В восемь утра по местному времени и в пять по московскому отправляемся мы семьёй в трёхдневную дорогу до Сочи. Петропавловск – единственная остановка поезда «Чита – Адлер» на казахстанской земле. В Петропавловске документы проверяют казахстанские таможенники, перед Петухово – российские. После проверок ложимся досыпать и встаём уже в Кургане…
10.40. Станция Мишкино. Младшую дочь зовём дома Мишкой. Смеёмся: у одной из сестёр своя станция, а у другой есть ли? Не слышали. Магазин «Мишкинский продукт»…
Шумиха встретила сильным ветром, весело шевелящимися, небрежно стрижеными кустиками, картинно уложенной розовой плиткой, фиолетовыми островками клевера и разбросанными бледными вьюнками.
На станциях поменьше, где не останавливаемся, большинство зданий советских времён, есть сильно разрушенные постройки – всё, как и у нас, в Казахстане. На общем фоне резко бросаются в глаза новенькие, как с иголочки, ярко покрашенные «учреждения», наверное.
Восхитили сплошные поляны иван-чая в березняке, пока доставала фотоаппарат – проехали. Раздосадованная, я долго ловила в объектив цветочные «оазисы» среди зелени, но такого изобилия больше не встретилось.
В наборе прессы обрадовал «Свой» - журнал Никиты Михалкова. Давно с мужем с большим интересом смотрим и слушаем его «Бесогон». Раздумья о прошлом, настоящем и будущем России, человечества, о необходимости внутреннего стержня для жизни человеческой, об опасности подмены вечных ценностей липовыми, «болтологическими» свободами так созвучны нашим собственным мыслям.
Июльско-августовский номер журнала «Свой» посвящён году тысячелетия со дня смерти святого князя Владимира Крестителя. Именно он создал внутренний стержень самобытного русского народа – русское православие. В Крыму, в Корсуни крестился Владимир и оттуда повёз православие на Русь.
Читаю статью в журнале, а поезд вошёл в Челябинск. Рассматриваем по пути достопримечательности, а на вокзале останавливаемся как раз напротив маленькой привокзальной церкви. Рядом с церквушкой, приветливо – двусторонней лестницей и блестящими маковками – приглашающей проезжающих, большой киот-арка с фреской Богородицы. Сколько вот таких маленьких красавиц выросло по нашей земле после многих лет гонений, когда люди наконец-то поняли: ни к чему хорошему пустопорожняя душа не приводит.
Буквально в нескольких метрах от церкви памятник паровозу, тянущему за собой прицеп с углём. Здесь начинается музей тружеников железной дороги: паровозов, тепловозов, электровозов и разноцелевых приспособлений, назначение которых не сразу и поймёшь. Стоят они, живая история развития железнодорожного транспорта, - и гордость за нашу недремлющую техническую мысль берёт!
За Челябинском огорчил старый карьер протяжённостью километра три, а то и больше. Глубокая-глубокая яма, поросшая зеленью, а рядом рукотворная гора. Зияет ранами наша матушка-земля, никак не затянуться им самим. А человеку врачевать её «нерентабельно». На такое только чудаки «зелёные» способны, но такая гора и им не по зубам.
Недалеко от давно заброшенного карьера, террасами уходящего вглубь, увидели светло-жёлтые глиняные горы и подъёмный кран – действующий карьер. Ещё дальше тёмно-жёлтое песчаное зияние за небольшим рабочим посёлком. Как это по-человечески: думать о хлебе насущном и не задумываться о том, что нынешними своими действиями мы можем обречь себя на «голодное» будущее.
За Троицком, поразившим своей просторной одноэтажностью, и многоводной в своих затонах речкой зеленели бескрайние поля и радовали предвкушением больших урожаев.
Станция Тамерлан – топонимический отзвук эпохи татаро-монгольского влияния или нынешнего казахстанского соседства?
Карталы-1 встретили зданием вокзала дореволюционной постройки, выложенной надписью из красной гальки «РЖД» и игрушечным по размеру паровозиком, который сразу же облепила ребятня из нашего поезда.
Бреды – от «бредить», «брести» или какого диалектного словца?
Ночью проспали Орск, Никель, Медногорск. Холодный рассвет в Оренбурге. Четырнадцать градусов тепла. Над домами встаёт красное солнце. Белый медальон с бронзовым профилем Ленина. Граффити «Утро» на бетонном ограждении. Розоватое небо с низким слепящим солнцем над городом. Поблёскивающие крыши. Мост через реку.
Бузулук отметился историчностью и патриотизмом. Из-за здания вокзала виднелась небольшая площадь. Спиной к нам стоял один из героев советских времён со знаменем в руке. На фоне неба чётко прорисовывался резной наконечник древка. Пирамидальные тополя устремлялись к облакам, пестрели на ярком солнце цветы у монумента. Над опорным пунктом милиции развевался российский триколор, а позади пункта высилась шатровая церковь с маленькой луковкой наверху. С другой стороны вагона заметили крохотный музей с барельефом солдата в плащпалатке, каске и с автоматом.
Возле автомобильного моста копошились работники в оранжевых жилетах и ездила дорожная техника LUGONG. Вездесущие китайцы «заполонили» нас всех. На китайцев не досадуешь: они молодцы, работают. Огорчаешься за наши нереализованные возможности. Перед отъездом с чувством гордости прочитали статью в газете «Северный Казахстан». У нас запустили линию по производству комбайнов, выпускается собственная техника для сельскохозяйственных работ. Планы на индустриализацию обнадёживают, как в Казахстане, так и в России.
Огромный позитив – широкие поля будущего хлеба, картофеля, гречихи, кукурузы. Над чёрной пашней ветер клубит пыль. Что это? Под паром или уже под озимые приготовили? Сколько земли – самого главного богатства России!
Особенно впечатлило одно хозяйство. Поля – зелёными полосками, не имеющими конца, так как поднимаются от железной дороги по возвышенности. А между перемежающими друг друга пшеницей, картофелем и кукурузой – лесозащитные полосы. Так аккуратно смотрится – ничем не хуже, чем в Европе!
Все элеваторы, которых проезжали много, приведены в порядок. На одном большими красно-коричневыми буквами: «Больше зерна – богаче страна!»
Ветер гонит стада кучевых облаков, то и дело закрывающих солнце, развевает гривы у небольшого табуна гнедых и саврасых, теребит картофельные кустики… Пятна тени и света беспрестанно движутся по земле, играя в салки…
Жёлтая прошлогодняя стерня, которую опахивают по кругу. На другом поле брикеты сена ждут, когда их соберут… Живописные овраги и овражки разрезают плоскость равнины…
Поле гречихи что ли? Вдоль насыпи пестрит в глазах от обилия цветов: голубых, белых, фиолетовых, розовых, жёлтых.
Поле молодого подсолнечника, усеянное маленькими яркими головками. Они все как один повёрнуты навстречу движению поезда, навстречу солнцу. Таких огромных полей давно мы не видали! Сколько труда в них вкладывается!
На маленькой станции Новоперелюбская наш поезд ожидали два минибазарчика по обе стороны небольшого вокзала. Стоянка была полчаса, перецепляли тепловоз. Всё это время шла бойкая торговля. Когда пассажиры разошлись по вагонам, базарчики моментально «рассосались». Местные торговцы погрузили свой скарб по велосипедам и разъехались ещё до отхода поезда.
Пугачёвск контрастировал со своим названием. Пастельно-зелёные привокзальные постройки, строгие параллелепипеды кустарниковых ограждений. Рассмотрели дальше большую пятикупольную церковь, возвышающуюся над городом. Вдоль дороги долго тянулось кладбище. Кресты деревянные, кресты железные, кресты каменные. Родовая память.
Балаково утонуло в зелени. Город в лесу. Увидев название станции электрички, засомневались: здесь ли город? Но выглянули из-за верхушек деревьев многоэтажки – и перестали сомневаться. Когда подъезжали к вокзалу, проплыли мимо торопившегося мужчины и бежавшей по пятам чёрной собачки. Оказалось, встречали. Из нашего вагона выходила семья. Когда проходили мимо нашего окна, на руках у девочки довольная эта собачка. Видно было, что и хозяйка и пёсик рады друг другу безмерно.
Стоянка была короткая. Вдоль вагонов ходили две женщины со связками ярких, полосатых мочалок и мочалок-игрушек. Разглядела я среди них симпатичного пёстрого розово-бело-жёлтого пуделя. Мастерицы местные плели из синтетических нитей – замечательные, оригинальные сувениры получились. Как визитная карточка Балаково, богатого талантами. Здесь живёт мой друг, преподаватель немецкого языка, председатель местного литературного клуба Алла Тяжева-Каргина, удивительно творческий и душевный человек.
Только проехали часть города, и тут – чудо! Саратовская ГЭС. Волга-матушка во всей красе. Такой массы пресной воды – моря разливанного – давно не видели, а дети наши – впервые. Сколько бы раз Волгу не видел – всякий раз детский восторг! За ГЭС несколько катеров и лодок кружило. А река лениво разворачивала перед нами свои прелести.
Нагляделись на Волгу, следом за ней леса встали по обе стороны дороги. Густые, что трава. Высокие – небо застят. Вспомнился гребешок из русской волшебной сказки, что, ударившись оземь, превращался в чащу дремучую, спасая героев от преследования бабы-яги.
Дальше холмистая равнина с лесами пошла. То с одно стороны возвышенность, а с другой долина меж холмами, то поезд идёт по насыпи, то пути врезаются в холм.
В Вольске-1 подзадержались, поезд шёл с опережением графика. Дети наконец-то выразили желание прогуляться, ноги размять. Станция крохотная, её вплотную обступил лес.
Возле здания станции Сенная стоял на возвышении чёрный большой паровоз-памятник.
Ждём Саратова. В категории повышенной комфортности полагается питание раз в день. Кормят обедом (по-столовски скудно). На вторые сутки кончились домашние припасы, в ход пошла лапша «Доширак» и порошковое картофельное пюре. Дома такого вообще не покупаем, а вот в дороге приходится обращаться к меню путешественника, с изобретением которого опять-таки китайцы помогли, пусть им не икается. Вот построят новый Шёлковый путь, и сами будут развозить по всем нам свои нужные товары. Сколько коммивояжеров наших без работы останется!
В Саратове начало смеркаться. Город встретил зажжёнными огнями, фарами автомашин. Остановились – небо было ещё светлое со скользящими по нему серыми тучами. Быстро стемнело. Выйдя из вагона, наблюдали за работой обходчиков. Случилась оказия – нашли неисправность под вагоном-рестораном. Следующим за нашим. Нашу головную часть с вагоном-рестораном отцепили и загнали в тупик для ремонта. Сделали оперативно, минут за десять. И поехали мы обратно к хвосту прицепляться. Задержались с отправкой на полчаса, а то и больше. Долго ещё смотрели на ночную иллюминацию Саратова, он всё не кончался. Огромный город.
Проснулись от того, что стоим. А это Волгоград. Тоже громада. Город вырос на сильно пересечённой местности. На переднем плане низина с оврагами, от мелких до очень глубоких. Дальше на возвышении правого берега Волги стоят многоэтажки. В одном месте в просвете блеснула сама река. На параллельной путям улице бросился в глаза щит социальной рекламы или, скорее, сатиры. Потягивающийся в кровати мужчина и надпись «Пьятница». Борьба с провинциальным образом жизни? Вдоль путей бодро мчалась четвёрка бродячих светло-коричневых дворняг.
Миновав Волго-Донской канал, добрались до Цимлянского водохранилища. Лодки, катера, небольшие суда, даже баржа. Дон, залитый светом низкого утреннего солнца, как широченное рябое зеркало.
Пролетели как на духу Суровикино, Обливская, Морозовская и Тацинская с короткими остановками. Огромные поля солнечных цветов. После Тацинской проезжали Мирную. Мирная впечатлила масштабом добычи и производства. Карьеры, обогатительные предприятия.
Над зданием станции Белая Калитва нависли плакальщицы-ивы. Большая белая церковь виднелась вдали. Белая Калитва оказалась крупным городом. Проезжали мост через реку Оскол, исток которой российский, а больше половины своего пути река проходит по территории Новороссии, прежде чем вернуться в Россию.
Между Лихой и Зверево наш поезд и огромное поле кукурузы сбрызнул дождик.
Сулин тоже встретил очередными карьерами. Заметили по предыдущим станциям, что люди при основании населённых пунктов использовали особенности рельефа – низины посреди возвышенностей. В низине лучше сохраняется влага. Городок или село заполняют природную чашу, по дну которой ещё и речка протекает, а зелень деревьев даёт прохладу, края чаши защищают от ветров. Такая вот практическая, народная география.
Каждый населённый пункт в условиях возрождения православной церкви с девяностых годов прошлого века старается обзавестись хотя бы одной церковью по возможности. В Сулине проезжали мимо небольшой деревянной церкви, выкрашенной в красно-коричневый цвет, с блестящими золотом маковками. В Горной поверх крыши обычного дома приделали маленькую луковку – вот и церковка или молитвенный дом. Разложившиеся общественно-социалистические ценности пытаются заменить религиозной духовностью. В вере надо воспитывать детей, чтобы этот труд принёс плоды. Перевоспитывать взрослых людей, с внедрённой после развала Советского Союза индивидуалистической психологией, очень тяжело. Всегда было легче жить по принципу «моя хата с краю». А с другой стороны, воспитывая детей в вере, им не дают права свободного выбора мировоззрения. Хотя и разговоры о свободе выбора тоже могут оказаться демагогической казуистикой. Не обусловлен ли наш выбор средой? Религиозное воспитание можно назвать духовной прививкой от безнравственности.
Горная, Шахтная, Каменоломни – топонимика добывающей промышленности России.
Новочеркасск – город на горе. Речка у подножия. Широкая улица, идущая вверх и упирающаяся в грандиозную триумфальную арку. Сверкнула огромная маковка церкви наверху среди домов. На выезде из города раскинулся храмовый комплекс – монастырь, быть может.
На фоне расцвета православия и церковного строительства удручают развалины производственных зданий советских времён практически в каждом городке. Потенциальные объекты для культурных фестивалей и проектов типа «Архстояния» под Калугой.
Железная дорога тянется вдоль Дона. Сухогрузы, прогулочные суда, катера. Множество лодочных станций. По реке белые буруны беспокойного течения. Сильный, могучий, глубокий Дон.
Ростов-на-Дону – современный город, где так много новостроек-высоток. «Внимание, граждане Украины, прибывшие в наш город, для вас работают пункты распределения в другие населённые пункты России», - прозвучало в вокзальные динамики напоминание о гражданской войне на востоке Украины, о посильной помощи, которую оказывает Россия беженцам…
Рядом с нашим поездом «Чита – Адлер» стояли составы «Самара – Адлер» и «Адлер – Москва». Самое популярное летнее направление для отдыха.
На перроне цивилизованные урны для мусора: синие для бумаги, зелёные для стекла, жёлтые для пластика, красные для металлических отходов. Пытаемся стать по-европейски экономными и рачительными хозяевами. По сравнению с Советским Союзом, переработка отходов занимает у нас мизерное место. Растут горы несортированного мусора на свалках, отравляя окружающую среду.
Отправляясь из Ростова, переезжаем Дон по мосту. Grandioso!
За Ростовом плантация толи вишни, толи черешни, с рядами чёрной пластиковой тары. А за ней поля с жёлтыми, созревшими хлебами, с комбайном – зачинателем страды. Большие поля подсолнечника. Сколько будет семечек, сколько подсолнечного масла! Солнцецветковое изобилие. Но, всё равно, каждый раз «ах» или «ух ты».
На окраине Староминской широкое озеро. На берегу люди отдыхают, купаются. Зачем им на море ехать? На улице солнцепёк, под ивами на берегу тень и прохлада, вода зовёт освежиться.
Через Краснодар ехали поздно вечером. Наблюдали город в ночном освещении. Отблески огней в Кубани под мостом.
Проснулись на Туапсе. Уже ехали по Черноморскому побережью. Всматривались в темноту ночи, пытаясь разглядеть белую пену волн, ловили освещённые островки пляжей. Из вагона стали выходить отдыхающие. Лазаревская, Лоо. Длинные тоннели. Когда едешь в них ночью, особой разницы не ощущаешь глазами, только звук поезда становится громким, отдается от стен тоннеля, и чувствуешь запах гари от тепловоза.
Мы ощущали, несмотря на ночное время прибытия, бодрость и душевный подъём. Вот оно море – конечная цель нашего путешествия. Показались огни Сочи. Мы проезжали мимо стольких гостиниц, пляжей, работающих ресторанчиков – было время постичь масштаб курортно-туристического бизнеса. Мы были рыбёшками, плывшими в эту обширную сеть по собственному желанию, вынашивавшими грандиозные планы знакомства с прославленными олимпийскими объектами.
Сочинский перрон, вокзальная лестница, ведущая вниз к пальмам и выходу в город, ловцы отдыхающих - таксисты… Здравствуй, Сочи!