Книга 1 "Кто написал Киевскую Русь?"
Глава 2
Археология миражей
1. "Молчат гробницы, мумии и кости..." 2. Хромая антропология 3. Галицкий сиквел 4. Сколько куполов у киевской Софии? 5. Айя-София или Сан-Антонио? 6. Петр Могила - первый русский археолог 7. Куда делись валы? 8. Пряслица на сдачу 9. Как после атомного взрыва
«а в каком году, от кого и для чего эти укрепления построены — про то в Киевской губернской канцелярии известий нет»
Из ответа на запрос в Российскую академию наук, 1760 г.
1. "Молчат гробницы, мумии и кости..."
Нет никаких следов существования в прошлом большого города на месте современного Киева. Как известно, единый город Киев из трех слабо связанных друг другом поселений – Подола, Старого города и Печерска создал в 19 веке Николай Первый в качестве военной базы при подготовке к войне на Черноморском побережье. В польские времена это был далекий пограничный город речи Посполитой.
(Заметим, что, пользуясь таким положением своего города, жители Киева не без успеха добивались от центральной польской власти статуса «людей украиннных», имеющих определенные налоговые и другие льготы. (см. Білоус Н. Київ наприкінці XV - у першій половині XVII століття. Міська влада і самоврядування ВД "Києво-Могилянська академія", 2008). На мой взгляд, вот и самое логичное объяснение происхождения названия Украина).
Украинские гетманы устраивали свои столицы в Батурине, Глухове, Чигирине, но никак не в Киеве. Даже канцелярия Киевского казачьего полка находилась не в Киеве, а в Козельце – поближе к Чернигову. Неудивительно, что Екатерина Вторая, посетив Киев, написала барону Гримму: «Странен здешний город. Он весь состоит из укреплений да из предместий. А самого города до сих пор не могу доискаться» [РА 1878, III, 131].. Только в 1797 году в Киев была перенесена большая контрактовая ярмарка из волынского Дубна. А незадолго до этого, при Екатерине Второй, российские власти сделали Днепр судоходным вплоть до Черного моря.
Эта «странная» захолустность исторического Киева - одна из причин, по которой повисает в воздухе вся конструкция могучей Киевской Руси на Днепре: «центральный» Киев отчего-то захирел, хотя продолжали развиваться якобы окраинные города Киевской Руси - Львов, Чернигов, Смоленск, Москва. И это вполне закономерно – мы не видим никаких экономических причин, которые бы послужили развитию Киева вплоть до конца 18 века. Города возникают и растут либо на торговых путях – их перекрестках или удобных мест для стоянки - либо вблизи залежей полезных ископаемых. Ни тем, ни другим не обладал окраинный городок на перерезанном порогами Днепре (см. также 1.4.2 о состоянии древнерусской металлургии).
- А как же археологические раскопки? – спросишь меня ты, читатель. Ведь орды Батыя разграбили и сожгли на Днепре огромный город с населением 50 тысяч человек, столицу огромного государства. И археологи нашли в современном Киеве тому подтверждения. Значит, было, что сжигать Батыю, значит…
Посмотрим, что нашли археологи. Обзор киевской археологии до 1957 года содержится в книге Каргера «Древний Киев» (Каргер М.К., Издательство АН СССР, 1957). Действительно, других привязок к русским летописям, кроме следов нашествия Батыя, найти трудно. Руины церквей безымянны. Названия им могли быть даны на основе «Повести…», либо, наоборот, киевские названия могли быть вставлены в «Повесть...» «краеведом-киевлянином». Каргер же в подтверждение взятия Киева Батыем приводит многочисленные результаты собственных раскопок, при которых были обнаружены развалины зданий с оставшимися внутри запасами еды, утварью, инструментами. Характер находок говорит, что люди покинули жилища внезапно, ничего не взяв из руин. Правда, следов пожара в этих развалинах нет. Но тогда почему это следы взятия города? Неужели воины Батыя разрушали жилища киевлян? С какой целью и, главное, каким образом? Логичнее предположить, что жилища были разрушены землетрясением. Например, сохранились пять относящихся к 18 веку упоминаний о землетрясениях на Украине и собственно в Киеве. В том числе: «Трясение земли было в Киеве 1738 году мая 31 в середу о полудни…». Каргер сообщает о двух разрушенных жилищах со следами пожара, в одном случае в развалинах обнаружены человеческие скелеты. Да, при пожарах часто гибнут люди. Возможен и пожар при землетрясении. И при землетрясении, и при большом пожаре у оставшихся в живых соседей может не возникнуть желания производить разбор завала с целью перезахоронить мертвых.
В качестве подтверждения летописных сведений Каргер приводит находку, сделанную внутри фундамента так называемой Десятинной церкви. Именно эта церковь согласно Галицко-Волынской летописи была последним местом обороны киевлян и рухнула под тяжестью укрывшихся на ее сводах людей. Каргер описывает примерно квадратную яму чуть более метра в длину и ширину, глубиной в пять метров. Яма эта была заполнена строительным мусором, среди которого явно присутствовали остатки рухнувшего здания. В этом мусоре были найдены несколько человеческих скелетов и большое число предметов самого разнообразного, в том числе хозяйственного назначения. Каргер называет эту яму тайником - укрывшиеся в нем киевляне были, дескать, завалены во время штурма обломками рухнувшего здания. Беда этой версии в том, что человеческие останки находятся на двух уровнях, между которыми лежит более чем двухметровый слой мусора, в котором и найдено большинство предметов. Чтобы объяснить такое расположение событиями, произошедшими при взятии города, нужна недюжинная фантазия.
Каргер утверждает, что все эти жилища и находки относятся к 12-13 векам: «В пользу этой датировки говорит не только керамика, найденная в многочисленных фрагментах и целыми сосудами, но и ряд типичных для киевской культуры XII— XIII вв. находок». Но ведь датировки находок, «типичных для киевской культуры» сделаны на основе литературных источников, той же «Повести…» Поэтому подтверждать этими датировками правдивость литературных источников – это так называемый логический порочный круг.
Да, в городе на Днепре могли происходить крайне неприятные события – горожане могли гибнуть в ходе набегов и войн, при пожарах и землетрясениях, но разве это явления исключительные для истории, разве могут они сообщить нам имена и даты?
Каргер и другие - современные ему и последующие - археологи пишут о находках немногочисленных скелетов, которые, по их меннию, связаны с монгольским штурмом. Но опираются они на достаточно давнюю традицию, которая оперирует тысячами погибших. От 19 века сохранились описания нескольких, найденных в Киеве, общих или братских могил, которые с тех пор служат археологическими доказательствами взятия города монгольской ордой.
Вот описание находки на Подоле, сделанной в 1870 году: «Около этой церкви (Иорданской) в усадьбе товарищества пивоваренного завода, на склоне горы найдено множество человеческих костей (более 2000 черепов), сваленных в кучу; среди них найдены: железные: два длинных обоюдоострых прямых меча, кинжал, удила, нож с костяною зеленою рукояткой; бронзовые: перстень, серьга и два браслета, обломки стеклянных браслетов, стеклянные и глинистые бусы, крестики мраморные и янтарный» (В. Б. Антонович. Археологическая карта Киевской губ., Киев, 1895, стр. 31).
Находясь под впечатлением литературного источника – «Повести временных лет» - тогдашние исследователи сразу увидели в этих находках следы нашествия Батыя. А, собственно, почему?
Вообще говоря, задача захоронить тысячи погибших – непростая. Достаточно сосчитать кубатуру требуемой траншеи или - что менее удобно для захоронения - котлована. Но допустим, что тела были сброшены в овраг и засыпаны землей. В этом случае археологам по скромной оценке потребовалось бы вынуть около 400 кубометров грунта, организовать разбор и подсчет черепов. Задача, требующая немалого времени и числа работников. То, как Антонович приводит данные о числе черепов («более 2000»), на наш взгляд указывает на то, что никто их не считал. Не сохранилось и никаких сведений, куда делось это огромное количество костей.
Но, даже если оставить в стороне число найденных скелетов, разве эта находка может свидетельствовать о взятии города, да еще именно Батыем, да еще именно в 1240-м году? Разве это не могла быть общая могила погибших при эпидемии, землетрясении, голоде?
Или вот описание находок Хвойновского на усадьбе Трубецкого (А. Хвойновский. Раскопки великокняжеского двора древнего града Киева, произведенные весною 1892 года. Киев, 1893, стр. 16-17) : он обнаружил общее захоронение в, как он считает, крепостном рве. «На трех аршинах глубины сплошной пласт в аршин толщины костей человеческих в несколько тысяч скелетов».
Судя по рисунку Хвойновского, площадь вскрытого участка около 14х4.5 метра. Толщина слоя костей – аршин. (Стандартный 16 вершковый аршин равнялся 71,12 см). В таком объеме могло быть сделано захоронение максимум 250-ти людей. Заметим, что Хвойновский сам сообщает, что не считал число найденных на этом участке скелетов, сделав, вероятно, прикидочную оценку, в результате которой и получил впечатляющие «несколько тысяч». Вперемешку с костями лежали «черепки глиняной посуды». На краю этого же участка Хвойновский обнаружил несколько скелетов, рядом с которыми находились глиняный горщок с «зернами пшена» и несколько «глечиков для воды». Хвойновский считает, что эти отдельные скелеты – это узники находившейся во рву княжеской тюрьмы, а общее захоронение – это сваленные монголами в ров тела защитников города. Заметим, что опять ничем, кроме литературного влияния, нельзя объяснить этот вывод.
Сейчас известны многочисленные средневековые захоронения, в частности, в Чернигове и в том же Киеве, при раскопках которых возле каждого костяка археологи отмечают остатки ритуальной глиняной посуды.
Скорее всего, что с такими захоронениями и столкнулся Хвойновский. Во всяком случае, это вероятнее того, что монголы, раздев трупы и побросав их в ров, снабдили их ритуальными глиняными сосудами.
Советские археологи скептически относились к деятельности и научным выводам Хвойновского. В частности, Каргер называл его «археологом-дилетантом», однако, сведения о «киевлянах, погибших от рук монголов» продолжают, со ссылкой на раскопки Хвойновского, присутствовать в статьях и книгах современных историков и археологов. Тем более процветают они во многочисленных путеводителях по Киеву, редкий их которых обходится без упоминания о «многотысячных братских могилах киевлян»..
В качестве доказательства монгольского нашествия в ряде публикаций сообщается, что в при раскопках в руинах некоторых жилищ обнаружены монголоидные черепа. Ну чего же вам еще? Однако, известны многочисленные находки монголоидных черепов неподалеку от Днепра, на Дону, и археологи относят их 10-11 вв., то есть, к временам гораздо более ранним, чем 13 век, в котором в окрестностях Киева появились летописные монголы. Вот и антрополог Герасимов, восстанавливая по черепу облик князя Андрея Боголюбского (ум. 1175), получил лицо с монголоидными чертами и объяснил это тем, что мать князя была половчанкой. Так что и монголоидные черепа в Киеве никак не могут служить подтверждением захвата города монголами.
2. Хромая антропология
Что же еще может служить привязкой Киева на Днепре к «Повести временных лет»? Еще Ярослав Мудрый. Это же его саркофаг находится в Софийском соборе, и антропологи подтвердили, что в нем кости летописного князя. Но присмотримся к этому саркофагу чуть повнимательней. На нем полностью отсутствуют надписи. Возможно, так и положено было хоронить князя в 11 веке, но как же нам теперь узнать, что это был князь, причем именно Ярослав?
Что же подтвердили антропологи? Саркофаг вскрыли в 1936 году. В нем находились перемешанные кости мужского и женского скелетов, а также несколько детских костей. При этом ни каких-либо предметов, ни остатков одежды в саркофаге не было.
Историкам пришлось предположить, что в саркофаге лежат еще и кости жены Ярослава Ирины, которая умерла на четыре года раньше мужа. Правда, других случаев парного захоронения в саркофаге русская история не знает. Да и «Повесть…» пишет, что умерла Ирина в Новгороде, и до открытия саркофага в Киеве считалось, что похоронена она в Новгородской Софии, неподалеку от своего сына, строителя этого собора, Владимира Ярославича.
Найденные в киевском саркофаге кости были отправлены в Ленинградский институт антропологии. Там установили: кости правой ноги мужского скелета были заметно тоньше, чем левой. Рентгеновские снимки показали компенсаторные изменения в строении таза здоровой левой ноги, связанные с хромотой. Позднее нога была сломана и неправильно срослась. Все это позволило отождествить найденные останки с князем Ярославом. Ведь «Повесть…» под 1016 годом сообщает, что воевода Святополка сказал о Ярославе: «Что придосте с хромъцемъ симъ?»
(Заметим в скобках, что больше «Повесть…» нигде не упоминает ни о хромоте Ярослава, ни о том, что физический недостаток как-то мешал ему в ратных подвигах, и новгородский воевода вполне мог выразиться метафорически).
Но даже если летописный Ярослав был действительно хром? Согласно антропологам, скелет принадлежал мужчине в возрасте 60-70 лет. Посмотрите вокруг – разве мало людей этого возраста ходят, прихрамывая, с палочкой? А тем более, была ли хромота в преклонном возрасте редка в средние века, когда условия жизни были гораздо тяжелее? Я думаю, что доля хромых средневековых киевлян преклонного возраста вполне могла превышать 50% , и отождествление скелета из саркофага с Ярославом ничуть не более надежно, чем если бы мы применили следующую логику: «В саркофаге лежит блондин (брюнет) – и Ярослав был блондином(брюнетом), значит, в саркофаге Ярослав».
3. Галицкий сиквел
Попутно поделимся еще одной забавной историей, имеющей некоторое отношение к нашей теме. Ярослав Пастернак родился в 1892-ом году неподалеку от Львова. Изучал филологию и археологию во Львовском университете. В 1939-41 годах заведовал кафедрой археологии университета в уже советском Львове. В 1934-41 годах он проводил раскопки в селе Крылос нынешней Ивано-Франковской области Украины. Собственно, раскопки Пастернака и считаются доказательством того, что на этом месте находился Галич - столица князя Данилы, прозванного Галицким. Крылос для раскопок Пастернак, вероятно, выбрал потому, что на Крылоской горе находились остатки городища, а самая вершина горы была увенчана курганом.
И вот в 1937 году в Крылосе Я. Пастернак находит фундамент собора, а за его пределами саркофаг без всяких надписей и обломки костей. Пастернак сразу сделал вывод, что это кости Ярослава Осмомысла, а Крылос - это Галич, столица галицко-волынской Руси. (О Ярославе Осмомысле мы знаем благодаря «Слову о полке Игоревом» и Галицко-волынской летописи, которую чудесным образом в 1814 году нашел в Ипатьевском монастыре под Костромой Карамзин). Потом случилась война, Пастернак в 44-м оказывается в Германии, а затем перебирается в Канаду. Останки «Осмомысла» затерялись. И вдруг осенью 1991 года в крипте львовского собора Святого Юра галицкие археологи обнаружили деревянный ящик с человеческими костями и бутылку, в которой находилось письмо Я. Пастернака: «Заявляю честным словом ученого, что приложенные к этому письму кости -- комплектный скелет старшего мужчины -- являются теми самыми, которые я нашел среди фундаментов княжей Галицкой катедры в Крилосе. Это тленные останки галицкого князя Ярослава Осмомысла, умершего в 1187 году… » Проведенная криминалистическая экспертиза подтвердила достоверность... почерка Пастернака. После этого началось тщательное изучение останков.
По аналогии с исследованием костей "Ярослава Мудрого" была развита следующая логико-антропологическая процедура: на костях из «сундучка Пастернака» поискали и тоже обнаружили деформацию тазобедренного сустава. Изучение летописей позволило сделать вывод, что Ярослав Осмомысл избегал физических нагрузок - сам не ходил в военные походы, а посылал «доверенных бояр». А раз - следите за логикой - в походы не ходил, значит, однозначно был хромым, а не страдал, скажем, диареей. Значит, это кости Ярослава Осмомысла, тем более, что и кости Ярослава Мудрого из Киева "хромые", а значит - это генетическое заболевание, передавашееся рюриковичам. (То есть, все хромые – рюриковичи. Я бы добавил еще один аргумент: Осмомысл тоже означает Мудрый - мудрость у рюриковичей тоже передавалась по наследству). А, значит, Крылос - это Галич, а Галичина - Галицкая Русь.
Вы думаете, я смеюсь? Нет, за свой « синтетический историко-антропологический метод» исследователь получил степень кандидата медицинских наук. Такая вот хромая наука.
Добавим, что на месте якобы «крупнейшего центра» - столицы Галицкой Руси города Галича находится, как мы уже упомянули, небольшое село Крылос. Сам город был якобы «перенесен» в неизвестном направлении. Но города не появляются по прихоти князей или королей. Повторим: они возникают либо на торговых путях – их перекрестках или в удобном для стоянки месте - либо вблизи залежей полезных ископаемых. Ни того, ни другого на месте села Крылос нет. Нет и никаких следов большого города.
4. Сколько куполов у киевской Софии?
- Но ведь в Софийском соборе есть фреска с изображением семьи Ярослава Мудрого, - скажешь ты, читатель.
История, связанная с отождествлением фрески Софийского собора с семейством Ярослава Мудрого такова. В 1908 году в "Трудах XIII археологического съезда в Екатеринославе, 1905г.» Я.И Смирнов опубликовал материал «Рисунки Киева 1651 г. по копиям их конца XVIII в». Копии эти Смирнов обнаружил в библиотеке Петербургской академии художеств. Судя по подписям на рисунках, принадлежали они голландцу Абрагаму ван Вестерфильду. Среди них находился рисунок фрески из Софиевского собора. По мнению Я.И. Смирнова на этой фреске была изображена семья Ярослава Мудрого, в том числе и он сам, держащий в руках модель построенного им Софийского собора. На самом рисунке никаких надписей нет, соответственно, нет и никаких указаний о связи с Ярославом Мудрым. Более того, и человек, держащий в руках модель храма, и стоящий справа от него другой человек, которого принять отождествлять с Владимиром Великим, изображены в царских коронах. Но ведь и Владимир, и Ярослав были не царями, а князьями. Да и храм в руках пятикупольный, а не тринадцатикупольный, как Софийский собор. Логичнее предположить, что на фреске изображены царь Давид и строитель Иерусалимского храма царь Соломон. Именно в таких по форме коронах изображаются на русских иконах Давид и Соломон. Именно пятиконечный храм держит в руках Соломон на иконе церкви Преображения в Кижах. Но, так или иначе, никаких подтверждений того, что на рисунке изображен Ярослав Мудрый, не существует. В самом же соборе эта фреска не сохранилась. Остатки изображенной Вестерфильдом фрески отыскали под фигурами великомучениц Веры, Надежды, Любви и Софии. Обнаружились четыре женские фигуры, контуры которых, совпадали с контурами мужских фигур на рисунке голландца. Предоставляем сторонникам традиционного взгляда на Киевскую Русь разбираться в том, что все это может означать. И каким образом из всего этого можно извлечь имя Ярослава Мудрого.
5. Айя-София или Сан-Антонио?
- А сам Софийский собор? – скажешь ты, читатель. – Ведь он построен в 11 веке. Огромный по тем временам. Явно столичный.
А, собственно, откуда, кроме «Повести...», известна эта дата? Мы знаем другую: «В конце XVII в. - 1707 собор был перестроен и приобрёл формы украинского барокко» (БСЭ). В "Триоди", изданной во Львове, в 1642 году, в посвящении Петру Могиле говорится о возобновлении Св. Софии в таком виде: "Церковь Св. Софии в богоспасаемом граде Киеве негдысь от святые памяти княжати и самодержца всея России Ярослава сбудованую и на приклад всему свету выставленную, преосвященство ваше в руинах уже будучую знову реставровал и до першей оздобы коштом своим старанем своим привел, а до того и внутрь розмаитыми иноками святых Божиих и апаратами церковными дивно ириоздобил". (Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей). Что представляли собой эти руины сказать сложно, но есть одно обстоятельство, которое мешает поверить в то, что собор был построен в средневизантийский период византийскими же мастерами, как уверяют нас исторические труды и путеводители.
Часто приходится слышать мнение, что киевская София выстроена по образу константинопольской Айя Софии. Начнем с того, что Айя София по размерам в два – два с половиной раза больше Софии Киевской: «в плане Айя София представляет собой продолговатый четырёхугольник 75,6 м длины и 68,4 м ширины с куполом 30 м в диаметре, вершина которого отстоит на 51 м от пола». Такая значительная разница в размерах требует других конструкционных решений. Простого подобия тут быть не может.
Кроме того, константинопольской София – это трехнефная базилика, то есть состоящая из трех вытянутых в одном направлении и разделенных колоннами отсеков – нефов. У нее два купола разных размеров. Киевская же София – пятинефный крестовокупольный храм с крестообразным внутренним помещением. Считается, что при постройке у нее было тринадцать глав. (Сейчас, после перестроек, девятнадцать). Говорят даже, что у этих архитектурных форм разное происхождение: базилика восходит к царскому дворцу, а крестовокупольный храм - к христианской крестильне. Во всяком случае, никак не выходит представить константинопольскую Айя Софию в качестве прямой предшественницы Софии Киевской и таким образом подтвердить принятую датировку последней.
- Ну, хорошо, - скажешь ты, читатель, - пусть образец – не Царьградская София, но пятинефные крестовокупольные соборы строились в Византии в средневизантийский период, то есть как раз в 10-11 веках.
Но ведь византийские храмы такого типа гораздо меньше Киевской Софии. Трудно предположить, что в своей столице византийские мастера строили скромные сооружения, а в далеком провинциальном Киеве решили отгрохать крупное здание. И, опять же, разница в размерах «в разы», как правило, связана с применением других конструкционных решений. Логичней предположить, что Киевская София построена значительно позже, когда это позволило развитие строительных технологий. Да и глава у тех византийских храмов была обычно одна, или, что реже, глав было пять. Есть и другие значительные различия в архитектуре, о которых подробно пишет Н.И. Брунов в статье «Киевская София — древнейший памятник русской каменной архитектуры» ( ВВ. – 1950. – Т. 3. разд.V: Отличие Киевской Софии от архитектуры Константинополя) В частности, он отмечает: «византийские барабаны куполов обычно расставлены широко и свободно, каждый из них отчетливо отделяется от соседнего и представляет собой самостоятельный объем. Барабаны Киевской Софии тесно прижаты друг к другу: они сливаются в один общий, очень компактный пирамидальный массив». Нет, напрямую возвести киевскую Софию к византийским образцам не удается.
Может быть поискать прототипы в другой стороне и в другое время? На службе у киевского митрополита Петра Могилы находился архитектор Оттавио (или Октавиано) Манчини из Болоньи, который с 1633 по 1640 годы занимался «реставрацией» собора (Киiв: Энциклопедичний довiдник / За ред. А. В. Кудрицького. К., 1981. С. 564). Не мог ли он в родной Италии отыскать образцы для «восстановления» или вернее постройки заново киевской Софии?
Вот знаменитая базилика Сан-Антонио в Падуе (см. рис). «Ее массивные купола напоминают купола собора святого Марка в Венеции, тогда как растянутый западный фасад, восьмигранные башенки и стиль кирпичной кладки восходят к традициям ломбардской романики. В плане здания и в оформлении интерьера византийские элементы сочетаются с аквитанскими (крестовокупольная планировка и купольное перекрытие центрального нефа)» («Готика. Архитектура. Скульптура. Живопись». Под тредакцией Р.Томана. Konemann, 2000, с.247). Куполов семь (в киевской Софии основных – больших – тоже семь). Расположены они несколько по-другому, чем в Софии, но, как и в Софии, « барабаны ... тесно прижаты друг к другу: они сливаются в один общий, очень компактный пирамидальный массив». По фотографии определим размеры Сан-Антонио: примерно 20х40 метров, высота - около 30. Киевская София: «длина собора без галерей 29,5 м, ширина — 29,3. Высота до вершины главного купола 28,6 м». Эта падуанская церковь, без сомнения, гораздо ближе к киевской Софии, чем византийские храмы. Отличие в том, что у Сан-Антонио три, а не пять нефов. Но пять нефов у крестовокупольного Пизанского собора или у базилики Сан-Петронио в родной Болонье . Оттавио Манчини вполне мог по желанию заказчика спроектировать пятинефный крестовокупольный храм - святую Софию киевскую. Знакомства со средневизантийским зодчествои ему для этого совсем не требовалось.
Остается еще вопрос о знаменитых мозаиках киевской Софии (которые чудесным образом уцелели при всех разрушениях храма). Они-то уж явно напоминают мозаики Айя Софии. Да, но точно также и мозаики того же пизанского собора, или собора святого Марка в Венеции, или собора Рождества Богородицы в Палермо. За образцами мозаик для киеской Софии можно было не отправляться в Византию. Петру Могиле вполне могли помочь итальянские специалисты.
6. Петр Могила - первый русский археолог
Киевский митрополит Петр Могила, помимо «восстановления» святой Софии известен еще и как первый киевский археолог. Именно ему принадлежит честь находки останков самого Владимира Святого: «В 1636 г. митрополит Петр Могила, осматривая окрестности Десятинной церкви, разоренной Батыем, велел глубже раскопать примеченную им яму, и нашел два мраморные гроба, в которых, по свидетельству надписей, лежали кости св. Владимира и супруги его, греческой царевны Анны. Митрополит взял только главу великого князя; сперва положил ее в церкви Преображения Господня, а потом (того же 1636 г.) в великой Киево-печерской церкви, где она поныне находится в серебряной раке, при алтаре придела св. архангела Михаила под серебряною иконою князя, во весь рост сделанною в 1825 г. - К сожалению, неизвестно место, где скрываются сии священные гробницы» (Словарь исторический о святых, прославленных в Российской Церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых Издательство: Типография II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, СПБ Год: 1862, «Владимир»).
Более современный комментарий таков: «В 1632—36 гг. в Киеве при разборе руин были обнаружены старые саркофаги, принятые митрополитом Петром Могилой за погребения Владимира и Анны, а затем после извлечения останков закопаны вновь. Идентификация гробницы (или гробниц) была произведена по надписи, которая, однако, явно позднего происхождения и содержит фактические противоречия (датировка от Рождества Христова и т. п.). Место погребения было заново раскопано Н. Е. Ефимовым в 1826, действительно были найдены саркофаги, но не соответствующие описанию XVII века. Останки (мощи), извлечённые из захоронения, были розданы в киевские и московский соборы и к настоящему времени оказались утрачены. Современные исследователи сомневаются в том, что это действительно были раки Владимира и Анны» (Православная энциклопедия, Церковно-научный центр РПЦ «Православная энциклопедия», Т. 8, 2004, С. 690-718).
Митрополит Петр очень похож на современных археологов, которым скучно раскапывать безымянные курганы и которые так и норовят объявить каждый второй «гробницей Александра Македонского». Петр Могила энергично взялся за «реставрацию» славы древнего Киева. По всей видимости, это при нем в Киево-Печерской лавре и созданной им академии начал писаться киевский «Синопсис», впервые изданный в 1674 голу и излагавший в сжатом виде историю Киевской Руси на Днепре. (Татищев называет автором «Синопсиса» Петра Могилу. Но сейчас считается, что в 1674 году Петр Могила уже умер и Синопсис печатался при архимандрите Гизеле). Мощи великого киевского князя – крестителя Древней Руси были Петру Могиле абсолютно необходимы. И они не преминули счастливо найтись. О постройке Десятинной церкви князем Владимиром и о том, что в ней он и погребен, как раз сообщало киевский «Синопсисе». В очередной раз мы видим блестящее подтверждение литературных данных археологическими исследованиями. Грустная шутка.
Скажем еще несколько слов о «древних» киевских соборах. Итак, в «отреставрированном» Петром Могилой софийском соборе красовался безымянный саркофаг с перемешанными костями нескольких людей, приписываемый Ярославу Мудрому. Саркофаги святого Владимира и Анны Петр Могила счастливо обнаружил на руинах того, что он называл Десятинной церковью. Возможно, там действительно некогда существовал храм с таким прозвищем – церковная десятина была обычной практикой во всей Европе. И логично было Петру Могиле отыскивать мощи Владимира на церковных руинах, а не в чистом поле. На этом месте археологами 19, 20 и 21 веков действительно раскопаны какие-то фундаменты, вернее, фрагменты фундаментов, и ведутся дискуссии, к какому времени тот или иной фрагмент кладки относится. В любом случае, вряд ли можно извлечь из этих кирпичей какие-либо подтверждения существования летописной Киевской Руси.
А упомянутые в «Повести временных лет» киевские церкви святой Ирины и святого Георгия – где они? С храмами св. Ирины и св. Георгия из «Повести...» совершенно произвольно отождествляют найденные остатки фундаментов.. Собственно, нельзя даже сказать, что это остатки фундаментов именно храма. Вот результаты обследования такого фрагмента якобы храма св. Георгия при рытье котлована в 1937 году: «Фундамент представлял мощный, широкий массив, занимавший почти всю площадь круглого котлована диаметром 11,35 м. Трудно сказать, под какой частью церковного здания он мог быть сделан».
Рискну предположить откуда вообще появились эти фантомные храмы - они перекочевали в «Повесть..» из описаний Константинополя. Именно там находятся реальные храмы св. Ирины и св. Георгия. В том же Константинополе находятся и Золотые ворота – триумфальная арка императора Феодосия, впоследствии включенная в периметр крепостной стены.
7. Куда делись валы?
Зададим еще один вопрос: а где же мощные киевские стены, о которые разбивались набеги печенегов? Где стены, которые штурмовали при помощи осадных орудий монголо-татарские орды? Они были деревянные и сгорели? А башни? Башни тоже были деревянные? Строя кирпичные храмы, киевские князья не озаботились постройкой кирпичных стен и башен? О, святая простота! Хорошо - стены и башни были деревянные. А где остатки валов? Где эти так внушительно выглядящие в писаниях современных историков «мощные укрепления - рвы и земляные валы высотой 16 м и шириной 9-13 м в основании»? Подобные валы прекрасно сохранились в подмосковных Звенигороде и Дмитрове, в Переславле-Залесском и Юрьеве-Польском. (Оттуда их размеры и перекочевали в современные описания валов древнего Киева). Отчего же таких валов не осталось в Киеве? Историки дают феноменальное объяснение: город расширялся и древние киевляне срывали одно кольцо валов и строили другое – пошире. И так несколько раз. Н-да... Все же трудно представить, что древние киевляне были столь же наивны, как некоторые современные интерпретаторы, и срывали уже существующую добавочную линию укреплений. Но пусть срывали, а где же самое последнее третье кольцо валов? Говорят, что их срыли в 19 веке при прокладке новых улиц и благоустройстве города. Но что это были за срытые валы?
Вот описание Киева из книги Сиизмунда Герберштейна «Московия» (Базель, 1556 г.): « ... Киев, древняя столица Руссии. Великолепное и подлинно царственное величие этого города явны в его развалинах и руинах его памятников И поныне еще на соседних горах видны остатки заброшенных храмов и монастырей, а, кроме того, в них очень древние гробницы с телам не тронутыми тлением». Где же здесь мощные валы? А ведь Герберштейн в первой части своей книги как раз и рассказывал историю древней Киевской Руси. Упоминание валов ему бы очень подошло. Но, увы!
Или вот трактат Михаила Литвина «О нравах татар, литовцев и москвитян (1615 г.) : «Есть у нас славная крепость и град Киев. Она, однако, как и прочие, запущена...Она (Киевщина) была владением князей Руссии и Московии; в ней они также приняли христианство; и ныне в ней есть величественные старинные церкви (basilicas), воздвигнутые из полированного мрамора и прочих заморских материалов, крытые свинцом, медью, а также позолоченными пластинами. Есть и весьма богатые монастыри, особенно тот, что посвящен Благой Деве Марии. Он хранит в своих подземельях и подземных ходах многие гробницы, в которых лежат нетленные иссохшие останки...» Опять нет упоминания мощных валов. А ведь чуть раньше, при описании «давно покинутого» города Торговицы, расположенного на Киевщине, Литвин сообщает об «остатках мощных стен». О Киеве же, наоборот, добавляет: «жители его не защищены от татар, нападающих на границы его из засад».
- Но ведь Боплан, - скажешь мне ты. читатель, - в своем «Описании Украины» (1660г.) свидетельствует: «Киев, называемый некогда Кизовией, был одним из древнейших городов Европы, как о том свидетельствуют остатки древностей, а именно: высота и ширина укреплений, глубина его рвов, развалины храмов и старинные гробницы многих князей, которые там погребены. Из его храмов сохранилось в целости только два: св. Софии и св. Михаила; от всех же прочих остались только одни развалины...»
Но давай, читатель, заглянем в «Краткое описание Киева, содержащее историческую перечень сего города, так же показание достопамятностей и древностей оного, собранное надворным советником Максимом Берлинским» ( С.-Петербург, 1820): «Старо-киевская крепость, во время второй кампании Хмельницкого (1651г.), князем Радзивиллом приведена в некоторое оборонительное состояние. Скоро потом первым российским воеводой в Киеве, князем Куракиным, распространена и исправлена. При случае взятия Чигирина турками (1678 .) главнокомандующий запасным корпусом князь Черкасский еще прибавил к старому Киеву больше пространства, оградив его земляным валом и в то же время сделаны по его приказанию козаками около Печерской лавры некоторые укрепления. Сия старая фортификация не могла бы стоять против новой тактики Карла ХІІ, по чему Петр Великий устроил на выгодном положении Киево-Печерскую крепость. Старокиевская еще возобновлена была во время Турецкой войны графом фон Минихом, и соединена с Печерскою ретраншаментами, а с Подолом палисадником. После сего укрепления стараго Киева совсем оставлены а в 1812 году некоторые валы ея срыты» (стр. 25-27). Вот откуда в промежутке между Литвином и Бопланом появились упомянутые последним киевские укрепления. Вот какие укрепления были срыты в 19 веке, оставив простор для рассказов о «мощных валах древнего Киева».
Об этих древних укреплениях порой что-то туманное говорит и Максим Берлинский, но тут же сообщает: «Нынешний Киев не похож на прежний... Все изменилось и кроме древнего имени все в нем новое... Все древнее истерто и изглажено прежними веками». Зато какое при этом открывается поле для фантазии, добавлю я.
Во времена своей юности я еще застал в Киеве в неприкосновенном виде то сооружение, которое называли киевскими Золотыми воротами. Это невнятное кирпичное строение можно было назвать чем угодно. Но вот что о нем пишет в «Кратком описании...» М.Берлинский: «По изустным и письменным преданиям, сей выезд из города всегда в старину (16 и 17 века) назывался и теперь называется Золотыми воротами. Существовавшие до 1799 года на сем месте каменные обыкновенные ворота были сделаны при новом устроении крепости во время Миниха» - то есть, в 1736 -1737 годах. То, что видел я, было произведено после 1799 года. Та позорная «реставрация» 1982 года, которая сегодня красуется на этом месте – одного поля ягода со «счастливыми» находками Петра Могилы.
8. Пряслица на сдачу
Кстати, задумаемся о названии «Десятинная церковь». Вот что пишут киевский «Синопсис» и «Повесть...»: Владимир «даде ей от имения своего Царскаго и от всех градов Государства своего повеле даяти десятину».
А каким образом исчислялась эта десятина?
- То есть? - удивишься ты, читатель.
То есть для этого нужно, чтобы существовало развитое денежное обращение - поясню я. Понятие «десятина» предполагает наличие развитой денежной системы с монетами различного достоинства. Как иначе можно объяснить земледельцу, что такое десятая часть от его дохода? Разложив выкопанную им репу на десять равных кучек? Или отобрав у него одну десятую часть коровы? А у купца - одну десятую часть судна? Возможно, в этом и состояла причина печального конфликта князя Игоря с древлянами – ему не удалось внятно растолковать им особенности применения десятеричной системы при сборе дани.
И тут нас поджидает неожиданность.: у мощной державы на Днепре не было собственной валюты. Хотя монеты, говорят, были: «златники» и «серебряники». Названия эти придумали нумизматы в XIX в. Слово «сребреники» они отыскали в «Повести...» под 1115 годом, где рассказывается о том, как Владимир Мономах при перенесении мощей Бориса и Глеба, чтобы пройти через толпу перед церковью «повел; ... режючи паволокы, орници, бель розметати народу, овъ же сребреникы метати людемъ, силно налегшимъ...» («И повелел Владимир, нарезав на куски паволоки и шерстяные ткани, разбрасывать народу, а также беличьи шкурки, другим же <велел> бросать серебряные монеты напиравшим людям...) Из текста, правда, прямо не следует, что сребреники – это непременно серебряные монеты.
Слово «золотник», переделанное нумизматами в «златник», встречается в договорах Олега (912 г.) и Игоря ( 945 г.) с греками. Заметим, что договор Олега составлен от имени русской стороны, договор же Игоря скорее от имени стороны греческой. Например, «И елико християнъ от власти нашея пленена приведут русь ту, аще будеть уноша или девица добра, да въдадять золотникъ 10 и поимуть ; и. Аще ли есть средовичь, да вдасть золотникъ 8 и поиметь и. Аще ли будеть старъ или детичь, да вдастъ золотникъ 5». («Сколько бы пленников христиан наших подданных ни привели русские, то за юношу или девицу добрую пусть наши дают 10 золотников и берут их, если же среднего возраста, то пусть дадут им 8 золотников и возьмут его; если же будет старик или ребенок, то пусть дадут за него 5 золотников»). Поэтому складывается впечатление, что золотник – это валюта местная, константинопольская или имеющая общее хождение. Иначе зачем грекам монеты далекого Киева? Вероятней всего, что золотник – это просто перевод названия византийского солида.
Попутно заметим, что нумизматы отчего-то оставили без внимания щеляг: «лето 6393 (885-го) . Посла Олегъ к радимичем, ркя: «Кому дань даете?» Они же реша: «Козаром». И рече имъ Олегъ: «Не давайте козаромъ, но мне давайте». И вдаша Олгови по щелягу». Да и то сказать: радимичи, расплачивающиеся в 885 году шилингами (называя их по-польски «щелягами») – это уже чересчур. Сребряник явно более по «древлерусски».
Тем более, что первые щеляги или шеляги появились на Украине вследствие денежной реформы Стефана Батория после 1579 года.
Правда, до конца 18 века не было ни находок, ни упоминаний об этих древнекиевских монетах в каких-либо других письменных источниках. Но вот в 1791 году появился указ Екатерины II "О собирании из монастырских архивов и библиотек всех древних летописей и других до истории касающихся сочинений". Исполнение этого указа было возложено на обер-прокурора А.И. Мусина-Пушкина. Того самого, который счастливо нашел «Лаврентьевскую летопись» или же «Летописец российский преподобного Нестора древлеписьменной на пергамине», а затем и знаменитое «Слово о полку Игореве». Именно он счастливо обнаружил в посылке, прибывшей к нему не откуда-нибудь, а из Киева, не известную никому дотоле монету. После анализа в Академии художеств (!), выносится решение о том, что это монета в «1 ногату», чеканенная в XI веке при Ярославе Мудром. Информация о находке монеты публикуется в европейских журналах. После этого (а мы полагаем, что и вследствие этого) появляются и другие находки древнерусских монет.
А.И. Никитин так суммирует результаты всех этих находок:
«К настоящему времени корпус древнейших русских монет составляют около 240 экземпляров и их обломков, имеющихся в наличии и упоминаемых в литературе, которые несут на себе имена Владимира, Святополка, Ярослава и некоего «Петроса» (вар. - «Петор»). Монеты с именем Владимира представлены: 1) 11 «златниками» высококачественного металла, чеканенными 6 парами штемпелей по типу византийского солида X-XI вв., т.е. воспроизводящими на одной стороне портрет правителя, а на другой — оплечное изображение Иисуса Христа, и 2) 245 «сребрениками» 4 типов, отчеканенных 171 парой штемпелей...
С именем «Святополк» известна 51 монета, отчеканенные 28 парами штемпелей...
5 монет с именем «Петрос» ... отчеканены 5 парами штемпелей
12 монет с именем «Петор» ... изготовленные с помощью 8 пар штемпелей.
Последний комплекс древнейших русских монет связан с именем Ярослава и представлен двумя типами — «больших» и «малых сребреников», каждый из которых известен в 6 экземплярах, изготовленных 3 парами штемпелей». (А.Н. Никитин. Основания русской истории. Гл. «Серебро Святополка»).
Что следует из этих данных? То, что никакого контролируемого властью монетного двора не существовало. Упомянутые 348 монет 12 типов изготовлены при помощи 221(!) различных штемпелей. В среднем почти двадцать штемпелей на один тип монеты. В среднем не более двух экземпляров монеты, отчеканенной одним и тем же штемпелем. Что это означает? После того, как монета определенного типа появлялась из небытия, и изображение ее было опубликовано, дальнейшими подделками этой монеты занимались разнообразные умельцы, изготовлявшие для этого собственные штемпеля. В ряде случаев число этих умельцев достигало сорока на один тип монеты. Если вы в этом сомневаетесь, представьте, что это такое – государство с сорока центрами денежной эмиссии.
Умельцы сбывали свои творения нумизматам и в музеи, а тиражи ограничивали, опасаясь затоваривания рынка. И сейчас вы можете найти в интернете предложения для нумизматов по изготовлению того или иного вида старых монет. Ведь «старинная» монета – самый легкий для подделки артефакт.
Но даже если не обращать на эти обстоятельства внимания и принять (извините за каламбур) все находки за чистую монету, и тогда придется признать, что развитого денежного обращения с помощью златников и сребреников в Киевской Руси не было. Ведь реальное денежное обращение подтверждают многочисленные клады с сотнями однотипных монет в каждом. Поэтому, говоря о монетах Киевской Руси, историки добавляют, что чеканились они «не из торговых, а из политических соображений», как символ государственной власти. В качестве «сырья» для изготовления киевских сребряников использовались завозимые арабские серебряные монеты.
Да, на помощь Киевской Руси на Днепре приходят так называемые арабские серебрянные дирхемы. Киевское государство, делают предположение специалисты по древней нумизматике, могло использовать для своего денежного обращения чужие монеты. Действительно, судя по кладам, серебряные монеты с арабскими надписями имели широкое хождение вдоль Волжского торгового пути. (Не будем сейчас обсуждать, насколько эти монеты «арабские». Об этом см. 4.3.6). Посмотрим на ареал распространения этих кладов. Мы увидим, что число находок дирхемов резко падает при движении от Волжского бассейна к Киеву и бассейну Днепра. Но ведь Владимиро-Суздальская Русь была далекой окраиной Руси Киевской. Отчего же там было гораздо более интенсивное денежное обращение?
Правда, часто упоминается общее число в 11 000 серебряных дирхемов, найденных в Киеве. Не бог весть сколько – дирхем весил менее 4-х грамм - но присмотримся повнимательней, откуда взялась эта цифра. Обзор кладов, обнаруженных на Украине и в Киеве, содержит книга Н.В. Метелкина «Сокровища и ненайденные клады Украины». (М., Олма, 2006, гл. «Византийские и древнерусские клады»).
Сообщения о кладах, в основном, получены из киевских газет 19 века, которые тогда же писали о находках «многотысячных могил защитников древнего Киева». Итак, в книге Метелкина сообщается о следующих кладах, содержавших дирхемы:
«В 1851 году в Киеве при строительстве крепостных сооружений недалеко от Пустынно-Никольского монастыря, в глиняном кувшине солдатами был найден клад с двумя золотыми браслетами из витых проволок и около трех тысяч монет, из которых хорошо сохранились лишь 529 штук. В основном это были серебряные дирхемы с арабской вязью. Один золотой браслет и несколько (!) серебряных дирхемов Фундуклей (киевский генерал-губернатор) передал в Мюнцкабинет, несколько – в Киевский университет, в Эрмитаж, Археологическому обществу в Петербурге и Дерпте».
«В октябре 1863 года на окраине Киева на кладбище Иорданской церкви нашли горшок со 192 серебряными дирхемами, один (!) из которых попал в Эрмитаж».
«В 1887 году крестьянин села Шпилевка Сумского уезда нашел глиняный сосуд с серебряным браслетом, золотым кольцом, множеством мелких золотых бляшек и 99 византийских монет и дирхемов».
«В 1912 году крестьянин села Денис Переяславского уезда нашел глиняный кувшин с 6400 монетами, 5325 дирхемами, несколько серебряных слитков, бусы, серьги и много других украшений. 168 монет и предметов были переданы в Эрмитаж, 73 монеты приобретены П.Зубовым, остальные возвращены нашедшему».
У меня возникает подозрение, что цифра в 11 тысяч дирхемов получена суммированием 6 тысяч монет с 5-ю тысячами дирхемов из клада, найденного в 1912 году. Но что же следует из всех этих сообщений?
«3 тысячи монет» клада, найденного в 1851 году, растворились бесследно, осталось только «несколько серебряных дирхемов».
Из 192, найденных 1862 году можно с некоторой уверенностью говорить об оставшемся одном.
Из находок 1887 и 1912 годов – в общей сложности о 340 монетах, причем не ясно, сколько из них были дирхемами.
Заметим, что в кладах, найденных после революции на территории Украины серебряные дирхемы перестают встречаться. (Сообщение Н.В. Метелкина о серебряных монетах в кладе, найденном в 1955 году в Киеве на Владимирской, ошибочно).
Итого мы имеем более-менее подтвержденные данные о 350 дирхемах. Примерно столько же, сколько было злотников и сребреников. И вывод тот же – говорить о широком денежном обращении на территории Киевской Руси не приходится.
Я немного виноват перед тобой, читатель. Можно, конечно, было обойтись и без этой скучной статистики кладов. Ведь самое смешное, как всегда, в конце. По мнению современных историков, с начала XII века по XIV век на Руси был безмонетный период, когда в обращении не было ни собственных, ни иностранных монет. Вот что пишет В.Л.Янин в книге «Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода» ( М., Языки славянских культур, 2009): «На протяжении всей последней трети Х века не наблюдается поступления серебра на земли вятичей, северян и Киевщину. Самая поздняя восточная серебряная монета, обнаруженная в русском монетном кладе, датируется 1015 годом». Своего же серебра на территории же Киевской Руси не было и в качестве «сырья» для изготовления своих сребреников, объясняют историки, использовались завезенные дирхемы. Так что Владимир Мономах в 1115 году метал в толпу сребреники из своих старых запасов.
Объясняют монетный кризис исчерпанием серебряных месторождений в Иране. Самое интересное, что этот катаклизм совершенно не замечает «Повесть...» и другие наши летописи, а ведь его последствия могли быть вполне сравнимы с татаро-монгольским нашествием. Но Владимир Мономах, разбрасывавшийся серебром, видимо, ничего о нем не слышал. И, похоже, я знаю причину: ведь на Дунае, где, по моему мнению, и происходили все события начального периода «Повести...», с серебром все было в порядке – там как раз в конце 10 века началась его добыча. Поэтому я на месте В.Л. Янина не называл бы «сказками» относящееся к Х веку сообщение арабского автора ал-Масуди: «Русы имеют в своей земле серебряный рудник, подобный серебряному же руднику, находящемуся в горе Банджгира , в земле Хорасана". Сказки – это то, что нам рассказывают о Киевской Руси на Днепре. Впрочем, о сравнении металлургии на Днепре и Дунае мы более подробно поговорим в 4 главе.
Но что же было в этот безмонетный период? А вот что: «на смену монетам пришли серебряные слитки». Позвольте, но отчего же из этих серебряных слитков нельзя было наделать монет? Что тому мешало? Видимо, просто никому не пришло в голову. Бывает.
Ну, хорошо, идем дальше. Тот же В.Л. Янин понимает, что в качестве средства для широкого денежного обращения серебряные слитки – гривны – не годятся, слишком уж большой у них «номинал»: «Слитки, ни в коей мере не вторгаясь в область мелкого товарно-денежного обращения, являются наиболее удобной формой для выполнения функции средства обращения и платежа при крупных торговых и платежных операциях». Но как же выходить из этого положения? Ведь и «употребление пушнины в качестве средства обращения может быть только эпизодическим в силу ее непрочности». И тут уже, действительно, самое смешное: В.Л. Янин считает, что в качестве разменной «монеты» для денежных расчетов в Киевской Руси использовались ... шиферные пряслица, то есть красноватые обточенные камушки с дырочкой посредине, насаживаемые на веретено, чтобы придать ему устойчивость. Эх, вот их-то, а не дефицитное серебро, и надо было метать в толпу транжиристому Владимиру Мономаху!
Впрочем, вряд ли бы такое внедрение пряслиц даже самим Мономахом привело бы к позитивным результатам в экономике. Недаром Петру Могиле в наследство остались лишь руины Десятинной церкви. Видимо, именно сбор церковной десятины шиферными пряслицами привел к столь печальному состоянию дел.
9. Как после атомного взрыва
Мы говорили о монетном кризисе, продолжавшемся до 14 века. Но это только цветочки. Собственно, все, за что ни возьмись, на территории бывшей Киевской Руси, в период с 14 по 17 века находилось в глубоком кризисе. Отсутствовали всякие следы былого великолепия якобы могучей державы. Курьезным отражением этого «парадокса» служит статья Михаила Лайкова «Дом последнего дня» (журнал «Москва», 2008, №6). Проанализировав свидетельства резкого снижения плотности населения и полного упадка хозяйственной жизни на всей территории Древней Руси после 13 века и осознав, что никакое нашествие не могло привести к такому обезлюживанию огромных пространств, М. Лайков приходит к единственно возможному, на его взгляд, выводу: это результат атомного взрыва и последующего вымирания древних русичей от лучевой болезни. Ну что ж, по крайней мере, автор честно взглянул в глаза существующей проблеме и не спрятался за фразы, типа « и действительно, обладая целостным и достаточно полным представлением о древнерусском периоде, мы, к сожалению, плохо ориентируемся в событиях позднего, более близкого к нам времени, особенно в событиях загадочного 14 века, которые иногда вообще не поддаются реконструкции» («Исторія України в особах. Литовсько-польська доба», Київ, «Україна», 1997, с.4) (О причинах этой «загадочности» см. 4.1.3).
Но главная наша задача все же не опровержение легенд и мифов Древней Руси на Днепре. Мы стараемся ответить на вопрос, как, зачем и на основании чего эти мифы создавались? Поэтому будем двигаться дальше.