Росинка и Ортия.
36. Искупление.
Слова Росинки прозвучали довольно резко, даже с обидой. А дальше…
Девочка вскочила, а потом легким, и каким-то особенно красивым движением проскользнула в сторону пресловутого «Алтаря Ортии», на котором сегодня уже довелось возлежать ей самой. Обе ее Старших ощутили нечто странное, будто Росинка в этот раз снова, как и тогда, на дистанции, рефлекторно подключила способности ментата, для того, чтобы мгновенно оказаться в нужном ей месте. А дальше, двенадцатилетняя воспитанница, одетая в парадный синий костюм, встала в странной напряженной позе, загораживая собою обитую черной кожей кушетку. Всем видом говоря, что для того, чтобы пробиться к этому месту, месту грядущего «исполнения», ее Старшим придется еще очень и даже о-о-очень постараться. Просто потому, что одна весьма решительная девочка, против того, что они задумали, категорически возражает.
- Аля, милая моя! – Диана, а вслед за нею и Клэр, тоже встала из-за стола. Они обе как-то не слишком-то решительно сделали пару шагов в направлении внезапно нарисовавшегося препятствия. Или оппонента?
Или защитницы? Защитницы телесной неприкосновенности одной своей Старшей, и тех самых нравственных принципов, когда-то заявленных-высказанных ей, Алине-Росинке, со стороны другой.
- Да что же с тобою такое происходит, а? – Диана мягко улыбнулась ей, но девочка посмотрела, сначала на любимую Ортию, а потом и на своего Шефа каким-то не по возрасту серьезным взглядом.
- Со мною все в порядке, - объявила Росинка каким-то преувеличенно спокойным голосом, - а вот с вами…
Девочка на секунду замолчала, собралась с мыслями и завершила свою фразу:
- С вами что-то не так. Вы же сейчас даже на самих себя не похожи! То, что вы задумали… Это жестоко и отвратительно. И несправедливо! И я вам этого сделать просто не позволю!
- Аля, - Клэр сделала еще один, какой-то нерешительный, шаг вперед. Подошла к ней вплотную, и на секунду положила свою руку на плечо девочки, а потом очень серьезно посмотрела ей в глаза, - я думаю, тебе просто сейчас нужно выйти. Ну, хотя бы ненадолго. Потом вернешься, и мы сможем продолжить разговор. Нам есть еще, знаешь ли, о чем поговорить, но это дело... – она подчеркнула его, этого «дела», значимость, небольшой, но выразительной паузой, – не терпит отлагательства.
Росинка чуть нагнула голову, почти исподлобья взглянув на своего Шефа и отрицательно покачала головой.
- Аля, ну пожалуйста! – Клэр огорченно посмотрела ей прямо в лицо и каким-то, почти что сокрушенным тоном, пояснила:
- Диана... твоя Старшая. Не стоит тебе присутствовать и видеть ее наказание. Пойми, это просто не этично. Пожалуйста, выйди и... Прогуляйся... ну, скажем так, примерно полчаса. Потом возвращайся, и мы продолжим. Обещаю, к этому времени с Дианой все будет в полном порядке.
- Нет, - Алина произнесла это слово тихо, но прозвучало оно так резко, что обе ее взрослых собеседницы как-то вздрогнули, то ли удивившись ее несговорчивости, то ли восприняв ее странный посыл энергичного отрицания столь разумного и нравственного предложения.
Девочка снова отрицательно покачала головой и добавила:
- Я никуда не пойду.
- Аля, - Клэр даже как-то растерялась и встревоженно, почти беспомощно взглянула на Диану, явно прося у нее помощи и поддержки, - пожалуйста!
- Да, Аля, - Диана улыбнулась девочке многозначительной мягкой улыбкой. – Пожалуйста, выйди. Клэр права. Тебе не стоит присутствовать.
- Я никуда не пойду, - в голосе двенадцатилетней девочки прорезался металл. – И я не позволю себя выставить отсюда силой. Если даже вы вдвоем меня вытолкаете взашей, я буду стучать в дверь и звать на помощь, пока сюда не сбегутся все, кто может услышать. Вы ведь в курсе, что в Центре полно народу! И я вовсе не шучу!
Клэр покачала головой и снова молчаливо призвала на помощь Диану. Воспитательница подошла к Алине и спокойно, с прежней мягкой улыбкой посмотрела ей в глаза.
Свой взгляд Росинка не отвела. Просто молча, еще раз, отрицательно покачала головой.
Тогда Диана шагнула к ней чуть ближе, встав почти вплотную. А потом... просто медленно-медленно опустилась перед нею на колени, по-прежнему не отрывая своего взгляда от глаз этой чуднОй (или чУдной? Не знаю, не знаю...) девочки. Клэр тактично посторонилась, предоставив Ортии возможность самой урегулировать ситуацию с ее решительной, храброй и упрямой Защитницей.
Диана заглянула Росинке в глаза снизу и с улыбкой провела по щеке своей воспитанницы.
- Не говори глупостей, Аля, - тихо, с мягкой улыбкой сказала она. – Ну, зачем тебе на это смотреть? Не надо...
- Я не хочу, чтобы тебя хлестали! – Алина произнесла это как-то рассерженно, раздраженно. – Я против! Это несправедливо и неправильно!
- Неправильно будет тебе смотреть на все это, - Диана улыбнулась вовсе без гнева, обиды и раздражения на свою воспитанницу. Здесь не на что было обижаться или сердиться. Ее, Ортии, Аля искренне пытается защитить свою Старшую. Что может быть трогательнее? – Ну, пожалуйста, ради меня!
- Именно ради тебя я здесь и останусь! – Алина, похоже, всерьез настроена сорвать «исполнение» для «исполнительницы» или хотя бы как-то смягчить его. – Ты ни в чем не виновата! Тебя нельзя наказывать! Это... Больно!
- Мне это нужно, - со вздохом произнесла воспитательница. - Я ведь совершила серьезное преступление. И наказание за это будет вполне справедливым.
- А я не согласна! – Алина произносит эти слова с каким-то ожесточением. – Я не признаю, слышишь, не признаю тебя виновной! Это меня ты высекла! И я имею право голоса в этом вопросе! Я ведь тоже Скользящая!
- Пойми меня, Аля, я знаю, что виновата перед тобою. Я сама признала свою вину. - Диана в этот раз бесконечно терпелива, ибо отвергать преданность этого ребенка и глупо и подло, - И Клэр, как моя Старшая, это приняла. Она определила мне справедливое наказание. Мы учитываем твое мнение, как потерпевшей от моей жестокости. И я искренне тронута этим твоим благородством. Но смотри, давай будем рассуждать и вести себя по-взрослому. Нас двое за то, что я виновна. Два голоса против одного. Ты в меньшинстве. Смирись. Я люблю тебя и очень благодарна тебе за поддержку. Но увы, сейчас, в этом вопросе, все решаешь не ты.
- Значит, вы признаете меня как равную? – Алина как-то странно смотрит на Клэр. Как будто ждет от нее официального подтверждения своего статуса.
И она его получает. Ее официальный Шеф согласно кивает головой.
- Да, мы признаем тебя как равную, - спокойно произносит эта женщина с проседью в волосах. И многозначительно добавляет:
- И поэтому требуем от тебя ответственного поведения. Как от взрослой. Поэтому, пожалуйста...
Клэр недоговорила, увидев, что девочка снова отрицательно качает головой.
- Нет, - Росинка упрямо и требовательно смотрит на своего Шефа. – Именно потому, что я отвечаю за происходящее наравне с вами, я отказываюсь принять то, что вы хотите сделать с Дианой. Я против. И если Вы все же решились, дайте мне хотя бы возможность быть рядом. Чтобы я могла...
Алина замолчала, увидев, что Диана, в ответ на это отчаянно-бескомпромиссное заявление в ее, Ортии, поддержку, просто молча смотрит на нее с мягкой улыбкой и отрицательно качает головой.
- Аля, - Клэр со вздохом, огорченно посмотрела на девочку. – Пойми, зрелище серьезного наказания достаточно жестокое. Все это весьма некрасиво, и уж никак не предназначено для детских глаз. Мне сегодня придется быть с Дианой... очень строгой. И это будет... много строже, чем с тобою. Прости, но я против твоего присутствия.
- Тогда я прошу дать мне возможность участвовать в «исполнении», - Росинка, похоже непреклонна в своей решимости сделать хоть что-то для своей Старшей.
- Да что ты себе позволяешь! – наконец возмутилась Клэр. – По-моему, ты все отлично поняла! Ты не будешь на это смотреть! Я тебе это запрещаю!
- Я хорошо помню, что ты мой Шеф. И я по-прежнему тебя люблю и уважаю, - Алина очень серьезна, - Но если вы сейчас признаете меня равной, тогда ты не можешь сейчас мне что-либо запрещать. В другой раз я готова буду тебе подчиниться, я исполню все, что ты прикажешь, совершенно беспрекословно. Но сегодня, сейчас все иначе. Пойми меня, я ведь потерпевшая. И я хочу участвовать в «исполнении».
- Зачем? – воспитательница заглянула ей снизу в глаза, и поняла, что девочка не отступится, и ей сейчас бесполезно угрожать неудовольствием или даже каким-то наказанием. И ее Аля, обычно тихая и вежливая, действительно готова устроить и крики, и скандал, если только это ее странное требование не будет исполнено. Но Диана, как Старшая, все же попыталась переубедить эту странную девочку. – Ну, неужели тебе так хочется видеть мои слезы? Тебе же самой будет больно!
- Я хочу разделить с тобою эту боль! – Алина смотрит на нее отчаянными глазами. – Я хочу контролировать твое наказание. И я имею право вмешаться, если по ходу «исполнения» все будет слишком... жестоко...
- Я не хочу, чтобы ты вмешивалась, - Диана настойчива, но, откровенно говоря, уже готова сдаться. – Пожалуйста, не мешай Клэр. Поверь, вся эта жестокость... Я ее заслужила.
- Хорошо, - Алина кивает головой. – Пусть будет так, как ты хочешь. Тогда я просто буду рядом с тобою. Буду держать тебя за руки. И все. Я не стану мешать Клэр тебя... сечь...
- Договорились! – Диана с улыбкой повернула лицо в сторону своей Старшей. – Клэр, давайте оставим Алю! Я прошу за нее! Пожалуйста!
- Это жестоко, - женщина с проседью в волосах отвела свой взгляд в сторону. – Ей действительно будет... неприятно это видеть. Она ведь еще ребенок. Это тяжелое зрелище. Вовсе не для детских глаз.
- Я выдержу, - тихо произнесла Алина и по звучанию ее голоса обе ее собеседницы поняли без сомнений. Да, эта девочка выдержит.
- Клэр! - Диана поднялась с колен и почти умоляюще посмотрела на свою Старшую. – Я прошу!
- Хорошо, - Клэр еще раз взглянула на решительное лицо Алины и, вздохнув, согласилась со своей «дистантной воспитанницей», - я разрешаю Алине присутствовать на «исполнении». Пусть будет по-вашему.
Было ясно, как Божий День, что она не в восторге от только что принятого Решения, но готова принять выбор, который сделали Диана и ее воспитанница. Математичка снова шагнула к обеим Скользящим. Алина глядела на нее очень серьезно. И госпожа Лесгафт кивнула головой в знак согласия с тем, что Алина останется в Кабинете Ортии.
- Если ты твердо решила остаться, давай договоримся сразу, - Клэр смотрит на Росинку серьезно. Не строгим, не суровым взглядом, а именно так, чтобы девочка поняла, что должна действовать только так, как определит она, Старшая. – Распоряжаюсь здесь я. Именно я здесь и сейчас решаю, как все будет происходить. Даже если тебе покажется, будто я поступаю с Дианой жестоко, не смей вмешиваться в мои действия. Я предлагаю тебе роль ассистента. Обещай мне, что будешь беспрекословно исполнять все мои требования, что не станешь мне мешать. То есть, не посмеешь протестовать, если сочтешь, что Диане слишком больно, и не полезешь под лозу, чтобы ее защитить. Иначе...
Она замолчала и отвела глаза, а потом, со вздохом, закончила:
- Иначе, Диана не получит того, о чем меня попросила. Она просила о строгости, именно такой строгости, какой она заслуживает с моей точки зрения. Как говорится, без скидок и поблажек.
Клэр снова замолчала, и положила руку на плечо Росинки. Ее лицо снова стало почти виноватым. Как будто, она, лично она, позволила себе что-то весьма дурное. Или же прямо сейчас собирается совершить нечто в том же роде.
- Аля, пойми, - голос Клэр какой-то усталый, как будто она пытается все объяснить своей юной воспитаннице, но не знает, как именно это следует сделать, - я уже лет пятьдесят никого всерьез не наказывала. Я вообще думала, надеялась, что это жестокое действо, «исполнение», останется далеко в прошлом. Что уж мне, во всяком случае, никогда не придется брать в руки лозу. И поверь, если ты дашь мне хотя бы малейший повод, словами, жестом ли, я немедленно все прекращу. Но, пожалуйста, постарайся понять и то, что Диана сейчас жаждет искупления своей вины. И она непременно вновь попросит меня о том же самом, но только тогда, когда тебя не будет рядом. А ведь мне это тоже неприятно, так же, как и тебе. Так что давай все сделаем сразу и правильно, так, чтобы не мучить друг друга лишний раз! Пусть Диана получит то, о чем просит, и без промедления. Так будет лучше для всех.
- Ты позволишь мне ее... – девочка на секунду замолчала, а потом продолжила очень тихо, но внятно. – Ободрять? Ну, словами?
- Лучше молчи, - Клэр отрицательно покачала головою. – Просто держи ее за руку. Для Дианы это будет вполне достаточной поддержкой.
- Хорошо, - кивнула головой Росинка. – Я согласна исполнить эти твои требования.
А потом на секунду замолчала и закончила свою мысль:
- Я сочту за честь ассистировать вам.
Клэр улыбнулась столь выспреннему заявлению.
Но...
Но разве это так плохо, когда воспитанница воздает честь своим Старшим? Пусть и весьма специфическим способом...
- Тогда, помоги Диане раздеться, - Клэр решила сразу занять эту девочку чем-то значимым, чтобы мысли о вмешательстве в «исполнение» не маячили у нее на «мысленном горизонте». – Принимай у нее одежду и складывай на стул.
- На этот? – Росинка глазам указала на тот самый оркестровый стул-треножник, куда сама чуть раньше складывала свою собственную одежду.
- Да, на него, - подтвердила их общая Старшая. – Только переставь его чуть в сторону от стола.
И она указала, куда именно. Алина немедленно исполнила это ее требование. Сама госпожа Лесгафт подошла к той самой напольной вазе, где вымачивались прутья, извлекла из воды несколько образцов, придирчиво их рассмотрела (с весьма недовольным видом, надо признать!), и, наконец, выбрала один, гладкий и достаточно длинный. Диане показалось, что из всего богатого ассортимента лоз Клэр выбрала самый «строгий» экземпляр, и оценила опыт и профессионализм своей Старшей.
- Мне раздеться полностью? – спросила она, обращая на себя ее внимание.
- Нет, только сверху, - спокойно ответила Клэр. – Тебе следует обнажиться до пояса.
- Но... для серьезного наказания лучше... - начала как можно вежливее Диана.
- Как лучше, в смысле, как именно тебя наказывать, решаю я и только я, - по-прежнему спокойным голосом обозначила ситуацию Клэр, и Ортия, кивнув головой, была вынуждена с нею согласиться. Ее вовсе не удивил тот факт, что Старшая говорит почти что ее же собственными словами.
Диана кивнула в знак согласия и начала расстегивать блузку. Дошла до нижней пуговицы, вытянула ее из под поясной резинки юбки, вместе с белой, атласного шелка нательной сорочкой-комбинацией. Сняла блузку и отдала ее Алине. Потом завела руки накрест за спину, и одним движением стянула с себя и нижнюю одежду. Девочка-ассистент с легким поклоном приняла ее и положила на стул поверх блузки. Диана завела руки за спину, нащупала застежку бюстгальтера и вопросительно посмотрела на свою Старшую. Та молча кивнула ей, подтверждая, что та все делает правильно, и от этого интимного предмета дамского туалета ей тоже придется освободиться. Впрочем, Диана ничуть не возражала и спокойно сняла бюстгальтер, открыв глазам Алины свою красивую грудь. Когда же воспитательница передавала девочке крайний снятый предмет одежды, она случайно прикоснулась к пальцам своей воспитанницы, и почувствовала, как у нее дрожат руки.
- Не бойся! – Диана снова ободряюще улыбнулась девочке, - Клэр все сделает правильно. Она меня не обидит.
- Я не хочу, чтобы тебе было больно, - вздохнул Алина. – Это... плохо!
- Ты обещала не мешать, а, напротив, помочь, - напомнила ее Старшая. – И ты собиралась вести себя как взрослая.
- Но боль... – девочка опустила глаза. – Я ведь знаю, что это такое. А тебе обещано наказание много строже! Мне… мне страшно за тебя.
- Я сама об этом попросила, - ответила ей полуобнаженная воспитательница. – Поверь мне, Клэр вовсе не жестока. Да ты и сама это хорошо знаешь!
- Но ты такая... красивая! – воспитанница огорченно покачала головой. – Это несправедливо...
- Ты обещала помочь мне, - вновь напомнила ей Диана. – И поверь, мне очень дорого твое внимание. Я рада тому, что ты так любишь меня. Просто прими, что это нужно именно мне, а вовсе не ей. Хорошо?
- Хорошо, - Алина согласно кивнула и повернулась к своему Шефу:
- Клэр! Мы готовы!
- Вижу, - их общая Старшая тяжело вздохнула, но все же взяла себя в руки и продолжила распоряжаться «исполнением». – Подойдите сюда. Обе.
Она указала на свободное пространство рядом с кушеткой. Потом недовольно поморщилась и все же передвинула кушетку в сторону.
- Диана! – произнесла она, наконец, и Алина была готова поклясться, что говорить ей это очень тяжело. – Тебе придется встать на колени.
- Где? – Ортия уже морально готова к предстоящему и со стороны ничуть не выглядит напуганной или униженной этим.
- Встань сюда! – Клэр указывает на место чуть в стороне.
Диана молча опускается на колени там, где ей указано, спиною к своей Старшей.
- Аля! Ты тоже! – твердым голосом командует госпожа Лесгафт. – Встань на колени перед Дианой и возьми ее за руки!
Воспитанница немедленно исполнила ее повеление, опустившись на колени перед Ортией.
Клэр подошла чуть поближе, остановилась сбоку от коленопреклоненной воспитательницы. А дальше встала в весьма эффектную позу, немного похожую на фехтовальную стойку «старой школы», держа лозу в правой руке, подобно рапире, и заложив левую руку за спину. Алина почему-то задрожала от страха при виде этой эффектной Дамы, оценив ее грозный вид. У нее «засосало под ложечкой», и она с тревогой посмотрела на свою воспитательницу. Диана держалась великолепно. В ее глазах не было ни тени страха, только странная улыбка, которой она как бы ободряет ее, свою Алю. Дескать, «Все хорошо, я в порядке и ни капельки не боюсь!» Алина вздохнула, и кивнула ей головой в знак согласия.
- Ты готова? – Клэр обратилась к Ортии, и голос ее почему-то чуть дрогнул.
- Да, - Диана произносит это слово и делает короткое дыхательное упражнение, три глубоких вдоха и выдоха подряд, в особой манере.
- Тогда начнем, - голос у Клэр уже какой-то спокойно-отстраненный. Алина чувствует в нем твердую решимость провести «исполнение» так, как она считает нужным, точно так, как она его для себя определила. – Считать не надо. Я дам тебе…
- Не надо, - Ортия зачем-то не слишком-то вежливо прерывает ее, - не говорите. Пусть будет ровно столько, сколько Вы сочтете нужным. Я Вам полностью доверяю.
Алина смотрит на нее с ужасом, но Диана отрицательно качает головой, мол «Не вмешивайся! Пусть все будет именно так!» Девочка в странной попытке помочь своей Старшей, крепко сжимает ее руку.
Странно, рука у Ортии по-прежнему тверда. Она совершенно не боится, и, похоже, действительно именно таким способом искренне выражает своей Старшей полное доверие.
- Как скажешь, - Клэр озадаченно качает головой, понимая, что теперь моральная тяжесть всего предстоящего лежит исключительно на ней, как на Старшей в отношении этих ее двоих воспитанниц, двенадцатилетней девочки и взрослой женщины, стоящих сейчас перед нею на коленях. Она касается прутом спины своей «дистантной воспитанницы», чуть ниже ее плеч, тем самым обозначая место будущего жгучего прикосновения, а потом...
Резкий, короткий, бьющий по нервам свист лозы, которую Клэр жестко и точно «кладет» на только что обозначенное место. И жгучая боль...
У Ортии перехватывает дыхание. Это ведь вовсе не то, что она чувствовала в своих «виртуальных» похождениях. Это...
Жесть... След от лозы на спине прямо горит. Нет, все это совсем иначе, наверняка, для нее госпожа Лесгафт припасла сечение по самому жесткому рецепту. Точно, как она, Ортия и просила. И не на что жаловаться.
Клэр не торопится. Она «работает» в той самой манере «старой школы». Ее рука «поставлена» на куда более жесткие «исполнения», чем это делает сама Диана. Старшая позволяет своей «дистантной воспитаннице» отдышаться и снова касается прутом ее спины, чуть ниже жгущего кожу воспаленного рубца.
У Дианы мелькнула странная мысль, что руке ее Старшей наверняка привычна рапира, и неплохо бы взять у нее серию уроков фехтования. Впрочем, это суетное желание было «выбито» из нее следующим хлестким взмахом, от которого она, не выдержав, издала нечто вроде глубокого вздоха.
Больно. Очень больно. И неизвестно, сколько эта боль продлится, потому что число ударов она сама отдала на усмотрение госпожи-«исполнительницы». И страшно...
Нет, не столько от того, что боль будет пронзать ее тело.
Аля... Бедная Аля... Клэр была права, не стоит ей видеть ТАКОЕ.
Она, Ортия, не сможет выдержать это стойко и «красиво». Просто не получится. Потому, что эта боль... Она другая... Совершенно непривычная Диане-охотнице. Жестокая, рвущая нервы... По-настоящему мучительная.
Держаться... Может быть...
Клэр снова прикладывает прут, еще чуть-чуть ниже предыдущей жгучей полосы. Диана пытается как-то странно «напрячь» нервы, чтобы стойко встретить следующий удар, и одновременно расслабить тело. Не получается ни того ни другого, и следующий хлесткий взмах жесткого прута выбивает из нее негромкий стон. И слезы...
Аля... Господи, она же все это видит!
В глазах ее воспитанницы ужас. Кажется, она представляет себе твои страдания, ну, раз уж тебя, взрослую женщину «пробило» на слезы. Господи, ну зачем она только осталась!
Девочка резко сжимает ее руку, но, слава Богу, не вмешивается, не пытается ее, Ортию, защитить. Не надо, милая, я выдержу!
Не выдержала... Четвертый жесткий взмах прута заставляет женщину издать мучительный стон. Слезы катятся по лицу, их не остановить...
Дура... Дура... Дура... Зачем согласилась оставить девочку? Клэр же предупреждала!
Аля! Милая Аля! Я выдержу, но...
Не смотри...
Не надо...
Пожалуйста!
Кажется, Росинка услышала ее безмолвный крик. Она прикрывает свои голубые глаза и чуть сильнее сжимает ее руку.
Снова хищный свист лозы и стон Ортии становится куда громче.
Все. Она больше не сможет. Этого ей не вынести. Еще один удар и она отчаянно закричит...
Аля! Заткни уши!
Конечно, девочка этого не сделает... Ведь ей тогда придется выпустить ее, Ортии, руку. А ей, Росинке, очень важно этим крепким пожатием обозначить свое участие, свою поддержку в отношении Старшей. Господи, дай сил сдержаться! Я не могу мучить девочку своими воплями!
Хлесткий взмах безжалостного прута-рапиры обрушивается на ее спину...
Странно, но Ортия ощущает его по-другому. Больно, очень больно, но... терпимо. Глаза ее по-прежнему мокрые от слез, но стон так и не переходит в отчаянный вопль.
Сдержалась. Молодец. Показала характер. Вот только это еще начало твоего наказания...
Прут снова касается ее обнаженной спины. Приготовиться... Терпеть.
Клэр снова стегает ее по спине. Потом еще и еще раз. Но с каждым разом боль...
Другая. Как будто хлесткие удары госпожи Лесгафт становятся все легче.
Боль, как говорится, «в наличии», но вполне умеренная, и Диана воспринимает все происходящее почти осмысленно. Она чувствует, как гибкий жалящий прут каждый раз с размаху касается ее кожи. Но это касание, почему-то, сейчас уже не кажется ей столь жгучим. Да, неприятно, очень неприятно… Но терпеть можно...
А еще в голове крутится странная мысль, что она, Ортия, все же молодец. Ну, хотя бы в том, что за все время своих собственных «исполнений» ни разу не хлестала своих девчонок по спине. Хватило ума сообразить, что это будет слишком... больно. Сама вот только сейчас прочувствовала, что им этого жестокого урока преподавать и вовсе не стоит...
И еще. Аля... Ее тоненькие пальчики резко сжимаются на ее ладони, каждый раз, когда Клэр наносит очередной удар. Глаза воспитанницы прикрыты, но из-под них... Стекает слезинка, потом еще одна, скатывается по ее щечке... Как капли росы.
Росинка...
Она плачет. Ей жалко тебя. Даже с закрытыми глазами эта сенситивная девочка ощущает отголоски твоих страданий. И она мучается от этой невозможности вмешаться, нарушить Честное Слово, данное ею им, обеим своим Старшим.
Бедный измученный ребенок... Ортии, со стороны кажется, что ее Алю сейчас тоже секут. Бедняжка... Так переживать...
Держаться... Хотя...
Свист прута и... снова вполне терпимая боль. Нет, теперь Диана почему-то вполне может терпеть свое наказание без крика. У нее получается.
Да, она, Ортия выдержит. Похоже, что ее тело как-то приспособилось к этой жгучей боли. И сейчас, куда больше, чем собственные страдания от жгучих прикосновений, ее беспокоят моральные страдания Росинки, по щекам которой снова и снова катятся слезы.
Нет, все-таки это наказание происходит… как-то очень уж странно. Клэр делает паузу. Она опускает прут и как-то нервно смотрит на них с Алиной. Диана краем заплаканного глаза отмечает для себя, что у ее Старшей какое-то... в высшей степени удивленное выражение лица.
Да нет, госпожа Лесгафт не просто удивлена. Она почти в шоке. То ли от того, что видит сейчас на спине своей «дистантной воспитанницы», то ли от этих слез на лице девочки.
Клэр озадаченно мотает головою – дескать, надо же, какие интересные и загадочные вещи творятся на белом свете! - и снова встает в позицию. Обозначает прутом место следующего удара на саднящей, зудящей, как обожженная, спине Ортии (нет, «послевкусие» от розог в том «виртуальном» путешествии было все же куда как мягче!), и снова наносит хлесткий удар.
И опять у Ортии странное ощущение «смягченности» боли. Специфическое жжение после этого удара почти сравнялось с болью от прикосновения прута. Ортия только чуть-чуть застонала, так, еле слышно.
А вот Росинка вся содрогнулась...
И слезы каплями, уже не росы, а дождя, полились из-под ее ресниц. Девочка всхлипывает. Как будто бы именно она, Алина-Росинка, страдает от происходящего куда сильнее той, кого сейчас наказывают.
А потом...
Алина почему-то открывает глаза и как-то странно, то ли умоляюще, то ли с укором глядит в сторону госпожи-«исполнительницы».
Госпожа Лесгафт со вздохом опускает прут и весьма укоризненно смотрит в эти заплаканные глаза своей воспитанницы.
- Аля, прекрати это! Прекрати немедленно! – говорит она весьма недовольным, почти обиженным тоном, и при этом огорченно качает головою, как будто девочка, вот только что, прямо сейчас, очень сильно провинилась. Вот только непонятно, когда это она успела? Ведь Росинка всего лишь чисто символически ассистирует Старшей при осуществлении экзекуции!
Взгляд у математички такой, что, кажется, будто она и не знает, кого сейчас наказывает. Или кого следует наказать за какую-то непонятную провинность? Ее, Ортию, или Росинку?
Только не Алю! Не дай Бог! Натерпелась уже девочка, хватит с нее на сегодня!
Ее, Дианы, воспитанница, ее Аля чуть не ревет, но смотрит Кларе Федотовне прямо в глаза и одними губами произносит твердое «Нет!»
- Ну что же, ты не оставляешь мне выбора, - госпожа Лесгафт отходит чуть в сторону, туда, где около шкафа стоит корзина для бумаг. А потом... демонстративно переламывает прут пополам и бросает его в мусор.
Ортия в недоумении. Ведь ее, по сути, даже еще не стегали! Ну да, первые пять хлестких ударов она ощутила как очень болезненные, а вот потом... все стало легче.
Хотя... кожа на верхней части спины, чуть выше лопаток, там, где лоза касалась с размаху ее тела, ощущается... Именно как после строгого наказания. Да, сильнее, гораздо сильнее, чем это было в ее «виртуальном» путешествии, когда она ощущала сечение от руки госпожи Аксаковой телом Эльвиры Костышевой. Чувствуется жжение, зуд... Кстати, совершенно непонятно, с чего бы это, если пять финальных ударов ее, Ортию, совершенно не впечатлили?
Тем временем, госпожа Лесгафт возвращается обратно и произносит слова, которые, на взгляд воспитательницы, совершенно неуместны.
- Диана! – говорит их Старшая, взявшаяся за «исполнение» в отношении «исполнительницы». – Твое наказание окончено! Я прощаю тебя!
- Но я... – Диана смотрит на нее весьма удивленно. – Ведь наказания еще не было! Я даже почти ничего не почувствовала!
- Ты – да, - подтвердила Клэр Лесгафт. А потом снова тяжело вздохнула и указала рукой на Росинку, по-прежнему стоящую перед Ортией на коленях, и держащую ее за руки. – А вот она...
- Алина? – Ортия вновь обратила внимание на заплаканные глаза девочки, вспомнила, как та чуть заметно вздрагивала, и сжимала своими тоненькими пальчиками ладони воспитательницы, когда лоза опускалась на ее, Дианы обнаженную спину. – Ты...
- Она взяла на себя твою боль, - тихо сказала Клэр. – Алина уважает меня, как Старшую, и поэтому не может открыто противиться моему решению. Но она все равно будет тебя защищать так, как сможет. Видишь, она не согласна со мною и все равно не даст тебе, как следует, прочувствовать то, что я тебе определила. Так что, я не вижу смысла наказывать тебя дальше. Я не хочу, чтобы эта девочка мучилась от ударов по твоему телу.
- Аля, ты... это серьезно? – ахнула Диана. В ответ, девочка только снова чуть-чуть прикусила губу и опустила очи долу.
- Не знаю, готова ли ты сделать для нее нечто подобное, - задумчиво произнесла Клэр, - но Алина мне просто не позволит продолжать. Так что все. Наказание окончено. Поднимайся.
Полуобнаженная коленопреклоненная женщина притянула воспитанницу за руки, заставив ее неловко перебирать коленями, чтобы придвинуться и не упасть, а потом крепко прижала девочку к своей груди. Клэр тяжело вздохнула, подошла к ним вплотную и...
Прижала обеих наказанных к себе.
- Бедные вы мои, милые вы мои девочки... – тихо сказала она. – Намучились... Господи, сколько же, и каких глупостей мы готовы порою натворить, лишь бы только стать друг другу хоть чуточку ближе! Ну, да ладно уж. Ничего уж тут не поделаешь. Что было, то было...