Я хочу помочь маме!
Несколько дней подряд на скамье нашего дома сидел незнакомый подросток, на вид лет девяти-десяти, позже узнала, что ему двенадцать. Он был одет в школьный костюмчик, на ногах — ортопедическая обувь. Обычно появлялся после обеда, явно ребенок был не из нашего дома. Я невольно находила его взглядом, и почему-то щемящее чувство охватывало меня. Скорее всего, это гость, возможно, живет у своих родственников. Конец сентября, значит, учится и живет он в нашем районе.
В один из дней, как только я вышла из автобуса, ко мне подошел этот мальчишка и буквально выхватил из рук два пакета. Вначале я сопротивлялась, а он упорно нес и шел рядом. Почему-то не было мысли, что он может пакеты похитить, в какой-то степени я даже радовалась, что не самой нести поклажу. Мы зашли в подъезд, поднялись до моего этажа. Я открыла дверь и пригласила его войти. Подросток вошел, но пакеты держал в руках, я забрала их и предложила помощнику чаю, на что услышала: он хочет получить деньги за работу.
— Чай пить не буду — я не голодный! Я хочу помочь маме! Если есть возможность заработать, я зарабатываю!
— Насильно выхватываешь чужие пакеты? — укорила я грубо.
— Простите, что не попросил у вас разрешения, — извиняющим тоном произнес он. — Утром мама отдала последние деньги на автобус, а мне ещё неделю оплачивать проезд.
— А ты разве не завтракаешь в школе? — спросила я его.
— Нет, это для меня — непозволительная роскошь. Обычно мама кладет булочку или пряник, мне хватает, — поделился он и засмущался: — Если у вас нет денег — не платите. — Ребенок решил, что пакеты я отбирала потому, что не в состоянии оплатить его труд. — Я давно за вами наблюдаю, вы добрая тетенька. — Я протянула двести тенге. — Сто тенге хватит! Лишнего мне не надо, — сказал он как-то по-взрослому.
И все-таки я уговорила его пройти на кухню, пожаловавшись:
— Мне скучно одной пить чай.
Он с достоинством принял приглашение. У двери долго копошился: аккуратно поставил обувь, повесил костюмчик. И тут стало заметно, что мальчик прихрамывает. Серик, так звали моего нового знакомого, стеснялся, я угощала. Вскоре мальчик раскрылся. От него я узнала, что месяц назад они переехали в наш район, мать устроилась сиделкой к больной женщине, за это они питаются и живут в ее квартире. Немного освоившись, он рассказал свою историю.
До этого они несколько лет жили в каморке в доме престарелых, где мать трудилась дворником. Там его все любили и баловали, можно сказать вырастили, старики и старухи угощали его и относились, как к внуку. Но пришла новая директор, она устроила на место матери Серика своего родственника. Обитатели дома жалуются, что он грубый и надменный, и двор не убирает, зимой им выходить опасно, они писали жалобу, но их никто не слушает. И поделать ничего не могут. Когда директор выгнала с работы маму, старики и старухи, собрали им немного денег, потому что директор вычла из зарплаты за сломанный инвентарь.
Из рассказа я поняла, алименты они не получают, а живут на его пенсию по инвалидности и что мать подрабатывает еще уборкой квартир. У больной женщины, где мать работает сиделкой, есть четыре дочери, они не хотят жить с матерью и ухаживать за ней, Майра — мать мальчика по счету тридцать третья сиделка. Мне жаль стало Серика, оказывается, он не возвращается в квартиру, пока мать занимается подработкой, после школы ждет ее на скамейке. Больная женщина его ненавидит, и когда нет матери оскорбляет, называет инвалидом и говорит, что у него нет будущего. Особенно ее раздражает, когда он ест, поэтому мать покупает ему еду или ведет в дешевую столовую. Серик похвастался, что хорошо рисует, и неоднократно его картины получали первые места, а в Чехии его рисунки были изданы вместе с рисунками детей из других стран в альбоме. Мальчик повеселел, загорелись глаза, запылали щеки, и я радовалась за него. После попросила его, если буду дома, не стесняясь приходить и делать у меня домашнее задание. Что приятно поразило меня, мальчишка был отличник, тетради у него были чистыми, а почерк красивым. Он быстро сделал домашнее задание и у окна стал ждать свою маму. Вскоре он, не прощаясь, убежал к ней.
Начались осенние тоскливые дожди, мальчик не приходил, а я часто задумывалась над будущим ребенка. Оно не радовало, мне хотелось познакомиться с его матерью и попытаться помочь. В один из таких ненастных дней я увидела Серика на скамье, вышла на балкон и окликнула его. Он прибежал ко мне, растерянно смотрел, как в прихожей образовывается лужа с мокрой куртки, стеснялся и извинялся. Я раздела его, спросила, почему перестал приходить. Мальчик не мог говорить. От холода у него стучали зубы, и я решила его искупать. Посадила насильно в ванну, он стеснялся, налила теплую воду и постепенно ее согревала, пока он мылся. Он не разрешил за ним ухаживать: был настоящим маленьким мужчиной — умным, гордым, независимым и самостоятельным. Я разогрела суп. Чтобы прогрелось горло, налила чай с медом и постаралась привести в порядок одежду. Куртку, предварительно обсушила старым полотенцем, постаралась выжать из нее максимум воды, а в ботинки положила старой бумаги. Я понимала, что мальчика не смогу отправить домой в мокрой одежде, жалела, что у него нет сотового телефона, чтобы известить мать. Из ванны Серик вышел счастливый, обнял меня, поцеловал, я тоже поцеловала ребенка и вдруг услышала всхлип, он плакал горько и сиротливо.
— Если бы вы знали, — приговаривал мальчик, — как мне жаль маму. Она столько работает, а эта женщина не дает ей спать. Днем спит, а ночью болтает, требует сделать ей массаж, никуда не пускает маму и ревнует ко мне. Она ненавидит меня, и когда мамы нет, говорит про нее всякие гадости.
Серик к моей радости уснул и проснулся абсолютно здоровым, как всегда быстро сделал уроки. Увидев, как я вожусь с его подсохшей одеждой, сказал:
— Если бы вы были моей бабушкой, я был бы самым счастливым мальчиком.
Я поняла, что привязалась к ребенку, и судорожно искала варианты помочь его семье. От внуков остались обувь и куртка, и я отдала ему. В шесть часов вечера он засобирался домой.
Я рассказала своим взрослым детям про Серика и попросила отдать для них старый сотовый телефон, чтобы с мальчиком и его матерью могла общаться.
Серик вновь долго не появлялся. Каждый раз я выходила на балкон смотрела на скамью, но его там не было. Я вспомнила номер квартиры, где они живут, и решила сходить туда.
Квартиру мне открыла расфуфыренная особа.
— Можете их забрать, — сказала она мне, узнав, что я ищу эту семью. У многочисленных сумок стояла красивая ухоженная женщина с заплаканными глазами, это была мать ребенка — Майра. Когда узнала, что я ищу ее сына, расплакалась:
— Вот жду его возвращения из школы, приедет такси, и мы поедем жить к моей подруге.
Я попросила ее не торопиться, пожить немного времени у меня. Женщина расплакалась:
— Я знаю, что вы детский писатель, очень добрая. Спасибо, что помогаете нам, но мы не можем принять ваше приглашение. — Затем обратилась к расфуфыренной особе, как я поняла, дочери больной. — Проверьте мои сумки. Ничего у вас я не крала!
Я вспомнила, что знаю больную, ее зовут Кульпаш, она — бывший главный бухгалтер Казпотребсоюза. Всегда, отличалась своим несносным характером, соседи жаловались на нее, болезнь не изменила женщину. Она с годами стала еще толще, крикливей, быстро подкатила ко мне на коляске, управляла которой ловко, будто дорогой иномаркой. Кульпаш обратилась к матери Серика:
— Я не отпущу тебя, ты у меня еще не за все отчиталась.
От души я посочувствовала Майре, кроме сварливой больной, надо ладить с ее дочерями — вот почему так часто у них меняются сиделки! Тут Майра принесла пачку чеков и стала объяснять, куда ушли деньги. Бывший главный бухгалтер, окинув взглядом отчет, заявила, что никуда не отпустит мать с ребенком.
— Будете жить, пока я не умру! И квартиру оставлю вам, — заявила Кульпаш. На что Майра рассмеялась:
— Вы это говорили всем сиделкам, за пятнадцать лет их поменялись тридцать три, вас хватает на полгода. Спасибо, мы уйдем!
Расфуфыренная дочь набросилась на меня:
— Уходите, чего мешаете, мы без вас разберемся!
Мне пришлось покинуть квартиру.
Прошло несколько месяцев, ранним утром ко мне в дверь позвонили, это была Майра, она сказала, что нашла другую работу и пришла поблагодарить за заботу о сыне. Я попросила ее забрать телефон, который купил мой старший сын в подарок Серику, предложила посидеть у меня попить чаю.
За чаем поинтересовалась, ушла ли она тогда к подруге. Майра с горечью призналась, что решила дотерпеть, пока сын закончит учебный год. Женщина разговорилась, я узнала, что она дочь известного художника, отец имел хорошую квартиру и мастерскую, спился, мать умерла рано, мачеха уговорила отца записать на нее квартиру. Майра рано вышла замуж, жила с мужем в съемных квартирах. Муж обвинил жену, что родила инвалида, ушёл из семьи и не стал помогать им. В девяностые годы, многие бежали из Казахстана в поисках лучшей доли, освобождалось жильё. Майре дали такую квартиру, она сделала ремонт, а через несколько лет вернулись хозяева из России и выгнали ее с ребенком. Женщина жила и на дачах, и в гараже, лучшими годами считает жизнь в каморке при доме престарелых, пожилые люди помогли ей вырастить сына, она иногда наведывается к ним, но все реже и реже. Я сделала ей комплимент:
— Не глядя на мытарства — вы всегда ухожены, и я радуюсь за вас. Как вам удается это делать?
Лицо Майры озарилось, она смущенно призналась: единственное, чему научила ее мачеха — это ухаживать за собой, несмотря ни на что.
— Это мешает мне, — усмехнулась женщина. — Когда хожу в администрацию города, меня ругают, что притворяюсь, что являюсь бомжем. Они уверены, если у меня нет квартиры, то я должна быть неухоженной и опустившейся.
Мне стало жаль ее, я пообещала помочь, написать о ней и сыне, может, найдутся люди, помогут, только попросила принести документы с диагнозом болезни мальчика. Майра поблагодарила, но больше не пришла. А вскоре мы переехали в Астану.
Прошло около десяти лет. В один из морозных дней раздался звонок, звонила Майра, она говорила долго и рассказала, что сын окончил школу, уехал учиться в Москву в художественное училище. Она вышла замуж, живет пригороде, родила дочь и сына. Женщина оставила свой телефон и попросила сообщить, когда приеду в Караганду.
— У нас есть машина, мы заберём вас, вы у нас погостите.
После этого разговора настроение весь день было приподнятым. Муж спросил, почему я такая радостная? Я напомнила ему историю Майры и Серика и сказала, что радуюсь такому счастливому её завершению.