ВИТАЛИЙ ХРОМОВ
Повесть
«ГОСПОДИ...»
Санкт-Петербург
2015
Санкт-Петербургская благотворительная общественная организация
Гражданского Просвещения (ДОМ ПРОЕКТОВ)
ГБУ»Комплексный центр социального обслуживания населения Невского района Санкт-Петербурга»
ШКОЛА ТРЕТЬЕГО ВОЗРАСТА
Хромов Виталий Георгиевич
Елена (2003 г.)
«ГОСПОДИ...»
( ЧЕТЫРЕ периода ЖИЗНИ ЖЕНЩИНЫ)
Санкт- Петербург
2015
жена
Примечание: В русском языке слово «жена» идентично слову «супруга», и восходит к древне славянскому «спряженный », т.е. находящийся в одной упряжке (по аналогии с конской). Это слово имеет индоевропейскую праоснову, определяемую понятием «женщина». Родственные слова: древнеиндийское janis, греческое gyne. ( (По материалам Интернет.)
ГОСПОДИ! Какое краткое слово! Однако, если на минутку задуматься о его смысле, то за четырьмя буквами (живите, есть, наш, азъ) на письме открывается целая масса информации. Как оказывается, слово «ЖЕНА» имеет теоретическую, практическую, деловую, воспитательную, экономическую, политическую, финансовую, религиозную и даже оборонительную составляющие! А говоря научным языком, широчайший «спектр» употребления у этого важного слова. И совсем не случайно!
Как известно, человечество состоит из двух «половинок» - мужчин и женщин. И все живые существа на нашей земной планете также сосуществуют в «парах», что и дает им возможность для продолжения рода. Кому под силу было бы, сотворить ТАКОЕ – пока неизвестно, да и в дальнейшем, тоже останется, скорее всего, не одинаково всем понятно.
У православных верующих, все четко расписано в книгах типа Библии и Евангелия. Там черным – по - белому повествуется о том, как Бог прогневался на Еву за то, что она отведала «запретный плод» (яблоко) и предложила Адаму последовать ее примеру, чем как бы соблазнила его, введя в искушение, будучи уже сама искушенной «змием». Затем Бог «покарал» и их, и их потомство за тот проступок. И это - ни оспорить, ни принять. Но есть и много вопросов ещё неясных... Например, как появились сами Адам и Ева за семь (7) дней сотворения мира нигде досконально не описано. Предположений много, а, достоверных - нет. И ещё возникает вопрос: «Почему, из двух «особей» или «подвидов» на женщину (ЖЕНУ), кроме способности продолжения рода, возложены практически все житейские обязанности?» Ответ, должно быть, кроется и в самом слове из 4х букв, и во всем многообразии его семантических и смысловых единств. Нынешний и прошлый миры устроены так, что женщина должна поддерживать абсолютно всё то, что способствует созидательной и конструктивной жизнедеятельности мужчины. Эта аксиома принята без доказательств и применима для всей женской половины человечества и поныне. А вот, как происходило и происходит на практике существование одной «отдельно взятой» « жены», с прекрасным именем Елена, в общем контексте существования человечества, нам и предстоит попробовать выяснить.
2. ДЕТСКИЕ ГОДЫ
Родилась « ЖЕНА» ЕЛЕНА в России, в двадцатые годы XX столетия, в крестьянской семье (что было характерно для того периода, когда большинство населения страны составляли крестьяне). Кроме нее, в семье было два брата и четыре сестры. И среди сестер Елена была самой младшей. В возрасте пяти лет, с матерью, одной из сестер и братом, на телеге, запряженной лошадью, отправились они на близлежащую ж/д станцию в Клетнянском районе Орловской области. А далее, на поезде до Москвы, где их должен был встретить отец, выехавший на заработки ранее, подальше от коллективизации. Семья-то была из середняков, т.е. имела корову с теленком, да лошадь с жеребенком, но в деревне их отнесли к кулакам, подлежащим раскулачиванию.
А пока жили в деревне одной большой семьей, практически вели «натуральное хозяйство». И чем только им не приходилось заниматься летом и зимой! При этом, если мужчины выполняли всю тяжелую мужскую работу, типа строительства и заготовка дров, то уход за детьми и скотиной, поддержание дома и всех пристроек в порядке, а также обслуживание членов семьи было возложено на хрупкие женские плечи.
Всех «ипостасей» женщины ни перечесть! Она и кормилица, и прачка, и нянька, и соратница, и советчица, и кухарка, и повариха, и огородница, и финансистка, и прядильщица, и портниха, и уборщица, и мать-родительница, и хозяйка-распорядительница.
Ох, и много же трудилась женщина в масштабе своей семьи, да и в масштабе общества, села, города и государства (если была устроена на официальную работу).
Возможно, неспокойные мысли будоражили сознание пятилетней Елена, когда она следовала с родными на телеге, с куском ржаного хлеба, который ей дала мать, сидящая на облучке и правящая лошадью. Доехав до ж/д станции, женщина передала лошадь знакомому, а сама пересела с ребятами на поезд до Москвы. На вокзале их встречал отец, который сразу повез в пригород, где к тому времени жил и работал кочегаром. Вскоре по приезду, и мать нашла себе работу - на селекционной станции в качестве подсобницы «по овощным культурам» (выращиванию моркови, свеклы, помидор, гороха и других овощей). Всех «детишек» родители пристроили по хозяйственной части. Лене достался уход за козой, точнее, ей вменялось в обязанность находиться подле «животины» и кормить её травой, которую надо было собирать около кустарника, растущего вдоль дороги. Мать пыталась обучить дочку дойке. Правда, вначале ничего не получалось, но через некоторое время, Елена стала полностью со всем справляться. Сей опыт пригодился ей впоследствии, когда в её собственной семье завели козу. Достигнув школьного возраста, Елена отправилась на учебу в первый класс. Но и учась в школе, она продолжала выполнять различные бытовые и семейные обязанности. Например, возила отцу - на работу в соседний поселок - продукты. А также, Елене поручали ездить на рынок покупать съестное и продавать «излишки», главным образом, ягоды и грибы, собранные в близлежащих лесах.
22 июня 1941 года 12-летняя Елена встретила, работая, наряду со взрослыми, на селекционных полях. Всю войну она помогала охранять коллективные территории от набегов посторонних людей, бездомных животных и хищных птиц. Военное время - голодное и выживали все с трудом, по мере сил и возможностей. Лена собирала в лесу то, что там произрастало, частично - приносила в дом, частично - отвозила на рынок… Вот там-то с ней и приключались всевозможные истории.
Так, однажды, выгодно продав желуди, Лена зашла в кинотеатр посмотреть известный фильм «Свинарка и Пастух», а выходя из зала после окончания сеанса, оставила на сидении сумку со всеми вырученным деньгами и купленными продуктами.
В другой раз, попалась на «напёрсточников», которые сначала «честно» предупреди её, чтобы она не плакала, если проиграет, а потом обыграли её по полной, отобрав всю сумму денег, вырученную на рынке.
Питалось семейство всегда просто. Любимое блюдо семьи, впрочем, как и всей тогдашней России, - селедка с картошкой. Однако, Лена была исключением из общего правила. И когда ей поручали купить на базаре рыбу, она заворачивала покупку в пять-шесть слоев газеты, чтобы скрыть специфичный запах. И сама никогда не ела сильно пахнущий продукт, хотя частенько готовила это блюдо на протяжении всей своей жизни - и в девичестве, и в замужестве. В 1946 году, закончив 9 классов сельской школы, Елена поступила в Егорьевский текстильный техникум. Уже имея некоторый житейский опыт и смекалку, она легко «влилась» в жизнь учебного коллектива, проявляя себя и в спорте, и в художественной самодеятельности. Правда, училась Лена не очень здорово, т.е. ей легко давались технические и специальные дисциплины, а с гуманитарными предметами (историей, русским языком и литературой) не всегда ладилось, хотя, всех писателей военной поры перечитала полностью.
В целом, не все шло гладко и безболезненно в юном возрасте, хотя, по состоянию здоровья, она была крепкой девчушкой, закаленной в уличных играх, на охране полей и в спортивных соревнованиях.
Однажды, во время войны, ожидая прихода матери с работы, Лена на общей кухни сварила щи. И когда увидела, что мама вернулась, сняла с плиты кипящее варево и понесла его в комнату. Но по пути задела ногой за край брезентового плаща, споткнулась, и лицом угодила в миску с горячей похлебкой. Неизвестно, чей вопль был сильнее - матери или дочери. Лечение оказалось долгим и болезненным. Все переживали за глаза девочки. Только через месяц, когда сошли корочки и освободились от повязки глаза, Лена увидела свет. Лечивший её доктор, точнее, фельдшер, расцеловал её на радостях.
Казалось бы, на долю одного ребенка хватит такого нелегкого физического испытания. Ан, нет! Во втором классе, сидя за партой с девочкой Надей, Лена заразилась ползучим лишаем. Ее подруга подхватила инфекцию у себя в деревне, где купалась в одном пруду с поросятами. Очень долго Лена пролежала в инфекционном отделении больницы, вплоть до окончательного выздоровления. И с тех пор её длинные, темные волосы стали каштановыми и волнистыми, вследствие поражения волосяных сумок на голове. И отрастали после бритья «наголо» довольно долго…
На этом детские переживания не кончились. В пятом классе, вместе с двумя подружкам, Лена отправилась купаться в незнакомом пруду. И, «не зная брода», нырнула с берега в воду и угодила в глубокий ил. Подружки сначала ничего не поняли и только когда голова Лены, опутанная тиной и водорослями, появилась над поверхностью воды, бросились к ней на выручку. Так вот, не без эксцессов и драматических событий, проходили детские годы «Елены Прекрасной.»
3. ДЕВИЧЕСТВО
Время шло, девочка превращалась в девушку. Обитая вместе с подружками в общежитии техникума, она постоянно общалась с юношами- сокурсниками, тренируясь в составе спортивной команды. Общение с парнями ни к чему не обязывало, хотя у некоторых уже появлялись тайные чувства симпатии к отдельным юношам. Но, в основном, девчат волновало то, как побывать в кино, на танцах, на концерте, как на «отлично» сдать зачеты и экзамены, и как проведать родителей.
Лена Чесалина (1946 г.)
К 18 годам, Лена сформировалась в очень стройную, гармонично развитую девушку, с длинными, до плеч, темными волосами, узкой талией, крепкими руками, стройными ногами и высоким бюстом. По всей вероятности, красота была заложена в ней от рождения, а занятия спортом с малых лет придали ей очарование и притягательность.
Примерно на третьем курсе, Лена стала замечать какое - то иное, чем прежде, отношение к себе со стороны сокурсников и старших студентов. Ей тоже стал нравиться сокурсник - Женя Светлов. Позднее, и студент из училища ГВФ. Но их взаимоотношения не выходили за рамки совместных посещений кино, концертов, спортивных соревнований, тренировок, танцев, и участия в кружках художественной самодеятельности. Говорить о том, что Лена ничего не знала о взаимоотношениях мужчин и женщин, нет необходимости. Она проживала в женском общежитии, среди студенток, которые «во всю» обсуждали проблемы полов, особенно, после посещения танцевальных вечеров, всяческих «провожаний» и встреч со своими «старыми» и «новыми» кавалерами.
Но, тем не менее, сознание Лены не было подготовлено к серьезным отношениям с «мужской половиной человечества». Однако вскоре ситуация изменилась. Понравившийся Лене студент, Женя, как-то, после танцев, пошел её провожать до «общаги». На танцах они танцевали «до упаду», не пропуская ни одной мелодии. В моменты кружения, Женя крепко прижимал Лену к своей груди, и ей это нравилось. Настроение было весьма приподнятым. Выходя из танцевального зала всей своей компанией, некоторые незаметно разошлись по парам, «одиночки» вернулись в общежитие. А Лена с Женей, не сговариваясь, пошли «погулять» в близлежащий парк. Выбрав отдаленную скамеечку и присев на нее, они стали обсуждать прошедший вечер. Женя, как бы нечаянно, положил свою руку на спину Лены и тихонько стал прижимать её к себе. При этом, Лена повернулась к нему лицом, и он, несколько неуклюже, прижался своими губами к её губам. Был ли это поцелуй «любви» – трудно сказать, только Лена ничего не почувствовала и быстро отстранилась от Жени.
Последующие попытки сближения снова ни к чему не привели, и Лена, поднявшись со скамеечки первой, предложила разойтись по домам. Придя в общежитие и раздеваясь, стала рассказывать своим подругам о случившемся. Подруги хотели узнать подробности и укоряли Лену в том, что она, якобы, «не всё» им рассказывает. (Дело в том, что остальные девчата еще с парнями не гуляли и ни разу не целовались.) Вот они и теребили Лену своими просьбами рассказать все в деталях. Сама Лена не испытывала никакого волнения от первого свидания и неловкого поцелуя, и призналась в этом девочкам, а потом разделась, легла в постель и сразу уснула. Через месяц Женя перевелся в другой техникум и уехал из города, не оставив и адреса. Больше его Лена не встречала.
Тем временем, хождение на танцы девушек из общежития продолжились. Вскоре Лена заметила, что на неё внимательно поглядывает студент старшего курса училища Гражданского Воздушного Флота (ГВФ), которое располагалось неподалеку. Так как танцы устраивались на городской танцплощадке, то почти каждую субботу и воскресенье была возможность встречаться с этим студентом-летчиком. Правда, в силу ряда причин, их встречи были редкими... Лена состояла в передовой лыжной команде техникума, т.к. с детства увлекалась лыжами и демонстрировала отличные результаты на лыжне и в соревнованиях. Понятно, что у команды все выходные дни были посвящены тренировкам и выездам. В свободное время Лена ездила к маме, которая ждала её каждое воскресение. Поэтому на встречи с летчиком почти не оставалось времени. Молодые не заходили далеко в своих отношениях и постепенно их встречи прекратились, хотя Лене парень нравился... Об этом она откровенно рассказывала своей подружке по общежитию Юле Коченковой. В то время девушки дружили и доверяли друг другу все «сердечные» тайны. С другими девушками, Лена не была столь откровенной, хотя многие темы, связанные с взаимоотношениями полов обсуждались довольно «широко» в комнате на десять человек. И неудивительно, девушкам было уже по 20 лет, и они были на выпускном курсе, пора было делать решительный «выбор» партнера на всю жизнь.
Послевоенные годы в стране характеризовались стремлением как можно скорее восстановить разрушенное войной народное хозяйство. Для этих целей во многих учебных заведениях – от университетов до курсов «культпросвета» - велась ускоренная подготовка молодых кадров. И почти всем учащимся государство предоставляло общежития различной «комфортности» - от комнат на 4-х до «залы» на 50 и более человек. При этом, при малейшей возможности, многие девушки продолжали жить у родственников, в коммуналках. А коммунальная жизнь «била ключом», и порой «кипела». Всё там было – и плохое, и хорошее. Одно только стояние в очереди в туалет или к умывальнику, в коммуналке на 10-15 семей, требовало «море» терпения и неиссякаемого чувства юмора. Комфортное существование виделось только в девичьих снах и мечтах. В то же самое время, общение людей в стесненных условиях выявляло индивидуальные качества, о которых раньше и не догадывались, вырабатывало способность уживаться с людьми, разными по характеру и взглядам. Кроме того, подобная вынужденная «ОБЩНОСТЬ» влияла и на отношение к событиям, как в узком квартирном «мирке», так и во внутренней и внешней политике государства. Одним словом, «общая кухня» определяла идеологическую, моральную и политическую атмосферу жильцов.
Что касается общежития техникума, то там дело обстояло несколько иначе. Кроме единства на почве определенных «коммунальных удобств», девушек объединяли возрастные, профессиональные и общественные цели и задачи, а также возможность получить «нужную» специальность. Женские и мужские общежития имели свои особенности, в силу различных установок, оснований и интересов. А вот дружба и «кучкование», «зашкаливало» по силе верности и преданности. Стремление к единству ярко проявлялось уже на первом курсе, а на выпускном - закреплялось, разваливалось или навсегда перерастало в нечто большее. Вот и у Лены на последнем курсе определились подружки на всю оставшуюся жизнь (а именно: Юля, Галя, Тамара). Девушки проучились вместе 4 года, бок о бок, кровать к кровати. И, конечно, все у них было за то время - и ссоры, и примирения, и сердечные излияния. За ними уже ухаживали юноши и личный вопрос стоял у девчат на первом месте. На 21 году своей жизни, Лена превратилась в девушку, ростом выше среднего, обрела пропорциональные гармоничные формы. Каштановые волосы до плеч, карие глаза и милое выражение лица с неизменной улыбкой сразу располагали к ней всех окружающих. Может и будет это каким - то преувеличением, если предположить, что в основе образа нашей героини, «Елены Прекрасной» лежали - две картины, два шедевра, известные повсеместно. Это - «Неизвестная» художника Крамского и «Мона Лиза» Леонардо да Винчи. Фигура молодой женщины в уличной коляске точь-в-точь фигура Елены, впрочем, и овал лица, и брови, и нос, и подбородок героини, как будто писался с «Елены Прекрасной» . Правда, румянец на щеках у Лены горел ярче, чем у нарисованной модели, и ресницы у нее были гуще и длиннее, чем у картинной модели. А знаменитая «улыбка Джоконды», о принадлежности которой до сих пор спорят, примерно та, которая не сходит с лица Лены при общении. Тем не менее, назвать нашу Лену яркой красавицей было бы не совсем верным. А вот привлекательной - ДА! И если честно, то очень редкий мужчина, пообщавшийся с ней какое-то время, оставался равнодушным или не попадал под влияние её обаяния. Этот дар привлекать людей она в себе не ощущала, не принимала и жила понятиями честности, дружественности, верности, обязательности и такта. Иногда, от неуверенности в себе, она даже рекомендовала парня, которому нравилась, своей подруге, только потому, что и подруга проявляла к нему интерес. Так бывало не раз. Однажды, ее московская подруга, как-то на праздники, попросила Лену познакомить её со своим «ухажером», так как находила его «интересным», и Лена, недолго думая, согласилась, о чем напрямую сообщила Виталию (своему будущему мужу). Тот её крепко отчитал за простодушие и доверчивость в сердечных делах, объяснив, что ему «кроме неё, никто не нужен», а ей «не стоит разбрасываться парнями и впору подумать о себе».
Со своим «добрейшим» мировоззрением Елена успешно закончила учебу в техникуме и при распределении выбрала текстильное (прядильно-ткацкое) предприятие, расположенное в малоизвестном городке, недалеко от г. Клин Московской области, с красивым названием «Высоковск».
4. ТРУДОВЫЕ БУДНИ
Кроме Елены, распределение на фабрику в г. Высоковск получили ещё четыре девушки. Из Москвы добирались до г. Клин на поезде, а до Высоковска доехали на попутной машине. На фабрике их сразу, с радушием и гостеприимством, встретили, Сначала в кабинете главного инженера, а потом в общежитии предприятия. Комендант общежития - Анастасия Кулагина - поселила девушек в шестой «казарме», на первом этаже, в большой комнате. Вскоре подъехали еще 8 человек из техникума и два инженера-выпускника из Москвы и Ленинграда. Когда с бытовыми вопросами все было улажено, началось знакомство с самим производством, на котором предстояло трудиться. Оба инженера - Звекова Надя и Зорина Валя - были назначены начальниками цехов, первая - на прядильное производство, вторая - на ткацкое. Девушки, окончившие техникумы, назначались поммастерами на ткацкие станки, с огромными ременными передачами. Когда они брали в руки гаечные ключи, размером примерно 47 на 50, то те, еле умещались в их руках. Лена и Лида Макутина были назначены в один ткацкий цех, на 60 станков, по 30 - на каждую. Конечно, в техникуме они проходили практику, но здесь, на станках, всё нужно было начинать заново. И руководство фабрики было уведомлено обо всем заранее и не удивлялось их неопытности, действуя по принципу «не они первые, не они последние». Так, к ним сразу «прикрепили» одного опытного мастера, который, впоследствии, стал для них и учителем, и наставником. А через год, девушек было уже не узнать. Они стали классными специалистами, а Лену выдвинули на должность мастера смены.
За год произошло многое. Лена сразу вошла в жизнь фабричного коллектива, активно участвовала в спортивной жизни - в составе лыжной команды и команды конькобежцев. Из общей комнаты её, как призера соревнований, перевели из казармы в квартиру на трех человек.
Елена Чесалина на катке (1948 г.)
Да, и в личном плане, дела обстояли нормально. Многие мужчины на неё заглядывались. Но она, до поры до времени, относилась к знакомствам с легкостью. Так, на танцах знакомилась с парнями просто так, поболтать. А пришло время, и появился на ее горизонте серьезный кавалер-ухажер.
А дело было так. Почти каждый выходной Елена ездила к своей матери в Лесной городок, под Одинцово (Московской области). До Клина добиралась на автобусе, а потом, до Москвы, садилась на пригородный поезд.. В то время, на ст. Клин останавливались (на 2 минуты) и транзитные поезда, например, из г.Ленинграда, г. Калинина. И вот однажды, Елена заскочила в третий вагон «Калининского» состава и нашла свободное место у самого прохода.
Оглядевшись, увидела напротив себя военного в чине капитана, который, в свою очередь, разглядывал её с любопытством. Кроме военного, напротив, сидели две женщины, о чем- то разговаривающие между собой, а рядом с ней двое мужчин, один из которых дремал у окна, а второй разгадывал кроссворд в газете. Чем ближе поезд подъезжал к Москве, тем многолюднее становилось в вагоне, и вскоре весь проход был занят «ни встать, ни сесть». На станции Крюково, когда освободились места у окна, военный предложил Лене пересесть. Лена с удовольствием пересела и поблагодарила капитана за высказанную заботу. И вскоре у них завязался общий разговор. Военный поинтересовался, куда она так торопилась, что чуть не опоздала на поезд. Лена ответила, что едет к маме на выходной, а сама работает на ткацкой фабрике. Военный ей в ответ: «Надо же, какое совпадение, я тоже еду к родителям, они у меня живут рядом с Белорусским вокзалом. Лена с удивлением: «Вот дела, а мне надо к маме ехать с Белорусского…».
- Что же , поедем на метро вместе.
- Поедем.
В дальнейшем разговоре, происходившем то оживленным, то затихающим тоном, оба случайных собеседника вели разговор обо всем на свете. К ним еще подключился пассажир, разгадывающий кроссворд, сначала с вопросом о том, как называется столица африканского государства из семи букв, потом с вопросом о названии реки в Китае… Обмениваясь мнениями и балагуря, доехали до Москвы, и когда все пассажиры попрощались и разошлись, Лена с Виктором, так звали военного, направились к метро вместе. Лена оглядела Виктора со всех сторон, и он ей «приглянулся». Только оказался с Леной одного роста. И её это немного смутило, так как ей нравились парни высокие и светловолосые. При прощании на Белорусском вокзале у Лены появилось чувство чего-то недосказанного, и когда Виктор попросил её о новой встрече «на завтра, «на том самом месте», она, с молчаливым удовлетворением, согласилась.
Так, выходной день начался с совместной прогулки по улице Горького (ныне Тверской). Лена очень любила этот маршрут, и когда оказывалась в Москве, то всегда до Охотного ряда шла пешком. Иногда останавливалась на площади Маяковского, где проживала её родная тетка, с шестью сыновьями и одной дочерью Зиной, подругой Лены. Как оказалось, у Виктора также неподалеку проживало несколько родственников, которых он был намерен посетить. И они, действительно, побывали у двух его тетушек, которые рассматривали и разглядывали Лену, определяя, на свой взгляд, «подойдет» ли она в качестве невесты их племяннику Виктору. А затем, гуляя по Тверской, молодые заходили в различные магазины, иногда в кафе. В Парке Культуры имени Горького катались на аттракционах и участвовали в играх. Если не очень торопились, то дожидались начала танцев на летней площадке и танцевали «до упаду». А к вечеру шли по домам, утром возвращаясь к своим новым, рабочим и служебным коллективам. После выходных снова ехали в одном направлении, Виктор - в Калинин (Тверь), а Лена - в Клин, от парка и на метро до вокзала, а потом на одной скамеечке поезда...
Их встречи продолжались три месяца. А в середине лета 1951 года, Виктор пригласил Елену с подругой (Лидой Макутиной) к себе, в комнату в коммуналке, на свой день рождения. При этом, сообщил, что будут и его знакомые друзья. Девушки согласились прийти. Вечер прошел весело. Лена танцевала с приятелем Виктора, врачом, который веселил её рассказами и анекдотами. Приятель был выше Лены на голову, светловолосый, и, вдобавок, отлично танцевал. Виктор, между тем, внимательно поглядывал на их «танцульки», и когда веселье закончилось, прощаясь с Леной, сказал: «Лена, мне уже 28, а тебе только идет 21ый год. Ты молода, тебе ещё хочется погулять, повеселиться. Думаю, что нам лучше остаться друзьями, а тебе найти парня по возрасту.»
Елена Чесалина (г. Высоковск, 1949 г.)
Лена приняла это известие как-то спокойно, только сказала, что он парень хороший и пожелала ему устроить свою судьбу так, как он того желает.
Виктор, зная, что Лена от него поедет прямо на вокзал, дал ей 10 рублей на дорогу. Больше они друг с другом не виделись, и у Елены не возникло никакого сожаления о разрыве отношений. Более того, Елена отказала одному вдовцу, из механического отдела фабрики, с двумя детьми, который сделал ей «брачное» предложение. А время шло. Ленины подружки (по техникуму и по работе на фабрике) постепенно обзаводились семьями. А ее мать «все уши прожужжала», когда же она таки выйдет замуж?! Но Лена продолжала «держаться»: участвовать в спортивных мероприятиях, ходить на лыжах, кататься на коньках, танцевать. И почти каждый день она бывала на катке, а в выходные, с подружками Валей и Надей --на танцах в клубе фабрики. «Отбоя» от кавалеров не было, но и «сердечного дружка» «на горизонте» не наблюдалось.
Елена Чесалина на спортивных соревнованиях (вторая справа, 1949 г.)
Зима 1951 года выдалась снежной и Лена часто выезжала с фабричной лыжной командой на различные соревнования. Ей тогда шел 23-й год. Однажды, в воскресенье, придя на каток и облачившись в спортивный костюм, прямо из раздевалки, она выкатилась на середину катка и, увидев, что на льду не много катающихся, начала движение «по большому кругу» (вдоль ограждений). Невдалеке, какой - то высокий парень, в полуспортивном костюме, пытался научить свою девушку стоять на коньках. Но обучение не шло так, как надо, и девица падала раз за разом на лед. Вскоре эти падения ей надоели, и она ушла в сопровождении парня в раздевалку.
Её спутник вскоре вновь появился на льду и стал демонстрировать отличное катание, выделывая различные фигуры и описывая круг за кругом на катке. Лена продолжала кататься, никого не замечая, наслаждаясь хорошей погодой и свободным льдом. Однако, на одном из поворотов, почувствовала, что её за талию обхватила чья-то рука, и высокий парень, не говоря ни слова, легко и просто, «вписался» в её конькобежный ход. Соединив руки крест накрест, они вдвоем закружились на льду, пока знакомая неумелая девушка не появилась у выхода в ожидании своего спутника. Увидев ее, новый Ленин кавалер направился к выходу, сказав ей, на прощание: «До свидания, было приятно с Вами кататься. Меня зовут Виталий». « А меня - Лена». И все. Но облик «незнакомки», по неизвестной пока причине, навсегда запомнился Виталию и ее образ частенько, непреднамеренно, всплывал в его сознании. Дело было в декабре, а на следующий год, в начале июня, Виталий отправился в очередной отпуск. Приехав к родителям, уже на следующий день, он пошел «прогуляться» по городу, «повстречаться» с друзьями и знакомыми. И неожиданно, остановившись с приятелем около какого-то ларька, увидел быстро приближающуюся девушку, в которой сразу узнал «фигуристку» по совместному катанию. И когда та, торопливо, проходила мимо, громко произнес: «Здравствуйте, Лена!» Девушка остановилась, посмотрела на Виталия и протяжно произнесла: «А, это Вы, Виталий, извините, тороплюсь на вечернюю смену.»
- А когда заканчиваете работу?
- В 11 вечера.
- Я тогда Вас встречу, на этом самом месте, в 11.»
В ответ Лена только пожала плечами и ещё быстрей зашагала на фабрику. Выйдя «на смену», она погрузилась на 100% в текущие дела. Однако, к окончанию трудового дня, вспомнила о встрече, не надеясь всерьез на возможность свидания. Но все же, выйдя за фабричные ворота и подходя к ларьку, поглядывала по сторонам. А когда увидела высокую фигуру, стоящую на краю тротуара, то сердце её ускоренно забилось и всю усталость от работы «как рукой сняло». К своему собственному удивлению, она сразу согласилась на предложение «погулять по парку». Парень казался простым в общении, и абсолютно соответствовал ее идеалу: высокий, прилично одетый блондин, родом из Подмосковья, при живых родителях, и, вдобавок, военный, старше её всего на два года. О чем они говорили друг с другом не важно, главное, что говорили вместе. Вспоминали его родных, которых Лена уже знала по работе и по жизни в городке. Пройдя по парку до пруда, на котором находилась лодочная станция, парень предложил ей «покататься на лодочке». А Лене, после смены, хотелось искупаться. Перейдя на другой берег (в народе его называли «женским»), она решительно разделась и предложила Виталию последовать ее примеру. Но тот ответил, что будет сторожить лодку, пока она купается.
Так вот, уже на первом свидании, Лена чувствовала себя свободной вытворять, что угодно, и спокойно реагировала на Виталия, как на давно знакомого человека. Их «гуляния» завершились примерно часа в три ночи. Виталий проводил Лену до дома, и они договорились о новой встрече. А потом, весь отпуск провели вместе. Их «связной» оказалась младшая сестра Виталия, подросток 13ти лет, которая постоянно курсировала между ними, сообщая о месте, времени встречи и о прочих новостях. Время пролетело незаметно. К моменту отъезда Виталия, молодые сблизились, без каких-либо совместных клятв, обещаний и заверений.
Почти за год, до апреля 1953 года, Виталий написал Лене только одно письмо, в котором рассказал о своем текущем житье-бытье, не упоминая об их отношениях. Между тем, в городке находились некоторые лица, интересующиеся Виталием. Так, две девушки из местных (Галя и Валя), как-то в упор спросили Лену: «А что Виталий пишет?» На что Елена честно ответила, что получила от него только одно письмо.
Правда, позднее, пожалела, что не сказала Галине ( а это была «неумелая» кататься на коньках бывшая девушка Виталия) то, что подумала, почему она-то интересуется Виталием, если замужем за другим? Но, как говорят, «умная мысля приходит опосля». Сама Елена тоже задумывалась над тем, почему «Он» так редко пишет?! Терзали сомнения типа «Может быть забыл?» И если честно, Лена не могла признаться себе, что любит Виталия «безумно». Нет. Просто с ним ей было хорошо. Да, она его вспоминала: и их совместные прогулки, и объятия, и поцелуи, и танцы в клубе и на летней площадке в городском саду. Вспоминала, как он её встречал после работы с дневной смены. И в его отсутствие, возвращаясь после смены домой, ее голова невольно поворачивалась в сторону ларька, где когда-то возвышалась высокая фигура, ожидавшая Лену. Посещали ее и радостные, оптимистичные мысли, и иные, тревожные, типа «А что делать-то дальше?» Несмотря на все терзания, она виду не подавала и продолжала посещать с подругами клуб, стадион, соревнования, где даже умудрялась завоевывать призовые места.
В ту зиму, она в составе своей фабричной команды объездила почти всё близлежащие Подмосковье. Что греха таить, имелись у неё и поклонники, как из местных ребят (Юра Антонов, Боря Чернов), так и из москвичей. Но «ничего серьезного» она не испытывала ни к одному. В Москве, вместе со своей двоюродной сестрой Зиной, проживающей на площади Маяковского, они ходили в кино, на концерты, на танцевальные площадки (в различных ДК и клубах). Знакомились с парнями, но без «продолжения». И о замужестве даже не думалось, несмотря на постоянные упреки и причитания матери.
Так все бы и продолжалось, но в двадцатых числах апреля 1953 года, утром, после ночной смены, она проснулась от громкого стука в дверь ее комнаты. Немного удивилась. Одни девчата были на работе, другие знали, что нельзя людей тревожить по утрам. Подойдя к двери, спросила: «Кто там?» В ответ послышалось: «Лена, открой!» Открыв дверь, увидела Лиду, сестру Виталия. Та сразу выпалила: «Лена, вечером приехал Виталий в отпуск, сказал, как выспишься, к двум часам подходи к клубу. Будет ждать.» Пришлось Лене «подчиниться». В сознании случился переполох, мгновенно закрутилось нечто щемящее и немного радостное, и даже чуть обидное.
Новая встреча прошла очень деловито. Обнявшись и поздоровавшись, молодые прошлись по тротуару до фабрики, потом повернули к пруду, потом прогулялись по парку. Разговор был несвязный, обо всем и ни о чем. Не было ни упреков, ни оправданий, как будто вчера только разошлись. На календаре - 27 апреля. Приближался Первомай. Виталий предложил отметить праздник вместе со всеми друзьями. Лена стало было говорить о том, что давно не была у матери и та её ждет, и обещала испечь к её приезду любимые пироги с капустой. Потом всё же решили отложить решение до утра. Было уже где-то часов 6 вечера, и Виталий, спохватившись, напомнил Елене, что ей надо бы выспаться перед ночной сменой. Прощаясь около дома, они договорились о новой встрече.
Но наутро, все «покатилось» не по «ранее разработанному плану». К празднику съехались родные, друзья, гости. Все завертелось и закружилось. И только утром, 30 апреля, Виталий нашел время, около полудня, пойти к Лене. И он не торопился, зная, что она отсыпается после ночной смены. Уже подойдя к её дому, он встретил Володю Целовальника, старого друга по школе. Позвал его с собой, тот согласился, так как оба знали Елену, а Володя ещё был с ней связан по тренировкам и поездкам на соревнования с фабричной лыжной командой. Работая учителем физкультуры в школе, он, вместе с Леной, завоевывал призы для команды.
Так, в беседах-воспоминаниях, ребята, не говоря ни слова о целях посещения, подошли к двери квартиры Лены и увидели, что хозяйка домывает полы. Произнеся вежливое «Здравствуй», Виталий с порога заявил: «Кончай мыть полы, одевайся и пойдем в ЗАГС!» «А зачем?» - спрашивает Лена. «Расписываться!» - уверенно произносит Виталий. «А-а,» - протягивает Лена. «Ну, ты подожди, лучше погуляйте с Володей на улице минут двадцать». Где-то, через полчаса, Лена выходит из дома в красивом коричневом платье и говорит: «Всё, я готова».
- А паспорт-то взяла?
- Да.
-Тогда пошли.
И все трое зашагали к зданию Горисполкома, где находилось отделение ЗАГСа. Перед дверью с табличкой «Запись Актов Гражданского Состояния» никого не обнаружили. Постучавшись, вошли в комнату. Из-за стола, за которым сидела всем хорошо знакомая девица, послышалось: «А Вам чего»? Володя ей отвечает: «Да вот, расписаться надо!». Она: «Ишь, чего захотел.» «Да, не мне, а им!» - пояснил приятель.
- Ой, так бы сразу и сказал!
-Так, я так и говорю!
- Тогда, минуточку! Документы при Вас?
- Да.
- Садитесь здесь и пишите заявление.
И уже обращаясь непосредственно к Володе, добавила: «Знаешь, я даже испугалась, когда ты мне такое заявил, хотя, тоже бы, не отказалась.» Уже иронически, но с чувством некой обиды, добавила: «Да, разве от тебя дождешься!»
(В порядке уточнения, через год они тоже поженились, т.к. уже давно общались друг с другом). Взяв написанное заявление и сверив его с документами, девушка сказала: «Если не передумаете, то приходите 5 мая за свидетельством о браке.
Выйдя из ЗАГСа, Лена сказала, что ей надо идти по делам, а ребята решили зайти в «шалман» и выпить по «стопешнику» за успех с подачей заявления. Пробыв некоторое время вдвоем, спокойно разошлись по домам.
Придя домой, Виталий рассказал родителям о подаче заявления. Те возмутились: «Ну, и что за спешка, разве нельзя было по - хорошему обо всем договориться, поговорить с Леной, познакомиться с её матерью и с другими родственниками, обговорить, где и как справлять свадьбу...» В общем, понеслось…
А Лена, тем временем, после того, как рассталась с ребятами, пришла домой и легла спать. То, что она согласилась выйти замуж и расписалась в заявлении, в её сознании не укладывалось, и всю значимость случившегося она не восприняла всерьез.
Вроде бы, это произошло с кем-то, но не с ней. А потом назавтра было 1 Мая и ей предстояло навестить мать. А Виталий назначил ей встречу около клуба, сразу после фабричной демонстрации. На демонстрацию она должна была идти вместе с Валей Зориной, начальником цеха и с рабочими своей смены. И Вале, как близкой подруге, тоже предстояло рассказать о случившемся. На демонстрации будут родители жениха, надо с ними повидаться, хотя она и знает их давно. Одним словом, деловые и «полу-деловые» мысли полезли ей в голову. Стало не до сна. Но почему-то одна мысль совсем не приходила в голову: «А где и как они будут жить вместе? Он, ведь, уезжает через несколько дней!» И как только эта мысль пронзила, словно молния, от неизвестности и внезапно накатившегося необъяснимого страха, по её спине «прокатился» холодок. Честно говоря, за время его отсутствия, мысль о замужестве почти не приходила ей в голову, и тем более, « подробности» непосредственного существования с неизвестным человеком-мужчиной не представлялись ей совсем. Правда, и вопрос о «свадебном платье» тоже не приходил в голову, так как наряды не было широко приняты в те годы на практике. Сразу вскользь (бегло) стали вспоминаться свадьбы подружек, на которые ее приглашали… А было-то их, всего только две, у Юли и у Нади. Но этот опыт не успокаивал, а наоборот бередил душу ещё сильнее. Все свадьбы проходили в квартирах или домах, где бывшие невесты и настоящие жены оставались со своим мужьями! А она куда пойдет, где останется? Вспомнилось, как Виталий говорил о своем приятеле Мише Гаврилове, который женился в отпуске и приехал с молодой женой в часть, и они свою первую ночь провели на вокзале, на чемоданах, пока не наступило утро, и им пришлось искать частную комнату. Но вот это как раз совсем Лену не беспокоило. Проживая с детства в семье из пяти человек в 12-метровой комнате с уличным «комфортом», да ещё и в коммуналке из шести семей, она было привычна к трудностям, и напугать ею неустроенностью было трудно. Возникали другие мысли: «А правильно ли я поступаю? Мать ничего не знает, с родителями жениха тоже разговора не было.» С таким мыслями и заснула.
Наутро, 1 Мая, быстро собралась и пошла к зданию фабричной конторы, где собирались демонстранты. Поздоровавшись со всеми руководителями и своими ткачихами, встала рядом с начальником цеха Валентиной Павловной в первые ряды и стала ждать остальных участников демонстрации. О поданном «заявлении» рассказала Вале. Та её поздравила. Сказала Лена и о своих сомнениях, но Валя её приободрила, мол, «Наконец-то». Вскоре все собрались и под музыку-марш фабричного оркестра направились к зданию клуба, где должен был состояться митинг. Дойдя до площади перед клубом, демонстранты заполнили всю площадь перед трибуной и начались праздничные выступления. Оркестр играл веселую музыку. В перерывах, то здесь, то там, раздавались переливы гармонистов и баянистов. Молодежь пускалась в пляс, звучали песни и частушки, особенно, около казарм, расположенных рядом с клубной площадью. В воздухе «царило» веселье. Вскоре к девчатам присоединились Виталий и Володя, потом подошел и Василий, дядя Виталия, примерно одного с ними возраста. Не дожидаясь окончания митинга, Виталий предложил Лене и Вале идти домой, пока они - трое «мужичков» пойдут «отметиться» в ларек, дабы «обмыть» новоявленного «муженька»… Девчата ничего не ответили, но поняли по- своему, что должны будут дождаться «отмечавшихся». К сожалению, «отмечание» затянулось. Слишком много народа пришло в ларек, и когда они узнавали, чего это «троица» так веселится, то не могли удержаться, чтобы ни поздравить «всем знакомого» Виталия. И все же, у жениха первого «прояснилось» в голове, что в доме их ждет вся родня и невеста. И когда они прибыли в «веселом» состоянии в дом, то первым вопросом отца и матери был: «А где ЕЛЕНА?».
А невесты и не было! У жениха весь хмель вылетел из головы мгновенно. Только с глупо- удивленной простотой спросил: «А что, их нет?» И не дожидаясь ответа, выбежал из дому, помчался на квартиру к Вале, надеясь, что девушки находятся там. Заскочив в комнату, спросил: «Где Лена?» На что Валя ответила: «Ты же сказал, чтобы мы ждали вас. Мы ждали, ждали, а проходившие мимо знакомые сказали, что вы веселитесь в ларьке. Вот мы и разошлись по домам.»
Выбежав от Вали, Виталий увидел знакомого паренька на велосипеде. «Слушай, давай, я тебя на раме прокачу до поселка. Мне срочно нужно туда.» Паренек согласился. Доехав до дома Лены, вбежал в подъезд, а затем в комнату и увидел Лену, лежавшую на кровати. Что-то сгоряча крикнул, но тут же осекся. Лицо у невесты было бледным. Вместо румянца, была какая -то усталость и обиженность. «Давай собирайся, нас уже там все заждались,» - сначала несколько громко, а потом тихо произнес он. Лена ничего не ответила, только поднялась с кровати и, оправившись руками, подошла к зеркалу.
5. НАЧАЛО: ПЕРВАЯ СВАДЬБА
Причесавшись, сказала коротко: «Пошли». По дороге шли спокойно, ничего не говоря. Когда зашли в квартиру, там уже был стол накрыт. Вся родня разбрелась, кто куда, но тут снова собрались и уселись за стол. Отец налил стопку и произнес « За молодых». Тут Виталий, не осознавая, что говорит, сказал: « Давай за Первое Мая.» Отец пожал плечами и, ничего не говоря, выпил. Выпили и остальные, но уже за молодых. Веселье продолжалось до вечера. Несколько раз пришлось сбегать в магазин за «горючим», но все закончилось благополучно. После окончания пиршества стали расходиться. Виталий пил очень мало и практически оставался трезвым. Да и раньше – то, он «употреблял» только в отпуске, да в выходные « по малому». Не говоря ни слова родителям, пошел вместе с Леной к ней в «общагу». Девушек там не было, все разъехались «по родителям». Вновь обрученные супруги остались одни. Ночь породнила их, всё и «вся» было высказано откровенно. Решили оставить «заявление» до указанного срока. А на следующий день началась «горячка». Елене, как молодому специалисту, нужно было ехать в Москву, в министерство, чтобы уволиться досрочно. Ей полагалось отработать три года после окончания учебы, и ей не хватало три месяца до 3-х лет. Да и на фабрике надо было решить все дела. Надо сняться с учета в райкоме. Она была кандидатом в члены партии. Надо было ехать к своей матери и родне знакомиться с мужем. Да и вообще, пришлось решать массу других дел.
И все это нужно осуществить до конца отпуска Виталия. И самое главное, надо было получить документы о браке. И когда наступило 5 мая 1953 года пришли в ЗАГС к самому открытию.
6. ЗАМУЖЕСТВО
Они так и «не передумали» и пришли в назначенное время, так же, втроем. При них, Клава, так звали девушку, молча, от руки, выписала «Свидетельство о Браке» и, прочитав про себя еще раз, немного небрежно перегнула пополам и подала Елене. Комнатка была маленькой, темноватой и тесноватой, со столом и двумя стульями. Не услышав даже поздравления в содеянном, вся «троица» вышла на «свет божий». На улице была полнейшая майская благодать после полутемного помещения. Яркое солнце слепило глаза. А настроение у всех было явно не совсем веселое. Лена, держа в руках перегнутое свидетельство, справедливо заметила, что не следовало бы Клаве его перегибать. На что ребята сказали: «Ерунда, бумага все стерпит». Виталий и говорит: «Может, отметим это дело? Пойдем Лена, к тебе». Купив «четвертинку» водки и бутылку морса зашли в комнату к Лене. Та сказала, что сейчас поджарит яичницу. И правда, пока ребята перечитывали «Свидетельство о браке», Лена быстро принесла сковородку и поставила её с подставкой на стол. Разлив по рюмкам, чокнулись, выпили и поздравили друг друга со свершившимся супружеством.
Виталий говорит: «Что же, пора идти к родителям, а то заждались уже». Володя заявил, что не пойдет, дескать, и без него, у них хлопот хватит. Так все и оказалось. Мама набрала приличную кучку каких-то тряпичных изделий разного цвета, в основном, белого.Отец возился с большим чемоданом. Обе сестренки с любопытством разглядывали Лену, хотя знали её давно. Виталий подал отцу перегнутую бумагу. Отец взял в руки брачное свидетельство и громко начал его читать вслух. Вся семья слушала его с большим вниманием. Когда закончил чтение, младшая сестренка Лида бросилась к Лене и стала её обнимать.
. Родители тоже их поздравили, затем Мама пригласила всех за стол. За столом разговор пошел уже по-деловому, когда ехать, что взять с собой, когда заехать к матери Лены, как познакомиться с остальной родней, как взять билеты на поезд, где устроиться по приезде и т.д. Лена сказала, что вряд ли успеет все дела закончить на фабрике, и возможно, ей лучше пока задержаться и приехать позднее. На что отец резко заметил: «Ребята, дело сделано и... с глаз долой!»
Только после этих слов, внутри сознания Лены пробудилось какое- то беспокойство, которое было вызвано не только тем, что никто, кроме неё, не знает, что ей нужно взять собой, но и тем, что она едет, куда пока неизвестно, и с совершенно незнакомым человеком. Понятие «муж и жена» до неё никак не доходили (в полном объеме). Правда, какое-то чувство ответственности у нее срабатывало, но на подсознательном уровне, по примеру ответственности за свой участок работы на фабрике. А тут - то все не так! Тут уже своя семья! И муж! Да, они ранее встречались, были близки друг с другом, но все это заканчивалось обычным расставанием, безо всяких забот и какой-либо ответственности! И вот постепенно, но неотвратимо, в душе Лены стала появляться невольная забота о муже! Конкретно, эта забота пока не воплощалась в какие-то практические действия, но незаметно для себя, она вдруг внутренне, не согласилась с мнением мамы мужа о выборе рубашки и галстука под костюм. Вслух свое мнение она не высказала, но впоследствии сделала, как думала. И подобный штрих в отношении к мужу стал проявляться у нее все чаще и чаще, совершенно неосознанно. Мало того, боясь даже себе признаться, она начала интуитивно считать мужа «своей собственностью», совершенно не думая, а просто так, безо всякой «задней мысли». Конечно, все, что происходило в сознании Лены, не было сиюминутным, а совершалось медленно, шаг за шагом, незаметно даже для неё. Но совершалось!
Наконец, все сборы были закончены, необходимые официальные дела завершены, расчет получен, с партийного учета «снята», пора и в путь.
До Клина доехали на автобусе. Все вещи уместились в два чемодана мужа и один чемодан Лены, поклажу несли сами. Зайдя в вагон электрички, заняли свободную скамеечку. Так доехали до Ленинградского вокзала, а оттуда на метро до Белорусского. Подойдя к пригородной платформе, узнали расписание электричек до станции «Пионерская». Без всяких приключений доехали до Пионерской и, неся в руках тяжелые чемоданы, подошли к дому, где проживала мать Лены. Войдя в подъезд, и пройдя несколько дверей, остановились напротив одной из них. Без стука открыв дверь, первой вошла Лена с чемоданом, за ней протиснулся и муж с двумя тяжелыми чемоданами. Навстречу, из-за стола, поднялась пожилая женщина в темной кофте и полосатой юбке. «Мам, здравствуй, это мой муж!» - произнесла Жена.
Женщина так обратно и села на стул, произнеся одну фразу: «А ты у меня спросила?» На что Виталий, не думая, брякнул: «Да некогда было!»И поставил,прямо под ноги, оба чемодана. И тут все завертелось.
-А я тебя на праздники ждала, пироги с капустой испекла. Почему ничего не говорила, поставьте чемоданы сюда, как звать-то мужа, и т.д. т.д.
Пока длились эти высказывания, муж осматривался по сторонам. Да, «комнатуха» была не «блеск», где-то 3 на 4 кв.м и «комфорт» за пределами комнаты. Но вот это, как-то, не беспокоило Виталия. Дело в том, что после приезда из Германии, не имея никакой жилищной площади по новому месту службы, он сам так намаялся с поисками жилья, что даже такая комната казалась ему каким-никаким раем и пристанищем, где можно преклонить голову. Да и сам он проживал на частной квартире, с удобствами на улице. И ещё неизвестно, куда он привезет молодую жену, так как бывшая хозяйка, на время его отпуска уже сдала комнату другой жиличке.
А тем временем, мать жены, новоявленная теща, была занята хлопотами по всем делам сразу: и чемоданы убирала, и на стол что-то выставляла, и рассказывала о сестре Лены и её муже. А когда заглядывали соседки, представляла Виталия как мужа Елены, заехавшего на короткую побывку к ней, и вместе убывавших куда - то на Украину, где он будет служить как военный.
Одним словом, хлопоты, в связи с приездом дочери с мужем, развивались по всем законам российского гостеприимства. Лена, как могла, помогала матери. Но муж, выбрав момент, когда они остались одни, спросил: « А где мы будем спать?» «Здесь, на диване, отодвинув стол к окну,» - так сказав, Лена подумала, что Виталий может обидеться, но потом, подумав немного, прижалась к нему и сказала: «Ты уж не обижайся, так приходится жить. А у моей сестры ещё хуже. У неё же дети. А живут в бараке с коридорной системой.» Но муж и не думал обижаться из-за очень знакомой ситуации с квартирным вопросом.
Вскоре появились сестра с мужем. Оказалось, что оба мужчины ровесники, а сами сестры погодки, с разницей в полтора года.
За накрытым столом началось «продолжение банкета». После первой рюмки «со знакомством», начались расспросы о том, когда женились, как все было, как прошла свадьба у родственников мужа, кто на ней был, куда едут сейчас, где будут жить и ещё тысячи других вопросов. Елена отвечала сама, долго и подробно, а муж все больше помалкивал, приглядываясь к «свояку» и «своячнице». На первый взгляд, сестры казались похожими внешне, но не по характеру. А мужчины совпали и внешне, и внутренне: оба блондины, высокие, разговаривают понятно, выпивают слегка, одногодки. Одним словом, «консенсус» был найден между двумя парами сразу и навсегда. Когда заканчивалась встреча (а точнее, продолжение свадьбы «на Высоковской»), Костя (так звали свояка) заявил, что будет провожать их при отъезде с Киевского вокзала в Москве. Зоя, сестра Лены, тоже поддержала его, только напомнив, чтобы особо не злоупотребляли алкоголем. А поезд на Киев отходил около 9 часов вечера.
Все это время Виталий внимательно наблюдал за Леной. А та вела себя раскованно и просто. Смеялась от души, с сестрой и Костей вела свои разговоры и о чем-то интимном шепталась с Зоей. Мать смотрела на них, и по её лицу было видно, что радуется она всем им от души. Вскоре все родственники разошлись, пожелав новобрачным всего хорошего. Начались неизбежные будни.
Однако, среди близких родственников не было родного брата Лены, который учился в военном авиационном училище под Полтавой. А сама Лена невольно смотрела на сестру, впитывая в себя поведение Зои с Костей. Как – то молча, вникала в её разговоры с мужем, фиксировала их обращение друг с другом, сравнивая со своими отношениями с Виталием.
И у неё постепенно откладывались, совершенно бессознательно, примеры взаимоотношений мужа с женой. Проявлялись, хотя, и незначительные, определенные и, присущие единственно ей, качества жены. Она стала обращать внимание на мелочи: как он чистит сапоги, как пользуется носовым платком, как обращается к ней и к другим людям, как умывается, как бреется, как спит - не храпит ли(?), как пахнет, и многие другие мелочи, жизненные моменты и поступки, которые характеризуют человека от рождения и до тризны. И все это происходило неосознанно, в процессе взаимного общения, медленно, от случая к случаю, отпечатываясь в памяти навсегда. И если вопросы стирки белья, наведения порядка в комнате, вплоть до мытья полов, или разборки вещей, имевшихся у них, были ей хорошо знакомы и понятны, то вопросы «кухни»: чем кормить, как готовить всевозможные блюда, что закупать, какие продукты, в чем и на чем готовить- сразу стали важными и приобрели актуальность, как никогда прежде.
Конечно, проживая в общежитии несколько лет и питаясь самостоятельно, она уже обладала определенными навыками «кухонной» деятельности, но это было - только для себя или для близких знакомых, и не постоянно, от случая к случаю. А теперь, когда она уже жена-хозяйка, оказалось, что эти вопросы нужно решать каждый божий день, да по несколько раз! И приходилось готовить не кому- то, а конкретно ей лично. Пока она в гостях у матери, та всё делала сама, без её помощи. Но стоило им с мужем очутиться в вагоне поезда, везущего их к новому месту жительства, положение изменилось. Теперь все легло на её плечики.
7. ОТЪЕЗД
Поезд шел по расписанию «Москва-Киев». Отправлялся в 9 часов вечера. Их провожал Костя - свояк. Мать Елены на дорогу собрала сумку с едой. Ехали в купейном вагоне, кроме них, ехали соседи: молодой лейтенант и пожилой мужчина, который, узнав, что едут молодожены, ушел в ресторан и не появлялся до его закрытия. А молодой лейтенант был из той же части, куда они ехали, и у них сразу сложились дружеские отношения и общий стол. Одним словом, дорога до Киева оказалась довольно короткой, а стол весьма обильным, и они только к часам 12 ночи улеглись спать. Прибыв в Киев, и отправившись узнавать расписание поезда на Чоп, через Шепетовку, где они должны были выходить, узнали, что поезд пойдет только вечером.
Решили втроем сдать вещи в камеру хранения и, закомпостировав билеты, погулять по Киеву, посмотреть, что сотворили с ним немцы во время оккупации. Шел 1953 год, и разрушения были далеко не все ликвидированы. Когда освободились от вещей и решили положительно вопрос с билетами, вышли на привокзальную площадь. День был солнечный, теплый, настроение у всей «троицы» было «приподнятое», кругом толпилась масса народа, приезжавших или уезжавших, курсирующих в нужном направлении. Все это многолюдье увлекало и радовало молодежь. На лотках и в палатках продавалась масса пирожков, бутербродов, других вещей, нужных и не нужных. Бродя по улицам, осматривались вокруг, разрушенные или сожженные здания печалили, а вот отремонтированные - радовали душу. Выйдя на Крещатик и пройдя его почти полностью, заходили в различные открытые магазины. Вскоре проголодались. Увидав столовую, решили перекусить. Там познакомились с настоящим украинским борщом и котлетами «по-киевски». И где-то часа за два до отправления поезда вернулись на вокзал. Зайдя в воинский зал и найдя свободное место, ребята немного прикорнули. А Лена - бодрствовала. У неё невольно появилось чувство ответственности за них. И она стала разбирать сумку с вещами, которые они накупили в магазинах на Крещатике. Но ребята вскоре тоже поднялись и снова все окунулись в привокзальную суету. За полчаса до отправления поезда, все трое заняли свои места в вагоне пассажирского поезда, называемого в те времена «пятьсот веселым», из-за того, что тот останавливался на каждой остановке и не имел купейных вагонов. Народ набирался и выходил на всех остановках. Движение пассажиров в вагоне было постоянным. Места были все заняты, вплоть до верхних третьих полок, куда затискивали мешки и тюки с поклажей. Ребята занимали две нижние и одну верхнюю полки. При этом, на нижних - сидели и пассажиры с боковых мест. Вот в таком плотном окружении и доехали до станции Шепетовка одним ранним утром, ближе к шести часам.
Выйдя из вагона и оглядевшись, увидели открытый зал для пассажиров. Внутри зала оказались свободные скамейки, на которых они и расположились. Прождали недолго, так как открылись камеры хранения, и ребята сдали туда свои чемоданы. Молодой лейтенант сразу пошел в Штаб части представляться начальству. Виталий остался с Леной вдвоем. Дождавшись восьми утра, отправился на прежнюю квартиру узнать, не свободна ли она. К сожалению, комната, как оказалось, уже заселена. Тогда он зашел к Мише Капорцеву - сослуживцу по части. Тот, как раз, собирался идти в часть. Была там и старая хозяйка, у которой он квартировал в свое время. Виталий рассказал о сложившейся ситуации, и о том, что на вокзале его ждет молодая жена, которую вести пока некуда. Миша посочувствовал, но ничего предложить не мог. Тогда прежняя хозяйка сказала: «Знаешь, у меня есть проходная комнатушка, через которую ходят Миша и Вера (жена Миши). Если хочешь, поселяйтесь там». Обрадованный Виталий, зная эту комнату, даже слова благодарности не успел сказать, как помчался на вокзал за Леной. А та сидела на скамейке и не знала, что ей делать. Разные мысли роились у неё в голове: куда она попала, что за люди вокруг, разговорная речь которых как-то непривычно врывалась в её сознание. Даже приходили в голову мысли о том, зачем её понесло в неизвестном направлении.
Приход мужа и сообщение о том, что есть комната, куда можно вселиться, взбодрили её и подняли настроение, которое было ранее несколько подавленным от неизвестности. Получив свои чемоданы в камере хранения, очень быстро отправились к своему новому жилищу. Хозяйка встретила их приветливо. Сам хозяин пан Козельский - полуполяк, полувенгр, полуавстриец, полуукраинец, с огромными усами, в шляпе и сюртуке, с палкой в руке, не обратил на новых жильцов никакого внимания, как будто их вообще для него не существовало. Его речь - смесь слов и выражений, известных с времен Австро–Венгерской империи, разрушенной в ходе первой мировой войны. С курительной трубкой в зубах, хозяин произносил слова с каким-то невысказанным вслух презрением к окружающим и даже не повернулся в сторону вошедших новых жильцов. Правда, впоследствии, все же вел разговоры более-менее дружелюбно.
Но «недолго музыка играла.» Закончив, в некоторой степени, свои дела с бытовым устройством, муж поспешил в часть, чтобы доложить о своем возвращении из отпуска, хотя, до его окончания, ещё оставалось два дня. Вернувшись от командира, сказал жене, что его уже ждут в расположении военной части, которая находится в лагерях под Ровно, в лесах, где во время Великой Отечественной войны партизанил Герой Советского Союза Н. И. Кузнецов. Елена ничего не поняла, кроме одного: надо опять собираться и куда-то ехать. Имея уже некоторый опыт переездов, наскоро собрала вместо трех чемоданов один, с которым и решили ехать в лагеря, о которых у Лены не было никакого представления.
О том, где и как они будут жить, оба ничего правдоподобного даже не представляли. Муж бывал в лагерях, когда был холостяком и проживал в офицерской палатке или в военных казармах. А сейчас с ним ехала его жена, с которой надо было где–то, хотя бы с минимальным комфортом, обосноваться. Потому решили, что все житейские вопросы будут решать на месте. Имея опыт поиска жилья, договорились с хозяйкой об оставлении за ними снимаемой комнаты, уплатили за два месяца вперед и оставили два других чемодана с вещами на сохранение.
Поезд на Ровно отходил утром, поэтому они на следующий день с сумочкой, набитой продуктами, и одним чемоданом, отправились в неизвестный путь. К обеду поезд довез их до города, который утопал в зелени деревьев, за пышными кронами которых скрывались одно- и двух этажные домины из кирпича и домики из дерева. Зная, что в лагеря ходят попутные машины, муж пошел искать «попутку». Вскоре вернулся и сказал, что через полчаса по направлению в лагеря отправляется продуктовая машина и водитель сможет их подвезти до деревни Шубково, а оттуда до расположения части в лесу - всего несколько километров пешком («пехом»).
Без особых хлопот погрузились в кузов машины и покатили по полевой дорожке к новому месту службы. Часа через полтора-два доехали до деревни и высадились около магазина. Зайдя в него и купив кое-что из продуктов, направились по натоптанной тропинке в сторону видневшегося вдали леса. А дело было уже к вечеру, который как-то незаметно наступал, отодвигая на задний план все былые дневные хлопоты. Пройдя километра два, увидели в стороне от дороги две беленькие хатки-мазанки, с крышами покрытыми соломой. Место показалось живописным. Решили передохнуть и, присев на травку, перекусили тем, что приобрели в магазине - свежим ржаным хлебом с салом и молоком из походной солдатской фляги. «Подзаправившись», Лена спрашивает мужа: «Слушай, а что в том лесу нам есть место, где можно переночевать?» На что последовал немедленный ответ: «Да, я сам затрудняюсь сказать, где мы будем ночевать.» «Тогда давай дойдем до этих хат и попросимся переночевать до утра, а там, с утра, виднее будет». «Давай, пойдем». И они пошли.
Первой их встретила пожилая женщина в длинной серой юбке и кофте серо-бурого цвета. Взгляд старческих глаз был хмурым и неприветливым. На первую фразу о ночлеге последовала резкая отрицательная отмашка рукой и противный визгливый голос на полупонятном украинском или польском наречии отвечал, что мест у них для нашего ночлега нет. Отказ их сильно огорчил и они уже стали поднимать вещи, что поставили на землю у ног, чтобы проследовать в лес. Но тут, из-за угла другой хаты вышла моложавая женщина, одетая также как и пожилая, и на том же наречии, что и «бабка», только очень добродушно, сказала: «И куда Вы пойдете, на ночь глядя? Оставайтесь ночевать. Есть у меня комната». И обращаясь к Лене сказала: «Бери вещички и підем (укр. пойдем) за мною.»
В послевоенные годы, быт советских людей, мягко говоря, не отличался особой комфортностью. Война ещё только закончилась: кругом разруха, нехватка (дефицит) всего: продовольствия, промтоваров, строительных материалов, различной техники, да и всего другого, что так необходимо для восстановления разрушенного войной городского и сельского народного хозяйства. Поэтому то, что увидела Лена в хате, куда привела её Ганна (так звали хозяйку), нисколько не удивило Лену, а, наоборот, даже обрадовало. У порога большой комнаты была дверь в другую комнату. Когда женщины вошли туда, то Лена увидела деревянное корыто - в человеческий рост, сбитое из плохо оструганных досок. Внутри лежала солома, до самых краев бортиков. Сверху, на соломе, лежало лоскутное покрывало из самодельной ряднушки (прим. полоски ткани, сшитые вместе). Рядом стояла самодельная скамейка. Вот и вся обстановка. Выйдя в большую комнату, Лена огляделась и поразилась чистоте и порядку. Из мебели был один большой стол, две скамьи подле него и одна - большая и широкая скамья вдоль стенки без окон. «Ну, вот, устраивайтесь в комнате с мужем, а я пойду к свекрови», - сказала Ганна и вышла за дверь. Немного постояв и оглядевшись, Лена резко повернулась к дверям и последовала за Ганной. Муж стоял около калитки с вещами и курил. Обращаясь к нему, сказала: «Бери вещи и заходи в дом». В комнате вещи поставили на скамейку. Скинув туфли с ног, Лена уселась на бортик «кровати» и сказала: «Сейчас застелю постель и давай спать ложиться. А то я сильно устала.»
Вынув из своего чемодана чистую простынь и накрыла солому на корытце, ряднушкой решила укрываться. Вскоре опять зашла Ганна и предложила молока, но ребята отказались, сказав, что уже пили молоко, и очень хотят спать. Пожелав им «спокойной ночи», Ганна ушла. Ребята начали быстро раздеваться, так как сумерки уже затемнили комнату с маленьким окошком. Первым «завалился» к стенке муж, потом к нему прильнула Лена. Лежа на правом боку, оба начали было разговаривать о происходящем, но потом рука мужа обняла жену сверху и они, тесно прижавшись друг к другу, сразу же заснули или, по-современному, «вырубились».
Первым проснулся от какого-то громкого разговора муж. Спросонок уловил одно только слово «москали». В комнате было темно. Сквозь щели двери пробивался слабый свет. Внутри большой комнаты слышался мужской и женский разговор. Одна из женщин что-то говорила, всхлипывая, и как бы рыдая, но очень тихо, так что слов было почти не разобрать, и по тону можно догадаться, что она кого- то жалела. А вот другой голос был узнан сразу. Это была Ганна. Она разговаривала вполголоса с мужчиной. Вначале разговор был спокойным, хотя слова произносились тихо, но их разобрать было можно. Ганна что-то с обидой выговаривала мужчине. Тот отвечал кратко, больше междометиями. Наконец, Ганна произнесла четко, что ей надоели их приходы и уходы, неизвестно когда. Да ещё собирать им продукты, которых и самим-то не хватает. Тут раздался голосок старухи: «Да у нас москали»... Сразу прозвучал грубый голос, с акцентом: «А ИДе ОнИ?» «Да, там, в комнатухе», - прошепелявила бабка. Тут раздался довольно громкий голос Ганны: «Стой, не тронь дитяти! Ты что, хочешь, чтобы нас всех спалили?»
- Они же из части, что в лесу стоит!
-А, да ладно, давай спокойно уйдем, а то шум поднимется, будут нас искать!
- Ну всё, давай прощаться, неизвестно, когда увидимся ещё.
Застучали подошвы сапог и все вышли на крыльцо. Тут уже громко послышался плач старухи и успокаивающий её голос Ганны. Двери захлопнулись со стороны улицы и обе женщины ушли в соседнюю хату. Наступила тишина...
Все это время, Виталий лежал молча, крепко прижимая к своей груди жену, которая тоже проснулась, но совершенно не понимала, в какой ситуации они находятся. А у её мужа в голове метались мысли, одна тревожнее другой: «Что буду делать, если зайдут в комнату бендеры? Да ещё в одной майке и трусах?» За себя не боязно было, а вот за Лену...- голова кругом шла, не знал, что и придумать, как спасти её. А пока, прижимая её крепко к себе, не давал ей говорить, хотя она и порывалась что-то произнести.
Положение, в котором они очутились, было совершенно неожиданным. Прибыв в часть в ноябре 1951 года, и уже проведя в лагерях два сезона, он знал обо всех особенностях района и местности. После освобождения в 1944 году этих земель, находившихся до 1939 года под властью Польши, советская власть находилась здесь в «зачаточном» состоянии. После того, как эти леса покинули партизаны, боровшиеся против немецко-фашистских оккупантов, в лесах и на хуторах Ровненской и Тернопольской, а также в других западных областях, обосновались остатки разбитых украинских националистов–бендеровцев. Это была скрытая сила, против которой войска НКВД боролись со дня окончания Великой Отечественной войны. Борьба была жестокой и малопродуктивной, потому что большинство националистов были из местных жителей. Днем они обычные селяне, а ночью – бандиты, уничтожавшие все российское, а также, установленные советской властью органы местного самоуправления из числа местных жителей или присланные из центральных регионов России. Многие, впоследствии, арестованные националисты или причастные к ним лица были осуждены советским судом на длительные тюремные сроки за свои злодеяния.
(Забегая вперед, надо сказать, что отсидевшие сроки, многие из числа осужденных не изменили своим националистским взглядам и взрастили «плоды оголтелой ненависти». И как результат – кровавые события - беспорядки на Украине, начиная с февраля 2014 года и ещё ранее… И на Украине бушует пожар национализма и «бендеровщины», ведется оголтелая анти-пропаганда ко всему русскому, прикрывающаяся лозунгами «Слава Украине» и «Геть МОСКАЛІВ з НЕНЬКИ УКРАЇНИ!»)
Самому Виталию, в составе спецотрядов, приходилось гоняться за отдельными представителями бандитского подполья. Он хорошо знал настроение местного населения. Поэтому оказавшись в критическом положении, ум Виталия был направлен только на одно «Спасти Елену». Счастливая развязка, случившаяся благодаря Ганне надолго сдружили обеих женщин. И когда Лена жила в лагере, Ганна всегда приносила ей молоко и другие молочные продукты из своей глиняной мазанки, со своего хуторского хозяйства. А той ночью к ней и её свекрови приходили сын бабки и муж Ганны с двумя приятелями, перебиравшимися из-под Ровно на Тернопольщину, из-за того, что здешние военные им не «давали жизни», обложив со всех сторон.
Дождавшись утра, молодые быстро оделись и направились к выходу, чтобы отблагодарить Ганну за её гостеприимство. Отдав деньги за ночевку и выпив по кружке парного молока, отправились в дальнейший путь к лагерям. Пришли на место к 9 часам утра, когда «развод» личного состава был закончен и начальство дивизиона «освободилось». Когда Виталий доложил о прибытии, ему сразу поставили несколько оперативных задач. А Лену, оставшуюся среди жилых мазанок, сразу окружили жены офицеров. Расспросы следовали со всех сторон. Но самый главный вопрос высказала жена командира: «А где Вы жить-то будете»? И тут же предложив Лене подождать немного, пошла «до командира». Что она там ему говорила, осталось неизвестно, но по возвращении она сказала Лене: «Бери вещи и пошли за мной. Будете временно жить в комнате Иванова, пока тот на учебе. А за эти дни сами построите себе мазанку.»
Лена и Виталий Хромовы после ЗАГСа г. Высоковск (5 мая 1953 г.)
Доведя Елену до указанного помещения и открыв дверь своим ключом, Лидия Николаевна ушла, оставив вновь прибывшую одну. И тут Лена почувствовала себя женой – хозяйкой. Никого другого здесь быть не могло, и только от нее зависел семейный быт и комфорт. Всего на несколько минут забежал муж, переоделся и умчался к себе на службу. Осмотревшись, Лена вышла из комнаты. Повсюду росли кусты. Наломав несколько веток и обвязав их, Лена смастерила веник и тут же использовала его по назначению для наведения порядка в комнатке. Дверь оставалась открытой и соседки – жены офицеров, то и дело заглядывали к ней, предлагая всяческую помощь. Принесли две миски разного размера, сковородку, жестяное ведро под воду. Лидия Николаевна - председатель женсовета показала место для костра, на котором они все вместе готовили пищу. Ни примусов, ни керосинок не у кого не было. Ещё она сказала, что в воскресенье пойдет машина в местечко Тучино, где она сможет приобрести всю необходимую посуду.
Пайкина Лида и Лидия Николаевна подвели её к тому месту, где они планировали поставить мазанку. Офицерское общежитие напоминало длинный барак, с отдельными комнатушками по обеим сторонам. Стены были из жердей, перевитых лозняковыми ветками и обмазанных глиной. Само общежитие стояло на краю леса, а в глубину его уходили постройки и солдатские палатки части. Где-то после обеда (Ленин муж обедал в офицерской столовой), появился зам. по хозчасти, вместе с машиной, нагруженной досками и бревнами - подтоварником, в сопровождении двух строителей. Разгрузив стройматериал, офицер уехал, а строители стали укладывать доски и бревна штабелями. Тут появился муж и активно подключился к работе наряду со строителями. А Елена, на костре, в полученных кастрюлях, «на кирпичиках», отваривала картошку, которую дала ей соседка. Кипяток для чая кипятила в другой кастрюльке. Всё делая в первый раз в таких необычных условиях, Лена ни на минуту не тяготилась своими заботами. Сказывалась спортивная закалка и работа на селекционных полях, когда приходилось разводить костры для сушки и сортировки овощей.
Мягко говоря, другие женщины с интересом поглядывали на Елену, оценивая, молча, её дела по хозяйству. По всей вероятности, её непринужденное поведение многим пришлись «по вкусу». Особенно, когда она из Ивановой комнаты «выгребла» целую кучу мусора и мокрой тряпкой протерла все стены и вымыла (надраила до блеска) пол, не спрашивая ни у кого совета, как и что надо делать.
Елена и Виталий д. Шубково, Западная Украина, около г. Ровно
(Июнь 1953 г.)
Закончив обустройство в комнате, Лена прошла к месту, где им строили жилье. Оказалось, что и тут ей найдется работа. В длинном деревянном ящике надо было разводить глину для покрытия лозниковых стен. Глины требовалось много, и таскать ее приходилось от обрыва, где она залегала в большом количестве. Вода была рядом, в пожарной цистерне. Через несколько дней, когда строители закончили все строительные работы по возведению стен, крыши и двери, надо было залепить стены глиной. Кстати, за время этой работы, Лена оценила мужа совсем с другой стороны. Оказалось, что у мужа руки мастера. Сам, на её глазах, соорудил кровать типа «нары», самодельный стол, две скамейки, подставку под посуду, полочку на стенку и многое другое, необходимое для жизни. А в то время, строители носили глину в ящик и размешивали ее лопатами, что было трудно и не очень быстро. И тут уже Лена устроила настоящее представление, которое высыпали смотреть все офицерские жены, да и сами офицеры.
Поглядев на строителей, которые долго и нудно замешивали глину в ящике, жена Виталия зашла к себе в комнату, разделась до кофточки, надела свои спортивные шортики, резиновые тапочки, подошла к ящику с глиной, тихо ступила вовнутрь и, под восхищенные взгляды строителей и всех собравшихся, начала передвигаться по глине, размешивая её ногами. Кто- то из офицеров быстро включил динамик с музыкой и работа пошла еще веселее. Правда, вскоре появился муж и быстренько, обхватив её руками, унес к себе в комнату. Но этот факт не остался без внимания. На Лену, со стороны женсовета, посыпалось множество предложений «по спортивной части».
Через неделю комната была готова. Но ещё две недели ждали, пока глина высохнет. И получилось так, что когда они стали переносить свои вещи в собственное жилище, тогда приехал Иванов, хозяин прежней комнаты, с женой. Оказавшись с мужем в отдельной комнате, Лена почувствовала себя, совершенно неосознанно, полноправной хозяйкой. И всеми хозяйственными делами стала заниматься сама. А вот прибить гвоздь или отремонтировать что-либо вменялось в обязанность мужа. Вот это осознание ответственности за то, что происходит в доме, как чувствует себя муж, накормлен ли он утром, в обед и вечером, нравится ли ему пища, которую она ему готовит, успешен и доволен ли он - стали для неё наиважнейшими вопросами как лагерной , так и дальнейшей совместной жизни.
Офицерские семьи были сосредоточены в одном вместительном бараке, с отдельными комнатами для каждой семьи, поэтому все жены знали друг друга, постоянно виделись и общались между собой. Хотя и не безоблачно, но эта женская общность управлялась женсоветом части. В городе подобное было бы невозможно из-за разноместного проживания. А тут- все вместе, в одном строении, и днем и ночью.
Был июнь месяц, и нашим женщинам было предложено заниматься спортом, тем более, что из соединения, в которое входила их часть, следовали, одно за другим, указания об участии в различных спортивных командных соревнованиях по волейболу, плаванию и бегу.
К сожалению, женщины были не очень активны в спортивных вопросах и отнекивались по причине наличия детей, болезней, в силу возраста или по прочим не слишком уважительным причинам. А когда появилась Лена, среди всех самая молодая и бездетная, то на неё начали возлагать ответственность за исполнение всех требований по спорту. Так, вначале организовали волейбольную команду, потом команду пловчих в количестве трех, потом устроили и массовый забег на короткую дистанцию.
Правда, тут не обошлось без конфуза. Когда некоторые «мамочки» отправились на дистанцию в 100 метров, то за ними бросились все свои и чужие дети. Некоторые стали хватать мам за руки и ноги, так и пришлось финишировать полу-бегом, полушагом, со всей этой оравой ребятишек. Но зато было весело, особенно солдатам, наблюдавшим за всем происходящим.
И соревнования по волейболу смотрели все с удовольствием. Возглавила команду, по просьбе общественности, Лена. Она и до замужества прилично защищала честь спортивных команд, а тут была просто «на высоте».
А вот с плаванием дело обернулось для Лены не совсем здорово. Она - молодая и сильная - после бега вспотевшая, сразу пошла на «заплыв» в 50 метров по реке Горынь. А река это - холодная, с быстрым хаотичным течением, вот Лене и пришлось плыть против течения. В результате, девушка застудилась, да так, что пришлось везти её в больницу, в местечко Тучино. Почти три дня пролежала в больнице, пока ей не стало лучше. Впоследствии «от таких спортивных достижений-подвигов», муж старался её оберегать, хотя это не всегда помогало.
У Лены, среди жен офицеров, появились свои подружки, с которыми она и общалась, и набиралась опыта семейной жизни. Это были женщины постарше - Лидия Николаевна, Лидия Григорьевна и ровесницы - Галя и Лиза. С другими женщинами она была в ровных, добросердечных отношениях. И неслучайно, по натуре Лена - очень добродушная и отзывчивая женщина, готовая помочь всем и каждому. К сожалению, на этой почве, иногда возникали некоторые «трения» между отдельными малознакомыми «жиличками». Но все эти житейские проблемы разрешались дружелюбно. Проживали-то все вместе, в одном построении из глиняных мазанок, а женсовет был авторитетным, так как возглавляла его Лидия Николаевна Алексеенко - волевая и решительная особа, не дававшая никому из женщин (да и мужчин тоже ) покоя, если те проявляли какие-нибудь, несовместимые с установленными правилами, действия.
Так проходила начальная стадия жизни молодой семьи. На словах, все неплохо, но на деле было не так-то и просто. Для Лены, буквально несколько недель назад, работавшей в большом производственном коллективе и руководившей почти полторы сотнями подчиненных - ткачих, поммастеров и других специалистов, оказаться в зависимом положении, в психологическом плане, было очень не просто. Роль «жены» не всегда совпадала с той мерой должностной ответственности, которую она привыкла иметь в прежней жизни «на гражданке».
Напомним,. она занимала довольно высокое положение на фабрике. Управлять в 23 года таким большим коллективом - дело не простое, а Елена справлялась. Мало того, не просто справлялась, а справлялась с успехом. Об этом говорят публикации в газетах «Высоковский Ударник» и «Серп и Молот» (общегородские издания), в которых описывается опыт передовой смены мастера Елены Прокофьевны Чесалиной (девичья фамилия) - молодого специалиста, достигшего своим трудолюбием и настойчивостью высоких результатов за короткие сроки пребывания на ответственной должности. В публикуемых заметках газеты описывали не только трудовые успехи Елены, но и подчеркивали её задушевные, теплые отношения с подчиненными. Хотя служебная субординация и соблюдалась, но на просьбы и обращения молодых работниц и пожилых ткачих она всегда откликалась и добивалась удовлетворения всех их требований.
Одним словом, любили Лену все в её смене - и женщины, и мужчины. И её, из их выпуска, одну из первых, рекомендовали для вступления в партию, хотя сама она себя не считала совсем готовой к такому ответственному шагу. Вот с таким «багажом» достижений, Елена оказалась в положении офицерской жены, в лесном лагере, с «богатством», емкостью в один небольшой чемодан, во временной глиняной мазанке и с мужем, уходящим рано утром и приходящим поздним вечером. Какие у неё были мысли и переживания в этот период - одному богу известно.
Но при муже самому мужу не было высказано ни одного упрека или недоброго слова. Она просто жила, как хотела и могла, приспосабливаясь к новым условиям жизнедеятельности. Известно, что все познается на практике, так и в лагере, в одном месте собрались семьи офицеров и почти круглосуточно общаются друг с другом. При этом, как у офицеров-мужей образовывались содружества, так и у их жен, особенно, во время отсутствия оных по делам службы или на время учений. Вот и Лена приняла, что муж лишь ночью с ней дома, а днем отсутствует до самого вечера, если не на учениях, которые тянутся по нескольку дней. Тут, уж, волей-неволей, придется общаться, и даже очень тесно, почти со всеми женами части. В процессе общения, происходил «естественный отбор» - кто с кем. Кстати, этот «отбор» у многих остался и по возвращении на зимние квартиры.
Слева - Елена, капитан команды, занявшей 1-е место в соединении, 1954 г.
У Лены появились подруги, которые и в городе оставались с ней. Это - Лиза Перлина, Лидия Григорьевна Пайкина, Галя Каменева, Лиза Яньшина. Кроме Лизы Перлиной, все женщины были старше её и имели детей. А с Лизой они были ровесницами. Общение с ними дало Лене многое. Да и помощь оказывалась ей, особенно во время болезни. От них ей становилось известным многое о них самих и об их мужьях - кто ревнивец, кто - домосед, кто - чистюля, кто - неряха, кто что любит из еды и т.д. Разговоры шли обо всем(кроме интимного). Не принято было как-то говорить «об этом» в их среде. А вот про «роды» разговоры велись постоянно, и о детях тоже. Да, и конечно, о покупках. Эта тема была неиссякаема. И Лена, как бы «образовывалась» этими разговорами, впитывала в себя, «как губка», всевозможные знания на перечисленные темы, становилась более опытной, умудренной, не просто женщиной - ЖЕНОЙ.
Ежедневные «деяния», типа: «приготовление еды, уборка помещения, стирка своего белья и мужского х/б обмундирования, покупка необходимых продуктов в продуктовых автолавках, палатках или в буфете офицерской столовой, совместные поездки в местечко Тучино на служебной автомашине», сближали женщин и иногда расстраивали иных особ, которым, якобы, чего- то не хватало или досталось нечто низкого качества.
Одни словом, всё было, как у всех людей, и хорошее, и плохое. И все-таки, у Лены было неосознанное чувство неудовлетворенности своим текущим положением. Оно не высказывалось вслух, но воспоминания о прежнем фабричном ритме бурной производственной жизни «имели место быть». Правда, участие в спортивных мероприятиях немного оживляло будни, но лишь моментами. А повседневная рутинность и «текучесть жизни» в лесу, со всеми, мыслимыми и немыслимыми, отсутствующими минимальными удобствами немного притупляло сознание. Особенно, у жен с детьми разного возраста. Одна только стирка детских вещей в обыкновенном круглом тазу водой из пожарной цистерны отнимала массу времени и сил. Приготовление пищи на «кирпичиках» - тоже занятие хлопотное. Да и все остальные житейские мелочи, начиная от уличного туалета до уборки помещения и прилегающей территории, формировали необъяснимую женскую усталость.
Однажды, когда в части был субботний парко-хозяйственный день, пришли откомандированные солдаты для прорубки в лесу просеки к расположению солдатских и штабных палаток. И, убирая граблями срубленные мелкие деревца и кустарник, один из солдат зацепил какой-то корешок. Потянув на себя грабли, он вдруг увидел квадратную дверцу, размером 60 на 60 см, поднявшуюся на зацепленном крючке. Солдат не был новобранцем и сразу сообразил, «откуда ноги растут» (в чем дело). Не отпуская дверцу, он поднял тревогу. Подбежавший офицер, тоже, мельком глянув в открывшееся подземелье, сразу же позвонил командованию части об обнаруженном «схроне». Вскоре прибыли саперы с миноискателями и начались обследование убежища. От офицерских мазанок «схрон» находился на расстоянии 80 метров. Когда саперы первыми спустились вниз, то оказалось, что в нем еще недавно жили «бендеры». Да и построен «схрон», как видно, был в конце зимы, так как доски не успели полностью высохнуть.
Рассчитано «пристанище» было на 8 человек. От стенки до стенки - 4,5 метра. Глубина свыше 3-х метров. Вниз вела лестница. Пол и стены обиты не струганными досками. Из мебели, у стенки, стоял самодельный, продолговатый стол. С другой стороны были сколочены нары на 6 человек. Две скамейки и печурка с дымовой трубой, выходящей по канавке, засыпанной землей и лесным мусором, в 8 метрах от отверстия, рядом с пеньком и толстым деревом, служившим маскировкой под окружающую местность. Одним словом, жилище лучше офицерских мазанок, в котором можно и зимовать.
Понятно, что такое «соседство» не вызвало восторга у членов офицерских семейств. Правда, командование организовало серьезную проверку всей ближайшей местности саперами и личным составом, но других подобных «схронов» обнаружено не было. И все равно, женщины были сильно встревожены за себя и детей. Лена к этой «находке» отнеслась очень серьезно, так как, в отличие от других жен, осознавала, и в полной мере, опасность для себя и других, пережив в хате ночь с бендеровцами. Но время шло, другие заботы вытеснили из женских мыслей это событие. Так прошел июнь, июль и наступил август 1953 года. Некоторые жены, с более взрослыми детьми, начали задумываться о подготовке ребят к школе, другие задумывались о поездке к родителям или ещё куда-то. И незаметно, день ото дня, покидали свои мазанки, вместе с детишками, оставляя мужей одних для прохождения дальнейшей службы.
В политической жизни страны произошли многие изменения. В марте скончался Иосиф Сталин. Все переживали очень сильно, задумываясь о дальнейшей жизни страны и своей собственной «доле». А летом был арестован и расстрелян, как враг народа, Лаврентий Берия. Вместе с этим, в исполнительных и надзирательных органах были проведены серьезные «чистки» и изменения. Некоторых арестованных ранее, как врагов народа, амнистировали. Да и в самой Армии тоже происходили изменения. Содержать армию, как в военное время, стало экономически необоснованно, так как все ресурсы страны были направлены на восстановление промышленности и сельского хозяйства, в Армии начались сокращения. Происходящее серьезно отразилось на моральном состоянии многих офицеров. Почти все командные должности старшего и среднего офицерского состава занимали фронтовики, в большинстве своем, не имеющие адекватного военного образования, как правило, выпускники краткосрочных военных курсов. В то же время, в частях стали появляться кадровые офицеры с трехгодичным или академическим военным образованием. У многих фронтовиков не хватало выслуги лет для увольнения с надлежащей военной пенсией. Понятно, что подобное положение дел, очень сильно расстраивало жен офицеров. А вот Елену эти переживания не коснулись.
Её муж окончил трехгодичное военное училище уже в мирное время. У неё возникли иные заботы. Прибыв вместе с мужем в Шепетовку, и уехав, почти сразу же в лагеря, она не встала на партийный учет в горкоме партии. В те времена, это считалось серьезным нарушением партийной дисциплины. По этому вопросу они с мужем обращались в политотдел соединения, в котором им сказали, что можно временно оформиться с постановкой на учет в парторганизации части. Что они и проделали, хотя ни на одном из партийных собраний военнослужащих за время лагерей Елена не присутствовала. Поэтому, где-то в начале августа, муж, получив разрешение у начальства, убыл вместе с женой на зимние квартиры, что бы решить вопрос партучета и заодно проверить, цела ли снятая ими комната. Да и пришло время заплатить за новый срок её содержания. Прибыв к вечеру в дом к хозяйке, узнали, что комната держится для них. Но нужно оплатить за новый срок резервирования. Это ребята и проделали, к большому удовольствию хозяев.
Наутро, молодые пошли в город становиться на партучет. К их радости, в учетном отделе работали бывшие военные, которые их вопрос решили без проволочек. Елене предложили подождать в приемной встречи с заведующим общим отделом. Минут через 15, её пригласили в кабинет к зав. отделу. Какие там велись разговоры с Леной, нет надобности пересказывать, только вышла она из кабинета с бумагой – направлением на работу в железнодорожный ресторан, на должность администратора зала.
Состояние «хоть стой, хоть падай» овладело её мужем, когда он прочел эту бумагу. Все он предполагал, но только не это. В городке, где жили военные, практически ни одна женщина из жен офицеров, за исключением врачей и учителей, не работали. А тут, «на тебе»! Да ещё ресторан, который он хорошо знал, так как частенько в нем питался. Знал он и каково приходится официанткам, и как ведут себя пассажиры, которые на остановках поездов на 15-20 минут забегают в ресторанный зал, чтобы купить или выпить что-нибудь из готовой продукции, выставляемой на столах.
Поезда курсировали всякие, как и пассажиры. Некоторые, забегая быстренько в зал ресторана, опрокинув в себя «дежурные» 100-150г. водки и быстро закусив, забывали оставить на столах ножи, вилки, ложки и даже посуду.
А вот за деньгами следили строго, но тоже находились «умельцы», которые обманывали официанток, хотя и очень редко.
И вот в такое место направляли молодую коммунистку, чтобы она следила за порядком в зале ресторана и руководила работой официанток, которые уже «собаку съели» и «обожглись не раз» на этой работе. Немного посовещавшись между собой, приняли решение: «От работы не отказываться, в лагерь Лена больше не поедет. Будет жить одна у «бабки» до приезда мужа из лагерей». С таким решением в голове, Лена пришла в ресторан, чтобы представиться заведующей. Та была уже предупреждена о появлении в «её хозяйстве» нового работника. Честно говоря, у женщин сразу возникла неприязнь друг к другу. Заведующая, по фамилии Цыганок, была старше Лены лет на 25 и выглядела, по сравнению с ней, довольно неприглядно. Но зато обладала громким пронзительным голосом и непростым характером. Работу свою знала досконально, но с официантками была груба и беспощадна. Когда-то герой романа «Как закалялась сталь» Николая Островского, Павка Корчагин, работал мойщиком посуды этого ресторана. Было это до революции 1917 года. Но, к удивлению, в нем мало что изменилось за прошедшие десятилетия. Правда, косметический ремонт проводился регулярно, но основная архитектоника оставалась прежней.
Во время оккупации, а это почти три с половиной года, немцы не тронули ресторан, и он функционировал исправно, наравне с железнодорожным вокзалом. В Шепетовке находился узел пересечения ж/д линий местного значения - с севера на юг и с востока на запад, и немцы использовали его в военных целях. В то время, 1941-1944 гг., немецкие эшелоны частенько останавливались на станции, и офицеры, и солдаты имели возможность посетить ресторан вокзала. По словам старожилов (хозяев домика, где молодые снимали комнату), в ресторане работали молодые, красивые девчата лет по 18-19, которые согласились на эту работу, чтобы не быть угнанными в Германию. Во время боев по освобождению территорий от захватчиков, заведению был причинен некоторый ущерб, который вскоре устранили. А после полного освобождения страны некоторые из прежних официанток, как утверждала хозяйка дома, продолжали работать в зале или во внутренних помещениях. А это был 1953 год.
И вот в такое заведение направили Елену Прокофьевну. Разговор с заведующей рестораном был очень кратким. «Предоставьте свои документы и медицинскую справку, и выходите на работу,» - вот и все, что было сказано. За документами дело не стало, ибо паспорт и диплом были на руках. А вот с медицинской справкой пришлось «посуетиться». Лена нигде на медицинском учете не стояла. И только через ж/д поликлинику, с помощью «звонка», удалось решить эту проблему. Но это были ещё пустяки.
Главное, при осмотре, врач сказала Лене, что она в «положении» около двух недель. Это было радостно для обоих супругов. И знание своего положения не повлияло на устройство в ресторацию. С началом августа и до декабря Лена работала администратором, после чего ушла в отпуск по беременности. За время работы ей пришлось испытать многое, от мелких «подсидок» до дружбы. Также познала жизнь такого городка как Шепетовка, увидела и узнала на практике всю ресторанную «кухню» и оценила труд официанток. С заведующей были налажены нормальные отношения, хотя «кацапкой» (сниж. «украинкой») для неё, она так и осталась. Лена была одна русская среди руководящих работников ресторана и официанток, жительниц Западной Украины, местечек Славута, Изяславль, Дубно, Ровно, Шепетовки и др.
После возвращения из лагерей, жизнь наладилась - в рамках одной маленькой комнатушки. Муж с утра уходил на службу или в наряд. Елена отправлялась на работу к открытию ресторана и возвращалась вечером, перед его закрытием. Во время закрытия ресторана работали выездные буфеты, но к ним Лена отношения не имела. Вот там осуществлялся настоящий обман пассажиров, которые выскакивали из транзитных поездов, чтобы перехватить что-нибудь из съестного или выпить «горячительного». Об этих обманах знали все, но заявлений от пассажиров не поступало. Так всё и сходило, безнаказанно.
Приближался Новый 1954 год. В гарнизонном Доме Офицеров устраивался новогодний вечер для офицеров и членов их семей. В воинской части жены офицеров стали готовиться к празднику. Лена договорилась с Лизой Перлиной о совместном посещении магазина, в тоже время несколько стыдясь своего животика; поэтому-то и позвала свою подругу по лагерю вместе выбрать для неё такой наряд, который скрывал бы её положение. Но к счастью, все обошлось прекрасно. Народу в зале было много, как из своей части, так и из других частей гарнизона. Так что, затерялись наши пары среди множества незнакомых людей и до «положения» Елены никому не было никакого дела.
Беременность у Лены проходила вполне нормально, но на учете она нигде не состояла по причине «упёртости» мужа, да и не знания самых элементарных вещей о таком «положении». Единственно, что сделал полезного муж, это узнал, где расположен родильный дом. Оказалось, что роддом расположен в лесу, на краю городка, позади дивизионной ограды. От дома до него пешком надо было пройти около 2-х км. Частная квартира, где жили молодожены, располагалась в полутора км от места службы. Так что тренировки в ходьбе были постоянными. Тем более, что никакого транспорта в виде автобусов, такси, скорой помощи - не было и в помине. Возможно, в центре города и были общественные средства передвижения, но на далекой окраине таких удобств не существовало. И когда 12 марта 1954 года, утром, Елена стала «охать» и жаловаться на боли в спине, муж сказал, что если она сможет потерпеть, то он сходит на службу, а к обеду вернется. И тогда они пойдут в роддом пешком, Лена согласилась, другого транспорта все равно не было, и она осталась ждать. Вышли вместе из дома часа в четыре. В руках у Лены был небольшой узелочек, который она несла сама. Обогнув ограду воинской части и выйдя на лесную дорогу, упирающую прямо в роддом, Лена остановилась, говоря, что ей очень то хорошо. А они уже прошли более половины пути. Не зная, что делать, муж, взял у неё узелочек и стал осматриваться, чтобы кого-нибудь позвать на помощь. Но никого поблизости не оказалось, как водится. Тут Лена говорит: «Вроде отпустило, пойдем дальше». Тихо пошли вперед. Метров через 200 опять остановились. Подождав немного, снова двинулись в путь, к роддому, который был недалеко. С осторожностью поддерживая жену под локоть, вошли в помещение. Сразу раздался окрик: «Вам Чего?»
- Рожает она.
-Тогда давайте сюда, раздевайтесь.
Что было дальше, известно только со слов самой Лены.
После помещения в палату, медсестра, осмотрев её, сказала: «Скоро родишь, походи по коридору, пока кровать тебе освободим.»
- Да я не могу, у меня воды отходят.
- А, тогда иди, на стол ложись.
Добравшись до широкого стола, Лена взгромоздилась еле-еле на него и тут уже закричала во весь голос. На крик собрались медсестры, которые до этого сидели в «сестринской» комнате и поглощали лакомые куски хлеба с толстыми дольками сала. Оглядев Лену, одна из них говорит: «Головка показалась, напрягись посильнее.» И Лена напряглась так, что ребенок выскочил вместе с водами прямо на руки медсестры. А новоявленная мамаша только вздохнула с облегчением и закрыла глаза. На часах было половина одиннадцатого вечера.
Когда Елену приняли и устроили в палату, муж ушел домой, так как медсестра сказала, что роды будут только на следующий день.
На другой день, придя на работу, муж отпросился, сказав, что жена в больнице должна родить. Зайдя в магазин и купив коробку с тортом, быстро дошел до роддома и, подойдя к регистратуре, назвал фамилию жены, спросив, как у неё дела. В ответ услышал: «Поздравляем с сыном. Вчера вечером родился. У жены все в порядке».
Елена пролежала в роддоме почти неделю. Встречать жену с ребенком муж пришел вместе с её подругой, Лизой Перлиной. Получив на руки от медсестры сверток с ребенком, муж до самого дома нес его в своих руках. А Лена, вместе с Лизой, тихо шли под ручку позади него, о чем-то переговариваясь друг с другом.
Зайдя в дом и показав ребенка хозяйке дома, Лена стала заниматься малышом. Лиза ушла домой через некоторое время. И вся семья, в количестве трех человек, осталась одна, наедине с сыном. Новорожденный, третий член семьи, вначале не доставлял особых хлопот. Почти все время после кормления спал молча в своей «лежанке», за русской печкой, в проеме между двумя выступами печи.
8. МАТЕРИНСТВО
Появившийся человечек внес определенные изменения в жизнь обоих супругов. Трудно перечислить все дела и задачи, которые жене, да и мужу, приходилось одолевать ради ребенка. В первую очередь, мужу пришлось бросить курить. А у Лены, забот стало столько, успевай только поворачиваться. Хотя детское приданое и было заготовлено до рождения, но с момента появления на свет Володи (так назвали мальчика), возникла нужда в вещах, о которых раньше и не думалось. А Лена помочь было некому в малюсенькой проходной комнатке хозяйского дома. Хозяйка почти не вникала в её дела, и Елена варилась в собственном «котле». Даже ее подружки, жены офицеров, проживавшие в отдаленном военном городке, дойти до её частной комнатки не имели возможности. Муж, как и прежде, уходил с утра пораньше и приходил только ко сну. Вместе находились ночью, да в субботу и воскресенье, если не был в наряде или на мероприятии с личным составом.
Так прошла весна, и наступило время выезда в лагеря. Сначала, в конце апреля, уехали службы тыла для осуществления весенней преподготовки мест проживания солдат и сержантов. Потом стали выезжать семейные офицеры, чтобы проверить свои глиняные мазанки. И это были пока однодневные вылазки.
А в мае выехали всей частью ж/д эшелоном до станции Здолбуново, где разгрузились и своим ходом прибыли в расположение лагеря. Хотя тыловики кое-что и подготовили для приема личного состава, все равно работы по обустройству начались сразу же после приезда. В ж/д эшелоне ехали и отдельные семьи, которые не были связаны в городе ни школой, ни детским садиком, ни работой. Другие семьи прибыли уже в индивидуальном порядке, по мере готовности их жилищ. Лена вместе с Володей приехали в ж/д эшелоне и сразу поселились в своей мазанке, построенной год назад и свеже-отремонтированной, с самодельной детской кроваткой. На Украине май - теплый месяц. Поэтому для Лены и Володи, круглосуточное пребывание в лесном лагере на свежем воздухе, после городской тесноты съемной комнатенки, показалось наподобие курорта или дома отдыха. Тем более, когда являлась Ганна со своими молочными продуктами, а пеленки и прочие детские вещички стали спокойно развешиваться для сушки на улице.
Муж, как мог, выполнял все то, что не хватало для спокойной жизни. Имея уже опыт прошлогодних лагерей, Лена привезла с собой почти все необходимое. В первую очередь, керосинку и бачок под керосин. А муж сделал подставки, табуретку, вешалки. И вопрос приготовления пищи для ребенка и остальных членов семьи был решен. Построенный навес на улице, с подставкой для керосинки и столиком для посуды решал все проблемы во время дождей.
По сравнению с прошлым годом, Елена была уже не той неопытной девочкой, какой её привез в лагерь муж.
Елена, Вова, Виталий (в лагерях под г. Ровно, Июнь 1954 г. )
Рождение ребенка положительно повлияло на Лену. Она приобрела женственность, хотя и в девичестве была хороша. А заботы о своих «мужчинах» стали первостепенной задачей в жизни. И если муж управлялся сам, да ещё и помогал жене, то Вова требовал к себе 100- процентного внимания Елены. Её это не тяготило. Правда, спортом больше не приходилось заниматься, но она по-прежнему любила посещать соревнования, на которые теперь приходила вместе с Вовой. Особенно их увлекало плавание. Там, где у реки Горынь (правый приток Припяти) была большая излучина, и где течение было слабое, не только соревновались, но и купались, и загорали, и отдыхали офицеры со своими женами и детьми.
Лето пролетело незаметно. После возвращения на зимние квартиры, произошло радостное событие. Муж получил комнату в офицерском доме, в военном городке, вместе с двумя другими семьями. Когда заехали в комнату, то радость Елены была неописуемой. Еще бы, с грудным ребенком ютиться в маленькой проходной комнате было очень затруднительно.
Коммунальная комната была большой и светлой, и располагалась на 4-м этаже. Общая кухня на три семьи устраивала молодых. Правда, прочих удобств не наблюдалось. Одно отопление - от местной котельной, а остальные коммунальные удобства - на улице. Но это уже не влияло на радостное ощущение того, что уже не зависишь от хозяев частной квартиры, которые могут внезапно отказать в проживании. Ремонт комнаты был сделан своими силами. Лена превратила помещение в удобное жилище, главным образом, для мужа и ребенка. В конце года муж сказал Елене, что с ним беседовал один начальник и предложил ему поехать на учебу в город Ленинград, по новой специализации. Муж согласился, серьезно не веря в осуществлении этого мероприятия.
Сама же Елена с Вовой собралась ехать к родителям в Подмосковье. Все шло как надо, муж посадил их в вагон, предъявив билеты проводнику. С ней ехали знакомые офицеры, которые тоже видели, как муж показывал билеты проводнику, а тот вернул их мужу, который машинально засунул их к себе, в грудной карман гимнастерки.
Поезд тронулся, муж помахал отъезжающим рукой и пошел домой. Придя в квартиру, стал раздеваться и рукой залез в карман гимнастерки. А там оказались ж/д билеты на поезд до Подмосковья! Дело было вечером. Он вновь быстро оделся и побежал обратно на вокзал. Найдя дежурного по станции, тучного мужчину в форме железнодорожника, медленно говорящего и не понимающего, зачем к нему обращаются, рассказал о случившемся. В ответ, кроме пожимания плечами и разведения рук в стороны, ничего не дождался. Помыкавшись на вокзале в активном поиске, к кому бы обратиться за помощью, и не найдя никого и ничего, вернулся домой в состоянии повышенной тревожности. И не напрасно.
После отправления поезда проводники начали проверять билеты. А когда подошли к Елене, то оказалось, что у неё с ребенком нет никаких документов на проезд в поезде. Сам проводник помнил, что проверял у мужа билеты и отмечал их при посадке. Да и ехавшие с Леной офицеры тоже подтверждали этот факт. Но проводник заявил, что не имеет права перевозить пассажиров без документов, и обязан их высадить на ближайшей станции.
В конечном итоге, договорились о том, что до Киева они доедут, а там Лене придется покупать новый билет до Москвы. С такими переживаниями Лена доехала до Киева, не сомкнув за всю ночь глаз. А сынок все это время преспокойно спал на нижней полке, под надежной охраной мамы. Об их злоключениях в поездке муж узнал только из письма, присланного Еленой по прибытию к родителям. В те времена телефонов мобильнвх не было. Междугородние телефоны работали только в городе. А то, что дежурный по станции мог дать телеграмму с номером билета, муж не знал. А сам дежурный, по всей вероятности, не хотел этого делать. Но все закончилось благополучно. Лену, по телеграмме, в Москве встречала мать и двоюродный брат Толик.
1955 год отмечали в Шепетовке. В лагеря муж уехал один, а Лена с ребенком остались в своей комнате, чему были очень рады. Получилось так, что муж стал иметь возможность чаще приезжать из лагерей по делам службы и помогать Елене по мере сил. Вскоре и вся часть вернулась на зимние квартиры. А ребеночек все это время рос и рос, и даже стал ходить ножками. Где – то осенью произошло очередное сокращение армии. Соединение было переформировано в полк. Муж получил повышение по службе. Все шло хорошо.
Но однажды его вызвал к себе нач. штаба полка майор Андреев. » «Слушай, тут на тебя пришла бумага о направлении на учебу в Ленинград, с исключением из списков части. Мы с командиром посоветовались, и если не хочешь, то выпишу документы в Штаб Армии, там зайди в политотдел и откажись...» И тут муж вспомнил о беседе, которая состоялась с ним весной этого года. Рассказал об этом жене. Лена ответила: «Делай как тебе лучше. А если поедем, то где мы с Вовой будем жить?» Муж ответил: «У своей матери!» И Лену это устроило, так как рядом были ясли и детский садик, а у нее появлялась возможность работать по своей специальности в Москве, так как учеба мужа была рассчитана на целый год. А муж решил, что надо сдержать слово, данное ранее, и ехать на учебу. Сборы были недолгими, и уже к 10 ноября 1955 года, они всей семьей прибыли в Москву, а точнее, в Лесной городок Одинцовского района Московской области.
Устроив семью, муж убыл в Ленинград, и 20 ноября уже был на месте обучения по адресу: Съездовская (Кадетская) линия В.О., д. 1-3. Доложив о прибытии, сдав документы, был зачислен на довольствие и поселен в общежитие, в бывшем дворце князя Меньшикова, вместе с сотней таких же, как он, офицеров - слушателей курсов. А жена, вместе с сыном, остались в Москве, вернее, в Подмосковье, вместе с матерью жены (тещей).
9. РАБОТА В МОСКВЕ
В это время, Елена, с помощью матери, устроила Вову в ясли-сад и стала искать работу. В течение одной недели она в Сокольниках, на улице Хромова нашла ткацкий цех, в котором ткали одеяла для продажи в ГУМе. Её приняли сразу на должность мастера смены. И началась привычная для неё деятельность - борьба за план, налаживание отношений с ткачихами и мастерами, с руководством и т.д. Спустя квартал (3 месяца) с начала её работы, смена была признана лучшей, план выполняли, с коллективом были налажены хорошие деловые и доверительные отношения. К сожалению, спортом ей заниматься в этом коллективе не пришлось. Просто физической культуре не уделяли должного внимания ни руководство, ни профсоюзная организация. Да и сами работницы были уже не в молодом возрасте.
И ещё одна, более веская причина: Лена жила в Лесном городке Одинцовского района. И чтобы добраться до работы, нужно было ехать два с половиной часа только в одном направлении. А если «смена» была утренней, то на электричку приходилось идти к пяти часам утра. Поэтому после работы на пути домой она думала, как бы ей выспаться, да забрать ребенка из яслей, если бабушка не могла, по какой-то причине, этого сделать. Да, её мама, Евдокия Никандровна, оказывала неоценимую помощь молодой семье, когда та поселилась у неё и Елена стала работать в Сокольниках. Оставшись после 1943 года вдовой, с тремя детьми на руках, безо всякого пособия, из-за того, что на Курской дуге (где погибло не менее одного миллиона человек) её муж пропал без вести, она продолжала работу на Грибовской селекционной станции в отделе семенного овощеводства. И до замужества, в детские годы, Лена ей помогала в её работе. И все трое жили на её мизерную зарплату. Правда, почти вся Россия жила так.
И что обиднее всего, так они и прожили, без получения пособия на троих детей, потому что «пропавшие без вести военные» считались чуть ли не предателями Родины. И существовали они, молча, считая такое положение вещей обычной жизненной нормой. Поэтому, в работе, все трое детей видели единственный источник получения каких- то жизненных благ. В их сознании с детства была заложена мысль о том, что для того, чтобы нормально жить, нужно работать. Вот Елена так и поступала, хотя её муж был на учебе в Ленинграде и присылал ей с ребенком свое денежное содержание, она постоянно искала работу, надеясь только на себя, и непроизвольно считая труд источником своего благополучия. Проработав более полугода на предприятии, она узнала, что руководство добилось разрешения на постройку дома для работников и, что Елене тоже, может быть, будет предоставлена в нем квартира. Радость появилась, но тут же «испарилась». Оказывается, вместо года учебы, всех слушателей выпустили через восемь месяцев, и направили для дальнейшего прохождения службы в различные воинские подразделения Советской Армии. Мужа назначили в ЗакВО (Закавказский военный округ), в г. Кутаиси. И он, возвратившись из Ленинграда, пробыв несколько дней дома с женой и сыном, убыл к месту назначения, откуда стал писать письма, зовя Елену к себе. И когда она пришла к директору с заявлением об увольнении по собственному желанию, тот (в прошлом военнослужащий) усиленно начал её отговаривать от подачи документа. Но даже самые действенные уговоры и заверения, в том, что через год будет построен дом и она получит квартиру, не подействовали и оказались тщетными. Письма-приказания мужа оказались важнее.
Лена уволилась, и уже вскоре муж встречал ее с сыном на вокзале Кутаиси. И сразу привез их в комнату, которую получил в двухэтажном доме финской постройки. Комната была большой, светлой, с финской отопительной системой, полуторной казенной кроватью, таким же столом и тремя стульями. Кроме них, в квартире проживали, в двух небольших комнатках, молодожены без детей. Елене комната понравилась, а для Вовы достали детскую кроватку. Началась новая жизнь. Правда, коммунальные удобства тоже были на улице. Но Кавказский климат сглаживал неприятности своим теплом, в отличие от центральных областей с сильными морозами.
Вскоре в дом въехали и другие жильцы. Так Елена познакомилась с женщинами из новой воинской части, а также из других частей, которые стали жить по соседству.
10. ЗАКАВКАЗЬЕ
Началась жизнь семьи в г. Кутаиси (груз. ;;;;;;;, ранее Кутаис). Этот город всегда занимал центральное положение в Западной Грузии. Расположен он среди гор и холмов в низине, по которой протекает - с севера на юг - река Риони. Дома в городе разной архитектуры и даты постройки - от царских и более стародавних времен до недавних советских лет. Практически весь центр застроен индивидуальными домами, в советское время превращенными в некие общественные центры, типа Дом офицеров, почта, театр, институтов (прим. педагогический и сельскохозяйственный). А также, в советское время были построены шелко-ткацкий комбинат, литопонный завод, автозавод, множество лесопилок и других мелких и средних предприятий. Ещё, в Кутаиси, на то время, функционировали два огромных рынка, множество кафешек- ресторанчиков и «забегаловок» (пивных). На южной окраине города, там, где главная местная река делает изгиб на запад, в советское время прорыли забетованный канал, довольно внушительных размеров, от Кутаиси до станции Риони, того самого места, где воды, водопадом, с огромной высоты шли на Рионскую ГЭС. Между ст. Риони и г. Кутаиси простирался большой лес, в котором кое-где, временами, росли, в огромном количестве, белые грибы, которые грузины не собирали. В то же время, они очень ценили российские сыроежки, которые, в том же лесу, достигали размеров крупных «боровиков». На южной окраине города, перед началом лесного массива, природой было создано ровное поле, почти два на два км. Вот на этой естественной квадратной площадке были возведены военные городки. Вначале там размещались грузинские воинские части, а после их расформирования - артиллерийские полки. В одном из тех полков и служил муж Елены. Временами военные части пере- и расформировались, то есть происходило всё то же самое, что и в других частях и подразделениях советских войск.
От расположения казарм, где проживали военнослужащие срочной службы, до офицерских домов, расстояние было от полутора до двух км. Эту дистанцию все офицеры и сверхсрочники проходили каждый день пешком по несколько раз. Как и жены офицеров, которые делали марш-броски тоже, но значительно реже, в основном, посещая магазин Военторга. Ходили женщины, как правило, парами или группами, по принципу соседства. Естественно, что у ведущих совместное хозяйство завязывались отношения, иногда переходящие в крепкую и долгую дружбу. Так случилось и у Елены.
Соседка по дому, Люда Рындина, технолог по образованию, работающая на одной из городских овощных баз, и Лена, незаметно стали встречаться в «походах-вылазках», помогать друг другу и вскоре подружились на всю жизнь. С другими соседками у Елены сложились обычные (нормальные) отношения, которые так и остались на уровне приятельских. А с Людой было все по-другому. Их мужья служили в одной части, интересы были общими, обе пары были молодыми, в Дом офицеров, на танцы, бегали вместе, чего нельзя сказать о других соседях. В итоге, жизнь на новом месте, на Кавказе , стала налаживаться.
Погода в Кутаиси стояла совсем особая. В отличие от Подмосковья и российской центральной полосы, зима на Кавказе не проявлялась резкими перепадами температур. И хотя снег и выпадал, но слегка, и ненадолго, и быстро таял. А весной и летом дули постоянные ветра, сухие и жаркие. Выстиранные детские пеленки моментально высыхали на таких ветрах. Но когда приходилось идти по ровной местности, сильный ветер вызывал и раздражение, и неприязнь, создавая определенный дискомфорт. Но, привычка - вторая натура, и привыкнуть можно ко многому. Так и ветер, со временем, перестали замечать.
После того, как Елена «осмотрелась» на новом месте, её интересы стали простираться за пределы дома, на поиски работы. Абсолютное большинство жен офицеров сидели дома, занимаясь мужем и детьми, не имея специальности. Но даже при наличии таковой, возможности устроиться на работу были ничтожны по многим причинам, главная из которых, отсутствие этой самой (соответствующей) работы.
Напомним, у Елены была специальность техник - технолог по ткачеству. И рядом, в 20 минутах ходьбы, стоял огромный, десятитысячный, шелко-ткацкий комбинат. Конечно, такое соседство не могло оставить Лену равнодушной. Однажды, выбрав удобное время и забрав Вовку на руки, она отправилась на поиски отдела кадров комбината. А тот находился рядом с троллейбусной остановкой, напротив входа в комбинат. Когда обратилась к сидящей в кабинете грузинке, полной женщине, та заговорила на русском, с примесью грузинского: «Вайме, вайме, сейчас позвоню главному инженеру комбината.» После короткого разговора по телефону, рукой показала на дверь одного из кабинетов и сказала: «Заходите туда, там Вам все скажут». Открыв дверь, вместе с Вовкой, зашла в кабинет. За широким столом сидел грузин, высокого роста, моложавой и приятной наружности. Увидев Лену, предложил сесть. Потом громким гортанным голосом произнес: «Каким ветром Вас из Москвы к нам занесло? А! Жена военного! Ну, и где Вы работали ранее? Покажите свои документы?!» Разговор длился еще минут десять, после чего главный инженер комбината Вахтанг Сордия сказал: «Мастером смены пойдете? Ребенка устроите в детсад. Сейчас напишу записку заведующему».
Так определилась судьба Елены на следующие четыре года, которые она отдала комбинату, проживая и работая в Кутаиси, до нового назначения мужа. Через два года родился второй сын Борис, детство которого также проходило и в этом детском садике. За время работы, Лена, как и на прошлых должностях, проявила себя авторитетным работником. Работа в три смены - нелегкий труд, для женщины, в особенности. И в первые два года до ухода по беременности в отпуск и рождения Бориса, Лена выходила на работу со своей, преимущественно, «Краснодарской» по составу, сменой, без каких-либо пропусков, точно по графику.
Лена проявила себя надежной подругой и поддерживала добрые отношения со многими работницами-грузинками. Что немаловажно, она выучила грузинский язык в объеме разговорно-профессионального, и свободно общалась с местными на бытовом уровне. Это давало ей возможность требовать c мужчин-грузин-мастеров более тщательной работы по ремонту станков и оборудования. Не обходилось и без конфликтов, к счастью, разрешаемых вовремя. Так, иногда, техники- мастера-грузины, в ночные смены, не всегда проводили необходимые ремонтные работы, и ткачихи жаловались Елене на простои. Вот и приходилось «Прокофьевне» вступать в производственный конфликт с нерадивыми «работничками», выговаривая им, на понятном им языке, претензии со стороны ткачих. В то же время, на производственных совещаниях, она познакомилась с другими инженерно-техническими работниками, и у неё появились подруги из числа грузинских ИТР. Даже с главным инженером и его женой Цацой были не только формальные отношения, но и семейные встречи-праздники. Особо подружилась Елена с женщинами подготовительного отдела, инженерами Марго и Норой, технологом Ламарой Квидашвили и её мужем Давидом. Все праздники встречали вместе с мужьями, за большим столом, с многочисленными тостами и обязательным пением на грузинском языке.
После рождения Бориса, Елена как кормящая мать стала выходить только в дневные смены. Стало немного легче, так как на работу она приходила к 8 часов утра, а возвращалась после двух часов дня, неся на руках Бориса из яслей и ведя за руку Вову из детского садика. Её возвращение проходило под многочисленными взглядами соседок по дому. А в этом доме и в трех остальных офицерских домах, работающих жен офицеров, было только двое - Елена и Люда Рындина, ставшие подругами. Нет, их не осуждали, им просто, по- человечески, завидовали некоторые жены, не сумевшие устроиться на рабочие места по своим профессиям. А остальные воспринимали происходящее как должное и роль домохозяек их устраивала. Когда Борису шел второй годик, Лена отняла его от груди. До этого оба малыша кормились молоком матери почти по году, плюс один-два месяца. У Лены было много молока, вот она и использовала данное природой еду, в полной мере. Зато оба парнишки росли крепкими, здоровыми малышами, без простуд и хандры. Единственная проблема - возникшая у Бориса аллергия. Дело в том, что когда Елена переводила его на обычное питание, стояла жара, и найти адекватную замену молока было затруднительно. Фрукты и ягоды, скорее всего, и послужили причиной покраснений и кожных реакций у малыша. Только к школе, удалось справиться с проявлением аллергии у мальчика. Хотя, с тех пор, да и поныне, от красных ягод (клубники) ему приходится воздерживаться.
Так семья жила-поживала в Кутаиси до лета 1960 года. А с лета и далее началось новое сокращения армии, под которое попала и часть, в которой служил муж Елены. В то время, Виталий учился заочно на третьем курсе Кутаисского педагогического института, т.к. этого требовала его армейская должность и служебные обязанности. После расформирования своей службы в подразделении, он был выведен за «штат». Но пробыл там недолго. Вскоре пришел приказ о его назначении на новую должность в танковый полк дивизии, дислоцирующийся в городе Ахалцихе. Расставание со своей частью не было долгим. Почти все офицеры уже убыли по другим местам назначения - кто-то после увольнения, кто-то в связи с переходом на новые должности. А вот у Елены Прокофьевны прощание с комбинатом было трогательным и затянувшимся. За четыре года она приобрела столько знакомых и подруг, что сама этому удивлялась. И когда пришло время расставания, её приходилось уезжать не только из ставших знакомыми мест, но и от дорогих, подружившихся с ней людей.
11. АХАЛЦИХЕ
(груз. буквально — Новая крепость (груз. «Ахали цихе»)
На новом месте, куда прибыл муж вместе со всей семьей, им было предоставлены сразу две комнаты в коммунальной квартире такого же финского двухэтажного дома, что и в Кутаиси. Сам городок располагался в горах, на реке Поцховис-Цкали (приток Куры). Но части дивизии были расположены на ровном плато, которое, как–бы, врезалось в горный массив. Здания казарм существовали ещё с царских времен и, изначально, использовались в качестве конюшен для лошадей горно-пехотной дивизии, расквартированной в этих местах. Да и после революции, здесь находилась горно-стрелковая дивизия. Даже древние надписи сохранились внутри казарм, типа «Сыт, здоров и весел конь, с ним хоть в воду и огонь!» Но в советское время, вместо лошадей, на площадках уже стояли танки Т-34, а, в бывших конюшнях расположились различные армейские службы. В самом городке на склоне гор были возведены все «положенные» административные здания в одноэтажном, каменном варианте. Жители, в основном, курды, армяне и немного грузины, занимались сельским хозяйством и различными ремеслами. Активно выращивалась картошка, а также другие овощные культуры, типа помидор и огурцов. Везде произрастали и плодоносили фруктовые деревья, в особенности, яблони и груши.
Местное население занималось животноводством. Стада из овец, баранов и ягнят паслись прямо на склонах гор, недалеко от расположения боевой техники. Приходилось мириться с этим, хотя солдаты и отгоняли близко подошедших пастухов. Равнин поблизости не было, из дикорастущих деревьев - одни невысокие сосенки, под которыми росли грибы–моховики. Их собирали и поглядывали на противоположный склон гор, где находилась граница и турецкое селение. Городок возвышался над уровнем моря, примерно на высоте в полторы тысячи метров. Это было еще терпимо, а вот части, расположенные в Ахалкалаке (груз. - новый город; арм. ;;;;;;;;;, Ахалкалак), были уже над уровнем моря более чем на две тысячи метров. Тут уже некоторые явно испытывали недостаток кислорода. А если говорить про существовавшие дороги, то ничего сказать, кроме как серпантинные или «горные». И вот по таким «крутым» дорогам, на учениях выдвигались наши танкисты и не просто вперед, а ещё на залихватской скорости, да по серпантинам, да по спускам, да по отвесным косогорам. Со стороны казалось, что вот-вот угодят в ущелье или в расщелину сползут. Ан, нет, преодолевали встречные препятствия и горный ландшафт с видимой легкостью. А вот с автотранспортом дело обстояло не так здорово. Некоторые машины глохли, водители тормозили, частенько бывали аварии. Однако, со временем, все налаживалось.
Елена с ребятами быстро обустроились на новом месте. Соседи по квартире и по дому оказались такими же и по возрасту, и по званию, за исключением одной пожилой пары, которой было за 40 лет, которая имела взрослых сыновей, перебравшихся в центральную часть России. К великой радости Лены, она встретилась со своей кутаисской подругой Людой Рындиной, муж которой тоже был переведен в Ахалцихе, только в другой военный городок. Тут уже они обе стали чуть – ли не каждый день встречаться, совершать походы в городок, на рынки и в магазины и на поиски работы. У Люды детей пока не было, вот они и таскали с собой обоих мальчишек Лены. А по праздникам, если мужья были заняты по службе, бегали и в Дом офицеров, как они говорили, «отметиться.» Правда, было это один или два раза. А так, гуляли все вместе, тем более, что Дом офицеров находился на склоне другой горы, и к нему надо было идти через довольно глубокое ущелье. Однако, ничто не длится вечно и у военных ничего постоянного не бывает. Так, снова, через год, воинские части, где служили мужья, попали под расформирование.
На этот раз, мужа Елены переводили в другую воинскую часть, расположенную в городе Батуми (груз. [ба;ту;ми;], до 1936 года — Батум, Аджария). А муж Люды оставался в Ахалцихе. Как всегда, сборы были «недолги». Имущество только то, что в чемоданах. Мебели никакой. Ребячьи вещички тоже в большой узел и «вперед, с песнями».
На новом месте семье предоставили квартиру в четырех квартирном доме, с отдельным входом. Вот это был подарок судьбы, о котором - ни муж, ни жена - и мечтать-то не могли. Отдельная квартира! Две комнатки, с кухней (правда, туалет на улице), и соседи только за стенкой дома. Это ли не мечта любого военного, особенно их жен! Как и в других местах, Лена, уже с полным знанием дела, как мама двоих детей и жена «со стажем», быстро освоилась на новом месте. А город, куда их занесла военная судьба, оказался курортным местечком. Шло лето 1961 года. И если на прежних местах, где служил муж, приезжих гостей не бывало, кроме отца мужа и матери жены (когда те приезжали на лечение в Цхалтубо, в 9 км к северо-западу от Кутаиси), то в Батуми сразу появились желающие их посетить. Принимали родных «по высшему разряду». Но, с наступлением осени, все посещения прекратились. 1-го сентября Вова пошел в первый класс. Все бы ничего, но это - же мальчишка! Первый день вел себя примерно. Но на второй день учебы, младший сын Борис, которому исполнилось четыре года, попросил старшего брата взять его с собой. Ни слова не сказав родителям, оба сорванца отправились в школу, благо, она находилась недалеко от их дома. Но до школы вместе не дошли. Рядом со школой стоял сарай, куда старшенький определил младшенького, строго-настрого предупредив, чтобы малой никуда-никуда не выходил до его возвращения из школы.
А теперь представьте себе состояние мамы Лены, которая хватилась Бориса, отправив Вову в школу. Вначале думала, что он спит. А когда подошла к постельке, то увидала, что его в ней нет. Пошла проверить туалет на улице. Там тоже его не оказалось.
Паника в голове накрыла разум (беспокойство зашкаливало) и она ринулась в часть, к мужу. У того – свои заботы, он проводил занятия с личным составом. Закончив речь, подзывает жену, дескать, «Зачем пришла»? Её сбивчивый рассказ только усугубил сумятицу в головах родителей. Сразу возникли тысячи предположений. Вернувшись домой и не найдя сына, они действительно запаниковали. Куда пойти, кого спросить, к кому обратиться - все это вертелось в мыслях, не находя ответа.
Лена доходила до школы, видела Вову, сидящего за партой с девочкой, чуть успокаивалась, и бежала опрашивать соседей, по дворам. И так несколько раз.
И только спустя четыре часа, после 4го урока, мальчишки заявляются домой. Как оказалось, Борька послушал Вову и, так и просидел все четыре урока в сарае, никуда не выходя и не выглядывая.
Батуми - курортный город. На улицах, особенно, на набережной, всегда многолюдно. Кругом - чистота, обилие зелени. Множество ресторанчиков, кафе, других развлекательных заведений. Окрестности Батуми изобилуют прекрасными пляжами и уютными местами для отдыха. Лена с мальчиками, до школы, постоянно бывали на пляже, где загорали и купались в море. Всей семьей ездили на Зеленый мыс, к северо-востоку от Батуми. Там находится Батумский ботанический сад со множеством редчайших видов тропических и субтропических растений. Воистину, чудесное место для отдыха. А про фрукты и говорить не приходится. Мандарины и виноград местные жители продавали ведрами и тазами, и даже раздавали в долг, хотя, в те благословленные времена 60х, цены были копеечными. Но мужу, большую часть времени, было не до отдыха, не для него был этот курорт. После вступления в новую должность, он убыл с переменным личным составом под Тбилиси (груз. — «тёплый источник»), недалеко от Рустави (груз. в 10 км к юго-востоку от столицы республики), в местечке Караязы (тур. Karayaz;), где находился учебный центр и полигон. Там Виталий и пребывал все дни и ночи, иногда появляясь, чтобы помыться, да поменять бельё. За все время службы в Батуми он, всего один раз, побывал на пляже, да и то, только потому, что их приехала навестить двоюродная сестра с приятелями. Вот он их и сопровождал до пляжа.
А в начале 1962 года, раздался звонок из управления кадров ЗакВО. Оказалось, что мужу предлагалась более высокая должность в Азербайджане, в городе Кировобаде (азерб. G;nc;;, ист. название Гянджа). Муж без колебаний согласился и через две недели был уже на новом месте. В то время с семьей происходило следующее. Отдельная квартира - это здорово. Но постоянно идущие дожди и вечная сырость влияли на все предметы отрицательным образом. Каждую неделю все кожаные ремни, сумки, портупеи мужа покрывались зеленой плесенью. Да и не только они.
А Елена в течение нескольких недель ходила в Горком партии, чтобы стать на учет и получить направление на работу. Но инструктор-аджарка, к которой она обратилась, отказывалась что-либо делать для её устройства. В некоторой степени, даже препятствовала её устройству на кофейный завод. (Дело в том, что по всей вероятности, заводик был частный, и «чужой» человек там был не нужен.) Как не покажется странным, но множество мелких и неприметных предприятий Грузии, даже в советские времена, имели своих частных владельцев. Поэтому решили так. За квартиру не держаться, сдать её в установленном порядке. Мужу ехать на новое место назначения одному, а остальной семье (Елене с ребятами) временно перебраться в Подмосковье, к их родителям, и ждать сообщений от мужа. Решение было принято и выполнено. По приезде, муж устроился в гостинице и ждал освобождения квартиры, от тех, кто переезжал к новому месту службы. А Лена, уже опытная жена, мать и хозяйка дома, переехала к родителям Виталия и осталась там ждать вызова мужа. Иногда к ней приезжала из Лесного городка её мама, Евдокия Никандровна, которая очень подружилась с мамой мужа - Варварой Ивановной. Мальчишками занимался их дедушка, Георгий Борисович. Лена, как бы возвратившись после странствий с мужем по задворкам Великой России, вновь встретилась со своими подругами по учебе и работе на Высоковской прядильно-ткацкой фабрике. Так продолжалось до начала лета, когда муж, наконец-то, ни вызвал их к себе, предварительно сообщив, что получил освободившуюся квартиру - две большие комнаты на третьем этаже многоквартирного дома со всеми коммунальными удобствами, в совместное пользование с другой семьей, из четырех человек.
Кухня была общая, но огромная. Хозяйки имели достаточно места для приготовления пищи. А их мужья встречались и на службе. К июню месяцу, соединение, в порядке учебы, было развернуто по штату «военного времени». На сборы, со всех регионов великой страны, прибывали военнообязанные, приписанные к различным частям соединения. Вновь прибывшие представляли почти все народы и национальности СССР. Некоторые из них были уволены ранее по выслуге лет, по возрасту и по другим причинам. Командовал сборами зам. командира соединения, а его заместителем был назначен муж Елены. Местом расположения сборов был определен аэродром «Герань» - бывшее пристанище поршневых самолетов, от которого осталась бетонированная взлетная полоса, отдельный штабной домик с водонапорной колонкой, и глубокий овраг. Около бетонной полосы были развернуты до сотни палаток для проживания личного состава. Жара стояла почти 40-градусная. А воды, практически нигде, кроме одной водонапорной колонки не было. Вот там и образовывалась постоянная очередь из желающих пить. Массовые занятия по подготовке персонала, в такую жару, давались с большим трудом, не говоря об учениях с боевой стрельбой.
Ровное плато, под прямыми лучами солнца, раскалялось так, что высившиеся вдали глиняные горы терялись в мареве жаркого воздуха. Так продолжалось ровно месяц. По окончанию сборов, весь призывной люд вздохнул с облегчением и разъехался по своим домам. Появился дома и муж Елены. Жизнь опять вошла в привычную колею: с утра на службу, в обед - отдых, вечером - досуг в семье. Но вскоре муж получил письмо из дома от матери, в котором она сообщала о страшной болезни отца – раке желудка, и просила приехать, чтобы помочь родителю. Лена сообщила об этом своим родным и даже ездила в одно управление, с просьбой о помощи. Там обещали помочь. Но не те были времена. И все же, помощь пришла, откуда её не ожидали. Когда муж приехал на новое место службы, и стал представляться начальству, то один из начальников, просмотрев его бумаги, сказал: «Так, Вы из Шепетовки? А я Вас в партию принимал!» И когда муж обратился за помощью к нему, то тот созвонился с кадровиками, и те, в свою очередь, нашли возможность перевести мужа в Московский военный округ, что было невероятно трудно. Пока шли разговоры о переводе, приехала и Елена.
Пробыв вместе все оставшееся время, муж получил предписание убыть в распоряжение управления кадров МВО. Так, прожив в Кировобаде около года, они переехали в Москву. А пока «за-штатный» муж встал на учет в управлении кадров в ожидании нового назначения.
12. ВЫШНИЙ ВОЛОЧЕК
За это время, он успел свозить отца в санаторий Монино. Отец уже с трудом передвигался. Лена, как могла, помогала Варваре Ивановне. В очередное прибытие в управление кадров, мужу сообщили об его назначении на должность зам.командира в/ч в г. Вышний Волочек.
Вместе с женой они поехали к назначенному месту. А там, встреча не доставила радости. Дело в том, что заведующая гостиницы, без объяснения причин, ополчилась на Лену, заявив, что, дескать, в гостинице должны проживать только военнослужащие, а не гражданские лица и не члены их семей. Найти на 4-х человек частную квартиру за короткий срок оказалось очень трудной задачей. Несколько дней искали и смогли снять только одну комнатушку у семьи с четырьмя детьми, проживающими впроголодь. Родители-арендодатели нигде не работали, перебиваясь случайными заработками. Дом был настоящей «развалюхой», окна которого зимой покрывались льдом на 2-3 см. Но приходилось мириться, другого выхода не было. В данном соединении, жилые дома для офицеров не строились. И хотя пообещали дать квартиру предшественника, убывшего к новому месту службы, произошла «осечка» или «накладка». Квартира, как оказалось, принадлежала другой воинской части и была лишь во временном пользовании в/ч Виталия. Так муж Лены жилья и не получил. Но жена все неурядицы переносила стойко и мужественно. Поддерживала мужа, говоря, что все устроится. На неприязнь и пересуды не обращала внимания. Кроме того, успела побывать в отделе кадров Вышневолоцкого х/б комбината и фабрики «Пролетарский Авангард», где её встретили «с распростертыми объятиями». Словом, снова попала в «родную (производственную) стихию»
Перед тем, как выехать из гостиницы на частную квартиру и перевезти туда вещи, пришлось съездить на Высоковскую, повидаться с отцом. А дело было уже в ноябре.
7 ноября 1962г. Хромовы встречали все вместе, у старшего в роду Георгия. Встреча была очень печальной, хотя, все делали вид, что ничего не происходит. Но отец был крепкий духом. Всё понимал. Стоя вместе с сыном у окна большой комнаты и глядя на улицу, тихо сказал ему: «Знаешь, хотя бы так, но только бы жить!»
Но... не пришлось. 28 ноября отец скончался. Все тяготы похорон взял на себя муж, и, ни без помощи профкома фабрики, отца похоронили достойно, как ветерана войны и труда, отдавшего все свои молодые и зрелые годы, за исключением военных лет, фабрике.
А в Вышнем Волочке жизнь шла своим чередом. Служба - есть служба. Лена оставалась дома, а муж спешил в часть, «пропадая» там каждый день, с утра и до позднего вечера, а иногда и ночами, во время учений или командно-штабных тренировок. Сыновья находились вместе с мамой. Вова был устроен в школу, а младший оставался дома. Вот тут, ребята хозяев его и донимали. Все они были постарше Бориса, и пока Вова был в школе, а мама занималась своим делами, четверо старших мальчишек таскали Бориса по углам и учили его непристойным словам. И когда Вова возвращался из школы, Борис делился полученными «знаниями» с братом. Вова жаловался маме на то, что Борю учат «плохим» словам, но и сам учился вначале неважно. Делать уроки ему было негде. И в классе ему делали замечания о неподготовленности. Так продолжалось до декабря месяца, когда из института, пришло извещение о начале госэкзаменов. Написав раппорт с просьбой о предоставлении отпуска за текущий год и получив разрешение на учебу, муж убыл в Кутаиси. Однако, вместо декабря, экзамены продлили до января. Мужу пришлось снова писать рапорт о предоставлении отпуска уже за новый год. И снова разрешение было дано. Все эти дни, находясь в Кутаиси и готовясь к экзаменам, муж был «как на иголках», в раздумьях и переживаниях о семье. И опять произошло то, что не ожидалось. За короткое время пребывания в коллективе, у него сложились отличные деловые отношения с несколькими сослуживцами, только не с командиром и не с вышестоящим начальником. Отношение начальства можно сформулировать следующим образом: «Мол, приехал откуда-то, кто-то, ну, и пусть служит дальше». А вот партийный секретарь, майор Брябрин, так не считал. Уже, тесно общаясь с Виталием по службе и зная о его тяжелейшем семейном и квартирном положении, он навестил семью. То, что он увидел, возмутило его до глубины души. По возвращению в соединение, он, минуя командира, обратился к руководству, со всей партийной непримиримостью, с заявлением «О недостойном и невыносимом положении семьи старшего офицера военной части, находящегося на учебе…». И дело сдвинулось с «мертвой точки». Перед новым годом, город выделил соединению несколько квартир, и руководство передало одну из них семье В. Г. Хромова. Так, майор Брябрин помог жене и детям Виталия перебраться на новое место жительства. Мужу об этом событии сообщила сама Елена. После такого радостного известия, все экзамены муж сдавал со спокойной душой и, приехав, от всей души поблагодарил Николая Брябрина за проявленную заботу. (Впоследствии, находясь на высоких должностях, для своих подчиненных и сослуживцев, Виталий тоже стремился делать добро.) Через некоторое время командир и вышестоящий начальник убыли на другие места службы. А, с вновь назначенным руководством, сразу же, сложились деловые и эффективные отношения.
Все жизненные перипетии и неурядицы проходили мимо. И ни слова упрека, обиды или недовольства не были произнесены Еленой. С её стороны, оказывалась только конкретная помощь - и моральная, и физическая. Уже говорилось о том, что Лена обращалась по поводу работы на комбинат. И когда вопрос с жильем был решен, она снова пошла на работу. Вопрос с трудоустройством, по-прежнему, был очень болезненным для жен офицеров воинской части. Практически, никто из них не работал, и офицерский состав служил ещё с времен войны. У многих жен не было «подходящей» специальности, другие были обременены заботами с детьми. А тут, жена заместителя командира части, только приехав, сразу же устраивается на работу, имея двух детей. Первый прецедент! Многие женщины неоднозначно приняли такое известие. Здесь нужно дать следующее пояснение.
После войны, данная воинская часть стояла в польском городе Гдыня, и носила название, данное за его освобождение от фашистов. Офицеры, за редким исключением, герои-участники войны, прослужившие на одних и тех же должностях по многу лет. Их жены тоже знакомы друг с другом не один год. Неслучайно, появление молодой пары, да ещё с высшим образованием, в руководстве частью, некоторыми пожилыми мужьями и женами было воспринято неоднозначно. И как результат, подруг у Лены, на сей раз, в данной воинской части не оказалось, в отличие от предыдущих мест службы.
Но вот на работе у неё появились подруги и друзья на всю оставшуюся жизнь. Устроившись на «Пролетарском Авангарде» инженером по технике безопасности, она познакомилась с начальниками цехов, зав. производством, работниками бухгалтерии и другими ИТР. А с главным инженером фабрики, Людмилой Ивановной, проживали в одном доме. Как-то так получилось, что муж Елены познакомился с мужьями этих работников. Сначала с Женей, мужем главного инженера, т.к. их машины стояли на одной автостоянке. Потом, с Николаем Пановым. Потом с мужем Маши Афониной - начальником цеха. А потом и с другими. И постепенно, образовалась компания, которая собиралась почти каждую субботу и воскресенье, не говоря уже о праздниках, на квартирах, то у Елены, то у Людмилы, главного инженера.
Все были примерно одного возраста, с высшим образованием, острые на язычок, веселые по характеру и готовые оказать друг другу любую посильную помощь, начиная с моральной поддержки до медицинской или финансовой взаимовыручки. Летом всей компанией выезжали на «природу» на машинах. А природа в Вышнем Волочке - поистине сказочная. Кругом - леса, полные грибов, озера и речушки, кишащие рыбой, «нерукотворные» живописные каналы, «земляничные» поляны, на которых можно и загорать, и шашлыки жарить, и много всего другого, что и ни перечислишь. У Жени была «Волга», у мужа Елены «Запорожец», у других «Москвичи» (как правило, неисправные). Шутки, по поводу «Запорожца», начинались сразу, после посадки. Тем не менее, «грузились» в него по семь человек (Виталий с Еленой, их двое ребят, трое начальниц цехов – две Маши и одна Фая Панова). Все были худенькие, молоденькие, юморные. За рулем восседал «главный» - муж Елены. А мужья «начальниц» следовали на «Волге», за рулем которой находилась сама «главная инженерша». Обе женщины – Людмила и Елена - были отличными и хлебосольными хозяйками. Вот к ним и тянулся народ. Правда, Людмила была с некоторыми причудами, а Елена, наоборот, являлась примером элементарной порядочности, доброжелательности и отзывчивости. Все ей поверяли свои сердечные тайны. Её авторитет на фабрике, где работало почти пять тысяч, преимущественно, женщин, был так велик, что на очередном годичном собрании членов профсоюза, её, почти единогласно, избрали председателем профкома фабрики, несмотря на все протесты с ее стороны. И когда, после года работы и получения новой квартиры рядом с работой мужа в Красном городке, она стала переводиться в Вышневолоцкий х/б комбинат, то на заседании профкома, женщины устроили ей «разнос», за якобы «бегство» от них, и с великим трудом дали согласие на её перевод. А дело было простое. От дома до работы было 5 км пешком. Без всякого общественного транспорта. А машиной пользовался муж, которому приходилось ежедневно преодолевать то же расстояние.
Так прошло ещё два года. Елена на комбинате прошла путь от начальника отдела технического контроля (ОТК) до преподавателя-инструктора производственного обучения. Эта работа продолжалась до окончания школьного года. Зная её по работе на фабрике и на комбинате, из Горкома партии поступило предложении о переходе в Горкоме на должность зав. технического кабинета промышленного отдела. Лена согласилась. И буквально, через неделю, Елена начинает собирать рационализаторов и изобретателей на технические сборы. Уже первые занятия прошли плодотворно, о них даже «пропечатали» в областной газете. И работа Елены получила одобрение со стороны первого секретаря горкома партии. Так, Елена сразу завоевала высокий авторитет среди специалистов по индустрии и другим отраслям.
Да и в семье все было налажено. Ребята учились в школе недалеко от дома. У мужа работа была рядом. Самой пешком ходить до работы приходилось минут 15-17. Одним словом, с бытом было все в порядке. Работа спорилась. Жить бы, да жить, дальше, без приключений. Но недаром говорят, что у военных ничего постоянного не бывает.
Все было хорошо, наступал 1967 год. Год 50 –летия Октября. Между СССР и Китаем возникли некоторые натянутые отношения, вызванные нападением китайских военнослужащих на остров Даманский (с 1991 в кит. Zh;nb;od;o Чжэньбао дао — досл. драгоценный остров). В соединение стали просачиваться слухи о скорой передислокации куда - то на Восток. А в марте предсказания оформились в форме приказа о перебазировании соединения из МВО в ЗАБВО (Забайкальский военный округ), со штабом и управлением в г. Сретенск*, Читинской области.
( Примечание: * Город расположен на правом берегу реки Шилки, в 385 км к востоку от Читы. Конечная станция железнодорожной ветки от станции Куэнга (одноименной реки).
13. ЗАБАЙКАЛЬЕ
Подготовка к переезду началась в марте. В апреле грузились в эшелоны. Работа была проделана огромная. Муж Елены постоянно был на погрузке техники и личного состава. 13 апреля отметили его сорокалетие, а через день, он с эшелоном отбыл в Забайкальский край. Елена с детьми оставались в Вышнем Волочке. Убывшие части, почти две недели, добирались до места назначения. Когда эшелон остановился на конечной станции, представлявшей из себя одни запасные пути, без дальнейшего продолжения, то все поняли, это край России, рядом граница с Китаем. Действительно, с правой стороны, по ходу движения поезда, протекала река Шилка. На противоположном берегу, метров через сто, лежали льдины высотой более двух метров, сплошным ледяным полем. По течению реки проплывали огромные глыбы льда. Моста через реку не было. А военный городок, ещё с царских времен, находился на противоположной стороне реки. Паромная переправа, - только для людей и мелкой техники. Поэтому, разгрузив багаж и захватив все переносимое, стали постепенно переправляться на другой берег, а оттуда в военный городок, на отведенные заранее места расположения.
Соединение, точнее, его руководство, сразу взяло дело переправы под контроль. Техники было предостаточно - целый саперный батальон со средствами переправы. И вскоре, все было налажено. , Технику и все остальное имущество, переправили на другой берег.
За шесть лет пребывания в ЗабВоО, муж Елены сменил трижды место службы и должность. Так и у Лены за то время появилось 3 места работы. Первое, около военного городка, сапоговаляльная фабрика (должность - главный технолог). Второе, после переезда на станцию Безречная – швейное ателье военного пошива (заведующая). И третье - крупное ателье пошива легкого платья в городе Улан-Уде, в центре города (тоже заведующая). Практически, Лена везде работала, куда бы ни переводили мужа по службе. Такого еще никому не удавалось из жен офицеров соединения. В других местах, возможно, и были подобные прецеденты, но в нашей воен.части - это был единственный, уникальный пример.
В г. Сретенске всё вышло просто. Придя в Горком партии для постановки на учет, ей сразу предложили должность технолога на сапоговаляльной фабрике, около военного городка. Она согласилась. И получилось так, что из всех жен офицеров, прибывших вместе с мужьями на новое место службы, только двое устроились на работу. Это жена одного капитана, Тамара Стернина, зубной врач по профессии, и наша Елена Прокофьевна. Исключение составили только женщины, которые работали ранее в своих частях или библиотеках, и, вместе с эшелонами, прибыли к новому месту назначения на своих должностях.
Елена Хромова (1967 год)
Елена с детьми приехала в мае, предназначенная им квартира перешла от офицеров с царских времен. Стены - до метра толщиной из красного кирпича, а все удобства - на улице. Рядом с домом протекала бурная река Шилка. Жены офицеров имели возможность загорать на берегу и купаться, но с большой осторожностью. Течение было очень сильным.
Что касается их мужей, то жены их почти не видели. С утра до позднего вечера и даже по ночам, происходило обустройство личного состава, техники, имущества, складов боеприпасов и всего прочего, что положено тылам воинских частей.
Как-то, во время отдыха, на берегу, познакомились и стали подругами Елена и Тамара, а вокруг них, сгруппировалась компания из числа их родных и знакомых. Мужья, хотя, и из разных частей, тоже были хорошими знакомыми. В редкие свободные дни, когда жара достигала отметки 30 + по Цельсию, все вместе собирались на берегу, купались, загорали, немного выпивали и кое - чем закусывали. Иногда, отвлекаясь от будничных дел, вспоминали, откуда и куда их занесла военная судьба. Но никто не жаловался. Женам, которым было нельзя оставаться, по разным причинам, дома, разрешалось уезжать. И желающие были. Хотя и немного. Место, где располагался город Сретенск, отличалось особой красотой. Небольшая долина, среди сопок, поросших лесом. Одним словом, кругом - тайга забайкальская. Омывает городок река Шилка - бурная, необузданная, весной и осенью многоводная, а летом - терпимая, смирная. На южной окраине города, древнее, заброшенное еврейское кладбище, с крупными мраморными памятниками и полуразвалившимися могилами, с плитами и без оных. Дороги, точнее, тропы - горные, узкие, крутые. В самом городе, почти все постройки царского времени. Отдельные здания - школы, почты, больницы – с советских времен. А люди - как люди, одеты в удобные для носки одежды, без претензий на моду и роскошь. Имеются магазины и хлебозавод. И ещё, охота - любимое занятие большинства мужского населения городка. Женщины воинской части редко выходили за пределы военного городка. Да и незачем было идти. Внутри городка находился магазин Военторга. В нем продавались практически все продовольственные и промышленные товары. Там же находилась и офицерская столовая, где питались военнослужащие. Неподалеку был расположен военный гарнизонный госпиталь. Что касается Елены, то она уже молодая женщина, обладавшая всем познаниями жены и матери семейства. Кроме того, предыдущая и нынешняя работы выработали у неё и определенные «командные» качества руководителя, которые, неким образом, сказывались и на жизни семьи.
Осенью, мужу Елены была предложена новая должность на 76 разъезде ж/д «Манжурки» - станции Безречная (ныне Транссибирская магистраль, Южный Ход, Ветка Тарская — Забайкальск). Туда отправились сразу всей семьей. Прощание с остающимися друзьями было скорым. Все понимали: такое случается с каждым, в то или иное время.
Встретили на новом месте радушно. Сразу предоставили две комнаты коммунальной квартиры и, в отличие от Сретенска, со всеми удобствами.
В новом подразделении Виталия ждал приятный сюрприз. Начав знакомиться с офицерами, он встретил своих знакомых и друзей по учебе в спецшколе и училище с 1942 года. Все они занимали солидные должности. Кроме того, были женаты, и их жены работали. Елена тоже недолго была без работы. После знакомства с военторговским начальством и переговорив с ними, была быстренько оформлена заведующей ателье военного пошива. На эту должность долго не могли подобрать специалиста, а тут сама нашлась, с подходящим трудовым стажем и специальностью.
Слева направо: Роза Кочкина, Нонна Вильчинская, Лена Хромова (Забайкалье, ст. Безречная на «Манжурке» (76 разъезд), 1969 г.)
С декабря 1967 года и до сентября 1969 года, Елена работала в руководящей должности, заимев и добрых знакомых и боевых подруг. С женами друзей мужа она тоже скоро сошлась, потому что все были молодые, красивые, веселые, все работали, все вместе встречали праздники и часто, без всякого повода, общались.
Слева направо: Виталий Хромов, Роза Кочкина, Роман Вильчинский, Нонна Вильчинская, Миша Кочкин, Лена Хромова
В 1968 году отметили 15 лет совместной жизни. Скромно посидели со своими друзьями, а потом, вдвоем с мужем, задержались на кухоньке поговорить о том, о сем. Елена начала вспоминать все быстро пролетевшие годы, когда ей пришлось переезжать вместе с мужем, пройти многие военные гарнизоны, работая в различных трудовых коллективах, воспитывая двух сыновей. За это время она превратилась в опытную жену, мать семейства, ответственную за весь уклад жизни своей семьи. В основном, всеми делами руководила сама. И детьми занималась сама. И на производстве работала тоже сама. И не всегда работа была в радость. Так, работая на ст. Безречная, ей приходилось нередко бывать в главной конторе, которая находилась на ст. Мирная, на расстоянии 7-8 км. Сообщение между станциями организовано не было. Вот и приходилось преодолевать дистанцию своим ходом, т.е. пешком. Хорошо, когда было лето, или попадались попутные машины, в основном, строителей. А зимой, в сорокоградусные морозы, без единой снежинки на земле, проходить такое расстояние было на пределе человеческих сил. Да ещё, если и машины попутной не встречалось. Хотя, была и молодая, и сильная, но по дороге слезы от обиды за свое состояние катились «градом». Ну, и что тут поделаешь? Это же Забайкалье, со всеми своими природными особенностями. Можно было проехать сотню км среди степей и сопок, и не встретить ни единой живой души, кроме любопытных зверьков – тарбаганов (наподобие грызунов, диких кроликов), которые на сопках, около своих норок, торчали как часовые. Правда, иногда, помогал муж, предоставляя машину, но это случалось редко...
Да и вообще, а что же муж? Сложный вопрос. Да, домашними делами он не занимался. Служба поглощала все его все свободное время. Но роль главы семейства он не потерял. Все сложные и ключевые вопросы решались благодаря его усилиям.
И, как бы подводя итоги (конечно, неосознанно), Елена, в общем-то, всегда оставалась довольной своей жизнью. Вместе с тем, что-то необъяснимое творилось в душе. Все вроде бы неплохо, но вот того, что было в первые дни и месяцы знакомства, замужества, появления детей, в теперешней совместной жизни с мужем и не хватало. Но вот чего, и сама объяснить себе Елена не могла. А потом, постепенно, эти «сомнения» стали, сами собой, исчезать из головы.
Тем временем, жизнь продолжалась. Осенью 1969 года мужу была предложена должность в ново-образуемом соединении в районе города Улан-Уде (Бурятия). И снова из части ст. Безречной он отбыл один. Когда прибыл по месту назначения, оказалось, что надо все начинать с нуля. В тайге одни колышки забиты на местах будущих казарм и других построек. Невдалеке возвышались уже строящиеся и построенные (для других частей) здания. Вновь назначенным руководителям свои сооружения предстояло создавать самим, в содружестве с военными строителями. Расстояние от города до вновь сооружаемых объектов - около 30 км. Пришлось договариваться, с уже обустроенными начальниками, о временном предоставлении мест для прибывающих офицеров в подведомственной гостинице. В итоге, договорились. Для личного состава натянули многоместные палатки. Места, где должны стоять казармы, сразу же расчистили от леса и сосредоточили на них поступающую автотранспортную и военную технику. Одним словом, все, как у военных: пришли на голое место, а к осени, уже стали появляться готовые объекты.
Встал вопрос о семьях. По плану, для семей, ударными темпами, строился пятиэтажный дом, со всеми коммунальными удобствами. И снова пришлось договариваться с соседями. Те вновь пришли на помощь. Предоставили временные места для семей. Руководству подразделения тоже оказали помощь квартирами в уже готовых домах. Как только муж получил от соседней части квартиру, стал звать Елену с детьми к себе. Вскоре они приехали. По словам Елены, проводили её, как надо: помогли и с погрузкой, и с посадкой на транзитный поезд.
14. БУРЯТИЯ
Так началась следующая фаза служебного бытия-житья в Забайкалье, конкретно, в Бурятии. После формирования соединения, руководители были представлены Первому секретарю Бурятского обкома партии Модогоеву Андрею Урупхеевичу. Доложив ему о состоянии дел, получили «добро» на установление шефских связей с некоторыми «хозяйствующими субъектами» Бурятии. Впоследствии, это представление сыграло положительное влияние на решение материальных и политических проблем армейских формирований. А командир, и муж Елены, получили квартиры в городе Улан-Уде, что было очень удобно для осуществления работы. Штаб и отдельная воинская часть располагались вблизи города, а остальные подразделения повсюду – от Братска до Монголии. Уже имея солидный производственный опыт, Елена обратилась в отдел кадров Министерства быта республики Бурятия, и была сразу же определена заведующей крупного швейного ателье в центре города.
В центре: Е. П. Хромова. Слева, в очках: Анна Зюгина (1970 год)
Слева: Роза Зандарова – закройщица. Справа: Елена Хромова - заведующая (г. Улан-Уде, 1970 г.)
В новом производственном коллективе, Елена быстро освоилась. Появились и подруги, как из русских женщин, так из буряток. Работа была хорошо знакомая, дело спорилось. Заказчиков - полным - полно. Качество работы посетители и клиенты оценивали высоко. Бурятское телевидение транслировало интервью с заведующей и мастерицами ателье на всю республику. А в местной газете, то и дело, появлялись статьи и фото об успешной работе коллектива.
Так что план выполнялся и даже, иногда, и перевыполнялся. Авторитет заведующей в министерстве быта был завоеван, а сама Елена оставалась довольна своей работой. Но все течет и меняется.
В августе 1972 года, мужу Елены предложили новое назначение - место преподавателя в одной из Военных Академий г. Ленинграда. Сборы был недолги. И когда Елена пришла получить расчет с работы, ее наградили Почетной Грамотой за отличную работу и обещали положительную характеристику, если она устроится на работу по новому месту жительства.
От характеристики Елена отказалась, сказав, что если понадобится, то она сделает официальный запрос. На этом служба мужа и жизнь семьи в Забайкалье подошли к завершению. Наступили новые времена и новая жизнь, уже в северной столице Советского Союза.
15. ЛЕНИНГРАД
На новом месте, муж был принят новым начальством с должным уважением. Важные житейские вопросы, связанные с жильем, имуществом и прочими делами, на первое время, были решены незамедлительно, оперативно. Пока муж вникал в служебные дела, остальные члены семьи обживались на новом месте. Предоставленная на время комната на первом этаже, в коммунальной квартире на три семьи, сгладила проблемы переезда. Для всех членов семьи постепенно создавались условия для нормального вхождения в жизнь мегаполиса под названием Ленинград. Напомним, семейство прибыло из настоящей тайги, только обозначенной населенным пунктом. Старший сын уже учился в военно-инженерном училище в городе Киеве. А младший пошёл в 7 класс школы. Таким образом, вопрос с детьми, в определенной степени, был улажен и Елена, с чистой совестью, отправилась на поиски работы. Для начала надо было встать на партучет в Выборгском райкоме партии.
После беглого знакомства, зав промышленным отделом предложил ей обратиться в Управление быта города. Зайдя туда просителем работы и представившись соответствующим руководителям, Елена, после ознакомительной беседы, вышла из кабинета заведующей крупным швейным ателье по улице Пархоменко. На сей раз в Ленинграде, работа оказалась хорошо знакомой: крупный, разнообразный, сплошь женский коллектив из 120 человек, ни хуже, ни лучше менее многочисленного, из 111 человек, в г. Улан-Удэ.
Нет необходимости рассказывать обо всех её повседневных делах и заботах. Следует только сказать, что легко Елене не бывало, особенно, в первые месяцы работы и знакомства с коллективом.
Но она преодолела все трудности, и, как это ни странно звучит сегодня, вывела свое ателье в передовые коллективы Выборгского района.
«Елена Прекрасная» (г. Ленинград, 1973 г.)
1973 год встретили в своей комнатушке, а потом вышли на улицу, где слышалась канонада от фейерверков, и то тут, то там, загорались огненные россыпи на фоне темного неба. За два месяца пребывания в Ленинграде, у обоих супругов не сформировался свой дружеский коллектив, что имело место быть в других гарнизонах и местах проживания. Впоследствии, Елена обзавелась новым кругом общения. А вот у супруга дела складывались несколько сложнее.
На практике, в повседневной жизни, почти всем людям, в той или иной степени, приходилось и приходится обращаться в службы различных ателье, начиная от часовых мастерских и заканчивая пошивочными… А мы, как известно, все разные и вызываем разное к себе отношение, да и сами относимся ко всем по-разному. Так, и у Елены, в процессе работы, были неоднозначные встречи и заказчики. Примеров можно приводить множество.
Но один из них, все же, придется привести. Знакомый мужа по работе, узнав, что жена друга возглавляет пошивочное ателье женского легкого платья, запросил содействия в приеме пошивочного заказа своей жены. Муж передал Елене эту просьбу. Но когда пришедшая по знакомству женщина пришла со своим заказом , то запросила такое, что Елена вынуждена была отказать ей. Суть дела в том, что женщина принесла свой отрез немыслимой расцветки и запросила сделать из него платье, совсем не соответствующее её фигуре и не надлежащего фасона. Закройщица и заведующая стали её отговаривать от необдуманного проекта, и предлагать иное, более подходящее и «модное» решение, но, прибывшая настаивала на своем. Зная наперед, что после пошива и изготовления заказа, заказчица откажется оплатить готовое изделие и оно «зависнет» в кладовой ателье, Елена ей отказала. И какой же это был скандал! Да, и мужу пришлось на себе прочувствовать отголоски конфликта на своей службе. Бывали и другие случаи, когда Елена, уже имевшая большой опыт работы, не шла ни на какие компромиссы. Так, однажды, знакомый мужа заказал пальто. Ему пошили изделие в срок, строго по заказу. А на примерке, пальто ему не понравилось, и он оставил товар в ателье. А на другой день, Елена предложила это пальто новому клиенту. Тот как одел, так, не снимая, и вышел, сразу оплатив, ибо сидело оно как влитое. А через час, пришел первый заказчик и стал требовать свое пальто назад. Но было уже поздно. И опять был скандал. И таких случаев или подобных было на работе у Елены предостаточно. И она все переносила с должным спокойствием, своевременно решая возникающие проблемы по мере их поступления, и глубоко скрывая свои переживания от посторонних людей.
Проработав несколько лет на этом месте, Елена перешла на новое место работы, а именно – на должность заведующей ателье на республиканских курсах повышения квалификации закройщиков и модельеров на улице Гороховая (бывшая Дзержинская).
Вот тут у неё действительно появился круг настоящих подруг и реальных знакомых, с которыми она дружила и впоследствии. По своему характеру Елена - очень доброжелательный человек. Даже напряженная работа с людьми различного толка не повлияли на ее сущность. И, конечно, ее твердость характера и доброта натуры не оставались без внимания ответственных лиц, проверяющих и начальников.
И совершенно не случайным стало для неё предложение о переходе на работу в организационный отдел Городского комитета Профсоюза рабочих и служащих госучреждений. Согласившись на предложенную работу, она быстро вошла в суть дела. Познакомилась со всеми профорганизациями госучреждений города Ленинграда. Для неё самым удивительным было то, сколько госучреждений состоит на учете в их профсоюзе! Работы было «навалом», особенно в предвыборные дни и после выборов, начиная с обучения вновь избранных проф. работников до различных проверок и совещаний, которые требовали подготовки, от оказания материальной помощи - до культмассовой работы и мн. др. Особенностью её работы было незначительное общение непосредственно с живыми людьми, а все остальное время приходилось сидеть у телефона и передавать различные сводки и сообщения в профорганизации. Привыкшая к работе непосредственно с населением (особенно с женщинами), она, в определенной степени, тяготилась подобной деятельностью. И тут ей помог случай. Участвуя в проверке и оказании помощи вновь избранному председателю профкома института, она познакомилась с директором института. А тот, ознакомившись с её стилем работы, да и с ней самой, предложил ей работать у него, в одном из отделов, где нужен был такой опытный, трудолюбивый и доброжелательный работник.
Елена согласилась и была довольна своим новым положением. И действительно, в её обязанности стали входить такие дела, о которых она раньше и не думала. Начиная с участия в заседаниях жилищной комиссии до организации ремонта школы, детского садика, базы отдыха и подготовки к открытию и руководству пионерским лагерем в Старом Петергофе. И ей подобная занятость пришла по душе!
Елена Прокофьевна Хромова (1978 г.)
16. «ВТОРАЯ» СВАДЬБА: «СЕРЕБРО»
В 1978 году отметили серебряную свадьбу - 25 лет совместной жизни.(и почти 40-летие, со дня рождения, как бы «второй возраст» Елены, родившейся 15 июля 1929 года) Отмечали дома. Гости были из числа родных и из числа знакомых и подруг по Вышнему Волочку. Два дня веселились, вспоминали поездки на «Запорожце», жизнь в Забайкалье, Бурятии. И хотя было много хлопот, они, обоим супругам, не казались в тягость, а наоборот, были в радость. Дело в том, что в таком крупном городе, как Ленинград, люди жили несколько иной жизнью, чем в маленьком городке или в гарнизоне. Работая в одном учреждении, они проживали в разных частях такого огромного мегаполиса как Питер. Естественно, собираться всем, по различным событиям и датам, иногда не представлялось возможным, нежели в маленьком городишке, где и работа и место жительства находились рядом, иногда в одном доме.
Поэтому такие встречи были очень дорогими в моральном плане для супругов, так как совершались очень редко по праздникам, дням рождения и другим событиям среди родни. В Ленинграде у них оказалась довольно близкая родня – двоюродные брат и сестра, оба с семьями. Потом, с течением времени, начались свадьбы. Опять были причины собираться вместе. Потом рождались дети от детей, а с ними - новые встречи.
Елена Хромова на отдыхе (1985 г.)
В 1983 году муж получил участок земли под садоводство в районе Волхова. Это примерно в 100 км от Питера, (садоводческий массив «Пупышево») А Елена, проработав в институте около семи лет, в 1984 году ушла на пенсию. Да и муж, достигнув возраста 60 лет, тоже в 1987 году вышел на пенсию.
Но, выйдя на пенсион, оба продолжили работать в различных учреждениях, пока, в 1991 году, окончательно не распрощались с государственной и общественной трудовой деятельностью. Началась пора ведения садоводческого и животноводческого хозяйства.
17. САДОВОДСТВО
Участок доставшейся земли был покрыт высоким сосновым лесом, но были и болотистые места. Освоение земли началось с расчистки участка от леса и заготовка из спиленных сосен бревен для строительства дома. Работали все члены семьи. Было и тяжело, и весело. Такие трудности, другие нации, кроме русской, навряд-ли бы выдержали. А у нас, основными орудиями труда оставались - рука-топор-лопата, да ручная пила. И с помощью этого инструментария - все строилось и разрабатывалось.
Стройка дома в разгаре. Елена на уборке территории (1985 год)
Заготовка бревен (1984 г.)
Время шло. Постепенно строился дом, разрабатывался участок. Приобретали опыт члены семьи в посадке и выращивании различных садоводческих культур. Основная тяжесть по уходу за участком и домом легла на плечи Елены. Полоть грядки приходилось по несколько раз за лето. И первые годы их на участке было много. Ещё - бы, два участка по 12 соток вместе. Но потом, с возрастом, грядок и посадок становилось меньше, но трудности в обработке и содержании площадки в порядке оставались прежними. Дом-дача помогали отдыху «с шашлычком.» На участке собирали много картошки, помидор, огурцов и другой зелени. Завели двадцать кур с двумя постоянно дерущимися петухами, два десятка кроликов и козу Бильку, молоко которой пили с удовольствием
Но не все. Елена не пила козьего молока, хотя с козой была неразлучна. Дело доходило до анекдотов. Когда Елена выходила с ней гулять, по кустикам, которые любила коза, та отворачивалась от них…
Рубка сруба-дома Володи, старшего сына (1985 г.)
И стоило Елене сорвать несколько веточек и поднести к Бильке, та немедленно начинала их захватывать и жевать - так вот и кормилась эта коза. Зато когда Елена несла в корытце зерно пшеницы для кур, то коза была вне себя от радости. И если Елена давала ей горстку пшеницы, то коза её жевала с огромным удовольствием. К сожалению, всё это хозяйство осенью приходилось ликвидировать. Негде было содержать «живность», за исключением кур и кроликов. Муж возмущался и переругивался с Еленой, которая тоже не хотела и не знала, как сохранить всех животных.
Тогда муж, на двух лоджиях, в девятиэтажном доме, в своей городской квартире сотворил полки в четыре ряда. С левой стороны - для кур. С правой стороны – для кроликов. Подстилка на цементные полы была из резиновых половиков, с набросанными опилками. Почти каждые два дня, муж собирал в полиэтиленовые мешки все содержимое на полах, и отвозил на трамвае в гараж для дальнейшего отправления на дачу. Это его поведение было для «иных» людей несуразным. Для Елены - тоже. А вот для мужа - абсолютно нормальным. Собрав отходов до десятка мешков, муж отвозил их на дачу и разбрасывал по участку. Правда, в то время, он сам водил машину и был очень мобилен и компетентен во всех вопросах жизни и быта. Но годы берут своё. Жизнь, за пределами городской квартиры, проходила, с ранней весны и до поздней осени, на даче.
Вот тут Елена проявила себя с самой лучшей стороны, как хозяйка, как жена, как помощница мужу во всем. Единственно, что не могла она делать - это рубить бревна и пилить. А все другие дела, которых было масса на даче, не обходились без её участия. Начиная с приготовления пищи на «кирпичиках», как когда- то, в молодые годы, в лесах под Ровно, и кончая наведением и соблюдением порядка в самом доме и на участке. После окончания строительства дома и поселения, началась разработка земли и посадка различных сельхозкультур - от яблонь до картошки. Все росло, давало хороший урожай, который, опять же, хранить негде было. Но с течением времени многое менялось, особенно в быту. Появился газ, электричество, скважины с водой, и прочие коммунальные удобства. Правда, туалет -на улице, точнее, в отдельном помещении, так и остался. Но это способствовало созданию «безотходной технологии» на участке, так как все отходы человеческой деятельности сразу же загружались в «мусорники», где перегорали в течение двух лет. Кроме того, в них загружалась и вся трава от прополки сада-огорода, а также скошенное сено. Одним словом, на даче быт оказался также налажен, но все же, уступал городским удобствам. С этим спокойно мирились. Хотя баня и была, но летом предпочитали пользоваться душем под открытым небом.
И вот, за всем этим значительным хозяйством следила Елена Прокофьевна - опытная жена и фактическая руководительница всей налаженной жизни. И муж, и ребята занимались строительством и землей. А ещё муж занимался садом - яблонями, сливами, вишнями, кустами смородины, малины, боярышником и прочее, прочее. Остальными делами, начиная со сбора урожая и его сохранения, руководила супруга. Обычно в течение летнего сезона, все члены семьи были задействованы, в той или иной степени в садоводческих делах, но идейным вдохновителем и последовательным контролером намеченного - всегда оставалась Елена Прокофьевна.
В таком налаженном бытовом порядке, с неизбежными изменениями и дополнениями, семья прожила 30 лет - с 1984 по 2014 годы. За эти годы всё было: и свадьбы, и разводы, и похороны-проводы близких людей. Были рождены и дети детей, и внуки. Были периоды безработицы, но работой были заняты все и всегда. Наконец, пенсионный возраст «подошел» ко многим членам семьи, то есть к мужу, жене и сыновьям - зачинателям дачных дел. Остальные - уже присоединялись, в той или иной степени, к «старикам». А «старики» тоже переживали в эти годы свои личные жизненные события
.
18. ТРЕТЬЯ СВАДЬБА: «ЗОЛОТО»
После «серебряной свадьбы» незаметно подошла и «золотая свадьба». Вот её отмечали широко. Сначала в Питере, потом в городе Высоковске, в котором и поженились Виталий и Елена 50 лет назад. Правда, для супругов 25 лет тянулись и долго, и незаметно. Это были самые активные, плодотворные, жизнелюбивые времена . С 1978 года по 2003 год, Елена изменилась мало, и внешне, и по характеру. А вот муж стал «сутулиться», прибавил в весе, начал жаловаться на «сердечные» проблемы и радикулит. Но, по-прежнему, физически был способен работать в полную силу на даче и по дому. В свои 76 лет водил автомашину, грузил и передвигал и носил всевозможные тяжелые предметы и вещи. И когда отдыхали вместе с Еленой в санатории, то очень охотно посещали танцевальные вечера и даже брали призы за исполнение некоторых танцев.
Виталий Георгиевич и Елена Прокофьевна на «Золотой свадьбе»
(2003 год)
Что было характерным в праздновании «золотой» свадьбы? На ней присутствовали родные и знакомые, которые были на их бракосочетании в 1953 году, 1 –го Мая. Правда, тогда они были ещё девочками и девушками, подружками Елены. А у Виталия были только родные сестры. Да, очень весело отметили это событие. Но в то же время, всем и взгрустнулось. Как быстро пролетели полвека! Как все изменились за это время! Сколько родных, близких и знакомых друзей покинули этот мир! Как поменялось время и страна, даже на примере их маленького городка!
Вот прошла и эта свадьба, жизнерадостно, «со слезами на глазах»! Но жизнь тем и хороша, что постоянно движется по своим законам. Так и тут. Попраздновали..., ну и хватит. Надо продолжать жить дальше!
Да, дальнейшие годы после золотой свадьбы,
пролетели, без особых причин, очень быстро и незаметно. Елена, уже не просто жена и мама, стала бабушкой и прабабушкой. У неё трое правнуков в Питере и двое - в городе Высоковске.
Справа налево: Витя, Даша- правнуки, Маша-внучка, Олег - муж Маши, Валя - невестка, жена сына Володи («В первый класс -первый раз!»)
(г. Санкт-Петербург, 2013 г.)
За 10 лет после свадьбы золотой, появились и «новые люди» - правнуки, вместе с новыми заботами и у «прадедов». Тем не менее, цикл налаженной жизни продолжался. Старшие, несмотря на возраст, трудились на даче. Болезни, хотя и одолевали, но не могли остановить их трудовую деятельность. А у детей появились свои дачи, на которых тоже (уже им самим) приходилось работать.
Жена, Мама, Бабушка и Прабабушка - Елена Прокофьевна (2013 г.)
Наступил 2012 год. Мужу исполнялось 85 лет, а Елене - 83года. Эти события широко отмечалось родными и близкими. Празднование проходило в одном из питерских ресторанов.
В 2010 году Виталий записался на курсы по изучению компьютера. Конечно, это стало сенсацией для всей семьи. И чего человеку не хватает, спрашивается? Ан, нет! Не мог оставаться равнодушным к новой технике, которая заполонила все информационное пространство страны. Однако, изучение компьютера пошло не очень продуктивно. Сказывались годы и «упорство» в неприятии некоторых аспектов новой техники. Тем не менее, «азами» овладеть удалось. И до сего времени, дальнейшее «овладевание» продолжается, хотя и без особых надежд , ибо одно изучается, другое забывается.
19. ЧЕТВЕРТАЯ СВАДЬБА: «БРИЛЛИАНТ»
5 Мая 2013 года отмечали «бриллиантовую свадьбу» - в домашних условиях. Но получилось так, что одновременно, 8 июля, отмечался вновь установленный праздник «День семьи, любви и верности», в честь святых Петра и Февронии, которые прожили в любви и согласии долгую жизнь, и церковь их причислила к святым за безупречную супружескую жизнь. И так случилось, что праздник совпал с юбилейными датами у 20 семейных пар в одном только Невском районе (3 пары – по 60 лет, 17 пар по 50 лет). И их приветствовали сначала в Невском районе, в отделении ЗАГСа, а потом на городском концерте-митинге на площади Искусств, с поздравлением от глав районов и руководителей города. Это чествование вылилось в грандиозное городское торжественное мероприятие, от души порадовавшее всех юбиляров и остальных жителей города, которые оказались свидетелями этого праздника.
Виталий и Елена (2013 год)
Время летит, не останавливаясь. И вот уже пролетели два года после бриллиантовой свадьбы. Наступил 2015 год, 13 апреля. Супруги стали старше ещё на два года. Появились и болезни, которых ранее не было…
Виталий Георгиевич (88 лет) и Елена Прокофьевна (86 лет)
(13 апреля 2015 года)
Эту дату, уже после бриллиантовой свадьбы, отмечали в своей квартире, у себя в доме, очень скромно. Не было многочисленных гостей - их просто не осталось в живых. Да, печально, но факт. Были только самые близкие родные. Вот уж поистине пророчески прозвучали слова «... Эта радость, со слезами на глазах»... Тем не менее, жизнь продолжается, со всеми нюансам и положительными, и отрицательными. Вот так эти обычные люди живут и несмотря на различные «множественные болячки», по мере сил продолжают трудиться на своем дачном участке, не пытаясь «остановить или поторопить» отведенное им ВРЕМЯ жизни!
СУПРУГИ ВОЗРАСТНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ
Так изменились ли супруги Хромовы?!
На фото: Елена Прокофьевна и Виталий Георгиевич (8 марта 2015 года)
(г. С-Петербург, 61 год ВМЕСТЕ)
20. ПОСЛЕСЛОВИЕ
Здесь хотелось бы приостановить изложение повествования об одном человеке женского рода, земное существование коего пока имеет место быть. Читатель, если он набрался терпения и дочитал до конца сию историю, наверное, подумал: «Вот как здорово прожила и проживает эта особа свои последние годы!» И будет неправ. У этой «особы» вся жизнь была, как и у всех людей. Она же жила не одна! - сначала с мужем (а это, на первых порах, «чужой человек»), потом - дети, невестки, внуки и правнуки. И все время – постоянные заботы обо всех них и нескончаемые переживания. Специально не пересказываю эти переживания из-за их обычности, универсальности. Для примера расскажу только об одном: старший сын, достигший довольно высокого положения в обществе, проживший 23 года в семье, имеющий дочь- студентку ЛГУ, бросает семью и уходит к другой (и неудачно). Все попытки матери и невестки как-то повлиять на ситуацию оказываются безрезультатными. И как вы думаете, для матери, бабушки – это проходит бесследно? А у неё есть ещё один сын, который прожил с женой 13 лет и история повторяется, только с точностью до наоборот: жена уходит от мужа, оставляя внука- семиклассника! И каково матери и бабушке, переносить подобные «рекбусы» своих самых близких - родных? А потом подросли внуки и внучки. Сами стали невестами и женихами, потом женами и мужьями, и у них уже свои дети - правнуки нашей мамы-бабушки. А у последних - не все ладилось с учебой, с поведением в школе, со здоровьем и, приходилось мириться с тысячами неурядиц, какие, почти в каждой семье, являются «головной болью» родителей. Есть и ещё одна проблема, о которой ничего не говорится в повествовании. Это - МУЖ! За 62 года совместной жизни, заявить, что все было очень благородно и спокойно в супружеских отношениях, было бы не совсем точно. Однако, серьезно так ни разу и не ссорились. Ни муж, ни жена - не давали повода для расставаний и ссор. . Но разногласий по многим вопросам было множество и все они улаживались благодаря уживчивым характерам обоих супругов. Жена - женщина от рождения добрая, абсолютно бескорыстная (о таких в народе говорят: «последнюю рубашку с себя отдаст»), хотя, и вспыльчивая, и безоглядная. И может броситься « в огонь и в воду», не думая о последствиях. Главным в жизни всегда считала и считает «отдавать себя всю без остатка семье.»
А муж, совсем другого склада, малоразговорчивый, начитанный, смышлёный, добрый (что ему всегда вредило в жизни), хозяйственный и очень доверчивый человек, хорошо понявший и принявший характер своей жены, и потому старавшийся найти пути, способствующие разрешению возникающих конфликтов (и это у него обычно получалось и получается довольно неплохо). В реальной жизни, оба супруга были главными в семье, но по разным направлениям. Жене принадлежало все хозяйство «от ложки до квартиры». Мужу - финансы и ключевые решения по обустройству семьи. Получилось это не специально, исходя из теории, а на практике, при жизни. У обоих такое негласное и неосознанное разделение власти даже в голове не укладывалось и не воспринималось, просто осуществлялось в жизни, как само собой существующее. И вопрос о «главенстве» в семье не был актуальным.
Другой вопрос, в нашей повести напрямую совсем не говорится о любви - чувстве непредсказуемом. Как оно появляется и когда исчезает - сформулировать затруднительно, да и излишне. Это то, что дано человеку «сверху», от « бога»! И каждый человек на планете Земля сам должен пройти это испытание, в разных ипостасях, не предпринимая, со своей стороны, каких–либо специальных усилий для его возникновения. Так, и в нашем случае. Случайно встретились, случайно перекинулись парой слов, потом разъехались, а память об этих случайных встречах осталась в головах и сердцах друг друга, без подозрений и надежд на то, что « она» (любовь) уже состоялась, «задев» их своим крылом. И сколько времени она может продолжаться тоже непредсказуемо: может уйти совсем бесследно, может превратиться в постоянное чувство до конца дней, перейдя из «пылкой страсти» в спокойное, но очень бережное отношение друг к другу. Долгое совместное житие-бытие близких людей в одном замкнутом пространстве под названием семья - дело на практике чрезвычайно сложное, по всем жизненно-важным параметрам, которых не перечесть, начиная от внешнего облика до формирования взаимоприемлемых привычек и черт характера. И мудрость обоих супругов в том, чтобы понять это и преодолевать совместно все трудности сближения, где - то уступая, где-то подбадривая друг друга. И самое главное в долголетней жизни - это уважение. При любых обстоятельствах, необходимо поддерживать близкого человека. Всегда помнить, что оба супруга - единое целое на всю оставшуюся жизнь! Возможно, близость, уважение и взаимоотношения, формируемые годами, перекликаясь и переплетаясь друг с другом, при всей тонкости своих единых и разделительных граней гарантируют четыре свадьбы в ЧЕТЫРЕХ периодах жизни и ЛЮБОВЬ! - За ЭТО - СПАСИБО , ГОСПОДИ!! -
Возрастной КОЛЛАЖ ( 1953-2015гг.) бриллиантовых супругов ХРОМОВЫХ .
СОДЕРЖАНИЕ
1.
2. Детские
3.
4. Трудовые
5. Начало первой
6. 22
7. 25
8. 45
9. Работа в 49
10.
11.
12. Вышний
13.
14.
15. 72
16. Вторая 76
17. Садоводство..................... ...................................................... 77
18. Золотая 81
19. Бриллиантовая
20. 87