Солнце поднималось над горизонтом большой, только что приготовленной яичницей. Чуть позже будет яриться, выбивать слезу, прижигать всё живое накопившейся за ночь энергией.
Грех жаловаться, такое лето – редкость для нашей далеко не южной стороны. Не обижены ни солнышком, ни дождичком. Растёт всё, бушует, только успевай поворачиваться. Сорняки тем более не дремлют: не сеяны, не паханы, а стоит лишь просмотреть, глядишь, и задавят всё живое. Вот и приходится с утра до вечера стоять на участке непочтительно к солнышку. А что делать? Спину ломит, руки болят, а посмотришь на освобождённые из «плена» жиденькие росточки, и сердце радуется. В такие минуты забываешь и про спину, и про солнце. Смотришь на дело рук своих, и мир вокруг тебя оживает, сверкает мириадами росинок, притягивающих своим блеском порхающих, жужжащих, звенящих, однако же не способных заглушить простую русскую речь: нет-нет да и пробьётся она сквозь «защитный» барьер. Там, за забором, особый мир, своеобразно заявляющий о себе, открывающий окна соседних домов, из которых, только и слышно:
– Мужики, когда это прекратится?
– Постыдились бы …
Не поворачивая головы, мужики недоумённо посматривают то друг на друга, то на карты. «В чём дело? У нас законный выходной. Имеем право», – говорит весь их вид. Но гармония бытия нарушена – тесный круг распадается, словно свадебный торт. Мужики молча закуривают, разливают, презрительно посматривая на закуску.
На мгновение в распахнутом окне вновь появляется голова женщины.
– Николай, марш домой! – Тот, кого назвали Николаем, и глазом не повёл.
– Дама треф…
– А мы её тузом…
– А мы его вот так!
Тень от разросшейся ирги медленно сокращается, вслед за ней перемещаются игроки. Ещё немного, и разомлевшие мужички разойдутся по домам, а солнце продолжит свой извечный путь по небосклону, пока не растечётся ярким сполохом над дальним полем.