На каникулах судьба забросила Маргариту в прерию. Даже не деревня, в классическом понимании слова, возникла из ниоткуда, едва водитель вырулил на загородное шоссе, а просто простор с некоторым количеством древних и некоторым количеством новопостроенных домов. Предместье.
Доселе Маре было известно только городское бытие и осваивалась она с трудом. Смущало всё: отсутствие асфальта, супермаркета, свежевыпеченных круассанов, которые дома покупала рано утром, просто спустившись на первый этаж в кафе-кондитерскую - из своей квартиры на восьмом.
Впрочем, Мара не жаловалась. Она понимала насчет се ля ви. Не понимала только, почему ее дед взялся развивать именно эту территорию. Он говорил, здесь хорошие перспективы. Хотя бы перспективы, думала Мара — пока-то как-то не очень. «Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть...» - повторяла Мара, усмехаясь, известные строчки. Ныне не СССР, и люди другие, но город будет и саду цвесть. «Такие люди»... да просто те же... как были, так и есть. Или похожие.
Что Маре не нравилось особо — необходимость карабкаться по стремянке под крышу, чтобы позвонить. Стремянка скрипела и шаталась, а Мара шипела и ругалась.
Правда, в домике, больше похожем на избу из детской сказки, еще существовал стационарный телефон, раритет бордового цвета, еще с диском, даже не с кнопками. Когда сотовая связь решительно не ловилась, приходилось пользоваться этим чудом прошлого века.
Завтра она попросится домой. А дед опять откажет. Его семья всегда должна быть, где он. Семья — это Мара и младший братик Мары, шести лет от роду. Всего-то. Разделения на ареалы обитания дедуля не признавал. Мара и братик Мары находились под неусыпным надзором секьюрити и самого деда. Он охранял внуков пуще золотых приисков.
Ночью разразилась четвертая по счету со дня приезда гроза.
Мара и братик сидели вдвоем в домике и вздыхали, что не догадались нарвать яблок до ливня — вот сейчас бы к чаю были яблоки. Дед, как обычно, увяз на стройке - «на объекте», как он говорил; секьюрити — доваривали затеянный было во дворе плов на плите во флигеле, там тускло светилось окно. Братец с сестрицей пили чай тоже при свечке — четвертая по счету со дня приезда гроза порушила в четвертый раз хитросплетения проводов на улице. ...Даже свечка здесь была какая-то природная, видно было - без красителей желтая, из настоящего, похоже, воска, витая.
Бело-розовенькие полосатенькие, что купили дома в супермаркете по велению деда, даже доставать не стали, обнаружив эту. Она потрескивала, за печкой реально пел сверчок, убежавший, наверное, от дождя. Дети грызли печенье и с любопытством его слушали. Попытка найти сверчка - чтобы посмотреть на него, привела к тому, что певец опасливо затих. Пришлось перестать двигать мебель, вернуться на место, исключить аплодисменты. Сверчок молчал не менее получаса — засекали по кукушке. В смысле, по часам с кукушкой, которые тоже вполне себе работали. Вообще в домике был склад раритетов, мечт коллекционеров — необычная мебель вроде дубового буфета с резными дверцами, потом громоздкая радиола на ножках, еще трюмо со столиком, телевизор не плоский, а похожий на ящик, настоящий сундук, правда, без сокровищ — проверяли. И верх дивных находок - ручная кофемолка с оранжевыми шнуром и вилкой, а на крышке кофемолки была мастерски приделана статуэтка белки с орехом в лапах. Кофемолка была сделана на фабрике, не штучный товар. Ничего себе эпоха дефицита и вещей низкого сорта. По вещам так не скажешь, нет. Вы видели где-нибудь ныне этакую кофемолку? Из современных?
Дед ничего не менял. Говорил, не он покупал, не ему продавать. Тут всё покупала в свое время его мама. Причем мама деда не была кем-то — никаких карьерных высот не достигала, к номенклатуре не относилась и преференций в выборе и доставке товаров на дом не имела.
...Федечке хотелось шоколадку, а шоколадки не было. И он ныл.
- Федечка, замолчи, - попросила Мара. - Иначе напугаешь сверчка.
Федечка ныл, что его никто, никто не считает за человека. Даже охранники при нем разговаривают, как при собачке — думают, он не понимает. Мара оживилась:
- Ну-ка, расскажи... Расскажи зарисовки!
И Федечка поведал столько интересного из жизни охранников, что Мара призадумалась. Определенно, при детях надо помалкивать - выдадут с потрохами.
- На, Федя, - решилась Мара и вытащила наконец привезенный неделю назад мешок сладостей. - Бери, что хочешь, а можешь всё.
Радостные вопли Федора все-таки приглушили сверчка на сегодня... сверчок помолчал, как будто подумал... пиликнул пару раз... - показалось, махнул лапкой устало — мешают все время, что делать? И стих.
Мара не вытаскивала мешок раньше, чтобы Федечка не переедал сладкого. Он и так сегодня пил чай с сахаром, а сахар же вреден! Мара на десять лет старше, она должна быть разумной, объяснял ей дед.
А утро было чудесным и ясным, со снопами пробивающегося сквозь ставни света и свежим воздухом, до такой степени напоенным ароматами разнотравья, что казалось — где-то пролили парфюм... Мара неспешно готовила завтрак и строила планы на день: они с Федечкой пойдут, наверное, на стройку к деду, и отнесут чай в термосе и бутерброды — дед совсем себя не бережет, так нельзя.
Но тут зазвонил телефон.
Звонили из города. Городские секьюрити.
И велели срочно собираться и ехать к деду — ночью у него пошли камни, деда срочно увезли с объекта и лечат. Мара не поняла — что значит пошли камни?
Местные секьюрити распахнули перед Марой и Федей двери джипа, запрыгнули в свой, и две машины с воем помчались к городу.
...- Дед, - строго сказала Мара, - ты это чего? У тебя двое внуков на руках, а ты вздумал камни собирать? Мне — на кого надеяться?
- Мара, - сказал дед. - Это я теперь на тебя немного надеюсь. Будешь вместо меня, примеряй роль руководителя. Не подведи. Всё спрашивай, я на связи.
На связи. Чудно. Которая работает с перебоями. И вообще Мара только из колледжа вышла и успела поступить на первый курс строительного. Колледж тоже строительный. Поэтому дед немного надеется.
Две недели дедовой болезни Мара запомнила хорошо. Мара возила деду на подпись бумаги в город; следила за стройкой; подбрасывала высоко вверх, в воздух, свой сотовый, чтобы смс и ммс доходили до деда — на земле связь не ловилась... Вела переговоры с новыми поставщиками, потому что старые подвели, а характер у Мары круче, чем у деда — так сказал зам деда, которому дед и доверял, и не доверял. Потому, собственно, и назначил Мару, что не доверял достаточно заму, такому хитроглазому, бойкому, расторопному.
Мара поняла, что значит, когда говорят, что в сутках мало времени, всего 24 часа. Приходилось в качестве стража иногда оставлять даже Федечку. Тут уж Федечка разворачивался во всю крутость унаследованного характера — все ходили по струнке! Разве кто-то может халтурить, пока Федечка бдит? Если же Федечку Мара оставляла смотреть за оборудованием, можно было быть уверенной, что и мышь не проскочит. Упорства Федечке было не занимать. Он мог не есть, не играть; не мигая, ходить и ходить вокруг доверенных станков. И никогда Мара больше не слышала, чтобы Федечка ныл насчет того, что его никто, никто за человека не считает...
Даже юриста компании деда Мара успела прогнать в эти две недели и нанять нового. Дед по выздоровлении удивился было, но Мара показала ему проект договора одного с подчеркнутыми ею строчками... Мара внимательная! В эти две недели Мара собственноручно чинила и шнур от бордовенького стационарного телефона, чтобы звонить деду... И протекавший кран в доме они вдвоем с Федечкой чинили и починили, не зная сами как, по наитию, - звать никого на помощь не хотелось. Маре казалось, что в эти две недели она стала старше лет на двадцать.
И еще она боялась... очень боялась остаться один на один со всеми жизненными трудностями - если дед захиреет. Но виду не показывала, и Федечке говорила, что их двое, а это уже команда! Федечка смотрел на нее круглыми глазами и кивал. Ему тоже очень не понравились камни деда, но он тоже, как Мара, не подавал виду.
А потом дед вернулся, почти как ни в чем не бывало, только вдвое похудевший и какой-то не совсем такой, как раньше. Он вознамерился было отправить Мару и Федечку отдыхать, но Мара и Федечка, почуявшие свою значимость, от отдыха отказались.
… После окончания строительного Мара подала документы на юридический. А Федечка выбрал информационные системы и технологии.