Книга 2. Колонизация России или Патриарх Филарет как предтеча английской революции
Глава 8 . Kaptein Piter, предводитель гвардии
1. Голландское море 2. Шведский Нюен - прадедушка Петербурга 3. Сказки о Петре 4. Принц Кушимен и другие 5. Заказ для Вольтера 6. Алхимик от истории Крекшин 7. Чудо стрелецкого мятежа 8. Шведская угроза для русской зерновой торговли 9. Как Кортес в Мексике 10. Гвардейская хунта 11. Триединая задача 12. Калькутта как окно в Европу 13. Ромодановский или Романов? 14. С Богом по-голландски 15. Христос в папской тиаре
Сказывается не сказка, не о Кире и Ромуле идет речь, приводятся неоспоримые известия о русском царе Петре Алексеевиче
С.М. Соловьев, История России с древнейших времен
1. Голландское море
Итак, 17 век в Росси называли голландским. Голландские купцы были торговыми агентами империи Габсбургов. Той самой, что стояла за походами интервентов на Москву. Не удивительно, что мир Московии с Польшей просуществовал лишь 14 с половиной лет: с 1618 по 1632 год. Ведь политической линией Габсбургов на «русском направлении» было поддержание конфликта между Россией и Польшей, ослаблявшего обе стороны (см. 1.5.1).
В 1632 году для войны с Польшей в Москве начинает создаваться Большой голландский наряд - батарея крупнокалиберной артиллерии. Перед походом 1632 года на Смоленск из Голландии были поставлены «23 пищали, калибром 26, 20, 13, 8, 6, 4 фунта» . Большой голландский наряд позволил Алексею Михайловичу в 1654 году взять Смоленск. Вплоть до 1670-х гг. «голанки» закупались в Нидерландах и завозились через Архангельск в Россию. С 1670 года начинается отливка пушек по голландским чертежам на Московском Пушечном дворе (Лобин, А. Н. «Большой голландский наряд» во второй половине ХVII века: опыт организации артиллерии по иностранному образцу / Военное прошлое государства Российского : утраченное и сохраненное : материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 250-летию Достопамятного зала, 13-17 сентября 2006 года / М-во обороны Рос. Федерации [и др.] ; [отв. ред. С. В. Ефимов]. - Санкт-Петербург : ВИМАИВиВС, 2006 С .10-14).
Вспомним, что и основателем первого русского оружейного завода в Туле в 1632 году был голландец Андрей Винниус. Начало производства там пушек относят к 1647 году.
Начало 18 века тоже было в России «голландским». Однако со второй половины 17 века началось перемещение торговых потоков, идущих из России - с Белого моря на Балтику. Очевидная причина – противодействие англичан голландской торговле через Архангельск, английское каперство. Уже в 1651 году в Англии были выданы первые патенты на каперство или корсарство: 2 английских корабля вышли на охоту, и более 80 голландских судов, попавших в их руки, были объявлены призами. Во время первой англо-голландской войны летом 1653 года английским флотом была установлена полная блокада голландского побережья, что, естественно, прервало голландскую торговлю с Архангельском. В Северном море голландские корабли становились легкой добычей английских каперов.
Другое дело море Балтийское. Здесь голландцы заключили союз с датчанами, которые контролировали Балтийские или Датские проливы, соединяющие Северное море с Балтийским. В руках у датчан находился и торговый путь, идущий напрямик из Балтийского моря в Северное по основанию Ютландского полуострова – Гольштейну или Голштинии: через Кильскую бухту, а затем по рекам Трене и Айдер. В 1653 году датчане запретили англичанам входить в Балтийское море. Во время так называемой франко-голландской или просто Голландской войны (1672-1678) сражались следующие коалиции: Голландия, Испания, Дания, Священная Римская Империя против Англии, Франции и Швеции. На Балтике столкновения велись между голландско-датским и союзным Англии шведским флотом.
2. Шведский Нюен - прадедушка Петербурга
Швеция в это время становится активным игроком на Балтике, стремясь поставить под свой контроль вывоз товаров через Балтийские порты, как польские, так и прибалтийские, через которые теперь шел русский экспорт.
Еще в 1610 году шведский король Карл IX распорядился найти в устье Невы место для строительства крепости. Здесь, на слиянии Невы и Охты, на территории современного Санкт-Петербурга, она и начала строится в 1611 году для контроля торгового пути, который шел из Балтийского моря по Неве вглубь русских земель, на Волгу. Крепости дали имя Нюен (так по-шведски зовется Нева). В 1632 году Густав II Адольф принимает решение о строительстве у этой крепости города. «Главной причиной следует считать попытку Швеции вовлечь в сферу своего торгового влияния производственные области Северо-Западной и Западной России при помощи пограничного города, связанного с системой внутренних водных путей России. Создание города в устье Невы было частью программы Густава II Адольфа по переводу российской транзитной торговли в шведские города» (Энн Кюнг, «Нюен – центр транзитной торговли в устье Невы (1632–1703)», Estonian Historical Archives, http://www.eha.ee/raamatud/Tuna/lk1537.pdf).
Энн Кюнг пишет, что в Нюене «в конце 1680-х годов начался настоящий бум приобретения кораблей». Под его флагом ходило до 30-40 кораблей. Причина этого бума вполне очевидна – в связи с блокированием англичанами торговли через Архангельск, Швеция собиралась взять российскую торговлю с Европой в свои руки.
3. Сказки о Петре
Естественно, это не входило в планы ни голландцев, ни Габсбургов. В 1700 году начинается Северная война. В 1702 войска Петра I захватывают шведскую крепость Нотебург у истока Невы на Ладожском озере. В 1703 взят Ниен. В 1704 – Нарва. В ходе военной кампании 1710 года армии Петра I удалось взять семь прибалтийских крепостей, в том числе Выборг, Ригу, Ревель (Таллин). Были полностью заняты Эстляндия и Лифляндия.
Я не случайно употребил выше выражение «войска Петра I», а не «русская армия». Была ли эта армия русской? Судите сами. Вот как Россия готовилась к войне: «Уже в 1698 году в Россию прибыло около 700 иностранцев. Великое посольство закупило за границей 10 тыс. мушкетов и другого оружия. К августу 1698 года основные подготовительные мероприятия по реформе армии были завершены. Стрелецкие полки были распущены и в 1699 году начали набирать людей в «прямое регулярное войско» (Ростунов И. И. История Северной войны 1700-1721 гг. — М.: Наука, 1987, гл.1).
Заглянем и в известную работу Карла Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII века»: «До настоящего времени Голландия осталась банкиром России . Во времена Петра она снабжала Россию судами, офицерами, оружием и деньгами, так что его флот, как замечает писатель того времени, следовало бы скорее называть голландским, чем московитским».
- Ну, хорошо, - скажешь ты, читатель, - офицерский состав в этой армии был иностранный, снабжалась она голландским оружием и воевала на голландские деньги, корабли ее были построены тоже голландцами. Но Петр I был несомненно русский!
А вот в этом у меня, любезный читатель, большие сомнения. Ты, вероятно, думаешь, что эпоха Петра I хорошо документирована и все тут известно до мельчайших деталей. Должен тебя разочаровать. "В одном государстве царственный ребенок, вследствие семейной вражды, гонения от родственников, подвергался страшным опасностям, спасся чудесным образом, воспитывался в уединении, среди низких людей, набрал себе из среды этих людей новую храбрую дружину, одолел с нею противников и стал основателем нового общества, нового могущественного государства, проводил всю свою жизнь в борьбе и оставил по себе двойную память: одни благословляли его, другие проклинали", - пишет С.М. Соловьев в «Истории России с древнейших времен» и продолжает: « О ком это идет речь? что это хотят нам повторять старую сказку о Кире и Ромуле: кто ей теперь верит? Сказывается не сказка, не о Кире и Ромуле идет речь, приводятся неоспоримые известия о русском царе Петре Алексеевиче» (т.14, гл.2).
В первой главе мы писали, что у истоков истории о Лжедмитрии, по всей видимости, стоял Лопе де Вега. А откуда достались нам «неоспоримые известия о русском царе Петре Алексеевиче»? Из Франции, любезный читатель. И сочинял их хорошо знакомый тебе Вольтер. Правда, не только он, но и его французские предшественники.
4. Принц Кушимен и другие
Обратимся к книге С.А. Мезина «Взгляд из Европы: французские авторы XVIII века о Петре I» (Саратов, СГУ, 2003).
«...смерть царя вызвала появление моды, которая просуществовала вплоть до периода империи (Наполеона - А.П.): Петр Великий стал героем пьес, опер, эпических поэм...», - цитирует Мезин современного французского историка и добавляет, что мода на Петра I появилась во Франции еще до его смерти (Мезин, гл.2).
Заметим, что миф о Петре развивался в двух направлениях: поначалу Петр изображался как дикий азиат. Что и не удивительно, поскольку Россия и Франция находились в противоборствующих коалициях. (О втором направлении в развитии мифа чуть позже).
Де ла Невилль в своих «Любопытных и новых известиях о Московии» (1698) дал такой портрет русского царя «Несмотря на то, что ему только 20 лет, голова у него постоянно трясется. Любимая его забава заключается в натравливании своих любимцев друг на друга, и весьма нередко один убивает другого из желания войти к царю в милость» .
( Добавим, что в сочинении Невилля в полном виде изложена история царевны Софьи, Голицына и стрелецкого бунта).
«Французская публика читала о победах Карла XII в России, узнавала полуфантастические подробности о жизни Меншикова в романе «Le prince Kouchimen», приписываемом аббату Ф.-Т. де Шуази (1710), питалась слухами об экстравагантных выходках русского царя. В «Mеmoires du Chevalier Hasard» (1703) их автор, некий С. де Куртильз, якобы присутствовавший на встрече Петра I с курфюрстом Бранденбурга, нарисовал такой портрет русского царя: «Несколько дней спустя приехал царь Московии, что обеспечило нам развлечение на пять или шесть дней. Никогда мы не видели столь необычных манер... Он въехал в город втихомолку на смехотворном экипаже; он был больше похож на медведя, чем на человека, он был одет в шкуры и колпак на голове. Одежда волочилась по земле вместе с саблей колоссальных размеров. Усы его закручивались вокруг ушей... Он приблизился к курфюрсту, не снимая с головы колпака, с испанской важностью, не сгибаясь, словно аршин проглотил». Царь грубо вел себя с дамами, пил перцовую водку, словно простую воду, и все время грозил всех повесить и убить» (Там же, гл.2) .
В книге Ф. Бюше «Краткий очерк истории царя Петра Алексеевича» (1717), как и у Невилля, содержится история Софьи и стрелецкого бунта, а также рассказывается о походах Петра на Азов и строительстве в Воронеже русского флота.
В 1716 году в Амстердаме выходит книга якобы состоявшего на службе в русской армии француза Ж. Н. Моро де Бразе «Записки политические, забавные и сатирические»: «Россия для него – далекая, «затерянная» страна Севера. Автор начинает описание событий с похода Карла XII на Россию, который обернулся для короля «печальной катастрофой», потерей армии и многих прибалтийских провинций. Энергичные завоевания царя, по словам автора, удивили турецкого султана, который не желал иметь столь сильного соседа и объявил войну России. Описание Моро де Бразе наполнено подробностями похода на Прут... Причину катастрофы русской армии на Пруте автор видит в том авантюрном решении идти через «пустыню» на Прут, которое царь принял на военном совете под давлением своих министров и «русских генералов» вопреки мнению «немецких генералов» о необходимости оставаться у берегов Днестра. Когда дела у них идут хорошо, – пишет де Бразе, – русские ради своего честолюбия не хотят слушать иностранцев, но как только они из-за своей неопытности попадают в трудное положение, вся ответственность возлагается на «немцев». К тому же он упрекает русских в безмерном пьянстве. Французский автор приписывает царским министрам коварный план: русские любят спокойствие и лень, они не склонны к военным занятиям; министры специально хотели втравить Петра в дело, заранее обреченное на провал с тем, чтобы отбить у царя природную склонность к войне и побудить его к мирной жизни... автор вместе с тем отмечает, что в самых трудных обстоятельствах Петр «щадил себя не больше, чем самый смелый солдат его армии». Во время битвы он появлялся повсюду, ласково и дружески говорил с генералами, офицерами и солдатами, требовал отчета о том, что происходило на их посту» (Там же, гл.2).
Скажем еще и о книге Ф.Вильбуа - мемуарах о пребывании на русской службе (книга эта хранилась в библиотеке Вольтера): « В первую очередь автор сообщает о причине смерти царя: Петр умер от венерической болезни (гонореи), полученной от генеральши Чернышовой. А обострение болезни вызвали «несколько стаканов водки». Автор в подробностях живописует безобразия Всешутейшего и всепьянейшего собора. С претензией на точность сообщается, что после стрелецкого бунта в один день было казнено 7 тысяч стрельцов. Сам царь зарубил «около ста этих несчастных». По утверждению автора, Петр не был лишен и порока содомии, которому предавался с Меншиковым. Царь «являлся настоящим чудовищем сладострастия. Он был подвержен, если можно так выразиться, приступам любовной ярости, во время которых он не разбирал пола» (Там же, гл 2).
Мы видим, что в написанных в первые два десятилетия 18 века во Франции трудах уже содержится практически все, что мы знаем о Петре Первом. Соединены вместе все эти истории были в книге Ж. Руссе де Мисси “Записки о царствовании Петра Великого, императора России, отца отечества...” (1725-26, Гаага). Автором “Записок” был представлен русский барон Иван Иванович Нестесураной, чье имя стояло на титульном листе и от чьего имени велось повествование. «Первый том своего труда Руссе де Мисси посвятил описанию истории допетровской России... в целом материал изложен на редкость четко и ясно. Причем события XVI–XVII вв. описывались особенно подробно и при этом удивительно достоверно для исторического сочинения начала XVIII в.... можно утверждать, что в России первой четверти XVIII в. отсутствовало столь ясное и достоверное прагматическое (без попыток обобщения) изложение русской средневековой истории. Рядом с ним “Синопсис” и даже “Краткий Российский летописец” М. В. Ломоносова кажутся архаичными» (Там же, гл.6).
В очередной раз мы убеждаемся в том, что «русская история» изначально создавалась где угодно, но только не в России.
Посмотрим, что же сообщают «Записки», отметив восклицательными знаками свидетельства того, что сочинение де Мисси является одним из первоисточников истории Петра. Итак, в нем описывается «регентство царевны Софьи, стрелецкие бунты, борьба за власть и первые самостоятельные шаги юного Петра до начала Северной войн. Материал здесь изложен в духе романизированной биографии с описанием чувств и мотивов поступков главных героев. Впрочем, психологизм этот довольно примитивный, и главное достоинство раздела видится в том, что автор в данном случае не испытывал недостатка в фактическом материале, положив в основу своего труда какой-то неизвестный(!) нам повествовательный источник. Соблюдена правильная (!) последовательность главных событий, некоторые из них изложены с любопытными подробностями (Крымские походы В. В. Голицына и связанные с ними международные дела, планы Шакловитого погубить Петра и Нарышкиных, начало петровских реформ и др.) Можно отметить даже некоторые оригинальные для того времени суждения и оценки. Так, автор говорит о “больших планах”, задуманных царем Алексеем Михайловичем, которые начал выполнять Федор, а затем продолжил Петр. Царевна Софья и Голицын вопреки официальной русской традиции рисуются не одной только черной краской. Но с самого начала изложения истории петровского времени бросается в глаза большое количество фактических ошибок, начиная с того, что автор неправильно назвал дату рождения Петра, а во втором издании, “исправляя” эту неточность, ошибся еще больше. Описывая Крымские и Азовские военные походы, автор называет сильно завышенные, прямо-таки фантастические данные о численности русских войск и т. д. В “Записках” чувствуется особое пристрастие автора к дипломатическим сюжетам. ...Руссе де Мисси вполне адекватно оценивает значение основных сражений Северной войны (Калиш, Головчино, Лесная, Полтава и др.) Очень невыразительно представлена Полтавская битва(!) ...большое место в книге Руссе де Мисси отведено измене Мазепы, путешествию царя во Францию (здесь слово в слово повторены сообщения “Nouveau Mercure” за июнь 1717 г.), официальной версии дела царевича Алексея. Что же касается событий внутренней жизни страны, то в книге мы имеем лишь случайный перечень некоторых из них. Сообщаются некоторые подробности строительства Петербурга ...“Начало этого нового города стоило жизни более чем 200 тыс. этих несчастных (“работников, согнанных со всех концов страны”), которые были вынуждены работать без отдыха, не имели пропитания, не имели даже ни палаток, ни хижин, где бы могли расположиться”, – писал Руссе де Миссе... Руссе де Мисси пустил в оборот(!) цифру 200 тыс., и она перешла в труды А. Катифоро, Вольтера и других авторов... Собственно реформы Петра I освещены в книге французского автора крайне поверхностно. Он ограничился лишь беглыми упоминаниями о “полезных установлениях”. Автор дважды повторял, что государственное управление царь перестраивал по французским образцам, что не соответствует действительности. “Находя, что он извлечет большие преимущества из учреждения коллегий (“conseilles”) по образцу тех, что ввел герцог Орлеанский во Франции в начале Регентства, царь, следуя этому плану, учредил Берг-коллегию, состоящую из способных людей...”. Отрывочные известия об учреждении полиции в Петербурге, о порче монеты и реформе монетного дела, о переводе торговли из Архангельска в Петербург, о строительстве Ладожского канала и другие теряются в море (!) военно-дипломатических материалов» (Там же, гл.6).
В ноябре 1725 г. Парижская Академия наук поручила своему секретарю Бернару де Бовье де Фонтенелю произнести посмертное «Похвальное слово царю Петру I» .
Именно Фонтенель считается создателем второй стороны мифа о Петре – как о великом преобразователе, строителе новой нации. В это время во Франции становилась модной тема союза монарха и философа, и прославление Петра, как покровителя наук, несомненно, была с намеком адресована французскому королевскому двору. Кроме того, именно в марте 1725 Екатерина I дает аудиенцию французскому посланнику Кампредону, предлагая заключить союз России и Франции. Так что на место мифу о чудаковатом азиате вполне своевременно приходит миф о великом просветителе.
«Фонтенель начинает с того, что характеризует положение России до Петра. Крестьяне, рожденные рабами и не заинтересованные в своем труде; господа, угнетенные деспотической властью; всякое производство задавлено; чахлая коммерция находится в руках иностранных купцов; военное искусство находится в небрежении; флот отсутствует, – такова мрачная картина «варварской» Московии накануне преобразований. «Повсюду царствовала крайняя развращенность нравов и чувств, которая даже не была прикрыта внешней благопристойностью...» «Все нужно было делать заново в Московии, улучшать было нечего. Речь идет о создании новой нации, причем надо было действовать одному, без помощи, без инструментов» ...Автор говорит о путешествиях Петра по Европе, беседах с учеными, о тщательном изучении географии своей страны, о создании грандиозных планов по соединению русских рек каналами, об организации научных экспедиций. Фонтенель лишь перечисляет нововведения царя: новые органы государственного управления, школы, учебные заведения в Москве, Петербурге и Киеве, обсерватория, Кунсткамера, Ботанический сад, типографии, библиотека» (Там же, гл.2).
По-моему, уже нет нужды доказывать, что все сведения о Петре, которыми мы располагаем, были написаны «о далекой северной стране» французскими писателями, проживавшими за тысячи километров от нее по преимуществу в городе Париже.
5. Заказ для Вольтера
Коснемся также деятельности одного из самых известных французских историографов – Вольтера. Петр I – один из центральных персонажей «Истории Карла XII», первый том которой вышел в 1730, второй – в 1731 г. В новом издании 1739 г. разделы, посвященные России и Петру I были значительно расширены.
К тому, что мы уже знаем о Петре из произведений его французских предшественников, Вольтер добавил, к примеру, историю о Ле Форте: мы узнаем, что воспитание, полученное Петром, склоняло его к усилению варварства, но на счастье он встретился с приехавшим в Московию женевцем Ле Фортом. Ле Форт быстро объяснил Петру преимущества западной политической и экономической систем. В 1698 году Петр отбыл в Амстердам, где Петр изучал морские науки под именем Петра Михайлова. Вдобавок посетил Англию, а затем вернулся в Россию с целой толпой западных мастеров. Они стали строить корабли и здания правильной архитектуры.
Ряд ярких деталей содержит описание Северной войны. Так под Смоленском в 1708 году Карл XII вступает в бой с отрядом калмуков. После победы над калмуками и русскими ему открывается дорога на Москву. Но из-за нехватки провизии он не идет на Москву, а отправляется на юг на Украину - в страну казаков.
С 1745 года Вольтер начинает предлагать Елизавете Петровне написать историю ее отца Петра Великого. Но только в 1757 году получает от фаворита Елизаветы Ивана Шувалова такой заказ. Первый том «Истории Петра» написан в 1759 году (и прислан в Россию в 1760) , второй – 1763.
С.А. Мезин в своей книге так комментирует творческий метод Вольтера : «В начале своей «Истории» Вольтер утверждает, что она написана только по русским источникам… Это утверждение не соответствует действительности»... его ссылки на рукописные «мемуары», полученные из России: «Извлечено полностью из материалов, присланных из Москвы и Петербурга»; «в секретных мемуарах, которые доверил мне русский двор, содержится утверждение...»; «мои мемуары свидетельствуют»; «в моих мемуарах говорится» и т. д ... были сплошь и рядом мифическими!» (Там же, гл.3)
Известно о переписке Вольтера с Петербургской Академией наук, в том числе с Миллером и Ломоносовым. Из России Вольтеру в помощь его работе были послан «почти исчерпывающий список книг о Петре I, вышедших в Европе (особенно в Германии) в первой половине XVIII в», а также «Описание стрелецких бунтов», «Описание Камчатки», «Описание России» и «Экстракт из журнала Петра Великого» («Гистории Свейской войны»).
Однако, «при написании истории России, французский автор явно отдавал предпочтение европейским свидетельствам» (Там же, гл.3). Да и то сказать, если мы заглянем в присланное Вольтеру Ломоносовым «Описание стрелецких бунтов», то в примечаниях прочтем, что при их написании Ломоносов использовал «Донесение о печальной трагедии в Москве» Бутенанта фон Розенбуша, напечатанное в 1691 году во Франкфурте –на-Майне.
Так что Вольтер совершенно оправданно предпочитал пользоваться при написании «Истории Петра» трудами своих непосредственных французских предшественников, а не пришедшими к нему по кругу из России перепевами более ранних европейских сочинений.
6. Алхимик от истории Крекшин
Заметим, что «Краткий российский летописец» Ломоносова был отпечатан в России только в 1760 году и Петру Первому в нем посвящено 2.5 страницы текста, к которых не содержится ничего (!), чего бы не было в трудах французских историков начала 18 века.
Что касается якобы посланной Вольтеру «Гистории Свейской войны», то, по-видимому, это предположение современных историков основано на фразе из письма Вольтера , где он выражал недовольство присланными русскими источниками: «Они полагают, что дают историку материалы, когда посылают вьюк военных деталей, маршей и контрамаршей...» (к Альгаротти, 14 сентября 1761 г.)» (Мезин, гл.3).
Эта «Гистория» была впервые издана в России в 1770-1772 гг. Считается, что работа над ней началась еще при личном участии Петра Первого и шла с перерывами до 1731 года, после чего неоконченные материалы хранились в архиве, где и были найдены ее издателем М.М.Щербатовым в 1768 году. Странно, однако, что Вольтер проигнорировал в своей работе источник, к которому приложил руку сам Петр Первый.
«Гистория» или «Поденная записка Петра Великого» действительно представляет собой почти поденное последовательное описание событий, происходивших с 1700 по 1721 годы во время Северной войны. Однако, рискну предположить, что автором был вовсе не коллектив, возглавляемый Петром Первым, а «творец мифов истории» и «алхимик от истории» (по выражениям современного исследователя П.А. Кротова) «новгородский дворянин» П.Н. Крекшин (1684-1763).
Судите сами: «Примерно с середины 30-х годов XVIII в. и вплоть до кончины П.Н. Крекшин стремиться воплотить в действительность свой грандиозный замысел 45-томной истории первого русского императора - "Журналов велико славных дел великого государя императора Петра Великого…". В них он предполагал буквально день за днём излагать деяния своего кумира. По всей вероятности, П.Н. Крекшин предполагал в каждом томе освещать один год из 44 лет правления Петра Великого (1682-1725... В июне 1759 г. он упомянул, что "блаженных дел" Петра Великого "до сорока пяти книг труда моего в собрании и имеетца…" (С. А. Мезин. О первых историках Петра Великого (заметки на полях современных изданий), История Петербурга №1(47) 2009 г.)
Однако, до нас отчего-то дошли лишь два «Журнала» Крекшина – за 1683 и 1709 годы (последний датирован 1753 годом), а также два «Экстракта» из «Журналов» - за 1682, датированный 1754 и за 1710 год, дарированный 1758 годом и названный «29 томом».
Где же остальные 42 тома? Вероятней всего, они и были использованы при написании «Гистории».
Вполне вероятно, что какие-то «Экстракты» Крекшина были посланы Вольтеру, не усмотревшего в них ничего другого, кроме нагромождения неизвестно на чем основанных однотипных описаний стычек и перемещений войск.
Мы видим, что истории о Петре Великом стали переносится в российские сочинения в 1750-е годы в правление Елизаветы Петровны. В эти же годы они начинают обрастать «мясом», то есть «подлинными документами», вроде тех, которые кропал Крекшин.
Одна из идеологических задач, которые при этом решала российская власть – возведение своей родословной к Рюриковичам и, через них к Цезарю Августу, что давало российским самодержцам права на императорский титул, причем более «старые» по сравнению с Гольштейн-Готторпами, которыми они на самом деле являлись.
Единственным связующим звеном правивших в России немецких княжеских династий с Рюриковичами мог быть только Петр Алексеевич Романов.
(На полях заметим, что в качестве источника своих "древнерусских летописей" Татищев, наряду с "от раскольника в Сибири", "от раскольника в лесу", "купленный у разносчика на площади" указывает и "8-й, Новгородский (манускрипт), взят был от Крекшина". По-видимому, после писаний историй о Петре, Крекшин переключился на создание древнерусской истории и дело его подхватил Татищев).
7. Чудо стрелецкого мятежа
В этой главе мы уже цитировали слова русского историка С.М. Соловьева о «сказке» - биографии Петра. Но основные чудеса этой сказки вовсе не там, где их увидел Соловьев. Главное чудо – это эпизод с Великим посольством.
В 1697 году двадцатипятилетний царь страны, которая ведет войну с Турцией и в которой с частотой примерно в 7 лет происходят стрелецкие бунты (последний был как раз за семь лет до начала Посольства в 1689, а до этого - в 1682), вдруг решает уехать из своего царства на 15 месяцев «в Европу».
(Отметим, что Вольтер в «Истории Карла XII» дает несколько другую версию событий: Петр уезжает в 1698 году, процарствовав в Московии всего два года. Едет он прямиком в Голландию, причем отправляет его Лефорт - в качестве посланника в Генеральные Штаты и под именем своего подчиненного. В Московию он возвращается пробыв в Голландии (с небольшой отлучкой в Англию) два года . Стало быть, в 1700 году, как раз к началу Северной войны).
Причем нет никаких вразумительных объяснений необходимости личного присутствия в Посольстве самого государя. Ничем, кроме прихоти, объяснить это нельзя.
В отсутствие Петра в России случается стрелецкий мятеж. Но все устраивается совершенно чудесным образом: Петр возвращается, стрелецкий бунт уже подавлен аккурат к его приезду, и царь успевает принять личное участие в казнях мятежных стрельцов. Власть его укрепляется и он незамедлительно приступает к коренным реформам в русской жизни .
Больше таких чудес история не знает. Вот, к примеру, на нашей памяти Михаил Горбачев уехал из Москвы на две недели в свою же страну – в Форос. В это время в Москве произошла небольшая заварушка – Путч. Он был подавлен без участия Горбачева, но Горбачев вернулся в Москву, укрепил свою власть и наконец-то приступил к великим реформам... Что, любезный читатель, ты говоришь, что я уже полностью заврался? Таких чудес в природе не бывает? Прохлопавший по своему недомыслию мятеж государь уже никому не нужен и путь у него один – на политическую свалку?
Но вот в России в 1698 году произошло именно такое уникальное в мировой истории чудо. Попытаемся дать этому чуду естественное объяснение.
8. Шведская угроза для русской зерновой торговли
Мы уже писали о важности русской зерновой торговли для Голландии, и о том, что английское каперство сделало невозможным вывоз зерна через Архангельск. Голландская торговля с Россией «ушла» в Балтийское море. Союзники голландцев датчане препятствуют проходу английских кораблей в Балтику через Датские проливы, уберегая от них голландские суда. Однако на контроль над балтийской торговлей начинает претендовать новый игрок – Швеция.
В 1658 году Швеция выигрывает войну с Данией ( т.н. Первая датская война).
«По мирному договору к Швеции отошли провинции Сконе, Борнхольм, лены Бохус и Тронхейм. Это позволило Швеции округлить ее владения на Балтийском море и улучшить пути, ведшие к ее германским владениям. Швеция также завоевала важные позиции у входа в Балтийское море, установила контакт с Северным морем по длинной береговой полосе и, наконец, овладела важными стратегическими пунктами в самом Балтийском море (Борнхольм) и в северных областях датской державы (Тронхейм). Кроме того, герцог Фредрик Гольштейн-Готторпский, тесть Карла Густава, укрепил свою самостоятельность, благодаря чему Швеция заняла в тылу у Дании еще одну прочную позицию. Теперь уже Швеция угрожала Дании окружением.
Для западноевропейских торговых государств, Англии и особенно Голландии, заключение мира вызвало изменение условий на Балтийском море, которое для голландцев было «колыбелью всей торговли». Для Дании заключение мира привело к ампутации важных частей ее державы и к серьезной угрозе для ее господствующего положения у входа в Балтийское море» (И. Андерссон, "История Швеции", Москва, Издательство иностранной литературы, 1951, гл.20)
Во время Второй датской войны 1658-1660 гг «Копенгаген был осажден. Голландский флот поспешил на помощь Дании в конце октября. Он прорвался в северную часть Сундского пролива через линии шведского флота, несмотря на то, что Карл Густав занял в это время Кронборг. Неудачи преследовали Швецию одна за другой: восстание на Борнхольме и в Сконе, захват бранденбургскими, польскими и императорскими войсками Ютландии, неудача штурма Копенгагена. В конце концов шведские войска потерпели в Фюне решительное поражение. Голландский флот и союзные войска сильно теснили Карла Густава... Мир был заключен. Условия Роскильдского мира были пересмотрены Дании были возвращены Борнхольм и Тронхейм, но главные завоевания Швеция удержала. Шведское управление было к тому времени установлено в целом ряде нешведских земель: в Ингерманландии, Эстляндии, Лифляндии, Померании и других немецких провинциях. Все эти земли, как правило, были организованы как генерал-губернаторства во главе с представителями шведской знати» (там же).
В ходе этих войн сложилась анти-шведская коалиция, состоявшая из Дании, Австрии, Голландии, Польши и Бранденбурга .
После наступило небольшое затишье, но летом 1699 г. шведские войска вторглись в Гольштейн, тем самым создавая угрозу полного перехода в свои руки контроя над входом в Балтийской в море и всей балтийской торговли.
Для противодействия этой угрозе на Балтике создается коалиция Дании, Саксонии и России. Начинается Северная война. И вот для ведения этой войны голландцам, судя по всему, и пришлось провести в Московии коренные реформы, как армии, так и системы государственного управления.
9. Как Кортес в Мексике
В главе 4 мы говорили о представленном английскому королю Якову I «Проекте взятия Московского государства под покровительство Англии» (1612), обычно называемый проектом капитана Томаса Чемберлена. Аналогичный проект детально описан и в датируемом 16 веком «Плане обращения Московии в имперскую провинцию» Генриха Штадена, адресатом которого был император, «римско-кесарское величество» Рудольф II. Накануне Северной войны для империи Габсбургов, похоже, пришла пора реализовать основную идею Генриха Штадена.
Посмотрим, какие реформы осуществил «вернувшийся» незадолго до Северной войны из Голландии Петр Великий, он же Kaptein Piter. Обратимся к «Истории Карла XII» Вольтера, как к близкому по времени к этой эпохе источнику.
Итак, первым делом Петр ставит под контроль своей «регулярной полиции» русские города. Следующим шагом происходит смещение Патриарха и Петр объявляет себя главой Церкви. Причем Вольтер описывает Патриарха, как фигуру, обладающую неограниченной властью – он вершит суд, в том числе приговаривая к смертной казни, и приговор его нельзя обжаловать, он дает разрешение на выезд московитов за границу. Дважды в год во главе духовенства Патриарх участвует в торжественной процессии, восседая на коне, которого ведет под уздцы русский царь. Вольтер пишет, что именно это провозглашение себя главой Церкви, которое могло стоить Петру головы, и обеспечило возможность всех его реформ.
Затем Петр распустил 30-тысячное войско стрельцов, которых Вольтер называет русскими янычарами. После этого сформировал из иностранцев регулярную армию и сломил сопротивление непослушных стрельцов. Он создал конницу, артиллерию и флот. (Мы уже говорили о том, что определяющая роль здесь принадлежала голландцам).
Вольтер пишет, что в результате московиты были обучены жизни в «настоящем государстве», менялись их одежда и обычаи, в том числе церковные. Упоминает он и о лишении бород.
(Отметим, что для старообрядца, то есть тогдашнего русского, борода – не просто элемент внешнего вида человека: ее отращивание – есть обязанность перед Богом, а сбривание – грех. деяние богопротивное и законопреступное. Так же относится к брадобритию и мусульманская традиция).
Более детально об изменении положения крестьян мы скажем позже.
Отмечает Вольтер и крайнюю жестокость, с которой Петр проводил свои преобразования, в том числе его личное участие в казнях.
Перед нами явная картина даже не государственного переворота, а именно колонизации страны с коренным изменением ее жизненного уклада. Недаром, говоря о Московии, Вольтер применяет аналогию с завоеванием Мексики Кортесом. По-моему, это аналогия очень точная.
Много схожего можно найти и в колонизации Индии, где «европейские колонизаторы используя как свое экономическое и военное превосходство, так и коварную политику «разделяй и властвуй», сумели подчинить себе Индию, большей частью руками самих же индийцев... Политику территориальных захватов в Индии в XVIII в. начала французская Ост-Индская компания, опередив на этом поприще англичан. Генерал-губернатор французских владений в Индии Дюпле (1742—1754) первым приступил к формированию частей из наемных солдат-индийцев, так называемых сипаев. Сипаи стали одним из основных орудий колониального завоевания Индии руками индийцев. ...В так называемых субсидиарных договорах французы нашли удобную форму подчинения индийских княжеств. Французская Ост-Индская компания принимала на себя «защиту» того или иного княжества и посылала на территорию своего союзника вспомогательное, «субсидиарное войско» из европейских и сипайских частей. Правитель данного княжества содержал это войско на свой счет («субсидировал» его), обязывался вести внешние сношения по указанию компании и подчинялся контролю назначенного ею резидента. Впоследствии англичане переняли и развили эти приемы колониальной политики своих французских соперников. Во время войны за Австрийское наследство между англичанами и французами ... французская и английская Ост-Индские компании воевали друг с другом. Они вели ее главным образом руками своих индийских союзников и за их счет. Дюпле вмешался в начавшиеся феодальные распри в Хайдерабаде и Карнатике, где ему удалось возвести на престол своих ставленников. Англичане в противовес французам выдвинули и поддерживали своих претендентов на эти престолы. Французская Ост-Индская компания на некоторое время стала фактическим хозяином Восточного Декана и значительной части Коромандельского побережья (Карнатик). В Хайдерабаде полновластно распоряжался маркиз де Бюсси, стоявший во главе 10 тыс. «субсидиарного войска» из французов и сипаев. Французские сборщики налогов хозяйничали в Северных Сиркарах, обширной области, доходы от которой низам Хайдерабада был вынужден отдать на содержание «субсидиарного войска». Ограбление индийских княжеств стало неисчерпаемым источником наживы для французских колонизаторов» (Всемирная история. Энциклопедия. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959 г., т.5, Завоевание Индии англичанами). Мы еще вернемся к параллелям между колонизацией Индии и историей России 18 века.
10. Гвардейская хунта
В России главной опорой режима Петра были гвардейские полки. Можно было бы сказать, что режим держался на гвардейских штыках. Но это будет неверно – функции гвардейцев были гораздо шире и практически совпадали со всей государственной деятельностью.
Напомним, из кого состояли гвардейские полки: «национальный состав Преображенского и Семеновского полков в это время (конец 17 – начало 18 в.) был более или менее однообразным. Солдатскую массу всегда составляли русские. Несколько иной была ситуация с офицерским составом этих полков. Источники конца 17 в. в один голос заявляют, что процент иноземцев здесь был очень высок. И.Г. Корб (“Дневник путешествия в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу в 1698 г., веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом” ), говоря о 1698 г. заметил, что офицеры в этих полках «почти все немцы (т.е. иностранцы)»... В это время офицеров-иностранцев здесь было довольно много. Это были жители общин московской Немецкой слободы, а также иностранцы, «призванные» в Россию в 1697-1698 гг.» ((Екатерина Болтунова, «Гвардия Петра Великого как военная корпорация»,Москва, РГГУ, 2011, с. 120).
Е. Болтунова в своей книге описывает, в основном, деятельность гвардейских Семеновского и Преображенского полков, но отмечает, что гвардейскими называли также Бутырский и Лефортовский полки. Бутырским полком командовал прибывший в Москву из Польши шотландец Патрик Гордон, а Лефортовским, как не трудно догадаться, наставник Петра Первого Франц Лефорт. О Лефорте известно, что родился он в Женеве, но в Россию прибыл из Голландии. Гордон и Лефорт, наряду с подготовкой своих полков, осуществляли также обучение Семеновского и Преображенского. Таким образом, командование русской гвардией было полностью в руках иностранцев. Рассмотрим подробнее роли гвардии в деятельности русского государства.
«Гвардия являлась ядром русской армии...Петр I часто доверял гвардейцам среднего звена командование целыми армейскими соединениями... Гвардейские полки стали школой командного состава» (Там же, с.49-51).
Помимо этого, гвардия осуществляла охрану монарха и его семьи. императорских резиденций, а также особо значимых административных сооружений.
Но этим роль гвардии не ограничивалась: «В первой четверти 18 века... гвардия практически участвует в работе государственного аппарата, становится своего рода аппаратом, особой надстройкой над основной гражданской системой. Преображенцы и семеновцы используются для выполнения полицейских обязанностей, таких, как сбор контрибуции, изъятия контрабандных товаров, задержания обвиняемых, караул арестованных и их имущества. На протяжении первой четверти 18 в. они неизменно доставляют рекрутов для армии, ремесленников для «спешных» строек, дьяков и подьячих для работы в Священном Синоде, плотников для переселения в новую столицу, кузнецов для строительства пристаней. Они «понуждали губернаторов и вице-губернаторов и воевод о высылке в Санктпитербурх всякого чина людей, которым надлежит строитца на Васильевском острову», надзирали за рубкой леса, выполняли разного рода курьерские обязанности, сопровождали грузы и «казну». Во все время царствования первого русского императора преображенцы и семеновцы производили самые разные аресты..., а также конвоировали колодников... Со временем чины Преображенского и Семеновского полков стали привлекаться в процедуре следствия и суда. При этом гвардейцам поручали расследования самого разного порядка, начиная от бытового воровства и заканчивая делами о государственных преступлениях и коррупции... утверждались временные комиссии для рассмотрения дел по государственным преступлениям о «похищении казны», или так называемые майорские разыскные канцелярии... они были ликвидированы в 1724 году, однако возникшая вслед за тем Тайная канцелярия по своей форме и по существу практически повторяла всю эту систему. Гвардия принимала также активнейшее участие и в системе административного управления страной... Гвардейцы назначались на административные должности, как в прифронтовых районах, так и в областях, удаленных от очагов войны... На преображенцев было возложено огромное количество мелких, но чрезвычайно важных для государства дел... они участвовали в укреплении городских сооружений, строительстве самих городов, создании фортификационных сооружений, дорог и мостов, каналов и шлюзов, пристаней и кораблей, литье пушек и доставке провианта, организации работы на верфях и на новых промышленных предприятиях, планировке садов и парков новой столицы, сборе статистической информации... Совершенно уникальным представляется участие гвардии в формировании внешнеполитической линии России указанного периода. Участие преображенцев и семеновцев в решении дипломатических задач было чрезвычайно активным и многоплановым...» (Там же, с. 59-65).
Эта деятельность хорошо вознаграждалась - гвардейская корпорация пользовалась значительными привилегиями. Помимо жалования «гвардейцы постоянно получали в награду земли, наделы под строительство домов в Санкт-Петербурге... они просили о прибавлении деревень, о решении в их пользу вопросов о наследстве, о защите собственности и взыскании невыплаченных денег, об утверждении за собой земель, «исконно принадлежащих» и «незаконно» кем-то захваченных... Примечательно, что решения по большинству подобных дел, даже самых мелких, были положительными» (Там же, с.111).
Кроме того, гвардейцы пользовались правом экстерриториальности: «гвардия долгое время оставалась особой группой и в рамках судебной системы страны. Все дела по тяжбам гвардейцев (взимание долгов, производства разного рода выплат, споры с сослуживцами и другими помещиками, противоправные действия принадлежавших гвардейцам крестьян, сыск беглых, разбор случаев грабежа или нанесения ущерба) рассматривались в Преображенском и Семеновском полках» (Там же, с.87), то есть внутри своей корпорации.
Сообщается и о личной тесной связи монарха со своей гвардией: «фактически гвардейцы петровского царствования находились в курсе всех более или менее крупных военно-политических дел. Петр I лично сообщал о событиях такого рода своим многочисленным друзьям в гвардии...» (Там же, с.61). Отмечается также высокая индивидуальная ответственность и инициативность гвардейских офицеров, в том числе и младших, часто самостоятельно принимавших ключевые в той или иной ситуации решения.
Мы узнаем и о том, что «зная всех солдат (гвардии) Петр I сам определял им размер «дачи» в зависимости от заслуг и состояния каждого».
Мы видим, что, Петр I был очень прочно, извините за тавтологию, инкорпорирован в эту правившую страной гвардейскую корпорацию, где на руководящих постах находились иностранцы.
11. Триединая задача
Какая задача стояла перед этой корпорацией, кроме, естественно, самовоспроизводства?
Обеспечение голландского экспорта из России. Или, если более детально, то это была триединая задача:
- нейтрализация шведской угрозы для балтийских торговых путей,
- развитие созданной для экспорта зерна крепостнической системы,
- обеспечение транзита товаров по маршруту Волга - балтийские порты,
.
Задачи эти были решены.
Пойдем по пунктам.
Пункт первый.
Вот один из завершающих эпизодов Северной войны: «Успехи русского флота сильно обеспокоили англичан, которые не желали иметь на Балтике сильного соперника. Бывшие союзники России англичане теперь примкнули к шведам… к Ревелю подошла объединенная англо-шведская эскадра. Но эта демонстрация не испугала русских, наоборот, они стали действовать еще активнее. Самым значительным в кампанию 1720 года было Гренгамское сражение…Сильный ветер и появление подкрепления спасли шведов от полного разгрома. .. Бой при Гренгаме явился последним сражением Северной войны, продолжавшейся более двадцати лет… 30 августа (1721 г.) в Ништадте был подписан мирный трактат. Согласно договору, шведский король «... уступал за себя и своих потомков и наследников свейского престола его царскому величеству и его потомкам и наследникам Российского государства в совершенное, неприкосновенное вечное владение и собственность, в сей войне через его царского величества оружие от короны свейской завоеванные провинции: Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Карелии с дистриктом Выборгского лена, с городами и крепостями: Ригой, Динамюндом, Перновойю, Нарвою, Выборгом, Кексгольмом и всеми прочими упомянутыми провинциям, надлежащими городами, крепостями, гаванями, местами, берегами, с островами: Эзель, Даго, Меном и всеми другими от Курляндской границы по Лифляндским, Эстляндским и Ингерманландским берегам...» (В. Д. Доценко. Морские битвы России XVIIII-XX веков. Спб.: Полигон, 2002, Победа при Гренгаме).
Как только военное могущество Швеции было сломлено, отпала необходимость в присутствии «русского» флота на Балтике. И, судя по всему, голландцы сразу прекратили финансирование этой статьи. Могучий русский флот с поразительной быстротой ушел в небытие: «Со смертью Петра в отечественном кораблестроении наступил упадок. Новые корабли практически не закладывались, были закончены лишь пять линейных кораблей и фрегат, заложенные Петром I. Флот гнил на якорных стоянках кронштадтского рейда. Выходы в море стали редки, т.к. было приказано: «Существующие корабли сохранять, но в море не выводить». Было оставлено «на ходу» лишь пять малых кораблей для обучения команд. Сказалось и то обстоятельство, что петровские корабли строились из невыдержанного леса – за 15 лет службы громадный флот-победитель просто сгнил» (С.Б.Павленко, Птенцы гнезда Петрова, НиТ:, №6, 2006 г.).
Пункт второй.
Вот как В.О. Ключевский пишет о разнице в положении крестьян в 17 и 18 веках: «юрисдикция помещика в XVII столетии ограничивалась лишь "крестьянскими делами", т. е. делами, возникавшими из поземельных отношений, гражданскими и другими мелкими тяжбами, какие теперь ведает мировой суд. Но помещик не имел права разбирать уголовные преступления своих крестьян. Котошихин прямо говорит, что в важных уголовных делах "сыскивати и указ чинити вотчинниками и помещиками не велено". В Уложении находится постановление, что помещик, который сам накажет своего крепостного за разбой, не представив его в губной суд, лишается поместья, а если владелец крепостного разбойника не имеет поместья, то за самовольную расправу с ним подвергается наказанию кнутом. Точно так же были обычаи или законы, ограждавшие и крестьянский труд от произвола землевладельца. У землевладельца, разорявшего своих крестьян поборами, землю с крестьянами отбирали в казну и отдавали его родственникам, если то была вотчинная купленная земля. Наконец, в XVII столетии за крестьянами признавалось право жаловаться правительству на своих владельцев» (В.О. Ключевский. Курс русской истории, лекция 80)
« Помещик и по законодательству XVIII в. оставался правительственным агентом, надзирателем крестьянского хозяйства и сборщиком казенных податей» (там же). Но появилась и существенная разница: «в первой половине XVIII в. помещики стали присвоять себе уголовную юрисдикцию над крестьянами с правом подвергать их соответствующему вине наказанию» (там же). Трудно, однако, поверить, что в условиях авторитарной власти, жестоко подавлявшей любое недовольство и несогласие, помещики могли «присвоять» себе какие-то права без ведома центральных властей. Тем более, что и в права самих помещиков Петром были внесены ограничения, например: «землевладелец, желавший перевести своего крестьянина из одной деревни в другую, должен был подать о том прошение в Камер-коллегию и обязывался платить за переводимого подушную подать по старому его местожительству»(там же) . Процветала при Петре и продажа крестьян – семьями и «в розницу», с землей и без земли.
О чем Петр, якобы, сокрушенно вздыхал, но дальше вздохов дело не пошло:
«В 1721 г. он высказал в указе Сенату только нерешительное желание, чтобы в будущее уложение, тогда готовившееся, внесена была статья, которая бы запрещала розничную продажу людей, "яко скотов, чего во всем свете не водится". Это так и осталось одним благожеланием преобразователя» (там же).
Изменения произошли и в правах помещика на имущество крестьянина: «В XVII в. закон, по-видимому, ясно определял "животы" крестьян, т. е. инвентарь крестьянина, как совместную собственность его с землевладельцем. Эти "животы" создавались крестьянским трудом, но с помощью помещичьей ссуды. Это совместное владение крестьянским имуществом выражалось в том, что помещик не мог лишать крестьян их движимости, точно так же и крестьянин не мог отчуждать свои "животы" без согласия землевладельца лицам, не принадлежавшим к числу крепостных крестьян землевладельца»(там же). В 18 же веке «помещики усвоили себе взгляд на имущество крестьянина, как на полную свою собственность»(там же).
Надо прямо сказать, что Петром в России было введено рабство. Право помещика по своему усмотрению наказывать крестьянина вплоть до смертной казни, распоряжаться его имуществом, продавать по отдельности членов крестьянской семьи есть прямое определение рабства.
18 января 1721 года выходит "Указ о покупке к заводам деревень": "...а ныне по нашим указам, как всем видно, что многие купецкие люди компаниями, и особно многие возымели к приращению государственной пользы заводить вновь разные заводы, а именно: серебреные, медные, железные, игольные и прочие сим подобные, к тому ж и шелковые, и полотняные, и шерстяные фабрики, из которых многие уже и в действо произошли. Того ради позволяется сим нашим указом, для размножения таких заводов, как шляхетству, так и купецким людям, к тем заводам деревни покупать невозбранно, о позволения берг и мануфактур-коллегии, токмо под такою кондициею, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно... и на выкуп таких деревень никому не отдавать, разве кто похочет для необходимых своих нужд те деревни и с теми заводы продавать" (Реформы Петра I. Сборник документов .Сост. В.И.Лебедев. М., Гос.соц.-эк.изд-во, 1937).
Как о заслуге Петра, сообщается, что «к концу петровского правления экспорт русских товаров вдвое превышал импорт» ( Постникова, Л. В. К истории отечественной внешнеэкономической деятельности и ее учетного отражения / Аудит и финансовый анализ. – 2011. – № 4)
Ничем другим, кроме колониального ограбления страны назвать это нельзя. Красноречиво говорит об этом и характер русского транзита.
Пункт третий.
Для обеспечения транзита с Волги в балтийские порты в 1703 году началось строительство канала между притоком Волги Тверцой и рекой Цной, открывавшей путь Цна – Мста - Ильмень-озеро – Волхов – Ладожское озеро –Нева - Балтика. Работами руководили пять голландских мастеров во главе с Адрианом Гаутером. Эта, названная Вышневолоцкой, водная система последовательно развивалась при Петре вплоть до 1722 года: строились дополнительные каналы и шлюзы. Что характерно, везти грузы по этой системе можно было только в одном направлении – на Балтику. Это обстоятельство наглядно демонстрирует, какого рода окно Петр прорубил в Европу – оно было предназначено лишь для того, чтобы отгружать из России товар.
При этом «развитие внешней торговли России во второй половине XVIII ; первой половине XIX вв. сопровождалось усилением аграрной специализации. Этому способствовали объективные экономические факторы обусловленные низкой эффективностью российского мануфактурного и промышленного производства в условиях сохранявшихся феодально-крепостнических отношений, а также высоким спросом на сельскохозяйственное сырье в западных странах под влиянием промышленной революции и повсеместного утверждения крупной машинной индустрии . провоцировавших отток капиталов и рабочей силы из аграрного сектора» (там же).
.
12. Калькутта как окно в Европу
Мы уже проводили аналогию между рассматриваемыми нами событиями в России и колонизацией Индии. Чтобы ты, читатель, сказал, если бы тебе рассказали следующую историю: один славный индийский раджа посетил в юности Англию, и после возвращения на родину использовал полученные знания и привезенных из Англии специалистов для создания могучей армии. Разбив войска Франции, он открыл себе путь к океану, и построил, прорубив окно в Европу, на его берегу город-порт Калькутту, заложил там флот и стал вести заморскую торговлю. Хорошая история, ничем не хуже, чем традиционная история Петра Первого. Но про Калькутту известно, что ее в 1670 году построила Британская Ост-Индская компания. Видимо, дело тут в том, что английским наместникам в Индии так и не удалось добиться политической независимости от метрополии. Иначе придворные историки обнаружили бы у них глубокие индийские корни и предка в лице основавшего Калькутту раджи.
Но, если оставить в стороне сказки, то мы увидим, что основание Санкт- Петербурга очень похоже на основание Калькутты – его явно строили голландцы и ровно с теми же целями, что Ост- Индийская компания.
В 1703 году близ устья Невы на месте шведского города Нюена возникает голландский город с голландским же названием Санкт-Питер-Бурх, что, несомненно, предполагало покровительство наместника святого Петра – Папы Римского. В 1704 году была построена крепость, которая позже станет называться Кронштадт, а тогда называлась по-голландски - Кроншлот, то есть коронный замок.
И Кроншлотская крепость, и Петропавловская строились на основе фортификационных идей, пришедших из Голландии: Петр был поклонником голландского фортификатора Менно фон Кугорна (Кегорна). ( В 1710 г. по инициативе Петра I в Петербурге был напечатан перевод книги Кугорна «Новое крепостное строение на мокром и низком горизонте, которое на три манера показуется в фортификование внутренней величины»). Именно система Кугорна была использована при строительстве укреплений Кронштадта. Относительно Петропавловской крепости можно прочесть, что архитекторами ее могли быть как сам Петр, так и француз Ламбер де Гэрен, а то и итальянец Доменико Трезини.
Однако уже одно то, что первая крепость была древоземляная, отсылает нас к Голландии. Именно голландская фортификационная система использовала низкие земляные валы без каменной облицовки и водяные рвы. «По указанию Петра первый архитектор Санкт-Петербурга Доминико Трезини спроектировал форты Кронштадта и Петропавловскую крепость такими, как крепость Буртанге и форт Пампус, которые Петр I видел
во время своего пребывания в Голландии. Планировка Петропавловской крепости и Буртанге очень похожи:
обе располагаются на равнинной местности, окружены водой. При сравнении выделяется только одно отличие – Петропавловская крепость выполнена в виде шестиконечной звезды, а Буртанге в виде пятиконечной» (Я.Г. Бургарова Географические параллели облика Санкт-Петербурга с рядом городов Западной Европы в сб. Культурный ландшафт России и устойчивое развитие М., Географический факультет МГУ, 2009, с.161).
Посреди этой крепости стоит Петропавловский собор, возведенный в стиле голландского барокко. Строиться он начал в 1712 году, то есть при жизни Петра. (Отчего его якобы строил итальянец Трезини, одному богу известно). Шпиль собора сооружен голландским мастером Харманом ван Болосом. Он же соорудил шпили тогдашнего Исакиевского собора и Адмиралтейства, а также многие петербургские мосты. На колокольне Петропавловского собора находились голландские колокола. Об одном из них, к примеру, с чеканной надписью «Amstelodami 1703 an. 11 пу. 17 фу» писала в 1905 году газета «Русский инвалид» ( Жерве Н. Едва не погибшая старина Русский инвалид. 1905. №191).
13. Ромодановский или Романов?
Итак, стоящий во главе корпорации иностранных наемников человек по имени Петр превратил жителей России в рабов и обеспечил колониальный вывоз товаров, в первую очередь зерна, за ее пределы. И, собственно, какая разница, какой национальности и какого происхождения он был на самом деле? Однако, и тут сохранились отдельные улики, дающие некоторые ответы на эти вопросы.
Во-первых, мы последовательно встречаем упоминания о том , что Петр находился в окружении Лефорта под его началом. Все это объясняют прихотью Петра и игрой. Так в Потешном полку Петр служил у Лефорта барабанщиком.
Во время Азовского похода, руководителем которого был адмирал Лефорт, Петр служит бомбардиром Преображенского полка и якобы одновременно осуществляет командование всей операцией. То есть верховный главнокомандующий дальним походом параллельно занимается еще и изготовлением гранат и обстрелом осажденного города, подвергая свою жизнь опасности. Тут удивительно, что могут найтись люди, способные в это поверить. По возвращении из Азовского похода победоносную армию ожидал триумф. На Каменном мосту в Москве специально была сооружена триумфальная арка. Почести были оказаны… адмиралу Лефорту . На арке красовалась надпись:
«Генерал, адмирал! морских всех сил глава,
Пришел, зрел, победил прегордого врага».
Петр при этом маршировал в походной колонне. (Е. Погосян Петр I – архитектор российской истории СПб, Искусство-СПБ, 2001, с.38). Это как если бы товарищ Сталин встречал парад победы, маршируя в колонне по Красной площади, а на мавзолее стоял бы маршал Жуков.
Упоминали мы и свидетельство Вольтера, что в 1697 году Петр был отправлен в Голландию посланником от Лефорта под видом его подчиненного.
Не правда ли, любезный читатель, гораздо правдоподобнее, что Петр, прибыв вместе с Лефортом из Голландии в Россию, постепенно выслужился под началом Лефорта. и после его смерти в 1699 году возглавил взявшую власть в России гвардейскую корпорацию, чем то, что царь на протяжении десяти лет последовательно валял дурака, участвуя в маскарадах и подвергая свою жизнь опасности?
(Отметим, что Лефорт был весьма крупной фигурой. Об этом свидетельствует хотя бы сохранившийся до сих пор московский топоним Лефортово, до 1917 года - Лефортовская слобода).
Но была и еще одна любопытная фигура, по отношению к которой Петр находился в подчиненном положении. Во время азовского похода на московском престоле сидел «князь-кесарь» Федор Юрьевич Ромодановский. Он же руководил страной и во время Великого Посольства Петра. В 1699 году, покидая Москву, Петр якобы опять передает Ромодановскому власть, и т.д. Сохранилась переписка Петра и Ромодановского, в которой Петр величает Ромодановского государем, а себя "холоп ваш Kaptein Piter" и т. п.
Заметим, что, если бы это все происходило на самом деле, царь Петр вел бы крайне опасную игру, называя правящего страной Рюриковича Ромодановского своим государем. Ведь окружающие, в отличие от читателей исторических трудов, могли и не поверить, что это все шутка и розыгрыш, тем более, если бы вдруг Ромодановскому не захотелось слезать с престола.
Вероятнее, что Ромодановский действительно являлся Государем. Он, как мы уже сказали, был Рюриковичем и приближенным царя Алексея Михайловича. При этом придерживался «старых нравов и обычаев».
И еще одно обстоятельство – если отбросить от его фамилии окончание и один слог, то мы получим Романов. Опять-таки, гораздо логичней, чем «шутейный кесарь», выглядит следующая версия: Федор Юрьевич Ромодановский или Романов и был русским царем из династии Романовых. Напомним, что Романовы пришли к власти в результате организованной Габсбургами интервенции и находились в тесном союзе с торговыми агентами Габсбургов голландцами. Однако прежние методы правления уже не могли решить вставшую в начале 18 века задачу по нейтрализации Швеции. На смену «старым нравам и обычаям» Романовых пришел опирающийся на гвардейские полки петровский режим. Жестоко подавленное Стрелецкое восстание 1698 года и было реакцией русского общества на эту смену режима. Заметим, что Государь Ромодановский или Романов вполне мог сохранить лояльность по отношению к новому режиму и благополучно дожить до естественной смерти в 1717 году. Возможно, ему была оставлена в управление Москва: сообщается, что в 1701 году (вскоре после стрелецких мятежей) он восстанавливал ее после большого пожара.
Если тебя, читатель, не убеждает моя версия, то я задам тебе следующий вопрос: хорошо известно, что в течение всего 18 века гвардейские полки ставили на престол и свергали самодержцев. Отчего же уже существовавшая гвардия не могла это сделать в 1698 году?
14. С Богом по-голландски
Завершая разговор о Петре, расскажем историю его чудесного спасения на Белом море: в 1694 г. царь был застигнут сильной бурей и молился о спасении. Судно его добралось до Унской губы, где находился Пертоминский монастырь. В Пертоминском монастыре находился «шестиаршинный сосновый крест с овальными конечностями, сделанный самим Петром I в память спасения его от гибели в Унских Рогах в 1694 г. при возвращении из Соловецкого монастыря. Этот крест был установлен Петром I близ Пертоминского монастыря и простоял там долгое время. По просьбе архангелогородцев и с разрешения Александра I 29 июня 1805 г. торжественно был перенесен в собор и поставлен у южной стены верхнего храма под балдахином» (Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. 1 - Архангельск, 1894. - С. 21). На кресте этом была сделана надпись по-голландски «DAT KRUIS MAKEN KAPTEIN PITER VAN А СНТ. 1694. (этотъ крестъ сд;лалъ капитанъ Петръ въ л;то Христово 1694)» (Денисовъ Л.И. Православные монастыри вс;хъ 1105 нын; существующихъ въ 75 губерніяхъ и областяхъ Россіи. М., 1908. С. 8).
Возникает вопрос: неужели и с Господом Богом Петр продолжал шутовскую игру после спасения от смерти? И как должны были отнестись к этой игре окружающие? Показательно, что и у Александра I не возникло возражений против креста с такой надписью. Вероятно, у него были кое-какие сведения о действительном положении дел во времена Петра.
Собственно, все, что мы знаем о Петре после 1698 года прекрасно вписывается в образ солдата удачи, голландского конкистадора kaptein’а Piter’а. И, в то же время, крайне плохо согласуется с историей о воспитании Петра в семье набожного царя Алексея Михайловича
15. Христос в папской тиаре
Под конец этой главы я приглашу тебя, читатель, на экскурсионную прогулку. Сначала мы зайдем в московскую церковь Покрова в Филях. Предварительно заглянем в путеводитель: Н.И. Комашко, Н.А. Мерзлютина, «Церковь Покрова в Филях», М., Северный паломник, 2003, 88 с. Считается, что строительство этой церкви, в стиле «нарышкинское барокко», было начато в 1690 году боярином Львом Нарышкиным. В период с 1690 по примерно 1700 год был выполнен ее иконостас, поскольку про одного из художников Карпа Золотарева известно, что он умер около 1700 года. (И уж точно не позднее 1731 года, в котором умер второй художник Кирилл Уланов).
Еще мы прочтем, что с середины 17 столетия русские иконописцы могли использовать в качестве образцов для своих произведений гравюры из иллюстрированных Библий, издававшихся в северо-европейских странах. А к концу столетия использование западных гравюр, как в иконах, так и в стенописи стало рядовым явлением, распространившимся до самых отдаленных от Москвы провинций. Мастера филевского иконостаса, по-видимому, пользовались сразу несколькими лицевыми Библиями. Так, «Благовещение», «Рождество Христово», «Сретенье» и «Воскресение Христово» восходят к гравюрам изданного в 1593 году в Антверпене Евангелия Наталиса – обильно иллюстрированного сочинения иезуитского богослова. «Богоявление» же написано по образцу гравюры из популярной в России Библии Пискатора, издававшейся в Антверпене в 1650 и 1674 годах. Во главе 2 мы писали о деятельности в Москве в 60-70 гг. 17 в. выпускников иезуитских академий Паисия Лигарида и Симеона Полоцкого, так это уже не должно нас сильно удивлять.
Но все же я испытал некоторое удивление, подойдя к центральной иконе деисусного ряда . Христос в облике «Царь Царем» («Царь Царей») изображен в трехъярусной папской тиаре. В такой же точно папской тиаре изображен и Бог Отец в протоотеческом ряде иконостаса. Так что никаких сомнений в том, кого русская церковь петровской эпохи считала своим главой, быть не должно. Несомненно, Папу Римского.
А на вторую экскурсию я приглашаю тебя, читатель, в подмосковную усадьбу Дубровицы, находящуюся теперь в черте города Подольска. Дубровицкий храм был заложен в том же 1690 году князем Борисом Голицыным. Сохранилась легенда, что последний «допетровский» патриарх Адриан отказался освящать Дубровицкий храм: «вся пластика,то есть резные узоры по камню, горельефы и скульптура – католические. А завершение храма – корона царская над куполом – противоречила вообще всем правилам строительства церквей православных» (Е.Филлипович, «О Дубровицком храме и не только о нем», Дубровицы, 2008, с.13). Внутри храма «под окнами – картуши с текстами священных стихов на латинском языке». (Там же, цв. вкладка).
Такова была «русская» реальность петровской эпохи. Такова амплитуда перемен чуть более, чем за сто лет: от арабской надписи на шлеме Ивана Грозного до папской тиары и латыни на стенах московских церквей.