Фото из интернета
- Василий Михалыч, а не испить ли нам чаю? – спрашивает бабушка,
сделав все свои многочисленные дела, вытирая натруженные руки
передником, и постелив чистые половики на глиняный ровный пол
хаты, тщательно выбеленной внутри и снаружи.
Это она, тщательно и самозабвенно следит за чистотой нашей
саманной однокомнатной избы, где родилось целое поколение детей,
и откуда они разлетелись по всему свету, создав в свою очередь,
"ветвистое" генеалогическое древо рода.
Немногословный дед, сказав «Фыф!» в усы, что означает и согласие,
и возражение и недовольство в зависимости от интонации, указательным
пальцем разгладил гусарские, хоть и седые усы и кивает мне, показав
глазами на березовую поленницу.
Потом откладывает в сторону шило, сапожный нож, дратву, узкие и широкие
ленточки нарезанной сыромятной кожи, с помощью которой шьёт то уздечки,
то подшивает пимы, а то и плетёт камчу - казахскую нагайку. Снимает
брезентовый фартук.
Я, мухой лечу к поленнице, и ухватываю толстенное, тяжелое, совершенно
сухое полено. Обхватив обеими руками по малолетству, пру его, пыхтя и
волоча между ног, поднимая пыль столбом сельского двора, к деду.
Одобрительно хмыкнув, он сел на его же руками сработанную добротную
низкую табуретку, и взяв огромный тесак, стал делать щепу и лучины,
из полена.
Баушка вынесла на улицу старинный самовар надраенный речным песком
из речушки, протекавшей в двадцати-тридцати метрах от избы.
Дед щепки строгает, а я их к самовару оттаскиваю, и складываю
раздельно.
Когда всего было достаточно, он, крякнув, вставал с табурета и не
спеша нёс самовар к середине двора, где гулявший вольный местный
ветер, захватывая эту часть территории создавал естественную тягу.
Дед аккуратно и избрано выбирал самые длинные и тонкие лучины, и
терпеливо и тщательно, как делал всё, поджигал их снизу.
Ждал, когда огонь займется и бросал, по лучине, в трубу самовара.
Кивает мне: Витька! А ну, подуй-ка, ветерку поддай!
Наклоняюсь до землицы и став на колени, начинаю дуть в фигурные
прорези внизу трубы самовара, созданные для возникновения естественной
тяги, хотя там, уже потрескивая играл огонь, и дым начинал виться из
трубы.
Дед снимает крышку самовара и почти ведро водицы ледяной, колодезной,
туда - ааах!
Ещё подбрасывает лучинок с десяток-другой, и надевает сверху, длинное
колено - удлинитель трубы, для тяги. Поворачивает его изгибом "по ветру",
и бросает мне коротко: гляди!
Ложусь на землю и заворожено наблюдаю, как потрескивая-постреливая
играет бликами огонь, разбрызгивая отсветы сквозь прорези, на
клонящуюся к вечеру землю. И если начинали прогорать лучины - поднимал
голову, встречаясь глазами с дедом. Тогда он подбрасывал ещё щепок
жменю-другую, и вскоре из клапаночка сбоку крышки самовара с крышечкой
и шишечкой, начинал идти парок, постукивая крышечкой: "пыр-пыр-пыр!" –
пыхтит, паря, самовар.
Пора чай заваривать.
К тому времени в трубе жар набирается, но сильного огня уже нет –
дотлевают огарки наиболее толстых и длинных лучин.
Дед набирает щепоть-другую заварки из жестяной баночки с откидной
крышечкой, сыплет в фарфоровый заварной чайник.Льёт, повернув кран,
кипяточку, и сняв удлинитель трубы с коленом, ставит заварной чайник
на вершину трубы, имеющую такое же как внизу, узорчатое расширение.
Баушка тем временем, в избе, деревянный стол выскобленный добела
накрывает: ...чашки с блюдцами расставляет, сухари накладывает или
нарезает свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой. Вкусного
бабушкиного варенья из ревеня сегодня не будет, так как оно бывает
на столе, только по праздникам.
Дед, попыхивая в усы, несет самовар и водружает на стол ближе
к краю, разворачивая краником в длинную сторону.
Потом берет здоровенный кусок сахару и колет ребром кухонного ножа,
аккуратно складывая разномастные осколки в сахарницу.
Подвигаем деревянные лавки к столу, с обеих сторон.
Баба с дедом садятся с одной стороны, а я с двоюродными братом и
сестрами, с другой. Дед подвигает блюдце с мелко наколотым сахаром
к середине стола, и... уже слышно «Щёлк!» - откусывает кто-то
сахарку, крохотный кусочек.
- Ффу-ууу, фууу – дуют все усердно, на чай, отлитый из чашек в блюдца.
- "Ы-ыыф!"- швыркают, потягивая не торопясь, вкусный, пахнущий дымком
и травами чаёк.
И только дед, прижмурившись вкушает из казахской кисешки, – чашки с
широкими, похожими на маленькую тарелку краями. Сегодня он пьет
чай, с ложкой молока и глотком заварки - «по-казахски» значит.
Тем временем я, пользуясь закрытыми глазами главы семейства - хвать
кусочек сахару, вне очереди.
Но, едва успел быстро кинуть его в рот, как уже слышится звонкое
«Щ-щщёлк!», - и горит лоб, от удара деревянной ложкой.
Смеются все, кроме деда. Он прижмурившись как кот, продолжает
действо, и только кончики седых усов загнутые кверху, подрагивают в
лёгкой усмешке.
Как недавно это было....