!..
Писарь схватил белое перо – начал быстро-быстро писать. А отовсюду летело – с гиканьем, свистом, язвительными прибаутками:
-  Македонский колесник!
-  Некрешённый лоб, чтоб забрал тебя чёрт!
-  Кобылья подхвостница! Ха-ха-ха!..
 -  Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Го-го-го! Хи-хи-хи-и! – на все лады смеялись казаки.
Сирко поднял булаву. Шум начал стихать. Всё ещё содрогаясь от смеха, кошевой вытер глаза от слез, промолвил:
-  Спасибо, братья! Вот так ответили! Писарь, записал?
-  Записал, батько!
-  Ну-ка, прочитай! Как это вышло по-учёному?
Запорожцы вновь разразились хохотом. А писарь встал, заложил перо за ухо, поднял руку. Мало-помалу шумливая толпа угомонилась».
(Владимир Малик. «Тайный посол»).

Ответ атамана Сирко не блистал дипломатическими словесними оборотами. Зато содержал в себе изрядную долю народного юмора и русского мата.
Текст этого письма сохранился в истории в разных вариантах.
 
Вот, пожалуй, самый точный и полный:

«Запорожские казаки турецкому султану.
 Ты, султан, – шайтан турецький, и  проклятого чорта брат и товарищ, и самого Люцеферя секретарь! Какой же ты к чорту лысому лыцарь, коли даже голой сракой и ежака не прибьёшь? Чорт высирает, а твое войско пожирает. Не будешь ты, сукин ты сын, сынов христианских  под собой иметь! Твоего войска мы не боимся, землёй и водой будем биться с тобой, распроёб твою мать! Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Великого и Малого Египта свинопас, Армянский ворюга, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, Подолянский злодюга, всего света и подсвета дурак, самого аспида внук и а нашего *** крюк. Свиняча ты морда, кобыляча срака, мясницкая собака, некрещённый лоб, мать твою ёб! Вот так тебе казаки ответили, плюгавому. Не будешь  ты даже свиней у христиан пасти. Этим кончаем, поскольку числа не знаем, бо календаря не маем, месяц на небе, год  в книге, а день такой у нас какой и у вас, за это поцелуй в жопу нас!
Кошевой отаман Иван Сирко со всем кошом Запорожским». 

Вот другие варианты этого письма:

«Ти, султан, вилупок турецький, сучий син, недотертий хрін, голомозих дурнів царь, над свинями володар, і шолудивої собаки зять…
Печаль від християн мати будеш, а ми тобі, сатанинський блазень, не піддамося, із сверблячки твоєї сміємося, погроз і війська твого не боїмося, а будемо битися з тобою і на землі, і під водою! Побачиш, плюгавче, як тобі запорожці морду битимуть та так, як це роблять у нас: до гикавки!
Запорожці вміють свою святу землю охороняти, тому наших святинь тобі до скону віку не видати!
Кошовий отаман іван Сірко із усім своїм кошем запорозьким».


«Запорозькі Козаки Турецькому Султанові!
Ти – шайтан турецький, проклятого чорта брат і товариш, самого Люципера внук. Який ти в дідька лицар, коли не вмієш голою сракою їжака забити?! Не годен ти синів християнських під собою мати! Вавилонський ти кухар, македонський колесник, єрусалимський броварник, олександрійський козолуп, Великого і Малого Єгипту свинар, вірменська свиня, подільський кат, московський злодій, самого гаспида байстрюк, бо дідько втисся твоїй матері, усього світу й підсвіту блазень, а в нашого Бога найостанніший дурень. Тебе самого і твого війська ми не боїмось – землею і водою будемо битися з тобою, нехристе проклятий! Так тобі козаки відповідають. Числа не знаємо, бо календаря не маємо, місяць у небі, рік у книзі, а день такий у нас, як і в вас – поцілуй у голу сраку кожного з нас..
Підписали: Кошовий отаман Іван Сірко з усім старшим і молодшим низовим війська запорозького товариством».

   
В поэтическом варианте текст  этого письма звучит так:

Лист-відповідь
Запорожців турецькому султану.

«Ти, султане, чортів сину
Люципера брате,
Внуку гаспида самого
І чорте рогатий!

Такий рицарю, що дідько
Тебе обкаляє,
А все війско твоє тільки
Теє пожирає;

Стравнику ти цареградський,
Півнику макдонський,
Свине грецька й молдаванська,
Ковалю вавлонський!

Кате сербів і Подолі,
Папуго ти кримська,
Єгипетський ти свинарю,
Сово русалимська!

Ти – погана свинячая
Морда, не підмога,
І дурень ти, а не сторож
У нашого Бога!

Не годен ти нас, хрещених,
І десь цілувати.
А не то щоб Запорожжя
Під собою мати!

Ми землею і водою
Будем воюватись,
І тебе нам, бісів сину,
Нічого боятись!
Так тобі ми відвічаєм,
А року не знаєм,
Бо ми ваших календарів
В Січі не тримаєм.

Місяць наш – тепер на небі,
День – той самий, що у вас.
За цим словом, вражі турки,
Поцілуйте в ж… нас!»
С. Руданський
   

Вот таким остался в произведениях разных жанров фольклора вечно живой образ славного национального героя, кошевого Запорожской Сечи Ивана Дмитриевича Сирко, целиком заслужено добывшего бессмертие в памяти народной.
Народ почитал, почитает и будет почитать этого славного героя и прекрасного человека.



III. «Похождения» Сирко после его кончины.

Как гласит украинская народная поговорка: «Неспокійне життя прожив Сірко, тому і після смерті не знає спокою».
К сожалению, не суждено было спокойно лежать бренным останкам рыцаря свободы.
 Сколько раз перекладывали его прах из могилы в могилу, из гроба в гроб...
Он пережил только 4 официальных перезахоронения. А сколько раз его тревожили по делу и без дела…

• Первый раз могила Ивана Дмитриевича Сирко была разрушена в 1709 году, при российском царе Петре I.
Тогда, после перехода гетмана Войска Запорожского обеих сторон Днепра и Кавалера Царского Пресветлого Величества войска Запорожского Ивана Мазепы и кошевого атамана Запорожской Сечи Кости Гордиенко на сторону противника Российского государства в Северной войне шведского короля Карла XII, российские военные отряды  разрушили до основания Чертомлыкскую Сечь.
 
Как рассказывал краевед из Капуловки Леонид Фёдорович Бурда:

 Тогда  заодно российские солдаты полковника Яковлева разорили и сечевой погост. На Чертомлыцком сечевом кладбище солдаты устроили весёлую потеху. Валили арканами кресты, разрывали казацкие могилы, вытягивали оттуда покойников, трупам рубили головы или вешали…
Хотели поиздеваться российские солдаты и над телом Ивана Сирко - от Яковлева был приказ вырыть его останки и сжечь. Да не успели - казаки сделали вылазку из осаждённой Сечи и отбили почти уже выкопанный гроб…
Вот как описывает это украинский историк и композитор Николай Аркас:
«…після Полтавської перемоги цар Петр I за те, що запорожці допомогали Мазепі, звелів чисто розкопати і зрівняти із землею усе те місце, де була Січ. Як прийшло московське військо, запорожці так завзято трималися у Січі, давали таку відсіч, що москалі страшенно розлютувались і, як каже Самовидець, дійшло до того, що викопували з могили мерців, викидали їх з домовин і розкидали, ламали пам'ятники: певно, таке сталося із пам'ятником Сірка».

На могиле Сирко уничтожили каменный крест. Само погребение разграбили. Вытащили оттуда ценные вещи. Остались только следы от соболиной шапки, которая была на голове покойного.

• По народным преданиям, после разрушения могилы Ивана Сирко казаки постоянно возили с собой останки легендарного полководца.
Они хранились в походной казацкой церкви.

Долгое время мёртвый атаман путешествовал по чужбине…

 В 1732 году казаки получили «высочайшее прощение» от императрицы  Анны Иоановны.
Это позволило им в 1734 году, после возвращения Войска Запорожского Низового под протекторат Российской империи, основать новую Покровскую Сечь на реке Подпольной.
В это время и было совершено захоронение Ивана Сирко на Панских кручах. Запорожцы выкупили у капуловского деда по фамилии Мазай кусок земли и похоронили Сирко уже там.

Вот так удалось второй раз похоронить останки кошевого атамана.

На могиле установили каменную плиту с надписью:
«Року Божого 1680 месяца августа 1 дня преставился Раб Божий Иоанн Сірко Дмитрович атаман кошовий войска Запорозского его царської пресвітлої величності Феодора Алексеевича. Память праведного со похвалами».

Но недолог был покой атамана…

• 2-й раз могилу кошевого тронули при полной ликвидации Новой Сечи в 1775 году по приказу Екатерины Великой.
Архивных документов об этом не сохранилось.
 А вот рассказов сколько угодно – только уши подставляй и слушай…

По одной из легенд:

 Раскопать курган-захоронение было невероятно сложно. Возможно, он был заговорён. Рыли его солдаты царской армии целый день. Вдруг погода испортилась, как-то быстро наступили сумерки и начался дождь. Копальщики могилы, оставив у разрытого кургана, как им казалось, надёжный караул, оправились спать. Наутро караул оказался перебитым, а гроб с останками кошевого атамана Сирко исчез.

А вот как рассказывает об этом Леонид Федорович Бурда:
«В 1775 году россияне окончательно уничтожили Сечь, а вместе с ней и могилу Сирко. Причём и в этом случае был монарший приказ: тело атамана сжечь, а пепел зарядить в пушку и выстрелить!
 И тут прах Сирко капуловцы спасали уже хитростью: подпоили карателей и подменили прах Ивана на останки другого покойника…
 Настоящего же атамана перезахоронили в клуне одного из селян по фамилии Нелипа».

Казаки перенесли останки кошевого в клунь деда Михаила Нелепы.
 Там они тайно и хранились до 1813 года…

• Уже после победы в Отечественной войне 1812 года над французами, их в третий раз перезахоронили.

По народным сказаниям, способствовал этому сам Михаил Илларионович Кутузов – великий русский полководец. Сделано это было по христианскому обряду и с войсковыми почестями. Похоронили на земле, которая принадлежала Нелепе, на территории села Капуловки.

Со временем эта земля перешла в наследство семье Мазаев. В саду деда Мазая и находилась могила кошевого.

Как поётся в народной песне:

В Капулівці на городі
В Мазая старого
Є могила отамана
Сірка кошового.
І казали старі люди
Ще в далекі годи,
Що отаман невмирущий
Десь по світу ходить…

В своё время земельный участок с могилой Сирко в селе Капуловке Никопольского района Днепропетровской области (тогда Екатеринославской губернии) был приобретен Д. И. Яворницким для Областного музея им. А. Н. Поля, как одно из заповедных мест прошлого.
Таким образом, могила охранялась самим Яворницким, которого знали и любили на Никопольщине как непревзойденного знатока казацкой истории, собирателя и хранителя запорожских реликвий.

• В 1956 году, в честь 300-летия воссоединения Украины с Россией, на месте захоронения был установлен постамент с каменной доской и бюстом Ивана Сирко.
Изготовлен он был рабочими Днепропетровского металлургического завода по образу сечевого атамана с картины Ильи Ефимовича Репина «Запорожцы».

Однако шло время, неумолимая природа и деяния людей сделали свое дело. В начале 50-х годов прошлого века, Великий луг исчез под водами искусственно созданного Каховского моря. После этого, Сиркова могила оказалась недалеко от берега. И возникла опасность полного разрушения славной могилы. «Рукотворное море» подмывало берег, вода всё ближе подкрадывалась к могиле угрожая смыть её и унести останки атамана в Чёрное море…

Вот что было написано в статье «Збережемо для прийдешніх поколінь», напечатанной в днепропетровской областной газете «Зоря» 17 мая 1967 года:

 «…Хвилі Каховського моря б'ють об кручу, підмивають берег. Вода все ближче підкрадається до могили. Кілька метрів лишилося до історичної пам'ятки. А потім що? Святиню треба негайно рятувати, доки не пізно!»

Возникла необходимость в переносе праха Сирко в другое, более надёжное место.
На спасение могилы И. Д. Сирко поднялась сначала общественность Днепропетровской области, затем учёные и общественные деятели Украины.

И вот, наконец, 1 апреля 1967 года появляется решение Днепропетровского облисполкома за № 208 о перенесении праха кошевого атамана на новое место. В древний курган «Сторожевая Могила» (курган эпохи бронзы) вблизи села Капуловки.
В народе его называли «Бабиной могилой» (Баба-могила). Он имел свою историческую ценность. И ещё десятки народных преданий в придачу. На его вершине стояло половецкое изваяние (каменная половецкая баба). Эта баба стояла ещё в 1900-х годах.

Курган Баба-могила имеет доскифское происхождение и относится археологами к бронзовой эпохе. Отсюда его второе название – Бронзовик. Так иногда ещё величали его местные жители.
 По легенде, казаки назначали здесь свидания своим подругам. Ведь им ближе этого кургана нельзя было подходить к Сечи. Потому как женщинам вход на территорию Сечи был строжайше запрещён, под страхом смертной казни.
А возможно сами женщины вызывали своих возлюбленных на встречу. И высматривали отсюда своих мужей или женихов…
• С областного центра прибыла недавняя выпускница университета Л. П. Крылова.
 
Она незадолго до этого получила должность археолога в Днепропетровском историко-краеведческом музее.
И в ночь с 23 на 24 ноября 1967 года она начала раскапывать могилу. Стояла ненастная погода: мокрый снег переходил в дождь. Дул  холодный ветер…
По воспоминаниям жителей села, раскопки прежней могилы велись крайне грубо и непрофессионально. Археолог из Днепропетровска, возглавлявшая экспедицию, называла казаков «алкашами» и «пьянчугами». Похоже, она совершенно не была знакома с традициями захоронения казачьих атаманов.

Раскопки велись мощными бульдозерами при дожде и холодном ветре в свете фар – небрежно, антинаучено, с нарушением элементарных правил, - можно сказать, преступно. Бульдозер разрывал могилу, аж пока не зацепил крышку ветхого гроба, которая, сместившись, раздробила лицевые кости погребённого.
Оказалось, что Сирко лежал в дубовом гробу. На нём была шапка из бобрового меха, останки одежды и красная китайка, которой по обычаю казаки накрыли своего атамана, провожая в последний путь.
 Вырытые кости Крылова высыпала в мешок. Потом, в тихой комнате приступила к «исследованию». Когда мешанина костей была разложена по конфигурации скелета, обнаружилось много повреждений, не хватало коленных чашек, фалангов пальцев.
Две ночи праху вернувшегося из небытия вождя пришлось провести в колхозной конторе, у дверей которой была выставлена охрана. Однако она не помешала ретивой археологине подменить изувеченный череп на другой, обнаруженный при раскопках Бронзовика. А череп кошевого атамана завернула отдельно в платок и положила в сумку.
Как оказалось, её поступок был продиктован желанием восстановить исторический облик народного героя…

Извлечённые на свет Божий останки атамана переложили в простенький сосновый гроб.
И 24 ноября члены специальной комиссии перезахоронили бренные останки кошевого на нынешнем месте.
Однако поступили эти товарищи не по-человечески. Ведь положили Сирко в чужой курган - в могилу какого-то скифского царя. Но самое страшное, что останки казацкого вождя упокоили тогда без черепа!  Вместо головы Сирко археологи, проводившие перезахоронение, положили в новый гроб череп какого-то скифа-слуги, скелет которого нашли тут же, копая новую могилу на краю кургана.

       Вот так и перезахоронили останки кошевого с чужим черепом тридцатилетнего человека с погребения эпохи бронзы!

По этому поводу известный украинский историк, археолог, поэт Борис Мозолевский писал:

…Як вам спиться, отамане,
із чужою головою?
Чи своя була погана,
Що позичили в сусіда?
Горе, горе отамане,
Але правди діти ніде.
В запорозькім вольнім краї
Отака вам нині дяка:
- Хто такий Сірко? – питаю.
- Як то хто? Сірко – собака.
Отака вам, отамане,
Від гнилих онуків шана.
Щастя ваше, басурмани,
Що Сірко уже не встане,
Не зведеться з булавою
На коні своїм буланім,
Бо з чужою головою
У чужому спить кургані!..

Из старого кургана на Бабину  могилу перенесли бюст Сирко  с постаментом.
А на середине бетонных ступенек поставили памятник Сирко, установленный ещё запорожцами.
Возле подножья соорудили гранитную стену и прикрепили ещё одну доску с надписью:
«Тут похований кошовий отаман війська Запорозького Іван Сірко».

В 1980 году неизвестные вандалы скинули с пьедестала бюст Ивана Сирко. Три года оббивал пороги районного начальства учитель истории Капуловской средней школы Л. Ф. Бурда. Это именно он со своими учениками спас бюст 1957 года, который полгода валялся на обочине дороги. Леонид Фёдорович добивался, чтобы разрешили поставить этот бюст возле школы. Получив, наконец, разрешение, школьники на заработанные на субботнике деньги купили материал, изготовили постамент. Он и стоит теперь с бюстом Сирко возле здания школы.
В мае 1980 года на Сторожевой могиле было установлено новое скульптурное изображение атамана. Оно было изготовлено никопольским скульптором В. Д. Шкондой на основе реконструкции Г. Лебединской.

Интересный момент.
Предание гласит, что:
 Когда Сирко умирал, то просил передать всем:
«Я драгоценностей с собой в могилу не беру! Хороните меня скромно. А тот, кто меня потревожит после смерти, тот и дня не проживёт! Самое большее, может, год».
Владимир Соломаха как-то перечислял все случаи мистического возмездия:
 «Смотрите, в 1709 году, когда разрывали его москали, ударила молния. И убила сразу нескольких солдат! Остальные в страхе разбежались.
Затем было несколько попыток в XIX веке раскопать могилу атамана - поживиться. Но каждый раз случались обвалы, и поутру в подкопах находили заживо погребённых.
То же случилось и в 1935 году (я лично видел, как вытягивали одного бедолагу, засыпанного землёй).
Ещё случай. В 1943 году по соседству с могилой Сирко жил некий дед Левчук. Его 17-летний внук во время оккупации пошёл служить в немецкую полицию. Выдали ему карабин. Он обрадовался и стал из него палить - тренироваться. Причём повесил мишень на могильном камне Сирко! Вдруг подбегает к хлопцу немец-комендант:
- А ты знаешь, куда стреляешь?!
- В камень…
- А кто под ним похоронен?! Это ж земляк твой! Герой здесь похоронен!
Парень в ответ лишь сопит.
- И как же ты смеешь осквернять могилы своих героев?! - сказал немец, вытянул из кобуры пистолет и застрелил юного полицая…
Очевидцы потом вспоминали: немец был сам не свой - будто бы его рукой водил Иван Сирко!
И ещё пример. Днепропетровский археолог Людмила Крылова раскапывала могилу Сирко в 1967 году. Она и её помощники очень спешили - работали не лопатами, как положено, а бульдозером. И зацепили верх гроба, расколов череп Сирко так, что его потом пришлось склеивать в Москве ученице профессора Герасимова Лебединской. Эта Крылова выгоняла меня с раскопок - чтобы я не сфотографировал всего, что она натворила. Покрывала матюками крест-накрест атамана и вообще всех казаков:
 «Это бандиты! Тыщу лет оно мне надо, чтоб я в этой грязи ковырялась… И Сирко - такой же бандит!»
Через год, рассказывали, она заболела неведомой болезнью, да вскоре и померла…»

• С того далёкого 67-го года и «путешествует» по белу свету череп Сирко.
Сначала его отправили в Москву.
Он был передан 27 ноября 1967 года в лабораторию пластической антропологической реконструкции Института этнографии имени Миклухо-Маклая АН СССР. Передан был знаменитому учёному, профессору М. М. Герасимову для воссоздания внешнего вида умершего и изготовления скульптурного портрета.
Но смерть профессора помешала выполнению сложной работы по воссозданию черт лица кошевого.

Дело профессора М. М. Герасимова продолжила его талантливая ученица, кандидат биологических наук Г. В. Лебединская. Через некоторое время она по методу своего учителя реконструировала лицо Ивана Сирко. Именно ей мы обязаны тем, что истинные черты Ивана Сирко стало возможным воплотить в металле.

Возвращаясь к истории злополучного черепа, заметим, что из первопрестольной вовсе не спешили вернуть реликвию в Украину. Вряд ли здесь стоит подозревать злой умысел. Скорее об «экспонате» просто напросто забыли. Вот и хранился более 20 лет череп кошевого атамана на полочке лаборатории, с приколотой к нему биркой с порядковым номером…

Да и в Украине о возврате черепа Сирко и подзахоронении его к останкам никто на протяжении десятилетий не вспоминал.
А тем временем голова Сирко пребывала отдельно от тела.
 Во второй половине 1980-х годов о ней вспомнил украинский писатель Юрий Мушкетик. Он обратился к соответствующим учреждениям с призывом вернуть череп и перезахоронить запорожского рыцаря.

Его возвращение стало возможным благодаря местным краеведам и сотрудникам исторического журнала «Памятники Украины». Именно редакция этого журнала (редактор А. Сериков) в конце 80-х годов во весь голос заговорила об этой проблеме.

В 1989 году киевский антрополог, журналист Сергей Сегеда наконец забрал череп Сирко с Института этнографии АН СССР и привёз из Москвы в Киев, в редакцию «Памя'ток України».
Пролежав некоторое время тут, череп отсюда «перекочёвывает» в Днепропетровский облисполком. А уже потом в 1990 году, во время празднования 500-летия казачества, в Никопольский райисполком.
Но и на этом мытарства черепа горемыки-Сирко не закончились…
Праздник-юбилей отгремел. А череп Ивана Сирко по непонятным причинам сразу захоронен не был. Он попал… в сейф начальника местного отдела культуры - лица татарской национальности. И долгое время провёл там. В Капуловке горько шутили, что гроза татар Иван Сирко нежданно - негаданно попал в татарский плен.
Шли годы…
 5 августа 1997 года по решению V сессии районного Совета народных депутатов череп передают в Днепропетровский исторический музей.
В 1999 году общественность Никопольщины обратилась к высшим органам власти Украины с просьбой решить в конце концов судьбу черепа славного атамана. Председатель районной госадминистрации В. А. Евтушенко лично вышел на Министерство культуры с предложением провести перезахоронение останков Сирко по христианским обычаям и со всеми почестями.
В итоге «лёд тронулся»…
И, наконец, летом 2000 года было принято решение о дозахоронении черепа казачьего атамана Ивана Сирка вместе с другими останками в кургане Баба-могила.
Однако и здесь не обошлось без сложностей. Местным историческим патриотам во главе с бывшим учителем истории Капуловской средней школы Леонидом Бурдой никак не удавалось убедить руководителей операции, что дозахороненение нужно провести по всем правилам. То есть, следовало извлечь гроб, удалить оттуда «неродной» череп, поместить останки в новый саркофаг и, лишь потом, снова придать земле.
Местное начальство предполагало просто поместить череп в металлический контейнер и замуровать его в курган.

       К гробу пришлось подбираться сбоку, так как сверху этому мешали бетонные стяжки и гранитные плиты. Археолог в специальном костюме биологической защиты долго шарил в дыре, проделанной в гробу, где, по его мнению, должна быть голова покойника… Он пытался нащупать чужой череп и забрать его, а череп атамана положить на место.  Но так и не смог. После чего смущённо развёл руками и произнёс:
«Похоже здесь ноги!».
Дело в том, что по христианскому обычаю, покойников хоронят головой на запад. Но при предыдущем безбожном захоронении в 1967 году этот обычай не учли. Что и ввело в заблуждение эксгуматоров.
 Только теперь было решено извлечь гроб из могилы целиком и сделать всё, как положено.
• И законный обмен мёртвых голов, наконец-то, состоялся.
Произошло это в высоком кургане под селом Капуловка Никопольского района в июле  2000 года. То есть, через 320 лет после смерти знаменитого атамана.
 «Приключения» буйной казацкой головы атамана после завершения земного пути закончились. И, наконец, она соединилась с останками бренного тела этой легендарной личности и обрела вечный покой…

Как писал Б. Мозолевский:

…Та не всі ще, слава богу,
Люди совість розгубили.
Не стежину, а дорогу
Протоптали до могили.
Українці, росіяни,
І поляки, і татари –
Всі підходять, отамане,
Бо в боях братами стали
А найбільше я радію, -
На душі урочисте свято, -
Як від загсу у неділю
Підїжджають молодята.
Покладут до ніг Вам квіти,
Ще й поклоняться серцями.
Отамане, будут діти,
Не помремо й ми із вами.
Не даремно кров лилася
І на бій ви йшли невпинно,
Коли з попелу звелася
Мати наша – Україна…
Не даремно на сторожі
Біля правди ми недремно.
- Сяй і слався Запорожжя,
Ти було нам – не даремно!


Заключение.

Та пам’ять людська  про Сірка
Жива. Й переживе віка!
Вадим Бабич.

        Вот и закончилось наше воображаемое путешествие по страницам истории и  по закоулкам народной памяти.
Мы с вами увидели, что практически нет ни одной положительной человеческой черты, которой бы не наделил народ украинский образ непобедимого воина, своего славного национального героя в думах и песнях, преданиях и легендах.

         Иван Дмитриевич Сирко – честный и бескорыстный, мужественный и бесстрашный, смелый и отважный, рассудительный и мудрый, скромный и простой, неприхотливый и остроумный, заботливый и сердечный, справедливый и принципиальный.
Настоящий сын своего народа и Украины, - ну как не любить такого! И народ Украины, казацкиие массы любили его. А гетьманы – высокомерные вельможи, предатели, или те, кто стоял уже на грани измены, - боялись и ненавидели Ивана Сирка.
 
Проводя всю свою жизнь на войне, Иван Сирко отмечался в то же время великодушием и бескорыстием, удивительно удивительной постоянной удачей, успехом на полях сражений.

Понятно, что Сирко не был ангелом. И не нужно его идеализировать. Не надо лакировать образ вождя запорожцев. Тем паче, и ему не удалось избежать определённых ошибок и просчётов. Были и поступки, которые предстают в непривлекательном свете.
Ивана Сирка нужно рассматривать, прежде всего, как выдающегося лидера в организации отпора украинским народом нашествию Османской империи, обороны южных рубежей Украины.
Всю жизнь у него был один главный и постоянный враг – Османская империя и её вассал – Крымское ханство.
 Именно против них он совершил десятки и десятки походов. При этом целый ряд побед им было одержано над значительно превосходящими отряды запорожцев по численности войсками крымчаков и турок. Отборные формирования «бусурманов» терпели поражения, как на суше, так и на море.
Его запорожцы наводили страх на всё северное побережье Чёрного моря и на Крым. Не раз брали Очаков, Аккерман, Измаил, Килию, Тягиню, Арабат, Перекоп, Кафу, Ислам-Кермен, Кызыл-Кермен.
Наверное, ни один из украинских гетманов и атаманов не нанёс столько урона крымско-татарским и турецким ордам, как Иван Сирко.

Во время своих многочисленных походов в «бусурманские владения» он неизменно освобождал из неволи тысячи христиан-невольников, как православных, так и католиков, причём без всякого выкупа. Возвращал к жизни обездоленных. Воссоединял семьи.

Вот потому и снискал легендарный кошевой атаман славу настоящего народного героя-защитника. Вот потому и оставил в своей вечной памяти народ украинский своим любимым героем дум и исторических песен, преданий и легенд, светлый образ одного из ярчайших личностей в истории украинского казачества.

Иван Сирко был настоящим патриотом. Любя свою Родину, за неё он всю жизнь, не покладая рук, сражался.  Ради неё он личными интересами пренебрегал. Ни отдыха, ни покоя не знал. Всякие опасности ни во что не ставил. Не щадил ни сил своих, ни здоровья своего. И он выполнил свой долг, выполнил сознательно и с честью.
Взлелеяный на свободе, и, любивший свободу больше жизни, Сирко и Родину свою хотел видеть свободной и не от кого не зависимой.
 Он махал своей саблей на все четыре стороны, как сказочный богатырь. Защищая рыцарскую честь, православную веру и независимость своей Отчизны. Действуя против всех, кто выступал врагом свободы. И за всех, кто стремился к ней…

       Наверное, потому и был Иван Дмитриевич Сирко идеалом, образцом для юных украинцев и их родителей. Он и остаётся таким и для сегодняшних школьников и их родителей.
       Правда, не все это знают. Ибо забыли…
Не все готовы подражать. Ибо не знают…
 
А кошевой атаман рыцарей чубатых – вечно живой образ настоящего украинца, целиком заслуженно добывший бессмертие в памяти народной.
Народ почитает и будет почитать этого прекрасного человека...