Кажется, я забыла, что значит быть человеком. Мои глаза давно не выражали радости, а грудь не наполнялась восторгом. Слова не льются из моих уст, поскольку нет во мне тех чувств, которые я пренепременно хотела бы облачить в звуковую форму. Не ощущаю я тех порывов, которые заставили бы мое сердце содрогнуться. Я не смотрю уверенно вперед и не жду нового дня, как нового шанса для роста и движения. Кажется, я все – таки забыла, что значит быть человеком.
Но стоит также отметить, что я не нахожусь в меланхоличном настроении и не жалею себя, поскольку рассталась с этими пагубными привычками. То есть, получается, что я хожу как бы по парапету, балансируя между счастьем и несчатьем, не отдаваясь, в итоге, ни тому, ни другому.
Я не чувствую жизни: порыв ветра касается моего тела, но не касается моих чувств, разбиваясь о преграду безразличия. Скрипка, поющая о неразделенной любви, готовая разрыдаться, пересказывая свою историю, не находит сочувствия во мне, поскольку мне не ведома ее печаль. Брызнувшие слезы из глаз матери, встретившей своего сына после долгой разлуки, не вызовут во мне даже самого простого умиления. Я смотрю, но не вижу. Слушаю, но слышу, Говорю, но не разговариваю. Кажется, все, что я пытаюсь выразить, никогда не пересечет границу безразличия. «Да что же со мной?»- иногда я задумывалась. Вопрос разбивался о границы моего сознания, не сталкиваясь с ответом. Глядя в зеркало, я порою представляла, что в старости у меня будет морщин значительно меньше, чем у других, ведь они вырастают на почве эмоций, словно узоры, обрамляя лицо человека и запечатывая его историю. Только взгляните на лица стариков: они расскажут вам о многом. Морщины - это как азбука, с помощью которой тело рассказывает историю своего хозяина. Со временем ты выяснишь, что твое тело достаточно пластично. Достаточно для того, чтобы позволить ладоням судьбы, подобно искусному скульптору, сформировать все, что ты когда – либо чувствовал. Тело проявляет себя в этом случае как идеальный материал. Ладони, ведающие обо мне, были весьма свободны от работы.
Когда я появлялась в обществе, кажется, в воздухе висла тишина. И она, как тяжелые свинцовые облака, которым было слишком тесно на небе, выдавливала шум заинтересованной беседы, оставляя за собой лишь душную и тяжелую атмосферу неопределенности. Как будто бы люди действительно терялись в моем присутствии: они не знали в какую сторону вывести разговор, чтобы он затронул и меня. Все решалось бы просто, если бы я вторила своим собеседникам. Однако, я не находила в себе стремления для поддержания бессмысленной, в рамках моего понимания, беседы. Я обессмысливала многие вещи, не понимая, что они, подобно драгоценным камням, заигрывающим с властным солнцем, являли собой красоту жизни.
Но в этот день во мне что-то перевернулось. Казалось, на какое –то мгновение, энергия жизни, подобно черной дыре, начала поглощать меня. Я вышла на балкон, взглянула на мир и испытала ранее недоступные мне эмоции. Мой взор, а вслед за ним и моя мысль устремились вперед. И в этот самый момент мое воображение начало разыгрывать для меня спектакль невиданной красоты! Я потеряла свою человеческую форму и обрела шанс воплотиться чем угодно. И тогда я встала на парапет и возжелала обратиться птицей. Я почувствовала, как новая форма сковывает мое естество, предоставляя взамен новую, невиданную человеку свободу – свободу полета. Два крыла выросли позади меня и распахнулись навстречу высоте. И я воспарила. Мои глаза застыли, выражая тем самым безграничный восторг. Дрожь проскользнула по всему моему телу, ища выход наружу. Не имея больше сил сопротивляться эмоциям, я вскрикнула по – птичьи. И крик мой рассыпался по земле, подобно разорвавшимся бусам. Он ударялся о формы этого мира и, отскакивая, возвращался назад. И этот ансамбль звука, созданного мной, увеличился в стократ и заполнил собой все пространство. И тогда я возжелала стать ветром. Я потеряла всякую форму и понеслась вперед как тигр, который забыл обо всем на свете, кроме своей жертвы. Я летела, задевая собой и без того обеспокоенную листву, которая, не выдержав моего напора, испуганно падала на землю. Я неслась над рекой, безжалостно рассекая ее на части. Я летела над полями, разрушая гармоничную жизнь травы. Я внесла хаос, к которому, как мне показалось, природа не была готова. И тогда я возжелала стать каплей. Я с силой взлетела в высь и отдалась облаку, вставшему на моем пути, а оно обратило меня. И земля мощно потянула меня к себе. Не в силах сопротивляться, я разбилась на молекулы, ударившись о землю. И почва приняла меня как свое дитя. Прекрасный цветок испил меня, позволив мне вместе с ним трепетно стремиться к солнцу как к наивысшему благу. И я стала ароматом. Влюбленный юноша услышал меня и решил преподнести своей возлюбленной. Я была рада стать подобным даром. И когда он бежал навстречу счастью, энтузиазм, казалось выплескивался из его тела. И когда их желание встречи обратилось в реальность, я увидела, как любовь вырывалась из их грудей. Их глаза горели ярче испепеляющего солнца, медленно скатывающегося по небу. По их венам пульсировала любовь. Их души слились в объятии намного раньше тел. А глаза говорили о том, что так трудно выразить простыми комбинациями букв. И кажется мой аромат выражал сейчас намного больше. Больше, чем самая прекрасная песнь о любви. Собрав остатки жизненной силы, я подобно их стремящимся наружу чувствам, вырвалась прекраснейшим ансамблем благовоний. Таким, какого прежде еще не слышали. И я захотела стать богом любви – эросом. Я хотела бы чтобы этот трепетный восторг чувств и томное ожидание, поглотило меня без остатка. Эрос съел бы меня и хитро рассмеялся . И пусть он смеется! Ведь он еще не знает, что он в ловушке: отныне я поглощу его изнутри. Я стану им, а затем поглощу всю вселенную, чтобы каждый растворился в этой прекрасной бездне восхитительнейшего из всех чувств. Хочу чтобы от вашей груди по всему телу растекалась любовь, делая ваши ноги ватными, а глаза счастливыми. Я бы сшила бы всем девушкам платья из лепестков, чтобы они ласкали ваши тела нежной поверхностью и одаривали бы вас своим ароматом. И не будет ничего нежнее этой ласки, кроме ласки материнской. Я хочу стать этой лаской и объять весь мир. И ничто на этом свете не сможет укрыться от потока моих чувств. А потом я стала бы звуком. Я лилась бы по планете, словно лучи солнца, лаская слух людей своей нежной мелодией. Я воспевала бы все, что есть на этой планете, вкладывая в свою песню свое стремление растворится в этом мире, чтобы испытать всю гамму чувств. Вот он – бог! Я упала на колени и к моим глазам хлынули слезы. Я зарыдала сильнее, чем младенец покинувший чрево матери. Мои слезы являли собой все то, что я когда – либо хотела почувствовать. Границы человеческого тела не дают мне возможности испытать ансамбль эмоций доступный в этом мире. «Какая соблазнительная мысль – стать богом»,- подумала я.