Росинка и Ортия
33. Разговор.
Внезапно, тягостное молчание тех, кто находился в кабинете, нарушил странный жужжащий звук, показавшийся в повисшей тишине на редкость резким и неприятным. Это раздался зуммер «мобилки» Дианы в кармане ее пиджака, по-прежнему висевшего на спинке кресла воспитательницы.
Ортия недовольно вздохнула, и со словами, «Кто это такой тактичный и вовремя?», сунула руку в правый карман пиджака, и взглянула на экран мобильного аппарата. А потом…
Как-то насмешливо улыбнулась, с легким, почти презрительным смешком, и нажав кнопку ответа на вызов, приложила мобильный телефон к уху.
- Алло! – произнесла она спокойным и даже каким-то весьма доброжелательным голосом. – Я слушаю Вас!
Алина поначалу не поняла, кто именно звонит, и о чем говорит. Лицо воспитательницы был очень странным, каким-то напряженно-насмешливым. Она просто слушала, и то, что ей говорили по «мобилке», явно было весьма неприятным.
Потом молодая женщина улыбнулась, с оттенком доброжелательности, и произнесла достаточно спокойным тоном.
- Конечно, можете. Да-да, прямо сейчас. Вовсе не помешаете. В смысле, уже, - она весьма иронично выделила это слово, - не помешаете.
Потом ее Старшая отключила вызов, положила «мобилку» на стол и вопросительно взглянула на воспитанницу.
- Знаешь, кто был на связи? – как-то одновременно насмешливо и уважительно произнесла Диана и, после недоуменного пожатия плечами в ответ на ее вопрос со стороны Алины, иронично улыбнулась:
- Твоя Госпожа пожаловали к нам в гости. Добрейшая и гуманнейшая Клара Федотовна обнаружила твое пальто в рекреации и спрашивает о печальной судьбе истерзанного ребенка. Она, кстати, уже там, за дверью. Просят аудиенции. Изволишь принять?
- Не надо, - неуверенно произнесла в ответ на ее саркастическую реплику воспитанница.
- А придется! – Диана как-то заговорщически подмигнула девочке и сделала широкий жест:
- Проси!
Алина в замешательстве отрицательно покачала головой.
Внезапно раздавшийся стук в дверь заставил ее вздрогнуть. А ее Старшая почему-то просто мягко улыбнулась, даже почти уже безо всякой иронии. Казалось, что она вполне овладела собою.
- Алина, открой дверь, - странно ровным голосом сказала Ортия.
- Но… - Росинка с сомнением покачала головой.
- Открывай, - спокойно подтвердила свой приказ Диана, и протянула девочке ключи.
Росинка, приняв переданное ей, прошла к двери и отперла ее.
Клара Федотовна вошла стремительным шагом, и сразу же обняла, прижала к себе открывшую ей девочку. Она так и замерла почти на пороге, обхватив Росинку своими руками.
- Прости меня, Аля! - она сказала это каким-то очень искренним взволнованным тоном. – Бедная, бедная моя девочка! Прости…
- За что Вы просите прощения? – не менее искренне удивилась Росинка.
- Я могла вмешаться много раньше, но… Я не сделала этого, - ответила ее вторая Старшая. И добавила странную фразу:
- Прости, но так было нужно...
- А я и не хотела, чтобы Вы вмешивались, Клара Федотовна, - ответила девочка. – Я вообще не хотела, чтобы Вы об этом знали. Я думала, что все должно решиться без Вас.
- Все и решилось, - вздохнула Вострецова, и спросила:
- Как ты? Очень больно?
- Нет, - Алина попыталась улыбнуться. У нее почти получилось. – Диана Афанасьевна смазала мне… ну, там…
Она смущенно замолчала.
- Вы не забыли, что находитесь в моем кабинете? - несколько ироничным тоном произнесла Ортия. – И вообще, неплохо было бы меня поприветствовать. Ну, так, хотя бы для вида, раз уж извинений за столь бесцеремонное вторжение и наглое вмешательство в такую сложную педагогическую работу, как «исполнение», мне, судя по всему, уже не дождаться.
- Диана, - Вострецова почему-то обращается к ней по имени и даже «на ты», - мы с тобою уже сегодня виделись. И, по-моему, мы с тобою всю дорогу сегодня общались не лучшим образом. Причем, именно по твоей инициативе. Прости, но именно ты все время отказываешься принять мое участие в твоей жизни. И все мои попытки объясниться с тобой наталкиваются на это агрессивное неприятие меня, исходящее с твоей стороны. Уж не знаю почему, в конце концов, тебе виднее. Лично я об этом искренне сожалею.
- Сожалеет она… - каким-то… Нет, не оскорбленным или обиженным, скорее усталым тоном отозвалась сидящая в кресле за своим письменным столом Ортия.
- Да, сожалею, - подтвердила вошедшая математичка.
Она смотрела на воспитательницу каким-то странно серьезным, не обиженным или разгневанным, чего стоило ожидать... Нет, просто серьезным взглядом. Как на собеседницу, с которой во что бы то ни стало необходимо выстроить содержательный диалог, а не очередной обмен обидами и колкостями. При этом, она не отпускала от себя Алину, обняв ее и мягко поглаживая спину доверчиво прижавшейся к ней наказанной девочки.
На секунду обе взрослые собеседницы замолчали. Потом Вострецова, явно чувствуя себя в этой ситуации Старшей - и не только по возрасту - продолжила их странный диалог.
- Насчет моего вторжения… - сказала она без малейшей усмешки. – Извиняться не буду. Я полагаю, нам с тобою есть о чем поговорить, причем именно сейчас, сию минуту.
- Ну что же, поговорим! – сидящая за столом Ортия как-то грустно улыбнулась, и широким жестом указала на кресло по другую сторону стола. На то самое кресло, в котором примерно сутки назад впервые устраивалась взволнованная Алина-Росинка. – Присаживайтесь, дорогая Клара Федотовна!
- Спасибо!
Вострецова не стала отвечать иронией, в ее словах по-прежнему слышалась скорее деловая интонация. Она отпустила Алину, перед этим ласково погладив ее по голове, прошла к столу и присела в кресло, предложенное ей гостеприимной хозяйкой кабинета.
А потом…
Потом именно она повела себя, как истинная Хозяйка, управляющая этой ситуацией.
- Аля, будь так любезна, запри дверь, - распорядилась она тоном, не терпящим возражений. И когда девочка беспрекословно исполнила это бесцеремонное требование, жестом подозвала ее к себе и (sic!!!) забрала ключи.
Ортия на этот агрессивный демарш отреагировала…
Очередной грустно-ироничной улыбкой и неопределенно-многозначительным покачиванием головы, скорее удивленным, чем отрицающим. Вострецову этот молчаливый протест ничуть не смутил, и она продолжила распоряжаться.
- Аля, пожалуйста, возьми там, возле кушетки, складной стул и присядь здесь, рядом.
Она указала место рядом с собою. И девочка опять, по-прежнему молча, исполнила и это ее совершенно бесцеремонное требование.
- Ты… вообще, можешь сидеть? – мягко спросила математичка, видя, как Алина, чуть поморщившись, аккуратно пристраивается на «оркестровом» стуле.
- Да, вполне могу, - Алина вновь попыталась своей улыбкой смягчить весьма некрасивую ситуацию. – Там... уже почти не болит, - она имела в виду высеченную Ортией… «нижнюю» часть тела. - Только чешется, зудит немножко. Непривычно как-то.
- Это нормально, - удивительно спокойно отреагировала математичка, и добавила нечто совершенно неожиданное:
- Это скоро пройдет. А вообще, насчет «непривычного»… Привыкай, у тебя теперь, увы, это будет довольно часто. Прости.
- А Вам не кажется, что это уж слишком? – наконец-то деланно возмутилась Ортия. – И Вам не видится несколько непедагогичным присутствие воспитанницы при нашем грядущем… общении?
Впрочем, слова эти она произнесла как-то слишком мягко, и даже насмешливо. Но Алина отчетливо уловила в ее голосе странную горечь.
А потом…
Росинка попыталась просканировать свою первую Старшую и уловила у нее только одну сильную эмоцию.
Отчаяние…
Алина пришла в ужас, и даже открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, запоздало попытаться защитить любимую Ортию, любимую, несмотря ни на что! Она хотела поддержать Диану в предстоящем ей непростом разговоре, но всего один взгляд Вострецовой почему-то заставил ее замолчать. Чуть заметный отрицательный поворот головы Шефа требовал: «Молчи! Все в порядке, не вмешивайся!»
И Росинка, несмотря на то, что все ее существо требовало обозначить солидарность с Ортией, все же промолчала.
- Не кажется, - спокойно ответила на вопрос воспитательницы бесцеремонная математичка, и многозначительным жестом засунула ключ себе в карман, – и не видится. Мы будем говорить втроем, и столько, сколько потребуется для выяснения всех тонкостей нашей непростой ситуации. И до того момента из этого кабинета никто без моего позволения не выйдет.
- Ну, конечно, - улыбка Ортии уже была почти сардонической, - ведь это Вы здесь Главная! Старшая!
- Да, все обстоит именно так! – не стала отрицать очевидное Вострецова. – И я рада том факту, что не только Алина, но и ты это тоже понимаешь. Но поверь мне, Диана, все, что я сейчас делаю, все это пойдет нам всем, - она четко обозначила, подчеркнула особой интонацией это слово, - на пользу. Особенно тебе, Ди!
- Ди... – повторила эту краткую форму своего имени Ортия.
И по выражению ее лица, Алина поняла, что это короткое, усеченное... то ли имя, то ли прозвище отчего-то неприятно ее Старшей.
Ну а потом...
Диана усмехнулась каким-то холодным - очень холодным, почти морозным, ледяным! - смешком. И произнесла одно только слово:
– Понятно...
- Что именно тебе понятно? – почти вежливо поинтересовалась Вострецова.
Алине на какую-то секунду показалось, будто Ортия, которую явно шокировало предыдущее странное обращение со стороны математички, почти пришла в себя! И все же...
Нет. Диана как-то сразу сдалась, сникла. И следующие слова произнесла каким-то холодным и отчужденным тоном.
– Да все мне понятно, - сказала она. - Вы узнали нечто интересное и пикантное о моем прошлом, и сразу пришли меня шантажировать. Я знала, что рано или поздно именно этим все закончится, и по Вашему поведению подозревала, что Вы в курсе моих былых проблем. Что Вы готовы передать мне «привет из юности», привет от «Крошки Ди». Но, откровенно говоря, до последнего момента я, почему-то, надеялась на остатки Вашей порядочности. Видимо, напрасно...
- Я сейчас не нарушаю никаких правил, - спокойно заметила Вострецова.
- Разумеется! – горьким смехом ответила ей Ортия. – Только не напрягайтесь на эту тему, не ведите себя уж так-то гадостно. Пожалейте Алину. Радуйтесь, любезная Госпожа Вострецова, Вы победили!
- И в чем же выражается эта моя победа?
В голосе Клары Федотовны отнюдь не было насмешки или злобного торжества, скорее какое-то странное сочувствие собеседнице.
- Я увольняюсь из Центра.
Диана Ортия тихо, но твердо произнесла слова, от которых сердце Росинки сжалось, а на лице появилось выражение ужаса.
- Нет! – воскликнула она.
- Да, - ответила ее первая Старшая, обращаясь уже не к Вострецовой, а именно к ней, к Алине-Росинке. – Прости меня, Аля!
- Объяснишь причины? – голос у математички по-прежнему звучал спокойствием. В нем не было ни единой нотки торжества, которых, откровенно говоря, ожидала Алина, зная об их утреннем конфликте. – Диана, я очень хочу, чтобы ты сама сказала, почему ты больше не хочешь здесь служить? Пойми, это очень важно!
- Я больше не имею права осуществлять «исполнения», - почти спокойно ответила Ортия. – И вообще, сегодня я совершила ряд серьезных нарушений, которые не дают мне морального права работать с детьми. Даже если забыть о моем темном прошлом.
- Темного прошлого мы пока касаться не будем, - заметила Вострецова. – Пожалуйста, Диана, расскажи нам о том, что ты сама считаешь своими педагогическими нарушениями.
- Хорошо, - кивнула головой Ортия.
И Алина почувствовала, что она сломлена, почти уничтожена.
Чем? Чувством вины? Вины перед нею?
Но она, Алина, отнюдь не считает, что Ортия хоть в чем-то виновата! Она уже сказала, что простила ее! Что она, Алина Росинкина, вовсе не считает, будто ее Старшая совершила нечто предосудительное! И она еще раз обязательно об этом скажет. Вот только выслушает все эти обвинения, которые, похоже, ее первая Старшая возводит на саму себя - причем совершено напрасно, безо всяких на то оснований! И она, Алина-Росинка их все непременно опровергнет!
- Начнем с начала.
Ортия откинула свою красивую голову на подголовник кресла и высказала то, что интересовало Вострецову...
Вернее, все-таки Клэр, ведь именно этот вариант своего имени она предпочитала слышать из уст Росинки.
– Сегодня я наказала воспитанницу безо всякой на то объективной необходимости, - продолжила Диана. - Просто по своему желанию. По личным мотивам. То есть, я существенно превысила служебные полномочия.
- Уточни, пожалуйста, в чем именно ты их превысила, ну, как ты сама считаешь.
Клэр была настойчива. Впрочем, Ортия, похоже, сама желала высказать все, что думает и чувствует, даже без принуждения с ее стороны.
- Я сама послала к Вам Алину, - ответила Диана, - и должна была ожидать, что Вы ее начнете расспрашивать обо всех подробностях вчерашнего «исполнения». И Ваша иезуитская тактика допроса обязательно даст свои результаты. Соответственно, бедняжка Алина не могла Вам полноценно противостоять, и Вы, естественно, ее психологически сломали. Получается, что она проговорилась именно по моей вине.
- Напротив, Алина всячески пыталась защищать твои интересы, и не проговорилась почти ни о чем конкретном, - Клэр отрицательно покачала головой. – О том, что ты вчера инициировала ее как Скользящую, девочка мне и вовсе ничего не сказала, об этом я догадалась сама. А про конкретные обстоятельства вчерашнего «исполнения» я вообще толком еще ничего не знаю. Нет, кое-что я все-таки поняла, но совсем немного, и то по некоторым ее косвенным оговоркам.
- А как же Вы узнали, что она теперь Скользящая?
В голосе Ортии забрезжил некоторый интерес. И Алина даже подумала, что ее первая Старшая сейчас встрепенется и решит хоть что-то уточнить! Кстати, ей и самой было интересно, откуда Вострецова в курсе ее случайно состоявшейся инициации.
Но нет, Диана просто вздохнула и продолжила в прежнем почти безразличном тоне.
– Впрочем, неважно, - сказала она. - Все равно, в том, что Вы получили какую-то информацию, Алина вовсе не виновата.
- За что же ты ее все-таки наказала? – Клэр продолжает свой тягостный «допрос с пристрастием».
- Я же говорю, фактически ни за что. Я наказала Алину безо всякой объективной вины.
Ортия говорила об этом внешне совершенно спокойно, несмотря на то, что сама сейчас признавала себя виновной, прямо перед нею, перед Алиной! Это ведь про нее сейчас шла речь!
- В воспитании граница объективного и субъективного весьма условна, - голос Клэр по-прежнему звучал серьезно. – Пожалуйста, Диана, расскажи мне все и подробно. Пойми, это действительно важно, и важно для нас троих. А для Алины, пожалуй, особенно.
- Вам недостаточно того, что я просто уйду?
В словах первой Старшей Росинки вновь прорвалась едкая горечь морального поражения. Но видя, что Клэр отрицательно покачала головой, Диана продолжила. Чуть-чуть, самыми уголками губ улыбнувшись даже не самой Алине, а просто в ее сторону.
– Впрочем, девочка вправе знать, почему все именно так сложилось... Почему случилась вся эта глупость, с сегодняшним «исполнением», - сказала она.
- Вправе, - подтвердила ее взрослая собеседница, и Алина, почему-то, тоже кивнула в знак согласия, сама не понимая, почему именно.
- Хорошо, я расскажу, - согласилась Диана. – Я действительно была с самого утра не в себе. Почти в ярости... Ну, после нашего с Вами жесткого разговора. Я сочла, что бедняжка Алина или нафантазировала невесть что, придумала по ходу разговора с Вами кучу всяких глупостей. Или даже просто меня оговорила... Может быть ненароком, а может быть и целенаправленно. Да-да, наше утреннее общение привело меня в бешенство, отсюда вся моя неадекватная реакция на то, что случилось дальше. Прости меня, Аля! - добавила она, повернувшись к девочке. - Я, конечно, не имела никакого права переносить неприязнь с твоего Шефа на тебя. Ты действительно была и вовсе ни при чем!
- Я вовсе не обиделась!
Росинка все же вставила в этот «покаянный допрос» хотя бы одну свою фразу.
- В общем, - продолжила Ортия, - я постаралась успокоиться, понадеявшись на то, что это какое-то недоразумение. А ведь я могла потратить каких-то пять минут на то, чтобы просто позвонить Росинке и назначить ей рандеву в нейтральном месте… Да хотя бы и прямо здесь, в моем кабинете, не суть! Все ведь можно было выяснить немедленно, буквально сразу после случившейся размолвки!
- Такой уж был день, - Алина снова с мягкой улыбкой вставила «оправдательную фразу» в интересах своей первой Старшей. – Я тоже так и не додумалась воспользоваться «мобилкой».
- Ты ребенок, - не согласилась Диана, - а я профессионал… Пардон, была профессионалом, - сразу же уточнила она, как бы расставляя все точки над «i», и Алина едва не застонала в отчаянии, не зная, как перебороть ее депрессию, как заставить сопротивляться этому дрянному желанию самоуничижения! – Ну, до сегодняшнего дня…
- Позволь уж мне самой делать выводы о степени твоего профессионализма, - сухо заметила Вострецова. – Пожалуйста, продолжай!
- Как Вам будет угодно! – Ортия, не вставая, иронично поклонилась в сторону своей старшей собеседницы. – Тогда слушайте дальше. Я собрала своих девочек и дала им исходные установки, настроив на соревнования. Потом мы вместе с ними вышли в лес на соревнования по бегу. И уже там… Там я пришла в недоумение при известии о том, что Алина каким-то образом умудрилась провести телепортацию на своем этапе дистанции, и выиграть за счет этого всю Эстафету. Я, правда, успокоила Зину Вотинцеву, которая клялась и божилась, что Росинкина, мол, выпрыгнула перед нею «из ниоткуда». Я убедила ее в том, что у нее просто закружилась голова от перенапряжения, поэтому она и не заметила со стороны Алины финальный спурт*. Моя воспитанница, в конце концов, поверила в такую возможность, тем более, что она действительно на дистанции выложилась очень сильно. Ругать ее было абсолютно не за что, оставалось только приласкать и успокоить, что я и сделала. А дальше встал вопрос, что мне делать с Росинкой за всю эту катавасию. Я, с одной стороны, была рада уникальному достижению Алины, поскольку о возможности телепортации среди ментатов ходят легенды, которые, вроде, как бы никто и не подтвердил, но, в то же время, и не опроверг. С другой стороны, мне очень хотелось устроить нашей чемпионке «выволочку» за неосторожную демонстрацию своих умений без согласования со мною, своей Старшей. Поэтому, я о-о-очень, - Ортия многозначительно протянула это слово, - хотела пообщаться с нею по этому поводу наедине, с глазу на глаз. Но когда, там, на финише Эстафеты, я увидела ее с Вами рядом… И узнала, что Вы, а не я теперь ее официальный Шеф… Я не просто обиделась. Не знаю, чего здесь было больше, ревности или страха, что раскроется мой реальный статус Старшего Ментата Центра, о котором я вчера доверительно сообщила Алине. Или просто обиды на то, что мою девочку у меня «перехватила» та, кто уже не первый год оскорбляет меня как личность и профессионала, та, кто устроила мне крайнюю неприятность на эту тему не далее, как сегодня утром… Мне показалось, что Вы ее у меня попросту украли. Я почему-то со вчерашнего дня ощущаю эту девочку как… Свою собственность, что ли… И посчитала Вас, уж простите меня, банальной воровкой, а ее предательницей. Вот как-то так…
Диана на секунду замолчала, серьезно взглянув в глаза Вострецовой.
- Я все время знала о том, что ты Старший Ментат, полуофициально приглядывающий за нашими девочками, - также спокойно ответила ей старшая собеседница. – Для меня твой особый статус вовсе не новость. Насчет твоего «чувства собственности» в отношении Алины поговорим чуть позже. Продолжай.
Воспитательница, чуть улыбнувшись, какой-то озадаченной, неуверенной улыбкой, кивнула в знак согласия, и продолжила.
- Так вот, - сказала она, - я не просто обиделась, я была в ярости. И если бы не Кле и ее девочки, тогда… Боюсь, Вы бы там же на месте обе ответили за эту «телепортацию». Я ведь действительно была вне себя от злости. Причем, почему-то именно на Вас обеих.
- Я понимаю тебя, и даже не осуждаю за твой гнев.
Фраза эта прозвучала весьма неожиданно. По лицу Вострецовой - хотя нет, все же Клэр! - явно было видно, что она решила, наконец, хоть что-то пояснить.
– Но Росинка вовсе не телепортировала, - добавила Старшая собеседница. - Она... В общем, это особая техника, суть которой Алина, будучи в стрессовой ситуации, как-то интуитивно нащупала. Причем сама и безо всякой посторонней помощи или советов. Так, как поступила она, могут делать только инициированные Скользящие, обычно очень опытные и после серьезных тренировок. И, естественно, отнюдь нечасто. Лично у меня так получалось всего раз пять. В этой части Алина, пожалуй, много талантливее меня.
- Что-о-о???!!! – в один голос воскликнули и Диана, и ее воспитанница. – Вы???!!!
- Один из первейших талантов любой Скользящей это ментальная маскировка, - заметила математичка, которая оказалась вовсе не так проста, как о ней думала наивная Росинка.
Она-то полагала, что ее Старшая, Диана Ортия, сможет инициировать эту женщину, в которой она заподозрила навыки ментата. И что это поможет навести между ними мосты и подружить их между собою. А все ведь оказывается куда как интереснее!
– Ты знаешь об этом, Диана, - добавила Клэр. - Именно ты в курсе, как работать с ментальными масками. В свое время ты освоила это искусство едва ли не в совершенстве!
- Да, это так... - растерянно произнесла ее молодая собеседница. - Но я думала, что умею отслеживать маски, наложенные другими, по косвенным признакам проявления возможностей ментата!
- А разве ты не заметила, - спросила Клэр у Ортии, - как я демонстративно защищала девочку от твоего гнева там, на дистанции?
- Я видела, что происходит что-то странное, что Алина как бы «окутывается» защитной «вуалью», - Диана озадаченно покачала головой. – Но я не стала тогда все подробно сканировать. Я подумала, что Росинка рефлекторно поставила себе защиту от меня. Кстати, от этого я обиделась на нее еще сильнее.
- Ты действительно была весьма не сдержанна, - строгим тоном заметила Клэр. – И не очень хорошо соображала. Но и я, откровенно говоря, вела себя сегодня не лучше и тоже не отличалась особой внимательностью. Я, видишь ли, даже не сумела... Вернее, не успела просканировать финальный спурт нашей талантливой девочки. Я просто почувствовала использование способностей ментата высшего уровня и, честно говоря, поначалу тоже заподозрила у Алины способность к ситуационной телепортации, о которой действительно больше легенд, чем подтвержденных фактов. Поэтому я сразу же после забега поставила нашу милую девочку под личный плотный контроль. И даже порадовалась тому, что заранее взяла над ней шефство! Но наша маленькая скромница показала совсем другой, не менее интересный талант, пространственное скольжение. Там, на дистанции, Алина в доверительном разговоре описала мне все, что она почувствовала во время забега. И, откровенно поговорив с Алиной, я окончательно уяснила для себя две вещи. Первое, что я не ошиблась, и Аля не просто чувствительная и душевно ранимая девочка-ментат, но еще и Скользящая, ментат особой силы. И второе, несмотря на то, что наша милая и тактичная Росинка, оберегая тебя от возможных неприятностей, упорно молчала обо всем, что случилось вчера, я уже и секунды не сомневалась в ее вчерашней инициации. И в том, что это все сделала именно ты, Диана. Причем, сделала все это во время «исполнения», совершенно случайно, и сама не поняла, как это произошло. И еще я поняла, что ты сама шокирована этим фактом, и вовсе не знаешь, как теперь поступить с этим нежданным подарком судьбы. Просто потому, что до тебя никто ничего подобного никогда не делал. Диана, я должна искренне тебя поздравить. Ты первая, кто инициировал Скользящую в условиях полноценного обучения, доказав тем самым, что это вообще в принципе возможно. Считай, что пара абзацев в истории экспериментальной педагогики ментатов тебе обеспечены.
- Да, - подтвердила потрясенная Ортия, - я действительно не знала, что мне делать после всего того, что случилось. То ли бежать с докладом к Иванцовой, и с нею вместе решать вопрос о специальной программе обучения для Алины, как, наверное, и следовало поступить. То ли взять все на себя и работать с Росинкой, так сказать, по ощущениям. Собственно я, почему-то, все время чувствую эту девочку своей, почти как часть себя. Поэтому я и решила работать с нею самостоятельно, не ставя никого в известность. И рассердилась я на бедняжку Росинку, просто потому что сочла ее виновной в надуманных провинностях, провинностях совершенных ею лично передо мною. И наказала я ее именно за этот мой гнев... Да что там «наказала», давайте назовем все вещи своими именами! Я просто ее жестоко избила, излупцевала до крови! И все по той же самой причине! Она для меня теперь нечто вроде собственности. И с этим я ничего не могу поделать. Я просто ее никому не отдам!
- Я и не посягаю на твою девочку, просто... – Клэр покачала головой, как бы что-то обдумывая. – Пойми, на самом деле все много сложнее, чем ты думаешь...
- И Вы не хотите или не можете мне все рассказать? – Диана посмотрела на нее с недоверием.
- Рассказать... – ее собеседница все еще явно сомневалась.
- Рассказать, все и полностью, - твердо произнесла Ортия. И добавила:
- И тем самым доказать мне, что Вы не враг. Нет, я верю, что в отношении Алины у Вас исключительно добрые намерения. Я это просто чувствую. Но в отношении меня...
- Диана, милая, пожалуйста! Попытайся понять! Я не осуждаю тебя за то, что случилось, и я вовсе тебе не враг!
Клэр рывком придвинулась к столу и положила руки на столешницу ладонями вверх. А потом...
Нет, не скомандовала, просто мягким тоном, но адресно, попросила.
- Диана, пожалуйста, откройся мне. Изнутри. Полностью. Сейчас.
- А Вы не боитесь? – Диана смотрела на нее с подозрением, в принципе вполне уверенная в своих силах, в ситуации возможного ментального поединка.
- Мы не будем с тобою сражаться, - совершенно спокойным тоном объявила Клэр. - Мне просто нужен полный ментальный контакт с тобою. Для того, чтобы ты мне поверила. Ты открыта, и я открыта. Работаем на плотном потоке. Ты просто сама все узнаешь. Так будет и быстрее, и нагляднее, и убедительнее.
Диана молча придвинулась вплотную к столу, вложила кисти рук в ладони Вострецовой. Та мягко, но крепко сжала их, после чего обе Старших прикрыли глаза и сосредоточились.
Все было точно так же, как немного раньше, до этого, между Алиной Росинкой и Ортией. Вот только в «гостевом» кресле сейчас устроилась ее, Росинки, Шеф. И Алине почему-то кажется, будто именно она, Клэр теперь будет командовать всей этой ситуацией. Что же, она, Алина Росинкина, в принципе, и не против!
Росинка тоже попыталась «встроиться» в их диалог. У нее что-то даже получилось, правда, не слишком точно и полно. Просто канал общения двух женщин был очень адресным. Алина смогла уловить лишь только отдельные «слайды», мелькавшие перед ее «внутренним» зрением. Будто всполохи, зарницы, выхватывающие стоп-кадром из темноты замершие, и при этом по-особому рельефные подробности ландшафта. Отдельные кадры из монолога Клэр, который она вела на немыслимой скорости, где появлялись странные, незнакомые Алине люди, одетые в одежды чуть ли не позапрошлого века. Ей было понятно далеко не все. Так, отдельные имена и факты, хотя весьма интересные и многозначительные. И она даже начала сочувствовать Ортии. Ее Шеф сейчас буквально «закачивала» в сознание Дианы очень плотный поток информации, в основном о себе и собственной жизни, которая, оказывается, куда как дольше и, естественно, интереснее, чем Росинка думала раньше. А Ортия, как ошеломленная девочка-школьница на серьезной вузовской лекции о каких-то высших и сложных материях, транслирует в ответ одни только эмоции. Свое настроение, и свое отношение к тому морю информации, в которое ее погружают.
Удивление...
Восхищение...
Благоговение...
И...
Обиду, какую-то почти детскую обиду. Поначалу незначительную, а потом все нарастающую.
Но нет, все-таки встречный поток информации тоже был, и эти «картинки» из прошлого ее первой Старшей показались Росинке и понятнее, и в чем-то даже интереснее того, что транслировала ее Шеф.
Алина видела отдельные картины того, что происходило лет двадцать с лишним тому назад. Она видела юную пятнадцатилетнюю девушку, ошарашенную новыми сногсшибательными способностями. Подробности ее инициации Алина не увидела, но почувствовала этот безудержный восторг. Сама она вчера радовалась куда как меньше! Росинка почти заглянула в карие глаза этой милой брюнетки, полные восторга и желания незамедлительно воспользоваться этими особыми способностями. Вот только как?..
А дальше...
Серия слайдов и видеофрагментов о том, что происходило с этой девушкой на протяжении последующих пяти лет. Пятнадцатилетняя бывшая воспитанница Клайпедского интерната болталась по разным странам, легко обходя паспортные и таможенные барьеры. Экспериментировала с воздействиями на самые разные электронные устройства, от сложных компьютеров таможенных терминалов до обычных игровых автоматов а-ля «однорукий бандит». Алина видела восторженное выражение лица Дианы, когда она сорвала куш у первого такого аппарата.
Потом была жизнь за границей, в курортных городах Европы и Америки, дорогие отели и прочая роскошь, которую там могла себе позволить многоликая «Крошка Ди», промышлявшая деятельностью далеко за гранью криминала.
«Обчищенные» казино, где она, развлекаясь, устраивала, просто, как-бы «глядя со стороны», выигрыши «нужным» людям, или просто посторонним субъектам, совершенно не понимающим причин свалившейся на них «порции удачи».
Интернет-аукционы, которые, по ее желанию, проходили «как надо».
Ну, игровые автоматы, которые она «отмыкала» «на раз», это уж само собою, так мелочь...
Но через пять лет все внезапно закончилось.
«Игорная мафия» поймала «благородную воровку» и присудила к смертной казни. Персонально для нее, для «Крошки Ди», придумали весьма экзотический способ, который, вероятно, вычитали в каком-то приключенческом романе. На вилле одного из главарей в бассейн запустили крокодилов, а ее саму, юную женщину двадцати лет от роду, подвесили за руки на крюк обычного автокрана, который подогнали к самому краю бассейна. Один из охранников босса мафиози, мордоворот, напоминавший своими габаритами пресловутый «шкаф с антресолями», с какой-то мерзкой усмешкой, одним движением пальца, раскрыл, с громким и хищным клацем, странный «зубастый» нож с загнутым вниз кончиком и дыркой на клинке. А потом, не торопясь, на потеху толпе «теневых толстосумов», срезал с нее этим клинком, напоминающим клюв омерзительного грифа-мутанта, одежду, полностью обнажив ее изящное тело. После этого он как-то плотоядно чмокнул, присвистнул, хлопнул ее по голому заду, и полез в кабину. Ну, а потом, крюк автокрана поднял ее, отчаянно бьющую ногами, высоко в воздух. Стрела крана повернулась, подвесив девушку прямо над серединой бассейна, и дальше ее аккуратно и очень медленно опускали вниз, прямо по направлению к пастям голодных чешуйчатых гадов. Она билась и отчаянно кричала, но эти крики были частью «заказного спектакля». И вот тогда, когда до голубой воды бассейна оставалось чуть больше двух метров, и какие-то из этих мерзких тварей, в принципе, уже могли попытаться схватить ее, все внезапно закончилось.
Несколько хлопков, ну таких, как хлопает бутылка от шампанского. Странные красные пятна, возникающие на белоснежных смокингах глазеющих на нее мафиози. Движение крана остановилось. Импозантный усатый субъект со смуглым лицом, из тех, кто куря сигару наслаждался ее воплями, кажется, хозяин этой виллы, летит в бассейн, навстречу тем самым рептилиям, что, согласно кровавому сценарию, должны были ее растерзать. Голубая вода становится красно-бурой от крови.
Внезапно, стрела крана, стоявшего у края бассейна, поворачивается в сторону, плавно переносит ее, Диану, в безопасное место. Крюк опускает ее на зеленый подстриженный газон лужайки...
И она видит людей в черном, повсюду снующих на вилле уже убитого, и обглоданного крокодилами мафиози. На них не только черные, широкие, не стесняющие движений одежды, их головы тоже повязаны черным. И эти черные повязки, прикрывающие всю голову, не дают разглядеть лицо.
Один из таких «ниндзя-молодцов» немедленно плотно прижимает ее к газону, освобождает ее от крюка и веревок, которые перерезает ножом, рывком поднимает Диану на ноги и...
Отвешивает ей звонкого мощного шлепка по голой заднице, да так, что хочется заорать!
- Бегом, дура, твою налево.............! - весьма нецензурно заканчивает фразу молодой женский голос из-под этой странной черной «чадры». Голос, кстати, звучит вполне себе по-русски и при этом очень даже чисто.
Ее толкают в спину, кто-то хватает ее за руки, и дальше она уже бежит рядом с одной из этих женщин в «чадре», в руках у которой небольшой пистолет-пулемет с прикладом. Женщины-ниндзя, вместе со своей «добычей», с ходу запрыгивают в два микроавтобуса и эти компактные, но вместительные машинки, фыркая форсированными моторами, быстро удаляются от виллы, на которую они только что совершили налет...
...Дальше, женское подразделение, отбившее ее у «игорной мафии», рассредоточивается. С нею остаются двое сопровождающих, остальные женщины, лиц которых она так и не видела, исчезают по одной еще по дороге в ближайший к месту их боевого акта город. Ее спутницы еще в машине разоблачаются и превращаются в молодых улыбчивых «девушек на отдыхе». Для нее, все еще голой, перепуганной и трясущейся девчонки, тут же находят глоток коньяку из крохотной фляжки и какую-то заранее приготовленную «курортную одежду». «Черные тряпки» остаются в салоне микроавтобуса, на котором крайняя девушка-ниндзя, оставшаяся за рулем, уезжает куда-то в неизвестном направлении. А две сопровождающие, аккуратно придерживая Диану за руки, везут ее в аэропорт Малаги, и летят с нею вместе в Берлин, а уж оттуда в Питер...
А вот там...
Там НЕКАЯ женщина, пожелавшая общаться с Дианой по видеофону, и оставшаяся на протяжении всего сеанса связи в маске, сообщила кое-что о подробностях операции по ее освобождению, и сделала предложение, от которого «Крошка Ди», пардон, уже Диана Афанасьевна Рязанцева, не смогла отказаться. А именно, прослужить некоторое время в отряде особых бойцов, милых и улыбчивых, но о-о-очень опасных девушек, обозначаемых этим, когда пренебрежительно, а когда и весьма уважительно произносимым словом «гвардионки». Диана была из второй категории, поскольку воспоминания о бассейне с крокодилами были ее ночным кошмаром еще года два...
У Алины закружилась голова. Вероятно, с непривычки. Действительно, пресловутая «ментальная нагрузка» у нее сегодня была много выше среднего.
На секунду у нее даже потемнело в глазах. Впрочем, это все из-за быстрого прекращения трансляции «информационного потока», к которому она только что была подключена.
А когда она приходит в себя... Она видит сцену, которую можно обозначить одним словом: «Нашла...»
Алина удивленными глазами смотрит на это странное зрелище. Ее воспитательница медленно встает-поднимается, выходит из-за стола и останавливается в нерешительности, поскольку доступ к креслу математички закрывает ее личная воспитанница, все еще восседающая на оркестровом стуле. Девочка хотела подняться и учтиво пропустить ее, но Клэр придержала ее за плечи руками, дескать, сиди и не вмешивайся, это не твое дело! Алина снова послушалась ее, и в некотором смущении наблюдала эту трогательную сцену. Как та, кто так жестко вмешалась в их разговоры, и обозначила себя как Старшую в этой ситуации, поднимается навстречу Диане, огибает стул, где осталась присмиревшая Алина, и подходит почти вплотную к хозяйке этого кабинета. И Ортия, строгая Ортия, всхлипнув, медленно опускается перед нею на колени.
- Ты... – Диана смотрит на Вострецову снизу вверх глазами, полными слез, - это была ты? В той венецианской маске?
- Я, - отвечает Клэр, и у нее на глазах почему-то тоже выступают слезы. – Это была именно я...
- Но ПОЧЕМУ?! – Ортия восклицает с какой-то откровенно детской - даром, что ей уже за сорок! - обидой на свою Собеседницу. – ПОЧЕМУ ты мне ничего до сих пор не рассказывала?! Я же... Я же все время ждала тебя...
- Прости, Диана, - Вострецова нагибается и прижимает Ортию к себе. – Прости...
*Спурт – финальный рывок в «беговых» видах спорта. Отрабатывается в форме РЕЗКОГО ускорения спортсмена в самом конце дистанции. Обычно выполняется «через не могу». – прим. Автора.