Семьеустройство имело свои правила поведения. Дома, когда у себя и никто не услышит, интересная линия проявлялась. Ваня, фыркал когда- то, сейчас сдержанно высказывался. В своём узком понятии фортелей и слово не ска-жешь умного, не понимали о чём говорит, что выражает. Да, и разговор –то вился так по мелочи, не весть чего, парнишкой презирал их выражения и мы-сли. В них не было ничего существенно интересного, Ванька скучал, зевая, замыкался в себе, не с кем было поделится мыслями и всяким … , сомнения-ми. Временами казалось, в интернате интересней, веселей; но парадокс без родных, каких бы ни было ещё скучней, хотя … .
Глава 4. Гордость, понятие объединения, как мы настроим, так построим, если не Мы, так кто- же.
- Родной, гордости много, стоишь в сторонке, молчишь, ничего не говоришь.
- Что говорить, если не слушает никто, а если слушает делает вид, что не по-нимает; того хуже высмеивает, натравливает своих. Как рыба об лёд, надоело жабрами воздух валить - и уходил в себя. Не доросли, не хотят расти, какая жалость- и рыба жарена осталась. Когда же придёт светлое время, когда род-ные с пониманием будут прислушиваться друг к другу. Когда? Получается, приспосабливаться приходиться к среднему большинству, не иначе, проявит общак животный тон гона. С волками жить-по волчьи выть; да и не волки во-все они, так жалкие неслухи как говаривал отец. Не блюдут его заветов уста-новленного порядка,всё норовят по-своему. Яйцо ещё никогда куру не учило, отсюда и раздрай. - А, что он не удел, доживает свой век и Ванька, смотря в него не оглядывается, а надо было бы. Дак их, все, он один и с сыном уже по-рознь.- Своё тот долдонит, о будущем, о прошлом и настоящем, что понимат, живу быть бы,не до жиру. Конечно всё впереди, ишь пошёл в гору, девок сте-рвец обнимает; а мне кажной день колесом на вертеле? Так примером, поду-мывал старый Митрий, глядючи на подросшего, некогда любимого сыночка. -Ишь вёрткий да ловкий в догоне, в схватке и в ломе, похож, похож на меня и сладкая волна струной стекает в горькой истоме отзвоном. Ушло, ушло моё времечко- пора помирать, а не хочется. Летом надоть не забыть, поболе нава-лить сена и работы всякой; крепкий стал, за мужика потянет, поперёк встанет леща валить, мал ещё, не осилит, послушной. У Вани в то время другое в го-лове. Проходят чередой инсценировки умных мыслей:происходит чистилище общественных явлений, прослеживается связь с явлениями в семье и сравне-ния, сравнения… .
- В своей семье что чужой, гордость давит, нельзя показывать душу на-распашку; засмеют, не поймут,приходиться прятаться за суровой действите-
льностью, назревших вопросов подростка. На деле же всё гораздо
28
сложнее. Шло массированная обработка личности, подавление характера па-пиных устоев. К чему им, мари непонятный образ обруселого правления. Они сами ране писалось, с усами. Ждали, всяко отторгая его правду, его правила и порядок в семье. Ваня тоже подавлял в себе наскоки ярости и негодования. В семье как в чужом государстве, его не принимали, не понимали. Ох, тяжела участь отверженных детей в семье и судьба их в государстве. По сути, мыс-ленно переносился он, семья ячейка государства, так почему же оно не вме-шивается в его правление? Модель семьи, модель государства, права, обязан-ности, управление, контроль, суд,.. . Стоп, стоп, стоп, у семьи одни функции, у государства другие. Семья живёт в государстве, под его всяческой защитой, принимает свои решения без вмешательства того и тот не вмешивается в дела семьи. Получается это разные органы общества. Семья правит внутри себя, государство опекает как можно контролирует, помогает, главное представля-ет её интересы как можно защищая. Семья внутри себя, государство снаружи в его интересах. Так в идеале, на деле не получается, не может оно, государс-тво смотреть присмотрищиком за каждым. Трудновато мыслить после интер-натовского кипиша по-другому, а интересно. В простом можно найти реше-ние или причинную связь. Здесь в стенах родного дома, спокойно текут мыс-ли, приходят понятия, что раньше не доходило. Ваня часами валялся на убо-гой кровати или же столбняком сидел спиной к тёплой печке и смотрел вдаль на темнеющий лес. Думы веером приходили и уходили, роясь, вежливо, усту-пая дорогу очередной. Семья, что семья – вот тут рядом, руку протянуть все события происходили. И отторжение Васька и Надькино отрешение всё про-исходило перед его глазами и отношение родных к ним происходило на его глазах. А, что он сам сделал чтобы не было трагедий- ничего, значит и он не лучше других. Потаёно, печальной утихшей болью сладко ноет умиротворен-ное сердце, слава богу, что он прошёл через события без потерь, целым нев-редимым. Рука тянется покреститься, не знает молитвы, губа шепчут что- то по памяти:”Отче наш, на еси, на небеси, прости Нас, сирых, неразумных, глу-пых, не ведающих своих грехов.Да, будет славно твоё правление и мудрость” - , чествуя, засыпает котом у печки, убаюканный своей правдой и потугами картинок ближнего детства на отцовской кровати как раньше в детстве и ничего то ему не надо. … Будя, им, пущай разберутся без меня как сладко проживать в родном доме, так бы и спал, не выходил никуда. А, Вы вторите Обломов- обломовщина, вот оно откуда ползёт из русской глубинки, из сёл, заброшенных городков и убогих деревень, в России спится везде сладко и приятно, в этом наша особенность и этого у Нас не отнимешь.
29
И стихия у нас особенная в праведном ритме убаюканной старины. Через та-кое прошёл, другим не пожелаешь. А, думается не один он прошёл чрез ушко праведных семейных российских устоев, не один, Все Мы прошли подобное гарнило, армия у нас в закалку и девчата на приварку. Спит парнишка на за-валку, лес, трясина на заварку, занемог, прилёг, думы думает в подлог. Мыс-ли мыкают свой ход, здравствуй наш родной бомонд, не придумаешь калеча, мысли дуются на вече, звонко колокол звучит, лес, чащоба и ракиты, у боло-тца, у крылечка, Васька, Надька и не вечер; сон, просон и леса стой, здравст-вуй Родины постой.
Ваня спит на отцовской лежанке, укрылся лоскутным ватным одеялом и в дрёме треволнений непроизвольно домысливает, что не домыслил в инте-рнате; после видений в картинках знакомых местечек леса, полянок, болот-цев, осины, кустиков дикой малины, берёз. О, боже как не надоест головушке вспоминать опять и опять, душа отдыхает, как славно устроена природа, не устанешь любоваться. Прошёлся по верхам красивого лежания, приступил к серьёзному отделению плевел от зёрен, в смаке предстоящего предвкушения мысленно перекинулся из трясины болот в наш общественно мерно- мирный ход. Мысля птицей, приметил коршуном, толи сойкой взлетела ввысь оттуда с высот хорошо видны где плевела, где зёрна. Всё, всё холодным оком выво-рачивает наизнанку, не скроется ничего.
… Российская свобода пространства ограничена прелюдией полёта, сверху видно как бьётся тщетно здравая мысль человека и сообщества людей. Собе-рутся возле своего болота, “погутарят”, покричат, пустили удаль нового в пару, чай пьют общаком. Кричит кречет, не сойка это, а сокол уже. В ярости хочет стремительно разогнать углопёртый бомонд, носится в воздухе круга-ми, делает заход и с высоты, с неимоверной кручины пикирует стрелой, расе-
кая воздушный поток. Око мысленно направляет взор на встревоженных лю-дей, внизу они подобно насекомым в нерешительности сумятицы мечутся, нет и намёка о принятии совместного решения. Каждый сам за себя. Колоко-лом стука сердец отзывается грубый звон удара об рельс. Надо же и в празд-ники работает неугомонный сосед, дядя Матвей-строит баньку, старая то за-валилась. Эврика, бьёт о наковальню звонкая мысль- надо трудится, создава-ть, во что ни было, несмотря на всеобщую панику и неразбериху, у каждого своя работа, забота получается общая. Вот решение проблемы общественной несостоятельности. И дело поворачивается на лад. В нерешительности порха-ет голубём недавний сокол, глаза одобрительно стеклярят отцовским отблес-ком добра. Ване, хорошо во сне, так редко видит он отцовское одобрение, на-конец- то оно показалось подобно лучу солнца. Спокойствие легло на сердце. Мать милая, но отец не опрокинул. Дозорным ястребом летает, кружит
30
у солнца. Находясь в равномерном душевном равновесии Ваня восстанавли-вал, разорванные ценности и домысливал важные для себя понятия. Темп за-
ставлял, гнал вперёд, он и сам не желал стоять на месте. С родными хорошо,
какие есть внутри себя всплески превосходства омывали иногда чужой берег,
не его берег; но надо учиться вращаться в среде иначе как щепку отобьёт в сторону. Где бы не находился; в кино, в клубе, на прогулке по железной до-роге или окрестностям Красногоркого, везде находил место для доводки мы-сли до нужного которое его устраивало лаконичностью, логикой фактов убе-ждений. Его интересовал вопрос частного к общественному, проще отноше-ние овладения вещью или обладанию. К нему подбирался парнишка с целью всё же узнать как и на каких правах, основаниях всякий человек его общества подбирается к нему? Как его использует? Его интересовал вопрос практичес-кого обладания вещью, право его использование от своего имени. ТО ЕСТЬ связи протекающие внутри семьи,сообщества за право овладения. Верно каж-дый проходил подростком этот путь своей, нетореной дорожкой; но не вдава-лся в глубь процессов. Времени нет или голова другим занята, Ваня не поле-нился, ведь осмыслил же он истоки несправедливого: что откуда, зачем и по-чему и куда превращается. Даже больше, куда это или другое движение мо-жет вылиться. Во что может вырасти. Ведь в природе бесспорно всё движет-ся и меняется. Приметил всё те же законы применяются в борьбе, так назы-ваемой за право овладения, в конечном обладания вещью; Карл Маркс и три его составные части в свободном полёте. Ерунда всё это для “д-р-к-в”. В при-роде земного и общественного устройства одно и только одно - это закон це-лого и его соразмерность к своим частям. Другого главнее этого закона нет и не может быть, потому как Мы часть природы, её составная и хапать по сво-ему усмотрению, без учёта своей части в главном, не можем. В дальнейшем скажется в качестве потомства. Неважно одного человека коснётся оно или сообщества,столпившееся в животной делёжке. Вот такие крамольные мысли доводил на каникулах до кондиции наш Ванечка. А, всё виновата кинокоме-дия: “Бриллиантовая рука”и артист Сергей Миронов. Он, поразил наше поко-ление шармом новой походки, свободой выражения мысли и движений. Он, выражался – имеющий уши, да услышит; имеющий глаза, да увидит,- потому стал, не зная того, кумиром нашего поколения. Осел в Ванькиных глазах ле-гендой времени, кожей понял, вот оно пришло его время!!!!! Ваня, подражая своему герою, в лице его одухотворял растущее самосознание, парнишка от-чётливо увидел истинное лицо времени в образе великолепного кумира. Он, желал походить на него, все остальные до того ярко рисованные образы по-меркли. Всё, всё отображалось, находилось при нём,
31
они были схожи характерами и это продолжается и по сей день. В восторге свободы волеизъявления мигом яркого луча сквозь прореху мокрой рубашки увидел Ванька проявление нового времени. Оно билось, колыхалось в руках, новоиспечённого героя, эта картина была по нраву, задвинутому на затворки жизни парню. Душа встрепенулась, понесла на крыльях соколом роста моло-дое тело и здравый ум. Это было ему по нраву, это по нему, его жизнь попол-нилась, в очередной раз новым, мощным зарядом светлого позитива будуще-го. Нас научили страдать по Достоевскому, научили взлетать по Горькому, мечтать по Гайдару, упираться Молодой гвардией, быть твёрдым по Павлу Корчагину и много, много того, что дорожит не может выкинуть как иные из головы, сердца, пускай оно наивно, но это вехи его роста, они дороги дрожью пульса времени, так же как сейчас дороги волшебные отображения луча про-ектора железнодорожного клуба. Чу, мы не состаримся, в зале лёгкое движе-ние недовольства. Парни, запрудившие сцену вмиг скатились горохом словно ветром сдуло; в зале антракт, оживление, смех, мы не состаримся, в этом ус-пех. Головы свёрнуты, прожектор замолк, это Анискин их мама в пробег, так обозвали ребята её, их это мама, она в кимоно, нужен порядочек, больше ни-что; Ваня головоньку спрятал в лицо, шапку надвинул, чтоб не быть подле-цом, увидит маманя, подумает он, шапку надвинул, сердце запёр, стыд то ка-кой; она правду кричит, будто как будто чего то горит, фильм не Анискин се-йчас усмири, норов твой знают в народе смени, смехом и криком топота воз, баста, бастует с Камчатки привоз; курят ребята, нет, не девчата, и сигаретой кидают богато, запахом ваты несёт от голландки; печка в растопке, горячая дата, клуб поселковый- железнодорожный, бегите ребята, горите. Смеху- то сколько, жалко у пчёлки, дети кричат, матерятся Кубочки; это механики, де- тки-механика, это из будки кричат иностраненько; весело в клубе, мама в той шубе, словно в кольчуге, ходит упруго; ухватом - игрушкой, бредёт за ватру-шкой, славное время, дикое племя, видно пастух, клоуном вспух; не стадо, не дети в истоме заветном, смехом исходят, Васютка приходит, голову,в дрожь клонит, маме на плечи, гладит лицо, глядит ей в лицо как они схожи, как же похожи, я же с ухватом, не понять, ничего, Ваня тот в коме, не до истомы;ма-ма спешит, на народ, на парад, стыдно от лома, клубного стона, в клубе теп-ло, людям смешно, ему стыдно, давно; стыдно за маму, стыдно за папу, стыд-но за всех, за родных, за себя, что не такие, совсем не такие, не могут смеять-ся в голос как все. Духовники тянут души к себе, материалисты в свою сторо-ну, идёт борьба овладения человека. Вакханалия подобно бурлению пристан-ционного клуба, в разрезе свежего ветра перемен. А, какая всё же свежая но-визна, какой свежий ветер перемен, хрущёвская романтика штанов и брежне-вская парусина меркнет в лучах идущего по морю человека. 32
они были схожи характерами и это продолжается и по сей день. В восторге свободы волеизъявления мигом яркого луча сквозь прореху мокрой рубашки увидел Ванька проявление нового времени. Оно билось, колыхалось в руках, новоиспечённого героя, эта картина была по нраву, задвинутому на затворки жизни парню. Душа встрепенулась, понесла на крыльях соколом роста моло-дое тело и здравый ум. Это было ему по нраву, это по нему, его жизнь попол-нилась, в очередной раз новым, мощным зарядом светлого позитива будуще-го. Нас научили страдать по Достоевскому, научили взлетать по Горькому, мечтать по Гайдару, упираться Молодой гвардией, быть твёрдым по Павлу Корчагину и много, много того, что дорожит не может выкинуть как иные из головы, сердца, пускай оно наивно, но это вехи его роста, они дороги дрожью пульса времени, так же как сейчас дороги волшебные отображения луча про-ектора железнодорожного клуба. Чу, мы не состаримся, в зале лёгкое движе-ние недовольства. Парни, запрудившие сцену вмиг скатились горохом словно ветром сдуло; в зале антракт, оживление, смех, мы не состаримся, в этом ус-пех. Головы свёрнуты, прожектор замолк, это Анискин их мама в пробег, так обозвали ребята её, их это мама, она в кимоно, нужен порядочек, больше ни-что; Ваня головоньку спрятал в лицо, шапку надвинул, чтоб не быть подле-цом, увидит маманя, подумает он, шапку надвинул, сердце запёр, стыд то ка-кой; она правду кричит, будто как будто чего то горит, фильм не Анискин се-йчас усмири, норов твой знают в народе смени, смехом и криком топота воз, баста, бастует с Камчатки привоз; курят ребята, нет, не девчата, и сигаретой кидают богато, запахом ваты несёт от голландки; печка в растопке, горячая дата, клуб поселковый- железнодорожный, бегите ребята, горите. Смеху- то сколько, жалко у пчёлки, дети кричат, матерятся Кубочки; это механики, де- тки-механика, это из будки кричат иностраненько; весело в клубе, мама в той шубе, словно в кольчуге, ходит упруго; ухватом - игрушкой, бредёт за ватру-шкой, славное время, дикое племя, видно пастух, клоуном вспух; не стадо, не дети в истоме заветном, смехом исходят, Васютка приходит, голову,в дрожь клонит, маме на плечи, гладит лицо, глядит ей в лицо как они схожи, как же похожи, я же с ухватом, не понять, ничего, Ваня тот в коме, не до истомы;ма-ма спешит, на народ, на парад, стыдно от лома, клубного стона, в клубе теп-ло, людям смешно, ему стыдно, давно; стыдно за маму, стыдно за папу, стыд-но за всех, за родных, за себя, что не такие, совсем не такие, не могут смеять-ся в голос как все. Духовники тянут души к себе, материалисты в свою сторо-ну, идёт борьба овладения человека. Вакханалия подобно бурлению пристан-ционного клуба, в разрезе свежего ветра перемен. А, какая всё же свежая но-визна, какой свежий ветер перемен, хрущёвская романтика штанов и брежне-вская парусина меркнет в лучах идущего по морю человека. 32
Показывая жизни гласный без раздел,
И власть твоя не эфемерна, внутри она,
Заключена и властвуй ею, другое не имей,
Да, помни, что разумная ты тварь,
И потому беды не причини ему,
Он прячется в тебе, Вы вместе целое,
Ни что не возвернёшь назад, начало он начал,
Он дикий зверь и варвар первозданный,
Ты вслед ему, взаимно дополняй,
Нутром свою ЗВЕРИННУЮ утробу,
электикой полна душа и одиноко ходишь,
Так мир земной устроен, слушай про себя,
Внутри тебя, урчит он диким воем,
Ни срокам, ни душою не надломишь,
Всегда в тебе, всегда в твоём нутре,
И разум первородный непреклонен,
Цепями дикими, алкающеми сны,
В природе первозданной ожиданья,
рекою протекут в твоё сознание,
Не может дух зажечь твою любовь,
Не властен бог ему растленный,
Постарше он его, огнём небес,
Не ищет веры в боге преткновения,
плоть загорелась, на охоту зелья,
согреется душа прорехами потерь,
спаси любовь и веруй, веруй, веруй,
в плоти своей и тело будет зверь,
без зависти, ты новый путь, откроешь,
на завтра в новый день откроет дверь,
земное благо склониться застольем,
сторонкою в него нутром войдём.. .,- Ванька по-другому слагал,
бурно, взахлёб читал, вникал, рассортировывал на полка интересные подро-стковые темы. Хотелось сразу быть взрослым, умным, всем понятным, пра –вильно,без смущения изъясняться со всеми, аргументировано объяснять свою позицию.Чувствовал, мало чего знает,главная заковырка в неумении красиво, грамотно говорить, другие могут аж подмётки искрою летят, он же в ступоре. Чего-то случилось, былая свобода книжного красноречья улетучилось с рос-том всего, наваждение какое-то, ступор во всём. Наступило время
34
внутреннего переустройства сил. Два года бурного роста почти неузнаваемо изменили облик некогда стеснительного подростка. Голос обломился и зад-рожал грубым тенором фагота. То пищал собачкой, то забирал высокие сли-шком ноты, то падал вниз до хрипоты баска. И конечно же испытывал массу неудобств в словоизречении. Видя такое старался не говорить, уклонялся от
бесед. Больше налегал на книги, они многому научили и слава богу научился разбираться в прочитанном. Если раньше читал всё валом, подряд, то ныне вникал в прочитанное. Некоторые книги прочитывал по два раза, в любопыт- стве примечая, пропущенные факты сюжетов. Зачитываясь,не забывал живое дыхание автора. Было крайне интересно понять, что же хочет и смог донести писатель. Да, он фактически не подозревая того готовил себя в писатели, не мудрено со второго класса парнишка создавал классную стенгазету. Рисовал, стишки, памфлеты, загадки и юморески, писал передовицы и много чего, поз-дравлялки, короткие эссе, рассуждения и даже клеймящие статейки с концов-кой школьной морали. Он, в одном лице являлся автором, создателем и писа-телем. Иногда это утомляло и Ванька в раздражении выписывал отсебятину, от которой становилось колюче весело. Прочитав, плод своих усилий, обна-руживал комическую смесь противоречий. Насмеявшись вдосталь до колик над своим слогом, принимался переделывать до приличного печатного вида. Это удавалось, но иногда толи нарочно, а толи казалось надо в таком виде ос-тавить; никого рядом шибко грамотного не было, приходилось обращаться к словарю или к старшекласснику. Но так как те не понимали в вопросах напи-сания статей, приходилось по многу раз повторять им свою просьбу, что с ве-ликим трудом доходило до их разумения, Ваня понял лучше самому разобра-ться в письменных оборотах. Странно, но хорошисты и очкарики ничего не смыслили в современном написании статей, стихов, рассказов, юморесок,ша- ржей и другого росчерка пера. Странно, приметил это длится и по сей день, ничего удивительного, пришёл к выводу за те ударные полтора года книжно-го затворничества. Учились те по схеме исполнителей, что зададут, то надле-жаще до точности запомнят, никакой самодеятельности мысли. То-то приме-тил становились в ступор, ежели пропустили в памяти дату или точное опре-деление. Бойко так по привычке шпарит тему, ан не примечает, другое шпа-рит, слово в слово. Класс притихши потешатся, он же шпарит, думая по обы-чке завидуют, хотят спалить. Учитель знает изъян механического повтора, подправит; тот ни в чём ни бывало далее по писаному строит пересказ. В том то и дело, что пересказ, ничего своего, механический пересказ текста. Ванька же учился не цепко с памятью; да, старался переосмыслить, по своему поня-тию передать смысл прочитанного, неважно химии или физики как получи-ться по ходу и не особо огорчался, если кто не понял его.
35
Любопытство заводило в такие дебри, что и наторевшему уму не понять. Из-за куража ли, смогу ли осилить или тщеславие тянуло ввысь, но случайно в библиотеке зачитался работой Плеханова о социализме возможности его раз-вития в условиях России. Почему то заело его на том факте, скорее прозорли-вый ум наказал пойти непроторенной дорожкой. Сказано- сделано, давай ко-паться в фактах. А, вдруг обнаружит след фальши, в намоленой теории Карла и Фридриха- значит немцев, цепочкой которых интернируется, чуждое через посредство Ульянова- Ленина учение. Ох и заумно заверчена ватрушка пре-мудрости, не сразу раскусишь, что, про что и главное для чего. Понял цепким умом схоласта во имя чего, не мудрено, от мала, до велика и далее та же цен-тровая миссия озабоченности тянется, не ново, видно с высоты бреющего по-лёта. Нет, для него не ново. Мозг- то дан для чего человеку, для того и дан чтобы верить и не верить. А, Вы как думали кукушонком прикинется как все, выпрашивая подачку. Нет, дозреет, пососёт у второй мати и в путь во имя её же блага. Всё впереди и дом построит, сломав отцовский и в армии отслужит надлежаще и поработает на славу во имя великой идеи-строительства комму-мунизма на стройках великих пятилеток и далее поступит учиться по зову се-рдца в престижный институт им. А.М. Горького с идеей горящего сердца, по-добно Данте, донести до умов и сердец простого народа истины – почему это они так плохо живут. Шестым чутьём осязал, идёт по проторенной дороге, уже хоженой, натоптанной тропой и ведёт она к одному и тому-же, к картине Васнецова “ Три богатыря”. Ну, а пока взвод уходил по перевалу как выража-лся он, для выяснения истинных оттенков картины. Надо было занять свой мозг достойными понятиями; не стоять-же длиной очередью за куском мыла, с чем Вас и поздравляем сейчас. Кто-то строит талантливо здания,мосты,кто- то придумывает механизмы и технику, а, Ваня, подобно Галинину ужику по-добострастно вникает в головоломки, хитросплетений талантливого шантажа великого имитатора. Ходко, прозорливо вмикитил спираль естественного ло-ма наживы другого достатка, а для того, значит надо поставить супротив на-род внутри, значит этой прохиндейской ломки национального достатка царс-кой России. Учение Плеханова в самый раз катит для завоевания широких её просторов. Умно объегорил того на съезде, подавив большинством голосов, дальше большевиками стали прозываться. Дальше ту же методу применили, захватили центральные органы власти и вперёд, а чтобы народ особо не ку-мекал по поводу и без повода, подписали позорный договор и потихоньку на-травили одних супротив других. Как же он такой не дюже грамотный, мечта-ющий накануне о науке правильной речи осилил сложную грамоту прохинде-йского движения в массы. И казалось опыта солидарного обеспечения крес-тьян и рабочих нет и на тебе осилил. Так с детства по причине откоса
36
с родных мест в трёхлетнем возрасте вынужден был заниматься вопросами оного и чтоб не зря времечко тикало для пользы своей семьи, государства из-учал, всплывший вопрос на бреющем полёте. Понятно, не сразу освоил тех-нику чтения, не сразу выработал ему, присущую технику методологии. Не сразу, но повествование вовсе не о том, какой пушистый и гладкий; о другом, о судьбе фабулы романа, подвигшее отписаться на все времена и годы. Кто -то должен поднять, назревшую тему во имя простой цели, во имя единства России. Мысли бились противоречием внутри собственного “Я”, возмущаясь данью наследственного восхищения великого имитатора. Сколько энергии, сколько воли, воистину сам себе царь, создавший свою народную религию. Воистину соединил и власть и масть. Кто был ни чем- тот станет всем. Знал
на какие струны нажимать, с чего начать, захватывая души и сердца народа. Не все повелись, большая масса людей сопротивлялась, их объявили вне за-кона. С остальной недалёко безграмотной массой сладили, сколотив с них ко-лобок- краснобок и вся недолга. Красиво, но чрезмерно напыщенно, роман-тично лживо, коробило праведника. Такого не бывает, в опыте цивилизаций
это происходит впервой. Целый народ “охмурили праведной сказкой” схожей на библию. Вот она двойная мораль пошла царствовать по безликой Руси. На смену порушенным устоям законами поставлены псевдо- истины устоев, по сути ложь в красивой обёртке народного чаяния. Игра в революцию, игра в жизнь “верия светлого будущего”, игра во всё и во всём; людям, народу вме-нили терпеть и страдать во имя этой цели и что- же сейчас. Мы добились ве-ликих целей, выполнили поставленные задачи? Нет, время ушло вперёд, Мы в хвосте цивилизации техногенного пространства, в хвосте. Исполнили роль движителя равновесия прогресса и на этом всё?! Слава богу, хватило мозгов у правителей не хоронить останки подобно прошлым псевдо-богам, слава бо-гу ограничились на лике лживого про- образа Ленина. Понял, цепким умом,
данным природой и создателем картину брожения народных масс, причины, побуждающие их двигаться, скучновато сделалось парню, простовато и нера-достно, он-то ожидал другого. Он-то ожидал светлого, праздничного шествия
как всё поколение семидесятых в дальних залётах подрастающих орлах, в бр-еющих, проникновенных облётах психологического эмбарго. Эх, неинтерес-но и так понятно отсутствие Солженицына, Мандельштама, Пастернака, го-нение других инакомыслящих патриотов. Как-же быть ему, он тоже на сторо-не настоящего будущего, не в тени псевдо правды мракобесия. В науке всё для понда - показухи, гонение; в экономике всё для финиша - неразберихи, размах, долгострой, обещалово; в культуре - созерцание светлого будущего; в благом состоянии - кукиш с мясом. 37
Перевёртышами роились мысли в разбуженной голове.
- Лет, семьдесят пять потребуется на понятие народу в какое русло оно ушло.
И ему с ним тоже придётся попотеть, долгая предстоит канитель и ему пред-стоит сесть на длинное крыло и полететь в то дальнее село. Умозрительно пройти по гнилых лестницам в потоках шумного болотного водолея цепочки всех испытаний, каких заслуживает великая Россия. Он, ведь часть её и он не отрицает факта составной части в едином хоре. Он, ведь не собирается упо-додобляться великим соотечественникам, отвалившим последним рейсом за кордон. Он, точно знает здесь его жизнь, здесь его бесславие, здесь его моги-ла; его это устраивает и он бросает вызов несправедливости заключенной в лживом лицемерии отношений людей друг к другу, в необратимом располо-жении закона к человеку, к обществу, к земле и к государству. Нет, это не сепаратизм и не нигилизм, это всего лишь желание человека от роду четыр-надцати лет докопаться до истин скрытого течения, заложенных природой в каждом разуме.
- Какая всё – же жизнь мура, на улице шумит пурга,- очки, надев, он с горок прыгает козой, на лыжах Томочкин, Мариночкин герой. Так думает и с пра-вом горечи волна захватывая, несёт в страну туманных грёз, ах как она мила.
- Как я устал от этих треволнений, меня преследует иль рок иль избавление. Как много книжек я прочёл, нигде не пишется о том как обходится без томле-нья, не девушка ни расписной паяц, преследуют по жизни пригрешенья. Такими категориями душа жива, эх, поговорить бы с кем нет, не со зла,- в мечтах блудословил, истязая опасными полётами тело и душу,.. .
- Шукшанские горочки, шукшанские ёлочки, кудрявые сосенки, их шишки заточены и ветер порывами веет шальной, ушло в не бытьё прошлогодней зимой; трамплинчик не синенький, в колёсах трамвай, душа разорвалась лос-кутиком в рай; где Вы, мои милые, девчонки зимы, без Вас я соскучился, мне обе милы. На расстоянии длиною в два года тосковал Ваня по ним взаперти, борясь в реке томительного русла всемогущего времени. И если бы не Цвета-ева, Пришвин, Толстой и Лев и Алексей, Мейерхольд с Человеком из Сезуа-на, в постановке противостояния человека и строя, которая много открыла в душе мальчика потайных дверок заложенной природы. И многих, многих мудрецов, которых с жадностью поглощал, зачитывался без удержу, теряя время и место своего нахождения. Волна постижения премудрости неутоми-мо проникала во все части тела, задевала все закоулки жаждущего правды существа, она колола, холодила, рубила, накаляла и охлаждала юное тело. Она строила, сколачивала неустанную хартию добра понятия подвижничест-ва в реке жизни, ставила добротную плотину знаний человеческой культуры и он глубже, ближе приближался к понятию главного для чего всё-таки 38
явился и предназначен в белый свет.
Глава 5. Хартия борьбы с телом, желания и пожелания
Год одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмой настал, Ванька оживился от спячки интернатовского травостоя, всё ближе и ближе время расцвета, душа и тело требуют выхода сакрального положения. Особенно бунтует подрос-шее в фазе крепости тело. От него не убежишь, оно твоё и ко многому приме-нимо. Вопрос конечно тактичный, нелицеприятный, но высыпали другие вес-нушки и прыщи ужасного происхождения, куда деваться, надо жить со всеми в ладу. А, на носу марток, снимай штаны и без порток, конечно всё не так, читает книжки и простак, мечтает, думает в зарю, на лыжах ходит, на Луну, Мариночка когда приедешь, я к тебе приду. Как ни крути, как ни верти, при-рода берёт своё, без неё тоскливо, скучно и главное неинтересно. Табу запре-тов общества вывеской висит паспорту парадного входа учреждения.Надоело быть начеку в строе гнусной переклички у него своё мнение, не переубедить.
Долой старые паритеты, загнившие парадигмы и поиски врага на стороне.
Похоже нащупывается земная скорняжная извилина природного назначения. Переходный возраст становления в мужчины, это очень ответственный как понимает, период. Однокашники и однокашницы теряют ориентацию устой-чивого душевного равновесия. Сценки тщеславия, природной ревности, коне-чно случайного прикосновения молодых тел волнуют сердца, щекочут нервы,
не без этого. Но, это так интересно, так ново, так необычно. Со страхом тай-ной тревоги ждут девчонки свою порцию адреналина в потёмках сумерках наступившего вечера. И хотят и не хотят и мама не велит и нет рядышком. Никто не подскажет как быть? Что делать? Как поступать- всё на ощупь, понарошку, понатию, не взаправду, а, вдруг что будет? Кошмар! Ужас! ЧП! Девочки с тревогой торжества, в сомнении, в изумлении неприкрытого вос-торга вертятся нагими у зеркала шкафа, где висит их парадная и вообще оде-жда. Первое место, конечно-же всеми признанной красавице Речкиной Ирине
Она неоспоримо мягко, уверенно занимает царское место в девичьей иерар-хии. Высокая, статная с тонким шнуром соболиных бровок и щетиной подня-тых ввысь длиннющих тёмных ресниц, в отражении свисающих люстр и не только возбуждало подсматривающих пацанов на непристойные ужимки, во-склицания, действия. Ваньке стыдно за ребят, но он ни чего не говорит, тоже подсматривает, так уж получилось. Странно, примечает в себе – может конт-ролировать себя и свои эмоции, другие нет. Что особенного, на изокружок приходила натурщица, обнажалась, правда не донага и они спокойно срисо-вывали, как выражался Владимир Иванович, лепили характерные черты, ли-нию фигуры ещё молодой позёрши и ничего. Тут же диковатые воскли-
39
цания животного происхождения.
- Что естественно, то небезобразно, - прошептал парнишка и он оказался один в своём голосе. Никто даже не обратил внимание на изречение, затаив дыхание в любопытстве запретного дикарями смотрела, одичалая пацанва на красоту природы, одно на уме как бы попользовать это, напакостить, в кусты как всегда, как везде. Ну, ну, увидел животное отражение подрастающих сам-цов Homo s----c, факт, обозрел их дикие отражения звериных ликов и понял не построить ему ни им никакого коммунизма, а загреметь за решётку пару раз плюнуть. Как странно устроен человечек, во имя себя, во имя наживы, во имя тщеславия ничего его не исправит кроме собственного уничтожения, может он не прав, может времена изменились- человек же никогда. Природой в нём посажен зверь, а, ты его убей. Ни за что, никогда, ведь это твой зверь, отсюда законы перевёртыши, отношение протуберанцем Солнца и этим всё сказано огорошил внезапно наблюдением, восторженный мозг прямым попа-данием содеянного. Меж тем мальцы продолжали в ажиотаже замочной сква-жины просматривать нагие тела юных наложниц. Те же продолжали вертеть-ся ни в чём не бывало у зеркала. Сначала по необходимости, затем дурачась, показывали свои прелести напоказ как на подиуме, соревнуясь у кого какая лучше попа, бёдра, ноги, груди и зад. В каждой проглядывала мера природ-ного естества родителей. Девочки восхищено осматривали Ирину, они конеч-но подозревали хорошую фигуру, отдавая пальму первенства несомненно ей; но, чтоб вот такой нагой представить не могли. Какое царство, какая красота, девчонки застыли поражённые, они и представить не могли, до чего в ней всё совершенно, до чего плавно и закончено плелась линия сформировавшейся фигуры, уму непостижимо. Мальчишки, кто во что горазд тайными желани-ями вожделений, восхищений, затаив дыхания не дыша смотрели, пожирали её. У многих открылись рты, руки потянулись к своим п---м, непроизвольно дергая их концы. Неприглядно- мерзкое выражение открылось в искривлён-ных лицах. Они вовсе не похожи на прежние, в них сочетание грубости дико-го варвара и откровенного вожделения садизма, выражающее похоть и пору- гание. Такие не пожалеет красоту, походя попользуется ею, потопчут. Володя и Лёнька, не скрывая намерений на глазах оторопевшей публики в наглую за-теребели свои п---и в понятных движениях. Ванька хотел было уйти, привле-кла сцена, возникшая средь расшалившихся девчонок. Охотникова Оля вдруг обнаруживает у неё пропали её трусики, не просто трусики, а ею сшитые тру-сики. Они почему- то на Речкиной, как попали к ней вопрос, она резво под-скакивает, сходу бьёт ту в лицо, разбивает ей бровь, губу. Ира в шоке, отсту-пает, сгибается, плачет навзрыд, прикрывая лицо руками, бежит в ванную.
40
Девчонки едва прикрыв себя гурьбой тоже с ней. Они не подозревают, что с соседней комнаты за перемычкой шкафа за ними следят глаза проснувшихся зверёнышей. Ляльки, куклы, тряпочки, переодевания непонятны дикой паца-нве, в связке с увиденным непроизвольно проснулся инстинкт … . И пацанва,
оголтелой толпой ринулась к ванной комнате. Девчонки закрылись на всякий случай, слышаться возгласы увещеваний и другое, вплоть до мольбы не кри-чать так громко и навзрыд- могут услышать пацаны ворваться в ванную, к ним. Пацаны затаив дыхание встав на спины дружке предыханием лицезреют Иркину беду и главное, главное глазырят их мокрые у кого голые, у кого об-липшие водой сквозь сорочки откровенные формы несформировавшихся тел.
Языки на бок, выражение осклабившегося нутра животного неизменно, руки цепко держаться за выступы чтоб удержаться, увидеть. Вот он схххзм налицо и далеко ходить не надо, автоматически реагирует сознание, однако же ничего не сделано, Ваня в нерешительности ищет выход из положения. Эму это не нравится, он знает для чего созданы и существуют вместе бок обок му-жчины и женщины; верно не для такого дикого шабоша. Однако ничего пока не произошло, подумаешь кто- то кому- то набил морду, в интернате обычно. На разборки ходят всей “котлой” и друзья и враги, вроде боёв как сейчас без правил, с соблюдением основных правил. Но, сейчас другое, все знают звери-ный нрав Охотниковой. Та не остановится, лишь бы добить противника, а их считает всех кто против неё. Редкий тип людей, да и дерётся не по правилам, почти что мальчиком и скроена “мальчиком”, со спины подумаешь крепкий, упитанный подросток, а повернется симпатичная пухлощёкая милашка в кра-сивом овале и нежной кожи личика. Пацанам становится понятно, предстоит бабская драка и они из любопытства и конечно во власти прежнего низмен-ного чувства в блеске зрачков, в судороге цепляющихся рук гроздьями про-должают висеть над окошком. Девчонки промыв Ирочку, успокоив, настроив на отдачу подготовили к драке. Ира с деревни, в классе недавно, новичок, не готова к таким поворотам, на свободе по- другому, здесь по другому, общак. - Постоять за себя надо, иначе после Охотниковой будут все задирать и оби-жать, в голос вторят они. Ирочка вовсе к тому не привыкла, ей бы в куклы ещё играть, да красотой писанной похвалятся да потом и замуж, другого ей бросившие родители не дали, не научили. Страшно ей, ишь как решительно хватко машется люльпанский разбойник, не осилить, не учена драться. Зачем это ей, она другим берёт. Близкие к ней подружки и почитательницы угова-ривали, увещевали, настраивали, нет не понимает, даже в таком не держит зла. В удивлении смотрят подружки на неё, нет в той ни тени страха, ни же-лания мстить, успокоилась местная красавица, довольно ей всеобщего учас-тия сочувствий. Видит все за неё, пошла блаженная извинятся,
41
Ольке то и надо, известная скандалистка и пройдоха, на людях всегда гонит изнанку, т.е. какая хорошая. Полон двор баб такой поддёвы, полон. Говорли-вой гурьбой девчата возвращаются в палату, к разборке. Ирина пережила уже шок и предательство нападения и думает всё, отвалят , ан нет в киче брошен-ных такого не заведено, надо отвечать или свои же заклюют будут относится как к обиженной. Надо в любом виде отвечать, лучше замочить, тогда колле-ктив на твоей стороне, это же общак и у него свои выверенные правила. Под-руги и группа поддержки увещевают строптивую, уже требовательно, видя, Ирка не понимает, набрасываются с оскорблениями на Олю Охотникову, на-поминая той прежние каверзы и промахи. Ярко выраженная драчливая нату-ра от такого потока неслыханной грязи общяка не в силах устоять на месте. С разгона в расстройстве психоза летит опять на Ирочку, но наталкивается на своего извечно главного, гораздо сильного противника. Дело в том, что Плю-щеева Поля, тайная завистница и поклонница Иркиной красоты держит в сер-дце своём сладость поклонения красоты, а Ириной то особенно как это дев-чонки не уразумели. Миг истины, становиться понятна их близость и их ще-котливое шушуканье по ночам, после отбоя. Теперь можно не бояться за ко-ролеву, половина группы за неё, обступили вокруг, нет прохода никому. Дра-чунья налетает на Полю, той хоть бы что, она рада показать свою силу, зао-дно и приверженность к своей королеве. Вот какие внутренние потоки дви-жут нутро людей, побоку законы и правила общей морали, тут свои правила и порядки. Здесь и сейчас, потом по- своему обобщат верха пожелания и ин-тересы масс. Поля с лёгкостью отбрасывает перышко противника и молча в размахе наотмашь бьёт ту без жалости жилистыми худющими, длинными как у гориллы руками, Удары нельзя отразить, Оля просто летает по палате и де-вчонкам уже жаль, что затеяли свару. Но, та давно ненавидит“колючку”,оста-новить никто не в силах, она самая сильная из девочек, она просто любит справедливость и как выяснилось Иру. Понятно об чём долго шептались и восклицали подружки, понятно. Оля похорохорилась, малость для виду, сда-лась. То же в соплях, в крови пошла в умывалку, помыться. Девочки опять за ней, заведёнными шумной гурьбой советами, увещеваниями, восклицаниями одобрения. И пацаны тута же на стулья, на плечи друг- дружке; до конца дос-мотреть,не всегда увидишь откровенные сценки слабых. Девочки в ажиотаже прошедшего опять в воде, опять кто- то обнажился, время происшествия про-исходило в смену белья, потому те ходили почти нагишом. Мальчишкам это в кайф, смотрят, зубоскалят не видят ничего гадкого; а, что у них такое каж-дый день, у девочек пореже, а всё то же.
42
Меж тем период молодёжного гона наступил полным расцветом, деваться не-куда, воспитателя вынуждены проводить какие то меры, от греха подальше. Обратились за помощью к зам. по воспитательной работе Вере Алексеевне, специалисту по нетронутым вопросам. Та посоветовала выводить пар т. есть. заменить беседы и лекции прогулками на природе.
- Подальше от села выведите группами пущай там, на свободе тискают кто кого пожелает; но с условием надлежащего контроля, без происшествий.Ни-куда не денешься, живой предмет требует постороннего в него проникнове-ния; пальцевание это тоже аналог любовных игрищ. Вот на этом и остано-вимся.
Воспитателя по рекомендации методологической службы интерната стали практиковать на прогулки на свежий воздух своих питомцев, мающихся лю-бовным синдромом подросткового периода. Сами же придумали схожую аль-тернативу к целям и задачам, будто для очистки организма от шлаков и пыли села. Подростки приняли на веру, исправно выхаживали на прогулки. За село вышагивали пристойно, говорили кто рассказик смешной, кто анекдот, кто во что горазд, по теме пристойно. Многие путали эти походы с походами конца учебного года на природу, с ловлей рыбы, с варкой ухи, с палатками и т. д.
Приставали к воспитателю – а, когда пойдём в настоящий поход, а , когда бу-дем ловить рыбу, варить уху и из чего, лучше из перловки и как её заправить, чтобы вкуснее и приятнее была. Стоило миновать край села, разом менялось намерение неуправляемыми бегали, гоняясь по воле, устраивалась куча мала. Воспитатель махнув рукой на незапланированное безобразие следил, чтобы подопечные не сломали в усердии руки и ноги. Шум стоял коромыслом, дор-вались до воли: девичий писк, возгласы мальчиков, неуправляемая масса мо-лодежной возни. Старшаки иногда путали девочку с воспитателем настойчи-во осыпали ту снегом, усердно щупая её телеса. В конце выяснялось не Мо-сунова то Зина и не Житинкина Нина, не Паутина Света; а, Тамара Алексеев-на это вовсе или Алевтина Яковлевна, что такого, не прочь они вовсе повесе-лится, сами не далеко отошли от увлекательного периода. По их блестящим, живым и искренним глазам, поколение понимало им это не чуждо, им это в радость и смелее настойчивее лазали, мяли, щупали комиссарские тела в ноч-ом измерении дозволительного амплуа. Понятно, когда кто перегибал палку, происходила остановка: плавно по наущению “Верочки”прерывали временно активные игры, к неудовольствию поколения, обращали взоры в бездонное чёрное небо, осыпанное звёздами, считали их, искали Полярную звезду, Белую медведицу, созвездие Кассиопея и другие системы. Конечно после звёзд, обращались внутрь себя, 43
Мечтательные натуры: Маркин Олег, Петухов Лёня, Борисов Володька, к ним относился в скрытой линии и Ванька Плотников, не без того, он же пер-вый фантазёр и выдумщик в своей натуре. Человек, не терпящий фальши и дешёвой халтуры отсебятины тонко различал настоящее от фальшивой кра-сивой обёртки; а уж грубости человеческой пошлости тем паче. Он, как то тушевался щупать девочек на виду у всех, это казалось ему примитивным,не-
достойным гадким и пошлым. Тамара Алексеевна приметила то обстоятельс-тво и незаметно ненароком в стороне всеобщего веселья поинтересовалась,
- Что Ванечка печалишься на отшибе, особняком отбываешь, что за кручина ест молодого говорят, бойца?
- неудобно как то на виду у всех проявлять человеческие слабости, они по-обжимаются, потом ничего не скажут, что возьмёшь с придурка, мне обяза-тельно напомнят в случае каверзы про то, что якобы обжимал, чего доброго сочинят паскудную легенду, добро бы меня измажут, так походя измажут ни в чём не повинную девчонку; не тот контингент, не то время, не тем надо за-ниматься на прогулке. Другим, скажем прямым предназначением-очищением здоровья и душ от техногенного пространства. Я, так понимаю цель прогулки на свежем воздухе; ну, а если кто пожелает обжаться, то свинья везде найдёт себе грязь. Это дело интимное не требует постороннего глаза, Читайте, Пуш-кина, Лермонтова, Толстого и Вам будет понятна моя мысль.
- Помягче, полегче принимай к сердцу, не бери в голову, Мы ходим на све-жую прогулку действительно подышать морозным, чистым воздухом и нам, воспитателям по правде хочется побыть наедине с нужным, близким челове-ком, вот так свободно честно, чисто поговорить наедине, никак не удаётся, увы нет времени; а она прогулка для нас отдушина на короткое быстрое вре-мя. Оно, летит, мчится, не успеешь понять, осознать, ты уж прости нас греш-ных, не все рождены для славы и почёта, есть ещё простые, сыромяжные лю-дишки и им тоже не чуждо слабости как ты выражаешься. Простим им наши слабости, пойдём к ним в народ, позволим их нас обнимать, бог далеко, а че-ловеку треба обняться. Без этого никуда, племя ещё дикое, неотёсанное, по своему тёмное, но Мы стремимся к свету как и ты, пожалуйста будь снисхо-дителен к нам, рабам божьим и твоим. Ну, лады, смотри с каким любопытс-твом смотрят ребятишки на взрослую парочку, на нас с тобой, не будем да-вать плохой пример деткам обнимемся по братски, по сестринскому, как по-желаешь, сыграем на зрителя.
- Ох, умеете Вы Тамарочка затронуть дальние струны, бывать по – Вашему; только чур на меня не иметь дальние виды и вытекающие намерения… .
- Чего, чего! А я то думала ты глух и слеп и тебе чужды наши человеческие слабости, ну, держись а такое не слабо - и Тамара Алексеевна на глазах
44
изумлённой ребятни с чувством прижимает, картинно целует оторопевшего Ваню. В поцелуе чествует настоящее чувство настоящее желание быть с ним вроде как наедине- Ну, Тамара Алексеевна, ну, даёт, оторваться невозможно, крепко вцепилась, клещами не оторвать, не привык такому на виду у всех об-ниматься, целоваться с взрослой женщиной, что скажут, какие слухи, сплет-ни поползут, боже мой, вот влип со своим свободным, особым отношением места строя заведения. Этого никак допустить нельзя, этому надо противос-тоять, это так стыдно, так… Но, что же такое, в столпившейся ребятне, в их лицах, сочувственное выражения и даже доля зависти желаний оказаться на его месте. Вот так запросто обниматься с кем, с самой завучем по учебно- во-спитательной работе школы – интерната. Взрослые детки, особенно девочки наперебой требуют- а меня, а меня обнимите Тамара Алексеевна, а меня!!!!! Мальчишки вроде нехотя, но видит, не отказались бы обняться с милой, сим- патичной; простой сейчас доступной такой.., такой.., такой, но не могут, не смеют перешагнуть рубеж, расстояние, комплексы - негласный, неписанный порядок незримо висит над каждым. Сила, решительность мальчиков, хитро-сть, ловкость девочек превышают чистоту человеческих чувств, не перешаг-нуть. Тамара Алексеевна опытный педагог, ей понятны чувства, зависимость от его движения в группах подросткового коллектива. Она устала обнимать, прижимать, сопротивляющегося Ваньку, мигать левым глазом в разинувших рты, подростков. Акция удалась, вывала бурю эмоций, положительно отрази-лась на лицах ребят, можно и поозорничать, закрепить действие до нужной силы. Она долго билась, в “нетронутой” теме, “управлямой” любви, наконец- то нашла способ от последствий. Ванька же послужил примером в экспромте её поисков. Она вовсе не хотела кого-то выделять и потому в заключении в порыве своей пед. находки стала обнимать всех, попавшихся под руки деток. Ребята, искренно, по-настоящему, подумали; повезло осчастливиться, пооб-ниматься с доброй, жалостливой, сердечной женщиной, наперебой кинулись к ней в обнимки. Задорно- весёлая картина поведалась бы директору и богу с вышины завьюженного, морозного, великого неба: порывы снежной пурги за селом, колюче холодный, настойчивый ветер, широкая россыпь правильной формы в сказочной феерии, падающих с небес снежинок, от которых не отор-вать непорочно чистых, внимательных глаз. Оно осыпано великим количест-вом мигающих звёзд, огни села на бугре, мерцание стылой реки Немды. Нев-далеке, группа обнявшихся сгрудившихся вокруг “мамы” ребят, в едином порыве, потерянного счастья, в любви к близким и к родным, к родителям и к тому, что оставлено, дорого и к тому, что найдено, пусть эфемерно – тонкое; но дышится единым органом, призрачного, мимолетного счастья. Подростки чувствуют важность, застывшего единения, не желают с ним расстаться
45
до боли жаль оно кончится. Девчата и часть ребят живительно всхлипывают, надо же проняло таки доктрина, отраженного счастья. Точно по Крупской, а славно то как, давно такого не испытывала сердцем и всем существом, такого большого трудного счастья. Оно скрывалось в кипени простых отношений,не сразу открылась дверка простоты премудрости решения, не сразу и поняла Тамара Алексеевна вот сейчас импульс,общее человеческое дыхание многого стоит. Можно сделать выводы, ради этого стоит жить и работать даром лишь бы помнили это единство, не потеряли по жизни найденное неповторимое счастье в обнимку с ветром, небом, снежинками с огромной выси склонённо-го над ними мира. Единение с природой, с собою, окружающим миром это ли не здорово, это ли не является задачей педагогики, чистого сердца помыслов. Вот и состоялась Я, пронзительно кольнуло ласточкой признание в душе, по горячему сердцу, по телу мурашками запекло, невыносимо благодатное коле-бание волнительно-жгучего тепла отдохновенья. Какое блаженство, высшая ипостась, верно это схоже с благолепием к богу и пожалуй оно посильней это выстраданное великолепие находки любви, посильней поклонов неизвестной мессии. - Слава богу, не понимаю Я ТЕБЯ, но не дал Ты Мне свернуть с пути истинного,не то заблудилась в делах человеческого порицания и лукомудрия. И захотелось душе и там сидящему в ней, самой поблагодарить от сердца чи-стого, за минуты верного отдохновения, за минуты правды истины просвет-ления. И закапали в сострадании из глаз её подобно Марии слёзы благодар-ности, чистоты отдохновения, какое счастье ради такого стоит умереть и ро-диться и в порыве восторга благодарности, нечто тому сформировавшемуся внутри неё, руки плотнее сжали всхлипывающих ребятишек. И не война вро-де, а чувства обострённы как никогда и поняла Мария- Тамара величие связи единения природы людей и их порицания. Поняла, крепко обняла объятием святого восторга, боясь потерять миг благодатного дара вернувшегося в нед-ремлющее тело. Как хорошо как прекрасно с этим великолепием восторга мира, звезд вселенной и целого света существовать в мире единения, это гла-вное, это превыше всего, довольно человеку большего не надо и если понял он дошёл до конечного смысла большего и не надо. С благодарностью, широ-ко открытыми глазами по новому посмотрела Тамара Алексеевна на притих-ших, облепивших её детей и даже неугомонные пацаны притихли, подошли ближе, позабыв тяжесть запрета. Они прикоснулись на немножко, но прико-снулись к таинству сакрального чувства любви седьмой точкой почуяли мно-гообразие таинства, подарённого им ласкового света чистой светлой души, исходящей от просветленной Тамары Алексеевны. И разом все мальчики ра-зом влюбились в неё и в её чувство исходящего облика, Какая красивая, чис-тая, светлая, она их новая тайная звезда. Глаза не скрывая восхищенья
46
благововения и другого в любопытстве ошаривали светлый облик миловид-ного, необычайно привлекательного образа. Оно тянуло примятую память их прошлого в другую привлекательную степень, они не могли, завороженными отвести глаза как раньше прочь. Оно, свечение с её блика манило, притягива-ло их сердца, пусть пока ещё не готовые к подвигам заманчивой жизни, но освещало, осветляло их дальнейший путь. Многое непонятное открылось в тот момент, каждому досталась порция нравственного светлого наставления в щекотливом вопросе полов. - Не зря создал боже по своему подобию, не за-были бы они это просветление дальше в пути. Это понял, осознал Ваня, глаза их встретились потоком исходящего, перекрестно струящегося света. Оно озарило подростка ровно медузой выдвинуло, равным взрослому разуму. Они схлестнулись в едином полёте, озарённого времени здесь в настоящем, в про-шом, в будущем. Поднятый до высот учёный плот разбился о простоту свет-лого, непорочно- лучистого, праведного, до боли режущего силой сияния чистоты праведности детских требовательных орбит глаз и Тамара Алексеев-на озером, нет морем власти света и свечения непроизвольно воли прошепта-ла - ах, ты моё произведение, в порыве экзальтации восторга порывисто об-няла стоявшего напротив в столбняке Ванечку. Верно, его глаза отобразили проблематику человеческого восторга без прикрас чащи густого леса, вывело всё ж таки в чистое поле к живому роднику, прозрачно бьющему с глубин зе-мли к той редкой красоте одинокой берёзки средь бескрайних полей. Поняла она его предрасположенность к неспешной простоте верной чистоты мысли, потому на глаза у всех в сердцах эйфории, горячкой нахлынувшей признате-льной русской волны прижала ещё раз оторопевшего мальца за поддержку, за находку, за просветлённые высоты надежд новых вершин, новых горизонтов. Ну, а, дальше, коль все на время сплоченны в одно целое пошла кутерьма ко-му? Сколько? и почему? Так устроен человечек, во время успеха требует вни-мания тело и душа; если обойдут стороной обижается, уходит в сторону и даже, уважаемая Нина Степановна, пора знать в Ваши годы прописные исти-ны завидует со всеми вытекающими последствиями. Мало ходить Красной площадью широким, страстным ходом, надо ещё в момент познания едине-ния единства помнить о скромности жителей огромной страны, помнить из малого и состоит великое. Истоки праведности в малом, характерные особен-ности в великом. Надо помнить эту связь и поняла, фибрами зам. по воспита-тельной работе Тамара Алексеевна и не задирала нос боле, не приравнивала к богам и корифеям русского флота педагогики ни себя ни подчинённых, мало-смыслящих коллег. Пришло, ей в голову, в порядке новаторства ввести Совет управления школы, с участием одаренных способных на то воспитанников. Директор, вновь назначенный, Чемоданов П. Ч. не возразил. Вот и славно.
47
Минул март, подул апрель, пошла капель. Зима выдалась затяжная, наконец то приехала Марина, сердце радостно забилось, будет с кем поговорить без обвиняков. В нетерпении прошлогоднего залежалого листа прикоснулся к знакомому колечку её крыльца, постучал в обмуровку, провернул его, вошёл гостем. Девушка бросила веник, подлетела своей пружинистой, спортивной походкой, с налёта ласточкой обняла, прилипла тестом накрепко к нему. По обычке картинно отстранилась на вытянутые худющие руки, изогнувшись в стане персидской стрелой, тайным пристрелом блеснула зеленью пронзите-льно любящих глаз. В своём амплуа за броней жеманного кокетства, никогда не проявит истинных чувств. Но, Ваню не проведешь, прекрасно помнил эту особенность. Они жадно не скрывая любопытства желаний смотрели друг в друга выражением чувств. Ваня в момент охватил картину вожделенного сча-стья и она отобразила сладость обладания жеманной красавицей. Маринка словно читала его мысли, ещё боле ниже опустила пунцовую прелестную го-ловку. Ничего не скажешь, хороша, мила, стройна как у Пушкина копия Та-тьяны; а он что Онегин что ли? Верно, со стороны по приметам походит, по-худел, вытянулся, волосы волной, белая кожа мерцает заманчивым блеском; а глаза, холодные, от голубого до серо- стального прокала чистого хрусталя, смотреть больно. Марина владеет собой, всё ж таки ресницы инстиктивно уходят в тень таинственного болота навеянных грёз Ванькиного отражения. Ещё не встретились путём, а губы тянуться помимо разума, утолить жажду треволнений. Планы меняются, прочертило сознание, не получиться духов-ное раскаянье, по- другому пойдёт встреча, не тот случай и от неровности на-рисованной картины наступила пауза преждевременного признания; а от неё потянулась и ниточка небольшой такой шероховатости, а от неё недалеко и до лжи. Наитие подсказывало пойти по другому пути, не во имя обладания,во имя истины. Проще налёт искреннего полёта прекратил полёт и невидимая трещинка помимо желаний обоих заставляла делать не те жесты, говорить не те слова, глядеть не от себя; а с оглядкой на трещинку. Ужасное положение, обоих ведёт не в ту сторону,наигранность враг номер один чистым помыслам любящих сердец. Что поделаешь, надо вернуться к старой проблеме, она их трещинка, надо преодолеть непреодолимое. Ванька понял вопрос стоит реб-ром: она Марина или НЕСРАВНЕННАЯ ТОМИЛА. Вот когда бушуют ветры в мае, всё побоку, здесь и сейчас или никогда или же всеобщее порицание, признание его позиций неправильными; а значит лживыми, подобно Онегину лучше застрелится. Ответа нет. Ваня отстранённо, уже в комнате нашелся с собой почти по взрослому, собрав в кучку стрельчатые брови заговорил отст-ранёно, холодно со стороны, самому противно. Можно было и прикинуться, но как себя после уважать.
48
- Мариночка как ты вообще живёшь, подожди, подожди, мне надо сказать то, ну, ты понимаешь про отношения наши. Накрученные они чрезмерно; скачем будто на лошадях, неоседланными. Разобраться бы как то, ну чтобы не мель-тешил заяц между нами или тени по твоему карьеру не ползли без спроса.
- Да, Ванюша, понимаю, ты как всегда хочешь поставить точки над и, не вол- нуйся, говори что нагорело, сообща решим.
Парню стало легче от этих ободряющих слов и он сходу пылко обнял её, себя пожалел: - Нет не буду открываться, другого кроя славная девчонка, да ей не нужно этого. Она любит себя в нём, в Ване и его в себе, вот какое сочетание провиделось ему, потому излишне лишнее. Вспомнил пред историю чувств, начиная с карьера как бродили они повесами год назад, встречи, знакомство по случаю, свою эйфорию и полёт души, гордость за её дружбу и любовь, па-мять отметила- влюблён в другую, в прекрасную Томилу, что завяз в путах её терзающей неприкаянной близости, что привязан навечно, не в силах порвать чарующих пут и главное сам не хочет того. А, может это чувство неприкаян-ности тонко сотканной паутины холодные расчёты. Нет, не может того быть, многое дорогое обоих связывает их, они не смогут разорвать нити намолен-ного счастья. Оно их родное, немножко с примесью ненормальности; но их, их, объединяющее души, сотворённое чувство и он не вправе сподличать, из-менить. А, память подсказывает - так совершил же действия к ней, к Марине, так не убегаешь же от неё, напротив хочешь целовать и другое и разум согла-сен, не зазорно это. В той- с пассией другое, в этой- с Мариной другое, сам говорил разобраться несложно. Так напоминаю, забыл что ли, её любишь ду-шой и телом, в ней погряз ты, ничтожный, слабый человечек, любовь с идеей прошлого сладкого травостоя со временем теряет новизну и смысл. А эта, вот перед тобой, несложная, простая, приземленная, сопряжённая с памятью пре-жних радостных воспоминаний, окунись в её лучезарную купель, порадуй её и себя, искромётным полётом короткого счастья- обмана; в этот раз не будь занудой, или забыл как летал птицей в горячих волнах, то ли “Красной Мос-квы”, то ли Красногорского майского, неимоверно синего до боли, бездонно-го неба. Художник, фантазёр, выдумщик, любитель нового нестандартного мышления, философ, писака, ветра эпохи потерь. Что же стоишь пнём, улете-ло виденье своего времени? Хорош, прятать чувства в прошлое больше само- стоятельности; тебе же скоро пятнадцать, в путь, в дорогу; хватит уже летать в облаках, многие потерялись в них, до сих пор летают. Ты- же вторил, по другому надо жить, по другому идти! Мне, своей памяти говорил, убеждал ради такого, такого можно и жизнь отдать!? Хм, а девушке не смеешь мужес-тво, смелость, своё достоинство в конце концов подарить. Хм.., такую малую жертву осилить, сам утверждал, без малого нет большого.
49
- Жизнь дана на эксперименты, меня преследуют рок неудач женской сторо-ны. Мама любит какой-то своей любовью, любовью плода так у Вас называ-ют упёртую привязанность. Родила, бросила, забыла с проседью, не помнит зла содеянного сна, посмотрится в меня, в глаза, расправит крылья, вижу не со зла; ах, мальчик получился неплохой; ах, режет, выступает на очах слеза;
ах, жизнь какая, всё проклятая война; ошлёпками той тьмы, питаются те дни,
прости, прости, всегда прости.
- Вижу тоже глядишь голубкой сизокрылой, прихорашиваешься мне быть па-рой, то было прошлого периода рост, тогда мы и летали, помнишь Шукшан в плёсе ручьёв, бродили глупыми под солнцем феолета. На меня имело огром-ное впечатление, шел с тобой, с холодной, ключевой водой в лучах солнца, цветы, цветы, цветы; естремеции, иван- чай, купава, помнишь. Эта картина в памяти не остынет, дорога чиста светлым обликом нашего с тобой отклика. Ты, не встала в позу, не ушла, ты подруга говоришь верная Тамарочке, как могу поделить Вас и то дорогое что нам выпало. Война прошла, будем жить, здесь отголоски мирного освоения природы, имею право так говорить, ведь не за горами мирное поветрье, как манны небесной жду призыва.
- Так рано ещё, не дорос.
- Начало есть, призыв не за горами, дома не останусь кукушкой сизокрылой, дальше посмотрим на Ваше поведение.
- Ой, ой, хвастунишка несчастный, ростом ещё не вышел меня задирать, да и посмотрю ещё на тебя, что получиться.
- Ну, вот и смотри, а я полетел в пенаты родные на смотрины, - куда, куда?
- В интернат, пойду, верно отворот в поворот, не примешь верно будущего защитника нашей необъятной Родины.
- Не мели пургу, кто тебя гонит ветер песчаного Красногорска, была там и поняла только оттуда такие залихватские пацаны. Маленькие такие хвастуны, так спорят, так горячо выясняют на версту слышно и говор твой, гортанный с нутра- порода, не захочешь оглянёшься, завязнешь по… и Марина в противо-вес словам картинно приседает, выгибается Мальвиной на сцене.
- Что, что несёшь, да, я с тобой такое содею, мало не покажется!
- А, только попробуй, вот увидишь и тебе мало не покажется!, – Ваня в пылу подтверждения подскакивает к отпрянувшей девушке и подобно другу Лёне перебрасывает на плечо, не хочет того но делает то, что не хочет, а именно несёт в спальню, но по дороге понимает его ведёт, он переигрывает. В нере-шительности останавливается, смущает Маринино поведение. Ей нравиться такой исход, она будто не хочет этого, Ваня же чувствует и видит в зеркале счастливое отражение, оно выражает седьмое небо, не поймёшь
50
12.08.2015г.Виктор Перфилов