"Освободи свой ум от мыслей.
Позволь своему сердцу успокоиться.
Спокойно следи за суматохой мира,
Следи за тем, как все встает на свои места." ( Лао-Цзы )
А вот и он - подлинный чехол, в котором хранился Ключ от Каабы! В полу-темном зале Музея Исламской Цивилизации, освещаемом только яркими стеклянными кубами с экспонатами, они с Алимкханом остались вдвоем. Русскоязычный гид музея увел дальше к другим экспозициям Любовь Алексеевну и Володю. Охранники послушно проследовали с ними, поняв знак помощника шейха. Что-то подсказывало Николаю, - сын не напрасно его просил выслушать приставленного к ним араба. Реально ли, чтобы мальчик на самом деле разговаривал с дедом, или это только его пылкое детское воображение, но, как он понимал, ничего не стоит исполнить обещание. Он с Али сейчас именно в том зале!
- Вы знаете, ведь я православный человек, но глядя на этот изумрудного цвета шелковый мешок с золотой арабской вязью, испытываю душевный трепет... - тихо проговорил в волнении мужчина, немного смущаясь своего порыва откровения.
Его спутник молчал, казалось, всецело погруженный в глубокие раздумья. По его осанке, высоко поднятой голове и сложенным, будто в молитве, рукам было заметно сколь сильно волнение мусульманина, стоящего рядом со святыней.
Николай внимательно рассматривал узор арабской вязи, что сияла на глубоком зеленом фоне, и вроде бы надеялся дотянуться до смысла надписи. Еще мгновение и нечто чудесное и несказанно важное откроется его пониманию... И в самом деле, - он чувствовал какие-то тонкие вибрации, идущие от экспоната, даже сквозь бронированное стекло, надежно защищавшее небольшой матерчатый мешок. Эти энергии пронизывали до самого сердца и не давали отойти от витрины даже на шаг.
- Бог един. Кааба - Его первое жилище на Земле, на планете, которую Он создал Великой Любовью... - медленно ответил Али.
Николай почувствовал невыразимую нежность к этому человеку, одетому в белоснежные одежды, стоящему от него так близко, что, казалось, можно было в оглушительной тишине пустого музейного зала расслышать биение его взволнованного сердца. Ему почудилось, что их сердца начали стучать в унисон, что он понимает всю глубину чувств потомка бедуинов. И тут, словно тот проник в его мысли, услышал слова, поразившие сознание:
- Да, я потомок бедуинов, что жили в пустыне в бедных палатках, питаясь молоком верблюдиц и финиками еще сорок лет назад. Я не помню такой жизни, родившись в городе. Но мой отец Зафар помнит. Он родился в палатке в утренний час после песчаной бури, окруженный усталыми от длительного перехода родственниками. Он помнит голодное свое детство, убогость вещей, его окружавших. Но помнит и любовь, что дарила мать и старшие братья. Он помнит своего отца, что водил караваны с товаром, помнит о том, как мечтал отец дожить до того счастливого дня, когда сможет увидеть своего сына, протягивающего ему в своих руках бумагу с заветной надписью "Диплом"...
Дед не дожил. Но его младший сын Зафар окончил Каирский университет. Он стал не только врачом. Он стал ученым...
Николай слушал араба, затаив дыхание. Он боялся, что вот-вот тот очнется и замолчит, так и не сказав главного. Теперь он понял, что сын и в самом деле, каким-то непостижимым образом узнал о том, что сегодня, в Музее, рядом со святыней помощник шейха и переводчик приоткроет для него завесу тайны. Той тайны, что сможет дать ему уверенность в успехе порученного дедом Николаем большого и важного дела. Сердце забилось так сильно, что пришлось затаить участившееся дыхание. Он не смел поднять глаз на говорящего, боясь смутить того, и ненароком остановить откровения.
Али тоже не поворачивал головы в сторону русского. Он неотрывно смотрел на изумрудно-золотой шелковый футляр от самой священной для всех мусульман реликвии. После долгой паузы продолжил:
- В пятьдесят четвертом году француз Жак Сервье основал первую во Франции независимую фармацевтическую компанию. Он мечтал избавить человечество от рака. Аллах забрал его на небеса в прошлом году в самый разгар цветущей весны. Он забрал доктора в рай! Мой отец пришел в Les Laborotories Sevier по программе сотрудничества с Институтом Кюри и остался там среди тысяч его ученых. Это он разработал уникальную молекулу... То есть вместе с другим учеными из компании и Института. Пока она находится на доклинический стадии, но это будет без сомнений прорыв в фармакологии. Мой отец один из основателей нового исследовательского Центра биотехнологий в Париже...
Николай слушал с большим интересом, но никак не мог понять к чему этот рассказ приведет и по какой причине так разоткровенничался помощник шейха Мохаммеда. Задавать вопросы не решился и ждал продолжения. То, что он услышал через минуту, совершенно сразило его, казалось бы, готового к любому неожиданному повороту сюжета.
- Мой отец вел деловую переписку с учеными разных стран, встречался с известными медиками и химиками на многочисленных научных конференциях, подолгу работал не только в Европе... Он бывал и в Советском Союзе... В лаборатории Николая Звягинцева.
Али замолчал, давая собеседнику переварить услышанные последние слова. Он искоса глянул на своего русского подопечного и поспешил его успокоить:
- Его превосходительство шейх Мохаммед не находит это знакомство сколь-нибудь решающим фактором для своего решения, которое вчера Вам озвучил.
Озадаченный Николай вполне резонно спросил:
- Скажите мне, Али! Вы кто по образованию? И где учили русский? Вы так владеете языком, что Вас невозможно отличить от коренного москвича.
- Мне приятна Ваша похвала. Благодарю. Я учился в Москве в Институте Дружбы народов. Потом в аспирантуре. В Холодном Новосибирске. Я получил степень в Университете Дубаи и я химик.
- А Ваш отец, простите, жив? - немного смутился Николай, не зная как вернуться к волновавшей его теме.
- Да. Слава Аллаху милостивому и милосердному! Он всё также работает в Институте господина Сервье во Франции. Моя мама скончалась от рака, когда я был еще ребенком. Доктор Зафар не смог её вылечить и потому уехал в Европу искать средство от этой напасти. Он через десять лет женился на своей сотруднице и у них есть сын и дочка. Амала,-его жена, приехала, как и отец, во Францию к доктору Сервье. Приехала из Индии. Она имеет ученую степень. Очень хороший ученый...
Али вновь надолго задумался. Его руки немного дрожали, перебирая черные бусинки четок. Как появились четки в руках мусульманина Николай не мог понять совершенно. Он полностью был сосредоточен на рассказе и с нетерпением ждал продолжения. В конце концов речь обязательно должна зайти о его замечательно вездесущем деде. Он это чувствовал всем своим нутром. Любой вопрос сейчас может смутить араба и он с замиранием сердца ждал, когда тот продолжит. Время шло так медленно, что ему уже стало казаться, что этот пустой от посетителей музейный зал оказался в другом измерении. Странное ощущение потусторонней реальности делало его тело вязким и непослушным. Ему до изнеможения захотелось на свежий воздух, но вспомнив о невероятной жаре на улице, он просто глубоко вздохнул, будто стараясь вобрать в себя весь запас кислорода в помещении.
Его собеседник пристально посмотрел ему в глаза и увидев до какой степени волнуется русский, тихо произнес:
- Да, думаю Вы догадались. Мой отец вместе с Амалой работали и на Вашего дедушку... То есть... для него. По контракту. Это была совместная русско-французская программа...
Они смотрели друг на друга в ожидании реакций, но в этот самый момент вошел в зал один из охранников, подошедши ближе что-то сказал Али по-арабски, немедленно развернувшись, и быстрым шагом двинул к выходу.
- Прошу Вас убедительно! О нашем этом разговоре никто не должен знать. Мой отец хранит часть рукописи Вашего деда. В Парижском банке. Об этом знают только он, я и теперь Вы. Разумеется, и Ваш покойный дедушка.
Приглашающий к выходу из зала жест Али не оставлял сомнений - экскурсия для Любы и сына окончена. Пора покинуть роскошный музейный комплекс, что одарил надеждой на успешное завершение дела жизни профессора Николая Владимировича Звягинцева. Участливый взгляд араба, вместе с ним покидающего зал, говорил о возможной помощи с его стороны в дальнейших действиях по собиранию полной рукописи, что его дед, очевидно не напрасно, разделил на три составные части и спрятал их в разных концах света.
По оживленному разговору своих дорогих спутников с их экскурсоводом Николай понял, что они готовы к продолжению похода по музеям Шарджи. Не успел он подойти к ним, как сын ринулся навстречу и стараясь соблюдать приличия по возможности понизив голос, затараторил:
- Папочка, нам надо определиться куда мы теперь поедем. Или пойдем. Потому что тот музей, в который очень хочется тете Любе, совсем рядом и до него ровно три минуты ходьбы. Но мне хочется в музей автомобилей. Но до него надо ехать. А тетя Люба говорит, что не разумно потом возвращаться назад. А я говорю ей...
- Стоп! Сначала я, всё же, хочу послушать Любовь Алексеевну, то есть мадам Любу - остановил ребенка Николай и постарался изобразить на лице полную беззаботность.
- Хорошо... - обреченно произнес и тут же не делая паузы, резко оживившись, спросил отца:
- Ты узнал у Али важные вещи? Поговорил с ним, как просил старенький дедушка?
- Да, сынок.
Он утвердительно кивнул ребенку и попытался как можно более воодушевляюще улыбнуться.
Тут вступила мадам:
- Ника! Спасибо большое тебе! Музей потрясающий. Столько необычного и для меня просто откровением было узнать...
- Ближе к делу, пожалуйста, а то не очень удобно задерживать молодого человека - бесцеремонно прервал Николай и кивнул в сторону музейного гида.
Али подошел, разговаривая по телефону и после утвердительного кивка, предназначенного его собеседнику, объявил, демонстрируя искреннюю радость своей лучезарной улыбкой:
- Нам очень повезло, - в Музее Искусств нас будет сопровождать помощница главы департамента искусств Лейла. Очень приятная, грамотная в своем деле и ... очень красивая девушка.
Все, включая двух неотлучных охранников, переглянулись. Кто-то с засиявшими глазами, а кто-то недоуменно. Самой удивленной оказалась мадам Люба, тут же ни на секунду не задумываясь, ляпнув свой вопрос Али:
- Как же мы проверим, красива ли девушка, если кроме её глаз ничего не увидим?!
Первым отреагировал ребенок, дернув женщину за рукав и кивая в сторону двух девушек в черном с полностью открытыми лицами, что сидели за стойкой администрации музея. Но мадам Люба не сдавалась:
- Ну, может лицо мы и увидим.., но этого мало, чтобы говорить о красоте девушки!
- Но нам же, мадам, достаточно, глядя на Вас в длинном платье и с платком на голове, чтобы сказать, что Вы необыкновенно красивая молодая дама! - парировал Али, низко при этом кланяясь и ничем не выказывая хотя бы малую долю сомнений.
Любовь Алексеевна зарделась и опустила глаза. Надо отметить, - в это мгновение она была и в самом деле необыкновенно хороша! Заулыбались даже охранники.
Уже при выходе из музея, спускаясь по мраморным ступенькам, Али заметил:
- Очевидно, все русские туристы, видя в отелях и в торговых центрах наших женщин в черном с закрытым лицом, полагают, что везде и всюду женщины у нас так одеты. Но это заблуждение. Когда вы увидите Лейлу в европейском платье и с не покрытой головой, то удивитесь. Даже в Шарджи, самом строгом и религиозном эмирате девушки в помещениях одеты очень часто по-европейски.
Али не позволил гостям идти до Музея Искусств пешком и усадил в машины. Они прибыли на двух представительских Ламборджини поскольку их сопровождали не только Али, но и два здоровых парня охранника.
Ровно через три минуты они уже выгружались из машин. При входе в прохладном современном вестибюле музея их уже ждала совершенно очаровательная Лейла. Она была так хороша, что Николай растерялся, пораженный её настоящей восточной красотой, белоснежной кожей и тонкой талией, лишь слегка подчеркнутой изящным ремешком в тон великолепному шелковому темно-синему платью. Первая мысль, что пришла любителю дамских прелестей в голову, была мысль о том, от какого же французского кутюрье на девушке было платье? Но сияние её темных, как арабская ночь, глаз под густыми ресницами, очень быстро отогнало все посторонние мысли, кроме одной: "Неужели это прелестное создание не замужем?"..
- Здравствуйте, дорогие гости! Рада приветствовать вас в нашем музее, где в данное время проходит очередное биеннале современного искусства Востока! - заговорила, словно замурлыкала, по-английски девушка.
Естественно, что Николай тут же отказавшись от услуг Али, вызвался быть переводчиком и ни на шаг не отходил от Лейлы всю довольно долгую и насыщенную впечатлениями экскурсию. Любовь Алексеевна порою снисходительно поглядывала на своего Нику, заискивающе любезного перед красавицей и отводила глаза, когда ловила на себе не менее любезно-восторженный взгляд господина Алимкхана.
Однако, попав наконец, в привычную для себя обстановку музея, собравшего ныне под своей крышей огромное количество интереснейших экспонатов и инсталляций, постепенно забыла о хорошо ей знакомом ловеласе и сосредоточилась на выставке и на информации, что извергала не умолкающая Лейла. Люба была в восторге от увиденного!
За все время продолжительной экскурсии Али не проронил ни слова, лишь изредка поглядывая на мадам Любу. Он казался немного грустным и очень сосредоточенным. Николай же, напротив, будто попал в свою родную стихию. Да, и хорошо! Сколько же можно терзать себя тягостными раздумьями?..
- Его превосходительство Султан Третий бин Мохаммед аль-Касими. - шейх Шарджи выражает вам, мадам Люба, и господам Звягинцевым свое глубокое сожаление, что дела заставили его в этот день быть в Кувейте и он не имеет возможности лично поприветствовать вас в своей резиденции... - с поклоном проговорил Али уже на выходе.
Дав возможность гостям осознать свою значимость и его, Али огромную ответственность, как сопровождающего почетных гостей, он продолжил:
- Его превосходительство очень признателен, что вы приняли предложение прилететь в Эмираты и изъявили желание побывать в созданных им музеях Шарджи, поскольку великие научные достижения всемирно известного ученого Николая Владимировича Звягинцева он смог оценить по достоинству и приезд ближайших родственников светила науки для него огромная радость!
- Высоких гостей ждет обед в одной из любимых скромных резиденций эмира, приготовленный личными Его превосходительства поварами. Может быть уважаемые гости немедленно проследуют в резиденцию?- добавил Али.
- Ой, мы совсем скромные люди и как-то неудобно нам пользоваться добротой Его превосходительства! - воскликнула непосредственная мадам Люба.
На этот раз она поймала одобрительный взгляд мальчика и заулыбалась, весьма довольная своей короткой речью. Володя пришел на помощь:
- Замечательная Лейла сказала нам, что будет разумно посетить еще несколько маленьких музеев в старом квартале, что сохранили именно для того, чтобы гости страны почувствовали всю прелесть Востока. Да, она именно так и сказала, папочка! Ты думаешь я не понял? У меня по английскому пятерка с плюсом!
Все присутствующие рассмеялись, несколько обидев отличника.
- Да, я помню, что мадам Люба очень хотела посетить Музей Каллиграфии. Он как раз и находится в этом квартале! - подхватил изысканно вежливый Али.
- Если обед подождет, то можно проехать в этот музей... - заключил Николай, явно не желавший покидать храм искусства с его очаровательной служительницей Лейлой. Он был уверен, что девушка изъявит желание сопроводить их. Так и получилось.
- Прекрасно! Мы отправляемся любоваться на великих мастеров каллиграфии Арабского мира и будем читать лучшие сутры Корана!
Голос Алимкхана прозвучал как сигнал к действию и все быстро расселись по машинам.
После долгого и обильно-изысканного пиршества они все отправились на пешую прогулку по прекрасной набережной Аль-Бухейра. Жаль, но на обеде с ними не было Лейлы. Уже над Шарджи зажглись звезды, свет которых заглушали многочисленные мечети и отели, рестораны и цветные фонтаны. Как-то невзначай Али оказался рядом с Николаем, задумчиво взиравшим на шикарные яхты, пришвартованные у дорогущих особняков, раскинувшихся рядом. Изумительная картина, в самом деле!
Охранники шествовали рядом с женщиной и ребенком шагах в двадцати. Из многочисленных ресторанчиков доносилась восточная музыка. Туристы во все глаза смотрели на красоту обустройства берега Персидского залива.
- Если Вы не против, я хотел бы сказать Вам, уважаемый Николай, несколько слов о предложении Его превосходительства шейха Мохаммеда, что, поверьте, полностью согласовано с мнением и шейха Аль-Касими.
Николай молча склонил голову в знак согласия. Он не надеялся услышать что-то новое, но тем не менее был рад, что помощник шейха вернулся к интересующей его теме. Он слушал и не знал, чтобы можно было возразить арабу. Слова того в какой-то степени подтверждали и собственные опасения, что настойчиво до сей поры он гнал от себя, упорно стремясь во чтобы то ни стало выполнить поручение глубоко почитаемого им деда.
"Господин химик, очевидно, прав!"- думал Николай, вспоминая все те разговоры, в которые когда-то настойчиво вовлекал его дед-профессор. Но в те времена ему казались опасения, высказанные отшельником, не более, чем странностями, обусловленными многими годами одинокой жизни ученого вдали от цивилизации.
Все те "приключения", через которые ему самому пришлось пройти в Лондоне и Пекине, странные происшествия в собственном офисе и не менее загадочное нервозное поведение супруги в последнее время говорили, безусловно, о чрезмерно поверхностном его подходе к проблеме, связанной с рукописью. Сейчас ему очень хотелось хоть в чем-то не согласиться с арабом, но не получалось.
Не один раз он слышал от деда Николая о заговоре на самом высоком уровне правительств. В какой-то степени и соглашался с тем, что жуткие цели ставят те перед собой, пытаясь решить проблему перенаселения планеты, не гнушаясь ничем. Он сам прекрасно знал о деле, связанном с омолаживающим эликсиром, что изобрели советские ученые, смерти которых странным образом последовали одна за другой. Но всегда думал, что это не более, чем совпадения. Дед любил рассказать страшилки. Он слышал и о загадочных смертях американских медиков, занимавшихся проблемой изучения генов, ответственных за старение...
Прогуливаясь по великолепной набережной, он вновь слышал от профессионального химика, сына известного ученого, посвятившего жизнь поиску лекарств, способных победить страшную болезнь, взволнованные слова об огромной опасности. Не зря его дед разделил свою рукопись, не зря спрятал надежно свою работу в одном из самых солидных банков мира. Может быть именно потому ученые и скрывают результаты своих исследований, что эти результаты нужны только малой группке сильных мира сего? Может правители наши просто боятся, что "пилюли" бессмертия разрушат наш мир?!
Но неужели самый продвинутый в науках арабский шейх Аль-Касими, довольно пожилой уже человек, может принять такую позицию? Нет ли тут подвоха? Искренен ли с ним сейчас Али?
Николай находился в полной растерянности. Он понял только одно - надо самому разобраться в этой проблеме продления жизни, изучить дедов труд и только тогда принять взвешенное решение. Как же разобраться в главном - каковы планы Создателя на этот счёт?!
- Да поможет нам Аллах! - почему-то вырвалось у православного, когда умолк Али, видя, что к ним направляется мальчик.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/19/1053