Новая книга Тамары Квитко «Эликсир бессмертия, или Любовь неземная» является продолжением фантастического романа (см.Тамара П. Квитко «Любовь неземная, или Правитель вселенной за № 2/32. Струн серебро», Ретро, 2009) и представляет собой трилогию, в которой рассказывается о внеземной цивилизации, живущей на планете после атомной войны, открывшей эликсир бессмертия и строящей гармоничное общество во всех сферах. Любовь переплетается с необходимостью следовать идеалам, а борьба за эликсир бессмертия, омолаживающий и продлевающий жизнь, приводит к непредвиденным последствиям, в корне меняющим и судьбу самой цивилизации.
Предназначено широкому кругу читателей.
УДК 84
ББК 84(2Рос=Рус)6
Стр - 296.
Любовь неземная, или невозможность возврата
(Фантастический роман)
Книга третья
Нас просвещает вселенский разум.
Мальбранш Никола
1
Ослепительно белое сменилось голубым, перетекая всеми небесными оттенками, становясь иссиня-зеленым, фиолетово-оранжевым со всполохами золотистого. Вились красочные ленты, наслаивались друг на друга, свертывались в различные формы, выписывали всевозможные зигзаги. Кружился сам Вед — невесомый, легкий, бесплотный, то становясь малюсенькой точкой, то разрастаясь в гиганта, заполняющего бесконечное пространство. И снова Вед не мог отличить где сон, а где реальность, все еще находясь под впечатлением своего необычно яркого сна, в котором прожил свою будущую жизнь, этап жизни, потребовавший от него напряжения всех духовных и физических сил.
Заканчивался процес введения новой программы, часть которой он будет вспоминать позже, принимая за свои мысли, и идеи, которые будет стремиться реализовать, другая часть уйдет в подсознание, и ему придется много работать над собой, дабы уловить и эти, глубоко запрятанные сигналы для восстановления своей целостности.
Круговерть полетов Вед воспринимал лишь как легкое приятное покачивание в уютной и мягкой колыбели.
Одна часть его «Я» витала над ним, наблюдая сверху отстраненно, готовая «предательски» покинуть его и навсегда умчаться неизвестно зачем и в неизвестном направлении.
Другая часть его «Я» держала это готовое оторваться «Я» как бы на невидимой привязи и умоляла: не покидай меня, потерпи немного.
И Вед терпел! Хотя ему было тяжело, очень тяжело в его меняющемся теле. И не хватало дыхания. И сердце, глухо и гулко стуча, покоилось не на своем привычном месте, а где-то у самого горла, готовое вот-вот выскользнуть через ротовое отвестие, и Вед стиснул зубы, надеясь удержать его, не дать ему выпорхнуть птицей, боясь облизать пересохшие губы…
Маята длилась бесконечно долго. Казалось, целую вечность.
Вед испытывал неизъяснимые страдания. За что? За что? Он старался припомнить свои проступки и не находил их. Разве что в мыслях хороводилось иногда не то… И ему вовремя не удавалось пресечь, задавить в самом зачатке недостойное, и только потом, когда «намурлыкивалась» враждебная фраза, он, не отгоняя ее, отсекал одним ударом воли-мысли, изгонял прочь.
«Ты вернешься в том же обличье и будешь исправлять содеянное», — услышал Вед безразлично-спокойный голос, вошедший в сознание и прозвучавший внутри его, став тут же его желанием.
Через некоторое время он с трудом открыл глаза. Где он?..
Вед увидел свой биосферорегулятор, свой кабинет и не очень этому удивился.
Он пока не совсем пришел в себя, не осознал, где он был и каким образом вернулся и был ли вообще где-то все это время.
И все же его понимание происшедшего сформировалось: Высшие сферы разума владели им.
Возвращение из иных миров не принесло чувства облегчения. Напротив, в его сознании осела тяжесть, неразгаданность которой, он в этом был уверен, не даст ему покоя, будет его мучить, жечь изнутри, а он, в свою очередь, займется угадываем, нащупыванием своего предназначения и будет маяться, пока не найдет верный путь, верное решение, не сделает верный выбор.
Где он находился и какое количество времени отсутствовал — Вед не знал и не мог себе ответить на поставленные им же самим вопросы. Он старался погрузиться в воспоминания, чтобы по незначительной детали восстановить целое или хотя бы фрагмент общей целостности, но все его старания оставались безуспешными.
Похоже, он накрепко заспал свой сон, что недопустимо в его ситуации, но он определенно понимал: разгадай он этот сон — и ему сразу станет ясно, какое решение следует принять. И он начинал злиться на себя, на свою неуступчивую память…
«Итак, — говорил он сам себе, — надо начать с того, что я ясно помню, и, затем ракручивая шаг за шагом, шаг за шагом…» — но ничего, кроме ослепительного сияния и ощущения «болтанки» в невесомости, себя — уменьшенного до невозможно малой величины, возможно, даже меньше атома, и бесконечно-необъятного простора, в котором он потерялся, Вед вспомнить не мог.
Его голова и сейчас все еще казалась открытой чашей, из которой нечто изливалось, но и нечто вливалось, и сейчас его не покидало ощущение странной и ранее не испытанной невесомой легкости в области головы, а тело казалось не нужным, лишним придатком, и не хотелось двигаться, выполнять какое-то действие…
«Выполнять действие… я должен выполнить действие?» — зацепив мысль, Вед сознанием «прогулялся» по телу и определил совершенную пустоту в своем желудке.
Он с трудом, стоящим ему неимоверных усилий, поднял руку, поднес к глазам. Да, это его рука… Как божественно она сотворена. Ничего лишнего. Пять пальцев, которыми можно совершать бесконечное множество движений…
Пять пальцев, подчиняющихся его воле, хотению. Как божественно и совершенно его тело! Как божественна и совершенна была живая природа на его родной планете, которая была в один миг погублена божественными и совершенными иксцефалусовцами.
Гармония, лишь Великая гармония, которую они пестуют, сможет воспрепятствовать самоуничтожению. Ради этого Вед и живет. Вот сейчас он поднимется, употребит энергожеле и выпьет энергонапиток. Вот сейчас… У него воля — огромной силы. Он умеет подчинять свое тело посредством этой воли, над которой много работал, умеет делать невероятные усилия над собой.
Воля и смысл — вот главные двигатели жизни, без которых все распадается, сникает, приобретает никчемность, ведет к опустошению, что, в свою очередь, приводит к упадку…
Он справится без посторонней помощи. Он сильный духом, так как окрылен Идеей.
Вед с огромным трудом приподнялся, дотянулся до оранжевого шарика, слегка прикоснулся. И тут же биоквазотроп начал производить легкие вибрации, посылающие ему волны биоэнергии.
Из сейфика выползла прозрачная трубочка, потянулась к нему и, едва коснувшись его губ, начала заполняться зеленой пенящейся жидкостью, которую он стал жадно втягивать в себя. Вскоре он легко вскочил, перестав чувствовать тяжесть, еще недавно сковывавшую все его тело.
Сделав несколько разминочных движений, он направился в душевую, где и смыл под ласковыми и бодрящими струями последние следы своей слабости и недомогания…
Теперь ему следовало оценить ситуацию и понять, какие перемены произошли за его отсутствие.
Вед занял место у визеотопа и решил сначала обратиться к поэзии. Поэты всегда на пульсе времени. На то они и поэты.
Появились строки, читаемые автором:
Машины, техника, биотики и дископланы…
Искусственность — во всем,
Светящие экраны,
Да! Техника нас давит,
Но при том,
Похоже, все ж мы дышим,
Знать — живем,
Но на искусственной планете…
И радиации боятся наши дети.
Гармония дает нам жизни свет,
Тем охраняя нас от многих бед!
Последние строчки пришлись по душе Веду.
«Теперь новости», — удовлетворенно потер он руки, вызывая канал новостей.
То, что на него обрушилось с экрана, оказалось настолько неожиданным и потрясающим, что Вед подумал: не спит ли он…
Как всегда, вовремя и, как всегда, некстати, нагрянул Рэй и, не сдерживая радости при виде своего друга детства, зашагал своми длинными ногами, словно вытанцовывая некий танец вокруг Веда, не обращая внимания на приглашение присесть.
— Наконец-то, друже, ты появился! Я тут без тебя, скажу прямо, голову потерял… Куда ты исчез и где пропадал? Выкладывай, — он наконец уселся напротив Веда, выставив ноги и по-привычке скрутив их одну вокруг другой косичкой.
Наступила длительная пауза. Вед собирался с мыслями, не зная толком, что следует ответить.
— Ну же! Где ты побывал? — выразил нетерпение Рэй. — По правде говоря, я очень беспокоился из-за того, что не знал определенно, как тебе помочь.
— А… «там-пи-кам» его знает… — неожиданно для себя, а тем более для Рэя пробормотал Вед.
Лицо его собеседника вытянулось. А глаза приобрели несколько глуповатое выражение, настолько они округлились от изумления.
— Ты это чего?.. Ругаешься, — протянул обиженно Рэй.
— Да… Так. Сам не понимаю. Сорвалось, — извиняясь кивнул головой Вед. — Где я был и сколько отсутствовал? Ммм…м… — снова напрягся он, пытаясь хоть что-то вспомнить и хоть что-то вразумительное обьяснить, но ничего нового в его памяти не воскресало, и Вед лишь нахмурил лоб и сжал до боли челюсти.
— Так-так… — забарабанил длинными пальцами Рэй. — Кругом сплошные тайны, и это начинает если не утомлять, то до неприятного, беспокоить. Как же наш хвалебный контроль?
— Похоже, меня затащили далеко за пределы границ нашего непосредственного влияния.
— И что же там происходило?
— Я бы и сам это хотел знать, то есть — вспомнить.
— Ты понял, что им нужно от тебя… От нас?
— Они недовольны нарушением Гармонии, — выплыла неожиданно для Веда фраза.
— Ммм… Этот Хим… Смутьян. Он притих, и все теперь идет по-прежнему. Мы же не могли его изолировать. Это могло вредно сказаться на нашем общем эмоционально-энергетическом фоне, повлекло бы беспорядки и ненужные беспокойства. Может быть, Хим явился причиной. Ты знаешь, что нам делать?
— Пока — не очень.
— А точнее?
— Надо бы испросить у правителей.
— Наши достопочтенные правители каждый день меняют решение, принятое накануне…
— Они не уверены в правильности принятого решения?
— Не уверены и поэтому боятся, тянут время. Но так долго продолжаться не может. Все же им рано или поздно придется сделать выбор и объявить о своем решении, после чего произойдут определенные изменения, изменится некий ход истории.
Помолчали…
— Корабль строится? — задал неожиданный вопрос Вед.
— И быстрыми темпами. С того времени как искусственниками завладел всеобщий психоз массового перенаселения на Голубую планету, строительство корабля приобрело невероятные темпы. Искусственники делают добровольные пожертвования и внимательно следят за ходом работ. Корабль — всеобщее чудо техники. Наши ученые, инженеры превзошли себя. Идея создания суперкорабля завладела умами. Царит небывалый общий подъем. Энергия радости, счастья, созидания и тому подобное буквально бьет ключом. Иксцефалусовцы все до единого выбиты из привычной колеи. Утрачен спокойный мирный ритм жизни.
— Где Ралли? — снова неожиданно спросил Вед.
— С ней все в порядке.
— Немедленно, и как можно быстрее, — забормотал Вед.
— Слушаюсь! — вытянулся Рэй.
Он уже знал: отныне наделенный непонятной властью Вед будет отдавать распоряжения, а он — исполнять, и следует позабыть о рангах. То, что постиг Вед, — выше всяких назначений, тем более что приходится учитывать ситуацию.
И Рэй тут же связался с Ралли, и она появилась, использовав самый скоростной способ передвижения для экстренных случаев. Вед радостно приветствовал ее.
— Теплом наполнилось сердце мое, радость заструилась из глаз моих, в покой и умиротворение укуталась душа моя… Окрылена моя надежда при виде тебя…
И Ралли, и Рэй были одинаково ошеломлены подобным обращением. В то время как Вед продолжал.
— Тебе надлежит совершить то, что не в силах сделать никто.
— Я вас слушаю, великий управитель Геноцентра, — неожиданно для себя перешла на пафосную речь и она.
— О, умнейшая и мудрейшая! Тебе предстоит отрегулировать биоквазотропы искусственников.
— Я готова это сделать. Для меня это не составит большого труда. Каким образом?
— На полноценный отдых и ритмичный режим работы. Иначе — перегорят, — бесстрастно продолжал Вед. Надо прекратить этот всеобщий психоз. Мы начинаем терять интеллектуальный потенциал, который пестовали и взращивали всю нашу сознательную жизнь.
Интеллект, знание и творческая реализация несут в себе движение, преодолевая застой. Как только мы делаем вывод и выводим кредо, мы тут же теряем основу развития мысли; зафиксировав ее, мы тем самым ловим ее в ловушку. Все относительно. Относительно другого суждения, другого интеллекта, другого взгляда.
— Про относительность согласна. Хотя полемика может увести и весьма далеко от предмета, в результате — возможно появление свежих идей, — пыталась робко возразить Ралли.
— Допустим, и в этом вашем замечании кроется доля истины, — странным голосом, несколько не своим, продолжал Вед. — Ведь вы не можете возражать против того, что раз и навсегда зафиксированная форма становится камнем, тянущим на дно?
— Должны же быть какие-то точки отсчета, иначе все потонет в хаосе, едва из него выбравшись, — не унималась Ралли.
— В точных науках — да! А в остальном нам приходится идти наощупь, блуждать, так сказать, в умозрительных посылках трансцендентного познания.
— Но почему? В нашей отлаженной системе вступает в силу понятие апостериори, что сводит к минимуму сомнения или, по крайней мере, должно это делать...
— Почему вы мне задаете этот вопрос?
— Это более понятные категории дескриптивного свойства.
— Ой ли… Раз вы задали вопрос, значит, у вас уже возникли сомнения. Эти категории хорошо рассматривать во временном промежутке, и чем он длиннее, тем очевиднее будет выглядеть результат.
— Главное — удержать объетивную картину в ее совокупной целостности, — передала глазами понимание Ралли.
— Несмотря на то, что нами наилучшим образом используется искусственный интеллект, при помощи которого нам удается программировать будущее на основе анализа настоящего и прошлого, нашей основной задачей остается охранять и беречь интеллектуальный потенциал нашей планеты, — задумчиво произнес Вед.
— А что нам делать с Химом? — задал мучающий его вопрос Рэй.
— Поздно, слишком поздно… Опоздали.
— О чем ты? — забеспокоился Рэй.
— Ничего нельзя делать… — проговорил Вед, отрешенно смотря вдаль, мимо и будто сквозь Рэя.
И тот внутренне задрожал от невозможности, как прежде, улавливать ход мыслей своего друга детства. Или он отстал, или Вед ушел далеко вперед и ему понятно то, что для Рэя станет понятным не скоро, и Рэю придется научиться верить другу, не сомневаясь.
— Да… Я понимаю. Не надо делать, — согласно кивнул Рэй и, помедлив, осторожно добавил: — Но, к сожалению, Хим угрожает всем своим видом… Не явно, нет, но я уверен, что в нем продолжает бродить пока не выраженный протест.
— Он лишь явь неявленного. И опасен ровно настолько, насколько мы совершили сдвиг в сторону Хаоса. Но мы, возможно, успеем выправить содеянное. Невозможно создать Гармонию, пользуясь одними установками, как бы заманчиво это ни выглядело. Любая жесткая система — искусственна.
Рэй совсем приуныл. Он не мог и мысли допустить о неправильности выбранного ими пути. Не сам ли Вед был уверен в нем, а теперь? Этот Вед, «там-пи-кам», неизвестно где находился и даже плохо помнит, если вообще помнит, о своем длительном отсутствии, вернувшись, высказывает несуразные мысли, разрушающие все основы, а он, Рэй, не может ничего возразить, так как чувствует в высказываниях Веда правоту, к которой Рэй пока не готов, которую не может полностью принять. И от этого ему не легче… За этим надвигаются и растут, как снежный ком, глобальные перемены — излом, разлом, или что-то в этом роде.
Рэй привык к спокойствию, стабильности и тому подобному. А тут какой-то Хим, которого и тронуть вдобавок нельзя, неизвестно по какой причине подал голос и их, казалось, такая устойчивая система накренилась, заскрипела. Он, Рэй, это тоже почувствовал, однако не торопился с выводами, надеясь, что само все утрясется.
Пусть отанется все по-прежнему. К сожалению, перемены грядут, и это подтвердил Вед. И теперь Рэю придется собраться с мыслями, напрячь ум, проявить волю, выдержку, смелость. Но откуда взяться этим качествам, когда они длительное время находились в зачаточном состоянии из-за невостребованности? Вот он и боится перемен в надежде спрятаться за широкую спину Веда.
— Да нет, не пасуй! Ты в отличной форме, — прервал его размышления Вед.
— Ты находишь?
— Конечно. Подготовь мне, пожалуйста, встречу с правителями, а там посмотрим.
— Постараюсь.
— Как можно быстрее.
— Хорошо.
— Ралли, а ты поработай над уравновешиванием страстей, пожалуйста, — совсем другим тоном произнес Вед.
— Не сомневайся. Понимаю и сделаю все, как надо.
Ралли и Рэй, одновременно покинув Веда, остались несколько шокированными, но не сочли нужным обсудить это друг с другом.
Вед, оставшись один, вновь включил канал новостей, понимая, что он несколько выпал из событийного потока, протекающего вовне, и услышал сообщение, что у искусственницы Мит родился чудесный здоровенький мальчик и его скоро заберут для элитарного воспитания, а пока устанавливается отцовство. Мит отрицает Хима и упорно не признается в том, кто отец малыша…
Вед как-то вдруг весь обмяк, сердце его учащенно забилось, и на глаза навернулись слезы, которые он усилием воли осушил, не дав им наполнить и затуманить его очи, а заодно и ум.
Сон, которому он не хотел придавать значения и который заставлял себя забыть, снова предстал яркой картиной…
С этого момента и навсегда в его сердце поселилась тревога за сына. В том, что он отец, Вед не сомневался.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/23/1846
Книгу можно купить в магазине идательства "Геликон плюс" : http://shop.heliconplus.ru/item.php?id=748