Здравствуй, родной.
Это, наверное, последнее письмо, которое я отправляю тебе из лета.
Сегодня пасмурно и ветрено. Половина неба затянута рваной облачной пеленой. По реке гонит крупную зыбь, изрытую какими-то оспинами. У берега крошечной заводи дрейфуют стайки сухих ивовых листьев. Пахнет близкой осенью...
Пляж совершенно пуст – только сумасшедший захочет купаться в такую погоду. Но ты же не питаешь иллюзий насчет моего душевного здоровья, правда?
Сизая, как голубиное крыло, вода обдает неожиданным теплом, и все вдруг волшебным образом изменяется. Где-то рядом бегают автомобили, ходят люди, жизнь течет по проложенному руслу, но здесь… здесь нет ничего. Целый мир растворился в шорохе камышей и плеске волн. Только темная вода да небо, да стрижи, вспарывающие воздух, едва не задевая крыльями макушку…
Тридцать метров - до зарослей белых лилий. И обратно. Сто восемьдесят метров наедине с собственными мыслями… с мыслями о тебе… Глупо и смешно, но что я могу с собой поделать?
Потом долго сижу на берегу и смотрю, как солнце медленно заваливается за низкие холмы, и горизонт плавится в медово-рыжих оттенках чистейшего янтаря. Клочья облаков в роскошных лиловых, лавандовых, палевых тонах… Жаль, тебя нет сейчас рядом – ты оценил бы все великолепие этого толкиеновского заката!
Но до тебя тысячи километров и семь часовых поясов, и твоя ночь уже спешит к рассвету…
Ты спишь, тревожно вздрагивая, и тень беспокойства скользит по осунувшемуся лицу. Тише, мой родной, все хорошо. Это влажная духота нашептывает тебе тяжелые сны…
Я закрываю глаза. Я тянусь к тебе через четверть мира. Прохладными пальцами убираю волосы со лба, тронутого испариной… Ты улыбаешься во сне, а я… я исчезаю, оставив в воздухе легкий аромат текучей воды и речной мяты.
Спи, мой родной.
Я люблю тебя.
Л.
***
Смотрю на монитор. Перечитываю. Нажимаю Delete.