Урок ностальгии для внучки. Эссе

   



               
               

    Это, как подниматься вверх по фантастической лестнице, у которой есть промежуточные площадки, а сама лестница достаточно высокая, и нужно идти по ней, не задумываясь о том, где ее конец. И об этом лучше не думать.
    Я на промежуточной площадке. А площадки здесь устроены не так, как на простой лестнице. Заданного ритма нет. И площадка только там, где сам хочешь остановиться и оглянуться назад. Вот я и остановился, чтобы передохнуть и посмотреть вниз.
    Забрался уже довольно высоко. Сегодня 1 Мая 2010 года! И сегодня первый, по-летнему теплый день. Почти двадцать четыре градуса тепла, редкие белые облака и солнце справа,  на ослепительно голубом небе. Где-то там, внизу,  осталось почти все,- детство и юность, молодость и зрелость. И мои родители, без которых раньше я не представлял своей жизни. А теперь уже давно живу без них.
    Сегодняшний день ничем не отличается от обычного выходного. Сыновья  не на работе, а каждый у себя дома. Моя жена возится на кухне в вечной борьбе за выживание. А я сижу за своим компьютером и пишу, потому что мысли не дают мне покоя. Значит, так надо. И я могу себе это позволить.
    В прошлой жизни этот день начинался далекими и близкими маршами и песнями, которые неслись отовсюду по всему городу. И, если я выходил на балкон, то непременно видел то тут, то там, идущих в город наряженных людей с красными ленточками на груди, красными флажками и надутыми воздушными разноцветными шариками. С самого утра в городе чувствовался праздник! А к десяти часам утра все мы обязательно шли на работу, откуда колонной шли на демонстрацию. И это было так же обязательно, как то, что это утро начиналось с восхода солнца.
    Сегодня всего этого нет. И праздника тоже. Он остался в прошлой жизни, как и те, кто приучил нас к нему, и которые заставляли всех нас проявлять свою сознательность и идти в колонне демонстрантов. Вся эта кутерьма народу в колоннах поддерживала у власти мысль, что она любима этим самым народом и сама из этого народа. Большим таким кукольным театром была вся наша страна. Пока однажды занавес в нем ни рухнул, и спектакль ни окончился.


    Говорили, что все об этом знали и все чувствовали, что так и будет. Один я ничего не чувствовал. И для меня это было полной неожиданностью. А я был твердо уверен, что у меня постоянный абонемент. И спектакли никогда не прекратятся!
    Но весь фокус в том и заключался, что все мы в этом театре оказались вовсе не зрителями, а куклами.  И театр закрыли сами кукловоды. Им, оказывается, надоело!
    С тех пор  вся наша жизнь распалась на множество разных «шоу», как теперь называют бывшие спектакли. И среди этих шоу самым реальным и жестоким стала сама жизнь.
    Конечно, сегодня можно говорить все, что душе угодно о бывшей нашей стране и о нашей прошлой жизни. Я не был членом правящей Коммунистической партии. Но, если задуматься, то можно только сожалеть о том, что мы точно потеряли в прошлом, но абсолютно не приобрели сегодня. И в числе потерь для простых людей я отмечу уверенность  в завтрашнем дне, гарантированную работу, абсолютно доступное каждому и совершенно бесплатное среднее и высшее образование, практически бесплатное медицинское обслуживание и обеспечение жильем. А еще относительно низкую стоимость жизни. Кроме известного периода в 30-е годы прошлого столетия, от голода в стране никто не умирал, какую бы зарплату ни получал. Прожиточная корзинка стоила дешево. Пусть не шикарно, но можно было питаться на самую маленькую зарплату.

    Все, что я написал ниже, можешь не читать. Потому что далее пойдет статистика, - голые цифры. Тебе они покажутся сейчас неинтересными. Я написал об этом потому, что это позволяет хорошо сравнивать жизнь сейчас с той, что была в недалеком прошлом. Когда ты станешь сама по-настоящему взрослой и самостоятельной, то тебя это заинтересует, и тогда ты сможешь вернуться к этому моему эссе и прочитать заново. Я же приведу цифры, пока хорошо их помню. Они не выдумка, а правда. А еще они для тех, у кого память короче моей. А еще для тех, кто любит такие цифры, потому что сам всегда ходит по магазинам и базарам в поиске пропитания.

    Итак, чертежница проектного института получала в 1967 году в месяц 50 рублей.  Буханка пшеничного хлеба стоила в то время 13 и 16 копеек, в зависимости от сорта. А круглая поляница ржаного хлеба стоила тогда 20 копеек, чуть позже стала стоить 22 копейки. Бутылка молока 0,5 литра стоила 27 копеек  с посудой, а за сданную посуду тебе возвращали 15 копеек. Бутылка обезжиренного молока стоила соответственно 8 копеек без посуды. Бутылка простокваши, или кефира  такой же емкости, стоила 29 копеек. Сдобная «венская» булочка стоила 15 копеек. А «французская», или  она же «городская», булка стоила 6 копеек.
    Поэтому, если я в командировке на завтрак выпивал бутылку молока с булкой, то завтрак мне стоил до 42 копеек. Часто я и ужинал так же. Но это было не только потому, что я стремился экономить. Просто это было быстро, вкусно и качественно. И мне такой еды вполне хватало надолго. Хорошо пообедать в ресторане можно было комплексным обедом. Такой обед стоил от 1 рубля до 1,5 рублей. А шикарно пообедать с порционным  мясным вторым во всем Советском Союзе можно было, правда, без выпивки, до 3-х рублей. Один килограмм картошки в магазине стоил 9 копеек. Она была не лучшего качества, и много уходило в отход. А на базаре отличную картошку продавали по 20-25 копеек. Зимой хорошую картошку продавали на базаре по цене 1 рубль за 3 кг. И это считалось дорого. Но,  то было зимой.
    Мясо с костями в магазине стоило в то время 1 рубль 90 копеек за 1 кг говядины. Свинина соответственно стоила 2 рубля 20 копеек за 1 кг. Хорошего сала можно было купить по 1 рублю 50 копеек за 1 кг. Все овощи, кроме картошки, стоили тоже копейки. Рыба стоила значительно дешевле мяса. Исключение составляла, разве только, красная рыба и осетровые. Но большая часть населения могла спокойно питаться более доступной и простой рыбой. Рыбные консервы были тоже абсолютно  доступны по цене. Банка «Бычков в томате» стоила 33 копейки, и ее часто покупали  пьяницы на закуску.
    Я пьяницей не был, но «Бычки в томате» просто любил есть с отварной картошкой, и покупал их, когда хотелось. Банка отличной «Сайры в масле» стоила 78 и 84 копейки, в зависимости от производителя, а банка «Шпротов в масле» стоила 1 рубль 20 копеек. Натуральная «Тресковая печень» стоила 60 копеек за банку. Ее тоже часто покупали алкоголики «на закусь». Я ее ел с большим удовольствием, но иногда, только, когда хотелось. А хотелось, почему-то очень редко. Может потому, что в ней было много натурального рыбьего жира. Свежую мелкую рыбу типа кильки можно было купить по 20 копеек за 1 кг. А 1 кг кильки пряного посола стоил в то же время 50 копеек.
    Я хорошо помню, сколько стоил тогда сахар-песок. 1 кг сахара в зависимости от сорта стоил 78 и 84 копейки. Таким образом, банка «Сайры» соответствовала по цене килограмму сахара. Сливочное масло, самого дорогого, лучшего сорта «Вологодское», стоило 3 рубля 80 копеек за 1 кг. Было такое же масло, чуть дешевле, и стоило оно 3 рубля 40 копеек. А в семидесятые годы на Харьковщине одна из животноводов по фамилии Кириченко, если не ошибаюсь, изобрела сливочное масло с 72% содержания жира, и назвала это масло «Крестьянским», а по-украински «Селянским». И стоить такое масло стало 2 рубля 50 копеек. За это «дешевое» масло животновод Кириченко была удостоена государственной награды, - ордена Трудового Красного Знамени.
    Теперь о колбасе. В Советском Союзе были изобретены так называемые вареные колбасы. И они составляли значительную долю в составе «потребительской корзинки» каждой семьи. Когда весь мир ел копченые и полукопченые колбасы, мы налегали на более доступные вареные, которые всегда содержали неизвестное  количество мяса. А, что было основным наполнителем, - не знал никто. Так же, как и сегодня, - неизвестно, из чего делаются вообще все колбасы.
    Хотя то, что делается сегодня, ни в какие ворота не лезет! Сегодняшние колбасы - это сплошной суррогат и отрава. Моя семья давно уже отказалась от этого вида продукта!
    Так вот, вернемся в 1967 год. Самой дешевой колбасой была «Чайная». 1 кг ее стоил 1 рубль 60 копеек. Далее шли такие колбасы, как «Отдельная» и «Ветчинно-рубленная», которые стоили 1 рубль 90 копеек. Самой дорогой вареной колбасой была «Любительская», которая стоила 2 рубля 80 копеек. Но в моей семье ее не любил никто. В ней было слишком много сала мелкими кусочками. Копченые колбасы были тоже в продаже, но они и стоили дороже. Самой дорогой была сырокопченая  «Московская» колбаса. Она стоила до 11 рублей за 1 кг. Но, купить ее мог не всякий человек. Это было слишком дорогое удовольствие. А, кроме того, в Харькове она была большой редкостью. В основном, люди привозили  ее из Москвы.
    За всю свою семейную жизнь я только один раз позволил себе купить такую колбасу, да и то в Полтаве, в 1982 году.  И по большому блату. Я, будучи тогда главным архитектором разрабатываемого моим институтом проекта «Факультета для иностранных граждан Полтавского сельскохозяйственного института», был в командировке. И ректор института, в порядке исключения, разрешил мне «отовариться» в буфете для иностранных студентов. Преподавателям института это было строго запрещено. А «Московскую» колбасу Полтава вырабатывала, но сама не ела, - отправляла в Москву. Да вот еще иностранцев ею кормили. Так вот, купил я не целую палку этой колбасы. На целую у меня не было денег с собой. Заплатил, помню, 8 рублей. Деньги немалые по тем временам. Привез домой, и впервые мы сели семьей, и ее попробовали. И должен сказать, что это была не колбаса, а действительный деликатес! Ничего вкуснее я до этого не пробовал. Помню, мы отрезали ее тонкими кружочками и не ели, а сосали. Такой вкусной она была. Вот тогда я понял, почему за нее брали такие деньги!
    Однако назвать ее продуктом питания никак было нельзя. Это было удовольствие не для каждого дня. И не для каждой семьи.

    Оторвусь от темы продуктов питания. И вспомню, сколько в те годы стоил проезд на всех видах транспорта.
    В 1967 году проезд в трамвае стоил 3 копейки. Соответственно в троллейбусе – 4, а в автобусе – 5 копеек. Все равно всегда находились «зайцы», не платившие за проезд. С 1963 года я начал ездить на своем мотоцикле «Ява-250». Десять литров бензина А-76 стоили 56 копеек. То есть 1 литр бензина стоил 5,6 копейки. А стеклянная бутылка 0,5 литра минеральной воды «Харьковская №1»  стоила 10 копеек без стоимости посуды. То есть бензин был дешевле воды  в 3,5 раза. По этой причине по всей стране текли бензиновые реки.
    Миллионы профессиональных советских шоферов для того, чтобы уравнять расход бензина с действительным пробегом его грузового автомобиля, просто сливали бензин целыми баками в канавы и ливнеприемные  колодцы. Представь себе, мог бы сегодня хоть один шофер просто так вылить, хоть один литр топлива, при нынешних  ценах?!
    Билет из Харькова до Москвы в купейном вагоне скорого поезда стоил 12 рублей 60 копеек. А вот из Москвы тот же билет стоил 13 рублей 50 копеек. Многие удивлялись. А я объяснял им это следующим образом:
    «Возьмем глобус и посмотрим, где находится Москва, а где Харьков. Таким образом, отлично видно, что Москва находится на глобусе значительно выше Харькова. Следовательно, поезд, идущий из Москвы в Харьков, скатывается сверху вниз, а,  значит,  идет с гораздо большей скоростью, нежели тот, который поднимается снизу вверх, из Харькова в Москву. На глобусе все это так очевидно! Вот за скорость и берут больше денег за билет в Москве! Понятно?!»
    Мои собеседники всегда на несколько секунд задумывались, представляя то, что я им предлагал, а потом всегда улыбались и говорили нерешительно: «Вы шутите!»
    Конечно, я шутил, но что-то в этом все-таки было, потому что они все равно продолжали обдумывать то, что я им сказал. Глобус не давал им покоя! Я понимал это…
    Билет на самолет от Москвы до Харькова стоил 14 рублей. Время полета 45 минут на реактивном ТУ-134. От Харькова до Львова полет на турбовинтовом АН-10А стоил 18 рублей. А на том же самолете долететь из Харькова в Ленинград стоило 22 рубля.
    В 1972 году перелет на турбовинтовом Ил-18 из Харькова в Ташкент обошелся мне в 52 рубля.
    Я привел все эти стоимости проезда и полета для того, чтобы стало понятно, что все это было доступно, почти любому. А тот, кто считал это дорогим для себя, мог ехать в общем вагоне поезда. А там, хоть и скотские условия были, зато ехал почти бесплатно. Да еще и можно было прямо в вагоне пить водку, курить и сквернословить. Правда, места лежачего там практически не было. В общем вагоне царил закон силы. А попросту не было закона.

    И последнее, что я на эту тему хотел сказать.
    Чертежницей на 50 рублей пришла в проектный институт в 1967 году, сразу после средней школы, моя будущая жена. У меня же, в том же 1967 году, сразу после института зарплата была 90 рублей. Я был тогда рядовым архитектором. В 1972 году я стал старшим архитектором, и моя зарплата была уже 120 рублей. За однокомнатную квартиру в 1972 году мы платили 10 рублей в месяц. И у нас уже был трехлетний сын Миша, твой будущий отец.

    Итак, моя статистика заканчивается, можешь читать дальше с этого места. Смысл написанного мною перед этим таков.
    Жить в Советском Союзе можно было, если не шиковать. С голоду мы не умирали. И каждый год, уходя в отпуск, мы могли себе позволить в обязательном порядке поехать всей семьей на море. Оставался только выбор, в зависимости от накопленных за год денег, куда и как ехать отдыхать. На Черное море, или на Азовское, где было значительно дешевле. Дикарями, или по путевкам. В город Сочи, в Крым, или в Бердянск. Но мы все предпочитали село Новопетровку, что расположено  под Бердянском, на Азовском море. И не только потому, что этот отдых был дешевле, а просто нам там очень нравилось отдыхать с маленькими детьми. Море там чистое и открытое. Вода всегда теплая, а берег- это прекрасный песок, а не гранитная галька, которая ранила ноги в Крыму и Сочи. И не было у берега камней и валунов, обросших ракушками, об которые при выходе из воды все резались до крови, как об острые ножи. Нет, нам нравилось только Азовское море и его пустынный романтический берег.
    Я могу много еще написать о том хорошем, что было. И этого хорошего по-настоящему жаль. Честно говоря, после развала Советского Союза мы не смогли до сих пор позволить себе ни разу поехать на море. Все эти годы моя семья борется за то, чтобы выжить. О чем-то свыше не приходится и мечтать.
    Из среднего класса, к которому мы относились в Советском Союзе, мы скатились в класс нищих. И в своем возрасте я не вижу способа, как из него выбраться.  Не хочется думать о болезнях. Болеть сегодня нельзя себе позволить. Для этого нет денег. Для себя я решил, что буду умирать. Как-нибудь на мои похороны семья наскребет денег. Лечение стоит гораздо дороже похорон. 
    Я по натуре оптимист. Но реальная жизнь не оставляет места оптимизму.
    Тем более, что за все годы независимости власть имущие не думают о стране и народе, а думают только лишь о себе. И это длится уже почти двадцать лет. Обо мне и моей семье подумать некому. Каждый выживает, как может. И умирает тоже.
    Мне очень хочется, чтобы я не страдал «ностальгией»  по прошлому. Хочется верить в прекрасное будущее, если не для себя, то хотя бы для детей и внуков. Но всякий раз, когда с экранов телевидения рассказывают об ужасах концлагерей в Советском Союзе и о сталинском режиме, я понимаю, что все это было действительно ужасно. И великой бедой был голодомор в Украине в тридцатые годы! Все это я понимаю.
    Но из моей памяти не уходит все то, что у меня и моей семьи было, а потом, одним  разом, было отнято навсегда. То, о чем я, собственно, так подробно и написал. Чтобы не только не забылось, но и никому не пришло в голову опровергать. Человеку честного труда жилось легче. И надежнее тоже жилось. Не следует удивляться, что многие такие же, как и я, думают то же.
    Раньше нас в коммунисты не принимали, считая недостойными интеллигентами. А теперь в капиталисты не принимают. Без денег и слишком честных. А об нашу интеллигентность  сегодняшние богатые люди ноги вытирают.
    И я не удивлюсь, если так и дальше пойдет, что однажды на календаре снова наступит 1917 год!



02 мая 2010 г.
г. Харьков.