Медные трубы

Neivanov
.................уж простите, дорогие читатели, но на стихах эта мини уже висит

      фото украл отсюда  http://cs618027.vk.me/v618027029/13b30/u4OH01foUZU.jpg



Было это, дай бог памяти... короче, о-о-очень давно, ну, так давно, что я ещё был молод, кудряв, строен, как кол в дневнике, и морщинок или складочек каких — ни-ни!

Трудился я в ту пору, если можно так выразиться (даже шутка такая ходила, мол, мы делаем вид, что работаем, а они — что нам платят), так вот, трудился я в СКБ ну очень прецизионных станков в родном городе Одессе, на второй стации Большого Фонтана в здании с иллюминаторами, одесситы поймут, а остальным придётся поверить. Почти половина бюро сидела в актовом зале, принадлежащем нашим хозяевам и соседям — другому СКБ. В рядок вдоль окон стояли кульманы, классные, кстати, ГДР-овские, а напротив, у других окон, располагался плановый отдел вместе с начальницей, ещё кто-то там и машинистка.

Вот о ней, о машинистке, я и хочу поведать эту малюсенькую историю, скорее даже, зарисовку. Машинистка у нас была дама породистая, никакого панибратства не терпела, да и вяли языки у самых болтливых по пути к ней. Высокая, статная, с горделивой осанкой, исключительно грамотная, но слова ни с кем не скажет, лишь «готово» или что-то такое сугубо по делу и всё. Не могу не добавить и ещё одну подробность, и не хотел бы, но… простите — не могу! Машинистка красавицей не была, и симпатичной её назвать язык не повернётся. У нас рядовые сотрудники, типа меня — техника, даже её малость побаивались!

– Ну что, представили её себе так, примерно и в общих чертах?
– Ну, как бы, это, да, но не совсем...
И правильно! А как же! Главного-то я и не сказал! Главная примета нашей секретарши заключалась в том, что выглядела она ну точь-в-точь, как Фрекен Бок!

И вот подкрадывается вдруг к СКБ Восьмое Марта, а я, как уже неоднократно выше было сказано, всю жизнь занимался стенгазетами: всё пионерство, весь комсомол, а тут уж — само собой, ибо чего только не сделаешь, лишь бы ничего не делать! Нет, вру, как раз только ЭТО, то есть газеты, я и делал с удовольствием.
И вот кропаю я заметочку, бессовестно, но невольно, только лишь по огромному уважению, подделываясь под стиль Михаила Маневича Жванецкого — земляка моего дорогого. Пишу, мол, такие вы сякие, замечательные, и так я вас всех люблю (тут уж просто — правду матку, что и до сих пор!) сёстры вы наши, матери, возлюбленные... В общем, напустил там малость туману, щепотку юмора, капельку эротики… короче, выдал на-гора. Наверху сказали, мол, к секретарше неси, что и сделал.

Работу у неё все должны были сами забирать, когда она скажет ещё при сдаче, а переспросить «а не готово ли случайно?» — да не дай бог! А тут Фрекен Бок наша подплывает ко мне лично (сама), кладёт моё творение на стол и мило улыбается, а я сижу перед ней, вернее уже стою, конечно, как тот Малыш и гляжу снизу-вверх.
– Очень Вы красиво написали, Владислав Юрьевич! — говорит она мне, сопляку лет двадцати, и чуть ли не пританцовывает на обратном пути от полноты положительных эмоций.

Вот когда я понял, что такое медные трубы и влюбился навечно... нет, не в неё, конечно, а в звук трубный и блеск огненный.
С тех пор бумагу и мараю при случае...