Пашка злился.
Даже не столько злился, сколько был недоволен родителями.
Он уже не маленький, ему 18 лет!
Почему он не может делать, что ему вздумается, приходить домой, когда захочется.
Надоело слушать нравоучения мамы с папой, ведь в конце концов, он себе тоже желает добра
и знает, что плохо и хорошо! И это его жизнь!
И друзья его ему нравятся и немного удовольствий ещё никому не помешали.
Одно его лишало покоя и мешало радоваться – грустные глаза мамы.
Она ждала его до полуночи и, дождавшись, ни слова не говорила и шла спать, хотя Паша знал, что вначале
мама будет молиться о нем и только потом ляжет спать.
Он потом тоже долго неспокойно крутился, злясь на себя, маму, друзей и неизвестно ещё на что.
Павел был христианином, ходил в Церковь, занимался с подростками, пел в молодёжном хоре.
Где-то в глубине души он знал, что не всё правильно, что он делает, но блеск запретного манил....
На летние каникулы, на целых четыре недели, Паша вызвался работать в подростковом христианском лагере.
И вот перед отъездом он опять нагрубил родителям и уезжал с сознанием своей правоты, не примирившись и не приняв возможность перемирия от родителей. Мама и папа обняли его на прощание, пожелали Божьих благословений, и он знал, что это искренне.
Ему же хотелось вырваться из под опёки.
Четыре недели работы с подростками под руководством опытных старших сотрудников оказались действительно очень благословенными.
Чтение с подростками Библии, совместные молитвы изменили взгляд Паши на мир и удовольствия мирские, он многое понял и передумал.
Пашку полюбили и сотоварищи и подростки за его открытый, весёлый характер, за желание помочь, за то что не боялся любой работы, которой в палаточном лагере было немало.
Наступило время ехать домой. Всем было жалко расставаться, менялись адресами, девочки плакали.
Получилось так, что в последнюю ночь почти не спали, сидели у костра, пели песни, играли.
После завтрака, когда родители забрали своих детей, тронулись домой и сотрудники.
Местность была гористая. Дорога, по краям поросшая лесом и кустарником, шла петлями с горы вниз.
Паша на своей машине ехал последний, впереди ехали девушки. До главной дороги они могли ещё держаться вместе, а потом каждый своей дорогой.
Возможно, что не увидимся больше, подумалось парню.
На душе было легко, радостно. Стал вспоминать, сколько благословений получили за это время,
Так много подростков открыли сердце для Божьей Истины, сколько раз молились, чтобы дожди прошли мимо и видели, что их участок оставался сухой. Паша ехал и благодарил Всесильного Господа за веру и радость спасения.
Дорога делала крутой поворот, внизу очень крутой скос, заросший деревьями и никакой ограды.
Так легко можно скатится....
Ну и что, подумал Павел, если бы мне сейчас случилось, я спасён, я готов умереть и предстать перед Господом.
...Когда Паша очнулся, его машина стояла, обняв радиатором дерево. Он отчётливо слышал бульканье воды,видел густые заросли кругом, но не мог понять где он и что случилось.
Когда, с трудом открыв дверцу, он вышел из машины, то всё понял. Дороги не было. Был след сломанного кустарника, тянувшийся высоко сверху.....
Заснул........
Паша начал плакать, громко, навзрыд. Он плакал, когда поднимался по этому следу от своей машины, когда стоял на безлюдной дороге, и даже когда вернулись девочки, ожидавшие и не дождавшиеся его у главной дороги. Он не мог успокоится, когда звонили о помощи, когда машину вытаскивали и увозили на стоянку разбитых машин....
Парень понял, что не смог бы предстать перед Всемогущим, он ещё не успел сделать очень важного дела – он не помирился с родителями.
Домой его привёз отец одной из сотрудниц.
После радостных обьятий он первым делом попросил прощения за своё к ним отношение.
***
Пока жив, можно ещё всё исправить, но после смерти поздно, тогда нужно будет отвечать...,
а что.....