Грязь

Криминальный роман «ГРЯЗЬ»

О экспрессивной провинциальной молодёжной компании. По реальным событиям. Не тяжёлый стиль, плавно переходящий в контр-жанр с элементами неожиданностей.



1 глава

 
         Кирилл сидел за кухонным столом, нервно поглощая пищу. Он уплетал за обе щёки с отменным аппетитом, почти не чувствуя вкуса и не замечая, какие продуктовые ингредиенты проваливается в его бездонную утробу. Вскоре три жаренных яйца, полбуханки хлеба, пинта супа и несколько мясных котлет незаметно исчезли со стола…
В последнее время он всё чаще замечал исчезновение пищи лишь, когда дожёвывал последний кусок, и как не силился вспомнить потом, как происходит этот священный процесс – ничего в его замутнённое сознание так и не шло. Обедая, он неосознанно думал о том, что ему совсем не было нужно в этот момент; перед его глазами вставали все его мнимые недруги и внутренние конфликты, и он вёл с ними активную незримую борьбу – бесконечные эмоциональные монологи с врагами и толпами случайных друзей заполняли его душу отравляющим зельем, отнимая психические силы, в то время, как калорийная пища быстро усваивалась молодым организмом. Можно было, наконец, успокоиться, выкурив сигарету - но три недели назад Кирилл с таким неимоверным трудом бросил курить. Можно было почитать умную добрую, корректирующую нравственное и моральное восприятие действительности, восточную книжонку. Но вместо строчек, брызжущих вековой мудростью и спокойствием Агни йоги, перед его глазами назойливо мелькала ненавистная рожа очередного неприятеля. Исчерпав запас умных и едких слов, он искажал своё лицо в ужасную гримасу мщения, и бил, бил, мысленно уничтожая проклятых не;другов…
   Он пытался устроить очищение засорённого сознания лечебным голоданием, но голод приносил лишь обратный эффект – Кирилл становился ещё более обидчивым, раздражённым и мнительным. Мысль о табаке всё чаще возвращалась в его истерзанный мозг, который он мучил невообразимо жестокими фантазиями...
           Наконец, пообедав, он лёг на диван и закурил. Отвыкший от никотина организм быстро спасовал перед натиском коричневого зелья. Едкая, как дым тревога и страх перед собственными сиюминутными эмоциями, окутали его сознание. После третьей затяжки озлобленность сменилась безразличием и сонливостью. Сотни мышц расслабились, тело стало тяжёлым, как свинцовая гиря. Последняя затяжка всё же принесла некоторое облегчение, но анестезия продолжалась совсем не долго. Чёрные мысли снова, как тысячная армия кухонных тараканов в запущенной грязной кухне, оккупировали его мозг. Он решил на несколько секунд закрыть глаза и не заметил, как заснул, провалившись в тяжёлый сон…

       …Яма была неглубокой, похожей на воронку от взрыва бомбы, с пологими и покатыми обожжёнными краями. Однако, несмотря на небольшую глубину выбраться из неё оказалось очень сложно. Несколько молодых людей, работая конечностями, как лопастями больших вентиляторов, пытались быстро выскочить из углубления в земле. После долгих стараний руки и ноги, словно онемевшие, стали двигаться медленней, плохо слушаясь своих хозяев. Меся податливую мягкую почву, они елозили на месте, почти не продвигаясь ни на дюйм к желанному выходу из тянущей их вниз воронки. На её дне лежал человек, но черты его лица были сильно размазаны, и их невозможно разобрать. Сон продолжался лишь несколько секунд. Кирилл зло подпрыгнул и, бормоча себе под нос что-то несуразное, выбежал прочь из квартиры...

             В спёртом воздухе двухкомнатного жилища пахло пивом, копчёной рыбой, по;том и дешёвым одеколоном. Из пола ржавыми потресканными раритетными памятниками торчали похожие на большие деревянные огрызки, нагромождения старой мебели. Полуободранные клочья обоев свисали со стен пожелтевшими кусками пересохшей бумаги.
              Словно ещё одна неотъемлемая деталь помещения – сухопарый молодой человек наружности студента первого курса, живым монументом возвышался посреди комнаты и, совершая некие магические пассы, динамично размахивал руками. Артистично обыгрывая свою речь, он говорил уверенным, жёстким тоном, не терпящим никаких возражений. На его лице с элегантностью античного пафоса отображалась мина не менее чем древнеримского риторика. Слушателей в комнате было трое – парни примерно того же возраста пребывали в удобных позах на диване и креслах, попивая из тёмных бутылок ядрёное немецкое пиво. Все они, кроме одного – Влада являлись студентами технологического института. Сочный скрипучий голос лектора, казалось, мог расшатать нервы не только плохо подготовленного слушателя, но и стены старой, давно не ремонтированной квартиры, которую вскладчину снимали участники лектория. Несмотря на молодецкий, почти компанейский цинизм и глубокую здоровую иронию, говорил он увлекательно, а слушать его было для означенной аудитории - сплошная радость; его выступление походило на весёлый словесный аттракцион. Тема монолога лёгкой тенью ненавязчиво скользила по стенам и потолку комнаты, незаметно убаюкивая податливое сознание наивных слушателей, заставляя их рты открываться сами по себе. Речь шла о современной музыке.
- Это клёво, - Антон грациозно махнул рукой, - Совершенно новая концепция! Сразу видно - чувак работает! - шипя, как африканская змея, он сделал ещё один пасс, - Мужик выкладывается весь. В его музыке нет затёртых музыкальных приёмов, ходов. Его гармония - абсолютная, как бы, дисгармония для неискушённого, немузыкального слуха. Для народа. На самом деле - это музыка. Да, это музыка, кричащая о новом в искусстве. Его замысел почти гениален... Этот, кажущийся хаос звуков, этот абстрактный рисунок, состоящий из слов и хрипов, впоследствии может стать основой для нового, в новейшей эпохе музыкального искусства.
Между тем, в динамике критикуемый звуковой объект, взвыв громче обычного, вошёл в пик своей децибельной активности.
- О! Слышали?! - вторя ему, перекрывал Антон грохот магнитофона, - Этот момент - вершина его мастерства, этот горловой рык - апогей его великого творчества! - Антон разрезал воздух кулаком и резко остановил его одновременно с закончившимся скрежетом тяжёлого гитарного рифа. Дикий рёв певца оборвался, многократно повторившись уходящей вдаль реверберацией.
- Слышите, как «вкусно»? Да он красавец! Просто новый...
- А мне вот больше нравится «Бирюзовый цветок», - перебил его простодушный Козырев, - А что, душевно поют, плакать даже хочется! Помнишь, вот эту красные мимозы, красные ми...
- Да погоди ты, - замахали руками в его сторону очарованные речью Антона слушатели, - Не ломай кайф! Пусть говорит.
Антон, нарочито не глядя в сторону Кирилла, продолжил свои разглагольствования:
- Истоки русской музыкальной попсовой культуры зачастую выходят из русских дворов семидесятых и кабаков начала нашего столетия, - говорил он, - Это надоевшие, затёртые до дыр гармонии – «экстаз трёх аккордов», пошлая ритмичная музыка времён поздней перестройки. Слушая такую музыку, сразу ощущаешь – современный автор этих, так скажем, дешёвых песенок, никогда не страдал озарениями. Эти идеи, это вовсе не его идеи, по причине того, что их у него никогда не было. Весь этот звуковой бред - стар, как мир. Это уже не искусство. Потому что там нет своей концепции. Осознайте, что для передовых людей вроде нас, всегда находящихся на гребне волны, эта музыка давно не интересна и, тем более что из новых уст она звучит уже весьма не искренне и не убедительно.    
- А тексты? – не сдавался Кирилл, - Они же душевные, согласись – от сердца! Классно, разве нет?
- Позволь не согласиться с тобой, уважаемый Кирилл Афанасьевич, - с налётом лёгкой иронии в голосе ответил Антон, вызвав небольшую волну сдержанного смеха, - Это лишь слабое, глупое подражание стилю давно ушедшей эпохи романтиков в поэзии. Слабое, малоэмоциональное штампованное стихо «для галочки». Для примера можно рассмотреть песню как раз того же Бирюзового цветка. Их последний хит, с моей точки зрения может служить ярким образцом примера для многих начинающих поэтов, - отчётливо произнёс Антон нечто странное и интригующее, идущее в разрез с собственной теорией. Но через секунду искусствовед вынес жёсткий приговор, обсуждаемой проблеме и всё сразу встало на свои места: - Образцом бездарности! – как из ружья выстрелил он, - Текст их последнего хита «Моя сладкая любовь» может стать настольным стихотворением во время проведения молодым поэтом «икс», магического сеанса создания нового шедевра. Поэт всегда сможет, глядя в текст этого хита, ориентироваться – как не нужно писать стихи! Какие не нужно применять слова, рифмы, размеры, какие не нужно повторять обороты, какие лучше не вспоминать темы! В этой песне слышанные тобой рифмы были затёрты ещё поэтами античных  времён, времён раннего Ренессанса, не говоря уже о временах Державина и Пушкина. Эти невнятные переклички, перепевы с поэтическими образами далёкого прошлого…
       Нигилистический диалог о концепциях в музыке, равно как и поглощение всё новых галлонов пива и упаковок с сосисками, продолжался до полуночи. Когда умолкли спорящие голоса, по кругу пошла старая двенадцатиструнная Сингапурская гитара. И «продвинутые музыканты» стали по очереди исполнять песни родного и Европейского андеграунда. По-видимому, умный оратор смог-таки направить выбор репертуара гитаристов-любителей в нужное русло. Срывающиеся под гром гитар голоса блажили до тех пор, пока не стали перекрываться стуком в стену кулаков разъярённых соседей...

2 глава

           Количество звёзд и чистота небосвода этой ночью могли поразить воображение любого искушённого художника. Звёздное небо было промыто и насквозь прозрачно. Яркий блеск мириадов далёких звёзд освещал высоту, делая картину ночи неповторимой. Сейчас были видны даже обычно невидимые красные карлики – младшие братья жёлтых звёзд. На небесах сиял как раз тот удивительный шедевр божественного зодчества, видя который несколько раз в году, мы каждый раз упорно восклицаем:
- Честное слово, впервые вижу такую красотищу!
Грубый, зелёно-жёлтый обломок луны, добавляя в ошеломляющий мистический пейзаж немного прагматического реализма, устроился где-то сбоку, между созвездиями Льва, Тельца и Скорпиона. Он возлежал, небрежно развалившись, будто на троне, по-видимому, воображая себя небесным царём. На улицах вокруг школы не наблюдалось ни одного целого фонаря, в домах не светилось ни одного окна, и даже в исписанных углём подъездах уже целый час как были перебиты и выкручены все лампочки. Но, похоже, в электричестве не было нужды – благодаря светящимся луне и звёздам на асфальте можно было различить любую трещинку, травинку или окурок. Воздух неподвижно висел над землёй, будто в комнате с закрытыми оконными створками. Ночной школьный сторож, страдая тяжёлой формой бессонницы на работе, ходил вокруг охраняемого им объекта, пугая редких запоздалых прохожих, случайно забредших на его законную территорию. Школу окружали пики железной изгороди, не играющей ровно никакой роли в предупреждении проникновения на её территорию нежелательных и опасных субъектов; на предыдущей смене кто-то ловкий и неслышный, как Шаолиньский монах, открыл секретные замки на обеих воротах и, ничего не взяв внутри территории, навсегда унёс их в неизвестном направлении.
     Худое лицо сторожа в свете майского месяца казалось страшнее, чем на самом деле, а часто бренчащий в городском сумраке риторический вопрос: «Закурить не найдётся»? – звучал, как реальная угроза для жизни и здоровья прохожего. При этом лицо прохожего малодушно вытягивалось, и он хриплым от страха голосом ответив: «Я не курю», - резвым аллюром устремлялся домой, прочь от подозрительного и потенциально опасного ночного фантома.
- Больной что ли? – сипел в темноту фантом, и на лице его, в числе прочего, зиял внушительным чёрным провалом, различимый даже в городском сумраке фингал, а неестественно вздутая губа, перезревшим осенним помидором свисала с подбородка. Недавний инцидент с самым крутым на районе хулиганьём, вылился в лёгкое сотрясение головного мозга и страшные травмы по всему лицу. Кирилл, у которого давно вышло курево и спички, только что за неимением денег насобирал окурков, скрутив из популярной газеты «АИФ» внушительную «козью ногу». И вот, в тот самый момент, когда страдающий от жестоких приступов никотинизма курильщик, счастливо различил на земле долгожданную целую спичку, одна нервно пульсирующая звезда поплыла вниз, быстро увеличиваясь в размерах. Через несколько секунд она выросла в поперечнике до трёхэтажного многоквартирного благоустроенного дома и нависла над тривиальным зданием средней школы номер пятнадцать. Сияя огромным светлым пятном, она окрасила школу и окрестности ядовитым ультро-спектральным голубым цветом. Кирилл так и не успел толком покурить – испуг и изумление овладели им – не раскуренная козья ножка, выпав из его рук, покатилась по асфальту, сыпля красные искорки во мрак. Он с открытым ртом и задранной кверху головой продолжал стоять и смотреть на чудо внеземной техники, пока спичка не обожгла ему пальцы. Из объекта вырвалась яркая вспышка и «контактёр», вскрикнув от боли и ужаса, потерял сознание.
          Вполне осознанно он ощутил себя только в соседнем лесу. Всё, что было до того, ворочалось в его памяти не ясной расплывчатой массой, и сильно смахивало на нездоровый сон, дрёму, в которой были цвета, звуки и, вероятно какие-то события. Он смутно помнил во сне людей в синей одежде, склонившимися над ним, очертания их лиц были расплывчаты, их голоса звучали глухо и отдалённо. Это был очень страшный сон. Он стоял, качаясь, почти не в состоянии пошевелить ни одной мышцей своего тела, почти реально чувствуя внизу своего живота какое-то шевеление, но не ощущал никакой боли. Может они поставили в него какой-нибудь датчик, и теперь будут следить за ним, как за каким-нибудь подопытным животным?! Окольцевали, значит, сволочи?! Вот чёртова паранойя, она снова посетила мою грешную голову! Говорили же мне умные люди, не перемешивай наркоту с пивом! Он пробовал это зелье на протяжении нескольких месяцев, и завязал лишь после того, как начались частые галлюцинации. Однако правду говорят, когда уходит один демон, приходит другой – Козырев стал пить почти каждый день…
       Но если этот «контакт» произошёл на самом деле, тогда что им от него было нужно? Кирилл резко рванул подол рубахи «Вранглер» вверх, посмотрел на живот и похолодел от ужаса. От диафрагмы и почти до паха проходила едва заметная тёмная полоска, вероятно шрам. «Чего боялись, на то и напоролись» - холодно подумал он, вспоминая так любимые им, домашние уфологические журналы. Проведя рукой по полоске, он почувствовал слабость и дрожь в коленях. Опираясь о ствол берёзы, бессильно опустился на землю и ещё раз посмотрел на свой живот. Полоска, словно в комбинированной ночной съёмке тихо растворялась, пока не исчезла совсем. Только сейчас он огляделся вокруг. Местность была как будто знакомая. Миновав лес, он увидел городок, находящийся в небольшом котловане. И уже через полчаса, уставший и разбитый, он приблизился к родному зелёному дворику.

            Прошло три недели. Всё это время, по собственной воле, а не из-под палки, он снова посещал реабилитационный центр. И снова дело пошло на поправку. Прекратились галлюцинации, неосознанные страхи и дикая раздражительность. В который раз он сам себе поклялся больше не принимать никакие зелья. Так было и раньше. Но всякий раз выходило так, что поправлял он своё здоровье только для того, чтобы снова начать колоться. Только на сей раз, похоже, всё обещало быть по-иному…

…Кирилл бодрой походкой направился в магазин. Когда мимо него проплывало помпезно раскрашенное здание городского театра «Находка», его громко окликнула высокая девушка в рваных на коленках джинсах и короткой кофточке выше пупа. Девушка, хорошо отрепетированным жестом изящно махнула рукой и начала пританцовывать под воображаемую музыку. Её соблазнительные бёдра очаровательно ходили из стороны в сторону. В одной руке она держала длиннющую зажжённую сигарету.  Янка… Янка… Она всегда нравилась Кириллу – весёлая, заводная, такая неотразимая и обаятельная. Для Кирилла она была почти идеалом женской красоты. Он ее, наверное, любил. Жаль, что она относилась к нему только по-дружески и любовь когда-то предпочла отдавать Антону. Когда-то Кирилл писал ей такие нежные, а иногда даже чувственные стихи. Теперь они ему кажутся глупыми и сентиментальными.
Что-то вроде:

Под медленный шелест полу;ночных волн
Стою я, тобою, тобою лишь полон…

Или это:

Янка, Янка, белая фиалка,
Алых губ дрожащих, нежный лепесток,
Янка, Янка, мне тебя так жалко,
Почему с тобою был он так жесток? -

Ох, если бы Антон когда-нибудь услышал эти строки - раскритиковал бы в пух и прах! Ведь в них нет новой концепции...

...Однажды, на вечеринке ему удалось получить её поцелуй, и он был счастлив. Дальше дело не пошло, потому что вмешался Антон. Против его ершистой бравады устоит разве что женщина-киборг. А потом он её цинично бросил...
 
...Причёску Янки украшал большой белый праздничный бант.
«Он так усиливает её красоту» -  изумлённо подумал Кирилл, но тут же осекся...
 Нет, нет, это неверное суждение, он подчёркивает уже существующую её красоту, заставляя всех окружающих останавливать на ней свои восхищённые взгляды и невольно любоваться ею… 
…Кирилл осанисто подошёл к девушке.
- Привет, Янка!
Он старался держаться как можно более свободно и естественно. Насколько это возможно.
- Здравствуй, Ки;рюшка! – ласковым голосом отвечала она, - Поздравь меня, сегодня мой самый счастливый день…
- Да уж! Сегодня у всех счастливый день! Гыыыы! – невпопад сказал он, пытаясь  весело рассмеяться.
Тьфу ты, опять получилось всё как-то нелепо...
- Мой дебют состоялся! – весело прощебетала она, не обратив никакого внимания на его неуместный смешок, - Спектакль прошёл на ура! Кирюшка, я теперь звезда! 
Янка подпрыгнула на месте и громко чмокнула Кирилла в щёку. Кирилл слегка смутился и, чтобы скрыть своё малодушное состояние, криво усмехнулся и сунул руки за широкий американский ремень, поддерживающий потёртые московские джинсы.
- Ну что же ты!
Кирилл неестественно весело поздравил Янку, и на этот раз улыбнулся через силу. Янка теперь актриса?! А я тогда кто? Грузчик с порта? Ночной школьный сторож? Долбанный студент нашей заёрзанной технолаги? Ему почему-то становилось неловко. Проклятые комплексы! Куда бы ему их засунуть? Он знает – роль в спектакле у неё была эпизодической, не больше пары десятков глупых слов о любви. Тоже мне, звезда! Звёздочка, звездулька!
- Ты что такой бледненький? И не весёлый? Что с тобой случилось, Кирюш?
- Да так… - Кирилл, сам не зная зачем, махнул рукой куда-то назад, за спину, - На работе…
- Опять?
Кирилл, не зная, куда деть эту самую руку, снова затолкал её поглубже за ремень. Снизу вынырнули длинные пальцы с косо подстрижеными ногтями. Внутри его вдруг что-то надломилось. Всегда коммуникабельная, весело щебечущая Янка в один миг перестала ему казаться ему такой же привлекательной и яркой, как прежде, и вовсе не такой талантливой. Но он, скорее по привычке продолжал говорить с ней тоном восхищения и вовсю таращил на неё глаза, хотя от этого всего на душе становилось тошно. Но хитрая девчонка его фальшь всё же заметила.
- Кирюш, скажи, что ты сейчас чувствуешь? – деловито подбоченясь, тоном эксперта-психолога осведомилась она, - Ты искренен в своих проявлениях? Ну, скажи, что тебя мучает? – вскинула она узкие полоски выщипанных бровей.
Кирилл почувствовал себя пациентом.
- Ты о чём? – спросил он.
- Тебе со мной скучно?
Как же обидно быть легко и быстро разоблачённым! Да, чёрт вас всех раздери! Да, я всё лгу, и я ненавижу всю эту пошлость, эту поганую ложь! Какой прок с того, что я стою здесь, тратя своё время и силы на войну с комплексами, на удерживание на старой ржавой цепи своих прежних чувств! Ещё недавно моё сознание находилось как будто в каком-то другом измерении, ведя внутреннюю борьбу с легионами виртуальных демонов. Меня увольняют с работы, и вообще, мне дурно и я хочу пойти домой отдыхать! Кирилл отрыл рот, чтобы вылить всё это на красивую голову своей собеседницы, но вместо этого у него получилось что-то вроде:
- Ян, у тебя сигареты не найдётся?
Курить ему совсем не хотелось, но он, чтобы уйти от последнего прямого вопроса, пытался этим отвлечь её внимание от поднятой проблемы.
После двух-трёх затяжек он побледнел пуще прежнего, и его стошнило рядом с красивым ухоженным театральным газоном. Не на шутку перепугавшись, Янка завертелась вокруг него быстрой юлой, без остановки охая и ахая.
- О-о-о-о-о! – возмущённо орал Кирилл, извергая струю желчи из полупустого желудка на новый асфальт. Весь мир померк перед его глазами, голова сильно кружилась, казалось, что внутри вот-вот лопнет какой-нибудь орган. Однако ни чего не лопнуло и Козырев, быстро направившись в сторону своего дома, решил предпринять один важный шаг. Кое у кого должно было затрещать его наглое худое лицо, и он не допускал и мысли, что чего-то пойдёт не так. Идя вперёд шатающейся танцующей походкой, он представлял, как Янка, испуганно пятясь к зданию театра, отчаянно крутит своей сексуальной задницей. Она не сомневалась, что он обернётся. Но он был твёрд, как кремень, решив не забывать свою давнюю обиду. И он не обернулся.

3 глава

      Однажды, одним прекрасным вечером, набив пакет радикально тёмным пятирублёвым пивом и прихватив пару кассет с последними рейвовскими хитами, он позвонил Антону из автомата – решили выпить мировую. Призывный клич стремительно понёсся по проводам, мобилизуя на общие сборы остальных членов дружеского коллектива. Когда Кирилл появился на пороге, вся компания была уже на своих местах и в прежних позах. Антон, отвлекшись лишь на кивок головой и лёгкий жим ладони, непрерывно что-то говорил и делал пассы, хоть уже и не столь динамично и эффектно – после позавчерашней пьяной драки с Кириллом болели рёбра и кисти рук. Этот сторож оказался крепким борцом. Никто из двух интеллигентных друзей так и не решился дать своему приятелю в лицо. Дело ограничилось тасканием друг друга за грудки и бросанием грешных тел через бёдра, с применением лихо выкрученных интеллектуальных фразиологизмов, произнесённых на предельных для голосовых связок децибелах.
        Владилен и Роман сидели в жёстких креслах. Играла шумная тяжёлая музыка. Реакция друзей на появление Кирилла была обычной и однозначной – хоть и радостной, но на сей раз выглядела не совсем искренне. Надо сказать, если бы не авоська с пивом – не было бы вообще ни какой.
- Да здравствует пиво, рок-эн-ролл и Кирилл! Ура-а! – пытаясь скрыть мрачноватые нотки, с весёлой, но бледной улыбкой на губах пропел Антон.
- У-а-а!  – нестройным хором подхватили трибуны из кресел.
Кирилл, посасывая пиво, рассеянно скользил взглядом по лицам собутыльников, слушая лекцию Антона о бесперспективности отдельных течений в музыке, о толпах нудных скучных зазнавшихся писателях, необоснованно поучающих человечество. О невеждах, хулиганах и толпах преступников, которые тут и там окружают, а окружая, мешают жить перспективным и талантливым людям и ещё много, много разной дребедени. Несмотря на явное лидерство Антона, лекция проходила в форме беседы с Романом и Владом. Кирилл несколько раз пытался внести свою лепту в строительство здания дружеского диалога, спонта;нно вставляя не совсем удачные фразы, но на него ни разу так никто всерьёз и не обратил внимания. Конечно, ему кивали головами и даже иногда отвечали, но в воздухе летал едва ощутимый запах бойкота.
Обиженный невниманием друзей, он ушёл в собственные мысли. До него едва доносились обрывки фраз о каких-то возможных вариантах бизнеса, в том числе о покупке, ремонте и продаже квартир. Но он в этом соображал туго, попросту не интересуясь миром коммерции, и поэтому смысл сказанного улавливал лишь на подсознательном уровне. Однако он понимал, что без него и его пива такого эмоционального обсуждения проблемы состояться бы просто не могло. Антон по своей природе был артистом, его тщеславие требовало податливой и внимательной аудитории. Глядя на мелькающие вверх-вниз поршни голов, лектор распалялся всё больше. Угодливое кивание слушателей превращалось в обязательный технический элемент, без которого риторик просто не мог говорить.
Сделав небольшую паузу, он включил телевизор и уткнулся в экран, желая послушать «Кремлёвские вести». Кирилл, воспользовавшись затишьем, настойчиво пытался поведать всем о видении, произошедшем с ним однажды ночью во время дежурства. Антон же, не отрываясь от экрана, лишь отмахивался, ссылаясь на галлюцинации, связанные с пристрастиями пациента к алкоголю и наркотикам, а также на сотрясение, которое тот недавно получил в пьяной драке на улице с местным хулиганьём.
- Всё, тишина в бараке! – зашипел он, перекрывая начало вступительной новостийной музыки, - Внимательно конспектируем политинформацию! Сегодня будут озвучены результаты выборов народного вече в верховные князья!
- Ты хотел сказать, «тишина в казарме»? – въедливо поправил его Кирилл, не жалуя любые проявления криминальной субкультуры.
- Пусть будет так… - согласно кивнул Антон, мимолётно переглядываясь с ухмыльнувшимся Плетнёвым.
Голос диктора трагически гудел в унисон с тяжёлыми мыслями Козырева. Из раздумий его вывел гневный окрик лидера компании:
- Снова Бориску на царство?! - кипел Антон, глядя в голубое окно телевизора, - Ну ни чему наш народ жизнь не учит! Ни чему… – с осуждением повторял он, держась обеими руками за голову.
- А кого ещё? – сделал умное лицо Влад, - У тебя на примете есть кто-то лучше? – Домбровский, слабо осознавая, что происходит в политике, решил поднять свой рейтинг, бросив в зал ироническую реплику, смысл которой предположительно находился где-то рядом с истиной.
- Не думаю, что его второй срок принесёт стране что-то полезное, - осадил его Роман, - Вы голосуйте, голосуйте за него, - говорил он, обращаясь к телевизору, - Он вам ещё одно кровопролитие устроит!
     Кирилл, как и Влад, был тоже полностью аполитичен, вообще ничего не соображая в этом направлении общественной жизни, целенаправленно не интересуясь любыми её проявлениями. На этом его схожесть с Владиленом заканчивалась. Они оба знали имя президента, а на большее интересы приятелей в этой области не распространялись.
- Все они кровожадные монстры! - брызнул Козырев общей фразой в толпу, но на это никто даже не обратил внимания. Лишь Домбровский с выражением лица политобозревателя, уронил предосудительный взгляд в его сторону.
Когда Кирилл сделал глоток из четвёртой бутылки, его вдруг стало мутить, и он заблевал хозяйские обои. Буркнув что-то, он произнёс заглавные буквы извинений и скрылся в проёме дверей под матерную канонаду возмущённой тусовки. 

4 глава

Прошло два долгих года. В июле прошлого, девяносто седьмого, учащийся самого престижного в городе педагогического университета Антон Юрьевич Руберовский был отчислен за систематическое непосещение лекций, семинаров и коллоквиумов. Последние два курса Антон появлялся в здании Прометеева детища исключительно на сессии, которые, кстати сказать, сдавал далеко не всегда блестяще – иные из предметов приходилось снова переосмысливать на повторном экзамене до двух и более раз. Порой молодое дарование совсем слабо показывало наличие теоретических знаний, выкручиваясь из сложных ситуаций лишь благодаря своим неординарным способностям к острословию и артистизму.  Иногда в такие минуты уверенный в себе бездельник из прославленного циника превращался в мягкого общительного, предупредительного и приятного молодого человека, прекрасного знающего слабые стороны экзаменатора. Он мог преспокойно, без последствий уйти от поставленного в билете вопроса, треща без умолка, мягко и не заметно цепляясь за отвлечённые или похожие темы. И надо сказать преподаватели часто без оглядки делали Антону Юрьевичу серьёзные поблажки. Что само по себе было странно, а студентам казалось нонсенсом. Таких умельцев, способных ошеломляюще эффектно каламбурить, комически ораторствовать, уверенно и правильно говорить, без излишних слов паразитов, так любимых умниками, было почти невозможно найти даже на факультете риторики. Не раз его слух омрачался «дельными» советами сокурсников пока не поздно перевестись на филологию, где у него всё пошло бы, «как по маслу». Антон не раз думал о том же, но похотливое желание познания законов юриспруденции всякий раз оказывалось сильнее тяги к дарованному свыше. Так нужно для реальной жизни, думал он, а о душе можно повспоминать и после.  В конце мая он устроился на временную работу, на местный деревообрабатывающий комбинат. Работа была хоть и тяжёлая, но очень денежная. Состояла она преимущественно в вальсировании на сходнях с длинной и острой, как копьё индейцев Сиу пиканкой в руках и толкании ею толстых ошкуренных брёвен по специальному челночному желобу для дальнейшего извлечения оных из воды современными техническими средствами.  Работать приходилось по двенадцать часов в день в любую погоду и почти без выходных. 
В этих простых словах – «устроился на временную работу» крылась чудовищно сложная подоплека. Никогда и никто прежде не попадал туда просто так. Устроиться на лесозаготовительный завод можно было только по великому блату. В то время, когда средняя зарплата в стране не превышала четыреста рублей, а деньги задерживали по году, здесь, на бандитизированном предприятии можно было зарабатывать до десяти тысяч и получать их без задержки. И этим, пожалуй, было сказано всё. У господина Руберовского во время устройства туда, не было никаких знакомств. Но в это никто никогда так и не поверил.
Целый месяц подряд, ровно в 10. 00, он раз в неделю заходил в кабинет начальника рейда, господина Дра;гуна, деловито осведомляясь о текущих делах и новых вакансиях, по-свойски жал и тряс отёкшую пятерню монстру местной лесной промышленности.
- Не требуется ли от бедного студенчества посильная помощь на воде и суше для нашего с вами градообразующего предприятия, уважаемый господин Дра;гун? – твёрдым голосом выводил он сложносочинённое предложение, - Зарплата меня почти не интересует. Главное – работа во благо нашего постсоветского пространства!  - скромно, будто бы чуть краснея, завершал он, нервно продолжая про себя: «Но и карму я здесь отрабатывать тоже не намерен»!
- Зайдите завтра, - немного поморщившись, мрачно ронял Драгун, - Нет, лучше через неделю…
- Так значит, до понедельника? – уточнял Антон и тяжёлой вязкой массой долго вытекал из кабинета.
Чтобы, как водится, снова появиться через семь долгих дней…
- …градообразующего предприятия, являющегося несомненным фавором среди местных региональных фирм и заводов? – повторял свой вопрос Антон, всегда добавляя что-то новенькое к выше сказанному.
- Какой вы, однако, назойливый, господин Руберовский! – удивлённо вскидывал брови мистер Драгун, - Такого клинического случая в моей практике ещё не было ни разу. И не боится же ничего! Зайдите во вторник!
Это его, собственно и заводило. Эксцентричность и полное внешнее отсутствие всякого инстинкта самосохранения. И это в наше-то не простое время!
Через месяц дотошный студент общался с начальником рейда уже не стоя на ногах, как ранее, а спокойно сидя на мягком стуле. Закинув ногу на ногу, он весело, но жёстко говорил о простых житейских проблемах, отпуская непонятные для собеседника мудрёные научные шуточки, чем приводил его почти в состояние ступора. Ненароком проскочили парочка анекдотов, с сюжетами юридического характера. Что возможно звучало как какой-то далёкий и не ясный намёк. Ведь наверняка скелетов в шкафу у любого большого начальника – хоть отбавляй. Тут и знать то ничего не надо! Мистер Драгун был человеком не глупым и отнюдь не лишённым чувства юмора, и на удивление терпеливым. Он ни разу не повысил голос на говорливого посетителя и не приказал своим головорезам вывести его за белы руки вон из кабинета. Он даже стал чувствовать к странноватому гостю какую-то симпатию, но виду не подавал, а к концу монолога ронял своё неизменно мрачное и, казалось, ничего не обещающее:
- Зайдите через неделю, - на его лице, как обычно багровым огнём горел румянец, а сам он оставался непроницаем, -  Выкатка леса ещё не началась.
Антон почувствовал, что лёд не только подтаял, но и дал крупные трещины, хотя и выглядел он пока ещё вполне целостно. На следующем приёме Антон уже пил ароматный чай в кабинете начальника рейда. Мистер Драгун больше не спрашивал, работает ли у него начальником ремонтного цеха какой-нибудь родственник, нет ли у него связи с сильными города сего. Ему казалось, что они вместе уже целую вечность, но продолжать это пресловутое знакомство ему более все же претило.
С каждым новым приходом опасного субъекта, в кровь первого помощника магната выбрасывались всё бо;льшие порции адреналина, и в один из дней, он позвонил начальнику выкатки и отправил по команде ликующего Руберовского общаться со своим будущим начальником. Еще через пару недель, окончательно доконав уставшего пожилого руководителя водной стихии, Антон вместе с другими избранными акво-адептами весело исполнял бесконечные «танцы на воде» с тяжёлой пиканкой в руках.
Подумать только, он здесь, среди будущих богатеев, скоро будет купаться в золоте, и сорить деньгами! И это в такое опасное, нищее и голодное время! Тысячи молодых здоровых парней бьются чугунными лбами о перегородку, отделяющую ЛДК от внешнего мира, а всё безрезультатно. Слоняются по городу без дела, пьют вонючее дешёвое пойло, скандалят со своими подругами. Бездельничают. И не потому, что им лень работать, просто потому что у них нет родственников среди старожилов градообразующих заводов и их язык не подвешен на крепкой шёлковой верёвочке, как у Антона!  А найти в городе работу, за которую платят реальные деньги, сейчас практически невозможно! Он, студент без имени и порток, стоит сейчас на мосту, гоняя по водному желобу позолоченные брёвна и в ус не дует. Через месяц можно будет не отказывать себе ни в чём! Ох, как не просто добиться этого в то время, когда новой липовой думой в стране каждый месяц, официально принимаются всё новые и новые «Законы джунглей»!
Антон оказался трудолюбивым и дисциплинированным работником, благо, стимулов к этому было хоть отбавляй. Дать пинка под зад (то есть, уволить) могли за любую мелочь, не говоря уже о серьёзных нарушениях. Когда двенадцать часов отдыха приходились на день, он часто проводил это время на косе – песчаной о;тмели за рекой. Коса представляла собой необорудованный пляж, в жаркие дни кишащий людским муравейником. На той стороне реки струились воды тёплого течения, берущих своё начало в Великом Пресном Озере Сибири, и привлекающие на свою сторону тысячи верных паломников. Между тем, сама огромная река была холодной, как арктический лёд и являлась объединённой водной субстанцией, состоящей из вливающихся в неё десятков холодных речек, стекающих с горных массивов. А потому, купаться на её холодной городской стороне, было леденящим душу занятием. В прямом смысле этого слова. Антон набирал сэндвичи и кока-колу в пакет с изображением полуголой дьяволицы и виски Джеймсон разлива 1780 года и отправлялся на пляж. Накупавшись до помутнения рассудка, он опускал голову в тень от редких кустов и предавался сладким снам. Вокруг него всегда роилось много знакомой молодёжи – без сомнения, Антон был всеобщим любимцем. Оригинальность его характера, харизма, как магнитом притягивали к нему пляжных нимф и, как следствие, скучать не приходилось.
- Шикарные кусты необорудованной пляжной косы – это поэзия, - философствовал он, приводя в восторг почитательниц пива, сигарет и умных нескучных мужчин.
Все понаслышке знали, что до выкатки Антон занимался строительством павильонов и мостовых из импортного немецкого кирпича в самом сердце и столице незабвенных Уральских гор. Когда что-то в его бизнесе пошло не так, он дал дёру от столичных распальцованных качков через всю страну – в Сибирь обетова;нную.
- Больше я на запад – ни ногой! – беззастенчиво лгал новый романтик, планируя про себя новый круиз по стране.
Однако прекрасных нимф больше интересовало не то, где он прежде «халтурил», а подробности его нынешнего финансового положения. Девчонки, звеня колокольчиками звонкого смеха, дивились, как это так можно – учиться и одновременно хорошо зарабатывать.
- Мой папа, - пояснял он, выйдя на свет из сумрака пляжных кустов, - Был вольным каменщиком и особой, приближённой к министерству культуры!
Перефразировка известного классика давала нужный эффект. Раздавался звонкий смех и данный вопрос считался предельно исчерпанным.
Когда поздней осенью, сильно похудевший, с обветренным лицом он прибыл на сессию, все дружно ахнули. И верно было от чего. Его обличье было трудно узнаваемо. То ли оттого, что последний раз его здесь созерцали в декабре прошлого года, то ли из-за дублёного непреходящего речного загара, покрывавшего возмужавшее лицо калымщика.
На этот раз его не пощадили. Он не был допущен к сессии, а впоследствии безжалостно изгнан из университета. Антон затаил обиду на корыстолюбивого ректора, допустившего беззаконие – ведь посещение лекций дело добровольное, главное это безупречная сдача сессий. Действия  руководства он расценил как мошенничество с дальним прицелом. В октябре, когда он получил очередную получку на выкатке – девять тысяч рублей, сентябрьская депрессия показалась ему пылью, мелочью, недостойной внимания. Он чувствовал себя на целую голову выше своих сокурсников.
В декабре он закончил временную трудовую деятельность на заводе, ставшим воистину родным, сколотив за время работы состояние почти в пятьдесят тысяч рублей, которые были положены в банк под предельно высокий процент. Конечно, он мог с лёгкостью восстановиться на месте учёбы, но не стал этого делать. Он посчитал зазорным пополнять карман ректора Абрама Альфредовича Зиндельмана хотя бы одной гнутой копейкой, заработанной таким тяжким трудом. О потерянной учёбе он больше не сокрушался, считая себя самодостаточным, интеллектуальным и способным прокормить не только собственную персону.
Но его планы по поискам новых Клондайков опирались не только на мышечную силу и мозоли;стые ладони. Снова становиться вольным каменщиком он категорически зарёкся – слишком мало, по его новым меркам можно было заработать в этой трудовой сфере – всего лишь каких-то полторы тысячи в месяц! И это был фактический потолок. Но деньги, подобные тем, что на выкатке, в городе нигде нельзя было заработать. Сезон плывущих брёвен до июня следующего года был закончен, но не улёгся азарт в душе энергичного доллароискателя. Антон, с синтетическим блеском в глазах стал задумываться о других источниках благополучия…
Зима прошла в активной фазе фанатического увлечения философскими направлениями дзен-буддизма и практики дыхательной гимнастики ушу. На втором плане увлечений прочно обосновались «пиво, рок-эн-ролл и девушки». Литература в его мировоззрении занимала теперь заднее, хотя тоже далеко не последнее место. Став отныне более практиком, чем философом, он яростно отмёл ранее любимое увлечение оккультизмом и языческими сомнамбулами. Глупые эксперименты по введению себя в состояние изменённого сознания прекратились после фатальных неудач в этой сфере. Он делал над собой эксперименты, пытаясь вызвать искусственную кому при помощи химических средств. Лишь для того чтобы заглянуть за пределы нашего физического пространства. Ну не глупость ли это? Любопытство такого порядка обошлось слишком дорого. Однажды с трудом возвратившись в наш мир, он испытал сильный шок, сравнимый с сильнейшей черепно-мозговой травмой. Скорее всего, это было связано с недостаточным снабжением кислородом головного мозга во время путешествия в «иное измерение». А может быть, путешественник-любитель по тонкому эфиру увидел там, за пределами что-то, чего не видит и не знает ни один из нас, живущих в привычном трёхмерном пространстве? Проболев с неделю, он поклялся никогда более даже не вспоминать о существовании «грёбанных альтернативных наук», резко осудив их и назвав ложными. Закончилась экспериментальная истерия – маг не пытался больше узнать, кем он был в прошлой жизни и в чём заключается его предназначение. Теософия была низвергнута в пучину небытия. 
На дружеском весеннем пикнике Антон толкнул гневную обличительную речь относительно оккультного «логоса». Под звуки аплодисментов и восторги осоловевших от пива и шашлыков товарищей, он торжественно погрузил книги с сумасбродными увещеваниями Блаватской, Рерих и Безант в пылающее лоно походного костра. Была с честью отслужена панихида с заунывным и многоголосым «о-мм».  Который раз, выплывая из тьмы невежества, несостоявшийся прокурор стал топить лёд своего жизненного разочарования настольными книгами сочинений классиков криминальных и сатирических жанров…

5 глава

Козырев шаркающей неровной походкой ковылял домой. Сегодня он отработал свою последнюю смену. «Уволен по собственному желанию» – была сделана ещё одна запись в его трудовой книжке, которую уже давно можно было бы листать, как роман о трудовых свершениях. Но три недели в виде проклятой повинности – пресловутой «отработки» ему всё же пришлось отстоять, как с куста! И, похоже, что эти дни полетят в тартарары. В смысле оплаты, конечно. Посмотреть бы в глаза тому деятелю, что выдумал этот способ узаконенного рабства во время увольнения! Сегодня он получил лишь четверть расчётных, которые, по причине огромного количества не деноминированного бумажного лома просто «не лезли в карман»! По прошлогоднему царскому указу старые цены уменьшились ровно в тысячу раз, но обмен их на новые купюры ох, как мог затянуться! Часть расчёта Зигмунд выдал старыми деньгами, но ведь к этому никак не придерёшься! Страх потерять оставшиеся три четверти расчётных, был сильнее неприязни перед не разменяным мешком устаревших банкнот. Теперь полный расчёт можно вообще никогда не дождаться! 
Народная примета нового времени. Смотри – если тебе дали хотя бы несколько копеек при расчёте – забудь об остальных деньгах. Можешь подавать в суд, умолять, угрожать, ползать на коленях – всё бесполезно. Разве только, если умрёт твой близкий родственник, тогда может и разжалобятся, частично отдадут на погребение. Время унижений! Будь он проклят этот рядовой самодур Зигмунд! Больше он в вашу школу ни ногой, гори она жёлтым пламенем! Пусть её гуманоиды унесут в бескрайний океан неба и порежут лазерами в лоскуты – он не заплачет. Поищите лучше теперь других идиотов. Да кто к вам пойдёт на такой оклад! Восемьдесят поганых рублей в месяц!
Ну да ладно, чёрт с ними, лучше возрадуйся, что за украденный на твоей смене компьютер высчитывать не стали, видимо, по причине абсурдности этой затеи. Ведь это чудо китайской техники стоит, наверное, две сотни его окладов! Хотя, кто его знает, чем ещё всё это закончится. Ему плевать на то, что будет потом. Сейчас он хочет отдыхать. Сейчас он придёт домой, достанет из холодильника бутылку «Жигулёвского», сядет за кухонный стол и вкусно поест. Ох, как хочется сейчас хорошо поесть! Не то что бы он был жутко голодным, просто страсть чревоугодия в последний год жизни подчинила себе большую часть его существа. После нескольких лет разгульной жизни, стараясь обрести прежние спортивную форму и здоровье, он несколько раз за год бросал пить и курить. Организм, свободно вздохнув после долгих лет алкогольной и никотиновой кабалы, словно изголодавшийся узник наркотического концлагеря вновь и вновь требовал новых крупных порций пищи. Уровень сахара чаще, чем положено поднимался в крови, вызывая раздражительность и фальшивый голод. Росла неосознанная тревога, а вместе с ней подрастал друг конца первой юности – такой небольшой и такой неприглядный живот. Подчас не выдерживая ужасов трезвой жизни, и панически боясь новых нервных срывов, он снова и снова «развязывался», забывая про данное себе обещание...
Теперь он стал свободным от работы человеком, и ему захотелось чего-то сиюминутно одурманивающего. Ну как тут всё это бросить! Да ещё это проклятое пиво стоит в холодильнике, такое холодное и такое свежее! Стоит и ждёт. Со сроком годности даже и не думающим ещё истекать! Так, так. Далее – сигарета, горячая ванна с хвойным порошком. Затем – спать. Ведь вечером в школе отдохнуть было некогда – в двенадцать часов к нему припёрлась вечная троица с девчонками и водкой, а расползлись они по домам только в три часа ночи…

        Ему всегда снились цветные сны. Хорошие или плохие, это не важно, но снились они всегда. И многие из них имели пророческое значение. Вот только разгадывать их – то нет желания, то недосуг. И воспоминания о них всплывали неожиданно и всегда ассоциативно, когда происходило что-то смутно о них напоминающее…
Сегодня его свалила на диван непреоборимая дневная дрёма, и он увидел, как какой-то бородатый мужик, дико хохоча, резал охотничьим ножом коричневые обои на стене. Кирилл лежал на кровати с голой девицей, гладя её по нежной коже, не забывая поглядывать на странного сумасшедшего бородача. Мол, как ты там, чувак, в порядке? Не собираешься ещё нас резать? Но маньяк, словно скованный невидимыми путами, не мог развернуться на месте. Пятясь, он бьётся спиной о невидимую преграду и гулко стонет низким утробным голосом. Наконец, он поворачивает к ним своё лицо и оказывается, что это не мужик вовсе, а волосатый вампир с длинными кабаньими клыками. Бросив взгляд на девицу, Кирилл замечает на её шее кровавые точки. Непроизвольно отдёрнув от неё руку, он снова обращает взгляд на оборотня.
- Ты помешал мне, щенок! – шипит вампир будто змея и с быстротой мангуста бросается на Кирилла, вдребезги разбивая стеклянную стену преграды. Широко разинув пасть, он глубоко вонзает свои клыки в лицо и шею Кирилла. Шокированный парень чувствует, как клыки, прорывая мышцы и ломая кости, входят вглубь его тела и смыкаются внутри, на больном и простуженном горле. Кирилл, собравшись с силами, толкает врага и тот с грохотом падает за боковую заднюю спинку. Козырев вскакивает следом за ним, роняя голову за спинку дивана. Но там уже никого нет. Девица-мавка, растворяясь в мутном воздухе, тоже быстро исчезает. Реалистичность ощущений сна поразила его воображение.
После пробуждения волосы Кирилла стояли дыбом, будто у панка после процедуры выпрямления гребня. Пострадавший от мистических персонажей дрожащими руками достал из-под подушки замызганный сонник.
- Укус вампира или чудовища – к выздоровлению, - тихо читает он. Его губы трогает лёгкая улыбка. Словно школьник, на ходу впрыгивая в короткие штаны, доверчивый молодой человек пулей летит в магазин за пивом и сигаретами.    
     Так, с воспоминаниями о мистическом сне и в мечтах о красивой мавке, он не заметил, как подошёл к дому. Из окна третьего этажа торчала голова молодой девушки. Из её рта неслась невообразимая брань, звонким эхом отдаваясь во дворе. Его сердце ёкнуло. Кирилл не сразу сообразил, кому молодая подвыпившая леди адресует столь не лестные определения. Внизу, задрав голову вверх, стоял мужчина в чёрной кожаной куртке, глухим сиплым голосом что-то отвечая девице.
- Да пошёл ты, урод! – орала она, выпучив синие глаза с маленькими чёрными точками зрачков, - Какого хера ты уставился, шлёпай отсюда к своим дружкам-подонкам!
В ответ мужик в очередной раз прогудел ещё что-то невразумительное.
- А хочешь получить по хлебалу?! Ну, хочешь ты, козёл!
- Я знаю, чего ты добиваешься шлюшка! Ну, давай прямо сейчас! – отпарировал мужик, энергично изображая движениями рук скорое совокупление.
- Да у тебя даже зелёных нет, импотент грёбаный! Есть у тебя зелёные, козёл?!
- Есть, есть у меня зелёные, - быстро закивал мужик, - Ща я те насыплю полную варежку!
- Ну, покажи мне, покажи, если ты мужик, где у тебя зелёные! Нету у тебя ни хрена! Ты не мужик! – продолжала девица нести ахинею.
- Ах ты, сука! Щас я тебе покажу. На, смотри, тварь!
Мужик размашисто расстегнул ширинку и вывалил наружу свой аргумент.
Девица замолкнув, от изумления раскрыла рот, но тут же взяв себя в руки, продолжила визг:
- Вали отсюда изврат хренов, а то в табло получишь! Я щас парней позову!
- Вот шалава, за зелёные трахается, - бурчал мужик, как будто оправдываясь перед проходящим мимо Кириллом, - Тварь, за зелёные...
Мужик, застегнув молнию на ширинке, обиженно наклонил голову вперёд и решительно направился прямо к подъезду, к тому самому, в котором располагалась квартира Кирилла. Бывший ночной сторож, судорожно досмолив свой Бонд, нерешительно зашагал следом. Проходя мимо третьего этажа, он услышал из боковой квартиры звон бьющейся посуды, шум борьбы, ругань, и в довершение – душераздирающий женский крик:
- Помогите! А-а-а-а-а!! Насилуют! 
Кирилл был ошарашен и скован от растерянности словно невидимыми цепями. Не прошло и минуты, как этот туповатый крендель со стальными бубенцами, стенобитным тараном ввалился в подъезд, а уже успел… Кирилл сильно побледнел. Зажмурив глаза, он толкнул дверь. Кривая  металлическая перегородка, распахнувшись, сильно грохнула о стену. Перед его помутневшим взором предстала та самая брутальная парочка, что минуту назад, словно обезумевшие маралы во время гона, благим матом вопили на весь центральный околоток. Дама была в одном макси пеньюаре и почему-то без трусов. Задрав ноги вверх, она тщетно пыталась оттолкнуть от себя напирающего на неё насильника. Его ширинка была расстёгнута, штаны рывками скатывались вниз.
- Эй ты, ты… сошёл с ума! – нерешительно крикнул Кирилл. Собственный голос показался ему слабым, дрожащим и каким-то далёким. Кириллу стало стыдно и обидно за самого себя. Честолюбие крутило и выворачивало всё его нутро наизнанку.
        Мужик, не обращая на наглого юнца совершенно никакого внимания, продолжал активное наступление. У заступника вспотели ладони. Он почувствовал сильный позыв к мочеиспусканию, а ниже пупка что-то подозрительно забурчало. Насильник уже почти добился своего. Этого Кирилл не смог бы перенести. Это был тот самый предел, который для мягкосердечного и не конфликтного молодого человека, прозвучал, как команда – вперёд! Превозмогая страх перед реальной опасностью, он бросился на врага. Крепко схватив осатаневшего от власти монстра за ворот кожаной куртки, он изо всех сил рванул его на себя. Раздался сухой треск дорогой американской материи, насильник оказался на полу, а Кирилл растерянно вертел в руках оторванный воротник. Павший, не спеша поднялся на ноги, наспех натянул штаны и, не раздумывая, шагнул в сторону Кирилла.
- Ты чё, падла суёшь свои рога, куда не надо, на?! Я тя щас порву, как портянку, бля! Холуй ментовский, ****ская шоха;! 
Бах!
Кирилл получил сильный удар кулаком в лоб. Искры из глаз, словно от дуговой сварки быстро посыпались на пол. Падению помешала стена – пострадавший герой, ударившись об нее, сполз вниз и остался сидеть на корточках. Ему показалось, что он на секунду отключился. В его голове, реверберируясь в пространстве, зазвучала какая-то трагическая минорная нота. По губам медленно струилась тёплая кровь. Когда он вышел из молниеносного  шока, то снова увидел напирающего на девушку озверевшего уголовника. Он бил её ладонями по лицу, роняя в пустоту обороты на отборной фене.
   Он даже не понял, как снова оказался рядом с борющимися.
В этот удар он вложил всю свою силу. Сильный размах – и кулак боком врезается в затылок маньяка. Боже, как больно! Кирилл рефлекторно прижал руку к своему паху. Он содрал всю кожу на руке об этот хренов чугунный котелок!
     Удар получился скользящим. Кирилл, как в замедленной съёмке ясно видел, как голова маньяка дёрнулась вперёд, и в воздух взвился сноп оторванных волос. Мужик упал рожей прямо на грудь девушке. Та его брезгливо оттолкнула. Он снова свалился на пол, точно на то же место, но тут же вскочил на ноги и, раздумывая, вновь попёр на Кирилла.
- Убью, с-сука! – выпучив глаза, рычал он.
Кирилл в отчаянной ярости схватил со стола большую сковороду с недоеденной картошкой и размашисто ударил неприятеля прямо в лицо. Его голова упала на бок, а тело, не сгибаясь в пояснице, с сильным грохотом рухнуло назад. Изо рта, носа, ушей и щеки струилась кровь, собираясь на полу в маленькие лужицы. Повсюду валялись ошмётки жареной картошки, даже в волосах насильника Кирилл увидел несколько небольших кусочков. Кирилл словно мешок выволок мужика на лестничную площадку. Вопреки его ожиданиям, тот начал медленно подниматься на ноги. Затем, громко сопя и упираясь на перила, спускаться вниз… На Кирилла он даже ни разу не взглянул и не обернулся.
Козырев захлопнул дверь с внутренней стороны, подошёл и сел рядом с девушкой на диване. Она сидела, подобрав под себя ноги, прикрыв ладошками свою прелесть. С минуту они, отдуваясь, смотрели друг на друга.
- Хочешь пива? – почему-то шёпотом спросила она.
Она бросила взгляд на его окровавленную правую руку. Он, кряхтя, с трудом распрямил пальцы.  Сверкнув соблазнительными ногами, девушка скользнула в соседнюю комнату, быстро натянула на себя чёрную короткую юбку и занырнула в комод в поисках аптечки.
На кухонном столе царил бардак. В числе прочего на нём стояли несколько недопитых бутылок с пивом. «Всю ночь, наверное, гудели», - пронеслось в его голове нечто сомнительное.
        Девушка без остановки жаловалась на «этого козла, импотента», не забывая сдабривать свою неказистую феминистическую речь отборными матами. Прихлёбывая из бутылки Жигулёвское, она продолжала что-то эмоционально говорить и суетиться, то вскакивая и летя в ванную, то снова садясь рядом с ним на диван. Кирилл рассеянно слушал её, почти не улавливая смысла, сам не замечая, как блуждает взглядом по её коленям и оголённому животу...
- Как тебя зовут? – обречённым голосом спросил он. Он понимал и чувствовал, что нужно хоть что-то говорить.
- Анжела. Анжелика, - ответила она.
Ого, прямо как героиню популярного романа!
- А меня Кирилл.
- Очень приятно, Кирилл. Только я уже знаю, - её голос неожиданно изменился, став вдруг мягким и томным.
- Откуда ты знаешь?
- Ты же пару минут назад сам мне говорил! Ну-ка, ну-ка, расскажи мне, где ты витаешь? – усмехнулась она, - О чём ты только что думал, Кирюша? – она игриво улыбнулась и болтнула в воздухе изящной ножкой.
У Кирилла сердце колыхнулось в груди, и тут же приятно зажгло в паху.
Чёрт возьми, - непроизвольно подумал он, мне уже двадцать четыре, а я ещё толком ни разу…    
Она прижалась грудью к его плечу. Волна возбуждения накрыла его с головой. Но и тут он внешне пока остался «непоколебим».
Если бы о моей невинности узнал, к примеру, Антон, то мне после этого пришлось бы вздёрнуться от стыда! – печально подумал он.
- Ты весь дрожишь. Маньяка не испугался, герой, а женщину боишься…
Ну, насчёт «не испугался маньяка», это ты точно погорячилась! Но опровергать её версию герой не решился. Он рывком запустил руку ей под юбку, с удовольствием ощутив под ней гладкую упругую кожу. Дикое возбуждение ядерно перемешивалось в нём со стыдом за свою неловкость.   Анжела это понимала, но это её уже нисколько не задевало; она впилась губами в его губы так, как будто хотела выпить из него остатки жизни. Её рука ловко скользнула к нему в штаны, словно она желала убедиться в его готовности. Девушка толкнула Кирилла на диван и навалилась на него всем телом.
- Тогда давай немного покачаемся, - тихо попросила она, для приличия опустив глаза долу.
Незнакомые приятные ощущения полностью поглотили беззащитного перед женской сексуальностью и обаянием джентльмена. В ней возбуждало всё; даже запах лёгкого перегара не портил впечатления, а напротив, придавал лёгкую перчинку.
- О чём ты сейчас думаешь? – спустя несколько минут повторила она свой вопрос, глядя ему в глаза.
Боже, как бы окончательно не опозориться, скорострельный ты наш! Придётся пройти ещё один мучительный этап становления новейшей крутизны. Нужно ответить что-то брутальное. Сейчас, сейчас, вот уже…
- О тебе, конечно! – выпалил он, не споткнувшись.
Бли-н! Это всё что ты смог ответить значительного? Ну и баран!
Прервав его мысли, в подъезде раздались возбуждённые голоса, а громкий стук в дверь заставил обоих вздрогнуть.
- Откройте, милиция! – раздался грозный рык, - Или мы будем ломать дверь!

6 глава

         Проклятые менты, два часа продержали в участке! Что, где, откуда, почему, как там очутился! Кирилл никак толком не мог ничего объяснить и главное - стереть с лица глупую улыбку. Количество феромонов в крови от первого сексуального опыта, всё ещё превышало верхнюю отметку. Путаясь в показаниях, он не смог толково ответить ни на один из вопросов.
- Пытался изнасиловать? Проститутку?! Что за бред! У него что, денег не хватило?
- Деньги у него были. Наверное. Но он, вероятно, решил сэкономить, - Кирилл поёжился, чувствуя, что опять несёт какую-то чушь.
- Так сковор-родкой или кулаком?! – снова хрипел молодой следователь, вытянув шею вперёд.
- Да не трогал я его!
- О, боже мой! Так трогал или не трогал? И откуда у вас на руках и лице такие ссадины?
- Это я упал. На работе. А его я просто попросил выйти вон, мотивируя своё требование тем обстоятельством, что данный субъект себя ведёт крайне неприлично! - выпалил вдруг Кирилл и, заговорщически подавшись вперёд, добавил немного тише: - Затем субъект сильно обиделся и исчез в неизвестном направлении.
Следователь Колмагоров, чтобы скрыть своё крайнее удивление такой лингвистической словесной атакой, впился в подозреваемого цепким взглядом.
- У вас что, с ней роман? – вкрадчиво спросил он, пару мгновений спустя, - Только не говорите что нет, в этих вопросах я мастак! Когда вас привезли в участок, вы сияли, как июньская мимоза. Да и сейчас ещё… Э, это как, в участок и с улыбкой до ушей?
Кирилл плотно сжал губы, чтобы вновь не выпустить на свет свою дибильную улыбочку.
- Она у тебя была первая? – литёха растянул губы до ушей и погрозил Кириллу пальцем.
- Эмм… Вторая, - промычал Кирилл, пряча глаза.
- Да ладно, там многие бывали. Впервые, - выдал нечто загадочное следователь и, виновато покряхтев, быстро полез в стол за пропуском.
Он вскинул удивлённый взгляд на лейтенанта. На что это сейчас намекает вот этот пафосный прыщ в погонах? Что он тоже там бывал… Впервые. Но мысленно повозмущаться ему так и не удалось. Не  успев опомниться, через секунду он мял в руке пропуск с размашистым офицерским автографом…

Лёжа дома на диване, Кирилл держался рукой за пострадавший лоб. Мучила мигрень. А ведь этого кретина так и не нашли. Надеюсь, что с ним всё в порядке. Ещё не хватало тянуть срок за всяких придурков и извращенцев. Мысли летали где-то далеко, с каждой секундой становясь всё дальше и дальше от реального мира. Вампир и девица… Девица и вампир. Гм… Он только сейчас вспомнил это видение.
 Сон в руку! Только и успел подумать он, как вновь провалился в тяжёлую дрёму. Вздрогнув от грохота частых  выстрелов, он, подпрыгнув, сел на диване. Сердце, приостановившись, медленно набирало темп, и скоро тяжело ухая, быстро побежало вперёд. Он ощущал необъяснимый ужас, его волосы поднялись дыбом, поверхность тела, словно быстро пересыхающий пергамент корёжило тысячами мелких бугорков гусиной кожи. Он попытался спрятаться за спинку дивана, но увидел, что это не диван вовсе, а какой-то поросший мелкой травой холм. Вместо комнаты вокруг простиралась степь с виднеющимися вдалеке горами. В стороне от него бегали какие-то люди, стреляя вдаль и выкрикивая абстрактные лозунги о свободе. Кругом из тумана торчали полуразрушенные строения. Кирилл выстрелил в одного из людей из своего новенького «калаша», затем во второго, в третьего… Он чувствовал себя так, будто это был совсем не он, а кто-то другой, вторгшийся в его тело, держащий железными тисками его мозг. Из поднявшегося столба пыли появился новенький сверкающий полированной краской джип. С лёгким жужжанием вниз опустилось матовое стекло, и Кирилл увидел Руберовского. На его голове совсем не было волос. В зубах он вертел огромную сигару. Антон повернул голову в сторону Кирилла и, раскосив свои коричневые зрачки в разные стороны, металлическим голосом прозвенел:
- Кто-то стреляет здесь, а кто-то – там! Только здесь, – Антон резко ткнул пальцем в землю, - Это тебе не принесёт никакой пользы!
Он разглядел в глубине кабины каменные лица Романа и Владилена. Они сидели молча, безучастно глядя вокруг. По их белым костюмам, играя тёмными полосами, перекатывались длинные продолговатые тени, меняя своё положение, словно геометрические фигуры, напоминая Кириллу о чём то ужасном. Роман сжимал в руке тёмный овальный предмет, растерянно моргая глазами. Его пальцы побелели от напряжения.
- А вот так «компания» поступает с бездельниками! – Антон, зло сверкнув белками глаз, покрутил в руке какое-то стальное кольцо, выплюнул сигару изо рта и надавил на газ... Кирилл проснулся и вскочил на ноги. Ужас охватил его сознание. Он понял, что его глаза полуприкрыты, но как ни старался пошире раздвинуть ставни век – ничего из этого не выходило. Он понял, что рядом стоят какие-то тёмные фигуры. В них ощущалось что-то угрожающее…
На этом кошмарный двойной сон оборвался.  На выцветшем полу медленно растворялась дымящаяся сигара.
- О, господи, Иисусе! – со вздохом произнёс Кирилл и услышал звонок в дверь.

- Кир, у тебя такой вид, как будто тебя только что сняли с виселицы! – с весёлой иронией отчеканил Антон, поправляя на носу воображаемые очки, - Между тем достоверно известно, что вы, господин бессменный хранитель школьных реквизитов, подчас интересно проводите время! Что у вас за сплин ни свет, ни заря?! Соберитесь, рядовой! – взревел он, - Ну ты у нас, оказывается прямо доминантный самец! – и Антон, делая честь другу, весело рассмеялся.
- Сплинов я слушаю. Иногда даже по утрам, - Кирилл сделал вид, что не понял прямого смысла одной из его фраз.
- Колись, колись мужик! – призывно рассмеялся Владилен, проявляя чудеса простодушия, - Мы всё знаем, Анжелка нам намекала.
- Тьфу, как это по;шло, мой юный друг! Брат Кирилл, клянусь, это уже была не моя школа! – оправдываясь, отмахнулся Антон.
- Уверен, ты с ней целовался, баловник! – подхватил Роман волну разбушевавшихся шуток и погрозил «баловнику» пальцем.
Да что они все, сговорились что ли?! Сколько раз ещё сегодня мне погрозят пальцем и пошутят про Анжелику?
- Вот целоваться с ней я бы всё-таки не советовал, - продолжал нести околесицу Влад, - Эта девочка перетрахалась почти с половиной нашего микрорайона.
- Может это всё болтовня! – начал выходить из себя Кирилл.
- Ты что, влюбился? Ты это брось! Она была с каждым из нас! – бессовестно врал Домбровский.
- С кем это – с каждым?!
- Ну что, вот так и будем стоять на пороге, рассказывая всему подъезду о текущих событиях в нашей рок-банде?
Идя по проходу, Антон на ходу скидывал обувь.  Тяжёлые берцы со туком полетели на пол. Лицо Кирилла потемнело, излучая магнитные импульсы свинцовой тучи.
- Поздно сетовать, мой друг! – кричал Руберовский, заметив его изменившееся состояние, - Хоть, конечно и не с каждым! Советую тебе забыть про какие-то чувства, иначе эта женщина легко засунет твоё сердце в бетономешалку и, не раздумывая, нажмёт кнопку «пуск»!
- Да, да, чувак, это точняк – нажмёт! Мы все в курсе, дело прошлое! – снова влез Влад, - Так что, Кирюха, лучше Янкой займись, она от тебя прётся! То есть, она от тебя без ума.
Антон пригвоздил зарвавшегося молодого болтуна тяжёлым взглядом к земле, предотвращая дальнейший поток разнузданного пустословия. Влад, с надеждой заглядывая всем в глаза, попытался сбалансировать свой пошатнувшийся образ крутого морячка:
- А лихо ты этого козла, Филина шандарахнул! – неуверенно продолжал он, - Ну и мы ему тоже немного фюзеляжик подрехтовали, так, для симметрии, чтоб неповадно было в чужой огород со своим кодексом…
- В чужой монастырь со своим уставом! – поправил его Кирилл.
- М-да, слово не воробей, - вздохнув, проскрипел Роман, подразумевая проговорку Влада, и добавил: - У него голова теперь состоит как бы из двух частей - из здоровой и не очень, - он в бессилии что-то поправить, развёл руками, - Сейчас Филин отсвечивает в одном небезызвестном лечебном заведении…
- Так, мужчины, о чём мы с вами договаривались? – перебил их Антон, - Вы страдаете хроническим недержанием речи. Особенно Влад. Всё, тема закрыта и опечатана!
- Так вы его знаете? – удивился Кирилл, - Кто он такой?
- Какая теперь разница? – вяло попытался исправить свою ошибку Влад, - Получил по башке, паралитик грёбанный, пусть теперь на больничных курортах отдыхает!
- Ну, вот как-то так, - обречённо кивнул Антон, упершись взглядом в потресканный пол, - Мы, понимаете ли, резко критично относимся ко всякого рода насильникам и извращенцам. Тем более, к тем, что наезжают на наших друзей. А всё-таки, горбатого даже могила не исправит, -  перенаправив полёт словесных ножей в сторону Влада, закончил он.
- Кир, мы вообще-то пришли позвать тебя на репетицию, – после некоторого затишья сказал Влад.
- Что, опять нашли какой-нибудь подвал?
- А чем тебе не нравятся подвалы?

С цокольного этажа детского развлекательного комплекса «Малютка» было вынесено всё лишнее, мешающее плодотворной работе новоявленной рок-группы. Остались лишь старые барабаны и советские Уральские гитары. Репетиция закончилась, парни сидели, развлекаясь пивом и обычной весёлой болтовнёй.
Слабым, захлёбывающимся прерывистым звуком зазвонил телефон. Антон снял трубку и быстрым движением поднёс её к уху.
- Я! – скрипучим голосом звякнул он.
На другом конце провода, после такого странного ответа, конечно же, положили трубку. Антон, комически пожав плечами, сделал то же самое. Звонок тут же раздался вновь.
- С вами говорит автоответчик, - утробным голосом прогудел он, по лошадиному вытянув лицо,  - Оставьте, пожалуйста, ваше чёртово сообщение после восемнадцатого гудка! Пожалуйста, считайте – пи, пи, пи, - запищал он в трубку.
В трубке раздался чей-то возмущённый голос и Антон, поморщившись, брезгливо отвёл трубку в сторону.
- Я же сказал – после восемнадцатого! Вы опять всё перепутали! – обиженным голосом ответил он на водопад изысканных фраз, льющийся из пластиковой трубки, - Странный у нас народ, - задумчиво произнёс он, снова кладя трубку, - Невоспитанный совсем. Решительно отказывается культурно общаться! Чуть что – козёл, педераст! Нехорошо как-то. Дело требует разбирательств.
Вся миниатюра без остановки сопровождалась весёлым смехом зрителей и не только Кирилла, Владилена и Романа. На репетиции присутствовали две размалёванные смазливые девицы. 
- Задолбала уже эта директриса! – продолжал возмущаться Антон, - Я должен её постоянно ублажать, да ещё и при этом работать её личным телефонистом! Надо его отключить, чтобы не мешал, так сказать, развитию творческого процесса. А что ты на меня так смотришь? – парировал он удивлённый взгляд Кирилла, - Ты думаешь, помещение к нам само пришло? М-да, не перевелись ещё старомодные простаки в наших стройных рядах. Ты понимаешь, как трудно в наше время найти не занятое ни чьими туловищами помещение, для работы свободных художников, дорогой Кирилл! Это факт…
Телефон зазвонил в третий раз. На сей раз, едва опередив Антона, трубку схватил Роман.
- Алло, привет! Рад тебя слышать! Да тут… Антон балуется. Вечером? Ну, наверное, буду, хорошо. Пока.
- Кир, ты знаешь, если по существу, то к Анжелке приехал друг, - печально сказал Антон, зачем-то едва заметно кивнув в сторону выхода, - Сей тип, в криминальных кругах известен, как некий Эд. Крутой Эд. Хромой Эд. Он же Принц, он же Барон, он же Эдуард Бенгало, он же Тамерлан, он же…
- Имеет связи с местным базаром и с краевыми вышибалами, - сделал свою быструю вставку Влад, - Реально небезопасный тип. Психованный.
- Этот мутный субъект три раза в неделю бреет свою чугунную башку и носит, как это и положено «новым», килограммовую многофункциональную цепь с цельнометаллическими звеньями на короткой толстой шее, - улыбаясь лишь одними углами губ, вещал Антон.
- Ну, ты знаешь, как у Пушкина – «златая цепь на дубе том», - пояснил Роман.
- Почему многофункциональная, спросишь ты? – снова дополнил Влад, - Всё просто – говорят, он этой самой цепочкой подельника задушил! Прикинь, просто обвил вокруг шеи и задушил!
- Ещё в более узких кругах данный бандит известен под прозвищем Череп, - ненавязчиво продолжал Антон.
- Это погоняло такое, Череп, - укнул Влад.
- Ну, вы просто капитан очевидность, дорогой Владилен Анасте;зиевич! – вскинул брови Роман.
- Всегда к вашим услугам, Роман Иоаннович! – иронически склонился в лёгком реверансе Влад.
- …Вчера бороздил пространства нашего небольшого городка на помятом «Москвиче» производства 77 года, цвета артериальной крови молодого телёнка, - упрямо продолжал Антон, - Сегодня был замечен молодыми активистами антикриминального движения нашего молодого коллектива, плохо паркующимся на подержанной «Ауди» близ твоего дома. Из приоткрытых окон машины доносились звуки банд рэпа и запахи дорогого перегара.
- Ещё у него корешок есть. Прозвище – Кот или просто Профессор, - помогал Влад в составлении некази;стых портретов новых криминальных персон, - Он всегда при нём, как телохранитель. Здоровенный такой. Почему-то вечно ходит в короткой майке. Как педик. Я слышал, что он юбилейный рубль одной левой гнёт.
- Ну, я ж говорю – все персонажи известной сказки на лицо – «и днём и ночью Кот учёный»… - продолжил цитировать текст известного произведения Роман.
- Только он не учёный, а скорее – мочёный, - поправил его Руберовский, вспомнив шрам на его шарообразном черепе.
- Ну, вы меня загрузили, парни, просто по самые не балуй! Вот теперь точно – боюсь! – рассмеялся Кирилл. 
- Я бы не советовал связываться с этой грёбаной компашкой, - решительно заявил Влад.
- Ты не прав, мой простоватый друг, - как ломоть от торта весело отрезал Антон, - За своих пацанов нужно смело стоять горой! Пришла пора для свержения диктатуры пришлых столичных лихо подрученных царьков.
- Ага, это шутка такая, я понял вас, босс! – сипло заклокотал Владилен.
- Если Кир говорит, что она ему нравится, значит надо её ему вернуть! – снова отрубил Антон, имея дальний прицел – отвадить Кирилла от Янки.
- Да ладно, брось ты. Забудь, - безнадёжно махнул рукой Кирилл.
- Ничего, всё у нас ещё будет! А пока я снова приглашаю тебя вечером к нам на съёмную хату! Пора заняться более тёмными делами! – потёр руку об руку Антон, зловеще сверкнув глазами, - Ха-ха-ха! Сегодня на «Лысой горе» состоится очередная встреча членов чёрного коллектива «Кир и ко;мпани», для проведения запойного, э-э, простите - забойного домашнего сейшена*. Что, впрочем, почти одно и то же. М-да. На акустических гитарах без звукоснимателей будут сыграны лучшие хиты нашей группы, а так же композиции известных коллективов, таких, как «Назарет», «Дип пёрпл» и «Уатц нейк»! О, майн гот, бедные наши ночные соседи! – качнул головой Антон, - Короче братва, выпьем пива, обсудим предстоящие дела. Кир, приходи обязательно, Янка будет, подруг приведёт. Девчонки, простите, вас не приглашаю, все билеты проданы ещё на прошлой неделе! – обратился он к вечно  хихикающим девушкам и, услышав в ответ что-то невразумительное, брезгливо поморщился: - Я не козёл, девочки, нет! Я практик и реалист. До свидания! Пошли вон, то бишь! Сегодня мы клёво проведём вечер и белую летнюю ночь с настоящими женщинами, а не с какой-то примитивной ****вой. На этот раз Кир, пиво с нас. Влад и Роман степуху получили, ну и я кое-что тоже припас!
- Ну и ладно, больше нам не звоните! – пропела одна из девиц, по пути к выходу органомично крутя привлекательным задом.




7 глава

     Едва справившись с надсадным непрекращающимся кашлем, Кирилл уныло посмотрел на часы. Шесть вечера. «Надо, однако, сегодня выйти пораньше», - подумал он, представив себе компанию «четырёх», пирующую на съёмной квартире, но неудержимой тяги присоединиться к кутежу не почувствовал. Снизу, из окна подъезда доносились чьи-то нетрезвые голоса. Это точно Эд пирует у Анжелки! Мысли в его голове перемешивались словесной и визуальной кашей. «С ней так легко не справиться, - шутливо думал он, - Это не какой-нибудь пресловутый Филин, тут сковорода не поможет, эта девочка поднимется сюда и свалит меня на месте!»
- Дура! – невнятно прогудел молодой любовник. Но в его интонации совсем не чувствовалось неприязни или раздражения. Скорее наоборот – обожание. Он тяжело вздохнул, пытаясь мысленно уйти как можно дальше от реальности.
Отбросив в сторону проблемы, Кирилл занырнул в ванную. Через полчаса он уже был одет и готов лететь на «тусовку».  Взбудораженный чьим-то длинным нетерпеливым звонком, Козырев распахнул входную дверь и… увидел её.

Анжелка снова была слегка поддатой и, как всегда совсем не желала проявлять хоть какое-то благоразумие.
- Это всё отговорки! – напряжённо говорила она, морща носик, - Последний раз спрашиваю, ты будешь со мной спать или нет?!
На лестничной площадке её сочный голос звучал, как через акустический усилитель.
- Послушай, Анжела! Ты мне очень нравишься, правда, но там, внизу, у тебя дома… они… - он искал, но никак не находил нужные слова. Его голову словно окатывало жаром роящихся внутри его противоречий.
- Да пошли они все к чёрту, надоели, блин! Я сама не маленькая, знаю что делаю, и они мне не указ! – резко бросила она, нервно доставая из сумочки длинную сигарету цвета кофе.
От девчонки пахло свежевыпитым «Амаретто» и дорогими духами. На её точёной фигурке  великолепно сидела новая блузка и юбка из замши. Не отрывая взгляд от Кирилла, она взяла его за руку.
«Да ничего ты сама не знаешь, сумасшедшая крутая девчонка! Зачем ты так поступаешь?! Ведь ты же только что пила с ним! И дорогие подарки тоже не отказываешься от него принимать. И тут же, устроив внизу пьяный скандал, идёшь ко мне! Интересно, я успею позвать своих парней до того, как меня прибьют? Ах да, телефон отключён за неуплату… Да и есть ли вообще смысл в том, что они сюда придут? У Эда и Кота наверняка имеются волыны, да и бить эти уроды умеют жестоко и профессионально…»
 - Извини, - он почти вырвал у неё свою руку и, опустив голову, медленно пошёл вниз по лестнице…
    Улица звенела тёплым весенним дождём. Ему казалось, будто он только что сам себя окунул в помои и дождь медленно смывает с него остатки мерзкого запаха страха, дьявольского вожделения и переполняющую его душу обиду на Крутого Эда. Невзирая на струи очищающих потоков небесной воды, всё время чудилось, что новая грязь опять и опять появляется на его теле, и никак невозможно её полностью смыть. Оскорблённое честолюбие снова коверкало и разрушало мозг, желудок нервно работал, вырабатывая новые и новые порции ненужного сока. Он почти готов был развернуться и пойти назад, к ней. Но благоразумие и почти детский страх перед беспощадными гиенами воровского мира, перевешивая всё остальное, гнали его прочь от страшного места. Он шёл к друзьям. Там было спокойно, весело и безопасно.
«Младенчик» - почти акустически осязаемо услышал он её голос. Кирилл обернулся и замер, напряжённо всматриваясь в окна подъезда. Она всё ещё стояла наверху и смотрела ему вслед. По его лицу текли струйки дождя, и было непонятно, где вода, а где слёзы…  Его подбородок нервно и обиженно дрожал…

             Из всей компании от никотиновой зависимости страдал лишь один Кирилл. К счастью для остальных, их молодых организмов сейчас не касалась эта губительная привычка. Руберовский не выкурил за свою жизнь ни одной сигареты, а Роман и Влад под воздействием внедряемой философии друга, недавно оставили этот самый опасный в мире транквилизатор. Все трое в меру возможности увлекались разными видами древних восточных дисциплин, таких как цигун и единоборства ушу. Познавание азиатских премудростей происходило через вереницу знакомых – фанатичных спортивных поклонников Поднебесной. В то же время парни всерьёз не были вхожи ни в один из оккультных клубов или спортивных секций.
- Из вредных привычек мы грешим только пивом, рок-эн-роллом и женщинами! – любил говорить Антон.
- Но не слишком тяжёлыми на подъём, точнее, на отбой! – цинично добавлял Влад, никогда не лезущий за едким словом в карман.
 Однако молодой лидер компании и претендент на звание мастера воинственных дыхательных упражнений явно кривил душой. Кроме вышеперечисленного, странный интеллигент и его компашка порой баловалась и более крепкими напитками. В числе прочих привычек бойцы ушу не гнушались крепко сцепиться на улице или в общественном транспорте с недостойными хулиганствующими элементами или просто с городским хамьём, лишь понаслышке знающим о культуре и джентельменстве. Случались порой инциденты, несказанно удивлявшие даже искушённых в своём деле, отпетых хулиганов. Для многих было совершенно непонятно, откуда в этом «ботанском» коллективе бралось подчас столько дерзости и самоуверенности. Это настораживало и давало повод появляться различным слухам…

Впервые его в этом городе загребли в милицию за сущий пустяк, безделицу. Он всего лишь повредил височную кость совершено постороннему человеку, случайному прохожему, прохаживаясь по парку, вместе со своим лучшим другом, Романом Плетнёвым…
Через день он уже без зазрения совести гулял на свободе.
…«Случайный прохожий», нелепо расставив руки по сторонам, маршировал по людному пятачку центрального парка, у работающего фонтана, при ходьбе смешно выкидывая по бокам худые костлявые ноги.
- Вероятно его мышцы, так называемые «крылья» мешают держать руки прямо, - сказал Антон так громко, чтобы это слышал обсуждаемый объект, - Поэтому он топорщит их по сторонам. А в паховой области его мускулатура настолько разрослась, что мешает бедняге ходить! - прибавил он с ещё большей издёвкой, рассматривая липового спортсмена, словно насекомое под лупой.
- Наверное, - с безразличием ответил Роман, - Весенние параноики ещё не все повылазили на улицу.
Худосочный парень, словно протестуя, громко хрюкнул, собирая слюну в горле. Вскоре прямо под ноги отдыхающим полетели ошмётки тёмно-жёлтой липкой субстанции. Мамочки с колясками, боясь что-либо противопоставить молодому невоспитанному человеку, испуганно шарахались по сторонам.
На его новый выпад быстро последовала и новая реакция Руберовского.
- Господа, взгляните на этот по нашим временам банальный уличный экспонат, - веселил он окружающих, возмущёнными лицами синеющих в прозрачном весеннем  воздухе, - Я называю подобных особей «городскими верблюдами». Или нет – просто верблюдами. Рядом с ними опасно находиться уже по определению – можно легко оказаться заплёванным их ядовитыми соплями, брызгающими во все четыре стороны света. Если яд попадёт вам на кожу, то он начнёт разлагать не только ваш внешний эпителий, но и вашу нервную систему, и даже вашу душу! Впрочем, та же нервная система начинает уничтожаться, лишь только стоит подобному быдлу появиться в поле вашего зрения. Ему лишь достаточно просто пройти рядом с вами, для того чтобы ваше настроение осталось испорченным на весь день…
Одна из женщин пару раз неуверенно хлопнула в ладоши, на секунду отлепив руки от коляски. Антон едва заметно наклонил голову, вежливо кивнув в её сторону.
Парень шёл в сторону Антона довольно долго.  Он вил круги, делая вид, что наступает, на деле оставаясь почти на месте. Тем самым изводя противника и заодно оправдывая свою нерешительность перед окружающими дамами. Дёргаясь, словно паралитик, он всё же приближался к критику, не прекращая свою слюнно-сопельную артподготовку и хрюкающие втягивания воздуха через нос, похожие на рычание танкового мотора. Наконец, приблизившись вплотную, он сделал последний подшаг вперёд, двигая плечами так, как будто хочет ударить. Руберовский сразу сообразил, что тот никакой не боксёр, а просто подражает, вероятно, какому-нибудь одному из своих знакомых спортсменов.
- Дай закурить! – требовательно сказал он без прелюдий, задрав нос на не приличную высоту.
Разнервничавшийся Роман сделал было быстрый шаг в сторону неприятеля, но щепетильный Руберовский, остановив рванувшего в атаку друга, всё же решил поправить не культурного претендента на звание индивида:
- Надо говорить, не дай закурить, приятель, - начал он, внутренне сотрясаясь от ярости, - А – извините, не найдётся ли сигаретки. В конце вопросительный знак.   
- А-а, культурный! – протянул парень, отходя в сторону, - Ну ладно.
Кого, кого ты культурным назвал?! Погоди, друг, я с тобой ещё не закончил!
- Даже у собак есть некий этикет общения! – бросил он в спину врагу, - Но это не относится ко многим из числа человечьего быдла!
Парень остановился, пытаясь что-то возразить, но Антон уже стоял рядом с ним. Подброшенная кверху нога пущенным снарядом летела в его височную долю. Схватка закончилась. «Маваши гири» удался; блестяще. Руберовский, больше ни разу не обратив внимания на распластанное на асфальте тело, продолжил разговор с Романом на отвлечённую тему. Они, философствуя, не спеша уходили в сторону выхода из парка…
- Один мудрый сказал: если в присутствии мастера, даже поодаль от него случилась потасовка, значит, он не мастер, - процитировал Антон старинную Шаолиньскую истину.
- Это как?
- Видимо, энергетическое поле настоящего гения единоборств, должно иметь широкий спектр успокаивающего воздействия на людей!
- Но ты только что дал оплеуху какому-то тупому недоноску! То есть, ты подрался, – притворно удивился Роман, - Значит, например, вон тот прыщавый кретин – вовсе не мастер! – резко указал он рукой на какого-то испуганного дохляка, трясущегося на скамейке.
- Очевидно, что это так! – ответил Руберовский, едва удерживая просящийся наружу смешок.
Во время этого разговора, возмущенная «сердобольная» дама с коляской, только что аплодировавшая Антону, уже спешила домой, дабы вызвать пожарных, милицию и скорую помощь…

…Интересы Кирилла с друзьями пересекались пока что только в области пива и пресловутом рок-эн-ролле. Быть может, поэтому незадачливый четвёртый не всегда столь гармонично вписывался в сплочённую компанию и так резко отличался от них. Несмотря на кажущуюся простоватость, он всегда был парнем «самим по себе» – его почти невозможно было приручить или манипулировать им, заставить заниматься «тем же, чем все»… Увлечь повальной модой или вдруг сделать неотъемлемой частью какого-либо социума. Для друзей он всегда оставался самым загадочным и непонятным существом. Это в нём многих раздражало, а порой и напротив – вызывало ажиотаж и повышенное внимание. Но если долго всматриваться в этот с виду блёклый, бездарный, прозрачный некоммуникабельный объект, то можно разглядеть и твёрдость характера и даже эксцентричность. Антон терпеть не мог серых ординарных людей. Поэтому в его окружении от подобных персонажей не находилось и следа. Влад был отличным спортсменом и гитаристом, Роман обладал неплохой «сценической» харизмой и здорово пел, владел ударными инструментами, любил восточные единоборства, состоял в стрелковом клубе. Янка интересно исполняла эпизодичные роли в местном театре.  Да и остальной круг общения представлял собой сливки провинциального города – начиная от поэтов, молодых юристов, музыкантов и художников, заканчивая сардоничным, уверенным в себе отпетым хулиганьём с западных окраин. Такой контраст приводил в шок любого, кто мог критически относиться к данному локальному и внешне вполне интеллигентному сообществу четырёх.

8 глава

              Как же здо;рово иметь много денег! Ну, или хотя бы сколько требуется для хорошей безбедной жизни. Нет большего наслаждения, чем не видеть и не испытывать бытовые и пищевые проблемы. И как же это тяжело и грустно - жить на мизерные получки, которые к тому же задерживают по полгода, постоянно, с тревогой думая о завтрашнем дне…
Антон, схватив обеими руками крупный ворох пятидесятирублёвых купюр, под аплодисменты публики, бумажным шуршащим снегом сыпал ими на диван.
- Бабки, бабло, мани-мани, шантики, бобы! – смеясь и шипя, приговаривал он, глядя, как вниз падают деньги, - Бобы, пацаны, надо делать бо-бы! Пришла пора! Всё что нам нужно, это правильный выбор места для шага вперёд! Всё дело в выборе приоритетов. Мотивация – вот тот кит, на гигантской спине коего зиждется желание иметь деньги и власть! Или хотя бы немного власти… и побольше денег, – Антон, подмигнув Кириллу, едва заметно для всех, кивнул в сторону Янкиной подружки…
- А разве для этого нужна мотивация? – спросил Влад, простодушно улыбаясь и вертя головой в поисках поддержки друзей. Но вместо этого в ответ слышался лишь весёлый смех… 

       Четыре парня и две молодые девушки, уже порядком накачанные креплёным вином, сидели на диване и в креслах вокруг маленького столика, не прикрытого ничем, что хоть немного бы напоминало скатерть. Стол был уставлен полупустыми бутылками вина Молдовы и посудой с остатками дорогостоящей закуски. Двухкассетный магнитофон «Soni» грузно восседающий на полке блёклой стены, хрипел прокуренным голосом Джо Коккера. Никто за весь вечер даже не пытался потанцевать – здесь традиционно не культивировалось и не поощрялось любое проявление сентиментальности. Скорее пара могла просто уйти в соседнюю комнату, без излишних ужимок и церемоний приступив к делу. 
         Янка сидела в коротенькой юбочке, сложив свои красивые ноги одна на другую, прямо напротив Кирилла, почти не сводя с него своего смеющегося взгляда. Ведя свои обычные монологи, Антон внутренне легко подавлял в себе ревность, пытаясь не думать об «этой глупости», но остатки прошлых чувств ещё напоминали о себе, отдаваясь в душе лёгкой обидой и раздражением. Он схватил гитару и громко запел. Протестующий хриплый тенор, звонко консонируя с хрустальными бокалами в Чешской стенке, накрыл слабые перепонки молодёжной компании.

…Ну а случится, что он влюблён,
А я на его пути –
Уйду с дороги, таков закон:
Третий должен уйти…

- Простите господа, это у меня остаточные явления. После тяжёлой болезни, - вздохнув, сказал он и отложил инструмент в сторону.
- Ты ещё скажи: болезни под названием любовь! – с сарказмом сказала Янка, продолжая смотреть на Кирилла.
- Всё, забыли, тема закрыта! – махнул рукой Антон.
В комнате воцарилась непродолжительная тишина. Вновь включенный магнитофон продолжал яростно хрипеть. Кирилл, почувствовав себя не комфортно, заёрзал на месте. Он то блуждал рассеянным взглядом по раскрасневшимся от алкоголя лицам друзей, то снова возвращался к ногам Янки. Обстановку решила разрядить Эльвира, та самая подруга, местная известность, молодая художница, которую привела с собой Янка.
- Рома, может быть, споёшь нам что-нибудь под гитару, ведь ты обещал, - как-то просто и тихо сказала она, и вся компания, будто давно ожидавшая этого предложения, завопила, требуя «гитары и песен». Музыкант схватил инструмент и мгновенно ополчился на своего сиюминутного конкурента – магнитофон:
- Влад, будь добр – заткни глотку этому старому пердуну! – крикнул он, - Выключи маг, сколько его можно слушать?!
- Сделаем, - сказал Влад, взял в руки тапок, и без раздумий с силой швырнул его в сторону видавшего виды японского двухкассетника. К всеобщему изумлению, Коккер, икнув, мгновенно умолк. Спустя секунду загрохотал всеобщий истерический смех, сотрясая деревянные оконные рамы. Влад, хлопнув ладонью в ладонь с Антоном, объявил нечто непонятное:
- Прирождённый убийца! Исполняется впервые!

Эти рельсы никуда не приведут,
Этот поезд не остановить,
Эти руки не согреют, не спасут,
Я люблю тебя, и я хочу, я хочу, я хочу… тебя убить…

Роман упорно изображал хрипловатым голосом поздний Русский андеграунд, но старые песни надолго не увлекали разгорячённую вином публику. Внимание слушателей стало рассеянным, всё чаще наперебой песням, ставших лишь фоновой поддержкой, звучали негромкие диалоги, и вскоре все ушли каждый в свои проблемы. Когда гитара в порядке очереди перешла к Кириллу, Антон придвинулся поближе к Янке. Что-то тихо говоря девушке, он слегка обнял её за плечи.
- О господи, Антон! - нервно сказала она, - Никаких прости, и никаких «нас» больше нет!
Она сняла его руку со своего плеча. Певец резко понизил голос и вскоре совсем умолк. Кирилл неохотно встал с дивана и взял в руки пачку «Бонд».
- Опять курить? – хозяйским тоном произнесла Янка и потянула его к себе. Кирилл упал на прежнее место, - Никитинизм очень вредит мужскому здоровью. А ты мне нужен сегодня в форме!
Парни удивлённо переглянулись и Влад негромко присвистнул. Эльвира, охнув, закрыла руками свои губы.
- Обосраться! – резко выдал Антон и трахнул кулаком по столу. Гитара упала на бок и ещё раз звякнула. Звук серой птицей полетел куда-то к потолку и замер.
Не обращая ни на кого внимания, Янка взяла Кирилла за руку и, не церемонясь, увлекла его в сторону коридора. Услышав, как захлопнулась дверь в спальню, все затихли в ожидании ещё большего диссонанса.
- Музыку! – Антон снова врезал по столу кулаком. Посуда и бутылки, словно в предвкушении музыкальной атаки быстро затанцевали на месте. Магнитофон послушно закудахтал, разгоняя напряжение в комнате.
- Ладно, нет, так нет. Предпочла, так предпочла. В конце концов, я сам от неё когда-то отвернулся. Забыли, дело прошлое, - сдержанно проронил Антон, - Пусть хоть Кирилл развлечётся, тем более что с последним романом ему не особо то везло. Надеюсь, Янка пробудит в этом меланхолике настоящего супермэна! – пряча под покровом шутки своё потрясение, чеканил он слова, как серебряные монеты, - В конце концов, наш джаз-банд должен состоять только из настоящих мужчин!
Конец фразы накрыла волна одобрительного смеха, а Эльвира, порядком посоловевшая после несчётного количества хрустальных бокалов с дарами Молдовы, утешительным сексуальным призом навалилась мягкой попой на джинсовые колени Антона. 
- Ну и где ваши две обещанные подруги? – спросил он её, разводя руки по сторонам.
- Скоро уже будут, господин Руберовский, - мурлыкнула художница, прижавшись к нему ещё сильнее…
 
- Ну не бойся ты, не бойся меня, симпатуля ты моя! Не стесняйся, раздевайся! У-у, какие мы серьёзные!
Такой пьяной и похотливой Янку он не видел ещё никогда. Всегда сдержанная на эротические эмоции, держащая себя интеллигентно, сейчас она казалось, совсем забыла о своём пуританском нраве и принципах. Кирилл, молча и с изумлением наблюдал за ней, не противясь её наступлению.
- Не кусаюсь, - и она запустила руку ему под рубашку, - А если и кусаюсь, то не до смерти. Герой, пользуйся моментом, пока я пьяная и согласная! Я так тебя хочу! – развязным и томным голосом говорила она, вцепившись руками в его шею и закинув голову назад.
«Как говорится» - хотел было в ответ пошутить Кирилл, но на счастье, из его горла вырвался какой-то хрип, похожий на рычание. «Герой», обняв девушку, бесстрашно повалил её на койку. Их губы слились в долгом ненасытном страстном поцелуе, увлекшем их в страну неизведанного доселе блаженства…

9 глава

            Интересно, как по закону наказать преступника, за то, что он, априори, покарал тебя за преступление? Тьфу ты, глупость какая, мозг можно сломать о такую лихо закрученную, но всё же банальную жизненную коллизию! Украсть ружьё у собственного дедушки! На такое способен, вероятно, только очень оригинально мыслящий отморозок!  Однако не обольщайтесь - сие действо совершил совсем не какой-то матёрый преступник, ни отпетый маньяк, ни член почётного общества человеческих отбросов, а всего лишь невинный четырнадцатилетний подросток, известный в семейных и дружеских кругах под славянским именем Влад. Владилен Анасте;зиевич Домбровин. Восемь лет назад, гостя; с мамой у своего дедушки где-то тёмных в лесах Рязани, он спёр с чердака частного дома старое одноствольное ружьё. Что поделать, не смог прыщавый отрок удержаться от безумного искушения стать владельцем спокойно почивавшего рядом с кучей хлама ствола. Взыграли в крови военные гены. Это оружие, возможно когда-то героически смотрело в глаза Румынским фашистам, в час обороны подступов к городу-герою, древние защитники коего пускали когда-то боевые стрелы в сердца; Монгольских всадников. Грудь старого ветерана раз в году, в день Великой Победы густо усеивали медали и награды Великой Отечественной. Дед всё равно уже давно позабыл про это старое двенадцатикалиберное чудо немецкой техники, и до конца жизни даже не обратит внимания на прискорбный факт отсутствия семейного раритета на месте, но…
Но всё оказалось не так, как выстраивал свои подленькие логические измышления малолетний оболтус.
   Чтобы удобнее было вывезти оружие, Влад-подросток спилил ствол под самое цевьё, превратив его тем самым в короткий, криво спиленный обрез. Соорудил в чемодане что-то вроде второго дна. Привёз домой. Похвастался своему тогдашнему лучшему другу – Бояну, яркому представителю деревянной двухэтажной криминальной окраины. Серёга Боянов, известный дошлый недомерок, не будь равнодушным меланхоликом, возьми да и попроси у него запретный ствол. Всё просто – пострелять в лесу.
- Ладно, Серёг, пусть обрез у тя полежит малеха, - с гордостью ответил Влад, - А то у меня родаки его точно в квартире спалят. Шуму будет! А у тебя сарай есть, там никто не найдёт. Потом, в воскресенье вместе в лес попрём, по деревьям с картечи лупить!
- Точняк, Владуха, замётано! – радостно ощерился Боянов, - А то можно ещё и поохотиться на глухарей! Я патроны у Солохи возьму, у него есть всякие, и с дробью и с картечью. Скажу, мол, у тя обрез есть, патроны нужны!
- Ты чё, попутал? Никому про ружьё не говори! Дойдёт до милиции – посадят!
- Да ты чё, лох что ли?! Где мы патроны то ещё возьмём? – возмутился Боян, - А Солоха, он пацан нормальный – правильный, никому не скажет. Он свой, он хороший…
«Хороший пацан» Солохин Иван Семёнович был двадцатилетним детиной более чем двухметрового роста и редкостной физической силы. Он никогда не тренировался, его мощь была чистейшим дарованием природы. Все его тренировки ограничивались работой в огороде, вознёй в сарае с мотоциклом и борьбой во дворе с детских лет. О его диковинных и опасных способностях по всему району ходили настоящие легенды. Каждый знал какой-нибудь миф или небылицу про молодецкие похождения местного героя. Бил – так почти насмерть, гнул – так чугунную батарею. Никто так никогда точно и не узнал, сколько же у него было этой самой силушки! За что ни возьмётся, всё в дугу согнёт, всё сломает, какой вес на грудь ни закинет – поднимет над буйной головушкой! Однажды на глазах у Влада и Сергея он один поднял на бок старую отцовскую «Ниву», чтобы снять выхлопную трубу. Гм, и такому субъекту доверять военную тайну… Влад сознавал, что если он захочет отнять у них ружьё, ничего они ему в ответ противопоставить не смогут.
Почесав вихрастую макушку, Влад согласился с неоспоримым фактом, что патроны было взять больше негде, а этот странный друг Бояна – Солоха, единственный вариант. Эх, ма… Зря, что ли он, Влад такую пакость в деревне совершил? Ограбил своего любимого родственника? Затем вёз награбленное добро через всю страну, в Сибирь, рискуя своей свободой? Наконец, репутацией в глазах родственников! В глубине души он понимал, что всё равно когда-нибудь всё это рассекретится, и тогда задница юного отрока будет трещать под натиском связки ремней в руках его строгого отца. Это в лучшем случае. А так хоть пострелять немного можно! Перед смертью. Совесть Влада уже давно была не на месте. А вот как дед обнаружит пропажу! Что он о своём внуке подумает? Но что сделано, то сделано, и вернуть ружьишко на место теперь нельзя при всём желании. Ведь даже слепому трудно не отличить целое ружьё от коротенького обреза, верно? И теперь как ни крути – нет ему обратного пути в мир хороших и воспитанных внуков...
С понедельника до воскресенья они не пересекались ни разу. В назначенный день Влад снова пришёл домой к своему другу. Почерневшие от времени двухэтажные деревянные жилые здания, скрипя старыми суставами, неохотно приветствовали нежданного гостя из центра. И верно – вместо наслаждения долгожданными стре;льбами в таёжной загородной чаще, гостю пришлось испытать шок, услышав чёрную весть.
- Солоха дал мне несколько патронов, а взамен попросил обрез… немного пострелять, - Боян нервно переминался с ноги на ногу, держа в руке патроны, как неоспоримое доказательство своих слов.
- Ну!? Дальше! – от ярости глаза Влада, намокнув, полезли из орбит. Неужели его наихудшие предчувствия вот так просто взяли да и сбылись?
- Чё дальше? Ну, я дал, - пискнул Боян.
- Ну?!
- Что – ну?
- Как что? Он вернул?!
- Чего?
- Я те щас по кумполу врежу! Сразу смекнёшь – чего!
- А-а, да! То есть, нет, не хочет возвращать, кабан хренов, - заикаясь, просипел Боян, - Заладил, как испорченная грампластинка – я, де-скать, никакого обреза у тя не брал и всё тут. Вот сука! – опустив глаза долу, пробубнил он.
- Да я тя, да ты… - закипал Влад, не находя никаких человеческих слов, - Ты чё, совсем больной? Ты придурок, да? Зачем ему дал ружьё?!
- Но если бы не это, он бы по-любому нам патроны не дал!
- Ага, зашибись, нет ружья, зато у нас теперь есть патроны! А стрелять мы будем из пальца?! Баран! Да я его убью, этого… козла! Или в милицию на него заявлю!
- Да как ты его убьёшь? Он намного сильнее нас двоих, вместе взятых. Лучше не связывайся. А то изобьёт до смерти. Так уже было со многими, кто на него дёргался. Да и предъявить нам ему нечего. В милицию ведь ты не пойдёшь, верно? Что ты там скажешь? Я мол, украл ружьё у своего родного дедушки, затем обрезал ствол, (что тоже настрого запрещено законом) а у меня его впоследствии отнял некто Солохин Мудак Уёбович! Так что ли?! Ну и дадут тебе лет этак пять-шесть «короедки»! А потом на «взросляк» переведут.
Влад обхватил голову руками, его ноги слегка подкосились. Так плохо, обидно и одновременно страшно ему ещё не было никогда. Даже когда он крал это чёртово ружьё! Видя его беспомощное состояние, Боянов несколько успокоился и осмелел.
- Не ссы, чувак, - оскалился он, слишком сильно хлопнув Влада по плечу, - Я попробую с ним ещё раз поговорить, ты сам не лезь, а то прибьёт. В следующие выходные приходи!
В следующее воскресенье результат был прежним. Тогда парни всё же решились вызвать Солоху во двор для разговора. Ни просьбы, ни угрозы ни мало не трогали здоровенного злого бугая. Говорил он, не глядя в глаза, полуотвернувшись, полностью отрицая всё, что ему предъявлял Влад.
- Ты чё докопался, щенок? Совсем опух? Не знаю я ни о каком ружье! Впервые слышу, - чуть ухмыляясь, говорил он, - Иди в милицию обратись, посмотрим, что тебе там скажут. Только не забудь сказать ментам, что ты украл его у своего дедушки. Ха-ха!
Влад резко перевёл взгляд на Боянова.
- Боян, курёныш хренов, ты чё, всё растрепал что ли?! – прохрипел он.
Сергей заёрзал на месте и слегка покраснел. Лицо Влада пошло пятнами, самого его мелко трясло. Не находя никаких правильных слов и решений, он пошёл ва-банк. А, будь что будет. Ему на миг показалось, что терять больше нечего.
 - Солоха, не играй со мной, отдай ружьё, оно не твоё! – кривя губы, кричал он на всю улицу. Его голос звучал зло и брутально, словно парень в один миг вдруг повзрослел.
- Отвали, черешня! А то щас на ногах прокручу, как тряпку! И ваще не ори на всю улицу, люди могут плохое подумать, – угрожающе оскалил зубы Солоха. Он поднял руки на уровень пояса и до боли сжал кулаки, - Вот где твои яйца будут! Ты знаешь, что такое смятка?! - шерсть на его кучерявом загривке от ненависти, смешанной с ужасом вся встала дыбом.
«Этот мелкий наглец, этот слабенький уродец… - всё кричало в нём, - Меня… меня, Солоху пытается напугать?!
От этого жеста и слов Владу вдруг стало по-настоящему страшно. Но воспалённое честолюбие брало своё и он, пересилив себя, продолжил атаку.
- Солоха, не отдашь обрез, я убью тебя! Убью! Вырасту и убью гада, - сквозь зубы процедил он, - Или отделаю так, что мать родная не узнает!
- Чего?! А что если я не буду дожидаться, когда ты вырастешь? – Солоха сделал шаг вперёд.
- Солоха, Солоха, успокойся, не сто;ит! – между парнями выросла щуплая фигура Бояна, - Не вздумай, - испуганным ужом шипел он, не думая отходить в сторону.
- Да пошли вы на хрен, тупорылые уроды! – запрыгало эхо ба;совыми нотами по деревянным брусовым срубам. Солоха резко развернулся и обиженно зашагал прочь.
Следующее выяснение отношений закончилось для Влада тяжёлыми травмами. Ещё ни разу его так сильно не дубасили. Сломанная переносица, разбитые губы, рассечённая бровь и ушибленные рёбра были расплатой за величайшую в жизни глупость, совершённую им в деревне далёкой Рязанской губернии. В довершение картины морального и физического ада, его рязанский дед обнаружил-таки пропажу изменившего ему железного раритета и, как следствие брякнул о сем в одном из писем дочери – маме Владика. В письме суровый ветеран решительно заявил, что не желает больше видеть в гостях её невоспитанного отпрыска и вообще ничего знать о его существовании не хочет. Это что же получается, ежегодные поездки в его любимую деревню, где можно было позволять себе разные вольности, где можно ходить по грибы, ягоды и на рыбалку с опытным комивояжёром, отменяются навсегда? Деда, а как же любимый внук, как же обещания сводить его наконец-то на охоту на дикого кабана? Отец, узнав об этом происшествии, первым делом так врезал сыну тяжёлой ладонью по заднице, что отрок, перелетев через всю комнату, ударился лбом о чугунный радиатор. И плевать было ему на то, что перед тем его сыну кто-то разбил лицо. Кстати, об этом факте Влад тоже умалчивал, клянясь, что неловко упал с лестницы подъезда. Материнское заступничество не играло совсем никакой роли. Отец, слетев с катушек, продолжал орать, словно сбесившийся учитель рисования их новой трёхэтажной школы.

- Так тебе и надо дураку! – вопил он, в один миг превратившись из любящего существа в злобного и опасного монстра, - Наверное, опять украл у кого-нибудь что-то, вот и получил! Отвечай, где ружьё, подонок?! – хлёсткая затрещина накренила голову Владилена в бок.
- Потерял, - продолжали твердить упрямые губы, лишь одно отвечая на все расспросы с пристрастием, - Не помню где! А потом я упал.
- И потерял память?!
Постепенно дело улеглось и даже почти забылось, но через долгие восемь лет грехи ранней юности вновь всплыли на поверхность и стали для повзрослевшего Влада как никогда актуальны. Но об этом немного позже.

10 глава

- Я… я впервые решился на это…
Интонации исповедуемого Сашеньки Милиционерова были таковыми, что казалось, он вот-вот расплачется. В его тонких длинных пальчиках, с накрашенными бесцветным лаком коготками, подрагивала длинная коричневая сигарета.
 - Ну, прям, прям, не знаю, замучился ваще. Антоша, я ведь совсем недавно узнал, что ты в местной редакции работаешь уж две недели как. Ты знаешь, ваш главный - такой симпотяга! Мужчина! Колоссально! Конгениально! – он сцепил пальцы на уровне груди, - М-м-м! О тебе отзывается хорошо, говорит, мол, парнишка разбирается в этом досконально! Профессионально. Угу. Вот я и решился вчера тебе своё неординарное произведение показать. Знаешь, я никому ещё его не показывал, ты первый, кому я дал его прочесть, - Под давлением стального взгляда Антона, Сашенька стыдливо опустил глазки, одновременно не в силах стереть с лица рвущуюся наружу глуповатую улыбку. Идя сюда, он не ведал, что двигается навстречу если не погибели, то тяжёлому шоку уж точно. До сего момента он был бодр и абсолютно уверен в себе, но сейчас… Что происходит с Антоном? Этот тяжёлый взгляд. Да и морщится он почему-то всё время так, будто после бурного ночного веселья парнишке совсем плоховато. Может его тошнит?
- Антон, тебе нехорошо? Ты знаешь, я так волнуюсь сейчас, в ожидании того, что ты скажешь, - продолжал он, неосознанно пытаясь разжалобить стоящего перед ним демона литературной критики. Его слезливый тенорок, жирно сдобренный манерными интонациями, звучал уже добрых десять минут. Никто из четвёрки молодых людей за это время не проронил ни звука. Монолог не был наполнен практическим содержанием и сводился к общим фразам, преимущественно защитного эмоционального свойства. Словом, Сашенька пытался направить ещё не начавшую его бить струю критики в нужное ему русло. Автор как будто бы умолял критика не быть слишком строгим, недоброжелательным, жёстким. «Пожалуйста, отзовитесь о моём сочинении положительно, похвалите меня!» – умолял жёсткого искусствоведа его маслянистый сверкающий взгляд.
Антону всё это уже порядком прискучило и он, нетерпеливо выставив ладони навстречу Сашеньке, ждал удобного момента, чтобы перебить его. И такой момент, надо думать, настал.
- Читал, читал я ваш опус, господин Комиссаров, - очень медленно, скрипучим голосом заговорил он. Сделав ловкое ударение на слово «опус», он как бы придал этому слову резко негативное значение.
Сашенька тихо, по-куриному быстро-быстро покряхтел.
- Милиционеров, - еле слышно поправил он Антона и натянуто улыбнулся, - А опус, с твоего позволения, это музыкальное произведение такое…
Антон не обратил на эти поправки ровно никакого внимания. Он деловито опёрся рукой о толстую кипу исписанных танцующим убористым почерком листов и весь его облик, как серебряный кубок наполнился богемным содержанием. Вторую руку он, согнув в локте, вполне театрально направил ладонью в сторону писателя – все пять пальцев под острым углом указывали в пол.
- Просьбы не принимаются, - произнёс он, на первый взгляд нечто несуразное, - Скажу сразу: критика будет беспощадной и непримиримой. Поблажек не ждите.
- Тог… тогда может не надо? Я пойду, - пытаясь шутить, засмеялся Сашенька. Его бёдра, будто под ритмичную музыку, заходили ходуном. Но было заметно, что парень не знает, куда себя деть. 
- Читал я ваш чёртов опус, уважаемый товарищ Комиссаров, - настойчиво повторил Руберовский, снова выделив слово «опус».
Он критически вытянул губы в трубочку, устремил задумчивый взгляд куда-то помимо собеседника, сурово сдвинул брови и надолго замолчал. Роман прыснул в кулак, едва сдерживая лавину смеха. Чтобы скрыть это, он попытался изобразить то ли навалившееся на него астматическое удушье, то ли приступ непобедимого кашля. Нечто подобное происходило и с остальными свидетелями диалога.
Сашенька растерянно огляделся по сторонам, не решив ещё – обидеться или засмеяться. В результате на его лице появилось что-то промежуточное между сожалением и горьким весельем. В миг догадавшись, что это будет за критика, он сорвался с места, чтобы резануть к выходу…
         Не тут-то было.  На его пути быстро выросла жилистая фигура Антона. Сашенька попытался было обойти этот сиюсекундный живой монумент – но критик снова преградил ему дорогу. Так повторилось несколько раз. Всё это происходило в полном гробовом молчании и походило на некий неизведанный танец. Пара, не держась за руки, приставным шагом одновременно скользила поперёк комнаты, сея в воздух вибрации шуршания двух пар носков о паркетный пол и тихое шипящее напряжённое дыхание противоборствующих сторон.
- Ваше произведение так и пестрит филологическими изъянами и грубейшими ошибками синтаксического свойства, - снова раздался скрипучий голос Антона, звуча, точно тяжёлый гитарный риф. Он чеканил каждый звук, всякий раз оказываясь «фейсом оф фейс» с Милиционеровым. Автор взглянул в сверкнувшие диким азартом глаза Антона и осторожно попятился.
- Оно не выдерживает никакой критики. Рассуждения о фабуле, концепциях и литературной идее я, традиционно (для таких авторов, как вы) опускаю. Там вообще конь не валялся. Про орфографию и пунктуацию я тоже молчу. Вы и слов то таких не слышали. Подчас некоторые из сюжетных линий вообще не имеют между собой никаких родственных связей. Да что там родственные связи! Между ними нет даже приятельских отношений! Будто это просто несколько разных очерков в одном. И почти все они не имеют никакого логического завершения. В монологах от автора отсутствует, какой бы то ни было философский контекст. А этот ломаный, часто хромающий на обе ноги стиль! Так писали в эпоху раннего ренессанса. К чему эти постоянные приёмы гиперболизации, применённые к современным реальным персонам? Вы что, пишете про современников Гаргантюа и Пантагрюэля? Эту книгу ужасно тяжело читать, а понять о чём она, так и вообще невозможно. Вернусь к ломаному стилю. Взять вас. То вы пытаетесь высказываться в классической английской словесности середины девятнадцатого века, то запускаете Российскую бандитскую стилистику конца двадцатого. Это стало моветоном ещё в конце восьмидесятых! Иной абзац до боли и пошлости отдаёт Эммануэлью в квадрате. Это противно этике выбранной вами темы произведения! Манерные интонации проглядывают порой изо всех углов, навязчиво наблюдая за читателем и принуждая его идти своим, выбранным автором и ориентированным не совсем понятно в какое направление, путём, - Антон потряс головой, поняв, что  чуть не запутался в собственных усложнённых фразеологических оборотах, - Все ваши герои, - упрямо продолжал он, - Сплошь второстепенные и слабохарактерные персонажи. Они похожи на девиц, с детства страдающих гипотонией. Где крепкий кофе? Где бодрящий перец?! Вечно хныкающие, хлюпающие носом, жалующиеся на жизнь. Вы так и не смогли выделить главного героя! Даже тот персонаж, что выступает от первого лица, позиционирующий себя лидером компании, несмотря на всю свою фальшивую бодрость, на самом деле вял и ни к чему не приспособлен. Эти постоянные вяканья и кряканья, заботы о себе любимом и прочая чепуха. Мэн, относящий себя к абсолютному сексуальному большинству, так себя не ведёт. И вообще, почему вы пишете от первого лица? Такой способ подачи информации в художественной литературе – есть не что иное, как скрытый показ доминирования женского начала и выпячивания эгоистических эманаций. 
Антон, психотерапевтическим приёмом, как маятником помахал перед носом пациента своим длинным узловатым пальцем. Саша, повёл было послушный взгляд за эксклюзивным медицинским приспособлением, но опомнился и резко отдёрнул голову назад.
- Кому нужны эти ваши два педика, что преспокойно путешествуют по страницам вашего, с позволения сказать, романа? – начинал откровенно раздражаться Антон, - Кому они на хер нужны с их щучьими проблемами?!
- Но ведь сейчас таких… таких людей много, и их не выбросишь со страниц…
- Много, но не здесь, не сейчас и не у нас! Здесь тебе не Сан-Франциско, не Голландия и даже не Москва с Питером!
- Но здесь тоже есть…
- Хорошо, так! Но хотя бы тогда писали не настолько примитивно! – Антон всё больше повышал голос, а Саша всё больше начинал походить на нерадивого подчинённого, получающего нагоняй от строгого начальника, - Некоторые страницы произведения, как ни странно по уровню напоминают школьное сочинение семиклассника, которого при помощи ремня и армейской пряжки заставляли делать уроки. Сразу заметно – автор внимательно не прочёл за всю свою никчёмную жизнь ни одной хоть сколько то стоящей книги. Таким как ты, читать нужно много и вни-ма-тель-но! Ты, паскуда, хоть одну книгу прочёл внимательно?!
        Этого Саша, считавший себя непризнанным гением, вынести уже не мог. Он волчком крутнулся на месте, подыскивая взглядом, чем бы твёрдым ударить искусствоведа, но не найдя ничего подходящего, целеустремлённо, широкими шагами двинулся к выходу. Антон больше не преграждал ему путь – он выглядел вполне удовлетворённым. На его щеках сиял лёгкий румянец победы – видимо, новоявленный конкистадор от литературы считал свою оценочную речь вполне блестящей. На славу же он отыгрался на этом писаке! В коридоре Саша, скуля, в бессилии стучал лбом в за;пертую дверь.
- Если есть дар от бога, не нужно читать никакие ваши чёртовы книги! – доносился из коридора его обиженный прерывистый дискант, - А то поучать они только умеют! Пис-сатели эти хр-реновы!
Справиться с хитрым дверным замком могли только сами хозяева. Автору пришлось несколько задержаться, выслушивая на посошок о себе ещё много откровенно поверхностных мыслей.
- Я лично считаю – не хватает таланта – нужно подыскивать себе что-нибудь по способностям! – кричал ему вслед истязатель, пытаясь указательным пальцем проткнуть спёртый комнатный воздух, - Например, сосать члены у новых русских за элитным забором! Это у тебя получится более профессионально! Ну, хорошо, беру свои последние слова обратно! – немного подумав, поправился Антон, - Помимо этого, вон сколько в наше с вами время требуется строителей, вольных каменщиков, монтажников, взломщиков, наводчиков…
- Киллеров! - хрюкнул Владилен и все дружно прыснули со смеху.
- О чём это бишь я? – встрепенулся Антон, - А, да! И плотют господа предприниматели довольно прилично, не то, что при Советах! Причём, иногда деньгами. А за эту писанину тебе кто заплатит? Иван Фёдорович, человек и пароход? Гм, хотя и это тоже мысль… Послушай, Александр, сейчас такое время, когда надо делать бобы, бабки, башли, мани, капусту, деньги наконец! И любой, понимаешь, ценой. Не гнушаясь ни чем - прочь всякую сентиментальность и мягкотелость, лишь бы нам с вами жить было хорошо. И чтобы хорошо жить с вами нам было ещё лучше! – напоследок скаламбурил он. 
Антон спокойным шагом, под гром аплодисментов отправился вслед за Сашенькой в коридор. Он слегка притворил за собой дверь в зал. То, о чём они говорили было слышно лишь отрывками. Нарочито басовитому голосу, похожему на скрип тяжёлых дверных пете;ль, изредка противостояли визгливые обиженные возгласы. Примерно через пять минут голоса; стали тише и спокойнее – возможно противники подошли к черте согласия, найдя какой-то невероятный компромисс.
- Но всё равно, это тебе за твою плодотворную критику! – донёсся с коридора возмущённый крик Сашеньки, заглушаемый весёлым треском пощёчины. Входная дверь хлопнула и Руберовский, держась за левую сторону лица, щуплым изваянием возник посреди зала.
- Вербовка продолжается! – заявил он, - В нашей банде одним членом прибыло!
- Этот лох, тебе что, дал пощёчину?! – изумился Влад.
- Очень перспективный молодой чемодан, - не ответив ему, снова скрипнул Антон, подразумевая то ли его литературные данные, то ли что-то ещё, - Не был бы извращенцем, цены б ему не стало. Впрочем, такие кадры и нужны нашему молодому предприятию. Мы уготовим для него довольно престижную должность верховного летописца и зиц. председателя ООО «Кирилл и ко;мпани»! Хоть и не люблю я писателей и поэтов всяких! Возомнили себя учителями человечества, - перефразировал он Сашино высказывание, - Жизнь, понимаешь, жаждут они строить по своим сценариям! Что ж, посмотрим ещё, кто кому врежет по морде, господа гении!
- А не слишком у тебя получилась жёсткая критика? – спросил Козырев, - Ведь так можно и руки на себя наложить.
- Ничего, в самый раз, пусть не расслабляется! Я уже попросил у него прощение. Образно конечно. Я никак не могу понять, как этому манерному ушлёпку с голубыми повадками, как этому на вид бесполезному полудурку удаётся так разностильно, так пророчески и интересно писать! Воистину, тайна таланта человеческого от взглядов толпы укрыта за семью замками…
- Так тебе понравилось, и ты его просто обхаял ни за что? – удивился Кирилл, - Но почему?
- Почему не отвечу, но вот на счёт понравилось или нет, скажу. Понимаешь, просто там есть некоторые удивительные вещи, но об этом сейчас говорить, у меня нет настроения.
- А чего там за два педика, это про кого ещё? – возмущённо выгнул дуги бровей Роман.
- Да забудь, это я так, для проформы. Они конечно не педики и их больше, чем двое, и даже больше, чем четверо, но странная тема там везде проходит голубой нитью… Тьфу ты! Опять этот  цвет лезет! В общем, мне не понравилось, что он про подкрученных пацанов пишет слишком не солидным языком. Хотя подобные персоны мне, честно говоря, тоже не слишком по нраву.
Он подошёл к окну, вздел руки к небу и, посмотрев на бегающих внизу прохожих, резюмировал:
- Итак, дорогие граждане, как говорится, приготовьтесь к всеобщему разврату! Мы ещё разберёмся с этой Родиной! Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! – демонически, театрально, с трагикомедийным пафосом гоготал он, глядя сверху вниз на озирающихся испуганных прохожих, ускоряющих свой неровный шаг под пулемётную очередь его дикого хохота, - Начинается эпоха радикального конструктивизма и бескомпромиссного приятия суровой реальности! – прибавил он и с грохотом захлопнул окно.
Несмотря на то, что Антон как обычно пытался всех развеселить своим чёрным юмором, граничащим с крайним цинизмом, Влад, как никогда был мрачен и сидел, нахохлившись. Он вернулся домой из дебрей так любимой с детства Рязани. Две недели назад в их семью пришла чёрная весть – умер дед. Со времени последнего инцидента с кражей ружья, они ни разу так и не виделись. И от того, что не было последних объятий, стало ещё тяжелей переживать это горе. Всплыла из бесконечной реки небытия давняя ненависть к тому самому Солохину, что нагло и бесцеремонно отнял у него дедовский раритет. Два дня мать Влада была от горя в шоковом состоянии, а когда немного оправилась, они с сыном поехали через всю страну посетить могилу своего близкого родственника. Но всё это было уже позади, и сейчас Владилен сидел, как прежде удовлетворённо внимая всем великолепным речам своего кумира.
- Ответь сразу, готов ли ты к великим свершениям во благо великого торжества справедливости, безмятежности и дружбы? – обратился Антон к Кириллу, с размаху положив руку на его плечо, - Правда путь, возможно, будет нелёгок и тернист, ненароком можно на этой дороге и шишек набить. Итак, наше кредо…
- Всегда! – смеясь, воскликнул Роман и согнул сжатую в кулак руку в локте.
- Правда, мы в отличие от отрицательных героев культового фильма «Даже не думай-2» будем заниматься совсем не свингом. Хотя, чем дьявол не шутит…
- Но я не знаю всей сути дела. Вдруг я не справлюсь? – засомневался Кирилл.
- Кирюха, скажи мне, почему ты  всегда так не уверен в себе? Ладно, раньше, но теперь… - Антон сделал глубокую паузу, - Замочил мужика, оттрахал девиц. Да мы уже давно должны, как в строю равняться на тебя! Ты в наших глазах почти супер-герой! – широко улыбнулся он. В его интонациях и словах кроме правдивости и открытого юмора скрывалась горькая ирония и сарказм.
- Точняк, чувак, молодца! – махнул рукой Влад, - Я бы тоже не прочь мочить всех уродов!
Кирилл весь напрягся.
- Сковородкой «Тефаль» по роже, ещё не значит – мочить! – возразил он.
– Значит, – на лице Влада не было ни тени улыбки, – Филин уже двадцать один день в реанимации лежит, а оттуда так просто не возвращаются.
– Точнее, возвращаются, но по частям, – уточнил Роман.
- Ну, то есть, не целостно, - добавил немного уточнений Антон, - Несмотря на то, что кома это такая своеобразная защита организма от госпожи смерти, всё же после неё связь нейронов головного мозга может быть уже не той, что до впадения в это состояние. Опять же анемия, повреждение мозжечка, главнокомандующего двигательного аппарата. Поверь мне, как медик медику.
– Даже, если он и проснётся – всё равно в наш мир ему уже возврата нет, – вздохнул Влад, – Чердак не поправишь, если градом он побит. Господа полисмены уже сбились с ног в поисках тех негодяев, что так отделали бедного святого мужика…
Лицо Кирилла стало белым, как полотно зашпатлёванной стены.
- Вы что, шутите, вы… - он растерянно бегал глазами между собеседниками.
- Ладно, не казни себя, он сам виноват, - успокаивал его Роман, - Да и мы немного поучаствовали в отправке его в реанимацию. В следующий раз будет вести себя культурнее.
- Что ты, мой друг Роман, что ты! Следующего раза не будет, - отсёк его предположение Антон.
- Что значит, сбились с ног?! – опомнился Кирилл, - А как же литёха, тот, что меня допрашивал? Он же всё знает!
- Это мой одноклассник и старый друг, - коротко ответил Антон, тут же всё расставив по своим местам.
- Где вы его выцепили?
«В прошлый раз они скрыли от меня, что это не после меня Филин чуть не отправился в гости к богу. Не хорошо. Они заставили меня думать, что только я виноват в его серьёзных травмах», - с обидой подумал Кирилл, но пока что не стал высказывать всё это вслух. 
- Он был у себя в гараже, под берегом, у реки, - ответил Антон.
- Вы ворвали;сь к нему в гараж? Гм, здорово! Справились втроём с травмированным…
- …насильником, - закончил за него Антон, и Кириллу снова стало нечего добавить, - И это далеко не первое его маниакальное нападение на слабый пол. Итак, мы отвлеклись. При проведении несанкционированного обыска в его гараже, нами были обнаружены сто тысяч деноминированных рублей. Происхождение сего деревянного лома весьма туманно. Помнишь некого Вэ Царёва, которого все за глаза дядей Вовой кликали? Он же человек со шрамом на лице. Он же Царь.
- Да, помню, тот ещё хулиган был. Но чувак в общем, нормальный, с понятиями, своё слово держал. Я его с детства знаю. Однажды он с нашим классом какой-то праздник встречал. Весёлое было время. А недавно пошёл я на кладбище, бабушку свою навестить, смотрю – рядом свежая могилка с его фотографией. Меня аж чуть кондратий не хватил. И когда замочить успели? Я ж недавно его видел живым и здоровым! Хотя в последние годы я давно уже ко всему привык.
- Да. Так вот, ходят упорные слухи, что он в краевой столице обчистил ювелирный магазин. Как говорится, если вы сейчас стоите, то лучше сядьте, чтобы не упасть! На дело он ходил в связке… с Филином! – Антон удовлетворённо проследил за реакцией в недоумении открывших рот слушателей, - Моя личная уличная почта упрямо твердит мне, что из многих углов этой криминальной истории упорно проглядывают богатырские плечи нашего любезного друга Солохи.
Владилен, побледнев, резко вскинул голову в сторону Антона.
- Солоха?! Вот тварь!
- Это что же получается, Солохин был заодно с Царём и Филином, а значит ещё и с Эдом и Котовским? – воскликнул Роман, - Вот это картина вырисовывается!
- Картина маслом, - кивнув, дополнил Антон.
- Что?
- Вскрытие упорно показывает, что Царь умер от выстрела картечью в голову с близкого расстояния. Чуешь, Влад, где обрезик то твой всплывает, и это через столько долгих лет забвения! Как же ты был прав насчёт того, что Солоха – тварь ещё та!
Влад, обхватив голову руками, стал раскачиваться вперёд-назад в такт звучащей музыке.
- Не переживай, разберёмся. Если предположить, что подельники, убив вдохновителя ограбления – Царя, поделили общак между собой пополам, то из этого следует лёгкое решение, что денег у них было примерно четыреста тысяч. Почему? Всё просто – если предположить, что после убийства Царя они деньги поделили поровну, значит, эта сумма верна. Сотня косых уже путём ловких манипуляций ног, рук и быстрых монтажек, перекочевала в закрома нашего молодого предприятия. Поясняю. Поскольку у Филина было сто тысяч, то, следуя теории равенства, у всех остальных тоже было по сотне. И того – я повторюсь, четыреста тысяч! Вторая сотня, надо полагать, осела на счетах господина Солохина. Оставшиеся двести – остались на руках Эда и Кота. И это золотишко ведь тоже где-то лежит и молчит. Гм, гм… Вообще, я исхожу из того, что два наших местных барана – Филин и Солоха, вряд ли могли какое-либо дело сами придумать и организовать. По причине отсутствия мозгов у вышеназванных персон. А одной силы и смелости тут мало. Они в последнее время постоянно тёрлись с Эдом и Котом. Отсюда становится понятно, кто всем заправляет! Да, вполне возможно, что бо;льшая часть награбленного наверняка находится у этих столичных новых татар. Что ж, тогда мы начнём с более простого – Солохи. Для начала нужно будет отнять у него обрез…
- Ага, - ухмыльнулся Влад, - Интересно как ты это себе представляешь?
- Не боись, я уже всё придумал. Мало того, я даже уже через третье лицо договорился о встрече с этим самым пресловутым Солохой. Уверен, он сам отдаст нам столь обожаемый Владом артефакт!
- В какие дебри ты лезешь?! Они же расплющат нас в блин после этого,–  чуть не плача, отмахнулся от него Влад, - Его только убивать надо, иначе нам конец, а мы в принципе не способны на подобное. 
- Кто знает, на что может быть способна росомаха, защищающая свою добычу от медведя, - задумчиво сказал Антон, потирая подбородок. Он вдруг достал из пакета небольшую пачку денег и сунул её в руки Кирилла: - Чуть не забыл – это твоя доля, Кирюх!
Ещё вчера он бы никогда даже в руки не взял таких денег, но сейчас, после всего сказанного… Тем более, он ни разу в живую не видел сразу столько пахнущих свежей краской, шуршащих ассигнаций. Они манили, скоротечно порождая в мозгу множество позитивных ассоциаций и фантазий. Кирилл застывшим взглядом смотрел на сине-зелёные бумажки, смирно лежащие на его широкой ладони, мысленно воображая себе богатую и сытую жизнь. Море, машины, скалы и пёстрые красавицы поплыли перед его мутным взором…
- Отомри! – дружно засмеялись парни. Кирилл оторвался от любования деньгами и весело посмотрел на компанию.
- Короче, Кир, тут расклад такой, - начал свою новую речь Антон, - Ты, я помню, спрашивал про квартирный бизнес. Что это мы, понимаете ли, такое удумали. Так вот, хоть это и не бизнес конечно, а так, развлекуха, но тут тоже есть где повеселиться. Так, для разминки, конечно. Основной мани-мани-тренинг ждёт нас впереди. Мы придумали следующее. На первый взгляд, всё это просто, как мир. Я купил у алкашей на заработанные на выкатке деньги, две старые убитые однокомнатные квартиры, не ремонтированные, наверное, с пятидесятых годов нашего умирающего века. Каждая за двадцать пять косых. Мы отремонтируем их как надо, по евростандарту, и продадим в два-три раза дороже, а разницу положим себе в карман. Думаю, за год управимся. Тем более, цены на недвижимость не падают, а всё время растут со скоростью свободного взлёта, и это нам на руку. Как говорит наш глубокоуважаемый голова города Гарынов Виктор Сергеевич, недвижимость – это вклад, надёжнее золота! Мы с парнями решили скинуться по пятнашке из Филиновых купюр и взять ещё троечку «убитых» дешёвых хат. Каждый из вас одну квартиру запишет на своё имя. Две – уже на мне. В финале всё бабло делим пополам. В том числе и с моих двух. Ну, ты как?
- Я с вами! – не заполнив промежуток между вопросом и ответом даже короткой паузой, тут же вскочил на ноги обрадованный Кирилл.
 - По рукам! – парни отслоили каждый по пятнадцать тысячных купюр и бросили их на стол, в общую денежную кучу.
- С гоп-стопом в доме Солохи пока – ша! – растопырил пальцы Антон, смешно пародируя Эда, - Операция «старый обрез» откладывается до окончания первой фазы квартирного предприятия! – сказал он, наслаждаясь своей риторикой.
Предприимчивый Руберовский ещё год назад смекнул, что нужно начать скупку квартир, пока они ещё относительно не дорого стоят. А потом, через пару лет, их продажа может принести им не плохие барыши.
- Промедлишь сейчас – ничего не получишь потом! – заключил он.
Тогда ещё не многие в стране понимали положительные стороны этого бизнеса, а уж дельцы их родной провинции и подавно!
- Так ведь можно же и сдавать их, квартиры то. И жить себе помаленьку, - сделал предположение Кирилл.
- А что, мысль дельная, - похвалил его Антон, - Моя школа. Можешь же, когда захочешь!
- Стараюсь.

11 глава
 
          Ночная тьма тяжёлой истомой навалилась на город. Уже умолкли звуки последних маршруток и вечерних автобусов. Где-то на краю города гукнул, забившись в последних судорогах железнодорожный гудок. Всё стихло.
Домой…
Кирилл шёл по узкому, криво выложенному бетонными плитами тротуару. Почти ничего не было видно. В подъезде, из которого он только что вышел, было довольно светло – местные жильцы дали маху – так и не успели болезные выкрутить казённые лампочки, светящиеся тускловатым жёлтым светом. А ведь они стояли уже целую вечность – аж со вчерашнего дня! Теперь жди, когда глаза к полной тьме привыкнут! Правда, срок жизни таких проблем – не более пары минут, если вообще их можно назвать таковыми. На улице давно уже были разбиты все фонари. Но сейчас его волновало не это. Подумаешь, фонари! Он этот путь может проделать с завязанными глазами. Только вот вопрос - зачем их завязывать, если и так ничего не видно!
В его сознании застряли увесистые, как гири слова Антона. Правда, сказаны они были легко и как-то даже играючи. Он обо всём всегда говорит играючи. Артист.  Iron man – так его Кирилл называл за глаза – железный человек. Замочил. Кто, я?! Я убил человека?! Это не укладывается в его привычные рамки морали и психологии обычного законопослушного гражданина. Но ведь я защищал девушку, следуя железной логике – она тоже человек и человек более слабый и незащищённый, чем этот Филин, преступник во плоти;, тупой и жестокий, с его чугунной головой, которую может взять только сковорода Тефаль или железный монтажный инструмент. Тьфу ты, так ведь в оправданиях перед госпожой справедливостью можно зайти чёрт его знает куда! Посмотри правде в глаза – теперь ты тоже преступник и, как почти каждый начинающий гангстер ты ищешь оправдания своему поступку! Но ведь я защищал девушку, чёрт тебя забери, де-ву-шку! И вообще отвали от меня! Весь вопрос в том, какую девушку?! Да какая разница «какую», кто б она ни была, она так же, как и все имеет право на неприкосновенность. Закон и совесть упрямо твердят, что людей нельзя насиловать, убивать, бить, оскорблять, грабить. Особенно, если они не могут защитить сами себя от посягательств! Я мужчина, а настоящий мужчина должен быть благороден во всём. Мы, наконец, и созданы для того, чтобы хоть кого-нибудь защищать! Ведь так, кажется, его учили в средней школе № 8, лет этак десять тому назад. И что теперь получается? Он должен за это отправиться в тюрьму? Ну, уж нет! Он никогда не будет сидеть в тюрьме. Лучше смерть, вечный сон, пустота, забвение, наконец. Только не тюрьма!
Так, ступая в тяжких раздумьях по бетонным плитам, он не заметил, что наткнулся на чью-то высокую фигуру. Резко пахнуло крепким вином и дорогим одеколоном. Что-то ужасно знакомое было в этой стати, даже в этом запахе, таком же далёком, как непростое время его позднего детства. Негативные ассоциации на секунду захватили его сознание в цепкий капкан болезненных объятий. Кирилл, извинившись, осторожно обошёл живое препятствие. Фигура оставалась безмолвной. Пройдя ещё с десяток шагов, он увидел очертания ещё одного движущегося в его сторону крупного силуэта…

     Они стояли друг напротив друга, на расстоянии вытянутой руки.
- Вы, как бы это сказать, забыли заплатить зелёные шантики, уважаемый! – и силуэт показал ему свою пустую ладонь.
Привередливая луна впервые за вечер наконец-то изволила показать земле свой округлый ярко-жёлтый бок, выглянув из-за чёрной тучи. Её свет тусклой синевой отразился от тщательно выбритой головы. На шее, являющейся продолжением массивного черепа, висела толстая сверкающая цепь. За его спиной из рассеивающейся тьмы проявился ещё один крупногабаритный шевелящийся предмет. Его словно окатили кипятком. «Принц, он же Эд! – стремительно  пронёсся в голове Кирилла классификационный образ персонажа, описанного ловким языком Антона. Эд, слегка прихрамывая, сделал ещё пару шагов в сторону Кирилла, приблизившись вплотную.
- С вас сто баксов! Наша Анжела не любит затяжек. Ни на чулках, ни с деньгами! – умничал он, полагая, что это было довольно остроумное сопоставление различных понятий.
Кирилл сразу же узнал того, что появился за спиной Эда. «Это Кот, адъютант его превосходительства! – судорожно думал он, - Вот я влип»!
- Я, как бы это сказать, вам ничего не должен, уважаемый! – тяжело ворочая языком и совсем не узнавая свой голос, ответил Кирилл. Было такое ощущение, будто кто-то мягкой бестелесной субстанцией забрался в его мозг, и бесцеремонно управляет там всеми процессами.
- Да вы совершенно пьяны! – бросил Эд ему в лицо нелепую реплику и брезгливо поморщился.
«Я не пьян, я не пьян»! – хотел было прокричать ему в ответ Кирилл, но слова застряли где-то в солнечном сплетении, а внутри снова колыхнулось что-то злое и не подвластное его воле.
- А ты кто, милиционер, чтобы мне в глотку заглядывать?! – неожиданно для себя пробасил он.
Он понял – ещё секунду назад можно было что-то сделать и обойти, избежать, договориться, оттянуть неизбежную стычку между разными, неравными по силе мирами, кардинально, но не принципиально отличными друг от друга. Но сейчас – всё. Они убьют его. Ну, надо же, какой нонсенс! Только что он, осторожно меряя шагами городскую тьму, мысленно разглагольствовал чего-то там о вечном сне, забвении, смерти… И пожалуйста – вот она, смерть, она нашла его. Эту старуху долго не нужно звать. Только шепни – и она уже здесь. Она шла за ним по пятам, отслеживая каждый его шаг, ища повод для встречи, желая использовать любую возможность дружески обнять его... Кирилл, мелко подрагивая, смотрел сверкающим взглядом прямо в глаза Эду. Да ты, знаешь ли, сволочь, что я твою девочку выручил, ведь ты же понимаешь это? Или тебе на неё плевать?!
Молодчики быстро двинулись в его сторону. От страха и ярости волосы на его голове противно зашевелились, он весь напрягся, превратившись в пружину. Нет, он не умрёт никогда! Его жизнь вечна, поэтому она не закончится никогда…
В этот удар он вложил всю силу. Отступая назад, он отчаянно работал кулаками, не понимая, кому достаются удары, почти ничего не соображая, не видя перед с собой ничего, кроме режущих воздух конечностей… Жить! Он громко выкрикивал грязные ругательства в адрес противников, хрипя как росомаха, отстаивающая свою територию и добычу… Жить!!
Похоже, Рэмбо из него вышел не ахти. Кирилл тяжело поднялся на ноги. Выплюнул из разбитого рта куски зубов и противную солёную жидкость. В его глазах сверкали яркие бегущие огни, голове звучала какая-то ритмичная музыка. Крутая, однако, получилась дискотека! Эй, кто тут жокей?!
- А-а-а-а-а-а!! – Кирилл в очередной раз размахнулся, прицеливаясь кулаком в чью-то голову. Но маневр не суждено было завершить удачно. От сильного удара в затылок ещё раз сверкнуло в глазах, и свет померк. Господи, как он мог забыть про фигуру сзади! Про того, с которым столкнулся на тротуаре. До… рогое вино… Одеко… лон… Кажется,  For man. «Состояние изменённого сознания, позволяет раскрыть невероятные способности, те, проявление которых просто невозможно в обычном состоянии глупейшей мирской суеты…» - зазвучали в его голове строчки из какой-то оккультной книги. «Этот, что был сзади – Солоха! – осенило его, - Я не могу поверить, что тоже, как и многие в этом городе, пострадал от этого подонка! Бежать, надо бежать отсюда, спасаться»! Но его тело вмиг стало чужим и не слушалось смутных импульсов угасающегося мозга. Он оказался на земле. Какая-то липкая жидкость текла по затылку к шее. Тяжёлые удары ног в жёстких ботинках ухали по телу. Но боли он уже почти не чувствовал.

            Тёмной июльской ночью в центральную городскую больницу привезли чьё-то неподвижное тело. Надежды на то, что человек через час будет дышать, нет никакой. Несмотря на сильные сомнения, группа волшебников из реанимационного отделения совершила обычное для их работы чудо – весь опутанный трубками и проводами, этот «кто-то» продолжал дышать не только через час, но даже и через сутки.
     Сильные ушибы и гематомы, бороздя кожу, ползли по телу, как чёрные овраги. Вывих плечевого сустава, перелом ушного хряща, выбитые зубы, сломанный нос, повреждение печёночной ткани, и конечно, сотрясение мозга – таков был печальный итог прогулки полуночного ковбоя.
    Его спасла девятнадцатилетняя девушка. Таня Полыванова резво давала показания милиционерам, подъехавшим на место происшествия. В эту тихую тёмную, как дея;ния а;спида ночь, Тане к счастью не спалось. Лёжа на старом диване, она читала увлекательную книжицу с сюжетом, содранным Бразильскими литераторами с голубого экрана, с интригующим названием «Дикий Ангел». Услышав шум битвы, она подбежала к раскрытому окну, в надежде увидеть увлекательную русскую народную игру под названием «Кулачный бой», но вместо этого узрела то, от чего её жаждущее любви слабое сердце вмиг похолодело: какие-то пьяные негодяи пинали бездыха;нное тело, лежащего на земле человека. Один из них, тот, что самый здоровенный, в короткой майке, как трусливый озлобленный ублюдок, даже умудрился забраться на стоящую рядом машину и спрыгнуть сверху двумя ногами на истязаемого человека. Татьяна открыла окно и подняла визг, сопоставимый со звуковой атакой мифических Сирен в океане боли. Недоумевающие садисты, молча и поспешно ретировались, решив не светиться далее своими объёмными фигурами в ночном полумраке. Только поэтому десять тысяч рублей остались лежать в его внутреннем кармане. Таня, вызвав милицию и скорую помощь, поистине легендарной полуптицей спорхнула вниз и оставалась возле тела до приезда подразделений. Впрочем, вместе с родителями, выскочившими вслед за дочкой, младшим братишкой, бабушкой, тётей, старшим братишкой младшего братишки и болонкой по кличке Нюша. Кошка Настасья, по нерасторопности оставшаяся дома, выбралась через форточку на балкон и нервно ходила взад-вперёд по перилам, тонко мяукая и сопереживая трагедии вместе с родными.
                Через сутки, как только больной пришёл в себя, он был допрошен сыщиком ОВД лейтенантом Колмогоровым. Козыреву было вдвойне тяжело: кроме побоев, у него была зафиксирована алкогольная абстиненция. Он сознался следователю в том, что накануне битвы сильно перебрал родную «Девятку». Однако, дыша остатками выхлопов самого крепкого пивного напитка, он изыскал в себе волю и силы без заминки сдать своих истязателей. Всего через день все три мушкетёра были обнаружены бойцами ОМОН на берегу большой реки во время ритуального танца вокруг мангала, в окружении девиц раскованного поведения. Из шашлычных ингредиентов и коньяка, обкуренные боевики успели вкусить только дразнящие аппетитные запахи. Красный АУДИ остался скучать на берегу, а вся тройка была взята под стражу. Однако, «посажёнными отцами» дьявольского предприятия оказались лишь только двое из них – Котовский и Бенгало. Солохин отделался условным сроком, продолжая наслаждаться всеми радостями жизни. Почему нанятые бандитами адвокаты спасли от тюремных нар именно гражданина Солохина, а не столичных заправил, возможно, останется для всех вечной загадкой. Простор для полей обывательского воображения был дан необозримый. Перепахивать их, эти поля можно было вдоль и поперёк, а всё равно пока что никак не найти корней, уходящих вглубь почвы. Может быть, мафия решила поменять киллера, в связи с тем, что Солохин был более ревностным исполнителем, и к тому же более искусным убийцей? А может быть, у младшего криминального сотрудника из провинции были поменьше амбиции и попроще запросы? К примеру, Котовский расслабился, «потерял страх», как за глаза говорили о нём в узких криминальных кругах. А у Солохи глаз был не замылен, а душа – не совсем запоганена. Хотя тот адский огонь, что полыхал внутри его мускулистой груди, всё с большей долей сомнения можно было называть душой…
      Вопреки ожиданиям, следствие на этом не закончилось. Холмагоров, потянув носом прогорклый воздух КПЗ, почуял что-то неладное. Следователь покопался в папках с нераскрытыми делами о столичной ювелирке, и нашёл связь между данным ограблением и этой мутной компашкой. Произведя обыск на даче, принадлежащей Бенгало, оперативники обнаружили тайники со спрятанными драгоценностями. Следствие затянулось, но не значительно. Эд не стал отпираться и вновь сел на долгий срок в тюрьму. Причастность Солохина вновь доказать не удалось. Таким странным образом двухметровый везунчик вновь избежал сроков больших и малых. Но по сути, Солохин, ничего не выиграв, остался «при своих» – при освобождении из заключения Котовского и Бенгало, он должен был по криминальным законам заплатить им за свою сохранённую свободу примерно столько, сколько осело в его тайниках с последнего гоп-стопа. Если конечно все они доживут до этого светлого дня…
 
           Сквозь раздвинутые шторы весело пробивался солнечный лучик, играя своими бликами на стене с растрескавшейся побелкой. Древний пожелтевший телеприёмник тихо квакал голосом известного певца. Его беззубая улыбка мелькала на маленьком желто-белом экране. «Всё вернётся»! – всемерно обещал московский кумир, но сплошные помехи так и не давали толком понять, что вернётся и, главное – куда. Но молодого пациента этот вопрос сейчас занимал меньше всего. Он держал в руках бежевую книжку с коричневой надписью «О Генри», и словно невод в чистую неотравленную реку погружался в волны слов, вылавливая из них цветастых рыбок с духовно-романтическим оперением. «Милый Уолтер с лимонным соком», - дочитал он последнюю фразу короткого произведения и к его горлу подкатил плотный ком, в носу засвербило, в ушах защекотало. Он положил на стол раскрытую книгу, посмотрел в зеркало на стене и с усилием прочистил ушные раковины. Глаза его оставались сухими, лицо не выражало ни злости, ни радости. Оно походило на маску. «Я стал похож на побитого боксёра! - с иронией подвёл он мысленно итог короткого осмотра своего заплывшего чёрно-синего лица, - Я как Тайсон, но без боевой практики и побед. Я Майн Рид, но…»
Дверь в палату тихонько скрипнула и на пороге появилась красивая дева. Больной вздрогнул всем телом, его выбитая челюсть беспомощно отвисла до уровня воротника. Дева держала в руках толстый целлофановый пакет. На её груди висел жёлтый крестик с изображением распятого спасителя. Она лучезарно улыбнулась, ещё больше осветив побитые чёрными потёками стены палаты.
- К вам посетитель! – мягким шутливым тоном сказала она, - Здравствуй, Кирилл!
Её лицо было дьявольски красиво! Всегда чуть наклонив голову вниз, Татьяна держала свою спину настолько прямо, что выглядела она натянутой струной. Её ноги шли как бы впереди прямого тела, чуть отклонённого назад. Пройдя абсолютно асексуальной походкой к кровати Кирилла, она положила пакет с фруктами на тумбочку. В любой ситуации сохранять железное спокойствие, по-видимому, было основным кредо девчонки. Опухшее, побитое лицо больного ни на секунду не смутило и не исказило негативной реакцией прекрасных черт её лица. Кадры из фильма об очередном романе замелькали в воспалённом сознании Кирилла. Но, как только он заметил в её руке книгу, с обложкой стилизованной  под «теизм», цветной фильм прекратился, а его эротические фантазии отключились. «Библия» – испепеляющим, обличительным огнём горела надпись на обложке толстенной книги, моментально глуша все его плотские мечты, останавливая поток нескромных мирских желаний.
«Она верующая! – разочарованно подумал он, - Нет, от такой набожной фифы ты никогда ничего не добьёшься!
Он представил себе сценарий их будущих отношений. Секс только после венчания, ежедневные скучные проповеди, жизнь, погружённая в идеи человеколюбия, и – молитвы, молитвы, молитвы... Похоже, эта монашка пришла спасать меня от духовной чумы – стирать невесть откуда взявшийся криминальный оттенок на рисунке моей проклятой жизни. Нет, дорогуша, пока я не завершу свои «великие» дела, ничего у тебя не выйдет!
- Здравствуй, Таня! – вымученно улыбнувшись, молвил он, - Это у тебя что, би… би… блия?
Он тут же пожалел, что из вежливости задал этот вопрос. Девочка даже не подумала из приличия для начала потрещать на отвлечённые темы. Не раскачиваясь, новоявленная мисси;я начала поучать и спасать. Божественная риторика полилась из её уст, как волшебный нектар из древней дорогой чаши. Однако вино религии не пьянило слушателя, а напротив – добивало и насиловало его самолюбие. Устоявшееся понимание жизни и свободы выбора, моментально дало о себе знать. Бунт честолюбия внутри его выворачивал желудок и заставлял ритм сердца отзываться возмущённой тахикардией. «Не навязывай мне это!» - хотел крикнуть он, но чувство такта и благодарности за помощь останавливали этот порыв и он снова и снова вежливо кивал головой.
От нервного срыва его спас стук в дверь. На пороге  воистину божественным видением явилась ещё одна прекрасная Смоковница, но вместо священного инжира из её пакета посыпались всё те же банальные апельсины.
- Анжела! – вырвалось у Кирилла и из его рук солидарно выпала книга «О Генри».
Увидев у больничного ложа любимого недостойную соперницу, Смоковница стала быстро превращаться в Фурию, и даже её волосы, казалось, зашевелились маленькими злыми змеями. Святая же Матрона с библией в руках готова была за быстрый миг обратиться в коварную Немезиду и мстить, мстить, сметая на пути к Любви все преграды. От неизбежной баталии их спас очередной стук в дверь.
На пороге, как знамение сверхновых войн явилась ещё одна прекрасная няня.
- Янка! – воскликнул изумлённый больной, выкатив глаза. Его и без того плохое состояние, с каждым мгновением ухудшалось всё более.
Красивые брови Янки изогнулись кверху двумя маленькими молниями, и кроткая няня вдруг стала похожа на медузу Горгону. «Мегера, Химера… - замелькали в его голове имена древних опасных Богинь. Кирилл зажмурил глаза. От неловкого молчания их спас новый стук в дверь. На пороге вырисовались силуэты трёх внушительных фигур молодых гладиаторов, с улыбками простых русских работяг и студентов.
- Здоро;во, парни! – радостно воскликнул больной, чувствуя, как к нему возвращается спокойствие и даже что-то похожее на тонус.
Сегодняшнее столь массовое паломничество в его палату объяснялось просто. В «травме» посещение побитых больных разрешалось по вторникам и четвергам и лишь один час – с двух до трёх часов дня. А сегодня был четверг и время – конечно же, четырнадцать ноль-ноль. Поначалу пёстрое сборище вело себя сдержанно, но постепенно страсти распалялись, обсуждение текущей проблемы стало выходить за рамки положенных децибелов. Вскоре уже каждый, как на «кэвээне» первокурсников, пытался орать, перекрикивая соседа, словно боясь, что его не услышат. Антон в ужасе схватился за голову и, забыв о лингвистическом этикете, покраснев от напряжения, рявкнул на весь этаж:
- А ну-ка – ша, придурки! Если вы не дадите мне спокойно говорить с Кирей, я всех отсюда выведу за белы руки!
Общий гомон резко прекратился, и в палате повисла глубокая пауза. И было всем до обидного жаль разрушать столь притягательную для измученного слуха тишину.
- Врачи обещали через неделю выпнуть меня отсюда, - нерешительно нарушил всеобщее молчание Кирилл, - Как там у вас, инструменты все закуплены? Когда начнём ремонт? А то мне уже не терпится… 
- Кирюха! – ответил на это Антон, - Мы тут подумали и решили пока ремонтом заняться без тебя. Отдохни, полечись, это всё не к спеху.
- Я не болен и не устал.
Он хитро улыбнулся.
- Болен и устал. Когда ты почувствуешь себя лучше, приступай к работе вместе с нами. Будет у нас теперь самая крутая бригада вольных каменщиков! Ух!
- Работать будем строго до двух! – проскрипел Владилен, подражая голосу и интонациям Антона.
- С поганцем этим, Солохой ещё бы разобраться, - опустил вниз голову Кирилл, - Вы слышали, что Филин недавно в больнице копыта отбросил? А Кота и Эда скоро в тюрягу посадят. Сейчас они пока под следствием.
- Экий ты прыткий! Нетерпеливый ты наш! И на работу рвёшься, и в бой! – засмеялся Антон, - Выздоровей сначала, а потом и с отморозком разберёмся! Как говорят Французы – месть блюдо холодное. А про Филина и этих двоих мы уже тоже в курсе. Больничное и дворовое радио работают исправно.
- Да в натуре, чувак, мы это так не оставим! – взревел Влад, - У меня с ним тоже давние счёты… Скажи Рома, ведь так?
- Зуб даю, на колбасу пустим козла! – утвердительно кивнул Роман, - Тем более, сейчас это сделать будет намного проще – он скоро останется один.
- Ну, братцы, раз вы все опять вынуждаете меня залезать вперёд, скажу, что есть у меня по этому поводу один план… - вздохнул Антон, - Но об этом потом. А пока всё же займёмся ремонтом. Скоро нам понадобится бабло. Много бабла! Ибо целую кучу денег мы, как вы знаете, вкладываем в дело, покупая однокомнатные квартиры. Даже экономить придётся, ибо жить то зиму на что-то надо до продажи первой хаты. Но с другой стороны, сейчас спешить с продажей недвижимости может стать себе дороже. Недавно в августе снова был дефолт, деньги обесценились аж в пять раз! Вот и храни наличку в чулке после этого! Останешься голым! Ещё, Киря, мы решили вскладчину купить машину и переносные телефоны с антеннами. И будет у нас скоро свобода перемещения и постоянная мобильная связь. Ну, совсем, как у буржуев! – радостно заключил он.
- Ну, круто! Я аж духом воспрянул! – обрадовался Кирилл, - А то депресняк доконал чуть ли не до суицида.
- Ой, грех это великий перед Богом, Кирюша, нельзя себя убивать! – плачущим голосом сказала Татьяна.
- Вот видишь! – указал Руберовский рукой на девушку.
- Не боись, Кирюх, мы ещё заживё-ом! – нараспев проговорим Влад, вызвав новую волну разнооктавного смеха в палате.
- А что за техника? – полюбопытствовал Кирилл.
- Не обессудь, но Москвич 412 ИЭ. На большее пока денег не хватает. И то его подремонтировать надо. Права на вождение автотранспорта у нас есть только у Романыча. Так что за рулём будет он.
- Абгрейд, все дела, - наигранно небрежно сделал вставку Влад, - Машина будет рассекать, как Шумахер.
- Ты хотел сказать, как «Формула», - поправил его Антон.
- Как чего?!
- Как формула успеха.
- Классная тачка, я проверял, - заключил Роман, -  Движок, что зверь – форсированный! У мужика одного знакомого хотим взять, по дешёвке.
 Дверь в палату снова распахнулась и дверном проёме появилось мечущее молнии лицо старшей медсестры. Ширококостная коммуникабельная женщина упёрла руки в бока, и под потолком загремел её сочный карающий глас:
- Так, молодые люди, не слишком ли много от вас шума?! – строго вопросила она, - Студенты, абитуриенты! Деловые, машину они взяли! А ну-ка, взяли лучше ноги в руки и дунули мелкими перебежками отсюдова вдоль по Тверской-Ямской! Пешком, пока «Москвич» ещё не купили. Тем более что к вашему пациенту мама пришла!
- Мы с «Ивановской»! – мягким голосом поправил её Владилен.
- А ну, кыш отсюда! Катитесь тогда вдоль по Ивановской! – отрезала сестра.
Импровизированная тусовка, прекращая на сем своё недолгое существование, вьющейся змейкой заскользила к выходу.

     Он лежал на кровати в тяжёлых раздумьях. После посещения друзей и матери, его настроение резко пошло в гору, но лишь ми;нуло пару часов, мысли параноидального свойства снова и снова стали возвращаться в голову. Депрессия сковывала и ломала его привычные взгляды на жизнь и мораль, подавляя оптимизм, не давая отринуть их от себя. Раньше такого не было… Это всё последствия последнего инцидента! Сотрясения мозга так быстро и просто не проходят. Устал и болен… «На что он намекает? – думал Козырев, - Может, Анжелка? Прошёл уже месяц, однако ничего такого он не почувствовал.  А что он должен был почувствовать? Присутствие госпожи Венеры? Разыгрывает, как обычно, это же Антон! Он всегда в своём стиле. Да он о ней никогда бы такого не подумал. Янка тоже после той их памятной встречи и до сегодняшнего дня как-то странно себя вела. На звонки почти не отвечала, а если и брала трубку, то сразу отговариваясь какими-то делами –  то репетиции у неё, то учёба. Да и разговаривает как-то через силу, будто кто её заставляет. Хорошо, хоть в больнице навестила. Правда, пообщаться так и не удалось, но это ничего, это поправимо. И всё равно не понятно, что же происходит? Он думал, вот оно – счастье, то, которого он ожидал уже столько долгих лет, можно сказать, целую вечность. Наконец-то он обрёл его. Выходит, не тут то было?   
 - Янка-а!
- Прости меня, Кирюш, я пьяная была! Ну, просто – выдерга какая-то! Тебе, наверное, противно? – проваливаясь в поверхностный сон, почти как на яву; слушал он её голос.
- Поверь мне, на всём свете сейчас есть только ты и я, ты и я и это, как бесконечность…
О, боже! Опять это опустошение! Где, где вы, все те, без кого нам жизнь – не жизнь, а сплошные ломки!
- Сестра! Мне плохо… плохо…
Нужно взять себя в руки. Депрессняк, у кого его не бывает?  Наверное, только у мёртвых. Мне плохо и болит душа, а значит, я жив...
- А насчёт этой работы, - сипел он в одеяло, - Да чёрт с ними, с их квартирами. Не берут на работу – пойду на родной деревообрабатывающий завод, благо, это единственное предприятие в городе, где платят вовремя. Правда, и попасть то туда настолько сложно, что почти невозможно…
Он усталым взглядом смотрел на шприц, медленно входящий в податливую вену. Слабо концентрированный раствор опия, погружал его в мир, где нет боли и душевных мук.


12 глава

             Холодная сибирская зима белой скользящей позёмкой пролетела над землёй, заледеневшей от стужи. Наступила долгожданная  оттепель. Время бежало вперёд, ускоряемое плотным рабочим графиком. Ежедневная работа на ремонте сразу двух квартир, сочеталась с вечерними занятиями в спортзале, с освоением сложнейшей восточной науки ушу. Кроме всего прочего парни умудрялись два-три раза в неделю проводить свои музыкальные репетиции в детском комплексе «Малютка». Правда, корыстная и похотливая директриса всё чаще косо посматривала в сторону музыкантов. И, в конце концов, ребятам пришлось платить аренду, ибо бессменный лидер группы Антон Руберовский, этот «наглый и хитрый альфонс и прохвост», этот «пошлый обманщик» отказал-таки в любви слабой бескорыстной женщине. Редкие концерты, устраиваемые в детском комлексе, почти не приносили никакого дохода - билеты имели лишь символическую цену, а завышать её не было никакого смысла – ведь никто бы просто не стал их брать. Кроме того, во время репетиций на цокольном этаже всё время крутились какие-то размалёванные поклонницы. Чаша начальственного терпения постепенно шла на убыль, и наступил момент, когда она почти полностью иссякала…
          План изощрённой мести креп и зрел. И вот, наконец, директриса, надавив на старые связи в верхних сферах города, решила организовать своеобразный конкурс – фестиваль муз групп. С инструментами и местами для репетиций у большинства коллективов всегда была большая проблема, поэтому главным призом победителям решили сделать бесплатное пользование инструментами и цокольным этажом детского комплекса Малютка…

                Среди ровных зашпатлёванных стен на полу сидели уставшие работники. Их лица и одежда были перемазаны штукатуркой и краской. Уставшие голоса гулким эхом громко отдавались в пустой квартире.
- Никаких шансов у нас нет, - высказал своё мнение Кирилл, - Эти консерваторы от музыки, что будут сидеть в жюри, слушают только дискотеку, шансон и старые советские песни.   
- Вывод прост, - пожал плечами Роман, - Нужно спеть что-нибудь из сраной попсы, шансона и парочку советских песен!
- А как же наши принципы? Мы не сыграем ни одной композиции из тяжёлой музыки? – спросил Антон, - Или вы хотите плюнуть на свои убеждениями и пойти на поводу у этой жабы?
- Но ведь мы так можем потерять наш цоколь! – сделал логичное предположение Влад, - К тому же, каждая группа будет петь по три песни, так что можно и из нашего репертуара что-нибудь слабать!
- Как вы знаете, в жюри будет также парочка дубов с золотыми цепями на шеях. Так что третья песня однозначно должна быть из шансона. Среди этого сборища колхозных староверов рок не слушает никто. Предлагаете полностью поступиться с принципами?
- Нет, я лично предлагаю не сдаваться без боя! – резанул воздух Кирилл.
- И играть только тяжёлый рок! – подхватил его мысль Влад.
- Дип пёрпл, Уатс нейк и одну нашу зэ бест метал композишен! – взволнованно и эмоционально резанул Роман.
- Пацанов и девчонок в кожаных куртках и клепках на концерт, скорее всего не пропустят! – мёртвым голосом заметил Антон, - Директриса предложила спонсорам пускать в зрительный зал только людей «прилично одетых» и с короткими причёсками и в галстуках, так что зрительской поддержки у нас, скорее всего тоже не будет.
- А чем бы это могло нам помочь в состязании? – удивлённо спросил Влад, - Всё равно зрительского голосования не предусмотрено.
- Ну и что, так хотя бы моральная поддержка была б! – не согласился с ним Кирилл.
- Произвол! – сокрушённо покачал головой Роман.
- Короче, парни, тут дело принципа, - решил поставить точку в этом разговоре Антон, - Нас всё равно, в любом случае попросят из подвала. Так что терять нечего! Как бы то ни было, мы зажжём тяжёлый рок в этой грёбанной дыре! Это будет, как протест, как попытка произведения революции в умах нашего народа с деревенским складом ума. Уйдём из этой ямы красиво.
Парни встали лицом к лицу, и крестом соединили руки в центре живого круга.
- Зажжём!
- На; хер «умеренное звучание инструментов»!
- На хер пионерские и ментовские причёски!
- На хер безхаризматичные хвалебные гимны существующему политическому строю и подобострастные подхалимские тексты!
- На хер!
  Но помедитировать как следует им не дали. В коридоре раздался шум падающих пустых вёдер и инструментов – в квартиру эмоциональным штормом ворвался Сашенька Миллиционеров.
- Привет, мальчишки! – радостно заверещал он, визгливо хихикая и загибая свой худой корпус назад.
- Воспитанные молодые люди стучатся, когда заходят, господин Комиссаров! – сделал ему внушение Руберовский.
- Милиционеров, - поправил его Сашенька и продолжил визг, махая перед их лицами зажжённой сигаретой, - Ой, вы знаете, вы знаете, что я сейчас видел!
- Не знаем, и знать не хотим, - перебил его Влад, - Опять какой-нибудь сивый бред нести будешь. Говори, зачем пришёл!
- Парни, это мой клиент! -  заметил ему Антон и переключился на Сашу: - Ты бы сигаретку то затушил, - сказал он, - А то мамка заругает!
- Пожар устроишь, то бишь, - снова влез Влад, - Тут никто не курит, даже Кирюха вон, бросил, после сотрясения. Кончай вонять.
- Принёс? – задал ему Антон неопределённый вопрос.
Саша, затушив сигарету в пустой банке из-под краски, достал из-за пазухи толстенную общую тетрадь.
- Вот, принёс! Читай, а я пошёл.
- Нет, погоди, я быстро, только новую главу пробегу. Пять минут режима тишины на подлодке!
Через две минуты погружения в убористые каракули Милиционерова, он оторвал взгляд от страницы с загнутым уголком и внимательно уставился зверским взглядом в его испуганное лицо. Со стороны вполне могло показаться, что он выискивает в облике «Комиссарова» изъяны отечественной пластической хирургии.
- Сатрап от литературы! – гаркнул он нечто неожиданное. Все вздрогнули, как от грома небесного и круглыми глазами уставились на оппонентов, - Ты, наверное, тащишься от того, что чувствуешь себя мелким начальником на страницах своего вычурного романа! Окружил себя несколькими подчинёнными, загашниками судеб коих распоряжаешься, как своей свиньёй-копилкой. Наслаждаешься самовластием и роскошью пафосных фраз! – Антон комически пожевал губами и сменил стилизацию: - Какой такой цветастый разукрашенный топорик?! Что ты несёшь? Я же сказал – он его убьёт бейсбольной битой! И только ею! Ладно, забирай свой свиток и вали отсюда. Посмотрим, чей сценарий возьмёт верх…
Саша молящим взором посмотрел на Руберовского.
- Ну, хорошо, - ответил тот, - Первую главу мы напечатаем в нашей литературной газете.
- Но ты же обещал первые три главы! – обиделся Саша.
- Понимаете, господин Комиссаров… Я уже три месяца, как оттуда уволился, и теперь являюсь, так сказать, внештатным сотрудником отделения. Поэтому моё влияние на главного редактора несколько потеряло свою былую силу. И не смотрите на меня так, будто я только что без стука вломился на территорию вашего жизненного пространства! Ну, хорошо, я попытаюсь, только не делайте такую кислую физиономию, господин Милиционеров. А теперь пшёл вон отсюда! – Антон, подталкивая Сашеньку к порогу, видимо для ускорения дал лёгкого пинка ему по заднице. Саша глупо хихикнул и начал выписывать круги, быстро меняя походку.
- Чё ты прёшься, придурок, это была не рука! - крикнул ему вслед Владилен, и про себя добавил: - Блин, ну прямо, как педик!
- Как?! – хором весело выкрикнули «вольные каменщики».

- Не перестаю удивляться, как этому блёклому манерному укурку удаётся создавать такие харизматичные персонажи и такие лихо закрученные фатальные сюжеты! Как будто бы это всё из настоящей, современной передовой реальности! Хоть жизнь создавай по его сценариям, - всплеснул руками Руберовский.
- Так тебе что, снова понравилось?! – изумился Кирилл, - Так чего ж ты его гнобишь то почём зря?!
- Ничего, пусть не расслабляется! – всё чаще повторяясь, отмахивался Антон, - А то похвали его, потом возомнит себя настоящим литератором!
- Ибо нефиг! – коротко подтвердил Влад.
- И вообще, парни, пора валить по домам. Не знаю, как у вас, а у меня от усталости и голода вот-вот уже глюки начнутся!

Любители панк-рока, спид-металла и рэпа, словно в издевку над администрацией, пришли одетые в костюмы строгого классического кроя; пиджаки, галстуки, лакированные хромовые ботинки замелькали над головами насупившихся серьёзных зрителей. Их старый, устоявшийся десятилетиями менталитет, образ мышления и музыкальные каноны не позволяли в полной мере насладиться жёстким звучанием инструментов и громкой взрывающей их моральные устои музыкой. Группа «Кирилл и Ко;мпани», играя на небольшой деревянной сцене, выворачивала на изнанку своё музыкальное «я», бросая в зал яркие гроздья ро;ковых эмоций.
- Шансон давайте, бараны тупоголовые! – перекрывая аплодисменты, орал из зала какой-то нетрезвый здоровяк в спортивном костюме, с шеей, окольцованной плоской золотой цепью.
Затем, как в жутчайшем кошмарном сновидении перед глазами разогретых хард-роком зрителей замелькали городские попсовые группы. Нещадно фальшивя посредственными голосами, отплёвывались они в зал бездарными текстами кустарного производства. Затем раздетый по пояс местный шансонье Коля Васин, под гвалт и хрипы крепких парней из зала, сверкнул нарисованными от руки «наколками» на перекачанной мускулатуре. Когда закончился бесплатный концерт, и горе-жюри подвело итоги, команде «Кирилл и ко;мпани» пришлось испытать настоящий шок…

- Четвёртое место! – дико вопил поддатый Антон, гоняя пинками по свежевыложенному линолеуму затёртый шпатель, - Первое место дали этому дуболому – Васину! Теперь группа поющая «блатняк», будет играть свои матерные шедевры в детском комплексе «Малютка»! Как это они себе представляют?! Да их оттуда пинками гнать надо! Вместе с директрисой!
В полупустом помещении отремонтированной квартиры, гулким эхом отдавался его возмущённый крик.
- Зато кабан Коля теперь будет регулярно трахать Ангелину Теофановну Волкову, - подхватил волну возмущения Роман и, запрокинув голову назад, вылил содержимое стопки себе в рот, - Прямо в помещении комплекса. А ей только это и надо. На детей им плевать, - подытожил он.
-  Даже этой коричневой вобле – Волынниковой, с её тупой примитивной попсой, второе место отдали! – вставил своё веское слово Владилен, - Всё жюри куплено с потрохами!
- Дело даже не в том, что оно куплено, а в том, что нас просто оттуда вежливо попросили! – сказал Антон, - Таким хитрым, изощрённым способом. Да ещё при этом, не забыв унизить! А! – безнадёжно махнул он рукой, продолжая нетвёрдым голосом: - Короче, парни – завтра же выставляем на продажу эти две грёбанные хаты. Плевать на недоделки, в любом случае мы выиграем энное количество разноцветных банкнотов образца девяносто седьмого года! И далее по списку переходим к новой стадии нашего бизнеса! Зрите в корень – денег у нас почти не осталось. Да ещё волчица Теофановна опустила нас ниже плинтуса. Теперь у нас нет ни музыкальных инструментов, ни места для репетиций. Осталась одна старая акустическая гитара!
С этими словами он схватил растрескавшийся инструмент и, брякнув по расстроенным струнам, завыл сиплым от напряжения голосом тягучую древнюю песнь:
- Ой, то ни вечер, то ни ве-ече-е-ер! Мне-е малым мало спало-о-о-сь!
- Мне малым мало спало-о-ось! Ой, да во сне привиделось… – тут же подхватили ремонтники пьяными нестройными голосами. От их дружного рёва мелко затряслись стены старой пятиэтажной «хрущёвки».
От усердия музыканта лопнула третья струна, и разозлённый Руберовский со всего маху ухнул декой по; полу. По комнате быстро запрыгали деревянные осколки разнесчастного инструмента.
- Антоха, ты чё, ты чё, линол-ле… ум то портишь! – выдавил из себя Роман и повесил голову на грудь.
- Гитару жалко, - всхлипнул Кирилл, уронив на новый пол не прошенную пьяную слезу.
Влад сел рядом и обнял его за плечи, тоже готовый вот-вот пустить слезу в поддержку друга.
- Брось, Кирюха, у нас таких ещё миллион будет! Даже лучше! – сказал Антон и громко икнув, о;бнял его с другой стороны.
Окно сверху с треском распахнулось, и на головы ремонтников пулемётной очередью посыпалась соседская брань.
- …если вы не заткнетесь, гастробайтеры хреновы, я спущусь вниз и всем накостыляю по первое число!
- Кстати, а какое сегодня число? -  спросил Антон, часто моргая.
- Первое. А что?
- … задолбали своей долбёжкой, целый день стены перфом буровят, а теперь ещё и ночью от вас покоя нет!
- Короче, пацаны, пока мы все ещё при памяти, напомните мне, на чём я остановился? – тупо вращая глазами, полушёпотом спросил Антон и приложил указательный палец к губам.
- Ты говорил, про ка-какой-то дальнейший бизнес-план, - напомнил ему Кирилл, - Это ты о чём?
- …полгода стены уже скребут! Скорее бы они на вас обрушились! – продолжала сверху строчить пулемётная лента.
- Послушай, уважаемый, закрой, пожалуйста, свою вонючую пасть, а то ты тут орёшь больше нашего! – насколько это возможно вежливей крикнул в пустоту Влад и в ответ, как это часто бывает, все услышали тишину.
Антон протянул руки к сломанному инструменту, но, вспомнив, что он выведен из строя, повращал глазами и многозначительно поднял кверху указательный палец:
- О! – громко сказал он, - Бизнес – дело серьёзное. В общем, так. Через пару дней нужно нанести дружеский визит Солохе, - словно взрыв грохнул в помещении его голос, тревожно загудев в углах.
Вся компания моментально протрезвела. Дрожь заходила по телам молодых строителей. Но никто не желал показывать свои страх и волнение.
- Полностью согласен, - пожевал посиневшими губами Влад, - Давно мечтаю прибить этого гада.
- Правильно, давно пора! – яро сверкнул белка;ми глаз Кирилл, - Распинаем этому отморозку харю, так чтоб тётка родная не признала…
Не сказав ни слова, немногословный Роман лишь тихо усмехнулся в тонкие усы.
- Стоп, стоп, господа! Успокойтесь! Что значит – прибью? Вы же интеллигентные люди! Я сказал – дружеский визит, - поправил их Руберовский, - Дружеский. Посидим, выпьем, поговорим, а там – как бог на душу положит.   
- Ещё я с этим козлом не бухал, - обиделся Козырев.
- На самом деле, всё будет немного не так, как вы думаете, парни, - улыбнулся Антон и нажал на кнопку «плей» старого двухкассетника. Когда из динамиков акустической лавиной вырвался на волю популярный Новосибирский рэп, лектор продолжил свои излияния: - Парни, мы должны стать выше и лучше всех этих пресловутых сильных города сего! Что толку от их крутости? Что она им дала, в конечном итоге? Царь в могиле, Баян тоже на кладбище, твой сосед, Кирюха, этот как его, Витёк, найдён мёртвым от передоза на стройке. Он, на сиреневых крыльях тупого кайфа улетел в гости к богу. Впрочем, как и его двое дружков, что настоятельно рекомендовали ему ге;рыч, как панацею от болезни под названием жизненные передряги. Солоха скоро сдохнет, как бешеная собака. Кот с Эдом вот-вот в зоне завернут копыта. Почти вся младшая элита града – те сынки мажоры, что годами оккупировали центральные кабаки на Ивановской улице, почти все спились и передохли от волны мёртвого дыхания зелёного Змия. Нашего старого приятеля бачу; – Ваньку Екатирининского, царство ему небесное, на загородном пикнике зарезали местные - пьяное бандитское деревенское быдло. На троих чуваков с нашего района, с Чечни и Таджикистана пришли похоронки. Кумового, смотрящего за нашим базаром завалили краевые столичные бандиты. Чуть ли не половину наших когда-то хороших старых знакомых из южной окраины определили в места не столь отдалённые. Моего соседа по лестничной площадке, подкрученного боксёра нашли в собственной квартире забитым до смерти. Воро;на вчера повешался дома, после того, как на него грёбаные торгаши нагрузили всю недостачу в мага;зе. Сёму с третьего микрорайона убили в стройбате. Геру Вахова убили на окраине. Короче, всюду смерть, смерть, смерть… И это я перечисляю негласную статистику нашего маленького района только за последние два месяца! Новое загородное кладбище, что образовано всего год назад, скоро разрастётся до размеров самого города! Там уже за место для могил бьются на кулаках. Чего вы на меня так смотрите? Живые бьются всмысле! И там почти нет могил пожилых людей! Видите, что творится в наше время в стране? Полная бездуховность и киберпанк! Мы должны не только выжить в этом чёртовом хаосе, но и подняться выше остальных! Наше время пришло! Сам Сатана расчищает нам путь, освобождая жизненное пространство от нежелательных конкурентов!
- Такое ощущение, будто ты рад их смертям! – удивился Кирилл, - Они же все были тоже людьми и тоже хотели жить. Мне их по-своему жаль…
- Ну, не всем смертям я рад! – начал было оправдываться Антон, но немного поразмыслив, прибавил, вызвав хриплый смех слушателей: - Хотя, я обычно всегда радуюсь, когда кто-то помирает. А что, разве не здорово, если подох не ты, а кто-то там, в стороне? Ты продолжаешь при этом жить, понимая, что ты пережил ещё парочку придурков. Представьте себе такую картину: какая-то часть жизненного стержня или энергетики усопшего конкурента становится твоей. Отмороженного материала, хоть немного мешающего тебе, стало на пару голов меньше… Исключением является, конечно, смерть родственников и друзей. Когда умирают твои друзья или родители, это всегда самое страшное, это вызывает совершенно обратное чувство, лишающее нас остатков жизненной энергии. Но при этом нельзя долго лить слёзы, это расслабляет мужскую сущность…
Его сказ менял направление, возвращаясь к «пацановским» темам. Антон махал руками, словно танцуя хип-хоп под звуки сибирского банд-рэпа, хитро впаивая в песню свой беспощадный речитатив.
- Если тебе жизнь предоставляет случай стать немного богаче – нужно ловить удачу, нужно ловить удачу! А как тут иначе? Ни как тут иначе! Если тебя обижает долбанный мачо, нужно дать сдачу! Нужно дать сдачу! А как тут иначе? Никак тут иначе! – импровизировал он на ходу, стилизованно пританцовывая.
- Окей, насколько я понял, наш дальнейший «бизнес» как-то связан с предстоящим походом к Солохе? – сделал свой сокращённый вывод Козырев.
 - Ты стал весьма и весьма догадлив, мой дальновидный друг! Чем меня приятно удивляешь, – довольно улыбнувшись, кивнул Антон и широким жестом положил руку на плечо Кирилла, - Мы тут намедни с Романычем посовещались, как лучше провернуть эту рискованную аферу, и я вынес постановление. Мы идём его не бить. Мы идём его… Впрочем, немного поподробнее парни… План таков…




13 глава

         После похода в городской театр «Находка» Кирилл возвратился домой. Постановка была так себе, слабенькая. Можно сказать, липовая. Если честно, ему просто хотелось посмотреть игру Янки. Однако и тут его постигло скорое разочарование: артистка лишь на одно мимолётное мгновение выпорхнула из-за кулис на сцену, и то её почти невозможно было узнать – какая-то размалёванная путана голосом Янки в жёсткой манере обхаяла актёров, переодетых в респектабельных Лондонских полисменов. Больше матершинница до конца спектакля на сцене так и не появилась. В расстроенных чувствах Кирилл возвратился домой. Но долго вкушать плоды домашнего покоя ему не пришлось. Весёлая трель звонка погнала его через коридор к входу. Распахнув двери, он увидел… свою недавнюю и первую любовь. Лишь мгновенье глаза Анжелы стреляли в его лицо влюблёнными искрами – за спиной девушки, словно стая злобных преследователей обозначились три крепкие спортивные фигуры.
- О господи! – нарочито театрально заломив голову вверх, вскрикнула Анжелика, устремляя взгляд, полный отчаяния на чёрные разводы растрескавшегося потолка, - Ну почему, почему вы всегда появляетесь не вовремя и внезапно, будто городские привидения из тёмных трущоб? Вы что, нарочно вычисляете, когда я появлюсь у Кирилла, для того, чтобы нам мешать?!
- Молчи, женщина, у нас тут дел по горло! – прозвенел в ответ сочный певческий тенор.
- Да знаю я ваши дела! Поняла давно. Небось, опять завалить кого-нибудь собрались?
Шокированные парни выкатили на дерзкую девчонку удивлённые глаза.
- Ты чего несёшь-то, золотко? Мы что, по-твоему – какие-то дворовые монстры? – быстро нашёлся Антон, изображая справедливое возмущение, - Не корректно с вашей стороны так резюмировать, мадам!
- А что мне, в ноги к вам упасть за то, что вы Филинова угробили? – как-то неожиданно, само собой вырвалось у Анжелки.
- Так, так, так, - не растерявшись, затарахтел Руберовский, словно старый пулемётчик, - Сказано честно, напрямую и без обиняков. Понимаю, насильник тоже человек. Ну-ка, зайдёмте-ка в дом, а то на всю площадку разорались тут все, как потерпевшие.
- Короче говоря, валите отсюда, мне нужно с Антоном пообщаться! – упрямо заявила девушка, вызывающе запрокидывая голову, когда её под локотки нежно провожали в коридор.
- Милая леди, объясняю коротко и внятно – общаться вы, возможно и будете, но только не в этот раз. Теперь минута промедления разорению подобна, поэтому нам действительно пора уходить, но, к вашему прискорбию – всем вместе!
- Прости, Анжела, но я действительно сейчас очень занят и должен… - попробовал изъясниться Кирилл.
- Да! – махнул рукой Влад перед носом у Анжелы, -  Так что бери жопу в горсть, и скачками отсюда! 
- Ты щас сам поскачешь башкой по ступенькам, козёл! – резко ответила она, показав Владу средний палец правой руки.
- Ого, какие мы грозные!
- Простите бестактность моему юному другу, - согнулся в ироническом поклоне Антон, - Но у него сегодня будет вероятно самый тяжёлый день в жизни, вот он и немного нервничает…
Анжелка вцепилась в Козырева мёртвой хваткой.
- Идите без Кирилла по своим грёбаным делам! – кричала она, показывая насколько ей плевать на все их увещевания.
- Да мы пьяненькие, а я-то сразу и не приметил! Больше ничего не принимала?
- Чудны дела твои, Сатана! 
Оторвать её удалось только совместными усилиями. Напрасно надеющаяся на корректность группы Анжела была мягко выдворена за дверь.
- Козырев, не ходи с ними, пропадёшь! – не унималась пьяная девчонка, жёстким контральто вопя с лестничной площадки.
По мере того, как она шла вниз, его голос звучал всё тише, пока не умолк совсем.
- Не слишком ли вы грубо с ней? – Кирилл пытался разозлиться на друзей, но обида и злость почему-то совсем не захватывали его сознание. Слишком много было тормозящих факторов. И один из них – предстоящий опасный поход к Соло;хе.
- Ты ещё скажи, что она твоя девушка! – сделал циничную попытку препарировать его чувства Влад, - Посмотри вокруг – как много девушек хороших! Как много ласковых… А эта же – точно наркоманка. Зачем тебе лишние проблемы?
- Я уже и сам не знаю, кто она мне, - сдержанно ответил Кирилл, борясь с противоречивыми чувствами, - Я совсем запутался…
- В ба;бах! – бесцеремонно закончил его фразу Антон.
- Что?
- Ты запутался в ба;бах. Я скажу так - безопаснее попасть в рыболовные сети с неисправным аквалангом на плечах, чем запутаться в женщинах! Тебе надо быть осторожнее. Любовь – это, как зыбучий песок – не заметишь, как утонешь…
- Или как болото! – прибавил Влад.
- А я о чём? – уставился на него Антон, - Рома, ну а ты что всё молчишь, что скажешь, мы правы?
- А что тут говорить? Конечно же, вы правы! Это, как в армии – первая статья воинского устава гласит…
- Так, про устав воинской службы расскажешь потом, когда возвратимся. А теперь – коротко о главном. Мы выбрали время, когда все его соседи и тётка, а он живёт с ней, будут на работе. Из сего следует, что режим секретности нам будет обеспечен. Сам он нигде не работает и сейчас, вероятно сидит дома. Первый этаж и угловая комната гарантируют нам быстрый отход и минимальное число соседей, которые, впрочем, и без того все будут на работе. Больше добавить к вышесказанному я ничего не имею, так что если вопросов больше нет, тогда – вперёд!

14 глава

            Кирилл от неожиданности и удивления открыл рот. Тёмно-зелёный «Москвич – 412 ИЭ» стоял, сверкая глянцевыми боками на ярком весеннем солнце.
- Это что? – шёпотом спросил Козырев, не отрывая взгляда от блеска дорогущей полированной краски на капоте раритетного авто;.
- Па;дайте в мягкие кресла комфортабельного салона моей пташки, господа! Отвечаю на поставленный вопрос – это машина, то есть технический агрегат, недавно перенесший нехирургическое вмешательство мастера категорического абгрейда, - деловито и с размахом произнёс Антон, устраиваясь на переднем пассажирском сиденье, - Я решил сделать себе маленький подарок. На последние деньги. Вскладчину, как мы планировали, купить не удалось, пришлось самому впрягаться в тяжёлую финансовую лямку. Мужик один знакомый по дешёвке продал. Всего-то за десятку. Форсированный двигун, усиленная подвеска, поднятые рессоры, модернизированный салон, встроенная аудио-система, электропривод для открывания боковых стёкол... Мечта буржуина, а не тачка! Правда, права на вождение из всех нас имеет только Роман, поэтому рулит здесь он. (В прямом смысле слова!) Но у меня для всех есть ещё один сюрприз! – Антон ловким движением достал из кармана телефон с антенной, - Коммуникационное изделие фирмы Сименс. Как сказал мальчик Бананан – коммуникейшон туб! Сестра из Питера подогнала. Теперь у нас будет мобильная связь, и нам не понадобится больше бегать по задним дворам центральной Ивановской в бесплодных поисках друг друга. Если возникнут какие-то проблемы, можно будет быстро связаться. Но, правда, нижайше прошу прощения – пока что не удалось достать всем по такой штуке. У нас тут в нашей деревне пока лишь пейджеры продаются. Держите! – Антон раздал парням новые средства связи, - А мобилы с антеннами в нашем городе есть только у пары крутых бандюков, да у директора ЛДК, самого крупного в мире деревообрабатывающего предприятия, кстати! Теперь ещё и у нас. Но скоро мы станем круче их, обещаю. Как только появятся деньги, сразу закажем ещё с десяток телефонов из города на Неве…

          Припарковав машину в квартале от пункта назначения, Роман молча достал из бардачка нож и кусок свежего сливочного масла, завёрнутый в прозрачный целлофан.
- А это ещё зачем? – натянуто усмехнувшись, спросил Кирилл, - Вы что, решили Солоху закормить до; смерти?
- Ага, в благодарность за дела его грешные будем кормить с ложечки целые сутки, пока он копыта не откинет, - сыронизировал Роман. С этими словами он отрезал каждому по ломтю и по очереди протянул друзьям: - Кушайте, пожалуйста, - спокойно сказал он.
Влад поморщился и произнёс:
- Может, лучше бухнём, чё это масло то порожняком хавать?
- Кушайте, кушайте господа, - проговорил Антон с набитым ртом, - Наш Рома знает, что делает.
- Знаем мы, кто тут всё знает, простите за тафталогию, - проворчал Владилен и, снова сморщившись, со вздохом затолкал себе в рот крупный кусок.
Кирилл с изумлением посмотрел на жующее братство и, всё ещё сомневаясь, проделал то же самое.
- Ну вот, теперь можно жить, - сделав последний глоток, сказал Антон и громко икнул, - Мы должны быть в форме, после того, как вот это жуткое пойло потечёт в наши слабые холёные ботанские желудки.
С этими словами он расстегнул спортивную сумку и все увидели две литровые бутылки импортного спиртового напитка «Ройал».
- Спи-ирт?! – ошарашенно протянул Кирилл, - Да ты, знаешь ли, сколько от этой американской палёнки народу передохло?
- Согласен, это сугубо технарь. Эх, травят нашего брата наивного Россиянина американские политические лицедеи почём зря. Ножки Буша, опять-таки… Возвращаясь к теме, добавлю, что сейчас, кроме «Ройала» ничего лучше в нашей дыре не продаётся. Есть правда «Столичная», но она ещё опаснее. Есть виски, но они стоят целое состояние. Не правда ли, жирновато будет какого-то чмошника – Солоху накачивать Шотландским вискарём?
- Точняк, обрыбится, гад! – поддержал его Влад, - Ему и Рояль сойдёт!

        Как это часто бывает, звонок, торчащий чёрным пятном из грязной стены, не работал, и Антон тихо постучал в дверь. Солохин открыл сразу, как будто бы стоял рядом, за стеной. Может, ждал кого-то? Хозяин квартиры открыл рот и слегка побледнел. Он долго силился что-то сказать, но так и не смог выдать ни одной членораздельной фразы.
«Фактор внезапности и неожидаемости играет отнюдь не последнюю роль в стратегии», - вспомнил Кирилл одно из последних наставлений Руберовского, когда они в машине жевали крупные куски жирного деревенского масла.
Солоха скосился на отвёртку, лежащую на трюмо, рядом с порогом.
- Здорово, братан, - развязным тоном выплюнул приветствие Антон, не давая противнику опомниться. Он изо всех сил старался выглядеть, как можно более своим, - Пацаны тут мировую хотят выпить, всё нормал, не кипишуй, ха!
Он расставил руки по сторонам, и в каждой из них было по бутылке спирта. Яркие нарисованные специальной несмываемой краской выше запястий «блатные» наколки предстали перед взглядом Солохи. Только сейчас Козырев вспомнил свою реакцию, когда его друг в машине засучил рукава рубашки…
- Откуда наколки? – изумился он.
- Помнишь, ту художницу Эльвиру, что Янка приводила?
- Ну.
- Всю ночь старательно уговаривал сделать мне эти рисунки, и как видишь… мне это удалось. У Ромки тоже есть. Ром, покажи!

…Недоумевающий Солоха всё ещё не выходя из ступора, немного неуверенно кивнул головой.
- Ну… захаживайте, - срывающимся голосом тихо уронил он, и с трудом протолкнул в горло сухую слюну.
Расчёт оказался верен: даже рискуя жизнью, такой как Солоха ни за что не откажется от пары глотков халявной водки. Все были ненавязчивым жестом приглашены на кухню. Пройдя вперёд, компания быстро расположилась на табуретках вокруг кухонного стола. Руберовский выкладывал остатки булькающего содержимого из сумки и без остановки балагурил, громко обсуждая насущные проблемы.
Солохин, понемногу оправившись, расслаблено откинулся на спинку стула.
- Где чалился, братан? – приёмом защиты, с лагерным пафосом спросил он.
«Чё ты пальцы гнёшь, понтовик-затейник, - гневно подумал Антон, - Ведь ты же не сидел, а гонору – выше крыши»!
- Да на сто двадцатой, под краевой столицей, - ничуть не смутившись, сказал Руберовский, - Самая страшная зона, скажу я тебе, братко. Лучше туда не попадать.
- В натуре? – обрадованно вскрикнул Солоха, - Так там же мои кореша срок тянут! Эд и Котяра! Как говоришь, у тебя погоняло? Инфочку им хочу о тебе рассказать!
- На свиданке будешь, скажи – Министр им привет передаёт, они в курсе, кто я! – играл Антон, совершенно ни чем не отличаясь в поведении от тех, кто когда-то отсидел.
С каждой новой стопкой Солоха всё больше нарочито высокомерно игнорировал Влада с Кириллом, делая это подчёркнуто. Беседу вёл только с Антоном и Ромой.
«Типа, неуважение показывает что ли, - тревожно думал Кирилл, - Ладно, посмотрим, что дальше будет».
 - Здо;рово сидим, чуваки, - сказал Солохин и закурил сигарету, - Только тёлок не хватает. Тогда бы был полный крутяк.
- Не вопрос, - ответил Антон и достал из нагрудного кармана свой Сименс, чем привёл Солохина в окончательное замешательство и растерянность. Мобильный телефон считался прерогативой только самых сильных мира сего. Эта деталь «гардероба» была признаком отнюдь не дворовой «шпаны».
Ещё пара мгновений и Руберовский, набрав номер, твёрдым голосом заговорил в трубку:
- Девушку можно прислать? Лет девятнадцати. Чего? Хватит одной. Только чтобы сексуальная была. Аки богиня! Не менее, чем Афина или Афродита. Всё! Диктую адрес.
- Ну, ты крут, братишка! – после продолжительного замешательства вожделенно проклокотал Солоха, - Уважуха! Дай пять!
«Ничему не удивляться и ни в коем случае не проявлять никаких эмоций, - вспомнил Кирилл следующее наставление Антона, - Что бы ты там не увидел, что бы ты ни…» И было от чего вспомнить. Не подозревая ничего, он лично встретил на пороге девушку по вызову. Но чуть позже, когда она заговорила, ему вдруг стало дурно.
«Янка?! Вот блин, это же голос Янки! Вот же размалевала рожу, так что хрен узнаешь! А ведёт себя как?! – в смятении думал он, - Как… как… последняя шлюха»! Он с ненавистью двигал своими желваками, глядя, как Янка забирается на колени Солохе. Его рука непроизвольно потянулась к кухонному ножу, но Антон толкнул его под столом ногой и неоднозначно отрицательно покачал головой.
Всё случилось намного быстрее, чем кто-либо ожидал. Через пять минут Солоха уже изо всех сил боролся со сном, клюя носом и выкрикивая какие-то комплименты Янке. Последнее, что соскочило с его пересохших губ, была отчаянная мольба к Кириллу:
- Кир… Кирюх, ты… не обижайся на меня, не об-бижайся... Изви… ни.
Возможно, бандит в последний миг осознал всю беспомощность своего положения и напоследок решил пойти на попятную. Авось пожалеют, не станут убивать! Но было уже поздно.
Янка вскочила с его колен и с силой толкнула громилу ногой в бок. Тонкая шпилька изящной туфельки вошла между рёбер Солохи.
- Сдохни, подонок! – гневно крикнула она, - Это тебе за меня!
Двухметровый здоровяк грохнулся со стула, сильно врезавшись лицом об пол. Из носа и почему-то из уха у него обильно потекла тёмная кровь. Ворочаясь, словно медведь, он всё ещё пытался что-то сказать, но из его глотки вырывалось только отчаянное рычание. Затем он затих.
- Скажи честно, когда ты успела? Как? И почему он так быстро отключился? – захлёбываясь эмоциями, забрасывал её удивлёнными вопросами Роман.
- Мои ручки, как у маленькой змеючки, - ответила Янка и повертела в воздухе красивыми ладонями, - Клофелин вкупе с убойным снотворным – тут и лошадь бы упала. Да он же ещё и спирт пил…
- Ты можешь идти, золотце, - Сказал Антон после непродолжительного ажиотажа вокруг Янки, - Тут будет зрелище не для женских глаз и ушей. Смой сейчас же с себя всё это дерьмо, а то проблем нахватаешь по пути домой. Вот тебе деньги на такси и за работу. Ты хорошая актриса, Янка! Правда, - он поцеловал ей руку.
- Это поразительно, я тебя не сразу узнал! – восхищённо кивал Кирилл, не находя нужных слов. Его сердце выпрыгивало из груди. Нет, вы скажите, это всё правда заводит!
- Спасибо, мальчики! Чмоки, чмоки! – сказала она после посещения ванной комнаты, и словно красивый дневной туман растворилась в дверном проёме.
Скоро грузное тело врага медленным судном уже кочевало из кухни в узкий проход коридора.
- Какой же он тяжёлый, гад! – по очереди хрипели злоумышленники, волоча стотридцатикилограммового гангстера по полу.
Взгромоздив его на крепкий металлический стул, они привязали его заранее припасённой бичёвкой. Затем Антон, словно полоумный помчался на улицу и через полминуты притащил длинный кусок толстой проволоки – шестёрки.
– Мотайте. На всякий случай, - сказал он, глядя на вытянувшиеся от удивления лица друзей.
Целую минуту они, прерывисто дыша, и всё ещё не веря в грядущую победу, в молчаливой растерянности смотрели на безмятежную рожу Солохи. Его толстые губы, вытянувшись трубой, свисали вниз до самого низа груди;. Слюни прозрачным гелем пропитывали новую дорогую футболку.
- Ну что, вот так будем стоять и любоваться на эту отмороженную гориллу? – вывел всех из молчаливого оцепенения Кирилл. После чего ненадолго снова воцарилось молчание.
- Ну и сколько времени нам теперь ждать, когда он проснётся, чтобы уже начать пытки? – нетерпеливо нарушил тишину Владилен вполне логичным вопросом.
- Это надо было у Янки спрашивать, - озадаченно почесал челюсть Антон, - Она у нас спец по ядам.
- Ну, так позвони ей уже и узнай! – не выдержал долгого молчания Роман.
- А куда я ей позвоню? В батарею?! Она уже того – ту-ту на тачке домой!
- А куда ж ты ей звонил, когда сюда вызывал?!
- Да она тут, через дом, у подруги наготове сидела. А звонил я, априори, на домашний. Её подруге, то есть! Вот кося-ак!
- Час о;т часу не легче! Так чего ж теперь делать то?
Вместо ответа Владилен подошёл к спящему Солохе и с размаху влепил ему звонкую пощёчину.
- Просыпайся дубьё стоеросовое!
Затем ещё одну. И ещё. Его голова кучерявым шаром перекатывалась из стороны в сторону, а сам её владелец лишь ужасающе скрипел зубами, мычал, но упорно не просыпался. Тогда Кирилл, взяв с плиты чугунную сковороду, примерившись, без усилия грохнул ею по макушке Солохина. Раздался глухой леденящий душу стук. Раненый зверь громко зарычал, открыл красные глаза и, подняв голову кверху, взбудораженным голосом спросил:
- Вы чего, м-му-у… мужики? А где это мы?
- Вот это по-нашему, вот это по-пацански! – сказал Антон, приняв позу криминального барона накануне победы в Новом Гарлеме.
- А то спит он тут! – возмущённо передёрнул плечами Влад, - Ты чё, сюда спать пришёл, гондон штопанный?
- Это ты сюда пришёл, я здесь уже вроде как был! – удивительно осознанным, но упавшим голосом ответил Солоха.
- Ах ты, сука, дерзить! – озверевший Влад изо всей силы сунул кулак в зубы Солохину, - Сейчас или никогда! Получи, монстр!
По комнате разлетелись мелкие осколки зубов. Поверженный «монстр», вместе со стулом свалился на пол, тут же разразившись канонадой отборных ругательств.
- Да я же тебя достану, гнида позорная! Волчара-а-а! – понеслись хриплые вопли, вперемежку с рыданиями.
Непривычно крупная порция адреналина, вторглась в кровь Кирилла. Перед глазами пошли тёмные круги. Мстить! Хотя бы на миг, забыв всё человеческое! Отбросить предрассудки о благородстве и мужественности, о жалости и сострадании – сейчас не до соблюдения законов чести… Всё равно никому из них не совладать с ним в открытом поединке. Сейчас или никогда! Новый удар ногой в переносицу снова опрокинул стул с телом Солохина на пол.
Спирт, прорвав масляную оборону желудков, ядрёным потоком вливался в кровь быстро пьянеющих парней. У всех разом наступил синдром патологического опьянения.
- Это тебе за Бояна, тварь! Все знают, это ты его убил, поганец!
- Бей его, Кирюха! Отыграйся за свои страдания! За пацанов!
- Это тебе за Влада! За Царя! За меня! На, держи, это за всё, что уже никогда не совершишь!
- Слушайте, господа инквизиторы, я уже затрахался поднимать его с полу! – не выдержал Антон, - Ваши необычайное рвение к работе, лошадиная прыть и инициативность вполне понятны и даже похвальны, но всё же я вам не Жаботинский Леонид Иванович! Сами его тогда и поднимайте! Или держите уже кто-нибудь сзади эту тушу, чтобы он не падал всё время на пол. К тому же, здесь ужасно скользко – весь пол за;лит кровью. Так можно поскользнуться и шишки набить!
- Мы уже набили! Много шишек! – кричали пьяные истязатели, - Но, увы, пока всё напрасно!
- Ой! – опомнившись, крякнул Влад, - Кажется наш клиент, ик, ик… того, уже соз… созрел для серьёзного разговора!
 - Да какой там созрел?! Он уже давно перезрел! – щурясь, всматривался Роман в окровавленное месиво Солохиного лица, - Да его теперь точно тётка родная не признает!
- Так, а ну-ка быстро успокоились! – прикрикнул на них Антон, - Вы что, не видите, он же уже без сознания, идиоты!
- Кирюха, тащи свою фирменную сковородку – надо снова клиента в чувство привести!
- Отставить сковороду, чёрт возьми! – снова закричал Антон, держась изо всех сил, чтобы не казаться пьяным, - Облить его холодной водой, мать вашу в помёт! И вот, кефир – пейте кефир! Я его специально, на всякий случай захватил. Объявляется десятиминутный тайм-аут!
Уничтожив стратегические запасы кефира, команда молча расселась на табуретки вокруг Солохина. В коридоре воцарилась тревожная тишина.
- Ему тоже… кефиру? – спросил кто-то в полной тишине, но вопрос остался без ответа.
- А может он того – помре;? – спустя ещё минуту, сделал предположение чей-то неуверенный голос.
- Да нет, дышит вроде.
- Так, посидите пажалста хотя бы пять минут молча, а то башка уже гудит от вас!
Солохин зашевелился и мучительно застонал. Он поднял голову, с безразличием глядя в глаза своим палачам.
- Начинаем следующий этап нашей индивидуальной беседы, - постучал костяшками пальцев по табуретке Антон, - Э, господин Солохин, я настоятельно рекомендую вам быстро и правдиво отвечать на поставленные следствием вопросы. Это в ваших же интересах.
- Да пошёл ты на хер, сявка Ивановская! Трындец вам пришёл, ментовские уроды.
– Ой, как не хорошо вы говорите, господин Солохин, - покачал головой Роман, - И самое главное – не правильно!

- На случай вашего упрямства мы припасли для вас следующий убедительный аргумент, - Антон достал из сумки небольшой топорик для мясных отбивных и сразу же тупой стороной нанёс Солохе два коротких удара в голову, - Спрашиваю прямо, и не юля; – где обрез Влада?
Следующими ударами обрабатывались различные части тела – от ног и рук до пересчитывания рёбер.
«Если что-то пойдёт не так, тогда сбацаем в «хорошего и плохого парня». Подыграй мне»! – снова вспомнил Кирилл план «бэ», разработанный Антоном. Он подал условный знак Кириллу. Однако от вида крови Козырева уже давно мутило, и пользы от него в этом смысле не было уже никакой.
- Стоп, стоп! – в отчаянии закричал он, невольно осуществляя задумку Руберовского, - Мы что, садисты что ли какие?! Хватит, не могу больше на это смотреть! Давайте лучше его убьём, чтоб не мучился!
«Тоже мне, сыграл хорошего парня, нечего сказать! – подумал Антон, - Ну ты даёшь! Хотя ладно, так тоже сойдёт»!
- Это не наш метод! – попытался Роман примерить на себя роль «хорошего парня», помогая Кириллу.
- Где гуманизм? – поймав за хвост заданное направление, подхватил Влад волну цинизма и глумления над моралью.
Солохина мелко затрясло, слёзы градом посыпались из его глаз. Солёная вода, перемешиваясь с кровью, попадала в ссадины, усиливая и без того адскую боль. Поняв, что это конец, он впал в крайнее отчаяние. Спасение было ждать неоткуда.
- Не надо, не убивайте! – тонким голосом запричитал он, - В сарае, в сарае он, в сарае, в верхнем шкафу! Ключ на гвозде, вот он – висит! Не убивайте, клянусь, что я всё забуду, всё забуду-у!
Кирилл и Влад, схватив ключ, опрометью бросились к выходу. Через пятнадцать минут парни, кряхтя, затащили в дом два небольших ящика. На одном из них лежал одинокий чёрный пакет.
- Ты что, на войну собрался? – Удивлённо спросил Антон, - Что там внутри?
- В одном – дробь, в другом – картечь и охотничьи пули, - свесив голову, отвечал Солохин.
Влад, окончив с восхищением разглядывать свой долгожданный раритет, передал его дальше – Кириллу. Зарядив обрез патроном с дробью, тот направил его в голову врага. Солохин выкатил красные от напряжения глаза на Козырева. В его взгляде угадывался сильнейший страх и полное непонимание происходящего.
- Вы, вы… кто? – спросил пленный, пытаясь симулировать безумие.
- Мы – божья кара, ниспосланная тебе небом!
- Пока вы ходили в сарай, он тут по полной дурака включал, - спокойно пояснил Роман, - Говорит, не знаю где награбленное, и всё тут. Де-скать, не грабили они никакой ювелирный, и вообще он не знает, кто мы и о чём речь ведём. Мы здесь всё вроде обшарили, и вправду – нигде ни чего нет. Может, деньги тоже в сарае?
- Да нет там денег, мы всё проверили, - эхом отозвался Влад, - Спрятать больше негде.
- Послушай, дружище, не убивай меня, я тебя уважаю, на самом деле… - быстро и хрипло затрещал Солохин, понимая, как мало у него осталось времени для хода;тайства о помиловании. Его дребезжащий надтреснутый голос напомнил Кириллу испорченный радиоприёмник, и он с удивлением раскрыл рот.
- Я тебе не друг, я – твоя смерть! Посмотри же в глаза своей смерти! Трепещи, выродок – это последнее, что ты видишь! – не опуская обрез и глядя в глаза своей жертве, зло прокричал Кирилл.
- Ты… ты пришёл с миром… в мой дом.
- Я тебя обманул.
- Стреляй, - твёрдо сказал Антон, - Я сказал – стреляй прямо в его чёртову голову!
Он не смог этого сделать. В последний миг рука Кирилла дёрнулась вверх, очертив небольшой полукруг. Выстрел был подобен треску сухого ломающегося дерева. Звуки на мгновение замерли, в его ушах неприятно зазвенело далёким колокольным звоном. Козырев, скривив рот на бок, свободной рукой с усилием прочистил ушную раковину. Он бросил тяжёлый взгляд на место входа заряда. Дробь выбила кусок штукатурки, войдя глубоко в стену. Две дробинки, срикошетив от трубы отопления, пробили ухо Солохину, отчего тот,  думая, что ему снесло череп, издавая предсмертный вопль, снова громко завопил.
- Закрой свой рот, ты всех соседей переполошишь! – прошипел Антон ему в ухо, - Верно говорят, делаешь — не бойся, боишься — не делай. Опусти обрез, Кир. Говори, бестолочь кучерявая – где спрятал золото партии?! – переключился он на Солохина, - Покайся, как на духу – не то следующий выстрел будет тебе прямо в глаз. Пара десятков круглых железок разорвут твою нежную роговицу и войдут в мозг, (если он у тебя, конечно, имеется) аки стая маленьких злобных… ну, этих, как их? А, не важно! Ну, так как, говорить будешь?
«Если обрез он с готовностью отдал, - зло подумал Руберовский, то с золотишком, видимо решил немного повременить, откладывая неизбежное! И на что надеется, кретин»!
 Антон, побагровев, надул щёки и решил подойти к проблеме другим, более спокойным и философским способом.
- Драгоценные вещи заставляют человека совершать преступления, - монотонной медитационной музыкой зазвучали из его уст слова пророка: - Поэтому мудрый стремится к тому, чтобы сделать жизнь сытой, а не к тому, чтобы иметь красивые вещи, - раздавалось и раздавалось гудение на одной ключевой ноте, похожее на горловое пение древних восточных горцев, - Поэтому мудрый отказывается от последнего и ограничивается первым…
- Ты что, думаешь, тебе поможет этот бред? – засомневался Роман.
- Чем чёрт не шутит. Это же отрывок из трактата Лао Дзы – «Дао дэ Дзын»! И да поможет нам светлый гений!
- Да, но этот гений придумывал «Дао» не для выколачивания драгоценных металлов из разбойников!
Он молча проследил за обезумевшим от ужаса взглядом Солохи и обернулся, внимательно всматриваясь в смежную с коридором комнату.
- А это ещё что за ящик? – раздражённо спросил Влад.
Антон пожал плечами.
- Полагаю, вопрос риторический?
- Вообще, это похоже, э-э, на небольшой домашний сейф, - сказал Влад.
- Вы как комнату обыскивали – с закрытыми глазами?
- Ну, знаешь, в суматохе и по запарке ещё и ни такое бывает…
- Где ключи от хранилища, бездельник? – продолжил допрос Руберовский, дав обвиняемому крепкую затрещину, - С такими физическими параметрами, как у вас, сударь, Родину надо защищать от внешних посягательств, а не сидеть здесь примотанным проволокой к стулу. А то они взяли моду от армии отмолачивать, засранцы! Кто, я тебя спрашиваю, страну защищать будет, негодяй? Если все разом начнут больными прикидываться?!
- Вот тут на связке ещё какой-то ключ болтается. Надо проверить, возможно, это он, - просиял вдруг Роман…

- Ну, круто! – удовлетворённо скрипел Антон, рассматривая стеклянную банку, туго набитую драгоценными украшениями и Российскими купюрами, - Почти сто тысяч денег и ларец с сокровищами Хромого Эда… Гм, неплохой уловчик. Потрачено довольно мало, - приговаривал он, быстро пересчитывая деньги, - Думали сохранить деньги в чулке до прихода новых, более светлых времён? Зачётно! А как же возможный дефолт? И не боятся же люди хранить отнятое у честных евреев прямо в доме грязи и зла. Мда-а, рискованно, рискованно, неуважаемый господин Солохин!
- Часть Царёвой доли тоже плавает где-то на дне банки, - сказал Влад в дополнение к сказанному.
- Это очевидно. Без сомнения. Судя по найденной нами сумме, это так, коллега. Но, как говорится – была Царёва, стала наша!
Странная тишина вновь повисла под потолком.
- Ну и кто его будет мочить? –  отдалось громкое, ожидаемое, но такое не желанное эхо.
Из коридора снова послышались глухие стоны.
- Попробуй ты, я лично не против, - протянул обрез Влад.
- Так, так, так, - застрочил Антон, - Кирилл не может, Влад на больничном, я – вообще убеждённый пацифист. Может, Роме доверим это дело?
- Точняк, Ромка, ты ж был на войне! – глупо улыбнулся Влад.
- Да вы что, совсем офанарели? Нет, я на такое не подписывался! А войну не тронь, я тебе не клоун! И вообще, я даже не знал, что вы его бить собираетесь. О чём разговор был?
- Опять – двадцать пять! Ну, сымпровизировали мальца, что с того? - оправдывался Антон, - Похоже, вы, ребята и вправду все скоропостижно протрезвели. Эх, всё приходится самому делать! Ладно, давай обрез и включи музыку погромче.
- О фатальных датах и цифрах, - раздался хриплый голос в динамике.

Кто кончил жизнь трагически,
Тот истинный поэт,
А если в точный срок, так – в полной мере:
На цифре «двадцать шесть» – один шагнул под пистолет,
Другой же в петлю слазил в Англетере…
А в тридцать три Христу, он был поэт, он говорил,
Да не убий, убьёшь – везде найду мол,
Но – гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и не о чём не думал…

Увидев возле своего лица дуло обреза, Солохин снова лишился чувств.
- Похоже у нашего пациента сердечный приступ. Аритмия, - поставил липовый диагноз горе-врач, - Придётся бежать к машине за нашатырём.
- Мы что, приведём его в чувство, для того чтобы убить?!
- Выходит, что так.
- А нельзя – так?
- Как – так?
- Ну… так… пока он спит?
- На – сделай так!
- Не, я пас.
- Ну, тогда и не предлагай!
- Тебе сколько лет? – задал вопрос Антон, когда «больной» очнулся.
- Двадцать шесть.
- Ого, двадцать шесть – совсем, как в песне! Ты часом, стихи не пишешь?
- Да, пишу, конечно!
- Сможешь процитировать пару-тройку строф?
- Я не помню… Давно это было.
- Слушайте, хорош тут чушь нести, - не выдержал Роман, - Уходим уже отсюда!
- У меня племяннички маленькие, сестрины детки, – жалобно заскулил Солоха, вбив жирный гвоздь жалости в пошатнувшуюся стену ненависти.
- О детках он вспомнил, когда жареный петух крылья расправил! А вспоминал ли ты о детках своих, когда невинных людей лишал жизни? Вспоминал ли ты о них, когда крушил рёбра брату своему, с которым в одном дворе вырос, с которым с детства играл в карты?! Вспомнил ли ты хоть раз о девчонке, которую вы с Филином три года назад опоили, как скотину, а затем цинично воспользовались её беспомощностью? А ведь она тебе доверяла, даже встречаться с тобой собиралась! А? Или ты думаешь, мы ничего не знаем о ваших похождениях? Женщину решил попробовать, щенок? Минуя ненужные тебе ухаживания, цветы, конфеты и прочие сентиментальности?! Ведь не зря же всё-таки Кирюха твоего дружка отоварил! Теперь твоя очередь копыта откинуть!
Кирилл словно потерял дар речи. Он силился что-то сказать, но из этого ничего не выходило.
- Я… я… это, Янку! Ты?! Вы?!
- Судья, зачитайте приговор! – зазвенело над головой Солохина.
- Кир, об этом потом, - шепнул ему Роман.
- Услышь же глас Метотрона, презренный грешник! Покинь этот мир с достоинством, как истинно раскаивающийся раб! Покайся перед смертью своей, облегчи душу молитвой «Девы Марии»! – закончил Руберовский и приставил обрез к его виску.
Голова Солохи сломленной веткой упала на грудь, потоки слёз снова потекли из мёртвых глаз. В то же время какое-то странное смирение угадывалось в его лице. Его губы зашептали какие-то слова, но их почти невозможно было разобрать.
- Прости меня, Янка, прости меня, если можешь! Я всё понял! Сегодня это была ты. Я готов уйти. Я готов принять свою чашу… Я готов… уйти…
Он больше не стонал, не молил о пощаде. Он был словно где-то далеко, не видя и не слыша уже ничего вокруг, воспринимая лишь только ему одному видимый мир. Часть его души и сознания уже перенеслись туда, где нет суеты будней, жестокости и непонимания действительности. Он закрыл глаза и приготовился к смерти…
- Ну нет, я так не могу, - наклонившись поближе к Плетнёву, зашипел Антон, - Я не могу это делать после перерождения его души! Это было искренно! У меня такое чувство, что он уже куда-то там вознёсся выше нас. Как же быть то теперь?!
- Может, всё-таки уйдём отсюда? – вновь нетерпеливо вполголоса повторил Роман, - А там – будь что будет!
-Не-ет, я не хочу в тюрьме сидеть! – всполошился Влад, - А если к его дружкам на зону попадём? Вы представляете, что с нами будет?
- Не попадёте, - услышали они в ответ. Голос шёл как будто откуда-то со стороны.
- Кто это сказал? – испуганно спросил Кирилл и завертел головой в поисках источника голоса.
- Я, - спокойно ответил Солохин.
- Ну вот, видишь, Кир, никакой мистики – всё гораздо прагматичнее, чем тебе показалось, – сказал Антон и повернул голову в сторону Солохи: - Слушай братан, ты хорошо держался, - сказал он и, покряхтев, прочистил горло, - Как настоящий мачо! Тебе повезло, что мы сегодня добрые. Мы тебя не убьём. Н-наверное. Но ты должен нам дать слово, что просто навсегда забудешь о нашем существовании. А мы, в свою очередь, забудем о твоём. Окей? Мы конечно погорячились, но и ты должен понимать, что ты по жизни был не прав. Бил наших пацанов. Да, сильно бил. Изнасиловал Янку. А теперь мы с тобой в полном расчёте. По рукам? Да или нет? Одно твоё слово и ты – либо труп, либо живой и почти румяный гражданин. Значит – да? Ну, вот и прекрасно! Парни, развязывайте его и тащите на диван. Надо тут всё отмыть и валить отсюда, а то тётка скоро с работы придёт – заругае-ет! Скажет – развели тут бардак, понимаешь!
- Баян тебя тогда с обрезом то накатил, - снова зазвучал голос покаяния, когда Солохина перетащили на диван, - Это он меня подговорил не отдавать тебе обрез. Польстился на чужое добро и я, дурак, повёлся. Мы несколько раз с ним на охоту ходили, на уток. Потом он планировал его продать, но я не отдал его ему. Как-то через пару лет по пьянке на этой почве возник между нами спор, ну и… шандарахнул я его несколько раз от души. Потом он лежал в больнице, а через пару месяцев помер…
- Остатки хмеля моментально выветрились из головы Влада. Он растерянно переглядывался со своими друзьями, ища в их глазах поддержки. Осознание необратимости чёрным туманом окутало его мозг.
- Не может быть, нет, не может, - шептали его побелевшие губы, - Не верю. Как он мог? Я же из-за него такое совершил… я… же ради мести за Бояна, согласился на это месиво! – показывал он на Солохина, подразумевая сегодняшний инцидент, - Чего ж ты сразу-то не сказал?!
- Так вы и не спрашивали! Вас интересовало только золото и обрез!


Продолжение - http://www.proza.ru/2015/11/20/1269