— Светка, нам с тобой нужен холодильник! — заявила вскоре после переселения в комнату Славуцкой Ольга Мельник.
— Да, Оль, я тоже так думаю. Ну, давай, купим в складчину, а потом подарим той, которая первой выйдет замуж. Как мы в пятьсот двенадцатой решали. Правда, там пришлось Кимусе подарить его на рождение Димки. Но кто ж знал, что он родится раньше, чем кто-то из нас выйдет замуж!
— Вот поэтому я и хочу сама купить холодильник на свои деньги. Будем им пользоваться, пока живём вместе. Я уже присмотрела его в нашем магазине. Нам с тобой нужно только пойти и купить его.
— Да?
Светка слегка растерялась от такого Олиного решения. Она всегда считала себя человеком из более состоятельной семьи, чем те, с кем приходилось жить. Разве что Лариса Романцова при своём папе, торговом работнике, тоже не бедствовала. А уж Ольга Мельник с первого курса скрупулёзно считала каждую копейку. Вообще-то Светлане родители перевели деньги и на холодильник, и на телевизор. Только из-за своей врождённой деликатности Светка стеснялась предложить Оле взять исключительно на себя, Славуцкую, покупку этих предметов быта. Она боялась обидеть гордую Ольгу.
— Ну ладно, Оля! А я тогда куплю телевизор. И будем пользоваться пополам — я твоим холодильником, а ты моим телевизором. Хорошо? — нашлась Светлана.
— Хорошо! Только за холодильником нужно сегодня после работы зайти обязательно. Я договорилась с продавщицами, они его придержат ненадолго.
— Ну, и прекрасно! Смотри-ка, какая ты деловая! Всё успела уже: и обдумать, и предусмотреть. Ты, может, замуж собралась в скором времени? Как у вас дела с Сашей Беляковым? Вот не поженились вы после четвёртого курса, когда он тебе предлагал! Теперь, наверное, локти кусаешь? Была бы сейчас женой работника горисполкома! — пошутила Светлана.
— Да не могла я тогда замуж идти! Отец ведь как раз в ту весну очень сильно заболел. И у меня почки прихватило. На нервной почве, наверное, — грустно ответила Оля.
Оля никогда не отличалась крепким здоровьем. Правда, природная слабость придавала своеобразный шарм её внешности, делая девушку особенно утончённой и изящной. Когда же она брала в руки гитару и запевала слегка надтреснутым голосом, её голубые глаза становились яркими, почти васильковыми, и Ольга превращалась в красавицу. Не удивительно, что Саша Беляков, открыв для себя Олю в первый раз на вечеринке празднования Нового 1976 года, оставался влюблённым в неё до сих пор. Однокурсники просто не понимали, почему они всё ещё не женаты.
С работы девушки возвращались вместе. Универмаг, в котором Оля присмотрела холодильник, был на первом этаже огромного жилого дома прямо напротив остановки автобуса. Когда Ольга рассчиталась в кассе и получила все необходимые документы на своё приобретение, до закрытия магазина оставалось пятнадцать минут. Продавцы поторапливали покупателей. Грузчик за трёшку помог девушкам вытащить холодильник на улицу.
Магазин уже закрыли, а Оля и Света стояли со своей покупкой на ступеньках и не знали, что им дальше делать. До общаги, вроде бы, рукой подать — только перетащись через проезжую часть дороги и пройди метров пятьсот. Но как это осуществить с такой громоздкой и тяжёлой поклажей? Попытались поймать машину, не тут-то было! Кому охота за гроши (больше брать совесть не позволяла из-за пятисот метров езды) в конце рабочего дня возиться с какими-то девчонками?! Начинало смеркаться, а девушки всё топтались на месте, периодически подступая к своему холодильнику то с одной стороны, то с другой.
— Вот чёрт! И ведь ни одного знакомого нет ещё в этой общаге! Может, кто-нибудь из твоего цеха живёт у нас? — с надеждой спросила Светлану Ольга.
— Да живут Калмыков и Скороходов. Но я не знаю, в какой комнате. И потом, наверняка, они уже отмечают конец недели. Ты ж знаешь наших мужиков! Они в рабочие-то дни пьют вечерами, а по пятницам особенно.
Светка уныло прошлась взад-вперёд вдоль длинного здания. Вдруг она увидела парня с удивительно знакомым лицом. Он тоже пристально посмотрел на неё, но прошагал мимо.
— Оля! Ты не знаешь того парня, что сейчас мимо нас прошёл?
— Я чо, смотрю на всех парней, которые здесь ходят? — хмуро ответила Мельник.
— Ну, и зря! Он, кажется, учился в параллельной группе.
Светка кинулась вдогонку за парнем. «Как же его зовут?» — лихорадочно соображала она. На лица, события и имена у Славуцкой была замечательная память, в отличие от памяти на цифры.
— Серёжа! — крикнула Светлана.
Парень оглянулся.
— Привет! А я думал, что я обознался! — улыбнулся он Светке.
— Я тоже боялась, что это или не ты, или не узнал нас! — ответила она, благодаря Бога за то, что имя вспомнила правильно.
Как это ещё Серёжа её помнит? Никогда не считавшая себя сколько-то заметной фигурой, Света была искренне удивлена тому, что он её признал.
— А ты что здесь делаешь? — спросила его Светка.
— Живу в том доме, — кивнул в сторону девятиэтажки парень. — У меня недавно сын родился, вот я и хожу вечерами на молочную кухню за детским питанием.
— Поздравляю! А мы вот с Олей холодильник купили.
— Она, кажется, тоже с нами училась? — уточнил Сергей. — Вы что, живёте теперь вместе в общежитии?
— Да, вон в том! — показала Светка на видневшуюся крышу общаги.— Близко, а дотащить его, убоище, не можем. Здоровый, паразит!
— То-то я смотрю, что девчонки чего-то ждут! Я думал, машина за вами подкатит! — засмеялся Сергей.
— Да какая там машина! Нас никто не берёт с ним! Что делать, ума не приложу! Может, ты нам как-нибудь поможешь? — робко заглянула Света в глаза бывшему однокурснику.
— Знаешь что? Я сейчас сбегаю, отнесу вот это, — он показал на авоську с маленькими бутылочками детского питания, — позову одного своего соседа, и мы всё сделаем. Подождёте?
— Серёженька! Ну конечно, куда ж нам деваться! Вот спасибо тебе! — Светка была на седьмом небе от счастья, что хоть один добрый человек нашёлся и им, возможно, не придётся ночевать на улице со своим холодильником.
Только благодаря Сергею с его соседом закончились мытарства девушек. Всего-то полчаса потребовалось на доставку. Как хорошо, что существует всё-таки студенческое братство! Пусть и не общежитский парень он, Серёга, а всё равно свой!
***
Перед Новым годом Светлана купила телевизор. Выбирать его ездили всем цехом после работы. Даже те, кто жил в «Зелёной роще», не вышли на своей остановке, а поехали со всеми в центр города в магазин «Орбита». Всё равно водитель Толик пообещал привезти назад в общежитие вместе с телевизором.
А незадолго до этого у Светланы произошло столкновение с коллективом цеха, своего рода знакомство. В цехе работали одни мужчины. Женщиной была только кладовщица Валя. Валя — «свой парень» в доску. Вместе с мужиками она закладывала за воротник после работы, в разговоре не стеснялась вставить крепкое словцо. Однажды, возвращаясь из цеха в город, Светлана не вышла на своей остановке в «Зелёной роще», а поехала в трест, забросить в плановый отдел отчёты. По дороге мужики, как водится, пили в служебном автобусике, не закусывая. Нечем было закусывать! Валя вместе со всеми квасила на заднем сидении. Светка сидела впереди, наискосок от водителя. Газоэлектросварщик высшего разряда Мишка Шабай, сидевший позади Светланы, на полпути перебрался на сидение к ней и затеял полупьяный разговор:
— Светланка! Выходи за меня замуж! — приобнял Шабай её за плечи.
— Спасибо! Я не спешу с замужеством! — полушутя ответила Светлана, поводя плечами, чтобы освободиться от медвежьих объятий мужика, «косеющего» на глазах.
— А почему не спешишь? — не отстаёт тот.
— Наверное, потому что не берут! — улыбнулась Светка.
— Ну да! Такую красивую девку и не берут? Ни за что не поверю! Наверное, ты сильно перебираешь! Вот и я тебе не нравлюсь!
— Ну, почему не нравитесь? — пытается отшутиться Света, стараясь рассмотреть за окном, долго ли ещё ехать с этой пьяной компанией.
Но ехать долго. Водитель Толик посматривает в зеркало на Светку. Светка изо всех сил держит себя в руках, чтоб не разреветься, чего доброго, или не врезать по этой пьяной морде. Все пассажиры автобуса переключаются на «душевный» разговор Шабая с молоденькой нормировщицей, гудят в несколько голосов, поддерживая своего друга. Правда, тот не очень-то нуждается в этом. Шабай — известный нахал и матерщинник, за словом ни к кому в карман не полезет.
— Вот и выходи за меня замуж! Или я рылом для тебя не вышел? Или образование твоё не позволяет тебе стать моей женой? Так зато у меня денег полные карманы, куры не клюют! Ты ж это лучше других знаешь, сама наряды мне закрываешь! Я тебе, Светлана, шубу куплю! Что это за пальтецо на рыбьем меху у тебя? — продолжает куражиться всё сильнее пьянеющий сварщик, дёргая песцовый воротничок на Светкином действительно не новом пальтишке.
Светлана уже совсем вжалась в холодную стенку автобуса, а Шабай придвигался всё ближе и ближе к ней. Мужики в салоне ржали пьяным смехом, Валя тоненько подхихикивала сзади. Светка, поймав в зеркале взгляд водителя, разозлилась на него за то, что он смотрит на эту безобразную картину с таким любопытством; на себя — за то, что не в состоянии дать отпор этому пьяному наглецу. И главное, ей вдруг стало до слёз жалко саму себя: все люди, как люди, окончив институт, работают где-нибудь в НИИ или другой конторе на тёпленьком месте, а она, Славуцкая, вынуждена работать у чёрта на куличках с этими грубыми мужиками! И никому-то она не нужна! И некому за неё заступиться! Нет рядом с ней человека, за чью спину можно было бы спрятаться от жизненных невзгод или хотя бы выплакаться на его груди. И полились у Светки по лицу слёзы. Только и надежды, что в автобусе полумрак, и никто не видит их. Стыдно плакать! Она взрослый человек, а не девчонка, не кисейная барышня, молодой специалист с высшим образованием, советский инженер. А нужно оно, это высшее образование, если вот так вот всякая пьянь будет над ней измываться?! Ведь она даже не может ответить ему как следует. А как следует? Матом, которым она, конечно же, прекрасно владела, прожив пять лет в студенческом общежитии. Да хватит и этих нескольких месяцев в рабочей общаге, где девчонки-крановщицы и штукатуры-маляры, говоря этим языком, получают от него наслаждение, словно музыку слушают. Но она, Светлана, считает неприличным отвечать Шабаю тем же. Наверное, именно оттого, что у неё высшее образование, что она девушка... Едет Светка в рабочем автобусе и плачет, жалея себя.
Вдруг автобус резко тормозится. Тормозится так, что некоторые чуть с сидений не свалились.
— Эй, Толян, не картошку же везёшь!
— Да вы, падлы, хуже, чем картошка! Всё! Дальше не повезу никого! Вылезай из автобуса! Ты, Светлана, сиди! — крикнул он, увидев, что Светка единственная поднялась со своего места, тогда как никто больше не пошевелился, озадаченно глядя на водителя. — Совесть у вас есть? До чего девчонку довели! Шабай! Или ты вылезешь из автобуса и поедешь на городском, или я никого не повезу!
— Толик! Его же милиция в вытрезвитель заберёт на улице! — всхлипнула Светка. — Езжай уж, пожалуйста, у треста меня высади!
— Нет! Пусть Шабай выходит! Я всю дорогу за ним наблюдаю! Я не нанимался пьяных возить! Пусть кто только вякнет, что я должен их до дому довезти.
— Толик! Да он, не дай Бог, замёрзнет на остановке, потеряем лучшего сварщика цеха! — хоть и не просохли ещё слёзы на щеках у Светки, чувство юмора постепенно возвращается к ней. — Поехали, прошу тебя. Плановый отдел скоро домой уйдёт, я опоздаю!
— Так! Пересаживайся назад, Шабай! — принимает решение Толик. Он распалился ещё сильнее. — И чтоб я тебя больше не слышал! И все замолчите! Не мешайте водителю разговорами!
В трест Светлана попала, когда там, кроме уборщицы Марии Алексеевны, она же экспедитор УПТК, никого больше не было. Мария Алексеевна, внимательно посмотрев на Светку, спросила:
— А ты, почему так поздно приехала? Случилось чего?
— Привезла в плановый отчёт. Я с утра еду на ЗИЛе делать фотографию рабочего дня. А Галине Георгиевне завтра нужны мои цифры. Я не могу её подводить!
— А ты служебным автобусом приехала или городским?
— Служебным, — Светка по-детски судорожно вздохнула, вспомнив сегодняшнюю поездку.
— Да ты, никак, плакала? — подозрительно смотрит на неё Мария Алексеевна.
— Нет, не плакала! — Светлана отводит свои глаза в сторону. — Откройте мне, пожалуйста, кабинет экономистов, мне нужно посчитать ещё немного, Мария Алексеевна!
Светка врёт. Всё у неё уже подсчитано, и отчёт готов к сдаче. Ей просто хочется выплакаться, как следует, но чтоб никто не видел и не слышал её. Это она и сделала, закрывшись в кабинете. И как-то сразу легче стало.
***
Весь следующий день Светлана провела в поездках по городу на ЗИЛе, хронометрируя, записывая показания расхода бензина, составляя график поездок. При УПТК было два ЗИЛа. Водители на них — молодые парни, но уже женатые. Жена одного из них, того, с кем Светлана ездила делать фотографию рабочего дня, работала секретарём управляющего. У них было двое маленьких детей. Светке было легко и приятно общаться с водителями. Может быть, потому что у неё дедуля всю жизнь проработал шофёром. Правда, он работал на легковой, и его зачастую путали с начальником, оттого что Викентий Антонович всегда был в белой рубашке и при галстуке. Бабуля строго за этим следила, да и он сам не любил нерях.
Встретившись через день после инцидента в автобусе со Светланой на планёрке, Рыкалов пристально посмотрел на неё и строго спросил:
— У вас всё в порядке, Светлана Владимировна?
— Да, Григорий Петрович! — ответила Светка, глядя ему прямо в глаза. — Всё в полном порядке. Отчёт сдала в срок. Наряды к зарплате успею закрыть, не беспокойтесь!
— А в остальном?
— И в остальном тоже порядок, спасибо! — Светлана благодарно улыбнулась ему, сделав вид, что не понимает, о чём он. — Купили с Мельник недавно холодильник. Скоро приобретём телевизор.
— Ну, что ж! Я рад за вас! Идите, работайте! Я доволен вами!
Светка искоса хитро взглянула на него.
— А музыку в цехе скоро поставят, Григорий Петрович?
— Вот далась вам эта музыка! — с досадой проговорил Рыкалов. — Я и так потакаю вашим прихотям! Отопление в цехе закончили делать, горшочки, цветочки вы поставили на окна, самовар электрический выдал рабочим, пьют чай целый день. Того и гляди, производительность снизится!
— Не снизится, Григорий Петрович! Вот увидите, не снизится! Спасибо вам! А под музыку им ещё лучше работаться будет!
После случая в автобусе Светку все зауважали. Когда во время выдачи зарплаты возникали какие-то недоразумения с начисленными суммами, и Светка хваталась за сердце и свои «гроссбухи», опасаясь, что это она допустила ошибку в расчётах, мужики кричали ей:
— Да ты, Светик, тут не при чём! Это Вера Петровна, ведьма старая, всегда ошибается в сторону бухгалтерии!
Но Светка всё-таки перепроверяла себя, а рабочие с удовольствием сидели рядом с ней и уверяли, что причина вовсе не в ней.
* * *
Скоро Григорий Петрович перевёл Светку из цеха в трест. Нет, как должностную единицу он оставил её при УПТК. Но рабочее место обустроил ей в кабинете планового отдела треста, договорившись об этом с управляющим и начальником ПЭО Галиной Георгиевной — то ли ему надоели Светкины новаторские причуды в плане улучшения условий труда рабочих в цехе, то ли после случая в автобусе, о котором ему, разумеется, стало известно. Причём историю эту рассказывал каждый по-своему: уборщица Мария Алексеевна видела одно, водитель Толик — другое. Секретарь управляющего Таня преподносила случившееся со слов своего мужа Саши, работавшего в цехе на ЗИЛе. Саша узнал всё от мужиков из цеха. По их словам выходило, что Шабай довёл нормировщицу до слёз, и она его так долбанула, что он слетел с сидения автобуса. После чего Толик остановился и хотел Мишку высадить посреди дороги. Но Светка заступилась за него. Все ждали, что нормировщица нажалуется начальнику. Но она ни слова ему не сказала. А Мишка Шабай, тридцатилетний холостяк-алиментщик, в день зарплаты пришёл к Светке абсолютно трезвым, принёс ей килограмм конфет «Мишка на Севере» и сказал: «А здорово ты, Света, меня тогда в автобусе шибанула!» Светка очень удивилась, ответила, что она почему-то не помнит, как это она его «шибанула». Шабай засмеялся: «Да не рукой! Глазищами своими и бровками!» И, махнув рукой, добавил: «Кушай конфеты и не держи на меня, дурака, зла!» Светка поразилась ещё больше, потому что она была уверена, что Шабай не мог разглядеть тогда её глаза и уж тем более брови! Но конфеты взяла, и они с плановиками на следующий день пили чай с «Мишкой на Севере».
Приход Славуцкой в трест совпал с приближением Нового Года. Коллектив треста был очень сплочённым и дружным. У них, оказывается, все события и праздники отмечались совместно, не говоря уж о субботниках и воскресниках. Светлане и Оле поручили приготовить винегрет и салат «Оливье».
— Вы, девчонки, в «Оливье» порежьте всё, как можно мельче, а в винегрет картошку сварите обязательно в «мундирах»! — с вечера наставляла их кассир треста Ирина Леонидовна.
— Подумайте, какие страсти! — недовольно тянула слова Ольга Мельник. — Какая разница! Пусть этим занимается тогда Славуцкая. Я только свёклу на себя беру!
Оля считала, что её почкам очень полезна свёкла, и они со Светой дня не жили без свекольного блюда. Вот и на трестовскую вечеринку в дополнение к порученному она решила сделать свёклу с чесноком и кедровыми орешками под майонезом.
Светлане было интересно посмотреть на трестовских работников в нерабочей обстановке. Приняли её плановики в свой коллектив так, будто давно ждали. И Светке казалось, что она давным-давно работает с этими женщинами. Галина Георгиевна была очень сильным экономистом, потому что пришла в трест прямо со стройки. И все проблемы строительного планирования знала не понаслышке и учебникам. Но вот разговаривать с начальством и кабинетными дамами из Объединения, куда ей приходилось сдавать отчеты, она никак не могла! В день сдачи отчётов у неё с утра падало настроение, она начинала курить одну сигарету за другой. Потом говорила Любови Григорьевне и Светке, что у неё трясутся руки и заранее чешется язык нагрубить тем, кто ничего не понимает в строительстве и требует от её отчётов чёрт знает чего! В конце концов решали, что с отчётом пойдёт Светка, потому что она молодой специалист, с неё взятки гладки. Славуцкая все вопросы проверяющих записывала на бумажку. А Галина Георгиевна позже, морально подготовившись, отвечала на них по телефону.
Празднование наступающего Нового года начали в обед. В ПТО, как в самой просторной комнате треста, столы составили вряд. Накрыли их общими усилиями. Когда все собрались, пригласили управляющего и главного инженера. Начали с поздравительной речи, которую произнёс Сегеда. Как будто на партконференции, поаплодировал ему коллектив и принялся усердно работать челюстями. Праздник праздником, начальство начальством, а голод не тётка! Особенно, когда такая закуска на столе! Начальство, надо отдать ему должное, не уступало своим подчинённым в работе вилками. Прошли первые минуты застолья — словно заключительный этап соцсоревнования, после которого должны объявить победителя и вручить ему награду. Коллектив ждал второго тоста. Все посматривали на главного инженера. Никому неохота было нарушать субординацию — не та ещё кондиция. Но главный молча доедал, будто к финишу шёл последним. Галина Георгиевна, сидевшая рядом со Светкой, прошептала:
— Тим Тимыч совсем не умеет говорить тостов! Я это ещё по ПМК помню. Он же у нас начальником был, когда я после института начинала работать. Мужик он толковый, но не оратор. Это Сегеда бывший партработник, умеет и в верхах, и в низах ладить. А Тим Тимыч может только воз работы на себе переть да со строителями их языком разговаривать. Его потому и взяли в трест, как опору для Сегеды.
В это время открылась дверь, и в комнату вошёл Рыкалов. Все шумно обрадовались его появлению. Особенно приободрился Тимофей Тимофеевич, главный инженер.
— Галя! Налей штрафную Григорию Петровичу. Пусть он следующий тост скажет как опоздавший, — негромко обратился к Галине Георгиевне главный.
Григорий Петрович, пришедший с мороза, потёр озябшие красные руки, пригладил свои седые волосы и запросто сказал речь. Не хуже, чем управляющий. Все снова похлопали. Но есть уже не очень хотелось. Просто на всякий случай закусили выпитое. Раскрасневшаяся Ирина Леонидовна, кассир, крикнула:
— Что это мы, как на собрании? А ну-ка, девчонки, запевай «В лесу родилась ёлочка»! — и первая затянула эту детскую песенку.
Светка не ожидала, что все поддержат её дружным хором. Но, видимо, в тресте любили петь, и репертуар был уже довольно накатанным. Потому что с душой спели ещё несколько песен.
Первой откланялась начальник ПТО Дина Павловна Степанкова. Оно и понятно — в её положении не загуляешь. Прежде чем проститься со всеми, Дина подошла к Сегеде и о чем-то переговорила с ним с глазу на глаз. Следом за ней, обрадовавшись короткому рабочему дню, убежала к своим ребятишкам Танюшка, секретарь управляющего. Включили портативный магнитофон, принесённый начальником отдела техники безопасности, стали танцевать. Поднялся Носков, и Светлана увидела, что он изрядно пьян.
«Странно! Чего это его с трёх рюмок так сильно развезло? Наверное, очень голоден был», — подумала она.
Носков нетвёрдой походкой подошёл к управляющему. Сегеда только что закончил говорить о чем-то с главным инженером, которого тут же увлекла танцевать Галина Георгиевна.
— Давайте выпьем с вами, Юрий Фёдорович! — потянулся своей рюмкой к управляющему Носков.
— Ну, давайте выпьем, Носков! — дружелюбно ответил ему Сегеда.
— А давайте выпьем за справедливость! — разлил водку по рюмкам Николай Николаевич.
— Давайте за справедливость! — согласился Юрий Фёдорович.
Поднятая рюмка в руках управляющего стала для танцующих сигналом к общему сбору за столом. Все потянулись к своим местам и стаканам.
— За что пьём? — поинтересовался кто-то.
— За справедливость, — объявила Светлана, невольно слышавшая разговор.
— Вот вы, Юрий Фёдорович, назначили начальником ПТО молодого специалиста. А всю её работу по-прежнему тяну я. Только подпись на бумагах теперь ставит она и зарплату начальника получает. А почему? Где же здесь справедливость, я вас спрашиваю? — Носков стал похож на молодого ершистого петушка, наскакивающего на вожака стаи.
— Носков! По таким вопросам я принимаю в своём кабинете в приёмные часы.
Коллектив примолк, ожидая скандала. Носков икнул, с пьяным упрямством набычил голову на своей тонкой шее.
— А вы мне всё-таки скажите, почему я должен за неё работать?
— В первый рабочий день нового года я вам скажу, Носков, — ответил управляющий.
— Николай Николаевич, пойдёмте лучше танцевать! — сказала Любовь Григорьевна, ровесница Носкова, председатель профкома. Она очень не любила конфликтные ситуации и хотела сейчас помочь обоим — и управляющему, и Носкову.
— Нет! — упрямо гнул своё Николай Николаевич. — Вот вы коммунист, Степанкова коммунист, а я беспартийный. Так что ж теперь, я всю жизнь буду вашу работу выполнять, а роста мне не будет никакого, пусть я семи пядей во лбу?!
— Да ты свою работу выполняй хорошенько, Коля, а там видно будет! Ты парень молодой ещё, может, и в партию вступишь, будет тебе и карьерный рост! Вот только пить тебе больше сегодня не надо! — Сегеда закурил. Видно было, что он с трудом сдерживает своё раздражение.
— Да на хрена мне ваша партия! Я просто жить хочу хорошо! — Носков плаксиво растянул свои губы.
— Ты говори, друг, да знай меру! Не заговаривайся! И партию в пьяном виде лучше не тронь! А то придётся тебе не со мной разговаривать, а в другом месте! — управляющий побелел от гнева.
Главный инженер вышел из комнаты. Светлана видела, что Ольга Мельник была на стороне Носкова, ещё немного и вступила бы в бой за него. Галина Георгиевна нервно курила у окна. К ней примкнул Рыкалов. Любовь Григорьевна потянула Носкова за руку танцевать, потому что Геннадий Петрович, начальник отдела техники безопасности, включил погромче музыку. Ирина Леонидовна начала готовить чай. Светлана подошла к управляющему.
— Юрий Фёдорович! Я приглашаю вас на танец!
— С удовольствием, Светлана Владимировна! Танцевать я люблю больше, чем планёрки подобного рода. Мне они по будням надоели!
— Вы расстроились? — сочувственно спросила девушка.
— Жаль таких вот дураков.
— Ну да, особенно, если они по-своему правы.
— Да мы все по-своему правы, по большому счёту! Каждому нужно своё!
— Ну и что, у Носкова теперь будут неприятности? — Светлана прямо посмотрела в глаза Сегеде.
— Да какие там неприятности! — махнул рукой на её вопрос управляющий и перевёл разговор в другое русло. — У вас красивые глаза, Светлана Владимировна! Ими вы напоминаете мне мою первую жену.
— Первую?
— Она погибла несколько лет назад. А сегодня у меня годовщина свадьбы со второй женой. Сейчас куплю «Шампанского», цветов и побегу её поздравлять. Знаете, как я женился? Я был зампредисполкома в одном небольшом городе. Нужно было выступить по местному телевидению с новогодним поздравлением. Председатель улетал в Москву по делам и поручил выступление мне, как бы в шутку сказав: «Давай-давай! Ты там встретишь свою судьбу!» Я пришёл в телестудию, увидел молодую девушку-диктора и мгновенно в неё влюбился. Узнал, что она не замужем и сразу же сделал ей предложение. Она согласилась. Потом сказала, что решила, будто это новогодняя шутка. А я тут же после передачи повез её в исполком, вызвал заведующую ЗАГСом, и она нас расписала. Живём вот уже два года душа в душу. Судьба, наверное. Вы верите в судьбу?
— Да, я верю в судьбу. А эта история очень красивая, тем более, что с хорошим концом. Действительно новогодняя, как в сказке.
Они остановили свой танец, спохватившись, что уже звучит другая музыка, не медленная, и все танцуют в одном кругу. Только они вдвоём продолжали танцевать, ничего не слыша, говоря о своём. Сегеда и Светлана засмеялись, сообразив, что на них посматривают с интересом и улыбками.
— Я сейчас, не прощаясь, уйду потихоньку. А вам желаю, Светлана Владимировна, чтобы и в вашей судьбе случилась история, похожая на сказку. С наступающим Новым годом вас!
— Спасибо! Вас тоже с наступающим! И пусть эта сказка в вашей жизни продолжается долго-долго! До свидания!
Управляющий ушёл. Носков уснул, положив голову на подоконник. После танца все вернулись за стол. Выпили. Любовь Григорьевна сказала:
— Ну что, скоро по домам расходиться? Григорий Петрович! Давайте вашу любимую споём, хоть она и не новогодняя!
— Тонкой души человек вы, Любовь Григорьевна! За это вас и любят в коллективе! — ответил ей Рыкалов и запел своим приятным голосом «Дымилась роща под горою, а вместе с ней горел закат. Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят...»
Любовь Григорьевна, оказавшаяся рядом со Светой, шепнула, что Григорий Петрович — участник Великой Отечественной, мальчишкой убежал на неё, стал героем. Он и сейчас герой. Женившись через три года после смерти жены, недавно стал молодым отцом, хоть давно уже дедушка. Светка вспомнила, что и её дедуля тоже очень любил эту песню. А ещё ей вдруг вспомнилось, как на конкурсе вокально-инструментальных ансамблей Салогуб пел «На безымянной высоте», и парни заняли тогда первое место по институту. Стало немного грустно от этого воспоминания. Тут же память услужливо подсказала ещё один эпизод из студенческой жизни. Как Володька просил её сыграть на пианино, когда чертил ей курсовой проект. Она играла, а он пел «Я тебя своей Алёнушкой зову! Как прекрасна эта сказка наяву! Как я счастлив, что могу признаться вновь и вновь, что вечной сказкой стала нам любовь!»
«Не стала нам с тобой любовь вечной сказкой, Салогуб! Другая песня больше подходит для нас с тобой, где красивая и смелая дорогу перешла. Может, и не очень красивая, но уж смелее меня, это точно! Ты теперь чужой, «Вовик!» — разъедала обида Светкино сердце. — Вот у Сегеды настоящая сказка! Правда, к ней он пришёл после большого горя, случившегося с ним. Неужели действительно счастье нужно выстрадать? «Через тернии к звёздам» — это и про счастливую любовь тоже?» Глубоко задумавшись, Светлана не сразу услышала, что к ней обращается Оля Мельник.
— Славуцкая! Ты домой сейчас поедешь или позже? Я уезжаю.
Оля встречала Новый год с Сашей Беляковым. Светка знала об этом, потому что Мельник заранее предупредила её. Подруга Люда Милая праздновала в компании со своим ненаглядным Тищенко, который к этому времени уже развёлся с женой и стал заведующим кафедрой, на которой работала Людмила.
— Хорошо, Олечка, поезжай! Нам ведь всё равно в разные стороны с тобой! Я немного погодя тоже поеду. Привет Саше от меня... Счастливой встречи Нового года вам!
Оля уехала. Вскоре покинули коллектив Галина Георгиевна с Рыкаловым. Проснулся Носков и ушёл домой. Остались лишь те, кто жил рядом с трестом, у кого дома всё уже было готово к встрече Нового года и кому не хотелось выходить на холод из этой тёплой компании. Светку всё приглашал танцевать Геннадий Петрович, а после каждого танца пытался усадить её к себе на колени. Светлана не отказывала ему в танцах, но от коленей начальника отдела по технике безопасности ловко уворачивалась, используя всю свою находчивость и юмор. В результате Геннадий Петрович, посмотрев на неё совершенно трезвыми глазами, погрозил пальцем и сказал ей:
— Ох, Светка! Ты из тех, кто мягко стелет, да жёстко спать! Умница!
Скоро и самые стойкие из трестовской компании разошлись по своим домам встречать Новый год. Светлана поехала в общагу. Первый раз в своей жизни встречала она Новый год вдвоём с телевизором.
* * *
Как-то, вскоре после праздника, Светлана засиделась допоздна над своим годовым отчётом. Галина Георгиевна и Любовь Григорьевна уже ушли домой. За окном было темно, и только в свете большого уличного фонаря кружились хлопьями крупные снежинки. «Хорошо любоваться, сидя в тепле. А выйдешь на холод, тебя этот снежный танец не больно обрадует!» — подумала Света, выключив люстру, оставляя для работы настольную лампу на своём столе. В тресте стало тихо. Только бухгалтерия да управляющий трудились в своих кабинетах, кроме неё. Пришла мыть полы Мария Алексеевна, подняла молодого специалиста с рабочего места на несколько минут, оторвав от осточертевших уже бумаг и цифр.
Светлане оставалось досчитать самую малость, когда снова открылась дверь кабинета, и в комнату кто-то заглянул. Она не стала отвлекаться. Посмотрят, что в плановом она одна, и уйдут восвояси. Вряд ли в такое время может понадобиться кому-то экономист-нормировщик УПТК. Но дверь не закрывалась. По ногам потянуло холодом. Светка подняла голову. После яркого света настольной лампы стоящий в дверях человек был плохо виден. Она прикрыла ладонью уставшие глаза и услышала:
— Привет, Старуха!
От неожиданности Светлана не сразу отняла руку от лица, замерла, соображая, не почудилось ли ей это. Может, усталый мозг шутит с ней таким образом? Повернула лампу в сторону двери и увидела Салогуба. Значит, это не слуховые галлюцинации, с ней всё в порядке.
— Привет! — не выказывая особой радости от неожиданной встречи, ответила Светлана. — Дверь прикрой, тянет холодом по ногам.
— С той или с этой стороны? — Салогуб улыбался.
Светка пожала плечами и вернула на место настольную лампу, сделав вид, что снова углубилась в свои бумаги. Дверь закрылась, оставив неожиданного посетителя в кабинете. Он прошагал через всю комнату и уселся на место Галины Георгиевны напротив Светланы.
— Ты что, не рада нашей встрече? — спросил её Салогуб.
— Нет, почему же? Всегда приятно встретить бывшего однокурсника. Я, например, очень рада, что живу вместе с Олей Мельник в общаге. Вот Дину Смердину тоже в нашем тресте встретила. Она с нами работает. А ты как здесь оказался?
— Здравствуйте! Так я же в ПМК-6 работаю! Ты что, не знала, что там главным инженером трудится Салогуб Владимир Владимирович? Весь трест гудит оттого, что такой дельный молодой специалист появился, а она не знала!
— Ну, во-первых, никакого гудения по этому поводу я не слышала. Во-вторых, к кадрам треста я не имею ни малейшего отношения. В-третьих, я и сама не трестовский работник.
— Да знаю я, всё прекрасно знаю! И то, что ты у Рыкалова экономистом работаешь, и то, что тебя недавно сюда перевели. Хотел перед Новым годом заскочить, навестить тебя, да некогда было. Как всегда, грехи в рай не пускают нас, Старуха!
— Это точно! — ответила ему Света, откладывая свои бумаги и направляя свет лампы в сторону Володьки. Всё равно считать уже вряд ли придётся. Ему, может, грехи мешают, а ей, как всегда, он, Салогуб. Как начал на первом вступительном экзамене, так и продолжает. Надо же! Даже здесь их свела судьба! Вот уж не ожидала она, что они снова столкнутся да ещё таким образом!
— Ну, как живёшь? — продолжал Володька разговор.
— Хорошо! — опять пожала плечами Света. Что можно ещё ответить на такой вопрос?
— Про кого из наших что слышала?
— Про Мельник и Смердину ты знаешь. Степанков на нашей кафедре остался работать, в аспирантуру поступил. Беляков в горисполкоме работает. Наверное, скоро с Ольгой поженятся.
— А ты почему замуж не выходишь? — Салогуб в упор посмотрел на Светлану.
Светка, в который раз пожав плечами, ответила на его взгляд дерзкой улыбкой.
— Жду, когда ты разойдёшься!
— Не дождёшься! — насупился Володька.
— Значит, не буду ждать. Как скажешь! — снова пожала плечами; просто какая-то гимнастика для плеч, а не разговор! — Выйду замуж, как только встречу кого-нибудь лучше тебя!
— Лучше не встретишь.
— Значит, не хуже тебя! — уточнила Светка. — Или останусь старой девой.
— Один мой приятель сказал бы на это: старой ты, может, и останешься, а девой — вряд ли!
— Ну вот, видишь, уже два ноль в мою пользу, — Светлана посмотрела на Владимира долгим взглядом.
— Это почему? — не понял он.
— Во-первых, потому, что ты сказал и, во-вторых, потому что, ты сказал, — пояснила Светлана, сделав в первом варианте ударение на «что» и во втором на «ты». — Раньше ты хоть хамом не был, Вовик! Так что уже за счёт одного этого мне легче найти кандидатуру, более достойную, чем ты.
— Ну что ж, удачи тебе! — заходили желваки на скулах Салогуба.
— Спасибо! Мне ещё нужно поработать. А ты, наверное, к управляющему?
— Ага! К управляющему. Пока! — поднялся из-за стола Галины Георгиевны Володька.
— Пока! — с деланным безразличием ответила ему Светка.
Работать уже не хотелось. Домой ехать, впрочем, тоже. Светка прикрыла глаза. Как в калейдоскопе, яркими разноцветными бликами, словно цветки жарков и незабудок, перед ней всплыли, сменяя друг друга, картины из детства, студенческой жизни. «Всё-таки, какая хорошая была раньше жизнь!» — тоскливо подумала Светлана и стала собираться домой. Не ночевать же в тресте. Наверное, она одна осталась на этаже. Мария Алексеевна и та закончила, видно, свою работу. Гремит вёдрами да ключами. А на улице холодно. В общежитии одиноко. Оля вряд ли дома. Она в последнее время всё чаще встречается с Сашей Беляковым. Хоть и утверждает, что он ей не очень нравится. Видите ли, она не любит коммунистов! А особенно — партработников. Они-де все негодяи, карьеристы, проходимцы и ещё набор самых нелестных качеств. А когда Светка, смеясь, сказала, что Саша не партработник, а хозяйственник, она совершенно серьёзно ответила, что в нашей стране это одно и то же. Светлана попыталась заступиться за коммунистов, приведя в пример своих родителей и деда как честных и преданных делу партии и народа людей, но Ольга пристально посмотрела на неё и сказала:
— Не пойму я, Славуцкая, дурочка ты или прикидываешься? Ты что, не видишь, как у нас люди живут? Или ты на всё смотришь через розовые очки своего детства? В магазинах у нас ничего нет! Слова лишнего без оглядки сказать нельзя. За границей людям живётся в сто раз лучше, чем у нас. Хоть нам постоянно твердят про загнивающий капитализм. Ну что в этом социализме хорошего? А народ наш на съездах и собраниях только всё одобряет да хлопает в ладоши! Ты что, в правду надеешься пожить при коммунизме?
— Знаешь, Оля, если серьёзно говорить на эту тему, то на коммунизм я не надеюсь. По ряду причин. Но и партия, я думаю, здесь не при чём! Есть много хороших и честных коммунистов. Другое дело, что руководство партией, может быть, пора менять. Тут я с тобой согласна. Но как это сделать, я не знаю. А чем плох социализм в идеале? Просто у нас в стране расплодилось много воров и бездельников.
— Правильно! — обрадовано подхватила её мысль Мельник и стала развивать её дальше. — И взяточников. А кто этим занимается? Тот, кто обличён властью. А кто у власти? Коммунисты! Вот и выходит, что я права. Ты сама вышла на эту мысль!
— Ну нет, Олечка! Правильно, да не очень. Я не слишком много думаю над этим, чтобы сейчас спорить с тобой по этому поводу. В чём-то из того, что ты говоришь, есть доля истины. Но что-то в твоих словах не так! А что, интересно, думает об этом Саша? — засмеялась Светлана, вспомнив правильного и чинного Ольгиного друга.
— То же, что и ты! — ответила тогда Оля и больше к этой теме не возвращалась...
...Светлана оделась, выключила свою настольную лампу и отправилась домой, чтобы завтра вернуться назад. Только на работе ей было сейчас интересно и тепло, как раньше бывало в пятьсот двенадцатой.