Мою просьбу учли и отправили меня в самый дальний уголок Франции, северо-западный регион Бретань, на край континента. Тяжело было прощаться с отцом Марком. Мы оба понимали, что, скорее всего, больше не увидим друг друга.
- Тебе пора начать самостоятельную жизнь, Эдуард. Ты должен расправить крылья и улететь из гнезда. Всё, что я мог дать тебе, сынок, ты принял, - старец смахнул скупую слезу, - да и мне будет легче уйти, ты бы меня не отпустил.
Мы оба засмеялись сквозь слёзы. Я обнял его, чувствуя, как судорожно сокращается грудная клетка от сдерживаемых рыданий.
- Спасибо, отче!
- Доброй дороги! Не разбивай мне сердце, мальчик, ступай!.. - он буквально запихнул меня в загруженный дилижанс. - Мы уже встречались когда-то и ещё обязательно встретимся! Помни об этом!
"Что он имел в виду?.."
Трясясь по дорогам Франции и поглядывая в крошечное окошко, я думал о том, как причудливо рисуется жизнь человеческая на полотне истории. Сколько неожиданных встреч нам готовит судьба. Сердце болело от того, что я удалялся от дорогих людей, привычной жизни... Но все понимали: так и должно быть.
О Бретани ходило множество слухов. Бешеный нрав рыбаков и морских пиратов, дикари, живущие по своим древним законам, не желающие учить французский язык, несмотря на многовековую принадлежность к этой стране. Меня всегда восхищала и завораживала Арморика, "страна у моря", как называли эти края римляне, здесь кельтские племена смешались с выходцами из Британских островов. До сих пор по своей культуре, языку и традициям этот гордый народ отличается от жителей остальной Франции. Мне предстоял нелёгкий период адаптации в новой среде, но трудности не пугали, наоборот, хотелось горы свернуть, как сказал отец Марк "расправить крылья", доказать самому себе, что я на многое способен...
Первое, что поразило, - огромное количество храмов, построенных ещё в период позднего средневековья. В каждой, даже самой маленькой и неказистой деревушке, возвышается величественная церковь. Надобности в священниках, особенно неместных, бретонцы никогда не испытывали, скорее, это я испытывал нужду познать нечто новое, уезжая от тёплого солнечного юга на суровый, ветреный Атлантический берег. Зачем? Всё ли в жизни можно объяснить? Зов сердца, не иначе, увлекал меня к новым горизонтам. Судьба, наверное... А ещё подсознательное желание проверить себя на прочность, не в благоприятном заранее обеспеченном месте, а начиная с нуля, без связей и знакомств, чтобы понять, чего я стою.
Ренн встретил меня бодрым движением жизни, широкими площадями, архитектурной стариной. Добираясь со своими скромными пожитками от вокзала к кафедральному собору, я попал в самую гущу базарного дня. Казалось, здесь можно купить всё, на что гораздо человеческое воображение, товары на любой вкус и цвет. Со всех сторон доносились зазывания торговцев, шум и гам, споры и смех. Какой-то мальчуган, говоря по-бретонски, протянул мне ощипанную и выпотрошенную тушку курицы, предлагая её (как я понял) недорого, и так жалобно заглянул мне в глаза, будто от этого зависит его жизнь. Курица, скорее всего украденная неподалёку, выглядела не слишком аппетитно. Машинально сунув руку в карман, я высыпал ему на ладонь несколько монет, но от мяса отказался. Мальчишка тут же расцвел, вновь что-то сказал, поклонившись на прощание, и был таков. Я не ожидал, что бретонский язык настолько далёк от французского! Его совершенно невозможно понять. В испанском, итальянском, английском, хотя бы есть общие слова, но не здесь!..
Пробираясь сквозь продуктовые ряды, обратил внимание на то, что люди в основном одеты в тёмные цвета. Женские наряды украшали лишь светлые передники и накрахмаленные кружевные уборы чудных фасонов на голове. У мужчин - круглые чёрные бархатные шляпы с массивными брошами сзади, к которым крепятся атласные ленты, спускающиеся до спины. После пёстрого юга, где дамы, словно разноцветные бабочки, порхают в лучах горячего солнца, прикрываясь зонтиками и обмахиваясь веерами, мужчины элегантны и высокомерны, контраст разящий. Здесь, даже простой люд выглядит иначе: бедней, и в то же время, самодостаточно. Бросилось в глаза то, что на лицах этих людей присутствует какой-то суровый отпечаток тяжёлой жизни. И в детских глазах нет беззаботности. Они, словно уже прожившие жизнь и прошедшие множество испытаний старики, смотрят на мир без иллюзий, хорошо понимая, что их ждёт участь родителей - тяжёлый труд ради выживания.
Солнце припекло, и я остановился возле палатки с напитками, где мужчины, разогретые алкоголем, из больших кружек попивали традиционный в этих местах сидр. Я спросил, есть ли что-нибудь без алкоголя, меня "поняли", но ответили по-бретонски, и я получил за небольшую плату стакан тёплой приторно-сладкой воды с добавлением мёда и усмешки бравых парней.
Аромат неизвестного мне блюда привлёк внимание, и пустой желудок дал о себе знать тягостным бурчанием. Тонкие блины, называют здесь галетами, делают их из муки тёмно-серого цвета, в готовый блин добавляется яйцо в виде глазуньи, кусок тонко отрезанного жамбона* и тёртый сыр, всё вместе разогревается и подаётся горячим. Руки женщины так быстро и проворно двигаются, что остаётся только любоваться её мастерством. Не в силах противиться яростному голоду, я попросил одну порцию, указав на только что приготовленное блюдо. Расплатившись с приветливой женщиной, отошёл в сторону, чтобы поесть в тени раскидистого дуба. Мука оказалась гречневой, блюдо сытным и очень приятным на вкус, к нему полагался стакан уже небезызвестного сидра, но я был вынужден отказаться, чтобы предстать перед новым начальством в трезвости.
Заиграла мелодия, местные музыканты развлекали народ игрой на инструментах, протяжное звучание которых было непривычно для моего слуха, и от того мурашки бежали по коже. Вскоре удалось выбраться из толпы на площади и приблизиться к возвышающемуся грандиозному собору, от вида которого захватывает дух. Узнав, где находится прелат, я вначале вошёл в храм, чтобы принести Богу благодарственную молитву и отдышаться.
Благословенная прохлада и тишина величественных сводов приняли меня в свои объятья. Сердце отозвалось в груди восхищением и вдохновенно запело. Ничего подобного я не испытывал раньше. У каждого алтаря остановился с молитвой, у каждого зажёг свечу. Зазвучал орган, видимо, органист решил разучить новую мелодию и пришёл до службы. Мои глаза стали влажными. Странное чувство, будто я вернулся домой, точно зная, что никогда ранее не бывал в этих краях. Возможно, именно здесь когда-нибудь я обрету покой? Кто знает, кроме Тебя одного, Господи?!
Епископ принял меня на удивление быстро, и тут же как следует меня расспросил. Дав испытательный срок, он посоветовал: принимать исповеди только на французском, "латынь и так ускользает от местных прихожан, а их язык полон языческих верований и предрассудков"... Его помощник в монашеском облачении отвёл меня в выделенные апартаменты и объяснил распорядок. Началась новая жизнь Эдуарда Боссе. Да поможет мне Господь!
* - ветчина
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/08/22/424