Она капризно произнесла:
- Налей мне, пжа..ста, компотику! Ну, пжа...ста!
Вот. Вы так умеете? Можете? Это чтобы губки бантиком, морщинки возле глаз, настраивающие на лирику с тамбуринами, чтобы детская непосредственность во всем облико-морале.
А ведь так все хорошо начиналось. Ни тебе скуки, ни ответственности за выбор. Ничего. Одна усталость после совместного... пардон, читания книг. Книги - еще что! А вот мытье-нытье посуды, да по всем правилам чтобы! С натиранием до блеска тарелок, рук и лбов после такой напряженной умственной закалки. Эх, мама! Где ты была, когда я садился в этот чертов автобус? Почему ты не хранила в тот, упущенный тобою, момент свою цыпочку. От посягательства на частный случай!
Я встаю, тащу свою лень на кухню, открываю большую китайскую кастрюлю, отливаю в чашку с гламурными сердечками красную клубничную жидкость, подхожу к ней. Она лежит на диване в позе сиамской кошки на отдыхе, томно смотрит сквозь меня, протягивает руку. Я переворачиваю чашку. Компот льется ей прямо на грудь (третий размер, между прочим, немецкое качество). Замедленная съемка. Недоумение на божественно-простодушном личике, подъем с дивана, некрасивое слово, потом - второе, третье. Танцы на льду, попытка пощечины, крики отчаяния (уже без мата, зато с красиво подобранной истерикой). Слезы, обида. Занавес...
(компотко - инетко)