ГЛАВА 8
Шериф Бренкер из городка Новый Тондерн, среднего роста, грузноватый, и не слишком весёлый человек, сидя на рыжей кобыле, въезжал в долину. День клонился к обеду, и солнце палило немилосердно.
Бренкер остановил лошадь и, сняв широкополую шляпу, достал из левого кармана седельной сумы, неизвестно уже в который раз за эту поездку, большой жёлтый платок и задумчиво вытер лицо, голову и шею. Платок покрылся тёмными пятнами и был таким мокрым, что его уже было в пору выжимать.
- А ведь ещё только весна, что же будет летом в этом каменном котле! – Не довольно пробормотал он себе под нос.
Бренкер ненавидел жару и в этот момент не был уверен, что не возненавидит и саму долину, ещё даже шагу не сделав по её земле. История с найденным в этой долине золотом, нарушила спокойную жизь в Миссури, и соседних штатах, и, конечно же, и в его жизни. Правда, в этом диком краю, где бы ты ни был представителем закона, то покоя тебе не видать, но здесь уж такой ад, как нигде. И именно сюда его и послали наводить закон и порядок. Судье хорошо, он сидит в Вест-Филде и ждёт, пока ему здешних разбойников приведут на верёвочке.
Бренкер, повернул своего коня в сторону и пропустил обоз из нескольких фургонов, одни из которых были запряжены быками, а другие лошадьми, а завершали караван две кареты. Уже сам этот караван, который привёз в долину группу федеральных чиновников, безмерно раздражал шерифа. Государственные служащие были капризнее и привередливее многих женщин. Один даже взял с собой раскладную кровать! Единственным утешением было то, что долго они в долине не пробудут. Снимут карту местности, выдадут золотоискателям бумаги на их участки, составят отчеты, и вообще сделают всё, что надлежит сделать писакам, а затем вернутся к цивилизации в свои душные офисы.
Бренкер надел шляпу, пришпорил коня и снова оказался во главе каравана. Со всех сторон стали собираться золотоискатели, и их искренняя радость немного приподняла Бренкеру настроение.
В середине долины его ожидал Боер.
– Привет, шериф! Слезайте с лошади, и ступите же наконец, на эту золотую землю! – Воскликнул он весело.
– Вам-то эта земля наверняка даст больше золота, чем его можно добыть на полусотне средних участков, - сухо ответил Бренкер. – Другое дело мне, служащему за федеральное жалованье.
Он перебросил правую ногу через седло, и, кряхтя слез с лошади. Шериф и Боер обменялись рукопожатиями. Бренкер знал, что с этим человеком, который явился в его офис в Новом Тондерне с безупречными рекомендациями, он будет не в лучших отношениях. Бренкер испытывал к нему необъяснимое предубеждение, и не утруждал себя попытками скрывать свои чувства, потому что такие людишки, как Боер, всегда наживаются за счет труда других. И ничего с ними не поделаешь, пока всё остается в рамках закона; так уж повелось на свете. Удивило также Бренкера, хотя он этого и не показал, что этот щеголь умудрился даже в такой помойке нарядиться как на свадьбу.
Боер был в голубом коротком сюртуке и серых брюках, а сапоги его блестели, как зеркало.
– Заходите в палатку, шериф, – сказал он и отступил, уступая гостю дорогу. – Там не такая жара. Я думаю, что вы тоже расположитесь где-то тут поблизости. Это хорошее место.
Бренкер кивнул и задумчиво огляделся. С каменного носа взгляд его перешёл на крутые отвесные скалы по ту сторону долины. Он даже не моргнул, когда вдруг увидел виселицу. Вернувшись к своей лошади, шериф достал из седельной сумы небольшой бинокль, и навёл его на это мрачное сооружение.
– Здесь уже кого-то повесили? – Невозмутимо спросил он.
– Нет, шериф, на холме похоронили золотоискателя убитого неизвестными злодеями. Но об этом мы можем спокойно поговорить в палатке.
Бренкер крепко стиснул губы.
– Не сейчас, – сухо произнёс он, – сначала мне надо ещё позаботиться о других.
Боер поклонился и молча, остался стоять у входа в свой шатёр. Бренкер же подошёл к одной из карет. Чиновники уже выбрались из неё.
– Здесь где-то вроде бы есть ручей, шериф? Мы хотели бы расположиться возле него, потому что там гораздо удобнее, – капризным тоном сказал один из них.
– Как вам будет угодно, – ответил Бренкер. – В таком случае езжайте вниз по тропе, а я должен остаться в центре. Вы пробудете в долине лишь несколько дней, поэтому вам, наверное, никто не будет противоречить. А когда будет нужно, я приду вам на помощь.
Он обрадовался, тому факту, что его и федеральных чиновников будет разделять почти четверть мили. Карета поехала дальше.
А возле второй кареты стоял высокий мужчина и давал поручения крепкому мулату, видимо своему слуге:
– Я расположусь здесь, Джонсон! – Крикнул ему Бренкер. - Заходите в палатку, сразу познакомитесь с Боером.
Мужчина возле кареты кивнул головой, а Бренкер крикнул негру, который был у него и слугой и поваром:
– Ставь палатку здесь, в десяти шагах от этих двух, и устрой всё, как положено.
Затем он вернулся к Боеру и зашёл с ним в его палатку.
Бренкер засопел, осторожно садясь на раскладной стульчик, потому что не очень доверял этой на его взгляд хлипкой конструкции. Он бросил шляпу на походную кровать хозяина палатки, несколько ослабил пояс и посмотрел на Боера. Тот достал бутылку, жестянку с консервированным мясом, сухари, и разложил всё на застеленном белой скатертью сундуке, который служил ему столом и сказал:
– Сполосните горло от дорожной пыли, шериф, и угощайтесь.
Бренкер так и сделал. Боер между тем закурил сигарету. На дворе понемногу собирались любопытные обитатели долины. Бренкер с Боер ещё не начали разговор, когда в палатку зашёл Гай Джильберт. У входа он низко наклонился, чтобы не зацепиться головой, но в просторной палатке он мог выпрямиться во весь рост. Гай поздоровался с Бренкером и спросил Боера:
– Товары оставлять в фургонах или складывать в кучу?
– Разгружайте, и складывайте. Завтра утром фургоны вернутся назад. Кроме того, мы наконец, начнём торговлю. Надо знать, где что лежит.
Джильберт повернулся, чтобы выйти, но Боер задержал его.
– Это Гай Джильберт, – сказал он Бренкеру, – один из моих помощников.
– Гм, а мы знакомы, – сказал Бренкер, подавая парню руку. – Я уже ломал голову, пытаясь вспомнить ваше имя. Плохая у меня память на имена. Мы виделись в прошлом году осенью в Новом Тондерне после драки в таверне Бульвера, гм… да, тот разбойник выскользнул у меня из рук. Но вы тогда совсем не походили на лавочника, Джильберт. Чем вы до сих пор занимались? Я спрашиваю как должностное лицо, и сейчас узнаете почему.
– Что делают люди в этих краях, шериф? ...Я был лесорубом, охотился на бизонов, пас стада, иногда просто скитался с места на место, всё зависело от обстоятельств. В последнее время я понемногу торговал в этих окрестностях вплоть до индейских резерваций. Это выгоднее дело.
– Гм, – Бренкер ещё раз сбросил взгляд на Джильберта, а потом обратился к Боеру. – Я заберу у вас этого парня. Разве это работа для него? Смешно и подумать, что он ...
Боер засмеялся, не дав шерифу договорить.
– Ну, конечно же, он не продаёт консервы и шнурки к ботинкам! Но работает в моём заведении. И этого достаточно. Я вам его не отдам, шериф, он в известной степени мой компаньон. Я не правильно выразился, назвав его помощником. Нужно было сказать: партнер. Пусть уж мне Гай простит мою оговорку.
И Боер приветливо похлопал Гая по плечу. Тот удивленно поглядывал то на торговца, то на шерифа.
Бренкер спокойно отмахнулся от Боера.
– Вы сядьте, Джильберт, – сказал он, – а то я шею себе сверну, если и дальше буду смотреть вверх. Конечно, последнее слово за вами, а всё остальное – пустая болтовня.
Техасец засмеялся, придвинул длинной ногой раскладной стульчик и осторожно, чтобы не опрокинуть его, сел, облокотясь на согнутые колени. И даже так, сидя почти на корточках, он был на две головы выше Боера и Бренкера. Его кобура с большим револьвером, свисая с пояса, касалась утоптанного пола. Широкополую шляпу с высокой по техасской моде тульей, он положил рядом.
– Не тяните, шериф, говорите, в чём заключается ваше предложение, – медленно, растягивая слова, как истый уроженец техасских прерий, не сказал, а почти пропел он. – Но думаю, что всё равно это будет пустой разговор.
Бренкер покачал головой, так словно был расстроен его отказом.
– Вы, техасцы, странные люди, – тяните слова, как бык фургон гружёный железными шинами, зато решаете вопросы быстро, словно ломаете щепку об колено. Зачем так сразу, не подумав, отказываться, Джильберт? Ты сначала послушай. Мне нужно два помощника. Я приведу их к присяге. Плата будет хорошей. И ты был бы как раз на своём месте. Можешь заработать тут кроме денег ещё и хорошую репутацию и имя, а после того, как здесь всё закончится, тебя бы наверняка где-нибудь возьмут на постоянную службу. Это хорошая возможность, Джильберт, а не отвергай её так просто. Какой из тебя лавочник! Или ты хочешь на старости лет снова чужой скот пасти? Человек должен иметь в своей жизни какую-то достойную цель, и стремиться всё выше. Даже если ты накопишь немного денег, то этим ещё не заслужишь уважения. Человека ценят за его труд, за его профессию, за то, чего он достиг, и какое место занял в обществе. Подумай хорошенько, мы думаю, видимся не в последний раз.
В словах шерифа было много такого, что не очень нравилось Боеру. И шериф не учёл этого. Боер продолжал улыбаться, но уже кисло. Сначала разговор радовал его, однако теперь в глазах торговца засветился недобрый огонёк. Хотя сразу погас, как только Бренкер обернулся к нему.
Гай Джильберт встал.
– Ну, я пойду, присмотрю за товаром. Вы, шериф, найдёте себе здесь помощников и без меня. А я не хочу быть законником, мне такая работа не по сердцу. Не обижайтесь за мой отказ.
Бренкер подал ему руку.
– Твой брат тоже здесь? – Спросил он.
– Да.
– И тот растрепанный?
Гай Джильберт кивнул головой.
– Их я не возьму, – сухо сказал Бренкер.
Только выйдя из палатки Гай Джильберт взвесил последние слова Бренкера. Они были весьма двусмысленны. Этот Бренкер стреляная птица. Может, надо было обидеться за брата и дать ему отпор? Но зачем сразу раздувать ссору? К тому же шериф, к сожалению, был прав.
В этот момент Гая о чём-то спросил клерк, и мысли его обратились к другим сиюминутным вопросам.
Вскоре в палатку Боера зашёл Джонсон. Бренкер встал и познакомил его с Боером.
– Познакомьтесь это мистер Джонсон – банкир. Он получил разрешение открыть здесь филиал своего банка.
Это был упитанный, чисто выбритый господин в городском костюме. В другом окружении его можно было бы принять за обычного состоятельного горожанина. Он достал из нагрудного кармана очки в стальной оправе и посмотрел на свои руки.
– Там в ведре вода, – предложил ему Боер. – Возьмите также мыло и полотенце.
Джонсон поблагодарил и вымыл руки.
– Через несколько недель всё наладится, – сказал он. – Вы хотите строиться, Боер? Я видел на улице доски.
– Да буду строить дом и магазин, и как можно быстрее.
– Можно мне быть вашим соседом? Мы не будем стоять друг у друга на пути. Сначала я не хотел ехать сюда, но теперь не жалею. Перспективное место, да? Первое впечатление очень хорошее. Золото лежит буквально на улице.
Разговор перешёл на дела, не входившие в компетенцию Бренкера и которые мало его интересовали. Он несколько минут молчал и тоскливо слушал, А потом вдруг резко перебил разговор коммерсантов и попросил Боера рассказать всё, что он знал о могиле на холме и о виселице.
– Счастье, что вы уже здесь, шериф, – с облегчением сказал Джонсон, выслушав рассказ Боера.
Бренкер сказал, что ему нужно присмотреть за его конём, и попрощался. На улице он быстро сделал всё, что надо. Увидев двух золотоискателей, которые несли на палке три пустых ведра, он крикнул:
– Парни, вы к ручью направляетесь? Там, наверное, где-то поблизости находится и Сэмюэл Мур. Вы же его знаете?
– Кто не знает Сэма! – Ответил один из старателей.
– Передайте ему, что я сегодня ещё засветло навещу его.
– Хорошо, шериф, – ответили золотоискатели и продолжили свой путь.
Этот день, как и все прочие, прошёл для большинства обитателей долины в тяжком труде. Но с появлением шерифа, а значит – закона у людей прибавилось уверенности.
Наконец наступил вечер, золотоискатели отложили промывочные лотки, кирки и лопаты. Высоко в небе возвращаясь к своему гнезду, пролетели два ястреба. Они как бы влекли за собой вечер. Сиреневое небо медленно серело.
Шериф Бренкер выбрался в гости к Сэму Муру, но не прошёл он и трехсот метров, как увидел перед собой Тэда Бола. Он знал, Тэд Бол долго жил в округе, где Бренкер был шерифом. Они поздоровались. Бренкер очень удивился и не скрывал этого.
– Матерь Божья! И ты, Пастор, сюда приехал? – Воскликнул он. – Тебя на старости лет тоже золото приманило в эту долину от стада? Ты же не сможешь и ситом тряхнуть! Ты, может, золото с помощью своего коня добываешь?
Тэд Бол ответил, не теряя достоинства и самоуважения:
– Я добываю другое золото, Бренкер, – ответил он скромно. – Здесь я нашёл своё предназначение, к которому всегда стремился всей душой. Я просвещаю чёрные души, и в этом содоме борюсь с пороком, злобой и жадностью.
Шериф Бренкер раскрыл рот, услышав такое заявление. И только почесал затылок.
– Много же у тебя работы будет, Пастор.
– Это для меня, как голос с небес, Бренкер.
– Если так, то вроде следовало бы отречься водки, что ты на это скажешь, проповедник?
Тэд Бол пропустил эти слова шерифа мимо ушей.
– Мне надо спешить, – сказал он. – Сегодня у меня проповедь в верхнем конце долины. Если сильно стемнеет, то люди могут не прийти, или по засыпают, не дослушав проповеди и псалмов.
И Тэд пошёл дальше. Бренкер смотрел ему вслед.
– Это первый, кого золото свело с ума, – пробормотал он, а потом крикнул вслед уходящему – Пасторе, я хочу найти Сэма Мура, где его логово?
Тэд Бол остановился, и уже поднял было руку, чтобы показать направление, но сразу опустил её и сказал:
– Да, вот же он сам идёт.
Оглянувшись, шериф метрах в пятидесяти увидел двух мужчин, которые в сумерках подходили к нему.
Сэмюэл Мур поздоровался первым, он узнал Бренкера по звезде шерифа приколотой к лацкану пиджака.
– Добрый вечер, шериф. Я Сэмюэл Мур, а это – Гол Слейтер.
Здороваясь, они взглядом оценивали друг друга.
– Мы как раз шли к вам.
– Лучше наоборот, Мур. В вашей палатке нам никто не будет мешать. А в мою всё время кто-то заглядывает и нам не дадут поговорить спокойно. И наверняка здесь есть любопытные люди, имеющие длинные уши. Я пока расположился между палатками Боера и Джонсона. Джонсон – это банкир. Он хочет построить настоящий дом, и тогда я переберусь к нему.
Они вернулись в лагерь корк-таунцев. Мур спросил:
– Как добрались? Мы уже не один день ждём вас.
Бренкер фыркнул.
– Я сидел на лошади, как черепаха на заборе, а за мной в каретах скулили федеральные чиновники. Больше, пожалуй, и говорить не стоит.
Разговор перешёл на обыденные вещи. Гол Слейтер молчал. В палатке, при свете фонаря, они в начале только присматривались друг к другу, как всегда изучают собеседника мужчины, ещё незнакомые, но уже понимающие, что им придётся вместе преодолевать опасный путь и быть товарищами в нелёгких ситуациях. Все трое вроде остались довольны, первым знакомством хотя никто об этом и словом не обмолвился. Они снова начали говорить на отвлечённые темы.
– Интересно, большие здесь залежи золота? – Спросил Бренкер.
– Когда Я сюда попал впервые, то находил золото везде по долине, Шериф. И добыча наших искателей подтверждает и то же.
– В правительственной комиссии есть геолог. Ваши заявки, пожалуй, самые лучшие?
– А как же, Они у нас у самого потока. Сюда больше всего намыло золота, хоть его и в стороне от ручья достаточно. Но даже у потока, оказалось, что не в каждом месте оно есть.
Разговаривая об этом и о том, Бренкер неожиданно обернулся к Голу и спросил его:
– Скажите, вы не тот самый Гол Слейтер, который был шерифом в Юте?
– Да, тот самый, – равнодушно ответил Гол.
На минуту в палатке воцарилось молчание. На улице среди скал тихо пел свою вечернюю песню ветер.
– Я хотел бы поговорить с вами откровенно, – сказал Бренкер. – На кого я здесь могу положиться? Я рад, что встретил вас, Слейтер. Не ожидал, что мне так повезёт. Я когда-то много слышал о вас. Правда, с тех пор уже прошло два десятка лет ... Но очень хорошо, что я теперь наконец с вами познакомился. – Он подал Слейтеру руку, и тот крепко пожал её. – Вы снова защищаете порядок, Слейтер?
– Мне пришлось защищать его, Бренкер.
– Да, одного золотоискателя уже похоронили. Сюда много сволочи, как змей и крыс поналезет.
– Уже налезло, Бренкер. Это было не случайное убийство. Это система.
Гол Слейтер рассказал вновь прибывшему шерифу, что он думает о том преступлении. Бренкер, молча слушал. Когда Гол закончил, он задумчиво произнёс:
– Я не имею права выгнать из долины некоторых людей, которые нам не нравятся. Итак, придётся многое терпеть. Но комитет добровольной охраны, Гол, надо распустить. Вы согласны?
Гол Слейтер молча, смотрел на свет фонаря. Наконец он задумчиво сказал:
– Мы удаленны на много миль от любой цивилизации и должны сами о себе заботиться, чтобы защитить себя и наших близких от преступников. Недели через три в долине разбойников будет больше, чем блох на собаке. Что вы в одиночку сделаете? Подумайте, Бренкер, ведь здесь уже есть убийцы. Вспомните Калифорнию, например Вайтни-Вотер. Они там за семь недель двух шерифов отправили на тот свет. Третий пошёл на подкуп, и всё пошло наперекосяк. Даже судью выбрали из бандитов. Пусть и здесь до такого дойдет? Они быстро возьмут быка за рога, Бренкер! Золотые прииски всегда были для разбойников раем, и вот за столько лет снова нашлась наконец богатая россыпь. Это для проходимцев всякого рода просто манна небесная! Нет, Бренкер, надо, внушить им изначально хоть какой-то страх.
– Да, но не комитет добровольной охраны.
– Разве речь идет о названии?
– Я буду иметь неприятности от начальства, Гол. По крайней мере маскироваться, и завязывать платками лица нельзя. И чинить суд, комитет не будет.
– Вы нам связываете руки, Бренкер. И сами это хорошо знаете. Не маскируясь, мы соберем не более трёх или четырёх человек. Искатели прибыли сюда добывать золото. Они рисковать не хотят и пойдут против грабителя разве большой общиной. Каждый думает: «Почему именно я должен подставлять свою грудь под пули и ножи?» – Но зачем я вам все это говорю?...
Слейтер терял терпение. Бренкер понимал его очень хорошо, однако сам он сидел между двух стульев. И, наконец, он был слишком опытным служителем закона, чтобы не найти какого-то совета. Оружие этого Слейтера весит больше, чем десятка других револьверов, и надо, наверное, в чём-то пойти ему навстречу, а то он ещё, чего доброго сам в отчаянии душевном начнёт воевать с бандитами. И тогда Бренкеру пришло в голову, что он может за одним махом поймать двух зайцев, и для Гола Слейтера и для себя.
– Давайте обсудим всё по очереди, – осторожно начал он. – Отправляя меня в эту долину, мне не дали даже дрянного писаря в помощь. Я должен найти себе двух помощников.
– Такие люди найдутся, - перебил его Сэм Мур.
– Да, но они должны быть крепкими и смелыми ребятами. А таких людей найти будет нелегко. Они должны будут улаживать мелкие дела, и приструнивать пьяниц и дебоширов. Тогда у меня было бы время на крупного зверя. Вы знаете техасца Гая Джильберта?
Мур и Слейтер покачали головами.
– Видел как-то, – сказал Мур. – Он же приехал вместе с Боером.
– Их двое братьев, Мур. Один мне совсем не нравится, и это он уже вернее всего понюхал. И третий из их компании также, похоже, разбойник, а может, даже бандит.
– Тогда и Боер, хотя такой вылизанный, тоже не очень чист на руку, если вокруг него такая публика кучкуется, – резко произнёс Гол.
Бренкер пожал плечами.
– У него, кажется, безупречное прошлое, Слейтер. Мне его порекомендовали. Пока что мы не знаем, как он сошёлся с этой троицей. Я хотел бы как-то привлечь к себе Гая Джильберта. Это был бы для меня большой козырь. Я должен с него двойную пользу получить, понимаете? У меня появилась бы своя рука в магазине, который Боер собирается открыть, и помощник такой, что хоть и с кем справится! Но Гай не хочет.
– Ваши планы могли бы обернуться против вас, шериф, – осторожно заметил Мур.
– Да конечно это так, но нужно время от времени рисковать. Я нюхом чувствую, что Гай Джильберт ещё не испорчен окончательно... Но довольно об этом, всё равно он мне ответил отказом. В любом случае вы мне поможете быстро найти хороших помощников. Теперь о вас Гол... Я бы с удовольствием привёл вас к присяге, что вы ответите на такое моё предложение?
Гол Слейтер поднял руки и покачал головой.
– С меня хватит, Бренкер, я больше не хочу лезть в самое пекло.
– Но, вы и так уже в этом водовороте, Гол. Сначала выслушайте меня до конца. Мы не будем разглашать, что к чему. Службы вы не отбывать, но когда дойдёт до схватки, всё будет выглядеть иначе. И ваши люди не будут уже комитетом добровольной охраны. Звезду вы будете носить в кармане.
Мур тихо свистнул. Бренкер нравился ему всё больше, и о том, что он предложил, стоило подумать. Однако старому золотоискателю не хотелось влиять на решение Гола Слейтера.
А тот сидел и напряженно размышлял. Это, могло, быть решением вопроса. Но он всё ещё не мог решиться.
– Я слышал, – ловко сменил тему Бренкер, – что по долине ночью ездит патруль?
– Со вчерашнего дня, шериф, – ответил Мур. – По два человека, и каждые четыре часа они меняются.
– Хорошо. Поступайтее так и в дальнейшем.
Они ещё долго сидели и разговаривали. Где-то около полуночи Бренкер попрощался.
– Вы завтра придете ко мне, Гол? – Спросил он, протягивая Слейтеру руку.
Тот минуту помолчал, потом ответил.
– Приду, Бренкер.
Мур понял из ответа Гола, что он и Бренкер пришли между собой к какому-то особому соглашению и обрадовался. Особенно за Слейтера.
После разговора с Бренкером он стал спокойнее за будущее долины. Опять им повезло. На это место назначили именно такого шерифа, который и был нужен.
Бренкер тоже возвращался в свою палатку удовлетворенный результатом разговора. Постепенно все нити будут в его руках. А когда Гол примет присягу, то он уже поневоле будет поступать в пределах закона.
Вокруг было тихо. Ветер высоко в горах утих, в беспредельной вышине блестели звезды, луна заливала землю и небо серебристым сиянием. От каменного носа нависавшего над долиной, падала на лагерь золотоискателей огромная тень.
Бренкер уже засыпал на матрасе, когда услышал стук копыт и сразу определил, что всадников было двое. Они ехали рысью. Шериф встал, надел брюки и вышел из палатки. Патрульные были уже метрах в двадцати от него – молчаливые, с лицами, завязанными по самые глаза чёрными платками. Проводив их взглядом, Бренкер снова пошёл спать.
На следующий день долину облетела другая новость, которая стала куда большей сенсацией, чем прибытие шерифа и правительственных чиновников: приезжала Доротея.
О шерифе уже и не вспоминали. Никто не знал, кто первым сказал о Доротее, но эта новость мигом полетела от участка к участку. Вначале немногие знали, кто такая Доротея, но уже само женское имя разжигало любопытство. Искатели толпами собирались вокруг тех, кто мог хоть что-то рассказать про неё. А наслушавшись этих рассказов, не могли уже дождаться Доротеи. У них уже ладони чесались, и щекотало в горле. Привезённый Боером товар они раскупили до нитки за несколько часов. Продавал Берт, Боер только взвешивал золото, которым расплачивались золотоискатели. Для Джонсона, вышедшего из палатки поздно после завтрака, это была первая наука.
Джонсона заинтересовал шумная толпа возле палатки Боера. Банкир чуть чувств не лишился, когда увидел, как чистое золото, которое он думал обменять на шелестящие бумажные доллары и чеки, потекло Боеру в карман. Сколько же этот человек зарабатывает уже на одной только разнице между золотом и деньгами! А цены на товары взволнованные золотоискатели сами же и поднимали! За то золото, которое они платили за бутылку плохого виски, дома они купили бы такого пойла целую бочку!
Возбужденный, не помня себя, Джонсон прибежал к Бренкеру и накричал ему полные уши своих жалоб.
- Разве так можно, шериф? Разве такое разрешено? За два клочка полотна, на глазах у всех оторванных от мешка и разрезанные на портянки, люди платят больше, чем стоит целый костюм! Господин Боер за свой первый фургон товара, выручил целое состояние! Где же это видано?
Он взволнованно крутил в руках очки в стальной оправе. Наконец надел их, чтобы лучше видеть лицо шерифа.
Шериф спокойно выслушал его, чистя револьвер. Наконец дождавшись когда банкир умолк, чтобы набрать воздуха Бренкер спокойно произнёс:
– Вы, Господин Джонсон, видимо, очень хорошо разбираетесь в балансах и дивидендах, но здесь, на золотых приисках, вы новичок. Разве есть у нас такой закон, который запрещал бы людям платить за товар цену, которую они сами хотят? Открывайте скорее свою обменную контору, как ни странно, но деньгами золотоискатели не так разбрасываются, как золотым песком. Или сами торгуйте виски и портянками, вам этого никто не может запретить, если вы честный человек.
Боер всё привезённое виски распродал за полчаса, но большинство золотоискателей вернулись из его лавки с пустыми руками. Они свирепствовали и ругались. И вот новость: приезжает Доротея!!!
Вокруг Жабы тоже столпились любопытствующие. О, он мог о ней много чего поведать! Слушавшие его россказни старатели, то и дело восторженно вскрикивали, и на эти выкрики собиралось всё больше любопытных слушателей.
– Ну, теперь-то здесь наступит рай! – Разглагольствовал Жаба. – Мы уже совсем отупели, от того, что только работаем и спим. А теперь у нас будет весело. Вот, увидите, какой Доротея танцевальный зал здесь откроет! Разве только, что сама она уже, наверное, поседела ...
Мужчины слушали его, разинув рты, и в эту минуту даже забыли о своём золоте. А, когда вспомнили, то ещё яростнее принялись за работу, потому что за золото у Доротеи, видимо, много чего можно будет приобрести! Но многие золотоискателей спокойно работали дальше, это преимущественно были те, кому повезло с участком; они медленно, кошель за кошелём наполняли драгоценным золотым песком. Им нелегко было удержаться от соблазна, а тут ещё и другие проблемы: где хранить золото? Когда этот Джонсон откроет наконец свою контору! Бумажку с соответствующей цифрой легче скрыть при себе, да и грабители на чеки не так падки, им трудно получить по ним деньги, можно попасться.
После обеда, только солнце обратило свой маршрут на запад, в долине всё зашевелилось. В это время сюда обычно прибывали новые люди, потому что обычно все вновь прибывающие останавливались на ночь в лесу, чтобы засветло преодолеть полосу песков. Через час трое старателей из самых нетерпеливых оседлали лошадей и отправились на разведку. От долины на холм уже проходящие караваны, наездили уже почти что большак: здесь кроме вновь прибывающих караванов ежедневно ездили подводы с дровами. По дороге разведчики встретили обоз Доротеи, и остались при ней, совершенно забыв о своем обещании немедленно принести весть в лагерь.
И кто способен был устоять перед Доротеей? Она обняла каждого из них, даже старика с лохматой бородой, по приветствовала всех собравшихся вокруг её фургона.
– О, ребята, у вас лёгкая рука! – Воскликнула она. – Я буду угощать вас до самой долины!
Доротея, хотя и была разодета, как богатая дама, тоже ехала в фургоне, запряженном быками. Она знала прерии с детства, с тех пор, когда её самой, ещё в траве не видно было. Говорили, что отец Доротеи был некий английский лорд, а мать – бедная эмигрантка из Италии. Ох, чего только не рассказывали о Доротее! Тот кто в свое время не побывал в её танцевальном зале на калифорнийских золотых приисках, тот зря прожил свою жизнь! Мужчины сражались за неё, как олени, и она ни кому из них не отдала предпочтения. Она жила только для искателей золота. Лагерная жизнь, с её шумом – гамом и ежедневными приключениями были стихией Доротеи, там она расцвела, будто замечательный экзотический цветок на грязном болоте. Красавица со страстными глазами, и высокой чёрной прической, увешанная драгоценностями, она каждую ночь выстаивала за своей стойкой, обитой зеркалами, кружила в танце то с одним, то с другим золотоискателем, и вела себя как королева среди отчаянных пьяниц и дебоширов, под нацеленными на неё револьверами. И хотя в её салоне бывали грабители почтовых карет и шулера, убийцы и фальшивомонетчики, никто и никогда не ограбил её ни на грош, никто и никогда не задел даже волоска в её шикарной причёске! Если бы её кто обидел, весь лагерь превратился бы в изрыгающий пламя вулкан! Вот какой была Доротея. Теперь она постарела, погрузнела, чёрные, как вороново крыло косы её поседели, а слава поблекла, однако золото и суета вокруг него ещё раз привлекли Доротею к себе. Она въезжала в Долину Гневного потока, как и подобало знаменитой Доротее. Золотоискатели, очарованные ореолом, окружавшим эту женщину, и охваченные нетерпением, радовались, что смогут наконец отвести душу, пьяные от радости, и уже имеющие в руках ключ к богатству – наполненные золотом кошельки, бросились ей навстречу. Сотни людей окружили фургон, в котором сидела Доротея с тремя своими танцовщицами. Золотоискатели орали, смеялись, махали руками, пели и притопывали в ритм мелодии.
Доротея, одетая в бардового цвета платье, в парчовой накидке накинутой на плечи, и с украшенным блестящими камнями черепаховым гребнем в волосах, сидела, как на троне, на покрашенном под слоновую кость кресле, стоявшем на большом сундуке. Она видела всех, и всем было видно её. Фургон с расшатанными рессорами, подпрыгивал и раскачивался на каменистой дороге, располневшие, и уже увядающие, нарумяненные щеки Доротеи беспрестанно дрожали. Она была тронута встречей, в её чёрных, как ночь, и до сих пор сияющих глазах выступили слезы. Лицо горело радостью, и сама она была словно пьяная.
Позади Доротеи стоял большой музыкальный ящик, размером со шкаф. Доротея обо всем подумала заранее. Рыжий человек в клетчатой рубашке крутил ручку, а одна из девушек установила большой бронзовый диск испещрённый, как сито небольшими отверстиями. Диск ярко блестел, отражая солнечные лучи. Доротея подала знак, и грянула музыка. Между скалами отражённая эхом покатилась весёлая мелодия польки. Золотоискатели закричали, завизжали, и запрыгали вокруг телеги, как черти. Полетели вверх шляпы, захлопали выстрелы. Этих людей трудно было признать за жителей этого мира, они так выли и визжали, были такие растрепанные, обросшие бородами, потные, в изорванной, и испачканной одежде, что больше походили на беснующихся выходцев из преисподней.
Доротея прибыла в долину. А метрах в тридцати позади её фургона вслед за ней двигался весь её караван.
Ещё много лет спустя люди, которые видели это шествие, будут вспоминать о том дне. Боер стоял перед своим ещё недостроенным зданием. Он был озадачен, и озабочен с такой конкуренткой непросто будет бороться. Гол Слейтер как раз шёл к шерифу Бренкеру, когда увидел человеческий водоворот, который приближался к нему.
Лагерь корк-таунцев тоже почти опустел, даже женщины пошли взглянуть на Доротею и её девочек, а уж, когда услышали музыку, то только прибавили шагу. Гол остановился возле шерифа, который стоял перед палаткой, и поджидал женщин. И даже подмигнул веселой Бетти, которая вместе с Рут шла между его сыном и ковбоем Джимом. Эд Финни, пожалуй, ещё раньше отправился на зрелище вместе с другими ковбоями. Это была незаурядное событие для молодежи, да, и для пожилых тоже!
Боер низко поклонился женщинам. Гай Джильберт, который, как раз в этот момент переходил улицу, тоже поздоровался и, когда Бетти махнула ему рукой, замедлил шаг.
– Мы пойдем на открытие танцевального зала! –Сказала ему Бетти. – Вы тоже там будете?
– Вряд ли, – улыбнулся Гай. – Я танцую, как медведь.
– Если только в этом дело, тогда приходите. Может, мы вас научим?
– Кто это – мы? – Спросил он, словно ничего не понял.
– Ну, Рут и я!
– А! Так вы тоже пойдете? – Спросил техасец Рут.
Однако в этот момент волной накатила толпа и разделила их. Рут посмотрела на Гая, покачала головой и ответила:
– Бетти всегда ...
Гай среди шума ослышался ее слов и только сказал:
- Жаль, что...
Толпа поглотил их. Гай Джильберт ещё раз переглянулся с девушкой и начал выбираться из человеческого водоворота. Рут взяла под руки Джо Слейтера и Бетти.
Наблюдая за шествием шериф Бренкер покачал головой, словно сам не верил, что всё это ему не снится.
Я думал, что её уже давно моль погрызла, и вот на тебе, вы только посмотрите на неё, Гол!
– Интересно, Док до сих пор с ней? – Вопрошающе воскликнул Слейтер.
– А ведь верно! Вот он бы нам пригодился, если только не очень постарел.
Доротея была уже близко и, увидев блестевшую на груди Бренкера звезду шерифа, помахала ему рукой над шумным морем голов. Но пока ещё никого не узнала в облаке пыли.
– Она, видимо, хорошо вас знает, правда, Гол? – Спросил Слейтера шериф.
– Хорошо? – Буркнул Гол. – Как вам сказать. Я к ней хорошо относился, она ко мне тоже. А, как вы?
– Я тогда был одним из многих. Она меня наверняка не помнит. Но теперь…
– А вот и Док! – Перебил шерифа Слейтер. – Все хорошие духи воскресают!
Гол переступил с ноги на ногу. Видно было, что он охотно побежал бы к фургону, где среди сундуков и бочек сидел ещё довольно бодрый старик с двумя какими-то мужчинами. Однако караван уже остановился, и толпа плотной стеной окружила фургоны. Надежда Гола Слейтера и шерифа Бренкера осуществилась – Док и Доротея всё ещё были неразлучны.
– Пойдём в мою палатку, – сказал Бренкер. – всё равно Доротея скоро придет сюда представиться.
Гол Слейтер ещё раз бросил взгляд на Дока, что удовлетворено, разговаривал с людьми столпившимися вокруг фургона, и отправился вслед за Бренкером. Долго им не пришлось ждать. Доротея поспешила завязать дружеские отношения с местным шерифом. Когда она вошла в палатку, Гол Слейтер быстро повернулся к ней спиной. Доротея величественно подала Бренкеру руку, все пальцы которой были унизанными перстнями.
– Вы удивлены или разгневаны, моим появлением, шериф?
– И то, и другое, – ответил Бренкер. – Но из всех кабаков и игорных гнёзд ваше мне наиболее приятно, так сказать, наименьшее зло из всех возможных. Пожалуйста, присаживайтесь, леди.
– Спасибо за искренность, шериф, и всё-таки я усматриваю в ваших словах комплимент, для себя и моего заведения – мило улыбнулась она.
– Я всегда уважал вас, Доротея, - просто сказал Бренкер. – На Западе вы повсюду имели добрую славу, и поэтому, я думаю, что мне не надо вас предупреждать, что вы должны строго заботиться о морали и порядке. И я, конечно же буду строго следить за неукоснительным исполнением закона.
– Мой замечательное заведение всё тот же, шериф, только фасад немного поизносился, да и сама я тоже! Но мы с вами найдём общий язык, правда, же?
Доротея улыбнулась – величественно и в то же время, словно прося быть снисходительным к ней, и тут же кокетливо склонила голову набок, а в глазах её мелькнула совсем молодая искорка.
Бренкер был немного сердит на Слейтера, за то, что тот его оставил на произвол судьбы.
– Пожалуйста, садитесь, леди… – снова предложил он Доротее.
А она спросила волшебным голосом:
– А кто этот джентльмен, что так упорно показывает мне свои широкие плечи? Или, возможно, это совсем не джентльмен?
И тогда Слейтер, наконец, обернулся, и на его изборожденном морщинами лице расцвела совершенно юношеская улыбка.
– Господи боже! Гол Слейтер! – Воскликнула Доротея и бросилась к нему.
Всю её величественность как рукой сняло. Она обнимала Слейтера, тормошила, рассказывала сама и тут же засыпала его вопросами. Гол Слейтер был рад не меньше её, однако, верен своему характеру, держался сдержано, и несколько сковано.
– Подумать только, я снова встретила тебя, Гол! И, всё те же глаза, что и прежде! Они до сих пор время от времени мечут искры? Вот только морщины... О боже, и у меня тоже они есть, Гол, ты потом вдруг исчез с другом девушкой. Вы с ней поженились? – Гол кивнул. А Доротея продолжала:
– Правильно сделали. А где она? Может быть, здесь? – Гол снова кивнул. – Я обязательно загляну к ней! И дети есть?
– Есть парень.
– У Гола Слейтера есть сын! Я ему подарю пони и коляску!
Теперь уже Гол Слейтер не выдержал и расхохотался. Доротея удивленно отшатнулась.
– Ему двадцать лет, Доротея!
– О господи... действительно, годы идут... Ну в таком случае он получит коня, лучшего коня, которого...
Не дав Доротее договорить, Гол Слейтер взял её под руку, и в этот момент в палатку вошёл Док.
– Смотри, как здесь всё удачно складывается, – сказал он приятным голосом и подошёл к Голу Слейтеру. – Какая радость, золото снова свело нас вместе!
Затем Док поздоровался с шерифом и представился:
– Я врач, здесь уже есть для меня какая-нибудь работа, шериф?
Док снял с головы чёрную широкополую шляпу. Волосы у него были редкие и совершенно седые.
Кроме седых волос, и жёлтой морщинистой кожи на худом лице и тонких руках, всё у Дока было чёрное. Даже кроткие глаза были как два уголька. Одет он был в длинный, до колен, чёрный сюртук и узкие брюки, пристёгнутые резинками к ботинкам. Толстому, но не высокому шерифу Док достигал только до плеча.
– Да, Док, – ответил вместо шерифа Слейтер, – ты прибыл очень вовремя. Одного уже порезали ножом, а второй сломал руку и никак не очухается.
– Пойдём, посмотрим на его руку.
– Ещё десять минут, я хочу узнать хотя бы самое важное, – попросила Доротея.
Ей надо было о многом расспросить. Однако ровно через десять минут, которые Док отмерил на своих больших серебряных часах, все встали.
– Я открою салун сегодня же вечером, – заверила шерифа Доротея.
И действительно, на улице её люди уже выравнивали место под большую палатку.
– Ты также, Гол, надеюсь, найдёшь время чтобы наведаться в мой танцевальной зал? – Спросила она Слейтера.
– К сожалению, мне, видимо, придётся наведываться, хочу я этого или нет, Дора.
– О боже! Что ты такое говоришь, Гол! Теперь, я стала гораздо спокойнее.
– Зато гости у тебя скоро будут такие же, как прежде.
Док тем временем принёс свой чёрный саквояж и вместе с Голом и Бренкером отправился к раненому французу.
– Я вовремя пришёл, - сказал Док, осмотрев и очистив рану.
А затем быстро перевязал её и ушёл с Голом к Ли Вайту. Шериф Бренкер отстал от них, и отправился по своим делам.
Рука Ли Вайта была в плохом состоянии. Сам он похудел, и пребывал в угнетённом состоянии духа. Из-за перелома он ещё ни разу не смог копнуть лопатой на своём участке. Врач долго осматривал и ощупывал руку и наконец, произнёс:
– Надо сделать две шины. Где у вас дрова?
Ему хотели принести несколько досок, однако он пошёл сам выбирать их и позвал с собой Гола. А на улице спросил у него:
– Кто тут у вас самый сильный? Пришлите его сюда.
Гол пошёл с ним к Тому. Минут через десять они вернулись к палатке уже втроём. Док приготовил шины, а Гол пристроил на столе короткий деревянный брус.
– Иди сюда, Ли, – велел Док больному. – Положи сюда руку, свободнее, так её лучше будет привязывать.
Том стал как бы случайно сзади и заинтересованно смотрел через плечо Ли Вайта. Док ещё раз ощупал его руку, снова покачал головой:
– Гм, гм…
В этот момент Том потянул Ли назад, а Док тем временем схватил его за руку. Ли Уайт оказался словно в тисках. Что-то хрустнуло. Больной так закричал, что даже люди в соседних палатках повскакивали с мест.
– Уже всё, молодой человек, – спокойно сказал Док. – отпусти его, Том.
Док во второй раз сломал Ли Вайту неправильно сросшуюся кость. Бледный как смерть, Ли хватал ртом воздух и удивлённо смотрел на руку. Наконец он пробормотал:
– Я и сам бы стоял тихо, если бы мне сказали.
– Мы знаем, молодой человек, - улыбнулся Док. – Однако в подобных случаях лучше подстраховаться. Однажды, когда я был ещё молод, пациент с такой же травмой едва не выбил мне зубы здоровой рукой, когда я вправлял ему сломанную.
Все засмеялись. Наложив на руку в шины и забинтовав её, маленький седой врач выпрямился и похлопал больного по щеке.
– Теперь она быстро заживёт. Через четыре недели ты уже сможешь, голубок, трясти ситом, и махать кайлом и лопатой, уверяю тебя.
– А плата, доктор?
Ага, плата. Вы, вижу, ещё не знаете меня. Ну, хорошо, когда придёшь в салун Доротеи, то время от времени угости меня стаканчиком виски. Приходи, повеселись и может, кости быстрее срастутся.
Док пробыл в лагере корк-таунцев до самого вечера. Он сидел между Голом и его женой, которая тоже обрадовалась, увидев старого знакомого. Сразу вспомнилось прошлое, они рассказывали друг другу длинные истории из прошлой жизни, вспоминая вместе пережитое, и о том, что пережили в те годы, которые они прожили не видя друг друга.
Гол всё подливал Доку, пока Сэмюэл Мур уже начал беспокоиться. Что он задумал?
Однако Слейтер хорошо знал Дока: никто ещё не смог похвастаться, что выпивкой свалил его под стол. Заметив Сэмово беспокойство, Гол засмеялся и бесцеремонно произнёс:
-– Не переживай Сэм, Док выпьет этого пойла целый бочонок, а потом ещё быстро вырежет тебе слепую кишку, и даже глазом не моргнёт. За твое здоровье, Док!
Тот подмигнул ему и чокнулся своим стаканом со стаканом Сэма Мура, они оба уже немного отяжелели, однако Док стал ещё бодрее.
– Ну, мне пора идти, - заявил он наконец. – Дора открывает салун, и я должен сказать несколько слов.
Гол, без шляпы, немного спотыкаясь, пошёл проводить Дока через долину. Воздух был тёплый и душистый, и они вдыхали его полной грудью. На небе загорались первые звёзды. Стояла тишина, такая, что были слышны голоса доносившиеся из верхней части долины, а в горах будто кто-то тихо пел, и над всеми этими звуками вечера было слышно журчание водного потока.
Док посмотрел сбоку на Гола, и лицо его озарилось улыбкой.
– Ты долго был фермером, Гол, – медленно начал он, – и, вероятно, хорошим мужем своей жене, но тебе всё время не хватало этой атмосферы, так же, как и мне, когда я жил в городах. Так ведь? По крайней мере, я благодарен судьбе, что она предоставила мне случай ещё раз всё это пережить.
Гол Слейтер вздохнул, но ничего не сказал. В тишине были слышны только их шаги. Неожиданно перед ними вдали друг за другом вспыхнули в темноте красочные фонари и лампионы. Салун открыт! Над долиной сразу покатилась вперемешку с глухим рокотом голосов, выстрелами салюта и криками радующихся золотоискателей, дребезжащая мелодия из музыкальной машины.
– Дальше иди сам, – сказал Гол, подавая Доку руку.
Гол Слейтер направился назад к палаткам бывших жителей Корк-Тауна. Над долиной взошла луна, изгнав из неё ночные тени. Они притаились только под скальной стеной, из которой торчал огромный каменный нос. Шелест ветра среди скал утонул в шумной музыке. И тихая грусть в этого вечера мгновенно рассеялась.