Собственный корреспондент

   
ПРЕДИСЛОВИЕ
Недавно увидел портрет задумчивого человека с гусиным пером в руке. Оно напомнило, что у меня тоже было перо птицы со вставленным шариковым стержнем. Не пластмассовое, а натуральное! 

Мы проезжали мимо линии электропередачи. Под угловой опорой заметили лежащую крупную птицу. Это был аист. Видимо, он присел на столб, но  коснулся проводов и упал замертво, пораженный током.  Мы остановились, погоревали о судьбе неосторожной птицы, и я взял себе на память одно перо. Вставил в него стержень. Стояло оно у меня  в компании обычных шариковых ручек и карандашей.

Я постоянно любовался этим пером и переживал за судьбу аиста. Никто из посетителей моего кабинета, присаживаясь за приставной столик, не касался его. И только один человек неожиданно взял его, как бы в задумчивости, и стал пропускать между пальцев, ероша и сминая оперение.  Он моментально помял, изуродовал его. Мне было жаль пера, столько лет украшавшего стол.

Это был непритный человек. Он портил всё, к чему прикасался. Лет восемь назад я написал этот рассказ почти с натуры. События происходили в отдалённом городке Одесской области.
                ................
               
В нашем городке никогда не было собственного корреспондента областной газеты, выходившей на украинском языке. Да и сейчас нет. А тогда, лет пятнадцать до миллениума, к нам торжественно привезли Анатолия Чупрынского. Ему тут же выделили трехкомнатную квартиру в новом пятиэтажном доме. И уже на другой день он был у меня в кабинете редактора районной газеты, чтобы представиться, познакомиться.

Прибыл он из областного города на севере Украины. Причина простая:

- С каргой своей помирился. Вынудили. Придется жить одной семьей. Вот и приехал сюда из-за квартиры.

- А до этого были в разводе?

- Я уходил к другой женщине. Вот, слушай, стервой оказалась! В институт ее устроил, выучил, работой престижной обеспечил, квартиру она вне очереди получила. А я машину свою в это время разбил и договорился с директором автобазы, что отремонтируют ее за счет предприятия. Она заложила меня! Партийный контроль тут как тут! Хорошо, что есть друзья. Выдернули меня оттуда. Пообещал им и партконтролю, что перевезу  каргу и все такое. Вот я и здесь.

Анатолий Чупрынский – мужчина в расцвете лет. Среднего роста, обычного телосложения, он ничем не выделялся среди сверстников. Разве только  быстрой, заученной улыбкой, что выдавало в нем дамского угодника. А он это и не скрывал.

- Когда я с каргой рассорился, то пустился во все тяжкие. Не пропускал ни одной юбки! Стал записывать имена и телефоны. Знаешь, сколько у меня их набралось? Пятьдесят три! Потом на молодой стерве остановился, решил до конца дней своих с ней прожить. А она иначе думала. Выжала из меня, все что хотела, и предала. Я ее спросил, зачем она так поступила? Я же для нее душу выложил. Она смеется мне в лицо:

- А ты как думал, козел! На молоденькую потянуло? За все нужно платить! Спасайся, мирись со своей каргой, иначе тебя раздавят, как клопа!

Перо у Анатолия бойкое, пишет он хорошо и оперативно. Только критических материалов у него нет и нет. Переезд семьи затянулся. Раза два брал он у меня денег взаймы. А однажды пришел ко мне домой. Мы его угостили, а потом пошли с ним во двор. ЖЭК привез полный прицеп разных саженцев деревьев, нужно было посадить их по схеме. Вдвоем мы быстро управились, после чего гость обратился к мастеру ЖЕКа с просьбой дать и ему саженцев. Он посадит их около своего дома.

Трехлетние саженцы были высокими, ветвистыми, имели стволики по два-три сантиметра. Анатолий набрал большую вязанку, явно пожадничал. Я принес шнур, мы аккуратно увязали деревца. Ноша оказалась не легкой. Нести ее предстояло километра два. Я вызвался помочь.

- А у меня дома вина нет. Не мог ли бы ты (мы уже были на «ты») налить мне пару бутылок?

Я, конечно, налил, и мы отправились к нему домой.  Трехкомнатная квартира Киевского проекта на втором этаже стояла пока пустой, без мебели. Саженцы мы поместили на балкон, обмотав корни тряпкой. Сами устроились на кухне, где стоял простенький стол и два стула. Беседуем о том, о сем, вино попиваем. Странное дело: Анатолий оставил открытой входную дверь и все время к чему-то прислушивается. Я даже посмеялся:

- Такое впечатление, что у тебя огромные уши!

Дня через два собкор сознался:

- Я в тот день пригласил женщину. Она услышала наш разговор и не вошла. Досадно.

- Сказал бы прямо, зачем тебе вино. Я думал, чтобы мы посидели по-приятельски. Значит, ты использовал меня втемную?

После этого случая я не стал доверять этому человеку. А ему это было безразлично. Он быстренько перезнакомился с «нужными» людьми в городе и районе и постоянно бывал у кого-нибудь в гостях. Можно было даже проследить, с кем он проводил время. В областной газете каждый раз после таких посиделок появлялись хвалебные заметки. Для многих в городе он стал действительно «собственным» корреспондентом. Свою «каргу» он все-таки месяца через два перевез вместе с двумя взрослыми школьниками. Но поведения своего не изменил.

Был тот период, когда в больших масштабах шла «прихватизация». Закрывались маслозавод, мясокомбинат, консервный комбинат. Но зато заработал частный завод по изготовлению пива по немецкой технологии. По такому случаю в большом зале ресторана состоялась презентация. Каждому приглашенному при входе вручали алюминиевую банку пива. Анатолий тут же её вскрыл и начал потягивать пивко. Я не любитель пива, поэтому отдал ему свою банку. А на фуршетных столиках появились закуски и водка. Зазвучали тосты. Я выпил рюмку водки и ушел домой. На другой день Анатолий поделился:

- Ты – молодец, что ушел! А я так набрался, что и сейчас еще пьяный, голова трещит.

 Разумеется, он нашел, с кем опохмелиться. И в областной газете появился солидный репортаж о работе пивзавода.

Собкор быстро сошелся с любителями выпить. В «друзьях» у него оказались разжалованный инструктор райкома партии, бывший редактор районной газеты, всеми уважаемый в городе и районе прославленный бандурист и руководитель хора ветеранов Андрей Артеменко, некоторые  руководители действующих предприятий и организаций. Продиктует собкор свой материал стенографистке редакции – и свободен! Начинает названивать, искать, с кем бы и за чей счет выпить.

Однажды мы, человек пятнадцать представителей районных организаций, были вызваны на совещание в областной центр. Сценарий таких поездок всем был известен. Как только мероприятие закончилось, мы дружно погрузились в автобус и выехали за город, на природу. А там, на берегу реки Днестр, в тени раскидистых ветел предстояла трапеза. Расстелили клеенку на свежей траве, и каждый выложил на нее прихваченные из дома продукты. Тут явились и сало, и брынза, и мясо птицы, и копченые окорока, и домашняя колбаска, и котлеты. Уж не говорю, что среди всего этого изобилия разложили помидоры, огурцы, фаршированные перцы, закрученные в виноградные или капустные листья голубцы.

Разумеется, что все это потребовало небольшой подготовки. Я всегда беру с собой в дорогу складной остро отточенный нож, такой острый, что даже мягкий хлеб не крошится, когда им режешь. Естественно, я приступил вместе с кем-то готовить стол. Режу на удобные кусочки сало, колбаску, лук, да все, что требует разделки. Тут же вертится, не отходя ни на шаг, Анатолий. Он ничего с собой не прихватил. Но весел в предвкушении выпивки и закуски. При этом говорит без умолку:

- Вот зря я нож с собой не взял. У меня такой острый нож! Он у меня всегда острый, я за этим слежу. Просто удивительно острый! Вот – не взял.

- Нож у тебя острый, но дома, - говорю я, усмехаясь. – А у меня тоже острый, но с собой! 

- Нет, я серьезно, – очень острый нож!

Другую поездку вспоминаю – в рыболовецкий колхоз. В легковой машине нас трое: водитель, мой заместитель и я.

- Еще одного пассажира возьмем, - объявляет зам. – Вы его знаете.

Мне не жалко, что он кого-то пригласил: место в машине есть. За поворотом нас ожидал… собкор. Вот ему-то как раз я и не был рад. Сговорились, выходит, заранее, чтобы меня обвести! Анатолий шумно ввалился в машину, со всеми весело поздоровался. Мы подъехали к причалу, на котором рыбаки сдавали кладовщику свежий улов рыбы. С председателем колхоза договаривался я. Нам продадут рыбу по себестоимости, без всяких накруток. А это раза в два дешевле, чем на базаре.

Каждый из нас выбирал то, что ему нравилось. Я купил в общей сложности пять килограммов рыбы. Мне казалось, что это очень много. В тех же пределах были покупки водителя и моего заместителя. Анатолий, казалось, ошалел от такой возможности. Он накидал в корзину столько рыбы, что еле поднял на весы. Он закупил три огромных толстолоба, а также много рыбы других пород. Всего более тридцати килограммов. Мы переглядывались, нам было стыдно перед рыбаками и председателем. Расплатившись, тронулись в путь.

Дорогой молчали, только Анатолий все восклицал:

- Как нам повезло!

Я решил проверить, есть ли у этого человека совесть или хотя бы чувство благодарности? Ведь это мы договорились о покупке рыбы с причала, мы его взяли в машину, мы привезем его домой. А он, пользуясь нашей добротой, нахально, не чувствуя меры, набрал неприлично много рыбы. Рыбаки из-за этого недополучат зарплаты. 

- Я постеснялся, - начал я разговор, - мог бы тоже купить крупного толстолоба. Ты уступи мне одного, зачем тебе столько рыбы?

- Нет, нет, что ты! Я не могу! У меня все рассчитано до каждой рыбины, - с тревогой произнес он. Как будто даже испугался, что заставлю его поделиться. Ведь мог же я и принудить его.

 - Ну, нет, так нет, - равнодушно ответил я. Спрашивал-то, только чтобы проверить, как он себя поведет.

Целыми днями и даже ночами болтался Анатолий среди своих «приятелей». Им льстило знакомство с собственным корреспондентом областной газеты. Все они использовали его в своих целях. А он так складно рассказывал о похождениях, об успехах на работе и у женщин. Иными словами: в провинции появился журналист, которого интересно послушать и с которым можно договориться о публикации нужного материала. С кем бы из «друзей» Анатолий ни повстречался, общение заканчивалось выпивкой. А потом заметкой в газете.

Вдруг наш городок оглушила весть: насмерть разбился Андрей Артеменко! Всеми уважаемый бандурист, певец, поэт, руководитель хора ветеранов разбился, упав с четвертого этажа. Пришел он домой в свою квартиру, а ключи где-то потерял. Был под хмельком, но на ногах держался крепко. Зашел к соседям, чтобы с их балкона перебраться на балкон своей квартиры. Его отговаривали, но он так поступал не первый раз. Всегда получалось удачно. На этот раз чувство опасности было утрачено:  он  потерял равновесие и свалился на землю. Полученные при падении травмы оказались смертельными.

Весь городок погрузился в траур. Тело музыканта поместили во Дворце культуры, где он работал. Люди шли бесконечным потоком, чтобы проститься с замечательным человеком, жизнь которого оборвалась так трагично.

Выходя из ДК, мы с приятелем заметили в толпе Анатолия. Он был несколько обескуражен и сходу выпалил:

- Я с ним тогда выпивал. Ушел он нормально. Потом я нашел в траве связку ключей, купил бутылку и понес эти ключи ему домой. Подхожу к подъезду, а он уже лежит на земле мертвый. Скорая подъехала…

Что-то он такое уловил в наших взглядах, что быстро попрощался и исчез. До него, видимо, дошло, что  именно он - виновник гибели всеми уважаемого человека. Вероятно, дело было так. Он повстречал музыканта и намекнул, что не плохо бы выпить. А тот, человек широкой души, решил угостить корреспондента. Лето, жара довершили трагедию.

После этого Анатолий ни разу не упомянул о том, что был последним, с кем Андрей общался. Он теперь говорил так, как будто и не рассказывал нам о их выпивке:

- Когда мне сказали, что Андрей разбился, я поверить не мог. Он такой рассудительный, самостоятельный. Что его заставило полезть через балкон?

Мы даже не стали спрашивать, куда он дел ключи от квартиры Андрея. Так противен был нам этот человек.

Со своей «каргой» он так и не помирился. Оставил ей квартиру, а сам пристроился в областном центре, сойдясь с молодой корреспонденткой. Видимо, предыдущий урок не пошел ему впрок. Потом СССР распался. Тиражи областных газет стали ниже районных. Разумеется, собственные корреспонденты остались без работы.

 На несколько дней Анатолий появился в городе. Молодой, но шустрый новый редактор   районной газеты, сменивший меня после ухода на пенсию, оформил его заведующим  отделом. Месяца три получал за него зарплату, а за это записал ему в трудовую книжку, что он – штатный работник редакции. На основании этой записи он вышел на пенсию со льготами государственного служащего. Не зря он часто повторял поговорку: «Хочешь жить – умей вертеться!»

Так и «провертелся» до седых волос. Дети подросли и стали его игнорировать. Молодая газетчица выпроводила любовника и вышла замуж. А «карга» продала квартиру, купила на севере Украины дом с садом и огородом и приняла своего непутевого мужа. Теперь он протапливает по субботам баню, созывает двух-трех соседей и угощается самогонкой, которую они приносят. Но в долгу не остается: сам научился гнать самогон и делать бражку. А без них – что за жизнь?