Каждый год после зимних праздников по городу расползались слухи: Главу снимают. И каждый раз этот слух оказывался новостью в Администрации. Чем мельче чиновник, тем раньше до него доходила эта весть, вызывая чувство душещипательного волнения. Чем важнее чиновник, тем позже эта весть доходила до него, может быть из соображений такта или опасения быть заподозренным в злорадстве. Тем трепетнее и жёстче отражалась на самочувствии: все ёжились как в преддверии конца света, желая предугадать, многая ли грехи на душе его, и что сулит ему загадочная реинкарнация.
Глава же, как это ни странно, пребывал либо в полном неведении, ставя на планёрках очередные задачи, и беря на себя ответственность за самые перспективные проекты, либо сам эти слухи и порождал. То посылая наряд МЧСников к газовой задвижке перед городом, с целью не дать перекрыть её газовикам за долги по газу, то отказываясь повышать коэффициенты на налоги с владельцев роскошных, по мнению области, домов, либо, наоборот, ставя вопрос о повышении процента социального налога с предприятий. Рискованные инициативы с созданием «Молочной кухни» или «Тёплого дома» для сирот вызывали нежные чувства у губернской власти к детям, но ещё больше – критическое недоумение о непозволительных расходах на объекты сугубо затратные. Что так же не добавляло уверенности в завтрашнем дне. А уж каждый митинг системной и, особенно, несистемной оппозиции ставил вопрос о благополучии всего народа на этажах власти: уход вождя этой породы людей, называемых чиновниками, был сравним с погребением князя в древней Руси, грозившем всей княжеской челяди разделить участь хозяина ещё до тризны по усопшему.
Но спокойствие Главы в сочетании с иронией и сарказмом смущали и вселяли надежду: пронесёт.
Заместитель Главы, как он сам себя называл, а точнее, зам председателя Совета, (который тоже возглавлял Глава, вызывая раздражение оппозиции), обиняками наводил справки:
- Валерий Александрович, а какая у вас «гражданская» профессия?
- Лётчик я, Альберт Сергеевич.
По небу не скучаете?
Выдержав паузу, шеф отвечал язвительно:
- Не дождётесь! – И - почти доброжелательно: - И ТЫ поверил?
Пардон-пардон. В который уже раз. Ему как ни задай вопрос, он нутром чуял, к чему я клоню, наивный. Бражина меня тоже понимал раньше, чем хотелось.
Но однажды эти слухи обрели конкретные очертания. О, как это подавалось в прессе! Конкурс митингов! Митинг коммунистов вчера, тут же – митинг рыночников назавтра! У одних – триста поклонников на площади, у других – четыреста! Первые защищают власть города! Вторые – мешают её с грязью. В это страшно поверить, но – именно так: рынок – против рыночной власти. Антирыночники-коммунисты – за власть.
А по сути – спор о принципах. Рынок свято верит, что смена власти – панацея от всех бед. Коммунисты убеждены, что смена приведёт к новым лидерам, которые, окажутся хуже прежних. (Приход Данилова не подтвердил ли это незыблемое правило?) В этом и нестыковка. Газеты отслеживают и живо комментируют. Что немаловажно, более любезно ко вторым, снисходительно к первым и сдержанно лояльно к самому Главе.
И вот – реакция области, озвученная ликующими людьми с рынка: «К нам едет ревизор!» Конкретно: в город собирается с визитом компетентная комиссия по проверке конфликта города с Администрацией. В плане изучения проблемы тарифов которые, по утверждению рыночной оппозиции «впереди Европы всей»! (На рынке добрая доля учителей и бывших интеллигентов, не знавших дефицита в афоризмах и крылатых словах). И слухи обратились в убеждённые предсказания: кто будет снят, кому что светит.