«Заместители командира роты, командиры взводов, старшина – к командиру роты!» - дежурный по первой роте четко выкрикнул команду и затем уже поставил задачу дневальному:
- Как будут к ротному заходить, запоминай: все ли прибыли, мне доложишь. Понял?
- Так точно, товарищ сержант! – с легким казахским акцентом ответил дневальный, не меняя положения туловища и выражения лица.
В учебных подразделениях нравы были суровее, чем в обычных частях Советской Армии, да, в общем-то, и контингент качественнее: хорошее состояние здоровья, среднее образование и так далее. Ну и, соответственно, дисциплина, насаждаемая преимущественно сержантами, выпускниками этих же подразделений, была строгой, можно сказать даже жесткой, а порой и жестокой.
Первая учебная мотострелковая рота готовила командиров отделений для войск военного округа, была на хорошем счету у командования.
Весь учебный процесс проходил в плановом режиме, если бы…. Не идеи старших начальников, воплощенные в соответствующие планы и приказы.
- Значит так товарищи офицеры, - командир роты обвел всех присутствующих взглядом, чтобы подчеркнуть важность того, что он хотел довести, – согласно плану боевой подготовки, начиная с этого учебного периода, будут проходить полевые выходы учебных подразделений. Суть которых заключается, в совершении марша в пешем порядке и выполнения различных учебно-боевых задач. Подробнее доложит заместитель командира роты.
Замкомроты подтянутый капитан, по каким-то причинам не ставший до сих пор ротным, встал со своего места и четким поставленным по военным правилом голосом выдал:
- Полевой выход подразделений - это комплексное полевое занятие, проводимое в целях повышения уровня полевой выучки военнослужащих, воспитания у них высоких морально-боевых качеств, физической выносливости и психологической устойчивости, выработки навыков, необходимых для выполнения учебно-боевых задач, а также в различных видах боя, повышения полевой выучки подразделений и их слаженности.
Полевой выход осуществить в составе учебной роты. Занятия с личным составом проводить в поле, при вооружении и на технике; не менее 30% всех полевых занятий должно проводиться ночью.
Далее капитан довел, какие задачи должны решать курсанты роты и что необходимо сделать для подготовки командирам взводов, замполиту и старшине.
- Товарищ старший лейтенант! Капитан Горелкин доклад закончил!
- Задача понятна? – ротный опять обвел взглядом подчиненных, - вопросы к заместителю командира роты? Нет вопросов! Присаживайтесь товарищ капитан! – обратился он к Горелкину.
Все офицеры сосредоточенно смотрели в свои тетради, обдумывали услышанное и ждали дальнейшего развития событий.
- Разрешите, товарищ старший лейтенант! – лейтенант Лёша Самойский, замполит роты, вчерашний выпускник политического училища поднялся со своего места.
- Да, слушаю Вас, товарищ лейтенант! – ответил ротный и с интересом выжидающе уставился на «комиссара», что же он скажет.
- Товарищ старший лейтенант! Задачи, стоящие перед ротой мы выполним, я в этом не сомневаюсь, а вот как бы людей не поморозить, мороз за тридцать и ветер, - покраснев, выдал замполит.
- Понятно! Присаживайтесь! – ротный кивнул лейтенанту и перевел взгляд в угол ротной канцелярии, где «пристроился» ротный старшина, - Старшина, что Вы думаете по этому поводу?
Прапорщик уже солидного возраста, старший по годам среди всех присутствующих, встал, пригладил, начинающие уже седеть усы, посмотрел на ротного и ровным спокойным голосом бывалого человека, сказал:
- Товарищ старший лейтенант! Я согласен с товарищем лейтенантом. Погода «неласковая», да еще в чистом поле с ветром – тяжело «курсантикам» придется. Что мы можем: раз мы первые по этому маршруту пройдем, нужно выбить «доп. питание». Что еще? Телогрейки, ватные штаны и валенки на весь личный состав, а по валенкам и для офицеров, я получу на складе. Вот всё.
- Всё ясно! Значит так! Заместителям командира роты, командирам взводов приступил к подготовке личного состава, вооружения, учебно-материальной базы к полевому выходу. Смотр проводим завтра. Обращаю внимание на готовность конспектов у руководителей занятий на каждой учебной точке, особенно у сержантов. Вопросы? Вопросов нет, все свободны!
Офицеры, толкаясь на выходе из канцелярии, вышли в коридор, а потом двинулись на улицу – в курилку, обсудить услышанное.
Ветер вихрил снег по дорожке между казармами, заворачивал за угол здания и уносил снежинки, дальше за забор в сторону полигона, на котором и предстояло проводить этот самый «полевой выход».
- Вот же угораздило нас в первопроходцы попасть! – командир первого взвода Ванька Качалов, отвернувшись от ветра, стал прикуривать «беломорину», а прикурив, глянул на остальных взводных. – По такому ветрогану какие задачи: ни пострелять, ни побегать толком не получатся. Будут бойцы как «ваньки-встаньки» в ватниках, да в шинелях в зимней стойке стоять и хоть что с ними не делай, толку не будет.
- Ага, - подключился «ком взвода три» Илья Черножуков, - Не побегаешь! – передразнил Качалова, - Будешь бегать как миленький, небось все полковое и дивизионное начальство припрет - наблюдать за нами. – И обращаясь к Самойскому, - А ты – замполит, будешь бегать за своей походной ленинской комнатой, которую будет ветер носить как фанеру над Парижем перед начальником политотдела.
Все дружно засмеялись над шуткой, кроме замполита, который посерьезнел и выдал:
- Ее еще сделать нужно… образцовую и за сутки!
- Не, подожди! У старого замполита была. Сам видел на плащ-палатке, - тоже уже по-серьезному сказал Черножуков.
- На плащ – палатке – это прошлый век. Нас в училище учили качественно относиться к оборудованию полевой наглядной агитации, - начал важно замполит.
- Да ладно тебе – учили! Забыл, что нам сказали, когда здесь встречали в дивизии, а? – Ванька Качалов прищурившись, посмотрел на Самойского, - Забудьте то, чему вас учили в военном училище! Мы – вас здесь научим настоящей военной жизни! Вот так! Будь, короче, проще и люди к тебе потянуться! Ладно, шутки – шутками, - уже всем присутствующим, - пошли сержантов напрягать!
Смотр готовности проводил сам комбат – суровый подполковник. Все вопросы были отработаны, все конспекты написаны, учебно-материальная база подготовлена. Даже новую походную ленкомнату где-то раздобыл замполит и развесил на ней материалы от последнего съезда партии до боевых листков взводов. Причем все боевые листки были исписаны текстами о том, как курсанты роты готовятся к полевому выходу.
Комбат остался доволен подготовкой роты, поставил задачу и..
И вот полевой выход начался!
Занятия было организовано управлением полка, поэтому на каждой учебной точке, командиры командовали своими подразделениями, а подразделения соответственно выполняли задачи…
Погодные условия под стать задачам! Температура, градусов 25 ниже нуля, ну и ветер. Но… делать нечего, рота во главе с командиром двинулась по учебным точкам.
Если говорись языком армейских инструкций и наставлений, то… - курсанты подразделений: Обучались приемам и способам действий солдата в наступательном и оборонительном бою, в разведке, походном и сторожевом охранении в различных условиях обстановки. Получали навыки самостоятельного оборудования мест отдыха с использованием местных материалов, а также в приготовлении пищи в полевых условиях.
Морозный ледяной ветер рвал на шедших колонной военных людях обмундирование, его наждачные полотна проходили по незащищенным лицам солдат, шершавя их и замораживая отдельные участки. На каждом привали, а их приходилось делать чаще, чем обычно, командира проходили мимо курсантского строя, пристально всматриваясь в лица участников похода, чтобы вовремя увидеть следы начинающегося обморожения. Обмороженных, сразу же отводили к, прикрепленному к роте санинструктору полковой санчасти, который обрабатывал обмороженные участки лица и наносил на них специальную мазь.
Все участники марша превратились в «дедовморозов». Иней превратил их брови с седые морозные ветки, шапки вокруг лиц также покрылись белым налетом. У офицеров, носивших усы, эти старинные военные атрибуты навесили на себя куски настоящего льда, которые приходилось, сперва подтапливать голыми руками, сняв перчатку, а потом стягивать с волос.
Ледяной ветер, казалось, дует все время в лицо, не зависимо в какую сторону движется колонна. Используя силу ветра, морозный воздух пробирался в самые затаенные места человеческого организма и тогда казалось, что ты не одетый во множество одежд человек, а голый стоишь среди чистого поля, а мороз с ветром издеваются над тобой, промораживая насквозь тело.
- Товарищ лейтенант! – курсант, стоял перед замполитом, вроде как по стойке «Смирно», но при этом вытирал тыльной стороной трехпалой рукавицы, накатывающиеся из носа сопли.
- Что случилось товарищ курсант? Кабанов, кажется, – лейтенант внимательно всмотрелся в лицо курсанта.
- Так точно, товарищ лейтенант, курсант Кабанов – комсорг первого взвода. Вы когда нас, комсоргов, собирали - сказали, чтобы мы докладывали о состоянии курсантов и проблемах.
- Да – говорил. Что случилось?
- Я ребятам говорил, но они меня не слушаются, а сержанты тоже не хотят вмешиваться…., – начал рассказывать курсант.
- Так, что все-таки случилось? Конкретнее.., – нетерпеливо перебил Кабанова Самойский.
- Там, это … наши ребята Шупина бьют….
- Как бьют, а ты чего, а ?….
- Так я и говорю никто не хочет их заставить, а меня не слушают.. Вот, - курсант опять провел рукавицей под носом и опустил голову.
- Идем, где ваш взвод?
- Вон там они стоят – правее укрытий для техники…
- Ну-ка, разойдись! Что здесь происходит? - замполит подошел к группе курсантов первого взвода, которые сгрудились и пинали среднего роста, немного сутулого курсанта с грустными серыми глазами…
Кто-то из курсантов молча отошел в сторону, а несколько человек, перебивая друг дружку, начали высказывать претензии к тому что он, то есть Шупин в ходе марша постоянно жаловался на тяжести и говорил, что все это издевательство и вообще он хочет домой к маме.
Замполит подозвал к себе курсанта.
- Как фамилия
- Шупин
- А звать как?
- Толя.
- Что случилось?
- Да вот тяжело, устал очень…
- Все устали, всем тяжело…
- Да, им не тяжело, они вон, - Шупин глянул в сторону сослуживцев, - какие все здоровые и бодрые, а мне тяжело… Мне тяжелее, чем им! – с силой почти крикнул солдат.
- Ты что один у матери? – замполит перевел тему из одной плоскости в другую.
- Да – один…., - Шупин шмыгнул носом и опустил голову.
Если сейчас не отвлечь – заплачет, понял Самойский.
- Хорошо, я скажу им чтобы они тебя не трогали, если, что – сразу ко мне! А им устрою, понял?
- Понял… - вяло ответил солдат, оставаясь в своих мыслях.
- А вот я, товарищ курсант, не понял! Как должен отвечать военнослужащий, когда к нему старший по званию обращается, а!?
-Так точно, товарищ лейтенант! Понял! – приняв строевую стойку солдат.
- Вот так лучше… Ну ладно, давай иди к своим и терпи, что поделать всем тяжело и мне тоже…
- Иван! Слушай, - замполит позвал командира первого взвода, - там твои бойцы курсанта Шупина бьют, пинают, разберись пожалуйста.
- Да чего там – пусть повоспитывают, он нытик и «шланг» (на военном сленге - это бездельник, военнослужащий уклоняющийся от всяких работ). Всех достал своим нытьем. Всем тяжелее, но ничего бойцы идут и терпят, а этот всю дорогу ноет и ноет! Шлаг долбанный, вот попадется же такой во взвод и все – во взводе всем нервы заведет!
- И все таки, - уже пожёстче, как старший по должности, Самойский сказал, - разберитесь пожалуйста, товарищ лейтенант. Понятно?
- Понял, разберусь, - не принимая уставного обращения, ответил Качалов, - Только это, не нужно так – под козырек, понял? Не нужно тут из себя военачальника корчить. Занимайся – вон своей политработой, а взводом я командую и отвечаю. Вот так.
Качалов отошел от замполита, подошел ко взводу, вызвал сержантов и… И начал их воспитывать за отсутствие работы с личным составом и доклада о морально-психологическом состоянии подчиненных.
В конце полевого выхода, практически на последнем привале, когда до казарм оставалось несколько километров, Кабанов опять пришел к замполиту.
- Товарищ лейтенант! А Шупин снег ест, мы ему говорили, что только чай можно пить – а он не слушается, его больше не бьют, а говорят… ему, а он молчит.
- Толя! Зачем снег ел? – замполит, как можно мягче заговорил с курсантом.
- А просто так… Может … заболею…
- Ты что - дурак, солдат?! – лейтенант рассердился, - Еще раз узнаю про такое – накажу.
Шупин замолчал, как бы заперся в себя, свой личный мирок.
- Ладно, ладно, - замполит похлопал курсанта по плечу, - ты, что не понимаешь, что можешь заболеть? У нас вон на привалах всегда чай есть, набери во фляжку, если пить хочешь, он сильно не остынет от привала к привалу и пей.
Шупин, глянул на лейтенанта, будто оценивая его: можно ли ему личные мысли доверять или нет…, потом, опять опустил голову и сказал:
- Если заболею, меня будут жалеть - лечить… а если умру, то и вовсе все плакать и жалеть меня будут…, - солдат тяжело вздохнул, - Как мама меня всегда жалела…, - Шупин опустил голову и заплакал.
Самойский отвел солдата к командиру взвода.
- Вот – товарищ лейтенант, Ваш подчиненный, который занимается членовредительством! Снег ест. Да, да! Снег ест, чтобы заболеть! Под личный контроль!
Качанов зашел к ротному в канцелярию:
- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?
- Обращайтесь и присаживайтесь, что случилось Иван Петрович?
- У меня курсант заболел Шупин. Горло болит нужно в санчасть положить.
- В чем вопрос – веди, ложи.
Старший лейтенант медицинской службы Миллер сидел за белым столиком и чистил яблоко перочинным ножиком. Поднял глаза на вошедших:
- Что случилось?
- Вот больного привел, - командир взвода, подтолкнул в спину солдата.
- Ну? Что с ним такое? - не прекращая своего занятия, раздраженным голосом спросил доктор.
- Горло болит.
- Дай посмотрю… Ну-ка наклонись, – доктор не вставая со стула, металлической «ложкой» прижал язык посмотрел в горло солдата. – Ну что там покраснение. Зима сейчас, полевой выход идет, таких знаешь сколько, лейтенант. Шланг это… Пусть работает, лечение амбулаторное – пусть возьмет таблетки, вот на - я выписал рецепт пьет и полощет. Вот, все давай иди некогда ту с вами разбираться…, много тут таких..
- У него сильно болит, говори, что глотать трудно…, - пытался переубедить Качалов доктора.
- Слушай лейтенант, если мы тут с ангиной всех класть в лазарет будем, на потолке придется укладывать. В полку две тысячи человек и каждый третий с ангиной… Давай иди… Иди занимайся!
В субботу Шупин не мог встать с кровати. Вызвали фельдшера, тот посмотрел, померил температуру, дал таблетки и … ушел, сказал, чтобы в понедельник привели на прием, а в субботу воскресенье пусть в казарме побудет. На улицу не ходить и от занятий освободить.
Командир взвода поручил Кабанову приносить Шупину еду … Вечером ужин Шупин не ел, Качалов подошел к курсанту:
- Ну ты как, курсант?
Шупин сделал попытку привстать на кровати
- Лежи, лежи.. ты как - терпимо? – лейтенант поправил одеяло.
В ответ курсант мотнул головой, вроде как ответил, что терпимо.
- А что не ешь?
Шупин помотал головой.
- А таблетки пьешь?
Курсант утвердительно кивнул.
- Ну ладно давай выздоравливай, в понедельник тебя в санчасть положим…
Замполит проснулся от трели дверного звонка.
«Я ж сегодня ответственный, а чего так рано. Сколько времени?». Лейтенант поднялся и пошел к двери, «пол первого ночи» - отметил для себя время и открыл дверь.
- Товарищ лейтенант! Беда! – перед дверью с расширенными глазами и запыхавшись от бега, стоял дежурный по роте младший сержант Шурумов – ассириец по национальности.
- Что случилось? Быстрей говори!
- Шупин умирает! – выдохнул сержант.
- Как умирает? Я же его вчера видел, спрашивал… Ладно, иду, давай бегом в роту, я сейчас.
Когда замполит прибежал в роту там уже был начмед полка, дежурный по полку, а также ответственный по полку -зампотыл.
Шурумов, волнуясь, заикаясь и, с усиленным восточным акцентом рассказывал, как все произошло.
- После отбоя, я сходил к дежурному по полку доложил расход и пришел в расположение. Иду по расположению, слышу - хрипит кто-то, подошел ближе – Шупин, это. Я к нему, ты что, говорю – хрипит и все. С дневальным его в одеяло и на одеяле в санчасть. В санчасти дежурного доктора не было, только санинструктор – солдат.. Давай говорю делай что-нибудь, тот растерялся бегает по санчасти звонит по телефону , а Шупин задыхаться стал, я ему искусственное дыхание стал делать… А санинструктор вообще убежал куда-то стали звонить в медсанбат дивизии, но там тоже доктор спал, пока его разбудили, пока приехал… Шупин дышать перестал – опустив голову, сказал сержант и продолжил, - А сам побежал к замполиту – он сегодня ответственный…
- А где ж дежурный врач был? - спросил зампотыл.
- Санинструктор сказал, что уехал на ужин, - сержант пожал плечами, как бы сомневаясь в правдивость данной информации.
- А кто дежурит там у вас? – это зампотыл уже обращаясь к начмеду.
- Миллер… Старший лейтенант медицинской службы Миллер, товарищ подполковник! – заикаясь, начал начальник медицинской службы полка.
- Бл..ь! Какой ужин в час ночи! – заматерился зампотыл, - Я этого фашиста (Миллер – немец по национальности) - убью скотину, сколько раз командиру говорил – доведет нас этот доктор до беды.
Когда приехала мать Шупина, то после истерики и корвалола она рассказала, что Толя был тихим спокойным мальчиком, всегда ей помогал, всех жалел и его все жалели, даже в школе не обижали, тоже жалели…. Потом выяснилось, что и в школе и во дворе… его все-таки обижали…Когда у них сдохла старая кошка Толя плакал неделю не мог успокоиться… Да и много чего говорилось тогда…
Вот такой психологический портрет вырисовался перед ротным командованием. Ротный вздыхал, боясь взглядом встретиться с матерью солдата…, но время от времени поглядывал на замполита, как бы говоря: «вот видишь, а ты этого не знал, а почему, ведь должен был». Замполит тоже, не поднимал глаз, смотрел то в пол, то на носки своих сапог и думал о том же, о чем взглядом ему говорил командир. Что хотели сделать все как нужно, что делали, что разбирались, что... но… Но сейчас сделать они уже ничего не могли.
После этого случая проводилась тщательная проверка, комиссии и из полка, и из дивизии работали. Потом были «оргвыводы» об увольнении, понижении и наказании разных должностных лиц, что уже, в общем-то, не имело отношения к Шупину, тело которого отвезли на родину и похоронили.