Росинка и Ортия.
25. «Смех да слезы, а чем еще жить?»
(C) К. Кинчев.
Все-таки она, Диана, добилась своего. Ирина, наконец-то, выполнила свое обещание. Молодую гвардионку впервые отправили «на боевые».
Для начала, на один из участков, обозначенных на висевшей в кабинете гвардион-майора Иды Исламбековой электронной карте Мира, странным оранжевым цветом. В противовес иным территориям, выделенным ярко-красным тоном особой опасности, и другим, обозначенным желтым и зеленым, в знак того, что они напротив, куда более безопасны. Самой легендарной Командира Гвардионского Батальона в этот день не оказалось на месте, по причине недомогания, грустного последствия былых ранений. Поэтому официальное напутствие молодой гвардионке давала гвардион-капитан Аделаида Костюшко, командир Первой роты. Эту милую улыбчивую сероглазую Даму лет тридцати пяти, светлые волосы которой всегда были собраны в небрежный хвост, длиной примерно до середины спины, почти всегда предпочитавшую обычный полевой камуфляж официальному мундиру, которая, как и все гвардионки, выглядела несколько младше, чем «по паспорту», девушки за глаза называли «наша Пани Ада, спасающая от ада». Получить первое боевое задание от нее лично, кстати, считалось хорошей приметой. Те, кто часто ходил «на боевые», в свое время написали нечто вроде рэповой скороговорки, которая всю дорогу обыгрывала эффектное сочетание сокращенного имени этой гвардион-капитана и тех мрачных и низменных мест Мироздания, в которые верующие так боятся попасть после смерти.
«Благословление Ады
Избавляет от всякого ада!
Аделаида без стука войдет,
И обратно тебя, без сомненья, вернет,
Ада чертей отделает в хлам,
Она Сатане настучит по рогам,
Даст Вельзевулу пинка под зад,
И разнесет по кирпичику ад!»
Ну, в общем дальше много всякого, и примерно в том же роде. Нескладно, зато от души! :-)
Просто координировать и контролировать проведение «боевых», в том числе и «вытаскивать» СВОИХ из неприятностей, вполне возможных по ходу боевой работы, было прямой обязанностью «недельного зама». И гвардион-капитан Ада Костюшко еще никого никогда не подводила.
Слов Аделаида позволила себе немного. Просто, пару слов, внятных пояснений к своему письменному приказу гвардион-ментату Диане Рязанцевой отбыть в район горного Алтая в распоряжение гвардион-лейтенанта Аллы Сергеевой. Ну, а потом, как она выразилась, «Переодеться в штатское и шагом марш в аэропорт!»
А дальше...
Дальше, они несколько дней, как изящно выразилась, глядя на подруг своим фирменным снайперским прищуром блондинка Алла, «шлялись по тайге и горушкам-пригорушкам». Четыре измученные молодые женщины, грязные, измотанные, вышли, наконец, на «точку», обозначенную на карте их маршрута как контрольный пункт, а также как место отдыха. В небольшой долине протекала речка, которой «чумазейки», как их охарактеризовала, оглядев с ног до головы по прибытии, командир-Алла, охотно воспользовались, искупавшись голышом, благо стесняться было некого. Разве что медведя…
С медведем, c этим бурым бедолагой, случайно ставшим комической «звездой» ситуативного цирка, все вышло очень скандально и некрасиво. Принесла же его нелегкая в самый разгар купания, когда обнаженные прекрасные Дамы плескались в речке! Сама Алла, и двое девушек их группы позволили себе такое милое и непосредственное развлечение. Гвардион-ментат Диана Рязанцева в это время готовилась к ним присоединиться, возилась в палатке с вещами, и просто слышала веселый визг и прочие радостные вопли. Сие шумное действо возглавила сама гвардион-лейтенант, благо, они здесь не были связаны необходимостью соблюдать тишину. До места их назначения оставалось еще верст двадцать, но в этой точке маршрута было назначено рандеву со второй группой, которая шла в режиме радиомолчания, и ее прибытие ожидалось завтра наутро.
В какой-то момент времени радостная тональность шума за тканой стенкой сменилась воплем совсем другого звучания и громким криком Аллы: «Куда?! Ко мне за спину, живо!!!» Полуодетая Диана мгновенно выскочила наружу, автоматически подхватив кобуру с пистолетом.
А снаружи была, как говорится, картина маслом. На берегу реки, в напряженных позах, в готовности отпрыгнуть-рассыпаться-разбежаться в стороны стояли три обнаженные женские фигуры, Алла и две девушки, которых она, как Командир, сейчас оставила у себя за спиной. А сама замерла в боевой стойке перед огромным рыжевато-коричневым медведем, тоже, застывшим на одном месте, в очевидном непонимании, какого рожна эти милые дамы облюбовали сие местечко, прибереженное им явно для себя, то ли для рыбной ловли, то ли тоже для купания. Местный Генерал Топтыгин оказался в явном удивлении, хотя, вроде бы, даже не проявлял особой агрессивности.
На Гвардионском Факультете, где курсантки изучали много всего полезного и интересного, им читали спецкурс по безопасности, в том числе и по зоологии потенциально опасных животных. Так что, Диана знала о скоростных и силовых возможностях этого зверя. И не колебалась ни секунды.
Мощный силовой всплеск на ментальном уровне. Зверь удивленно, и с каким-то озадаченным выражением на морде, повернул к ней свою голову, отвлекшись от обнаженных гвардион-лейтенанта соподруги. Диана, уцепившись за рукоятку, даже не вытащила пистолет, скорее, сбросив-отстегнув большим пальцем правой руки страховочную кнопку, отбросила в сторону кобуру с ременной «сбруей», буквально «обнажив» ствол. Затем, навела пистолет на Зверя.
- Диана, нет! – раздался голос Аллы. – Не убивай его! Лучше отпугни!
Молодая гвардионка-ментат дала еще один всплеск ментальной энергии в сторону своего сурового оппонента. Тот даже чуть сдвинулся, в явном колебании, что же предпринять дальше. Сдвинулся Зверь опять-таки в сторону Аллы и девчонок. Одна из гвардионок, стоявших за ее спиной, тут же отреагировала эдаким супервизгом в его адрес, чем явно привела Топтыгина в замешательство. Дескать, не поймешь, куда же теперь и податься из этого несколько нервного «малинника».
Тогда Диана просто выстрелила из пистолета в воздух. Действительно, убивать этого красивого и, в принципе, совершенно не виноватого в такой неприятной ситуации зверя, было вовсе неправильно. Поэтому, Диана решила действовать бескровно, но эффектно.
Что же, этот звуковой эффект, на фоне предыдущих ментальных эскапад и ударов женским криком, возымел свой результат. Правда, крайне неожиданный, и, несколько... э-э-э... неэстетичный. С обонятельной точки зрения.
Реакция зверя в целом, и его организма в частности - особенно кишечной его части :-) - последовала незамедлительная, адекватная, даже в целом предсказуемая, простая и логичная. Ну, логичная настолько, насколько в мозгах у несчастного зверя, терроризируемого одновременно четырьмя женщинами и пистолетом, ваащще может остаться нечто похожее на логику! :-).
Медведь сдриснул. Во ВСЕХ смыслах. :-) И в смысле о-о-очень быстрого (и, надо отметить честно, весьма благоразумного! :-) ) побега в сторону леса. И в ПРЯМОМ :-) смысле.
- Фу-у-у! – зажимая свой изящный носик, произнесла светловолосая Кристина, одна из обнаженных девушек, которых Алла прикрыла своей командирской спиной. Кстати, это именно она издала тот самый дикий вопль, слегка «пронервировавший» местного «хозяина тайги»! :-) – Как некультурно!
- Зато, теперь ты знаешь, что такое «медвежья болезнь»! – рассмеялась, обернувшись к ней Алла. И как-то многозначительно, хотя и с улыбкой, посмотрела на Диану. – Ну что, победила Зверя, Охотница?
Слово Зверь, несмотря на распространившееся амбрэ и не слишком «хозяйское», хотя скорее учтивое поведение перепуганного косолапого оппонента, она произнесла с сугубой почтительностью.
- Давайте считать, что мы это сделали все вместе! – Диана вернула им всем улыбку и, скромно отвернувшись, направилась за кобурой, валявшейся в стороне, примерно в трех шагах.
- Не-е-ет! – как-то многообещающе и несколько даже жутковатым голосом произнесла гвардион-лейтенант. – Раз уж победила, мы должны провести церемониальный Ритуал в честь твоей Победы!
- Э-э-э... - Диана хотела сказать, что не стоит благодарностей. Но Командир их группы, судя по ее многозначительной улыбке и фирменному «снайперскому» прищуру, явно затеяла весьма небанальную развлекуху, и молодая женщина как-то подобралась в ожидании проявлений этой «небанальщины».
- Кристина, Таня! – каким-то подозрительно мягким тоном произнесла имена адресатов своего обращения гвардион-лейтенант.
- Так точно! – как-то хором ответили обнаженные девушки. И тон этого ответа, а также какое-то СЛИШКОМ веселое выражение их лиц Диане вовсе не понравилось.
- Взять ее! – резко, с хохотом, распорядилась, сверкнув улыбкой их Командир.
- Есть! – опять-таки хором отозвались ее подруги, и через пару секунд Диана, несмотря на шутливое сопротивление, была крепко схвачена в стиле «за руки – за ноги». Пистолет остался валяться на берегу, рядом с кобурой.
- К Реке ее! – скомандовала Алла. – Крестить Победительницу в местной воде!
- ДА-А-А!!! – парный вопль ее подчиненных явно способствовал тому, чтобы Топтыгин, вынужденно уступивший им песчано-каменистый берег, надолго зарекся заходить на это свое любимое место. Во избежание! :-)
Как ни брыкалась Диана, но ее обнаженные подруги зашли в реку почти до середины их изящных бедер, и трижды окунули ее в воду. Каждое окунание сопровождалось громким торжественным возгласом гвардион-лейтенанта. И парным к нему воплем «окрещаемой» Дианы. Ну, вода в горной речке была ОЧЕНЬ холодная!
- Нарекаю тебя Охотницей!
- Уй-я-а-а!!!
- Во имя всех богов, духов и прочих почитаемых сущностей, здесь и везде!
- Йо-о-о-у-у-ух!!!
- И ныне, и присно, и во веки веков, аминь!
- Ай-я-я-я-а-а-а!!!
Этот выкрик сопровождался громим всплеском. Девушки отпустили полуодетую, в отличие от них, Диану, и она, отчаянно барахтаясь, с трудом поднялась на ноги. Стоя в воде молодая гвардионка обиженно взглянула на подруг.
- А теперь на руки нашу спасительницу, и на берег! – со смехом скомандовала их Командир. – Согревать и поздравлять!
- А-а-а!!! – заорала Диана синхронно со своими прелестными мучительницами. Но убежать «своим ходом» все же не успела. :-) Ее триумфально донесли до палаток и там устроили обнимание с раздеванием. Остатки одежды, в которой Диана выскочила из палатки, в ходе торжественного окунания промокли. Впрочем, общими усилиями всех девушек ее наряд дружно отжали-выкрутили, освободив от воды, и развесили по кустам сушиться. А Диане все же нашлось, во что переодеться.
Естественно, место полевого лагеря пришлось сменить, перенеся палатку так, чтобы она стояла чуть подальше от условной, слегка зигзагообразной линии... э-э-э... по которой пробегал (так корректно? :-) ) медведь.
Странно, но встреча с Генералом Топтыгиным, стала в тот раз единственным по-настоящему «боевым» эпизодом. Все остальное было трудно, но скорее просто утомительно, чем страшно или опасно. Гвардионки говорят, что первый выход запоминается навсегда. Это правда. И тогда, выходя «на боевые» в первый раз, Диана поняла, прочувствовала некоторые вещи, которые, на самом деле, являются самым главным в боевой составляющей ее Службы.
Например, она оценила вековую мудрость, гласящую, что испокон веков войны выигрываются солдатскими сапогами. Причем ими, куда в большей степени, чем ружьями и прочими «стреляющими» предметами.
И еще они выигрываются терпением.
Молчаливым терпением.
Упрямым терпением.
Адским терпением...
Что самый важный талант бойца, это не что иное, как умение терпеть и ждать.
Ждать...
Скучать в терминале аэропорта, ожидая «гражданского» рейса в цивильной одежде. Ну, для конспирации. Чтобы никто не догадался о том, что молодая женщина с военной выправкой отправляется на первое в своей жизни боевое задание.
Ждать...
Преодолевать внутри себя эти странные часы томительного бездействия. Мучиться неизвестностью и невозможностью хоть что-то сделать для тех, кто дорог, ожидая их возвращения с очередного выхода. Не подавать виду, как тебе на самом деле страшно или просто тоскливо, ободряя при этом тех, кто рядом. И снова ждать и терпеть, ждать и терпеть…
Ждать...
Лежать в засаде, ожидая тех, кто, возможно, пройдет по тропе, которую нужно караулить. Лежать и «поджидать гостей», не выражая эмоций, невзирая на неудобную позу. И не обращая внимания на насекомых, которые, несмотря на специальные «полевые» устройства и репелленты, как будто нарочно, вопреки всем средствам защиты, все же умудряются укусить-ужалить того, кто замаскировался и лежит на позиции, контролируя возможное перемещение объекта «охоты».
Ждать терпеливо.
Ждать внимательно.
Ждать в полной готовности к действию. Внезапному действию.
Ждать в молчаливой готовности даже принять неудачу. И тот факт, что ожидание и прочее, все было зря. В этом, совершенно конкретном, месте. И в это, вполне конкретное, время.
В тот раз их «охота» не задалась. Что-то пошло не так, и те лица, что, предположительно собирались изымать из тайника ценный артефакт для переброски его за границу, свою часть предполагаемой завязки этой истории решили реализовать иначе. И «брала» тех, кто так и не показался на тропе, рядом с которой они провалялись в кустах почти сутки, совсем другая группа, наспех сформированная Пани Адой, работавшая совсем в другом месте под ее непосредственным руководством, и как всегда успешно.
А они... Просто страховали одно из направлений возможного продвижения тех, на кого шла «охота».
Что ж, Диана узнала, что боевые это не столько «красиво и героически», сколько скорее уж «трудно и скучно». Или наоборот, «скучно и трудно»...
А насчет «боевых» выстрелов, произведенных точно в цель...
Их было и много. Но после, на ее втором выходе. И стрелять тогда ей пришлось отнюдь не в воздух, и даже не в медведя...
...Тогда, вернувшись из командировки, Диана чуть не впала в депрессию. Все-таки застрелить человека непросто. Даже если альтернативой могла быть смерть близкой подруги, той самой Кристины, которая оказалась тогда под прицелом одного из тех, кто пробивался сквозь заградительный кордон, одного из тех, кого гвардионки обозначают этим нейтрально-вежливым словом «оппонент».
Тогда их обеих спасла ее, Дианы-Охотницы, быстрая реакция. То самое четко отработанное, на «внеурочных» занятиях с Ириной, умение точно стрелять «тычком», почти не целясь, даже не повернув пистолет вверх линией прицеливания, работая «плоским пистолетом», почти «интуитивно» прикинув за ничтожную долю секунды направление выстрела по плоской боковой грани затвора.
Расклад был бредовый. Гвардионки работали на операции по задержанию нескольких весьма опасных личностей. Сектантов, носивших странные белые одежды, и «замотивированных» своими «вождями» на организацию «Апокалипсиса» где-то за границей. То ли в Европе, то ли в Америке. Эти странные человекоподобные существа, зазомбированные до состояния биороботов, по случаю разжились автоматами, пистолетами и... несколькими образцами мощного секретного оружия, контроль за которым требовал работы ментатов из состава Третьей роты. Просто во избежание возможных эксцессов, вроде активации.
Оппоненты гвардионок имели в перспективе разные варианты применения всего полученного. Например, вывоз «образцов» «за границу», для торжественного уничтожения какого-нибудь «города грешников». Это могли быть Монако, Малага или Лас-Вегас. Но они вполне могли дойти и до «использования» этих, весьма опасных объектов, по их смертоносному назначению прямо здесь, в Кракове, на территории Империи. Что, естественно было бы еще хуже, чем вывоз этих весьма опасных «игрушек» для применения за рубежом. Соответственно, гвардионкам, в том числе и нескольким боевым ментатам, была поставлена задача, взять эти образцы под контроль. Любыми способами. Во избежание.
Оппонент «нарисовался» совершенно внезапно. Диана работала в паре с Кристиной Хылевской, той самой девушкой, что за несколько недель до этого своим визгом сумела напугать алтайского медведя. Гвардионки почти бесшумно двигались по едва освещенному коридору грузового терминала Краковского аэропорта. Дистанция четыре-пять шагов. Кристина впереди, Диана страхует и прикрывает.
Справа впереди видна дверь. Какой-то боковой вход, возможно, проход в какое-то служебное помещение. Кристина дергает поворотную ручку двери, проверяя, открыто ли, можно ли пройти в эту часть грузового лабиринта. Безрезультатно. Показывает жестом, мол «Двигаем дальше!» Прикрывающая Кристину Охотница отвечает коротким кивком головы, дескать, «Принято!»
Диана так и не поняла, какое там именно, шестое, или двадцать шестое чувство на какое-то ничтожное мгновение остановило, притормозило ее. И почему оно, это самое, непонятное, фиг-знат-какое-по-номеру чувство так и не подсказало ей, боевому ментату, «просканировать» эту самую злосчастную дверь. «Заигралась» ли Диана в «военные игры», отключив временно свои особые навыки. Или просто отвлеклась на основной маршрут...
Она так ничего и не почувствовала. Ничего явно угрожающего. Возможно, ее ментальная сущность все-таки оказалась слишком эгоистична, и так странно, индифферентно, отреагировала на опасность, грозящую не самой Диане, а ее подруге-напарнице. Она, Охотница, просто замерла на секунду. Встала в каком-то ступоре, когда эта самая дверь открылась куда-то внутрь, неким темным провалом. И из темного пространства вывалился, разворачиваясь в сторону Кристины, некто в светлом свитере. Диана успела заметить, что в руках у него был автомат, и он явно не был из числа «прикомандированных».
Оппонент, нелепой «светлой» тенью, проскользнул в положение «на колено» и взял Кристину на мушку.
Время как бы замерло в «подвешенном» состоянии вместе с общей ситуацией. Диана поняла, что Кристина влипла. Бронежилет, из «облегченного» защитного комплекта, который они носили на этой операции, чтобы иметь возможность чуть свободнее действовать в ситуации маневренного боя, с такой короткой дистанции просто не выдержит очереди из штурмового крупнокалиберного автомата, особенно, если в «рожок» добавили «бронебойных». У ее напарницы нет доли секунды, необходимой для того, чтобы довернуть корпус чуть вправо и взять нападающего на линию прицеливания. У Кристины нет времени, чтобы навести ствол куда надо и спустить курок. Или просто уклониться, или рвануться в сторону персонажа с автоматом, «поднырнуть», падая, и атакуя ногами в подкате, переводя ситуацию в рукопашную...
Кристина только и успела повернуть к ней свое лицо, едва видневшееся под шлемом. Ее глаза... Они кричали: «Помоги!»
И Диана атаковала. Она даже не стала наносить очередной незримый ментальный удар по тому, кто готов был располосовать ее напарницу автоматной очередью. Диана просто машинально нажала на спуск.
Тогда она действительно выстрелила машинально, почти не целясь, как говорят, «на автомате». Она толком даже и не знала, что у нее получится целиться периферийным зрением. Но, оказывается, и такое возможно, когда видишь отчаянные глаза Кристины...
Да, Диана стреляла в спину своему оппоненту, ничуть этого не стыдясь. Странно, но в этот раз она почему-то запомнила все, что происходило, и эта подлая тварь Память потом неоднократно «прокручивала» то странное зрелище, что оказалось тогда у нее перед глазами. Как человеческое тело, одетое в светлый свитер и такие же светлые брюки, резко дернулось вперед, и почти сразу обмякло. В том месте, куда попала пуля, одежда уже убитого ею, мягко говоря, весьма неприятного типа, «расцвела» багровым и чуть шевельнулась. Наверное, просто толчок крови, вытекающей откуда-то изнутри...
Она так и не увидела лица того, чью спину так метко продырявила. Не рискнула взглянуть. Просто рванулась вперед, твердо зная, что оседающий после ее выстрела персонаж уже труп. И все еще желая прикрыть собою, защитить, поддержать подругу, которая, в отличие от нее, была в состоянии шока.
Да, у Кристины такое тоже было в первый раз. И она оказалась гораздо слабее Охотницы. Диана обняла ее, отвернув спасенную девушку от зрелища мертвого тела. Собственный пистолет Кристина все еще держала, нелепо вцепившись в рукоятку пальцами правой руки. Диана сама поставила его на предохранитель. А потом аккуратно отобрала у подруги это оружие, и вложила вороненый ствол в ее кобуру...
Она даже не знала, сколь много и лишнего способна запечатлеть память. И как садистически жестоко может стегнуть воспоминаниями, как кнутом, Ее Величество Совесть...
«Могла... Ведь могла просто остановить, парализовав на время... Или нет? Или это бы не сработало, и тогда Кристина...»
Страшно даже подумать!..
...В тот раз Диана вернулась с «боевых», получив три дня отпуска, как сказала Ирина, «на поправку психического здоровья». Диана тогда повела себя очень решительно, была бодра, поддержала Кристину, которую пришлось все же оставить в лазарете под наблюдением врача. Сама Диана, в несколько преувеличенно вежливом тоне отказалась составить ей компанию, хотя Ирина, когда она отказалась от «навязчивых услуг медицины», нахмурилась, и потом по-тихому шепнула ей на ушко, мол, если худо будет – позвони. Диана как-то слишком бодро улыбнулась и ответила ей, что-то вроде «разумеется», вовсе не ощущая такой потребности. Ее Командир на сию браваду отреагировала несколько встревоженным взглядом, мол, «Ой, девочка моя! Не говори «гоп», пока колдоебину не переехали!» И не зря...
Диану скрутило уже дома. Когда она уже переоделась в домашнее и ожидала затеянный Всеволодом «праздничный ужин». На нее накатила странная волна. Диану знобило, ее бросало то в жар, то в холод. И память периодически, с садистической услужливостью подбрасывала ей эту страшную в своей детальности визуализацию. Отчаянно молящие о помощи глаза Кристины и чуть ниже шевельнувшееся, расплывающееся темно-багровым пятно на свитере ее оппонента.
И состояние страха и жути, от сути того, что она совершила.
Нет, Диана ни о чем не жалела. И не сомневалась в том, что сделала правильный выбор. Но эти воспоминания... Диана не рискнула доверить их Всеволоду. Она уже давно решила для себя, что не станет «нести в семью» никаких проблем, прямо или косвенно связанных со Службой. Просто, сославшись на то, что ей нужно принять душ, ушла в ванную. Пустила воду и... разревелась. Сидела, размазывая слезы и сопли по лицу, заглушая всхлипы шумом водяных струй, и мучилась, будучи не в силах довериться собственному мужу.
Ее «секретные рюмзания» прервал звонок на «мобилку», оставшуюся у нее в кармане домашних джинсов.
- Ал-ло... – Диана ответила прерывающимся от рыданий голосом, даже, отчего-то даже не взглянув на экран, кто звонит.
- Началось? – сочувственно произнес голос ее Командира.
- Да, - ответила ее подчиненная. И, на секунду замолчав, спросила:
- Ты знала, да?
- Знала, - голос Ирины преисполнен искреннего сочувствия к молодой гвардионке. – Все мы прошли через это. Когда-нибудь, рано или поздно, не важно, «на боевых» все равно сталкиваешься со смертью. И для каждой из нас это серьезная проблема. Отнять жизнь даже у человекоподобного существа, которое объективно ее недостойно... Для нас это жестокая необходимость. Даже несмотря на то, что делая нечто подобное мы все равно как бы ставим себя почти на один уровень с теми подонками, которых вынуждены уничтожать.
- Как там... Кристина? – Диана вопросом о своей подруге пытается отвлечься от своего собственного невеселого состояния. – Как она?
- Уже лучше, - усталым голосом отвечает ее Командир. – Сейчас она просто отсыпается в лазарете. Чего и тебе рекомендую.
- Я... Я не хочу туда, - Диана отрицательно мотает головой, как будто невидимая собеседница может ее увидеть. – Я... полторы недели дочь не видела. Мне надо быть здесь. Мария сейчас спит. Я же ее... даже не обняла.
- Слушай сюда! – голос Командира становится жестче. – Если ты сейчас сломаешься, будет гораздо хуже. Я позволила себе сделать глупость, когда тебя отпустила домой. Время исправлять ошибки. За тобой уже выехала машина. Запомни, Диана, если я что-то рекомендую, это следует воспринимать как приказ! Только сей приказ требует от тебя весьма осмысленного понимания. Сейчас ты сделаешь следующее. Разденешься и примешь душ. Просто, чтобы Всеволод не волновался, чтобы не видно было, что ты разревелась. Заодно и успокоишься немного. А я немедленно позвоню твоему мужу и потребую, чтобы он срочно собрал тебя по тревоге на Службу. Скажу ему, что я вызываю тебя по срочному делу. Машина с «мигалками» уже едет, и будет у вас через полчаса. Как раз у тебя есть время поцеловать Марию и сразу ехать к нам, в расположение Батальона.
- Но... – Диана пытается хотя бы символически сопротивляться сему начальственному волюнтаризму, ни с того, ни с сего отрывающему ее от семьи. – Я не могу...
- Никаких но! – стальной голос гвардион-капитана не оставляет вариантов для маневра. – Гвардион-ментат Рязанцева! Раз до тебя не доходят намеки, говорю тебе открытым текстом! Я приказываю тебе собрать все нервы в кулак и выполнять мои рекомендации беспрекословно! Вопрос ясен?
- Так... точно... – Диана всхлипнула.
- Девочка моя! – голос Ирины уже скорее сочувственный. – Клянусь, что я отпущу тебя к твоим! На целую неделю! Вот только приведу тебя в порядок! Все будет хорошо, только доверься мне!
- Хорошо, - Диана уже, скорее, согласна, чем склонна сопротивляться и возражать своему Командиру.
- Вот и умница! – Ирина с явным облегчением переходит к своего рода «успокоительной терапии», подпуская в голос ободряющих интонаций. – А насчет Всеволода не беспокойся. Я его беру на себя.
- Спасибо, - тихим голосом отозвалась Диана, нажала кнопку отбоя вызова и стала расстегивать домашнюю рубаху...
...Когда она вышла из ванной, надев на голое тело вместо рубахи и джинсов синий с золотом шелковый халат, лицо ее было красным. Скорее от стыда за тщательно скрываемую «ложь в умолчаниях», чем от влажной духоты ванной комнаты. Всеволод с тревогой поведал ей о том самом, согласованном с Дианой, «тревожном» звонке. И, как должное, принял ее искренние слезы.
Слезы от бессилия что-то изменить, и от стыда за этот самый вынужденный обман.
Она тихонечко зашла в детскую, ну в комнату, где спала их Дитенка. Диана обняла сонную Марию. Дочь так доверчиво прильнула к ней, что молодая гвардионка едва не заревела в голос. К счастью, Всеволод вошел в комнату и мягко-мягко, как умеет только он, снял с нее сонного ребенка и снова уложил девочку в постель. А потом, обняв, увел заплаканную супругу в спальню. Просто чтобы успокоить. Даже без каких-либо поползновений на интим.
У него получилось. И когда в их дверь деликатно постучал водитель, прикомандированный к Третьей роте, Диана уже была готова...
...Ирина оказалась права. Уже в дороге Диана почувствовала себя нехорошо. А когда перепуганный водитель, заметивший это непростое состояние, наконец-то сдал ее «с рук на руки» Командиру Третьей роты, молодой гвардионке было уже очень плохо. Ирина, оставив часть дел на своего зама, гвардион-лейтенанта Полину Синицыну, держала свою подопечную в постели, в собственной комнате, периодически навещая ее, чтобы накормить, напоить, сводить, пардон, в уборную. И говорить с нею, говорить, говорить... О том, что было, вернее, что бывает в их боевой работе. Что правильно, а что неправильно. И почему.
Их с Кристиной и похвалили, и отругали. Похвалили за то, что они, несмотря на свою глупость, умудрились остаться в живых. И отругали за грубую ошибку при прохождении коридора. За то, что не обеспечили контроль за ситуацией, не вызвали подкрепление, для того, чтобы «вскрыть» дверь и удостовериться в том, что с этой стороны никакой опасности нет.
Лично ей, Диане-Охотнице, был дан «персональный втык» за «рассинхронизацию навыков» ментата и штурмового бойца-ганфайтера. Ирина приучала ее к мысли, что смерть это тоже часть их Службы. И то, что гвардионки в любую секунду готовы умереть за Родину, за Государя и Его Семью, дает им моральное право, при крайней необходимости, ранить и даже уничтожать тех, кто им противостоит в этой их борьбе.
Ирина была достаточно убедительна. В смысле, она сумела убедить Диану в ее праве защищать СВОИХ любыми доступными средствами. А вот убедить Всеволода в том, что Служба его жены важнее ее семейных обязанностей... Может быть, это ей почти удалось. Вот только сама Диана, несколько позже, с болью ощущала, что этот «побег для восстановления психики» стал ее очередным шажком в сторону от мужа, снова чуть-чуть увеличившим ту самую незримую дистанцию между ними.
А дальше...
Ее командировки пошли, как говорится, косяком, одна за другой. Не проходило и месяца, чтобы ее не отправляли в очередную поездку на полторы-две недели, то туда, то сюда. Диана за несколько лет Службы, вернее, за три крайних года этого «веселого времени», проехала по Миру столько... Столько, сколько ей и не снилось за все те пять лет, что она провела, «гастролируя» по курортным местам Европы, в те самые «прежние» годы, во времена «Крошки Ди». И самым страшным из всего, что происходило в ее Службе, было то, что Диане такая «адреналиновая» жизнь, с краткими, хотя и весьма эмоциональными, «побывками» в собственной семье, все больше нравилась. Жажда риска, ожидание опасности, готовность к ее преодолению... Все это стало для нее не менее значимым наркотиком, чем «игровой отъем» денег у казино, которым она когда-то зарабатывала себе на безбедную жизнь до возвращения на Родину. А волнующее ощущение ПРАВИЛЬНОСТИ этого жития в безумном напряжении, в жертву которому фактически приносилось все остальное, что было у нее помимо Службы, снимало все моральные проблемы. Вернее, отодвигало их в сторону, просто откладывая наступление неизбежного краха их отношений со Всеволодом.
Странно, но все время, что Диана была замужем, ее почти не посещали воспоминания. Ни об Испании, с тем пережитым кошмаром. Ни о той, Неизвестной, что спасла ее от всего этого ужаса. Видеофон, который, по настоянию Дианы, поставили в их квартире, вместо обычного городского телефона, в принципе, был готов к приему любого сообщения. И ее, Неизвестной, видеозвонка, в том числе. Вот только сама женщина в венецианской маске позвонила ей всего один раз. Да и разговор между ними состоялся какой-то страннный… Как будто «для вида», что ли… Казалось, ее Спасительница просто хотела удостовериться в том, что с молодой гвардионкой все в порядке.
Возможно, их свадьба со Всеволодом изначально была ошибкой. Но Диана, почему-то, никогда ни о чем не жалела. Хотя, возможно, эти томительные паузы в общении с личной Старшей были вызвана именно неудовольствием с «той» стороны. Трудно сказать, как она ко всему этому относилась с самого начала. Диана так и не узнала, одобрила ли Неизвестная этот ее шаг. Любовь штука сложная. Бывает вечная, бывает временная. Кому как повезет. Или напротив. Это, смотря на кого то самое время играет. И смотря, в какие игры...
Впрочем, Всеволода хватило всего на шесть лет. Или на целых шесть лет…
Это как посмотреть, и как посчитать, смотря с какой точки зрения...
Всеволод...
С ним происходило что-то неладное. Он не скандалил, нет. Просто все больше замыкался в себе. Всеволод почти полностью изменил образ действий, реализуя свои «художественные заботы». Перестал рисовать на бумаге, сосредоточившись на работе с программами своей «виртуальной студии». Нет, иногда он позволял себе делать наброски и даже почти завершенные рисунки. Моделью для них почти всегда становилась Дитенка. Всеволод рисовал ее почти каждый месяц, так что в одной из папок у них скопилось множество ее портретов, которых, как чуть натянуто шутила Диана, хватило бы на целую картинную галерею.
И снова повод для ревности. Почему не ее, не Диану? Ведь раньше было все иначе!
И мучительный стыд от того, что эти дрянные мыслишки вновь ее одолевают. Ведь Дитенка ни в чем не виновата. Да и Всеволод... тоже..
Кстати, насчет его творчества...
Что-то в нем изменилось. Теперь то, что выходило из-под его карандаша, вернее, из-под «виртуальной кисти», было все более чужим. То, что он создавал сейчас, отличалось от его прежней графики как небо и земля. Отличие это было вовсе не в технике, хотя ее муж теперь работал все больше в цвете. Но вот цвет этот... Был совсем не тот, что она хотела бы видеть.
Всеволод...
Что-то в нем надломилось, и ушли куда-то прежние светлые образы гвардионок и прочих воительниц, которые, как когда-то изящно и несколько смущенно сказала Ирина, «с мечами наперевес забарывают пакостное вселенское Зло». Сейчас на его виртуальных полотнах Зло едва ли не торжествовало.
Там по-прежнему главенствовали в композиции женские фигуры, частенько в компании эффектных чудовищ. Но теперь все было иначе. Сейчас это были фигуры волшебниц, и увы, отнюдь не добрых. Теперь героини его работ бесстрастно, с красивыми сосредоточенными лицами совершали какие-то обряды и ритуалы. И, несмотря на то, что главные, явно кровавые сцены оставались как бы за кадром, в намеках на их возможность в будущем, все это выглядело и страшно, и жестоко. В его персонажах, героинях визуальных сюжетов, явно ощущалось презрение к «простым смертным», существам из «низшей касты». В их странных полу улыбочках, с оттенком принципиального превосходства над всем тем, что можно обозначить словом «светлый».
А чудовища, покорно ластящиеся к их ногам, или же выглядывающие из-за спины, явно были покорны своим госпожам-волшебницам, исполняющим свое «дело тьмы». Что же, тьма есть тьма, и чудовища в ней чувствуют себя вполне естественно. Но красота женщины... Неужели она может быть связана с чем-то темным? Странно...
Да и цветовая гамма его новых картин, которые он создал с помощью того самого «Lap-Top’а», что презентовала ему супруга, была весьма специфична. Контраст белых лиц этих женщин, и их темно-синих одежд, темно-фиолетовых, как будто действительно исторгнутых тьмой чудовищ, на общем фоне, выполненном в серых и синих тонах...
Впрочем, нет. На некоторых картинах появлялась и светлая фигура, которую все эти темные персонажи явно побаивались. Чаще всего это была маленькая девочка, черты лица которой порой напоминали Дитенку. Всеволод в ее лице на «виртуальных холстах» своих картин явно персонифицировал Добро. Кого же он подразумевал под противостоящей стороной? Вопрос, вопрос...
С другой стороны, драматизма в этих картинах стало больше. Забавно, но эти мрачноватые визуализации оказались востребованы, и у Всеволода появились новые заказы. Кстати, неплохо оплачиваемые. Но, увы, все из-за границы. А его прежние поклонники на нескольких форумах огорченно писали, что мол «Вечеровский продал свою кисть пессимизму». А одна из прежних его фанаток высказалась куда похлеще, написав нечто вроде «Светлый Всеволод впустил в свое сердце Тьму». Диана, зашедшая тогда на форум, просто обалдела от такой возмутительной и наглой бестактности. И даже оставила несколько возмущенных постов от своего «виртуального» персонажа, критикуя послания форумчан на эту тему. И все же, в чем-то его былые поклонники были правы. Хотя реально все это Диана прочувствовала гораздо позже. И тьма эта...
Нет, ей, Диане, в отношении собственного мужа придраться было не к чему. Всеволод, по сути, оставался идеальным семьянином. Ну, если считать семью по варианту: «Дитенка, Папа, и Мама в «иногда приходящем» виде». Как-то так.
В общем и целом, все у них получалось, но, почему-то весьма нескладно. Жизнь в Столице позволила ее мужу брать воспитание Маши на себя, что, при ее частых отлучках было немаловажно. Он еще шутил, что у них в семье анекдот про то, что мол, «Возвращается муж из командировки…», можно заканчивать на этой самой первой фразе, ибо уже смешно. Всеволод всегда был с нею честен, но, похоже, так и не смог смириться с тем, что для его Дианки на первом месте стоит отнюдь не он, а Служба, степень опасности которой он себе вполне представлял.
Забавно, что он еще и умудрялся работать. Ее муж преподавал основы художественных техник и композиции в лектории творческих союзов Москвы, хотя Диана искренне предлагала ему «заделаться домовладыкой» и заниматься исключительно дочерью.
Наверное, этого не стоило делать. В конце концов, никому не хочется ощущать себя «содержаном». Возможно, Диана была не всегда корректна…
Не исключено, что именно поэтому отношения между ними все больше шли, как говорится, «на убыль».
Всеволод...
Он всегда был с Дианой предельно корректен. Но отчуждение между ними все нарастало. И когда однажды, после ее командировок на «боевые», сразу нескольких и подряд, она вернулась в их дом, оказалось…