Росинка и Ортия.
20. Кино «изнутри».
И вот, Росинка и ее Старшая снова оказались за столом, почти в таком же расположении друг относительно друга, как и почти сутки назад, когда они только официально познакомились друг с другом. Странно, но сейчас их связывает столько всего... удивительного... Такого, что Алина еще несколько дней назад ничего подобного не смогла бы себе даже представить!
- Итак, - улыбнулась Росинка, - Кто начинает? И как это нужно делать? Ты ведь меня научишь?
- Конечно, научу! – с улыбкой отзывается ее Старшая. – Начну, естественно, я. Сейчас я открываюсь тебе «изнутри», а ты сканируешь меня и как-бы подключаешься к тому, что я внутри себя вижу. Смотришь это все моими глазами. Уверена, у тебя все получится. Только сконцентрируйся.
- А... как? – ее, Ортии, Аля хочет уточнения. Что же, Диана готова с нею работать, пусть и запоздало. Хотя...
Нет, все всегда происходит вовремя! Если бы не было сегодняшнего бредового и вопиюще несправедливого «исполнения», она, Ортия, ни за что не оказалась бы в этом странном состоянии провала во внутреннее пространство. А если бы не это странное виртуальное путешествие, Диане и в голову не пришло бы так общаться со своей воспитанницей, доверяя ей себя «изнутри».
Она, конечно, знает, что такое возможно, и даже сама несколько раз транслировала своим подругам по вспомогательному составу гвардионок то, что в учебниках условно обозначается термином «ментофильм»*. Тогда было необходимо передать им в точности все детали происходившего, просто для того, чтобы они смогли провести людей в нужное место, выполняя необходимую задачу на «боевых».
И все же... Одно дело работать с профессионалами в стрессовой ситуации, когда некуда деваться, и в принципе нет никаких других вариантов. Другое дело обучать ребенка, который о практической стороне пресловутого сверхчувственного общения узнал буквально вчера, если вообще не сегодня утром. Но после всего произошедшего, после снятия между ними кучи барьеров – которое, дай-то Бог, не будет сопровождаться возведением новых! – Диана готова рискнуть, полностью уверенная в психологической устойчивости и смелости своей воспитанницы. А уж ментальные таланты, пробужденные ею у этой девочки, она оценила вполне адекватно. Может быть, даже чуть-чуть недооценила. В любом случае, Диана уверена, что ее Аля справится с этой задачей. И она единственная достойна того, чтобы знать ее «изнутри»!
Хотя нет, не единственная...
Но ТА, кто так и осталась для Дианы Ортии Неизвестной, это...
Об этом позже. Не сейчас.
- Придвинься ближе и расслабься, - командует Ортия своей подопечной. Алина, улыбаясь, охотно выполняет ее приказ.
Эта девочка... Она уже успела испытать от нее, от Ортии, за эти сутки, и радость, и боль. Во взгляде Алины, адресованном ей, как Старшей, Диана видела сегодня и бесконечно радостное доверие, и откровенный ужас. И она счастлива уже тем, что эта девочка ее простила, пусть и весьма-весьма условно, вовсе не понимая еще всей глубины содеянного воспитательницей. Диана виновата, бесконечно виновата перед ней. И она теперь обязана сделать для своей воспитанницы что-то хорошее, хоть чем-то вознаградить ее за все, что случилось. Доказать Алине, что она, Ортия, достойна симпатии, которую эта храбрая и доверчивая девочка ей высказала!
Да, открыть себя изнутри, значит выказать этой девочке доверие большее, чем кому бы то ни было. И она, Алина, этого доверия достойна. Да будет так.
- Выдвини руки вперед, не напрягай их, - продолжила распоряжаться ее Старшая. – Положи их мне ладонь на ладонь.
Алина молча исполняет и это ее требование. Она снова ей безгранично доверяет, и это...
Это ЗДОРОВО!
- Прикрой глаза! – очередной приказ Старшей также исполняется беспрекословно. Впрочем, сама Диана поступает точно также. – Сосредоточься и почувствуй меня «изнутри». У тебя все получится!
- Да! – каким-то взволнованным голосом отвечает ее воспитанница.
А дальше...
Сердце Ортии бьется ровно, и из него начинают исходить странные светлые волны, которые пронизывают ее тело, всплесками света колышутся, движутся по ее рукам, в сторону ладоней, на которых расположились пальчики ее девочки, ее Али. «Свет! Свет! Свет!» - поет ее сердце. То самое сердце, которое эта самая Аля в ее виртуальных странствиях обернула странной светящейся материей. И теперь этот Свет позволяет им обеим войти в общее ментальное пространство, оказаться буквально на одной полевой волне.
И Диана вполне может позволить себе, ну так, для начала, «оттранслировать» на этой волне своей воспитаннице визуализацию ее, Ортии, воспоминаний. Ну, хотя бы какого-то нейтрального фрагмента. Просто, совсем немного о ее, Дианы, семье. Ну, раз уж девочка так хотела побольше о них узнать. В конце концов, кто кроме Али и той, Неизвестной, вообще имеет право знать обо всем этом?
...Это случилось двадцать с лишним лет назад. Тогда те самые гвардионки, которые надолго стали ее семьей, и навсегда остались частью ее Сердца, вытащили-выволокли юную Диану, ошалелую и перепуганную девчонку, из мерзости, в которую она имела глупость окунуться. И после этого, воистину чудесного, спасения, ее не бросили на произвол судьбы. И даже не указали как-нибудь преувеличенно вежливо на все четыре стороны, как на предполагаемые направления ее дальнейшего возможного движения, совершенно отдельно от тех, кто ее спас.
Диану определили на Службу.
Да-да! Именно так, с БОЛЬШОЙ буквы! На Службу, которая дала ей все. Чувство собственного достоинства, ощущение особой значимости, положение в обществе... И многое, многое другое... Все то, что в итоге привело ее сюда, в Центр, где она служит Старшим Ментатом.
А вот кто ее туда определил... А перед этим «вычислил», отыскал там, далеко, в Европе, и выручил из совершенно безнадежной передряги...
Диана до сих пор теряется в догадках относительно личности своей благодетельницы. Тогда, давным-давно, те, кто командовал спецоперацией по ее, Ортии, спасению, категорически отказались, ссылаясь на секретность, называть привезенной из-за границы девчонке имя настоящего организатора всего этого фантастического мероприятия. Диану просто предупредили, что с нею свяжутся. И даже сообщили пароль, который при этом будет назван. И предложили ждать, пока тот, о ком она хочет знать, сам посвятит ее во все детали своих планов и намерений по ее поводу.
С Дианой действительно связались. Это случилось спустя двое суток после прилета в Питер, куда обычным аэробусом ее доставили те девушки, которые умудрились вернуть юную Скользящую обратно, в свою Страну, после пяти лет отсутствия. В тот вечер, в гостиничном номере, куда те самые спасительницы ее поместили, вспыхнули краски экрана видеофона. И странная женщина в венецианской карнавальной маске произнесла то самое заветное слово. «Fidelity». Верность.
Кто она? Ортия терялась в догадках. Голос Собеседницы, почему-то, всегда казался ей смутно знакомым, но узнать его Диане, к сожалению, так и не удалось. Единственное, что она для себя уяснила, это то, что загадочная женщина в маске искренне желает ей добра. Позднее, она еще два раза видела ее, но снова только на небольшом экране, на котором толком ничего и не разглядишь. Ее Собеседница всегда звонила тогда, когда Диана была одна и наедине с видеофонным аппаратом. А из разговоров с этой странной и загадочной Женщиной становилось понятно, что та, что столько сделала для Ортии, не упускает ее из виду, все время наблюдает за ней. Иногда речь в этих разговорах заходила о таких тонкостях, которые, казалось, никто, кроме самой Дианы знать и не мог. Иногда Ортии даже казалось, будто Неизвестная всегда находится рядом с нею, или, как минимум, видит все, что с нею происходит. Всякий раз это происходило накануне каких-либо существенных перемен в ее жизни. И всякий раз, услышав пароль, Диана робела так, что даже стеснялась поблагодарить Неизвестную за все, что та для нее, для Ортии, сделала. Диана просто благоговейно выслушивала очередное указание, скорее даже предписание той, кого почти боготворила, и принимала слова этой загадочной Женщины к исполнению. Но никак не могла ответить сама себе на простой вопрос, а кто же она, эта Неизвестная?
Тогда, в самый первый раз, когда Неизвестная попрощалась с нею, пообещав следить за ее успехами, Диана поклялась когда-нибудь отблагодарить ее, ту, кого она ощущала как свою личную Старшую. Поклялась сделать для нее все, что сможет. В конце концов, если это потребуется, просто отдать за нее свою жизнь. Хотя бы потому, что так будет справедливо. Ведь жизнь Ортии, по неписаному праву спасения, принадлежит именно Ей...
Увы, Ортия не знает ее полного настоящего имени. До сих пор она даже лица ее никогда не видела. И Диана все еще не в курсе, кого ей следует благодарить за все хорошее, что с нею случилось. Даже за то, что она еще жива. Ведь та, чье лицо скрывает венецианская маска... Именно ей нынешняя Диана Ортия обязана всем.
Но не суть, пока что не суть...
Служба во вспомогательном составе батальона гвардионок, которая стала основой ее жизни, заставила Диану полностью изменить себя. Та, кого вернули из-за границы и та, кто с гордостью носила изящную форму оливкового цвета, отличались друг от друга, как две совершенно разные личности.
Они действительно были разными. И учеба Дианы на «гвардионском факультете» только закрепляла это отличие. Но дело было не только в этом.
Осознав ничтожность себя прежней, и значимость тех, кто так искренне и бескорыстно пришел к ней на помощь, Диана полностью перекроила свою личность, пытаясь избавиться от своего прошлого, изгнать его из себя. Иногда она даже пыталась представить себе, что все случившееся с нею, никогда не происходило. Или даже, что той, прошлой Дианы, вернее, «Крошки Ди», никогда не существовало. Как будто она, Ортия, всю свою жизнь, всю, сколько себя помнит, носила исключительно гвардионский мундир.
Диана не только попыталась забыть свою жизнь за границей. Она почти стерла из памяти все то, что было до этого. Все, что привело ее в тот мир азарта, разврата и похоти, который был теперь ей омерзителен до тошноты. Она как бы начала жить с чистого листа. И, как ни странно, обрела не только подруг, смысл жизни, уверенность в себе... Она получила в награду любовь. И даже семью.
Всего через год после приезда из-за границы, она вышла замуж за Всеволода, московского художника-иллюстратора, которого встретила на одной из выставок, которые традиционно проводили в Манеже.
В Москве она оказалась в отпуске, после нескольких месяцев напряженной учебы. Ей разрешили провести несколько дней вне казарменного положения. Командир Третьей роты Гвардионского Батальона, к которой была приписана курсант-стажер Диана Рязанцева, сочла, что перерыв в занятиях и тренировках, а также знакомство с реальным миром простых людей Империи, пойдет репатриированной девушке на пользу. Ведь, откровенно говоря, с этим миром обычных людей, хотя бы так, для начала, горожан Столицы, Диана, находившаяся все эти месяцы под плотным контролем людей в форме, почти не пересекалась...
И вот, снабженная деньгами (оплата ее Службы впечатляла, хотя, конечно же, не шла ни в какое сравнение с ее былыми «лихими» доходами!), в смысле, жалованьем за пару месяцев, на электронной карте и в наличных, имея на плече небольшой рюкзак вещей, привезенных специально для нее подругами «из города», для переодевания «в цивильное», юная гвардионка, впервые за десять месяцев (почти год!), оказалась предоставленной сама себе, без внешнего контроля.
Своеобразное испытание соблазнами обычного Мира! Очень интересное испытание!
Не имея в Москве собственного жилья, она сняла на несколько дней номер в сравнительно недорогом отеле. Не в центре, но и не на окраине. В удобном месте, откуда можно быстро, в течение получаса, добраться на общественном транспорте в любой интересующий ее уголок Столицы. Да и возвращаться оттуда обратно, в Учебный Центр гвардионок, где она должна была продолжить плотный курс специального обучения, было достаточно удобно.
Диана разместила свои вещи в комнате, привела себя в порядок и переоделась. Потом взглянула на себя в зеркало «на посмотреть-заценить».
Что же, все красиво. Милая девушка-шатенка. Ее темно-каштановые волосы, чуть-чуть волнистые от природы, сейчас подстрижены немного короче, чем тогда, прежде, несколько месяцев назад, когда она еще носила исключительно гражданское платье. Вот только карие глаза смотрят с этаким прищуром-прицелом, выискивая неувязочки-несоответствия во внешности вообще, и в форме одежды в частности. Странно, вроде бы раньше такого за ней не водилось. Наверное, нужно все же отвыкать от такой «курсантской» манеры.
Кстати, насчет формы одежды, все достаточно цивильно. На ней изящное платье свободного силуэта, длиной чуть ниже колена. Ми-парти, умеренной цветовой гаммы, сине-голубой вариант, скорее гармоничный, чем контрастный. Фасон слегка асимметричный. В смысле, правая сторона подола платья чуть-чуть, всего на полфута, длиннее левой, а левая верхняя часть лифа чуть сильнее, чем правая, открывает плечо. Очень непривычно, хотя когда-то, всего несколько месяцев назад, подобный, слегка экстравагантный наряд ее бы отнюдь не смутил.
Забавно, но девушка уже почти забыла, как она выглядит в обычном платье, а не в «юбочном» комплекте формы или в камуфляже... Ну, в тех нарядах, что стали для нее за эти несколько месяцев учебы привычными и почти родными, несмотря на то, что до этого Диане и в страшном сне не могло привидеться, что ей придется Служить, да еще и в элитной боевой части! А то, что это ей ПОНРАВИТСЯ... Было совсем за гранью любой фантастики для той Дианы, что «гастролировала» по курортным городам Европы еще год назад...
Впрочем, сны бывают... разные.
Иной раз и пострашнее военной службы...
Диана с изумлением всмотрелась в зеркало, найдя себя совсем другой. Не похожей ни на «Крошку Ди», ту, оставшуюся в прошлом, «королеву казино», которая своим эгоизмом и беспринципностью теперь не вызывала у нее ничего кроме омерзения, ни на ту, строгую и сосредоточенную девушку-курсанта, которая готовится к работе на «боевых». Она стала совсем другим существом. Чистая, светлая, какая-то по-хорошему задумчивая. Полная особого высокого настроения и странных, непривычных ощущений. Суть их она смогла для себя обозначить-передать вот этим словосочетанием: ожидание нежности. Причем, слово Нежность, наверняка, следовало обозначить заглавной буквой.
Нежность? С чего бы это? Странно это все, очень странно...
Впрочем, вся ее нерешительность, все ее сомнения, похоже, остались в прошлом. Ведь она, Диана Рязанцева, уже давно хотела оценить свои ощущения от обычного Мира.
Обычного? Нет, вовсе не того, «обычного мира», что был ей так привычен и знаком по пятилетним «европейским гастролям». А того Мира, который ежедневно и ежечасно созидается ее Страной. Который отличается от существующего за границей, как небо и земля. Просто потому, что Люди ЗДЕСЬ другие. А значит, и созидают они совсем ДРУГОЕ.
Да, ей, Диане, уже давно хотелось проверить, каково же ей будет в обычном культурном и духовном пространстве, в котором живут нормальные люди, не имеющие особых обязанностей Службы, существующие вне столь привычных ей формы и распорядка. И вот, получив несколько дней отпуска, Диана решила потратить их самым, на ее взгляд, рациональным способом, познакомившись, для начала, с культурой современной Столицы. Поэтому, причесавшись и сделав неброский но изящный макияж (спасибо подругам за одолженный комплект «мэйк-апа», духи и прочие «дамские» аксессуары, уложенные в небольшую, но, как оказалось, достаточно вместительную сумочку!), Диана отправилась на метро в Центр города. Погулять, развеяться...
Ну, и здесь ее каким-то шальным ветром занесло на очередной вернисаж в Манеже, где творческое объединение молодых художников как раз выставляло свои работы. И там Диана, бродила от стенда к стенду, где были развешаны офорты, линогравюры и прочая графика, от художника к художнику. Все эти «гении», как на подбор, были крайне утомительны в своем непревзойденном Чувстве Собственной Важности! Ну, как же, как же! Дега - старье, ПикАссо - хлам, а Васнецова - «на открытки»!
Но, внезапно, что-то ее зацепило.
Короткий, нервный толчок сердца, легкое головокружение...
И...
Диана остановилась, как вкопанная, у портрета гвардионки. Встала, восхищенная сложным и эффектным карандашным рисунком, на котором была изображена девушка в полевой камуфляжной форме, с гвардионскими знаками отличия, образ которой Автор явно позаимствовал из сильно искаженных легенд о боевых операциях, которые часто проводил их Батальон.
Ну, сама она, Диана, еще не Ортия, и даже не Охотница, была очень даже в курсе, что к чему, ведь она сама как раз и вернулась в Страну в результате одной такой операции, из тех, что обозначали этим специфическим словечком «боевые». Впрочем, завеса секретности, окружавшая их подразделение, давала обильную пищу для любителей слухов и современного мифотворчества. В представлении досужих болтунов, гвардионки были чем-то вроде валькирий из скандинавских мифов.
Нет, нельзя сказать, что в этом не было определенной истины, пусть и сильно искаженной «записными фантазерами». Но все же, летать, подобно спутницам Одина, гвардионки не умели. Все знали, что в составе батальона служат девушки-ментаты, возведенные (или низведенные, это как посмотреть!) обывательскими фантазиями до уровня то ли богинь, то ли ведьм. Ментаты, такие как Ортия, там действительно служили, правда, организационно находились чуть-чуть в стороне, почти параллельно основному составу, по возможности тщательно оберегаемые от излишнего риска. Особые таланты Дианы и ее подруг каким-то странным образом перемешивались в «народном сознании» с красотой и реальными боевыми навыками обычных гвардионок. И в целом создавали повод для легенд о том, что Императора охраняет батальон потомственных воительниц, «русских амазонок». Мысль о том, что на самом деле все эти девушки просто тщательно отобраны среди лучших из лучших юных гражданок Страны, а после особым образом воспитаны и обучены, лежала на поверхности совершенно невостребованная, и почитаемая умелой маскировкой и средством обеспечить секретность реального положения вещей. Как говорится, лучший способ спрятать истину, это рассказать о ней всем. Просто сделать это нужно так, чтобы никто не поверил...
Так вот, нарисованная художником девушка, как две капли воды походила на нее, на Диану Рязанцеву, курсанта-стажера, будущего боевого ментата вспомогательного состава Ее Императорского Величества гвардионского батальона. Вот только пресловутого значка на ее форме не было. Зато все остальное в наличии имелось.
Хотя...
Не обошлось и без художественных преувеличений. К примеру, зачем гвардионке, да пускай и боевому ментату из вспомогательного состава гвардионского батальона, этот здоровенный меч-бастард**? Ну, тот самый меч, который девушка на рисунке сжимает в руках, с этаким весьма угрожающим видом, как будто бы она сейчас, вот сию секунду собирается им воспользоваться. Если уже не воспользовалась...
Ну да, вот же, прямо под ногами у нее валяется некая отрубленная голова чудовища. То ли драконобегемота, то ли бегемотоящера. Возможно, супротив такого фантастического зверя только подобное фэнтэзийное оружие и работает...
Хм... Вот если бы Ортия к тому времени уже была занята в экспериментах, изначально соответствующих возможностям приложения ее особой Силы... Если бы в то время Диана занималась ментальными полетами в иные Миры, она, возможно, совсем иначе оценила бы символизм того рисунка. Но молодость и насмешливая агрессивность тогда взяли в ней верх, и она достаточно резко обратилась к молодому человеку, стоявшему рядом со стендом, на котором размещалась серия его рисунков и офортов.
- Простите, а что это за гиперхлеборез наличествует в руках у юной леди? И почему им готовят мясное блюдо? Да еще и такое неаппетитное? Неужели в местном кулинарном техникуме проходит месячник утилизации мутантов из лаборатории Пайдора Кью***?
Диана намекала на отрубленную голову чудовища, из которой вытекали капли крови. Кстати, кровь на рисунке казалась вполне живой. Как, впрочем, и весь рисунок.
Молодой человек, в джинсах и синей футболке, на которой был прикреплен большой значок участника выставки, с эмблемой Московской гильдии художников-иллюстраторов, с русыми волосами и кучерявой светлой бородкой а-ля Грасиловский****, как-то смущенно улыбнулся, похоже, отметив сходство героини своего произведения с критически настроенной зрительницей.
- Это гвардионка на задании, - ответил он. – У нее только что состоялся поединок с очередным монстром. И, как Вы изволите видеть, как всегда, Наши победили!
- Странная у Вас гвардионка! – продолжает свой критический разбор художественного произведения въедливая и придирчивая Диана. – Знаки отличия не соответствуют. Не поймешь кто это у Вас вообще, сержант или лейтенант. А значок о парашютной подготовке у гвардионок вообще не носят. Умение десантироваться на любой парашютной системе, у них это... и так как-то подразумевается, само собой.
- Хотите сказать, «Короче, низачот»? – усмехнулся Художник. – Ну что же так сразу и строго? Не все же так подробно изучают специфику формы одежды «русских амазонок». А Вы откуда так хорошо все это знаете?
- Знакомства имею... э-э-э... специфические! – с уклончивой усмешкой ответила Диана. Между прочим, ответила чистую правду! :-)
- Познакомите? – галантно предложил Автор рисунка, столь заинтересовавшего Ортию. И добавил чуть смущенно:
- Я, конечно, не напрашиваюсь. Но сами понимаете, такие связи... На дороге не валяются!
- Вот еще! – возмущенно отреагировала на это предложение Диана. – Так я и приведу к Вам своих... знакомых! Ищите себе моделей... В другом месте! Вот!
- Не обязательно их! – Художник был сама учтивость. – Вы и сами изумительно красивы... Ваше изящное лицо, Ваш тонкий стан так и просятся быть изображенными на холсте. Ой, простите, я заговорил штампованными банальностями! Но что уж тут проделаешь! Ведь Вы уже каким-то загадочным образом умудрились «просочиться» на бумагу, когда я все это рисовал! Прямо таки проскользнули!
- Шутки изволите шутить! – нахмурилась Диана. Фраза про «скольжение» ее несколько задела. Хотя, Скользящие загадочные существа. Всякое может быть...
- А вдруг это Судьба? – улыбнулся Художник.
А потом... Вынул из нагрудного кармана рубахи гелевую ручку, подошел к портрету и написал в правом нижнем углу, на портрете, там, где еще оставалось немного свободного места, вот эти несколько фраз:
«Милой Незнакомке!
Знатоку Формы! Под которой хорошо угадывается Содержание!
С Надеждой на Понимание!»
И чуть ниже обозначил подпись. Красиво так, с эффектным росчерком.
Просто имя.
Всеволод.
А потом, этот Художник снял портрет со стенда, аккуратно свернул его в трубочку, упаковал в какую-то рекламную то ли листовку, то ли газету. Аккуратно так, со знанием дела! Потом перевязал все это, приготовленное к перевозке-доставке произведение искусства, суровой ниткой и вручил его смущенной Ортии.
- Это Вам! – сказал этот изумительно красивый и очаровательный в своей изысканно-вежливой наглости тип.
- Вы мне это дарите?! – опешила Диана. – Но в честь чего?
- В честь нашего знакомства! – этот наглец, не моргнув глазом, продолжал сыпать комплиментами и всяческими... э-э-э... намеками! :-)
- А мы с Вами что, знакомы? – деланно удивилась Диана. – Не знала!
- Мое имя Вы видели! – усмехнулся художник. – А моя студия расположена по адресу, указанному в этой листовке!
И указал этот адрес на упаковке своего творения.
- Вы что, рассчитываете увидеть меня в роли... модели? – Диана как-то хитро и одновременно смущенно улыбнулась.
- Не только! – изысканно улыбнулся этот очаровательный наглец. А потом как-то по-особому подмигнул ей, и добавил весьма многозначительно, то ли вспомнив, то ли сымпровизировав странное короткое стихотворение:
Судьба для всех, для нас
Отыщет место в Храме,
Поставит на колени и в мольбе.
Но в этот, в ДОБРЫЙ час
Судьба играет нами!
Так стоит ли противиться Судьбе?
Диана вышла из зала весьма и донельзя застеснявшаяся, смущенная, потупив взор и вся красная. Так смутить ее еще никому, ни разу не удавалось! Вот ведь наглец! Нет, ну каков нахал, а?! Очаровательный... наглый тип...
Ее отпуск продолжался. Диана вернулась в отель, пообедала в местном кафе. Потом поднялась в свой номер, переоделась в нечто вроде тоненького шелкового халата, который прилагался к постельному белью. А после прилегла на постель и развернула подаренный рисунок. Она никак не могла налюбоваться этим странным изображением, удивительно эффектным и каким-то по-особому живым... Мастерство художника впечатляло. Но больше всего ее удивляло именно сходство героини картины с нею, с девушкой-курсантом, еще ни разу не выходившей в составе групп на «боевые».
Диана снова удивленно покачала головой, и аккуратно прикрепила рисунок к стене несколькими булавками. Полюбовалась на это произведение искусства еще раз и заснула на пару часов.
Когда Диана проснулась, уже вечерело. Она вновь оделась в обычное платье, спустилась вниз, позволила себе легкий ужин. А дальше...
Дальше все было очень интересно и необычно. Прежде всего, тот вечер она провела в прогулках по весенней Москве.
Май. Вторая половина месяца. Ее любимое время. Жаль, что прогулки эти происходили в гордом одиночестве.
Да, прошли уже, давным-давно прошли времена власти воинствующей мерзости, времена засилья на улицах Столицы омерзительных существ, черных и снаружи, и изнутри. Уже и днем с огнем не встретишь в Москве отвратительных хамов и мерзавцев, тех, что запросто могут скользнуть по неприкрытым частям тела встречной особы женского пола сальным взглядом, отпустить в ее адрес скабрезную шуточку или даже подойти к одинокой красивой девушке на улице с непристойным предложением «поразвлечься».
Нет, люди отнюдь не перестали флиртовать, ухаживать за противоположным полом. И пресловутые «интимные отношения» в Империи отнюдь не запрещены. Просто... Все стало намного изысканнее и тактичнее, чем столетие, и даже десятилетия тому назад.
Другие Люди.
Другое Время.
Другая Жизнь.
Жизнь, в которой Честь и Человеческое Достоинство стоят выше пресловутых «товарно-денежных отношений». И именно они, эти Высокие Понятия определяют облик Общества, созданного за полтора столетия постепенного, неторопливого, медленного, но неотвратимого продвижения в замшелое и ублюдочное сознание человекоподобных существ, главнейших Понятий правильной жизни. Того Общества, суть которого Диана поняла и оценила спустя пять лет после своего отъезда «на посравнить и посмотреть» Европу и прочие страны Мира.
Да, в Мире много всего... необычного и интересного. Но люди в городах за границей и ЗДЕСЬ совершенно разные. Там люди, а здесь Люди. И разница эта для нее, для Дианы, вполне очевидна.
Откровенно говоря, с того самого момента, когда ее, решительную и храбрую, желающую отдать все свои силы делу Службы, прямо из Питера привезли в Учебный Центр гвардионок, и до сегодняшнего дня, за все эти несколько месяцев, она не имела, помимо сна, ни секунды свободного времени.
Все это время, Диана почти не оставалась одна. Нельзя сказать, что те, кто ее окружал, женщины, а иной раз и мужчины, чаще всего носившие военную форму, были ей неприятны. Совсем наоборот. Они были СВОИ. Но они были ТАМ, в сравнительно небольшом закрытом мире, огороженном бетонным забором. А ЗДЕСЬ, в Столице она оказалась среди обычных людей. Но не ощутила никакого духовного дискомфорта, хотя обостренные чувства ментата были у нее все время несколько напряжены, в готовности отреагировать на хорошо знакомые ей по странам Европы опасности «Большого Города».
Но опасностей не было. ЗДЕСЬ их не было в принципе.
К ней, к одинокой беззащитной (естественно, только внешне и весьма-весьма относительно беззащитной! :-) ) девушке, никто не приставал. Ни одна из стаек молодежи, ее одногодков, или младше, не пыталась ее «подколоть» или задеть ее как-то иначе. Никто из тех молодых людей и девушек, кого Диана встретила во время этой удивительной прогулки-странствия по Москве, и не подумал (своими обостренными чувствами ментата она это чувствовала!) как-нибудь подшутить над нею, приезжей. Да и сами эти небольшие компании вели себя вполне пристойно. Были трезвы и не слишком шумны.
Кстати, один раз она встретила пресловутых «стражей порядка». В традиционных белых рубахах-гимнастерках навыпуск, в небольших удобных фуражках с невысокой тульей, они в сумерках были видны издалека, но не вызывали у окружающих никаких неприятных эмоций. С их стороны Диана ничего, кроме мягких улыбок, вообще не заметила. Никто из «правоохранителей» не пытался проверить у нее документы насчет «понаехали», или выяснить насчет возможной принадлежности ее к «жрицам любви» (кстати, таковых на улицах Москвы, в отличие от того же Мадрида, тренированный взгляд Ортии и вовсе не заметил!). Ну, ходит одинокая девушка с глазами, влюбленными в окружающий ее Мир, по Москве, в сумерках, в самое что ни на есть романтичное время года и суток. Ну, держит в руках веточку сирени... Что же из-за этого к ней придираться?
Она бродила по этому Городу, все больше влюбляясь в эти вечерние московские улицы, где было так уютно... От проспекта к проспекту, от бульвара к бульвару, странными прихотливыми зигзагами, поворачивая в самых неожиданных местах, в стиле «куда ноги несут».
И они ее принесли. Ровно в полночь юная гвардионка оказалась в центре города, в одном из изумительно красивых и по-особенному душевных мест Старой Москвы (впрочем, Москвы вычищенной и облагороженной, как в смысле внешности, так и в духовном смысле этого слова!). Пройдя мимо старинного Собора, оставшегося от нее по другую сторону не слишком широкой улицы, и полюбовавшись на подсвеченные прожекторами стены и украшенные изящными колоннами барабаны-ротонды, поддерживающие мерцающие золотом, как бы парящие в вышине ночного неба купола этого Храма, она, наконец-то вернула свое внимание домам на той стороне, по которой шла. Диана подняла голову и прочла на угловом указателе адрес дома, возле которого оказалась.
Елоховская улица, дом 16.
Что-то знакомое.
Ну да, именно этот адрес обозначен на той самой листовке, в которую был завернут ее, Дианы, портрет. Ну, тот самый рисунок, «Гвардионка на задании». Сам Художник, подарив его молодой девушке, обратил ее внимание на адрес своей студии. И даже сказал нечто возвышенно-красивое по этому поводу.
Судьба?
Может быть, может быть...
Должна ли она пройти мимо, просто слегка удивившись случайному (а случайному ли?) совпадению?
Или ей все же следует войти, воспользовавшись тем самым недвусмысленным приглашением, сделанным ей от чистого сердца Художником? Ее Художником, который ждет ее, готов ее видеть своей моделью... и не только моделью...
Сердце странно замирает, а потом начинает биться быстро, но очень ровно. И как-то сладко...
Войти? А почему бы и нет? Как там указано на листовке, третий этаж? Ну да, его студия явно где-то там, под странным шатром, почти под самой крышей этого старинного дома, изящно раскрашенного в нежно зеленый цвет, с причудливой формы окнами фасада, выделенными белым. Забавно, но неизвестный Диане архитектор оформил каждый этаж оконными проемами собственного оригинального вида. Например, на втором этаже оконные проемы почти квадратные, со странным «полосатым» орнаментом по бокам. А на третьем этаже окна с полукруглым верхом. Кстати, там, именно на третьем этаже, вроде бы призывно горит свет! Неужели ее там действительно ждут?
Диана подошла к двери в парадное, потянула за старинную резную ручку. Дверь, естественно, открылась.
Ну, еще бы! Кому в Империи вообще может прийти в голову эта бредовая идея, запирать парадное? Здесь, в Москве, не то, что в Париже или в Лондоне! Здесь даже дверь в квартиру порой забывают запереть, даже символически. Почему? Да все на самом деле просто. Ведь что-то украсть у тех, кто живет с тобою в одном городе, это как-то... в принципе невозможно! Разве нет? :-)
Диане почему-то вспомнилась одна передача по стерео, интервью, которое Император Михаил, находившийся тогда, пару месяцев назад, с визитом в Париже, дал одной французской тележурналистке. Девушка изящной внешности, весьма ухоженная и гордая тем, что принимает столь значимую фигуру мировой политики, прогуливалась с гостем по улицам города на Сене, и попутно задавала «Русскому Медведю» ряд вопросов, каверзных и не очень. На экране стереовизора все это виделось как происходящее между ними наедине. Ну, не считая, естественно, как бы невидимого для зрителей телеоператора. Тогда у Императора и этой молодой парижанки зашел разговор об отличиях людей в Империи и в Европе. Чем отличается общество тех, кем призван управлять Император, от тех же современных им французов. Тогда Государь, чуть улыбнувшись в седую бороду, поманил жестом свою молодую и изящную собеседницу, предложив ей подойти к ближайшему дому и открыть дверь в парадное этого красивого здания. Журналистка очень удивилась столь некорректному предложению, высказанному со стороны явно симпатичного ей Монарха, совершенно незнакомого, по ее ощущениям, с основами европейского городского этикета. Она взяла на себя смелость напомнить Ему о принципах неприкосновенности жилища и, одновременно с этим, о высоком уровне преступности. Именно здесь, в Париже, даже в центре города. Особенно, со стороны выходцев из бывших колоний, даже не знающих толком французского языка, которые, ведут себя в этом городе как истинные хозяева территории, позволяя себе любые хамские выходки, вплоть до угроз расстрелять любого парижанина европейской внешности и христианского вероисповедания из разрешенного в Европе травматического оружия. Журналистка сразу заявила Императору, что в Париже, да и в прочих европейских городах тоже (это, кстати, Диана знала точно!), дверь парадного подъезда всегда заперта. И для того, чтобы войти в дом, необходимо заручится личным сопровождением владельца жилья, расположенного в этом доме. Как вариант, необходимо, чтобы согласие на вход было получено через звонок по домофону, странному устройству, предназначенному для вызова хозяина помещения. Адресат вызова, осуществляемого с кнопки, обозначенной номером соответствующей квартиры, разглядев гостя через сверляще-прицеливающийся глаз видеокамеры слежения, сам уж решает, впускать или не впускать пришедшего, и может прямо, не выходя из своей квартиры, отпереть ему (именно ему!) дверь. Таковы правила европейской городской безопасности, пардон муа!
Государь тогда мудро ответствовал этой изящной молодой женщине, запуганной реалиями современного европейского быта, что общество трусов, запирающих свою парадную дверь в страхе перед другими, ими же выращенными членами этого же самого общества, бедными материально и нищими духовно... Общество, ощетинившееся с фасадов домов камерами слежения, трусливо подглядывающее каждый за каждым, при помощи этих одноглазых циклопов, эрзацев-заменителей Духовного Зрения... Общество, всю дорогу ищущее внутри себя то «международных террористов», то «агентов влияния», то прочих «врагов народа», вроде пресловутой «пятой колонны»...
Кстати, здесь Диана подумала о том, что ей, несмотря на многолетний стаж «жития в Европах» совершенно незнакомы эти странные выражения. Что за непонятные, загадочные словосочетания тогда употребил Государь? Зачем? Она действительно, так и не поняла, что же именно тогда имел ввиду Император?
Так вот, по словам Императора, такое общество, увы, больно паранойей в самой тяжелой форме. А также, несомненно, несет в себе зерна иных трудноизлечимых психических заболеваний. И такое общество, страдающее от взаимного эгоизма, отчужденности, всеобщей продажности, зависти и оголтелой злобы, скорее всего уже просто стоит на грани массового безумия.
И, еще Он сказал тогда, что ему искренне жаль видеть, как остатки Высокой Культуры в «этой Стране» (Государь явно имел ввиду Францию), валяются в грязи. И Он, Император Михаил, искренне сожалеет, о том, что былые Права и Свободы Человека в «этой Стране» (Государь, несомненно, по-прежнему имел ввиду место тогдашнего своего пребывания) растоптаны грязными ногами нелюдей. Тех недостойных человекоподобных существ, что правят, как оболваненными, отторгнутыми от Духовности массами примитивного необразованного населения, чуждого Духовным запросам, так и покорными проявлениям всей этой «духовной чумы», ничтожными по количеству и пренебрежимо малыми по общественной значимости, остатками разумных людей. Тогда в ответ на его сентенцию, журналистка только как-то грустно покачала головою, то ли соглашаясь с Его оценкой ситуации, то ли молчаливо осуждая Его за пресловутую «нетолерантность».
Ну, так что же с того? Здесь же вам не Париж! :-)
Здесь, в Москве, вообще, и в этом конкретном доме, в частности, явно живут добрые и вполне себе психически здоровые Люди! По незапертой парадной двери это сразу видно! :-)
Диана шагнула внутрь подъезда, а дальше медленно, никуда не торопясь, перебирая ногами каждую старинную ступеньку, и крепко сжимая пальцами на каждом шагу вверх изящные резные перила (которым лет сто, не меньше!), поднялась на третий этаж.
Вот она дверь. На ней так и написано:
Всеволод.
Художественная студия.
Вот так вот. Все просто и безыскусно.
И даже как-то скромно. Ну, почти! :-)
Естественно, Диана тихонько постучала в дверь. И, естественно, там, за дверью ее ждали.
Всеволод отрыл дверь и мягко улыбнулся ей навстречу. Он по-прежнему был в тех же самых джинсах и футболке. Вот только значок он уже отцепил. Если приглядеться, можно было заметить, что на синей ткани даже остался след от булавки.
- Полуночная Гостья! – констатировал он факт. – Привет тебе! Входи!
- Я... – Диана смущенно опустила очи долу перед хозяином этого помещения. – Я всего на минуточку... Уже поздно...
- Для Судьбы не бывает поздно или рано, - усмехнулся Всеволод. – Ты пришла, а значит... Все правильно!
Да, Диана пришла в его дом. Действительно, квартира-студия была для ее Художника и местом, где он воплощал на холсте и бумаге приходившие к нему художественные образы, и местом, где он жил, вернее, отсыпался в перерывах, которые он иной раз делал в ходе этой своей работы. И обстановка в его студии была, скажем так, мягко, весьма небогатой, если не сказать попросту, спартанской! В смысле, безо всяких излишеств! :-)
Там ведь для Дианы даже отдельной кровати не нашлось! Вообще, в той, то ли квартире, то ли студии, вместо основы для постели использовалось нечто странное. Некий загадочный предмет, вроде мягкого лежака. То ли восточный тюфяк, то ли обычный матрац....
Сей спальный реквизит днем сворачивался со всеми постельными принадлежностями и отставлялся к стене, а вечером расправлялся прямо на полу. Правда, пол этот был вполне себе чистым и даже оказался застелен мягким восточным ковром! Но это было все «спальное», что имелось в этих художественных апартаментах. И больше ничего, на чем Всеволод мог бы с должной роскошью устроить на ночлег свою Гостью (ой, а гостью ли?), здесь, в его студии, не нашлось.
Впрочем, отдельное от Него место для ночлега Диане так и не понадобилось. Ни в ту ночь, ни в последующие несколько суток...
Насчет портрета...
Диана вернулась за ним в последний момент, по дороге на Службу, направляясь в тот самый подмосковный Учебный центр подготовки гвардионок, откуда она выехала в этот свой короткий отпуск. Номер в отеле ей все-таки пригодился. Хотя бы как место временного хранения вещей.
Она вернулась из этого отпуска совершенно другой. И морально, и физически.
Да. Уезжала девушка, а вернулась Женщина. Сделавшая свой очередной Выбор, и ничуть об этом не жалеющая. Так тоже бывает.
Она настолько изменилась внутренне, что... просто не могла не поделиться с кем-то из СВОИХ. Кто-то должен был узнать обо всем, что произошло в эти несколько суток. И этот кто-то, из СВОИХ должен был понять и принять это ее странное желание внезапно переменить свою личную жизнь, связав ее с этим удивительным человеком, полным художественных образов и... странной нежности. Нежности к ней, к Дианке, как он ее называл.
Странно, но за все дни, за все время, что они провели наедине, друг с другом (Да-да! Только она и он! И никого больше!), Всеволод ни разу не поинтересовался ее, Дианы, реальным статусом. А вот имя гостьи Художника заинтересовало. Но как-то вовсе уж своеобразно. С того момента, когда гвардионка-отпускница наконец-то назвала ему свое имя, она стала его Дианкой.
Да, он звал ее вот так вот, запросто, Дианка. Просто Дианка, и все. И, между прочим, ее ничуть не обижала эта ребячливая форма имени, которую произносили любимые уста. Наверное, просто потому, что любимые...
Действительно, Всеволоду было совершенно не интересно, ни кто она по профессии, ни вопрос, где там она, Диана, на самом деле работает или служит. И даже ее реальное место жительства, откуда она вообще взялась, его почему-то вовсе не интересовало.
Просто он сразу, с первой их встречи принял ее как часть своей жизни. И ему было не важно, кто она вне его самого. И Диана сочла это вполне достойным поступком. Достойным того, чтобы связать свою жизнь с этим человеком, ставшим, волею Судьбы, ее Мужчиной.
Вот только встал один, но очень важный вопрос. А что теперь делать ей самой в том месте, которое ей так дорого? Ведь она гвардионка. И Служба для нее это САМОЕ важное...
*Для справки. Ментофильм (от фр. mental – образ) это понятие, обозначающее нечто очень странное. Привычное некоторым (но не всем!) ментатам, и совершенно непонятное обычному человеку.
Не знаю, как сказать... Что это, действо, процесс, состояние? Все и то, и не то.
Короче, это внутренняя визуализация образов, эдакое «кино», просматриваемое человеком «изнутри».
Как сон, или галлюцинация?
Нет, скорее, как воспоминание.
Но это воспоминание, заданное «извне», воспоминание, внушенное, «оттранслированное» в сферу внутренних чувств человека опытным «транслейтером», передающим свои воспоминания и впечатления реципиенту.
Или считанное «изнутри» того, кто вспоминает, рецептором, воспринимающим, настроенным на одну волну с транслейтером.
Особенность ментофильма в том, что это не совсем кино. Вернее, вовсе не кино. Это даже не похоже на пресловутое 3D. Ментофильм это система образов транслейтера, его мысли и воспоминания, как бы преломленные через психику реципиента. Вплоть до полного отождествления этим самым реципиентом себя с героем визуализации. Со всеми приятными а, возможно, и неприятными переживаниями. Реакциями от ВСЕХ органов чувств персонажа. Иногда, правда, сохраняется и чуть более отстраненное переживание происходящего, здесь все зависит от целей и умений транслейтера.
Кстати, персонажи визуализации могут отличаться от тех, кого реально видел транслейтер. Потому, что видение и запоминание это два разных процесса. А вспоминание еще больше отделяет эту ситуацию от реальности. Поэтому, слова и мысли персонажей ментофильма максимально приближены к образной среде, близкой реципиенту. Они не вполне аутентичны тем, кто реально говорил, жил и чувствовал.
Но все же, это хоть что-то...
В этих вариантах ощущения прошлого, все же больше соответствия реальности, чем в книгах и кинофильмах. Просто потому, что транслейтер реально видел события. Хотя, возможно, запомнил не все, или к одним персонажам относится хорошо, а к другим, возможно, и не очень...
Как-то так... – прим. Автора.
**Меч-бастард – оружейный термин, обозначающий полутораручный меч, промежуточный между обычным и «двуручным» мечами. Отличается сравнительно длинным клинком и удлиненной рукояткой. Умелым оружейникам нередко удается хорошо «отбалансировать» (сделать удобным для пользования так, чтобы длинный клинок не «перевешивал» и не напрягал руку при активной работе) именно подобные мечи, именно за счет длины рукояти и возможности варьировать массу «яблока»-противовеса. Никакого отношения к ругательствам эпитет «бастард» в этом конкретном случае не имеет. – прим. Автора.
***Пайдор Кью – персонаж сериала о противостоянии двух биологических лабораторий, ставящих своей целью создание Сверхчеловека. Заведует лабораторией, действующей на стороне Зла. У него, почему-то, всю дорогу вместо Сверхчеловека получаются какие-то монстры. Антагонист «доброго» профессора Хилзмакера. Сериал американский, есличо! :-)
Да-да, в том Мире тоже есть Америка, и в ней таки расположен Голливуд! Представьте себе! Самое забавное, что там она никому не мешает! Просто потому, что НАСТОЯЩЕЙ Империи глубоко пофиг все мыслимые и немыслимые «козни» пресловутых «америкосов». Тех самых «америкосов», которые в массе своей весьма религиозны, глубоко патриархальны и провинциальны. В связи с чем, прекрасно знают окрестные леса и горы, и, откровенно говоря, достаточно равнодушны к вопросам расположения слаборазвитых государств «на другой стороне Земли», что само по себе исключает эти самые «козни» по определению! – прим. Автора.
****Грасиловский Этьен Леонидович, актер популярного на Стереовещании Империи сериала о «буднях спецслужб», играет роль следователя-интеллектуала Анатолия Шадрина. Внешне выглядит как... Ну, короче, молодой человек, лет двадцати семи, или тридцати, глаза голубые. Шатен, такой, светлого типа. Волосы почему-то не подстрижены, а собраны в хвост, вопреки всем уставам и здравому смыслу спецслужбиста. Да, есть, так сказать, особая примета. Помимо неправдоподобной, но эффектной прически, у него светлая кучерявая бородка. Ну и, конечно же, многозначительная улыбка, от которой публика «визжит и плачет». Куда уж там «Моне Лизе»! По ходу фильма, следователь Шадрин ведет множество расследований самых разнообразных загадок прошлого и будущего. Весьма успешно борется с «туевой хучей» врагов Империи, от недобитых «террористов-исламистов» до иностранных лазутчиков и инопланетян. Да, в Империи тоже любят фэнтэзи! – прим Автора.