ГОСПОДИН В КРАСНОМ КАМЗОЛЕ
Господин в красном камзоле сидел за большим дубовым столом, на котором стояли канделябр с горящими свечами, пара старинных бутылок, а также чаша и два бокала причудливой формы. Там же на край стола были небрежно брошены плащ, шляпа с пером и шпага с золотым эфесом.
В размышлении, чем бы развлечься, странный господин отхлебнул пару глотков вина из хрустальной чаши в виде черепа с откидывающейся крышкой, повернулся на вращающемся кресле к большому глобусу, покрутил его, потом закрыл глаза, и, когда услышал, что глобус остановил свое вращение, ткнул в него костлявым пальцем.
НЕДОИГРАННАЯ ПАРТИЯ
Палец угодил в евразийский континент, на юг обширной страны. Господин слегка шевельнул пальцем, и масштаб изображения начал стремительно изменяться, картинка становилась все подробнее и отчетливее, пока на поверхности глобуса не отобразилась «волга», несущаяся по асфальтированному шоссе. Еще секунда – и сквозь приблизившуюся и сделавшуюся почему-то прозрачной крышу автомобиля стали видны пассажиры. На заднем сидении находились двое, один – седовласый, другой – чернявый. Они играли в шахматы.
- Ну, что? Гитлер капут? Сдаешься? - спросил седовласый.
Дорога была свободной, стрелка спидометра показывала 120. Внезапно у водителя, еще минуту назад чувствовавшего себя вполне бодро после недавно выпитого кофе, стали слипаться глаза.
Впереди - из тумана, набежавшего неизвестно откуда, вырос встречный грузовик. Когда расстояние между машинами было уже не более ста метров, грузовик повел себя странно, перемещаясь все больше на встречную полосу движения. Водитель «волги» в последний момент против воли сделал то, чего нельзя делать в таких обстоятельствах: принял влево.
Страшный удар пришелся в правый бок «волги», туда, где сидел седовласый.
В этот же момент чаша-череп вдруг выскользнула из руки господина в красном камзоле, упала на каменный пол и разбилась, а чей-то суровый голос запоздало произнес укоризненно: «Это же мастер от Бога!»
- Поздно, - равнодушно сказал господин, взглянув на осколки разбитой чаши в красной луже на полу.
* * *
Чернявый очнулся уже в больнице. Увидев около себя человека в белом халате, спросил, где он находится и что со вторым пассажиром.
- Живой пока, да, похоже, не жилец, - сказал врач. – Ты о себе думай.
Чернявый помотал головой, сморщился от боли и сказал:
- Нет. Я в порядке. Немедленно позвоните вот по этому телефону и скажите, что Здановский попал в тяжелую аварию. Запишите номер.
- Ты здесь не командуй, - сказал врач, но номер все же записал и передал в приемную.
ТОМНИКОВ И ДРУГИЕ
Сначала в краснодарский трест «Севкавтехмонтаж», а затем в министерство пришло сообщение о том, что управляющий этим трестом, Иван Иосифович Здановский, его заместитель Нейман, а также их водитель попали в серьезную аварию. Здановский при смерти, нужна помощь.
Очень быстро в больницу станицы Белореченская, где находились пострадавшие в аварии, уже мчался на реанимационном «рафике» лучший краснодарский нейрохирург Томников. Его достали буквально со дна морского: в местечке Широкая Балка под Новороссийском Анатолий Макарович охотился под водой на кефаль и морских ершей.
По прибытии на место Томников осмотрел Здановского (другие двое были вне
опасности), увидел, что дело плохо, - череп размозжен, пациент без сознания, оперировать пока нельзя. Он делал все, что мог. Дважды пришлось выводить пострадавшего из состояния клинической смерти. Надежды практически не было.
В больницу позвонили из Москвы. Оказывается, сработала цепочка телефонных звонков: трест – главк – министр «Минмонтажспецстроя СССР (министр лично знал и ценил Здановского), –– министр здравоохранения. Москва сообщала, что в Краснодар вылетают светила нейрохирургии, и запрашивала, что из медикаментов нужно немедленно.
Томников назвал недавно появившееся японское чудо-лекарство – гаммалон. Спросили – сколько. 150 таблеток, отвечал Томников.
В России гаммалона не было, обратились в наше посольство в Токио. Достали у японцев. Произошла было задержка с отправкой лекарства из Японии в Москву: высокие аэрофлотовские чины ссылались на какие-то запреты перевозки лекарств. Тогда тот, кому поручали переправку гаммалона, подошел к нашим пилотам рейса Токио - Москва, объяснил ситуацию, и ребята взяли коробку, не задавая лишних вопросов.
КОНСИЛИУМ
Прибывшие в Белореченскую светила осмотрели пациента, ознакомились с рентгеновскими снимками и мерами, принятыми Томниковым до их приезда, подивились живучести больного и вынесли заключение: об операции, тем более в условиях белореченской больницы, речи быть не может; пациента, если он не умрет в течение ближайших двух суток (что более чем вероятно), нужно попытаться подготовить в отправке в Краснодар, а там будет видно, что делать дальше. С тем светила и улетели восвояси.
ВЫБОР
Здановский, к удивлению Томникова, через двое суток почему-то был еще жив. Томников подготовил его, как мог, к перевозке и, рискуя сверх всякой меры, доставил в свою краснодарскую клинику.
Проведя дополнительные исследования, Томников позвонил в Москву своему учителю.
- Знаешь, что я тебе скажу, Толя, - сказал тот, выслушав все, что ему сообщил Томников, - риск, если ты решишься на эту операцию – считай, 99 процентов. Ты сейчас заканчиваешь докторскую, защищаться будешь в Москве. Нужна тебе будет эта смерть? Учитывая все обстоятельства, советую: не берись. Пациент практически безнадежен, и отказ от операции все поймут.
Томников всю ночь после этого разговора прошагал из угла в угол в своем кабинете, непрерывно куря и периодически заглядывая в реанимацию.
- А пошли бы они все! – зло сказал он под утро. – Готовьте больного к операции!
ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО ДТП…
- Проходите, пожалуйста, - Иван Иосифович ждет вас, - сказала мне секретарша. Я открыл дверь кабинета и вошел. Крупный загорелый мужчина лет пятидесяти в белой рубашке с галстуком, сидящий за столом, продолжая разговаривать с кем-то по телефону, привстал, указал мне на кресло и отчетливо проговорил по слогам, обращаясь к телефонному собеседнику:
- Зда-нов-ский. Первая буква – «з»: Зина, зануда.
Я прилетел тогда из Москвы в Краснодар, чтобы решать с управляющим трестом «Севкавтехмонтаж» Иваном Иосифовичем Здановским вопросы, связанные с созданием в Краснодаре управления механизации от московского треста «Строймеханизация – 1». Неделю назад я был назначен начальником этого пока не существующего управления.
Трест Здановского был самым крупным монтажным подразделением в Краснодаре и, следовательно, самым крупным заказчиком нашего будущего управления.
Закончив разговор по телефону, Иван Иосифович вышел из-за стола, протянул мне руку, потом пригласил в кабинет Неймана, – своего заместителя, живого черноволосого человека с говором и повадками то ли одессита, то ли ростовчанина, и мы приступили к делу. Я рассказал о своих планах, о предполагаемой структуре управления, о новых механизмах, которые выделяет министерство.
Мы обговорили все, что было нужно, а я побывал в отделах треста, в управлениях, расположенных в Краснодаре, и через три дня улетел в Москву, чтобы там, - уже в своем тресте и министерстве решать оставшиеся организационные вопросы. И Здановский, и Нейман понравились мне своей деловитостью и простотой в обращении.
ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА ПОСЛЕ ДТП
Об аварии со Здановским я узнал сразу, как только сообщение об этом поступило в Москву, однако увидел Ивана Иосифовича лишь два месяца спустя, когда уже перебрался в Краснодар и начал работать в управлении.
Вместе с Нейманом я пришел к нему в больницу, где он все еще находился под надзором Томникова. Здановский вышел к нам на крыльцо.
– А-а, москвич! - приветствовал он меня.
Он выглядел слабым, речь была замедленной. На мой вопрос о самочувствии пожаловался на постоянную головную боль, спросил, как дела с организацией работы управления. Через пять минут на крыльцо вышел Томников и знаком показал нам, что аудиенция закончена.
Нейман тогда рассказывал мне, что особенно тяжелой была первая неделя после операции. Томников дважды говорил, что Здановский вряд ли переживет очередную ночь.
А утром после кризиса пациент вдруг сел на кровати, и его с трудом удалось уложить. После этого начались чудеса: Здановский отчаянно боролся за жизнь, - так, что не отходившему от него Томникову оставалось только удивляться.
А недавно, сказал Нейман, Томников заявил, что если так пойдет дальше, то месяцев через шесть, пожалуй, можно будет подумать даже о работе. И назначил полугодовой план реабилитации: сначала лечение в санатории в Пятигорске, затем – в Москве, после этого - снова в Краснодаре.
ПРИСТУПАЮ К ИСПОЛНЕНИЮ…
Однако у Ивана Иосифовича были, очевидно, на этот счет свои планы. После Пятигорска ехать в Москву он отказался, и, сократив предписанное Томниковым полугодовое лечение до трех месяцев, отправился из Пятигорска в поездку по объектам, на которых трест вел работу.
Четвертого октября он дал телеграмму министру: «Приступаю к исполнению обязанностей управляющего трестом» - и вышел на работу. Шестого я был в тресте на планерке, которую он проводил.
Повидав немало руководителей разного ранга, начиная от начальника монтажного участка и кончая министром, я смог по достоинству оценить то, как эта планерка им велась.
Создавалось впечатление, что она идет сама собой, почти без его участия. Начальники управлений за десять дней получили перечень вопросов, по которым они должны отчитаться.
Пока каждый из них говорил, никто, включая Здановского, не прерывал выступающего. После этого Здановский произносил одну фразу, обращенную к присутствующим начальникам отдела треста:
- КАКИЕ ВОПРОСЫ ЕСТЬ?
И тогда вступал в работу аппарат треста. Иногда начальники отделов, каждый по своему вопросу, критикуя работу управления, камня на камне не оставляли от благополучной картины, только что нарисованной выступавшим.
- Какие вопросы есть? – спокойно повторял раз за разом Здановский, требуя, чтобы анализ работы за месяц охватывал все стороны деятельности управления.
Иногда, когда считал необходимым, включался в работу сам:
- Вы уже почти год у нас работаете, - говорит он, обращаясь к начальнику пусконаладочного управления, - а предложений по развитию управления не даете. Кроме того, идут постоянные жалобы на работу вашего сварочного участка. Почему трест вынужден за вас решать вопросы, которые входят в вашу компетенцию?
Здановский удивительно пользуется молчанием. Эта тишина, когда вопрос, на который не последовало ответа, висит в воздухе - действует на нервы так, что с виновного – семь потов.
Иногда шутит, и это дает отличную разрядку – по контрасту с напряжением:
Патек, начальник одного из управлений, перепутал фамилию своего коллеги, - сказал Сивухин – вместо Сиюхов. Все хмыкнули, а Здановский пояснил:
- Патеку простительно: он на винзаводах работает.
Иногда иронизирует: когда после критики начальник завода монтажных заготовок обиженно сказал, что рассчитывал, что к нему более чутко отнесутся, Здановский сочувственно спросил:
- Сердечнее, да?
Мне было с ним работать удивительно легко. Поскольку мое управление механизации обслуживало монтажные управления его треста, не находясь у него в непосредственном подчинении, он с самого начала занял твердую позицию: не принимал от управлений никаких жалоб на механизаторов, приучая все вопросы решать со мной и моими работниками.
Понятно, что когда он лично что-то просил меня сделать по работе, я старался сделать это во что бы то ни стало.
- Ты знаешь, - рассказывал мне впоследствии Здановский, - я ничего не помню, из того, что было со мной с февраля по май. Мне говорили, что когда в этот период кто-то приходил ко мне, Томников просил меня пожать этому человеку руку, - если я его узнал. Я, говорят, кому-то пожимал, кому-то нет. Странно, - ничего не помню.
Вот так! Здановский после этого работал блестяще, в полную силу - еще многие годы. На похоронах его собрались, казалось, все строители и монтажники Кубани. Тогда-то и прозвучала фраза: «Это был Монтажник от Бога».
ПРИЗНАНИЕ ГОСПОДИНА В КАМЗОЛЕ
Однажды проворные подручные Господина в камзоле напомнили хозяину историю, связанную с разбившейся чашей в виде черепа, сообщив при этом, что инцидент с «волгой» дал осечку: «мастер от Бога» вопреки всем расчетам выжил.
Хозяин усмехнулся:
- Знаю. И пояснил: - Там был слишком сильный представитель Его воинства, забыл, как его звали…
- Святой Анатолий! – услужливо подсказал кто-то из свиты.
- Да, верно.
В этом я полностью согласен с Князем тьмы: не будь Томникова, операция Господина в камзоле прошла бы, как обычно, безупречно.