ТАРИФЫ, БЛИН...
Напряглись все. Оппозиция, в купе с большинством коммунистов, в ожидании приятного чуда, Администрация и Совет народных депутатов – в ожидании порки. Фамилии экзекуторов из Воронежа звучали грозные, порой, что хуже, неизвестные. Самые ответственные за войну тарифов – Совет и службы по подготовке исходных документов (то есть комиссия по тарифам от «Совета», финансовый отдел Администрации и главбухи от организаций ЖКХ), два дня ждали чёрного понедельника в напряжённом бдении над ворохами бумаг, подтверждая право на ненормированный рабочий день да и неделю. В суматохе озабоченных чиновников активно принимало участие всё коммунальное начальство и их замы в роли сочувствующих и рекомендующих. Рекомендации - от трактовки «Уставов», «Положений», «Регламентов» и проч., до разборки личностей проверяющих. Последнее представлялось главнее. Человеческий фактор – он всегда фактор! Устав-таки – бумажка.
Организатор же всех работ комиссий, то есть я, и председатель комиссии по тарифам, Юрий Константинович Папоров, ходили в героях процесса. Юрий Константинович был суров и предельно собран, немногословен и мудр. Он держал все связи с респондентами под контролем и давал краткие и вразумительные ответы по всем сомнительным позициям, требуя от членов проверок и перепроверок по каждому показателю и констатируя результат снимающим напругу рефреном: «И тут всё правильно»! Я же, ненавидя бухгалтерию в принципе и мало в ней соображая, был больше озабочен внешней стороной дела: обеспечением кворума, наличием экспертов, удобством помещений и безупречностью документации. Регламентом тоже руководил я и, заметив, что нас дважды посетил о. Михаил (Терпугов), неизвестно по какой надобности, распорядился после пяти не засиживаться. Не подумает ли народ, что мы тут молитвы читаем перед своей кончиной? Посмеялись, но согласились: Отдых даже перед виселицей не повредит.
И только Лебедев был верен своему стилю. Раскрепощён, улыбчив, деятелен. Посещал нас не часто, но вдохновлял поощрением: «Вот, наконец-то делом занялись всерьёз!» Сергей Королёв говаривал в таких случаях ещё проще: «Старайтесь! Одно из двух: либо я орден получу, либо я вас накажу». Что ожидало нас – неизвестно было ни богу, ни отцу Михаилу.
Истратив нервный ресурс к середине воскресного дня, коллектив ответственных чиновников пришёл к справедливой мысли, что жизнь не кончится и после проверки, а может быть она будет и не такой муторной, как в выпавшие нам по судьбе эти судные дни. Нам даже стало весело. Мы сделали всё, что могли. И, наконец, разве комиссия и все причастные не до последнего дыхания защищали интересы горожан, плательщиков за услуги окаянных коммунальщиков? Да, разве мы и сами не горожане с установленными нами же тарифами ЖКХ? Не лежит ли и на нас дурным грузом оплата всех счетов? Да и кто мы есть, как не депутаты, честно избранные этим же митингующим народом? Кто нас изгонит из собрания законодательного, в конце концов? Правда, Виктор Михайлович Попов, случайно наблюдая наш невоздержанный кураж, язвительно заметил: «Отзыв – дело трудное. А вот потребует народ от области законодательную инициативу об упрощении такой процедуры, как раз все и поплывём!» О себе Михалыч мог не беспокоиться. Он с Андреем Водолазским голосовал консолидировано против тарифов. А сам Андрюша вообще не платил по счетам сознательно и постоянно. Более того, вместе с собственной фракцией подбивал следовать его примеру и все митинги на площади Ленина, одобрительно наблюдавшего бурные процессы масс со своего постамента.
Короче, было ясно, что хорошо смеётся тот, у кого есть на это убедительный повод.
Комиссия-таки несколько задержалась с приездом, немного успокоив нервозность враждующих сторон. Тем самым же возбудила страсти ещё острее, появившись неожиданно и с помпой. Вся Администрация, не исключая четвёртого, самого начальственного этажа, горела желанием знаковой развязки, а осознав, что дело в тарифах и только в них, всё большим количеством контингента склонялась к позиции рынка: зло должно быть наказано! Масса документов, пролистанных, изученных и потёртых городской комиссией совсем недавно, была вновь востребована в ещё более ответственные руки, а дополнительно к тому в главные кабинеты приглашались для доверительной, но строгой беседы самые разнообразные, казалось, не имеющие отношения к делу чиновники. Процесс на глазах принимал оборот большого скандала. Рынок потирал руки, а фракция Водолазского, напротив, интеллигентно затихла, являя своим видом болезненное сочувствие коллегам противоположного лагеря, вежливо не докучая им даже двусмысленной улыбкой.
Глава, взявший на себя ответственность за обеспечение комфорта гостям города, припряг Бондаренко к этому сложному делу, и тот талантливо справлялся с задачей, деликатно не разглашая всех тонкостей обхождения с группой лиц, вырастающих в глазах простых смертных почти до статуса инопланетян. Допуск к ним нетерпеливых носителей «правды жизни» был усечён до предела, правда, гостиница была неподнадзорна и утечка иформации в любую сторону не контролировалась. Но, скорее всего, контакты были нежелательны и самим «пришельцам». Новостей с этого фронта не поступало.
Где, с кем и как проводился консилиум по нашей тарифной преступности мне не сообщили как подследственному. Даже Евгений Васильевич всезнающий и оперативный, сидел молча в ожидании судьбы, не реагируя на немые вопросы страждущих. Однако, распоряжение о созыве внеочередной конференции по требованию ревизионной, по существу, комиссии, вселило догадку: выйдет нам прощение. Уж больно тщательно подготовлены были все бумаги, в полном соответствии с законом и совестью. Если что и подведёт – только вопиющая некомпетентность. Ну, уж тут – что скажешь?
С помощницей по Совету, Ларисой Аркадьевной Шняк, мы обзвонили депутатов, которые собрались как по тревоге. Шумные и говорливые бюджетники (все, как есть, женщины), перешёптываясь, просочились в зал для слушания и заняли места на «Камчатках». Депутаты, с приличествующим ситуации достоинством, устроились на привычных местах, а главные создатели конфликта, представители митинговой элиты и вездесущие пенсионеры, были остановлены ещё у парадной лестницы дежурным МЧСником: заседание закрытое. Возмущённые возгласы из обиженной толпы, типа «Всё ясно: ворон ворону глаз не выклюет!» «Всех купили!» - добавил оптимизма обречённым. В самом деле, если ругать Белый дом – то только прилюдно! И – всех разогнать! Ну, а коли прячут нас от людей - пожурят да и отпустят горезаконодателей.
Главным выступающим на вынесении решения был не мужчина, которого все принимали за главу комиссии, и который уже начинал казаться добрым дядькой, а женщина. И её голос, исполненный силы и сдержанного гнева, прозвучал жёстко, сокрушая все представления об элементарной справедливости:
- Тарифы, которые принимает ваше законодательное собрание – не есть документ. Это жалкая расписка в собственном бессилии управлять процессом! Вы, уважаемые депутаты, пошли в поводу у населения, полагающего, что бюджет – это кормушка. Вам ещё долго придётся вылезать из вырытой вами финансовой ямы. Исправляйте свои ошибки и …
Ни плакать, ни смеяться мы не могли от потрясения: оказывается, тарифы занижены!
Город воспринял эту новость подавленным затишьем.