С утра в доме была какая-то приподнятость. Она чувствовалась во всём … И в начатой, не по обычному рано, уборке, и в суете домашних, и в их голосах, и в ожидании - приезжает младший …
И в самой погоде виделся добрый знак, ещё нет десяти, сентябрьский воздух был прогрет и чист. Лишь лёгкий ветерок шевелил листву виноградной лозы над беседкой.
Наклонясь, старший бережно берет его на руки и, осторожно ступая привычным маршрутом, выносит на улицу, под виноград. Положив в заранее подготовленное и под-раскинутое кресло, привычным движением поправил сползший плед, подушку, внимательно посмотрел в дорогое лицо. На лице не дрогнул ни один мускул, ни одна морщинка не выдавала состояние души, полное безмолвие … , лишь глаза, утомлённые жизнью, слегка качнулись сверху вниз. Перед тем как отойти от него бросает взгляд на руки, дрожащие пальцы правой руки полусогнуты. Все в порядке, ему хорошо и он доволен.
- Я здесь, рядом, я буду подходить, не волнуйся.
Хоть какое-либо дрожание век, только скольжение глаз, сверху вниз …
Это случилось давно. Немало повидав и перенеся за свою ещё совсем не долгую жизнь, видимо перегрузив себя, нет, совсем не физически, он проснулся однажды и не понял что с ним. Не почувствовал боли в спине, не услышал ноющих простуженных когда-то локтей, и обожжённая нога на давала о себе знать, он не почувствовал себя … Хотел позвать на помощь, но и это было не возможно, он не мог заставить себя сделать это, не шевельнулся ни один мускул лица. Он слышал, он видел, но был неподвижен …
Дед, сегодня погода для тебя, бросает проходивший рядом внук.
Лихорадочно стучало сердце, било в висках, звенело в голове … Одна и та же мысль, одна и та же мысль – Что это, неужели это мой конец … ?
При всём при этом абсолютная лёгкость тела и души, давил только груз памяти и мысль - Что происходит?
Одна сменяла другую, но неизменно возвращалась главная …
- Что это? Что со мной?
Так и застали его, не поднявшегося к завтраку, смотрящего немигающим взглядом в потолок, полным отчаяния и какой-то внутренней боли.
Поначалу им занимались, возили по больницам, приглашали знахарей и народных лекарей. Приезжали даже со столицы, разобраться, что произошло и каков же диагноз. Вскоре вся возня утихла. Восстановлению не подлежит, был вердикт врачей. Растение – с грустью шептались соседи. Были предложения определить его на государственный уход. И уже большинство родни склонялось к этому, только старший сказал коротко, как отрезал: - Он умрёт у меня на руках. Этим он положил конец всем разговорам, о возможных решениях. Этим он взвалил на свои плечи груз, который несёт около десяти лет …
Постепенно он привык к своему цветочному существованию. Сначала же, когда пришло осознание своей абсолютной беспомощности, не хотелось жить. Но и уйти из жизни без чьей либо помощи, было невозможно. А осознание, что он обуза давило больше всего.
Тянулись дни, недели, месяцы … , пошли годы. Старший научился понимать его по взгляду. Достаточно было понять, хорошо ему или плохо. Об этом говорили глаза, точнее медленно скользящий взгляд: сверху вниз – хорошо; от плеча к плечу – что-то не так.
А с некоторых пор он осилил ещё один знак. Расслабленные или полусогнутые пальцы правой руки – комфортно, напряжённо вытянутые – категорическое - нет!
Он слышал, сегодня приезжает его младший. Долгожданный, его надежда, его дыхание. За это утро сколько воспоминаний прокрутилось в голове. И катание на плечах, и возня на ковре, и футбол на траве … Господи так и уйдёт это всё со мной …
Наконец шум мотора отвлекает, поднимает из глубины воспоминаний. Хлопает дверь автомашины, калитка, радостные голоса встречающих …
А над ним, только синее небо, виноградная лоза, да пара комаров …
Первые объятия, расспросы. Приближаясь к нему: - Как он?
- Как всегда. Отвечает старший.
Наклонившись, младший улавливает дрожание зрачков, движение глаз и глубоко утонувшую нежность.
- Ну-ну, не волнуйся, всё хорошо. Я тебе ещё расскажу, что у меня, дай пообедаем. Коснувшись губами лба, слышит учащённое дыхание, греет своими ладонями его руки. Я подойду ещё, я побуду с тобой.
И снова синее небо, лоза, мелькание проходящих домочадцев, визг и возня детворы.
После обеда младший долго сидит у изголовья, поглаживая неподвижное лицо, рассказывает о проблемах в офисе, о возникающих новых проектах, о том, как в семье.
День пролетел для всех незаметно. Только для него это было утомительное долгое путешествие по прошлому. Господи, где же наука, подключили бы ко мне провода, сколько бы я им ещё мог передать из нажитого жизнью.
От вечерней прохлады старший занёс его в дом. Так же, как и утром, привычными движениями положив удобно и расправив ноги, накрыл пледом, положив руки сверху. Всё нормально, пальцы расслаблены и слегка поджаты …
Он слышит всё и затихающий вечерний брёх собак, и где-то гуляющую компанию, и мерный говор на крыльце старшего с младшим, и как дети прошлёпали из ванной в свои постели. Наконец и это всё стихает. Он не спит, взгляд в потолок. Большим усилием он опускает веки, но сна нет. Сна нет с того самого дня. Какое-то предчувствие тревожит как никогда.
Скрипит половица, потолок застилает, еле уловимое в темноте лицо младшего. Он долго всматривается в дорогое стареющее лицо. Подвигает стул, садится. Комнату освещает появившаяся луна. Младший берет его руку, гладит, прижимает её к щеке, по которой стекает слеза.
Мерно стучат часы, сколько прошло времени …
Каждый думает о своём.
Он не волновался, он знал, что когда-нибудь, кто-нибудь примет это решение - отпустить его … , проводить его туда, куда сам давно рвался. Но только не младший, только не он … Сумеешь ли ты жить дальше с таким грузом … ?
За окном начало сереть. Иссякли и высохли слезы. Последний взгляд на родные черты. Кусая губы, глотая комок в горле, задыхаясь от непонятной тяжести, накрывает его лицо подушкой …
Всё тихо, ни сопротивления, ни агонии, какие представлял себе младший …
В висках звон, прости, но тебе так будет лучше …
Черты лица не изменились, всё тот же вытянувшийся нос, чётко очерченные скулы … , всё так же смотрящие в никуда глаза, переставшие блестеть …
Шатаясь младший вышел на крыльцо … Не хватало воздуха … Ещё час назад под ним была опора, ещё час назад он дышал и можно было ему что-то сказать, прижаться к его щеке, согреть своё лицо в его ладонях … Нет, всё. Ему так будет лучше, как колокол стучало в голове. Кое-как младший задремал в его уличном кресле, прикрывшись какой-то тряпицей как будто сохранившей его тепло. Очнулся он от сдавленных криков и шума … Шатаясь вошёл в дом, прошёл в его комнату. Старший был там. Он молча поправлял подушки, гладил седой, редкий волос, слеза падала на начавшие впадать щеки …
- Вызывайте врача … Уйдите, не мешайте, готовьтесь …
Оставшись одни он тихо спросил младшего: - Зачем ты это сделал?
И глядя на судорожно вытянутые, "кричащие" пальцы, не дождавшись ответа добавил: - Он этого не хотел …