Али проводил гостя до самых дверей апартаментов и вежливо, как, впрочем, и всегда, раскланялся, пожелав спокойной ночи. Уже охранники открыли двери, но Николай на секунду задержался и, обернувшись на переводчика задумчиво сказал:
- Уверен, что эта ночь моя не будет спокойной...
Грустная его усмешка невольно переросла в неожиданное удивление от слов араба, что так и стоял у дверей, дожидаясь не понятно чего. Казалось, Али сочувствовал явно расстроенному человеку и пытался, на сколько это было возможно, вселить в него уверенность в необходимости согласиться на предложения шейха.
- В Коране написано: "Аллах любит терпеливых, любит делающих добро..."
- И к чему Вы мне это говорите?
- Вы меня спросили в машине, знаю ли я о трудах Вашего ученого отца Вашей матери? Вы можете быть уверены, что это так. Может быть даже знаю слишком много для скромного помощника его превосходительства...
Тут Николай многозначительно посмотрел на собеседника и кивнул в сторону стоящих навытяжку охранников.
- Может быть Вы пройдете на несколько минут? По всей видимости мои еще не вернулись... - произнес он, приглашающим жестом протянув руку в сторону холла.
Когда двери за ними закрылись, мужчины сели на диваны в глубине зала.
Приятный полумрак от двух изящных торшеров по дальним углам помещения окутал их, словно приглашая к доверительной беседе. Не глядя в глаза друг друга, а как бы рассуждая каждый сам с собой они почти одновременно заговорили:
- Очень трудное мне тредстоит принять решение...
- Понимаю сколь не просто Вам, многоуважаемый...
Некоторое время длилось молчание. Его первым нарушил гость шейха:
- Когда настоящий мужчина дает слово дорогому человеку, который уже покинул этот мир, нарушить его никак нельзя... Договориться о чем-либо уже нет возможности, как и нет возможности просить прощение за нарушенное обещание...
- В Коране написано в третьей главе "Семейства Имрана", Слава Аллаху, милостивому и милосердному! Написано:"Только Аллах дает жизнь и посылает смерть, потому как видит дела ваши..."
- Да, согласен, от человека мало что зависит, когда приходит смерть...
И, поверьте, Али! Я бы без сомнения отверг странное для меня предложение Шейха Мохаммеда, если бы не состояние моей супруги... Жизнью своей любимой жены я не могу пожертвовать... Как не могу пожертвовать и подвижническим трудом моего дела, что свою долгую и не простую жизнь, в конце концов, - благополучие, отдал науке. Неужели напрасно, хочу спросить?! - с этими словами Николай пристально посмотрел на Али.
Немного подумав, тот неожиданным образом спросил, казалось бы не найдя достойного ответа на прямой вопрос гостя:
- Уважаемый, Вы помните, как ответил Вам сегодня в мечети мой господин? Когда Вы попытались его убедить, что не можете принять его щедрого предложения, тем более, что оно, по Вашему мнению, и сотой доли от предложенной суммы не стоит...
- Он, как мне показалось, также цитировал Коран?
- Прошу меня простить, но я вновь повторю священные слова: "Господь миров подает жизненные потребности то в обилии, то в умеренности, тому из рабов своих, кому хочет..." - проникновенно говорил Али, и, изрядно повысив голос, процитировал заключительные слова цитаты Книги - "Что пожертвуете, утрату того Он восполнит!"
- Как я догадываюсь, Вы намекаете, что речь в писании не только о деньгах?..
Как-то вовсе некстати раздался громкий звонок, своими перезвонами в тишине зала отдаваясь эхом в ушах. Двери распахнулись и в холл пожаловали усталые и весьма довольные, судя по расплывшимся на их лицах улыбкам, мадам Люба и мальчик, нагруженные пакетами.
- Приятно видеть вас, мадам, и Вас, молодой человек, с явными доказательствами того, что путешествие в Дубай удалось! - поприветствовал с лучезарной улыбкой Али и подошедши к Любе, попытался было помочь ей освободиться от груза. Но наша мадам, не привыкшая к такого рода вниманию, просто напросто бросила пакеты на ближайший широкий диван и с глубоким "Ух!", плюхнулась с ними рядом.
- Разрешите откланяться...- пропел помощник шейха и выразительно посмотрев на Николая, добавил более громко - спокойной всем ночи!
Как только за арабом закрылись двери, Люба и сын затараторили, перебивая друга, вовсе не обращая внимания на усталую полу-улыбку дорогого им мужчины, почти лежащего в кресле и не проронившего ни единого слова. Восторги их были понятны и, в общем-то приятны Николаю. Он изо всех сил гнал от себя печальные мысли и старался вникнуть в оживленный рассказ об удивительном дне, проведенном ими в Дубаи.
Наконец, улучив секунду между восторгами мальчика, рассказывающего о подъеме на самые верхние этажи Бурдж Халифа, где им даже показали обсерваторию, он спросил, устало вытянув ноги:
- Сынок! А ты знаешь, что о высоте этого чемпиона среди небоскребов можно судить по тому, что разница температур между нижним уровнем здания и его макушкой равна аж десяти градусам?!
- Да ты что?! - откликнулась пораженная услышанным женщина.
- Да что-то такое читал о градусах... - не очень удивился ребенок.
- А ты знаешь?! - в запале все ж продемонстрировать свою информированность и "не ударить в грязь лицом", продолжил отец - Знаешь, что дизайн номеров отеля, что на нижних этажах небоскреба, разработал лично Джоржи Армани?
- Нет... - растерялся Вова.
- В этом плане, Ника, сынок не в тебя.. - улыбнулась Любовь Алексеевна, явно встав на сторону мальчика.
- И что ж еще удивительного в этой башне? - продолжил провоцировать сына отец, стараясь дать возможность ребенку выплеснуть весь свой восторг от увиденного.
- Мне, кстати, больше всего понравилось на смотровой площадке! - вклинилась дама, заметив, что и ей пора бы вставить слово в мужское состязание.
- Да, да! Здорово с такой высоты смотреть на город! - согласился младший.
- Любушка! А ты бы уж продемонстрировала свои новые наряды нам! - подначил старший и тут впервые широко улыбнулся... - тебе удалось опустошить мою карту? Шучу! Давай уж, показывай!
Она сильно смутилась, но как бы демонстрируя собственную свою независимость и в материальном плане, заявила:
- Между прочим, тебе подарки я купила на свои деньги!
Выручил Вовочка, вмешавшись в словесную потасовку решительным заявлением:
- Папа! Причем тут деньги? Мы, между прочим, хотя и могли, но отказались поплавать с акулами в аквариуме! Вот! Охраннику не очень понравилась эта идея, да и тетя Люба не в восторге была... Но мы покатались на лодочке с прозрачным дном и видели всех обитателей. Всех! А ты, к примеру, в курсе, что в этом Дубайском аквариуме больше тридцати трех тысяч обитателей? Тысяч! Слышишь, папа!
- Эта цифра реальна? - обомлела Любовь Алексеевна, глядя то на мальчика, то на Николая.
- Можете не сомневаться. Я читал. И, между прочим, папочка, я знаю, что в этом Дубай Молле шестьдесят ресторанов! Не считая там кафушек и всяких бургерных... Мы три раза кушали в ресторанах. В разных!
Широким потоком лившиеся впечатления, скорее всего, и не закончились бы к утру, если бы, вдруг, будто опомнившись, доставая из одного из красочных пакетов футляр с Паркеровской позолоченной ручкой, Люба не глянула в глаза Николая...
- Ника... Прости, ради Бога! А у тебя то как все прошло?!.
Разом огромные апартаменты погрузились в тишину. Владимир посмотрел на отца и лицо ребенка помрачнело. Он уловил в глазах любимого папы затаенную тревогу и печаль. Порывисто встал и подбежав к отцу, крепко его обнял, прошептав в самое ухо "Все решится!"
Женщина точно остолбенела. Она не могла сориентироваться в произошедшей перемене общего настроения и недоуменно смотрела на своих дорогих мужчин, с трудом соображая, что могли значить эти объятия.
- Пока ничего сказать не могу! - не очень решительно ответил на немой вопрос в глазах Любы её друг.
- Тебе дали время подумать? - догадалась она.
- Дорогие мои! Завтра вместе поедем по музеям Шарджи! Договорились? - как можно более веселым и спокойным голосом возвестил Николай.
Но в ответ не услышав ни слова, а только напряженное ожидание разъяснений, добавил:
- У меня есть время принять правильное решение и мне думается, отвлечься от дела на день было бы разумно. Завтра все вместе едем в очень строгий эмират смотреть, что же там соорудил самый ученый из властителей - Султан аль-Касими.
- Здорово! Мне это нравится! - обрадовался ребенок.
Люба хранила молчание, внимательно вглядываясь в выражение лица своего старинного друга, пытаясь проникнуть в его настоящее, не показное, состояние. Но мужчина был внешне совершенно спокоен и даже в какой-то степени выражал удовольствие от собственного решения. С доброй, ободряющей улыбкой посмотрел в Любины глаза и произнес легко и непринужденно:
- Да вы же не сказали мне главного! Фонтан знаменитый видели? Днем или вечером? Поющим?!
- Да! Папочка! Да!
Люба с мальчиком вновь оживились при воспоминаниях о великолепном шоу у подножия Бурдж Халифа. Эмоции женские, конечно же, превалировали в сбивчивом описании увиденного великолепия, в котором трудно было найти главное. Как чудесный рисунок извержения водяных струй, закрывающих порою вечернее небо, так и шедевры вокала звезд мировой оперы, задающих ритм и силу сложнейшему, каждую секунду изменяющемуся водяному орнаменту, - все это невероятно трудно для словесного описания.
Мальчик, более прагматично отнесясь к феерическому шоу, так -таки сумел запечатлеть кое-что на айфон, в отличие от восторженной дамы, буквально потерявшейся в толпе зрителей с самых первых звуков музыки. Зрелище было рассчитано на огромную аудиторию, народ собрался в предвкушении настоящего пиршества для глаз минут за тридцать до начала. Потому, выйдя в вечернюю духоту после прохладных бесконечных торговых залов, Любовь Алексеевна растерялась. Неугомонный её подопечный моментально ускользнул и она, ошарашенная количеством людей у необъятного зеркала воды, оглушительными первыми аккордами любимой арии обожаемого Пласидо Доминго, потеряла ориентацию. На пределе голосовых возможностей исторгнутый зов раненой в голову львицы "Вова! Вова", утонул в реве толпы и звуках взмывших в небо миллионов разнообразный водяных струй в унисон с форте лучшего в мире тенора.
Если бы ни здоровенный охранник, через пару минут притащивший мальчишку буквально за шиворот, то мадам Люба вовсе и не увидела бы всей прелести происходящего действа. Может быть в силу этого маленького шока, чуть не подарившего женщине инфаркт, а может быть и потому, как трудно, на самом-то деле, описать происходящее водо-свето- представление, сейчас она совершенно не находя слов, в основном махала руками в попытке поделиться эмоциями от увиденного пару часов назад.
Володя более-менее вразумительно говорил о своих впечатлениях, то и дело поднося к лицу Николая свой телефон с фото и видео-доказательствами увиденного ими чуда. А отец улыбался, поглядывая то на одного, то на другого, делал вид, что внимательно разглядывает сделанные сынулей снимки и видео. Он наслаждался радостным возбуждением рассказчиков, ловил их восторженные восклицания и вспоминал...
Перед глазами проплывали другие фонтаны, иные страны и города, женщины, в которых был влюблен... Женщина, которую любил и до сих пор любит...
День открытия фонтанов в Петергофе. Суета, теплый майский солнечный день. Электричка, битком набитая в воскресенье желающими прикоснуться к чуду великолепных, украшенных роскошными скульптурами, комплексов водоемов, что спускаются к самому Финскому заливу. Они решили с Верой, что обязательно должны увидеть торжественный момент запуска фонтанов одного из самых известных в Европе шедевров архитектурно-паркового искусства.
Они спускались по ступеням вдоль анфилады пока молчащих и тихих водных зеркал, украшенных позолоченными фигурами, смеялись словно чокнутые и никого не замечали вокруг, хотя люди стояли на каждой ступеньке в ожидании торжественного момента пуска фонтанов. На них все оглядывались. Он спросил: "Может у меня лицо испачкано? Люди оборачиваются. Глянь!" Она рассмеялась, закинув голову назад:
- Ника! Мы не испачканные! Мы счастливые! Они нам за-ви-ду-ют!!!
Как давно и недавно это было. Какое счастливое и беззаботное время, Господи! Как сильно они любили...
Тогда, в тот самый миг, как в унисон забили вверх многочисленные струи всего комплекса, поддержанные многоголосым "А-а-а!!!", он, глядя на Самсона, разрывающего пасть льву, загадал желание. Одно единственное. Вера уверила, что даже более важно, чем в новогоднюю ночь, загадать заветное желание в первые секунды, когда забьют Петергофские фонтаны...
Теперь вовсе неожиданно он подумал о том, какое же желание загадала тогда она. И до сей поры он так и не узнал об этом... А может быть, забыл спросить? Она бы, скорее всего, открыла ему свою тайну. Почему же он так и не спросил? А он никогда не забывал о своем. Никогда. Хотя до сих пор и не знает, услышал ли Самсон его в тот магический момент. А он просил всегда об одном и том же. Всех богов, во всех церквях, костелах и мечетях, где бывал. Он просил, чтобы Силы Небесные дали ему одно - Верину любовь, что бы любила она только его одного. До конца своей жизни...
Сквозь пелену восторгов сына и подруги, что окутали теперь его с головой в позолоченном интерьере самого дорого отеля эмиратов, прорвалась в его сознание мысль. Жуткая, опрокинувшая весь мир и разом выдернувшая его из реальности теплого, уютного, наполненного радостными голосами, холла в космический, вселенский холод. "Господи!!! Что я наделал?! Зачем просил об этом?!" - застучало в висках с такой силой, что появилось ощущение будто голова через долю секунды разлетится на мелкие кусочки и его мозг забрызгает сына, склонившегося над ним с очередной фотографией.
Он буквально оттолкнул мальчика, резко поднявшись и без единого слова проследовал в свою спальню. За его спиной повисла напряженная удивленная тишина.
На ходу расстёгивая рубашку, он стиснув зубы все повторял про себя: " Она меня разлюбила. Разлюбила... " Он боялся продолжить поганую мысль, что будто бы гвоздем оказалась прибитой к его черепной коробке...
Через пару минут до его слуха донеслись странные звуки и он остановился, прислушиваясь. "Люба плачет?" - оторопел, не смея пошевелиться. В анфиладе просторных комнат, устланных коврами, тонули эти полу-всхлипывания, полу-причитания. Мужчина, наконец уж было решил вернуться, но тут увидев Любу без всяких признаков слез, шагавшую в его сторону, удивился еще больше.
- Коля! Что стряслось?! Ребенок в отчаянии и не могу его успокоить - подойдя совсем близко, укоризненно произнесла она.
- Что? Плачет сын? Да не может того быть... Он никогда не плачет...
- Иди поговори с ним, пожалуйста. А я удаляюсь. Уж извини.
Пытаясь застегнуть, распахнутую на груди рубашку, отец поспешил к ребенку, на ходу немилосердно ругая себя:" Черт меня подери! Веду себя как истеричная баба! Мысли в голову лезут чисто идиотские! Мудак! Напугал ребенка до слез! Что со мной творится?!"
- Сынок! Что ты расстроился? Прости меня, мой хороший! Голова вдруг так сильно разболелась, что и не владел собой...
Мальчик, уткнулся в диванную подушку и откровенно рыдал. Отец сел рядом и обнял, стараясь повернуть ребенка к себе лицом. Он и не помнил, когда в последний раз видел заплаканное лицо сына. Даже в самых тяжелых ситуациях, малыш вел себя по-мужски, лишь иной раз украдкой смахивая слезу. Даже в тот день, когда вывихнул ногу, держался мужественно, не проронив и слезинки, только постанывал, через силу улыбаясь, чтобы не пугать родителей. А тут такое...
Николаю стало как-то не по себе. Стыдно! Довел мальчишку до слез. А тот мертвой хваткой обеими руками вцепился в подушку, что и не оторвать. Единственное правильное решение кардинальным образом изменить ситуацию пришло мгновенно. Николай достал из кармана брюк телефон и набрал номер больницы.
- Это Звягинцев. Как состояние моей жены?
Вова мгновенно затих и пока отец выслушивал долгие объяснения врача, сел, тяжело и протяжно вздохнув, вытер глаза и нос салфеткой, что протянул ему отец и прислушался к голосу, еле слышавшемуся из айфона.
- На, скажи что-нибудь маме. Врач уже включил громкую связь в палате - протянул сыну телефон.
- Мамочка! Я тебя очень люблю и очень по тебе скучаю...
Ребенок при этом старался изо всех сил улыбаться, будто мама сейчас могла его видеть и слышать. Может быть он и не сомневался в этом. Глядя на сына, Николай поражался мужественности и настойчивости маленького человека, что явно в эти минуты стал ему самому достойным примером. Он невольно вспомнил случайно найденную в школьном портфеле сына маленькую записочку на внутренней стороне пенала. Она была сделана его еще не окрепшей детской рукой. Тогда отец решил, что кто-то из взрослых в школе переусердствовал в воспитании. Многократно за день открывая пенал перед глазами ученика появлялись эти слова: "Будьте внимательны к своим мыслям - они начало поступков."( Лао-Цзы )
Помнится тогда он посмеялся, увидев надпись, в полной уверенности, что для мальчишки сии слова просто пустой звук. Но сейчас, сидя рядом с не по возрасту мудрым сыном, он отчетливо увидел перед мысленным взором посвящение деда на титульной странице его рукописи: "... Таким, как Владимир, будет принадлежать ВЕСЬ МИР!"
- Сынок, ты думаешь, что мама слышит тебя? - доверительно и очень тихо задал вопрос отец.
- Да, папочка. Я знаю, что маме нужно принять решение и она не спешит. Мамочка очень умная и добрая. Она обязательно к нам вернется, потому, что сильно любит нас с тобой... - столь же доверительно тихим шепотом ответил ребенок.
Николай был поражен настолько, что не мог и вымолвить слова. Он нежно поднял сына с дивана и лишь промолвил, увлекая его в сторону спален:
- Пора спать.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/14/1288